Текст книги "Золотой ключик для Насти. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Анна Гаврилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

      Да и местному населению придётся помогать – не могу смотреть как народ возится с деревянными лопатами и ткацкими станками. Это дикость, самая настоящая. Конечно, делиться результатами наших технологий не совсем разумно, но, в конце концов, я ведь не пистолет какой-нибудь притащить собираюсь.

      В общем, деньги нужны, как воздух.

      Эх, окажись на моём месте Ленка, она бы вмиг организовала туристический бизнес. Желающих хоть на час вырваться из Москвы и окунуться в море – пруд пруди. Но я на такую аферу не решусь. С моим везеньем о домике даже заикаться нельзя. Отберут.

      Нужно придумать что-то другое, менее опасное. Вот только что?

      Хорошая мысль посетила на второй кружке кофе и утром я принялась воплощать её в жизнь.

      Московские рынки – штука своеобразная. Это нечто среднее между восточным базаром и европейским супермаркетом. В воздухе витает аромат специй, прилавки ломятся, цены кусаются почище самого злобного бульдога. И внимание продавцов чересчур пристальное, даже страшно становится.

      Я набрала в грудь побольше воздуха и решительно направилась к рыбным рядам.

      Здесь было всё, даже осьминоги. Румяные, довольные жизнью продавщицы, наперебой расхваливали товар, зазывали. Я скользила взглядом по ценникам, нервно сглатывала – неужели кто-то действительно готов платить такие деньги? Попутно вглядывалась в лица продавщиц – нет, не то. Наконец, наткнулась на улыбчивого дядечку с горбатым носом и характерным акцентом:

      – Вай! Дарагая! Какюю рыбку тэбэ хочется?

      Прищурилась. Мужчина в белом фартуке на продавца совсем не похож. Слишком холёный.

      – Вы хозяин?.. – спросила я, кивая на прилавок.

      – Канэшна! Скидка тэбэ сдэлаю! Болшой!

      – А можно с вами поговорить? По делу?

      Улыбка мужчины стала ещё шире, обнажив белые, идеально ровные зубы. Уж не знаю, что вообразил торговец, но, кивнув кому-то из соседей, со скоростью урагана выбраться из-за прилавка. Я отошла на несколько метров от торгового ряда, увлекая за собой сияющего продавца.

      – Вай, какой красивый дэвушка! – заученно воскликнул джигит. – Работа ищеш?

      Я протянула мужчине пакет с двумя рыбинами, позаимствованными у старостихи. Сказала осторожно:

      – У меня есть много такой рыбы, могу продать. Дёшево.

      Улыбка с губ торговца не сползла, но лицо стало напряженным. Он заговорил совершенно нормальным голосом, без тени акцента:

      – А документы у тебя есть? Сертификаты, СЭС?

      В ответ состроила жалобную мину и помотала головой.

      В меня вперился колючий, оценивающий взгляд. Показалось, слышу как шевелятся его извилины, вычисляют – правду говорю, или это спланированная провокация Роспотребнадзора или какой-нибудь ушлой телепрограммы.

      – Рыба хорошая, – тихо пояснила я. – Не краденая. Качество можете проверить, никакой заразы нет.

      – И сколько?

      – А сколько нужно? – спросила я, хоть и не поняла о чём речь – о цене или количестве.

      – Давай так, – вздохнул джигит. – Ты покажешь сколько есть, а я решу сколько брать. По деньгам договоримся на месте. Меня Ахмедом зовут, – он протянул руку.

      – Настя, – пискнула я. – Только рыба будет вечером, а забрать её можно ночью.

      – Да? – недоверчиво сощурился он.

      – Рыба хорошая, клянусь. Вы сами всё увидите. И дёшево…

      Ахмед нехотя взял у меня телефон, обещал позвонить вечером. Дело оставалось за малым.

      На последние деньги купила тридцать пластиковых ящиков и побежала договариваться со старостой деревни. Конечно, это следовало обговорить сразу, но кто же знал, что всё срастётся так быстро?

      Уговаривать старосту не пришлось – улов в этот день был огромным, хотя просьбе он удивился сильно. На закате, у моей лачуги выстроился ряд плетёных корзин, доверху забитых рыбой. Тушки бились и брыкались, пытались выпрыгнуть и сигануть в море. С помощью изрядно озадаченных Косаря и Любки, перегрузили улов в ящики, и тут началось самое трудное.

      Мои помощники категорически отказались входить в дом, а сама поднять ящик весом в тридцать килограммов, из которого то и дело выпрыгивают чешуйчатые бестии, не могла. Пришлось идти к Марии Петровне и вымаливать у неё тележку.

      После случая в аптеке встреча с соседкой особой радости не вызывала. Прежде чем позвонить в дверь, я сочинила целую легенду о том, как трудно мне живётся, и приготовила целый ворох благодарностей от больного «родственника». А вот придумать зачем же мне понадобилась тележка, так и не смогла.

      Но Мария Петровна повела себя на удивление тактично: ни одного вопроса не задала, только улыбалась в ответ на комплементы. Что же случилось с каргой? Неужели, на старости лет, злобная сплетница решила исправиться?

      Вторая часть «марлезонского балета» случилась, когда первый ящик перекочевал через порог моей квартиры. Несколько рыбин тут же выпрыгнули, заскакали по полу. Одна ломанулась в спальню, вторая помчалась на кухню, оставляя липкий след на паркете. Ой, чувствую, отмываться от этой сделки придётся долго.

      Ближе к полуночи, я растянулась на полу прихожей, среди горы вонючих ящиков и нескольких взбесившихся тушек, и поняла: идея – дрянь. Мобильник тут же запищал, не слишком ласковый голос Ахмеда сообщил:

      – Настя, мы приехали. Но это, кажется, жилой дом.

      От слов «мы приехали» сердце споткнулось. Сообразила, наконец, что собираюсь продать гору контрабандной рыбы сомнительным горцам. Перед глазами промелькнули кадры криминальной хроники, к горлу подступил ком. Но пасовать поздно.

      – Всё верно. Заходите.

      Заперла дверь волшебным ключом, повернула в замке обычный. На пороге стоял Ахмед, за его спиной двое смуглых мордоворотов в спортивных костюмах. Меня отодвинули в сторону одним движением руки, впрочем, я не сопротивлялась.

      – Это всё? – спросил джигит.

      – Ага, – проблеяла я.

      Торговец пристально осмотрел один из верхних ящиков, нахмурился. Парни за его спиной казались бесстрастными статуями.

      – Выносите, – скомандовал Ахмед мрачно.

      От этой парочки рыба сбегать не пыталась. Видать оцепенела от страха.

      Пока грузчики освобождали мою прихожую от морепродуктов, Ахмед по-хозяйски осмотрел квартиру, скривился. Конечно, квартирка-то старенькая, последний ремонт лет сто назад делали. Мебель советского периода интерьер тоже не красит, а маленькая плазма водруженная на стул придаёт общей картине оттенок фарса.

      Ну и пусть! Увидят, что кроме рыбы брать с меня нечего, глядишь, в живых оставят.

      – Бедно живёшь, – заметил Ахмед.

      Я промолчала. Отступила к стене.

      Как только из прихожей исчез последний ящик, торговец закрыл дверь. И хотя его головорезы остались снаружи, чувствовала себя крайне неуютно, начала шарить взглядом в поиске чего-нибудь тяжелого.

      – Ты рисковая девушка, Настя, – голос торговца пробрал до костей. Он вздохнул, извлёк из кармана перевязанную резинкой пачку. – Я не буду спрашивать откуда у тебя эта рыба, но если будет ещё – звони.

      Глава 4

      Я и сама превратилась в водоплавающее. Вывалившись на зелёную траву у лачуги, глотала воздух и в истерике била плавниками. Любка и Косарь, которые обязались дождаться моего возвращения, глядели на это действо обеспокоенно.

      – Что случилось? – пробасил Косарь. – Тебя кто-то обидел?

      Замотала головой, всё ещё не веря, что всё обошлось. Чёрт, какая же я дура!

      – Настя… – осторожно позвала Любка.

      – Всё в порядке, – выдохнула я, усаживаясь прямо на землю. – Нужно пересчитать деньги.

      Местные оживились:

      – Деньги? Неужели кто-то дал за эту рыбу монеты? Не может быть! Покажи!

      Когда я извлекла на свет пачку купюр, деревенские скисли.

      – Ты обменяла несколько корзин рыбы на это? – выгнул бровь Косарь.

      – Да ну вас!

      В свете фонарика, я пересчитала выручку и настроение резко улучшилось. Сто тысяч! Хотя тут же пришло разочарование – продешевила… С другой стороны, документов на эту рыбу у меня нет, и налоги платить не нужно, да и вообще… Правда, меня, как неудавшегося юриста, незаконные сделки всё-таки напрягают, но с совестью договориться смогу.

      Главное – я нашла способ зарабатывать!

      Следующим утром, после посещения хворого моряка, отправилась в хозяйственный магазин. Чтобы дотащить покупки, пришлось нанимать такси, но оно того стоило.

      В итоге, у домика на холме выросла гора сокровищ. Подоспевший к обеду Косарь едва не свалился в обморок. Три десятка лопат, тяпки, вилы, железные вёдра и кастрюли повергли парня в шок. Я с гордостью объяснила, что это плата за вчерашнюю рыбу.

      – Вот это да! – протянул Косарь. – И это за несколько корзин?

      – Это ещё не всё, – улыбнулась я, чем окончательно добила несчастного. – Нужно показать вещи старосте. Если ему понравится такой обмен, сможем продавать всю пойманную рыбу туда, – я кивнула в сторону домика. – Но мне понадобится твоя помощь.

      Смелый Косарь попятился.

      – Косарь? – тихо спросила я. – Ты ведь не боишься?

      Парень заметно напрягся, побагровел, на щеках заходили желваки.

      – Не боюсь, – выпалил он, даже шаг вперёд сделал. – Но нам нельзя заходить в дом. Там смерть.

      Кажется, это я уже слышала. На секунду меня охватило сомнение: что если правда? Что если переход в другой мир кого-то из местных невозможен? Вдруг портал испепелит улыбчивого Косаря? Нет, не может такого быть. Если я смогла, значит и он сможет.

      В дом парень зашел дрожа. Но небеса не разверзлись, молнии не полыхнули, даже земля не провалилась. На всякий случай, я прикрыла входную дверь, взяла его за руку и повела ко второй дверце.

      – Ты только не волнуйся. Ничего страшного там нет. И ещё… не удивляйся.

      Косарь шумно сглотнул, сжал мою руку так, что косточки захрустели. Порог моей квартиры переступал с закрытыми глазами, дышал, как перепуганный заяц – часто и мелко.

      – Всё хорошо, – ласково сказала я. – Всё получилось.

      Он приоткрыл один глаз, вздрогнул. Следующие пятнадцать минут мы медленно ходили по квартире, трогали вещи и приходили к выводу, что бояться действительно нечего. Холодильник не кусается, унитаз не плюётся ядом, шкаф не спешит прожевать и выплюнуть.

      – Ну как?

      – Не знаю, – растерянно отозвался парень, пожал плечами. – Тут очень красиво.

      – Ладно, бороться с шоком цивилизации будем постепенно. А сейчас запомни главное: ничего не бойся и никому не рассказывай как выглядит это место.

      – Понял, – бухнул Косарь и, кажется, немного расслабился.

      А когда мне удалось договориться о временной аренде подвала, который располагался прямо под моей квартирой, расслабиться смогла и я. Всё та же Мария Петровна, выполнявшая функцию старшей по подъезду, попросила совсем немного денег, допытываться зачем мне это нужно не стала. Единственной её просьбой было – не водить в подвал рок-группы и сатанистов. Вручая ключ от навесного замка, Мария Петровна светилась, как стоваттная лампочка. Может зря я о ней плохо думала? Может старушка и впрямь добрая? В конце концов, с моей прабабушкой она дружила…

      Вход в это помещение располагался напротив подъездной двери. Три ступеньки вниз и вуаля: довольно просторная и чистая комната, отгороженная от остального подвала прочной бетонной стеной. Говорили, это помещение организовал один из прежних управдомов, в советское время здесь проводили какие-то собрания и голосования. Иногда, жить в старом доме очень выгодно.

      Старосте Вешенки мой план тоже понравился. Он с детским трепетом рассматривал лопаты и тяпки, а я озадачила его списком необходимых деревне вещей. Если фантазии деревенских не хватит – воспользуюсь советами интернета.

      Следующую сделку с Ахмедом назначили на эту ночь, заготовили в три раза больше ящиков с рыбой, которую не просто перегрузили, но и рассортировали. Отдельно упаковали партию всевозможных морских гадов. Косарь готовился выполнять роль грузчика и моей охраны, заранее потел и нервно смеялся.

      Но на этом хорошее закончилось…

      – Очнулся болезный! – воскликнула старостиха, едва я, вооруженная шприцами и ампулами, переступила порог её дома.

      Завидев меня, моряк насторожился, как загнанный в клетку хищник. Чёрные глаза объятые нездоровым блеском впились в моё лицо, брови съехались к переносице, и без того узкие губы сжались в тонкую линию.

      – Что с ним? – спросила я шепотом.

      – Не знаю, – так же тихо ответила старостиха, тоже напряглась.

      Оставлять меня наедине с пациентом женщина категорически не хотела, а я прикидывала: если местное население уже познакомилось с прелестями лопаты, может стоит и тайну антибиотиков открыть? Нет, слишком много информации взорвёт неразвитый мозг. И как не брыкалась старостиха, ей всё-таки пришлось выйти. Напоследок женщина шепнула:

      – Кричи, если что.

      Спасибо. Подобные инструкции всегда воодушевляют.

      Приблизиться к моряку я не решилась, присела на скамейку, приставленную к противоположной стене, спросила:

      – Вы меня боитесь? Почему?

      При попытке рассмеяться больной зашелся диким, выворачивающим кашлем, из хищных глаз покатились бессильные слёзы.

      – Значит, не боитесь? Что тогда?

      – Ты кто? – прохрипел моряк.

      – Настя, – просто ответила я.

      Ноздри моряка раздулись, плечи заметно напряглись.

      – Почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я. После того, как ворочала этого кабана, ставила ему уколы и унижалась ради него перед аптекаршей, поведение болезного выглядело махровой неблагодарностью.

      – Ты девица? – в лоб спросил он.

      Ну… как тебе сказать… Если смотреть с позиций вашего мира – нет, если с позиций моего… Чёрт, кого я обманываю?! Нет и нет. А вслух ответила:

      – Да, конечно.

      Лицо моряка расслабилось, на губах заиграла странная усмешка.

      – Ну, в таком случае, можешь приблизиться, – нахально протянул он.

      Я вскочила, кулаки непроизвольно сжались и начали чесаться. Что он себе позволяет? Да как смеет? Какой-то матрос будет рассказывать мне как себя вести?

      – Я здесь для того, чтобы вас вылечить, – холодно отчеканила я. – Сейчас вам стало лучше, но если не завершить лечение, болезнь снова возьмёт верх и вы, скорей всего, умрёте. Хотите умереть?

      Усмешка черноволосого моряка стала шире, гаже. В голосе зазвучала надменность:

      – Да ладно тебе, не кипятись. Как лечить будешь?

      – На живот перевернитесь, – проскрежетала я. – Пожалуйста.

      – Зачем? – снова насторожился он.

      После долгой игры в гляделки и нового приступа кашля, пациент сдался.

      Я никогда не готовила шприцы с такой скоростью, и даже не подозревала, что слова «будет чуточку больно» могут принести столько удовольствия. Когда отбросила одеяло, моряк вздрогнул и напрягся так, что даже на ушах мышцы вздулись.

      – Расслабьтесь, – скомандовала я, живо представляя как ломаю иголку об этот камень. Кстати, когда моряк был в отключке, его зад не казался таким идеальным, как теперь. – Ягодицы расслабьте, – уточнила я. А когда он попытался обернуться, рявкнула: – Расслабьтесь же наконец!

      И со всей злости врезала по идеальной попе черноглазого.

      Замер. Через несколько секунд и впрямь расслабился, но игла всё равно входила трудно. Мозоль там что ли? Второй укол прошел ещё труднее, моряк даже вскрикнул.

      – Как вас зовут? – спросила я. Хотя зачем? Мне ведь совсем неинтересно!

      – Рогор, – сказал, как каркнул.

      – Я прихожу к вам каждые двенадцать часов, Рогор. Лечить буду ещё десять дней. После вы избавитесь от моего общества навсегда.

      – Вот как?

      Я молча схватила кружку кипятка, заранее приготовленную старостихой, всыпала в неё аптечный порошок. Как хорошо, что этот тип очнулся! Больше не придётся поить его, придерживая дурную голову и уговаривая бессознательное тело не выплёвывать лекарство.

      – Выпейте это, – сказала, и мухой вылетела вон.

      – Что? – тут же насторожилась старостиха.

      – Мерзкий тип! – выпалила я, а сама призадумалась… нужно прояснить ещё один вопрос и, желательно, побыстрее.

      Увы, интуиция не подвела. Шепотом, краснея и отводя глаза, старостиха объяснила, что девственность – это сокровище, главная ценность. Не сумевшая сберечь честь считается распутницей. Раньше таких казнили, теперь выгоняют с позором, или… пускают на общие нужды. В благочестивой Вешенке подобных случаев не бывало, а в соседней деревне пару веков назад, случилось. Шум стоял даже после того, как распутница померла, на тот момент ей было восемьдесят.

      – А недавно, – шептала красная, как свёкла, старостиха, – в столице сделали отдельный дом, где таких девок держат. А в соседнем королевстве этих домов с десяток. Куда же мир катится?!

      Ответ на вопрос я, естественно, знала… И, конечно, промолчала.

      Ахмед осмотрел новую партию товара с большим интересом, ещё больше любопытства вызвал угрюмый, краснющий Косарь. Деревенский детина всё время стоял в сторонке, внимательно следил за каждым движением торговца.

      – Мы можем поставлять рыбу каждый день, – сообщила я. – Объём сами видите.

      Ахмед кивнул, всей пятернёй почесал горбатый нос.

      – Хорошо. Возьму.

      И хотя любопытство в бизнесе штука опасная, всё-таки спросила:

      – А если продать не сможете?

      – Заморозим, – просто ответил он. Потом кивнул на Косаря, спросил с хитрецой: – Жених?

      Я хихикнула, а Ахмед наклонился ближе, прошептал с деланным акцентом:

      – Если надоест, мнэ звони. У мэня чэтыре сына и дватцать плэмянников! За пять минут замуж выдам!

      Сумма новой сделки сделала мою улыбку ещё шире, аж щёки заболели и губа в уголке треснула. Я одарила трудолюбивого Косаря тёплым взглядом, и только теперь сообразила чему удивлялся Ахмед. Мало того, что Косарь похож на былинного богатыря: русые волосы, серо-голубые глаза, плечи – шире не бывает, мускулатура – мечта бодибилдера, так он ещё и одет… как Илья Муромец в начале карьеры, когда только-только с печи встал. Да, это прокол.

      – Косарь, а давай-ка мы с тобой чаю попьём! – торжественно предложила я.

      Чай парню не понравился, от кофе он вообще переплевался, ну а когда я попыталась снять с него мерку – покраснел и чуть не сбежал. Долго и терпеливо объясняла зачем это нужно, в итоге плюнула и решила купить одежду «на глазок».

      – Что ещё нужно деревне? – спросила я.

      Косарь хмуро огляделся по сторонам, будто моя квартира и есть магазин, пробухтел:

      – Обычно, мы меняемся на муку, мясо, соль и кожи. Иногда берём глиняные горшки. Если совсем повезёт, можно выменять топор или нож.

      Почему в районе деревни такие проблемы с железом, мне рассказали – все месторождения расположены на противоположном конце страны. Живность в достаточном количестве местные разводить не умеют, да и пасти её толком негде. С солью, видимо, тоже беда. Значит, с этого и начнём. Ещё можно попробовать обогатить их флору, тем более сейчас весна, самое время для посадок. Только таскать всё одной…

      – Косарь! У меня родилась ещё одна отличная идея!

      Чтобы подобрать одежду на здоровяка-Косаря, пришлось обойти три магазина. Говорят, современный человек крупнее и выше, акселерация процветает, и вообще гормоном роста питаемся, а одежду продают маленькую и узкую. Где логика?

      Парень долго упирался, никак не хотел примерять, но едва влез в джинсы – приклеился к ним, как кот к пузырьку валерьянки. Поглощённый модными переживаниями, не сразу сообразил, что идём в чужой, совершенно незнакомый мир.

      – Главное – не нервничай! – объясняла я. – Представь, будто идёшь по родной деревне. На самом деле, Москва и есть деревня. Честно. Вот увидишь! Постарайся не слишком пялиться по сторонам, ни с кем не разговаривай. И ещё, нам предстоит покататься на волшебных повозках, но ты не робей. Если закружится голова – скажи.

      От переживаний у самой подгибались ноги, спотыкалась на каждом шагу. Когда дошли до метро, страх превратился в ужас, чтоб не упасть пришлось схватить Косаря за руку. Тёплую, сухую, сильную руку!

      – Ты чего дрожишь? – пробасил парень.

      – Боюсь.

      – Кого?

      Косарь стоял невозмутимым айсбергом и сиял, как прожектор. Вот хитрюга! Я тут распинаюсь, объясняю, переживаю за него, а он…

      – Почему ты так спокоен? Ты ведь боялся стремянки, лопаты, моего дома в конце концов.

      Верзила пожал плечами.

      – Я понял: если буду пугаться – не смогу тебя защитить. Ты маленькая и хилая, любой обидеть может.

      И всё? Так просто? Мужчины! Странные, нелогичные, непонятные!

      – Давай уж, веди к своим волшебным повозкам, колдунья.

      …По садоводческой ярмарке Косарь ходил с невозмутимым, каменным лицом.

      В основном, по торговым рядам прогуливались женщины, их взгляды были завистливыми и до чёртиков приятными. Изредка, встречались мужчины, эти глядели на моего спутника как на товарища по несчастью, кивали с сочувствием. Продавцы Косарю тоже не завидовали, а я давилась смехом.

      А вот когда отвезли два набитых доверху такси к моему дому, выгрузили несколько тонн саженцев, и отправились смотреть топоры, деревенский здоровяк дрогнул. И хотя обещал ни с кем не общаться, так сцепился языком с консультантом, что сочувственные взгляды начали посылать мне…

      Третьим пунктом нашей мега-экскурсии стал строительный рынок. Тут покупок не планировалось, просто хотела, чтобы Косарь посмотрел что из этого добра может пригодиться деревенским. Как назло, опять наткнулись на топоры… И понеслась. Обсуждение перешло в спор, а спор превратился в лекцию Косаря о принципах заточки и использования топора, на которую сбежались все окрестные продавцы. В итоге, нам пообещали бешеные скидки на любые товары, в любое время суток.

      Домой я шла со скоростью улитки-инвалида, зато мой деревенский приятель светился таким счастьем, что проезжающие мимо машины притормаживали. Удивительно быстро освоился, как ему удалось?

      – Нужно ещё в продуктовый зайти, – проблеяла я. – У меня кофе закончился.

      – Та чёрная гадость? – скривился Косарь. – Как ты её пьёшь?

      – С удовольствием. В больших количествах.

      Мы завернули в мини-маркет, расположенный рядом с домом. Грузоподъёмность Косаря позволяла набрать еды на пару месяцев, но сил выбирать просто не было. Да и зачем? Сердобольная старостиха взяла заботу о моём рационе на себя, каждый раз потчевала борщами, пирогами и кашами.

      Я схватила банку кофе и поплелась к кассе, предоставив неуёмному спутнику самостоятельно промчаться по магазину. И тут меня подкараулил самый неприятный из всех возможных сюрпризов…

      – Настюха! Сколько лет! Сколько зим!

      Голос я узнала сразу, похолодела. На несколько секунд пожалела, что я ненастоящая колдунья – была б настоящей, смогла бы провалиться под землю, или просто исчезнуть. Вместо этого пришлось натянуть на лицо улыбку и ответить:

      – Привет, Вася. Как поживаешь?

      – Лучше всех! – Он просто светился радостью, плевался ей, как бенгальский огонь искрами. – Скучаешь по мне?

      Конечно… Я скучаю по всем бывшим парням. Каждый день о них думаю…

      На самом деле, Вася был не просто «бывшим», а самым ярким и очаровательным парнем на курсе. Я влюбилась по уши, как только увидела. Мечтала о нём, в порыве страсти даже стихотворение какое-то написала. Но о чувствах своих, конечно, молчала. Боялась и стеснялась до чёртиков. Потом случайно столкнулась с ним во дворе прабабушкиного дома, оказалось, живёт по соседству. На этой почве мы и подружились.

      Он начал ухаживать. Небрежно, нехотя… А я всё равно была счастлива. Роман продлился два месяца, разбитое сердце болело год. Вася разорвал отношения очень некрасиво, на глазах у всех. Потом рассказывал друзьям о моих сексуальных пристрастиях и умениях. Громко рассказывал, сама слышала. Я даже из института уйти хотела, но одумалась… чтоб вылететь на следующий год.

      – Кстати, ты плохо выглядишь, Настюха. Голодаешь? Родители как? Не простили?

      Ещё одной отличительной чертой Васи была прямота, граничащая с хамством. И нездоровый интерес к чужим проблемам. Впрочем, тому, у кого собственных нет, чужие, порой, доставляют двойное удовольствие. Сразу вспомнила, что одета в неприглядные джинсы, простенькую, дешевую кофточку и старые, как шкура мамонта, кроссовки.

      Я почувствовала себя маленьким, гадким червяком, разрезанным и помещённым под увеличительное стекло. В груди заныло.

      – Нет, не простили.

      – Сочувствую, – радостно произнёс Вася. – Мои на всё лето на дачу уехали. Может, в гости зайдёшь? Покувыркаемся. Как раньше. А? Я тебя накормлю.

      – Я не голодаю, Вася. Просто не выспалась и весь день по магазинам пробегала.

      – Да ладно, – подмигнул он. Наглый, лоснящийся, довольный жизнью.

      Рядом неожиданно выросла громадная гора – Косарь.

      «Только молчи! – мысленно взмолилась я. – Засмеёт! И тебя, и меня!»

      Деревенский верзила просьбы, увы, не услышал.

      – Это кто? – бухнул громила.

      Бывший однокурсник присвистнул, глянул с уважением.

      – Вася, – сообщил он, протягивая руку.

      Косарь внимательно осмотрел раскрытую ладонь парня и не пожал – деревенским просто не знаком такой способ приветствия.

      – Можно я его ударю? – спокойно, без тени злости, спросил Косарь.

      И я поняла – теперь улыбаюсь искренне. Мелкая месть, детская, а всё равно приятно. Вася не отступил, не убежал в панике, просто побледнел, но этого было достаточно.

      – Нам пора, – тихо сказала я. – Передавай привет ребятам.

      Едва вышли из магазина, Косарь пристал с расспросами. Только объяснять жителю целомудренной Вешенки смысл наших с Васей отношений не стала. Тот, сперва надулся, но вернувшись в домик на берегу моря оттаял – купленные саженцы требовали немедленного распределения и посадки.

      А вот меня ждала ещё одна неприятная встреча…

      – Ну здравствуй, Настя, – хамовато протянул Рогор-моряк. Второй раз за день я почувствовала себя крайне некомфортно. – Ты ведь нездешняя?

      Есть такой особенный тип людей, сказать которым «ты» просто язык не поворачивается. Я ответила с подчёркнуто-вежливой интонацией:

      – А вам какая разница?

      – Интересно.

      – На живот перевернитесь, пожалуйста.

      Перевернулся. Но даже это движение получилось каким-то хамовато-наглым. На секунду почудилось, будто передо мной Вася. Я безжалостно вогнала иголку в мышцу. Эх, нужно было колоть по центру синяка, который остался от предыдущего, не слишком удачного, укола.

      – Говорят, у тебя жених есть, – не унимался больной. Слишком разговорчив для умирающего, может стоит ещё разок окунуть его в море? И, чёрт побери, почему его это интересует?

      – Помолчите.

      – Неужели действительно хочешь связать судьбу с деревенским увальнем и до конца дней возиться в навозе?

      Ничего не понимаю. Какое это имеет отношение к делу? Что происходит? Какого рожна чахоточный мореплаватель рассказывает мне про навоз? Мерзкий тип, до того противный, что дрожь пробирает и желудок к горлу подкатывает.

      – У меня нет жениха, – ответила я, закипая. – Ближайшие пару лет вообще замуж не собираюсь.

      – А старой девой остаться не боишься?

      Ну что за вопрос? Мне двадцать лет! По меркам моего мира это почти детство!

      – Когда вы лежали без сознания, лечить вас было гораздо приятнее.

      Умолк. Проводил странным, хитрым взглядом.

      Где его только откопали? Не моряк, а пират какой-то! С замашками психоаналитика.

      Чувство неприязни оказалось до того стойким, что даже вернувшись домой продолжала кривиться несколько часов кряду. На следующий укол нужно взять с собой Косаря – после того, как парень покатался на Метро, шприцы его не удивят. Зато не в меру разговорчивый моряк, наверняка, присмиреет.

      Глава 5

      Жизнь завертелась неугомонной юлой.

      Мужчины ловили рыбу, женщины и ребятня внимательно сортировали, раскладывали по ящикам. После, в несколько заходов, перевозили улов к моей лачуге. Увы, телега, запряженная единственной лошадью, через лес проехать не могла, ящики приходилось возить на маленьких, ручных тележках. Тут их подхватывал Косарь, переправлял в подвал московского дома. Я с сомнением смотрела на его усилия, предлагала привлечь к работе и других, но Косарь наотрез отказался. Заявил:

      – Чем меньше людей знает секрет твоего колдовства, тем лучше.

      Сам ходил барином, на вопросы любопытствующих отвечал с важностью, но ни одного лишнего слова не говорил. Ещё больше меня удивляла его осмотрительность – Косарь сам догадался, что появляться в деревне в джинсах не стоит, по крайней мере, ему. Но всякий раз, расставаясь с любимыми заморскими портками, грустил и подозрительно хмурился.

      Теперь ездить на торг в соседний город стало бессмысленно – весь улов уходил в крепкие руки Ахмеда. Зато у деревни появилась другая потребность – склад для хранения добра, вырученного за рыбу. Под это дело отрядили пару молодых рыбаков, стройка пошла довольно резво.

      В результате наших первых покупок, луг, отделяющий деревню от леса, превратился в сад. Увы, для этого пришлось скосить дорогие моему сердцу одуванчики. Пока сад выглядит неприглядно, но через пару лет здесь вырастет настоящий витаминный завод.

      Новые огородные культуры вызвали множество споров среди населения. Однако староста топнул ногой, и даже несогласные принялись сажать кабачки с баклажанами, особый сорт огурцов, а так же невиданную ягоду со странным названием «томат».

      Больше всего огородников удивила «культурная» малина, а я с круглыми глазами слушала рассказы о лесной. Пыталась представить каково это – ползать по чащобе с лукошком. Лично меня такие подвиги не воодушевляют.

      Самой большой проблемой стали закупки мяса. Качество нашей говядины привело Косаря и всех стряпух деревни в шок. Стали прикидывать как бы купить… пару десятков телят. Я вообразила глаза соседей, когда начну затаскивать в свою квартиру мычащее стадо, и наотрез отказалась.

      Ответ нашелся довольно быстро – кролики! Да, это не только ценный мех, но и вполне съедобное мясо, которое быстро плодится и питается банальной травой. Выслушав эту идею, Косарь сильно удивился. Пришлось везти его в частное фермерское хозяйство. И если к жизни города парень был довольно равнодушен, то на ферме восторгов не скрывал. Мы скупили всех крольчат. Ещё к ним добавились цыплята какой-то особой породы. Другой живности на ферме, к счастью, не было.