Текст книги "Незаметное (СИ)"

Автор книги: Анна Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

   Утром у неё не было сил проснуться, когда мужчины спрашивали, будет ли она чай или хочет ли в туалет. Кто-то нацепил на неё

   шлем, застегнул броник, довел до машины, усадил на сиденье. Кажется, Зёва. Он сел рядом, приобнял её, она склонила голову к нему на плечо и снова заснула.

   В Старобельске её разбудил Зёва, когда они уже остановились у какого-то здания.

   – Пойдём, – сказал он и повёл её. – Не бойся, никто там тебя не обидит. Документы сделают, поспрашивают обо всём. Главное, не врать. Поспишь, отдохнёшь, – успокаивал он девушку.

   Прямо на ступеньках её уже встречала женщина лет тридцати в военной форме. У дверей стоял солдат с автоматом.

   – Катя, – мрачным голосом окликнул её Азот, который, оказывается, следовал за ними. Катя обернулась к нему, не зная что сказать. – Прости меня, ладно?

   Она кисло кивнула. За что ей его прощать?.. Надо было попрощаться, обменяться контактами. Но оно ему надо было? И она промолчала.

   Азот посмотрел на неё ещё некоторое время, ожидая ответа.

   – Удачи, – наконец отрывисто бросил он и ушёл к машине, где его ждали друзья.

   ***

   Через несколько часов в тот же день, на базе разведчиков где-то под Старобельском.

   Майор Анисимов внимательно прочитал доклад Азота.

   – Я не приму этот доклад, – наконец сказал он и протянул бумагу обратно Азоту.

   – Почему, товарищ майор? – мрачно спросил Азот.

   – «Тигра» перетрофеили, поляка в плен взяли, до пятнадцати человек противника уничтожили, задание по минированию выполнили, девчонку спасли, «Хаймарс» по твоей наводке накрыли, правда, всего один, но и то хорошо. Самое то к награде представлять. И тут ты мне пишешь, что «чуть не изнасиловал» эту Катю? Что это вообще за «чуть»? Было или не было?

   – Было. Почти. Остановился вовремя.

   – Остановился он. Твой Савелий пишет, что девушка говорила ему, что сама к тебе приставала. И к нему потом тоже приставала. Если она, как вы говорите, в Чехии проституткой работала, о каком изнасиловании вообще речь? Переписывай.

   Азот не понял, почему Зёва в докладе так странно написал. Вероятнее всего, чтобы выгородить командира. А девушка, оказавшись во враждебной среде, вряд ли осмелится сказать правду. Но не должны такие вещи сходить на тормозах.

   – Извините, товарищ майор, я не буду переписывать доклад.

   Майор некоторое время сверлил подчиненного взглядом. Если девушка напишет жалобу, то будет, конечно, странно, что в докладах у разведчиков никакой информации об этом не будет.

   – Свободен.

   – Есть.

   – Куда, говоришь, вы её отвезли? – и майор вгляделся в доклад. – Всё, вижу.

   – Товарищ майор, если вы хотите запугать её и отговорить от чего-то...

   – Свободен, – твёрдо повторил командир.

   – Есть, – мрачно ответил Азот, отправляясь в казарму. Впрочем, казарм как таковых здесь не было. С тех пор, как у противника появились высокоточные «Хаймарсы», у каждого подразделения было своё расположение в городе или деревне. А чаще просто были нарыты окопы с сильно укрепленными, качественными блиндажами, на расстоянии друг от друга, чтоб сотню человек одним ударом не накрыло. Даже здесь, в тылу, приходилось шифроваться, маскировать машину. Сотни спутников Запада внимательно искали ошибки, признаки скоплений русских войск, чтобы украинцы смогли нанести удар.

   Вернувшись в свой блиндаж, забрался на второй этаж на свою койку и провалился в глубокий тяжелый сон.

   Разбудил его Зёва.

   – Азот, Анисимов за тобой приехал, вставай.

   Совершенно без понятия, что могло ещё понадобиться майору, Азот вышел из блиндажа, по пути только захватив автомат и омыв лицо по-быстрому из бутылки с питьевой водой. Сел к майору в машину, поздоровавшись, но не стал спрашивать, куда едут. Оказалось, в военную комендатуру Старобельска. Прошёл вслед за командиром в комнату для допросов. И только собрался забеспокоиться, как увидел в комнате Катю. Она уже умылась, причесалась, переоделась. Азот хотел было сказать, что к ней, наверное, очереди до самого горизонта в борделе выстраивались, но вовремя прикусил язык. Девушка была очень красива. На Украине, на самом деле все девушки были хороши, но Катя могла бы легко выиграть титул королевы красоты по стране. Вот только круги вокруг глаз выдавали, что у неё выдалась не самая спокойная неделя. От этого её взгляд казался глубже, выразительней.

   – Привет, – сказала она. Он посмотрел на её губы, ярко-алые даже без косметики. Вспомнил, как целовал их, сообразил, что это неуместно, и твёрдо посмотрел ей в глаза. Зачем-то же майор Анисимов привёз его сюда.

   – Катя, я прошу прощения за то, что произошло, – отчеканил он.

   Она мотнула головой.

   – Ничего не произошло, ты ни в чём не виноват.

   Он прищурился, пытаясь разглядеть в её глазах намёк на правду.

   – Ты не стала писать заявление о насилии? Что они тебе пообещали взамен?

   Она недоуменно качнула головой:

   – Ничего не обещали.

   – Угрожали, значит, чтоб ты отказалась от показаний?

   – Что? Нет, конечно, – она видела в его глазах непонимание. Она и сама толком не понимала, что произошло тогда, хотя уже успела побеседовать с психологом, снова нарыдаться до потери сил. Следователь сначала расспрашивал её подробно, как она жила в Лимане, как шла из Лимана в Кременную, как встретила кракеновцев и как познакомилась с разведчиками. Потом ему позвонили. Она не слышала разговора, так как следователь вышел из комнаты. А когда вернулся, сразу свернул вопросы к тому часу, когда она приставала к Азоту. Тоже задавал наводящие вопросы по-разному. Но она довольно быстро разрыдалась, особенно вспоминая, как Боровик и Зёва готовы были встать на её защиту против собственного командира. Подключили психолога, и Катя продолжила рыдать уже у женщины на плече, рассказывая ей всё – как сама приставала сначала к командиру, непонятно почему разревелась, когда добилась своего, а потом ещё и к младшему разведчику полезла.

   В общем, ей удалось убедить сотрудников полиции, что Азот только поддался на её провокации и сразу же оставил её в покое, как только понял, что с ней что-то не так. И что, конечно, писать заявление на него она не будет.

   – Мне психолог объяснил, что это была эмоциональная перегрузка, как-то так. И сначала подключились привычные методы снятия напряжения, как привыкла за семь лет, потом всякие другие механизмы сработали. В общем, когда ты ушел, я ещё потом к Зёве приставала. Это как... ну...– Катя не знала, куда глядеть, пытаясь объяснить ему своё дурацкое поведение. – В общем, я расплакалась тогда не из-за того, что делал ты, а из-за того, что вы делали.

   Михаил смотрел на неё как на дуру.

   Она вздохнула и снова попыталась объяснить:

   – Когда я была у «кракенов», я не могла проявлять свои чувства, я должна была всегда улыбаться. Я даже разговаривать не могла так, как хотела бы. Я должна была держать все свои чувства на замке. После первого дня с вами, там, в блиндаже когда вы спали рядом со мной по очереди, я, наверное, поняла, что в безопасности. Даже рядом со Старком, – Катя ухмыльнулась, вспомнив некрасивого приставучего разведчика. – И потому, когда мы уже заехали за линию фронта, решила... Ну я не специально решила, конечно, подсознательно. Что я в безопасности что теперь нечего бояться. И все мои эмоции вырвались наружу. Я даже не могу объяснить, зачем приставала к тебе или Зёве. Психолог объясняет это древним инстинктом – искать безопасности и защиты у сильного мужчины. Тем более для меня такое поведение... привычно.

   Азот был немного разочарован, что тогда она не сделала выбор в его пользу, а просто у девушки «сорвало башню». Но понял.

   – Ясно.

   – Мне сказали, что ты написал про себя много лишнего в докладе. Убери это лишнее. Напиши, как оно было на самом деле. Я к тебе приставала, но ты ушёл. Я так и написала.

   Михаил медленно кивнул, поверив ей.

   – Что ж, пока. Спасибо за всё, – улыбнулась она, глядя ему в глаза, стараясь всем своим видом выразить благодарность и спокойствие.

   – Пока, береги себя, – ответил он и покинул комнату. А она опять не спросила, как ему позвонить, в случае чего. Но это было бы странно. Вот она такая признаётся, что пристаёт ко всем подряд, эмоционально неустойчива, и потом – «да, кстати, не созвониться ли нам?» Она даже не надеялась встретить его второй раз. А уж на третий раз тем более можно не надеяться. Он ушёл, а ей надо было теперь начинать жить заново.

   ***

   Первое ноября, вторник, Старобельск (примерно в 80 км на восток от линии фронта).

   – Тормози тут, – похлопал Азот по плечу Старка, заметив кое-кого в сквере на скамейке. Старк не понял, почему вдруг командиру посреди разговора понадобилось остановиться именно тут, где ничего не было, а потом увидел на скамейке цветника, разбитого рядом с каким-то административным зданием, плачущую девушку и усмехнулся.

   Катя даже не обратила внимания, что какая-то машина остановилась рядом с ней, и, только услышав знакомый голос, подняла голову.

   – Привет, – поздоровался с ней Азот. – Что-то я как тебя не увижу, так ты плачешь. Что случилось?

   – Ничего, – она попыталась улыбнуться, но улыбка была жалкой. К тому же, она плакала на этой скамейке уже достаточно давно и успела замёрзнуть. Всё же ноябрь наступил, и хотя было относительно тепло, но Катя слишком легко оделась, поверив осеннему ласковому солнцу. Зато расстегнутая куртка Азота выглядела такой объёмной, теплой, надежной. Как и весь он.

   Она заметила, что и его товарищи вышли из машины, решив покурить, пока командир разговаривал с ней. Старк и Зёва помахали ей, Боровик кивнул, а Кобра сидел в машине и разговаривал по телефону. Катя помахала им в ответ. Хорошо, что они все целы. Она слышала, что на этом направлении идут тяжелые бои, украинцы атакуют каждый день.

   Азот снял куртку, накинул её на плечи девушке, сам сел рядом, не касаясь её.

   – Так что случилось?

   Катя отняла от груди белую сумку, которую всё это время прижимала к груди и достала из неё российский паспорт с красной обложкой и двуглавым орлом, показала мужчине.

   – Я паспорт получила, – сказала она и снова завсхлипывала.

   – И поэтому плачешь? – удивился Азот, приобнял её и прижал к себе.

   – Да-а-а... Они нашли женщину, которая работала в администрации Красного Лимана, она вспомнила меня, и мои документы нашла, они их успели эвакуировать, – всхлипывая объясняла Катя. – Я думала... я не знала, куда меня...

   Ей было так больно, так непонятно внутри от того, что русские в лице военной полиции снова ей поверили.

   – Где ты живешь? Может, тебя подвезти?

   – В ПВР, это общежитие.

   – Работаешь?

   – Нет ещё.

   – Ясно. Выходи за меня замуж, – без всякой паузы вдруг сказал он. Катя икнула, посмотрела на него и рассмеялась.

   – Нет, конечно. Ты с ума сошёл?

   Он отстранился, опёрся локтями на колени, искоса глянул на девушку:

   – Ну знаешь, это было немного обидно.

   – Но это же бред!

   – Почему? Ты же не замужем?

   – Нет.

   – И я не женат. Так что?

   – Азот... Миша... Да над тобой же все смеяться будут!

   – Кто «все»?

   – Ну все. Все ваши военные, вся армия. Все, кто знают меня.

   – Здесь никто и не знает. Если ты правду сказала, что не работаешь, – он внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь получить правдивый ответ. Катя отрицательно качнула головой, криво улыбаясь. Азот помолчал минуту, о чем-то размышляя, потом встал прямо перед ней. – А хотя знаешь, пофиг. Я не потому предлагаю.

   «Если ты решишь начать работать, я всё равно никак не смогу тебя проконтролировать. Можешь работать, можешь не работать,» – подумал он, усмехнулся, но не стал озвучивать мысль которая пришла ему в голову. Просто ему хотелось верить с той ночи, что девушка не хочет работать проституткой, но у неё просто нет другой возможности заработать. Ему хотелось дать ей шанс. Комплекс спасителя, который, безусловно, больно ударит по нему, если «спасение» не удастся. Как показала практика российско-украинских отношений, добро наказуемо всегда, если «жест доброй воли» проявлять по отношению к жителям страны, которых раньше считали «братьями-славянами». Но вдруг захотелось довести своё предложение до конца. Едва высказав его, Азот понял, что так будет правильно. А они потом ещё всем взводом удивляются «зерновой сделке», «готовности к переговорам», недобитой инфраструктуре, неразбитым мостам и прочим непонятным вещам со стороны правительства. Видимо, это стремление сделать себе побольнее, причинив добро, какая-то дурацкая черта национального характера.

   – А почему ж?

   – Тебе как минимум наше министерство обороны должно за уничтоженный Хаймарс. Да, по твоей наводке тогда один-таки подбили, – пояснил Азот, заметив её удивленный взгляд. – Иногда надо просто знать, куда и когда смотреть. Возможно, по твоей наводке активировали какого-нибудь местного «спящего агента» в Харькове, которого просто так не светили, а ради Хаймарса решили использовать. Может, ещё как-то решили вопрос, но факт: один уничтожен. И вроде машина ракет к нему тоже.

   – Это хорошо, – уныло сказала Катя и отвернулась. Показала снова паспорт. – Будем считать, что награду мне вручили.

   – Кать...

   – Ну зачем я тебе такая! – всплеснула она руками с отвращением. – Бесполезная, никчёмная, испорченная... не знаю кто!

   – Хм. Знаешь такой анекдот? Попадает мужик на небо, спрашивает «господи, зачем я жил на этом свете, какая была цель?» Господь отвечает: «А вот помнишь ты в отпуск с женой ездил в каком-то там году?» – «Ну помню». – «И вы в ресторане сидели?» – «Ну да» – «И тебя мужик за соседним столиком попросил соль передать?» – «Ну да.» – «Ты передал?» – «Да.» – «Ну и вот...»

   Катя даже не улыбнулась, вообще не поняв, зачем Азот это рассказывает.

   – Ну смотри, – стал объяснять он. – Если б мы не вытащили тебя, не узнали бы про Хаймарс в конкретное время в конкретном месте и не смогли бы его накрыть. Не заметь мы тебя в лагере у кракеновцев, мы бы просто на них арту навели. А ты бы не продержалась у них четыре дня, если б не поработала в Чехии семь лет. Так что если говорить о полезности – то ты спасла много жизней. А не просто солонку передала.

   Катя сначала ошалела от этой логики. С такой точки зрения она на свою жизнь не смотрела. А потом вдруг осознала то, что он сказал между строк. Они могли просто навести артиллерию на кракеновцев и уйти – безопасно и быстро. И не сделали этого просто потому, что заметили среди врагов женщину. Рисковали всем отрядом ради неё, хотя не могли не видеть, чем она там занималась. Они же тогда не могли знать, что она им сможет выдать информацию про местонахождение ценной западной техники. Да, они тогда попытались взять в плен и командира кракеновского, только его в тот же час и прибило под обстрелом. И их самих чуть не прибило вместе с ней.

   Она словно заново взглянула на мужчин, всё ещё терпеливо ожидавших командира. Им не было никакого смысла рисковать собой ради неё, но они все пошли. Она почувствовала, как снова набежали слёзы, и закусила губу, чтоб не расплакаться.

   – Мих, ты скоро? – окликнул Старк.

   – Сейчас, – махнул рукой Михаил и обратился к Кате. – Ну так пошли поженимся? Луганская Республика теперь Россия, так что меня, как военнослужащего по идее без очереди должны поженить.

   – Зачем тебе это? – слабо спросила она, силы к сопротивлению слабели с каждой минутой разговора.

   – Я скорее всего помру тут в донецких степях, так чтоб хоть было кому компенсацию за меня получить. Это несколько миллионов между прочим. Сможешь себе квартиру в России купить. Не в Москве, конечно, но где-нибудь в Белгороде или Ростове – легко.

   – Я не хочу так...

   Он понял, что она имеет в виду.

   – Да не собираюсь я умирать, но всякое бывает. Выживу – так разведёмся, получишь половину нажитого. То есть, половину всей моей зарплаты с наградными. Сейчас поженимся, сделаем тебе карту, переведу тебе часть своей зарплаты – и найдёшь себе жилье какое-нибудь, устроишься. Кстати, телефон у тебя есть?

   – Нет, свой я потеряла в лесу. Мне здесь выдали немного денег, но...

   – Ясно. В общем, пошли.

   Он потянул её в здание администрации. Там сказали, что ЗАГС находится дальше по улице, двести метров.

   Азот вышел, довёл Катю до автомобиля, на котором они ездили в этот раз.

   Разведчики нестройным хором снова поприветствовали Катю.

   – Куда едем? – спросил Старк.

   – В ЗАГС, вон туда, двести метров, – махнул рукой Азот в нужном направлении. Повисло неловкое молчание, все переводили взгляд с девушки на своего командира и обратно. – Да, мужики, я собираюсь жениться.

   Катя ждала, что сейчас кто-нибудь так же, как она чуть раньше, скажет, что он сошел с ума.

   – Так вооот, как это делается, – протянул Старк, – а я-то думал...

   Катя поняла, что он вспоминает, как предлагал ей денег за интимные услуги. Но дурацкая шутка Старка сняла напряжение. Кобра, так и сидевший за рулём с телефоном в руках, отвлекся от него, прислушиваясь к разговору.

   – Ну, поздравляю, – с натянутой улыбкой сказал Зёва и пожал руку сначала командиру, потом ей.

   – Угу, – скептически сказал Боровик, повторил рукопожатия и с угрозой посмотрел ей в глаза. Катя впервые, собственно, увидела его полностью. Мужчина чуть старше сорока, с густой небритостью, с хмурым тяжелым взглядом. Даже немного страшный. Встретишь такого в темном переулке – бросишься в противоположную сторону.

   – Поздравляю, поздравляю, – с пошлой улыбочкой сказал Старк, тоже пожимая им руки.

   – Тьфу, – сказал Кобра, но не стал выходить из машины, чтобы повторить ритуал. – Поехали.

   Ни один из них не одобрял выбор командира, но ни один из них не сделал попытки отговорить его, чего Катя безусловно ждала. Потому что у неё самой сил сопротивляться такому подарку небес не было.

   А дальше всё завертелось так быстро, что ей не было времени даже подумать. Мужчины очень быстро свыклись с мыслью, что командир решил жениться, и принялись делать всё, чтобы операция прошла гладко. По долгу службы они часто встречались с нестандартными ситуациями, не терялись, а просто начинали работать. Так и сейчас, всё пошло-поехало быстро и слаженно. Приехали в ЗАГС, заполнили заявления. Секретарь, посмотрев их заявления, предупредила об уголовной ответствености за ложные сведения, но больше не стала придираться и сказала подойти через час.

   Мужчины снова погрузились в автомобиль – с Катей вместе их было шесть человек, тесновато вообще-то. По сути, она сидела на заднем сиденье на коленях у всех трёх – Старка, Зёвы и Азота. Кобра был за рулем, а Боровик, как самый крупный, занял пассажирское сиденье впереди. «Ну хоть напоследок подержаться,» – прокомментировал Старк позицию Кати у себя на коленях. Таким образом через пару минут доехали до магазина техники, купили Кате телефон и симкарту. Она попыталась отнекиваться, но честно говоря, не очень твёрдо. Старк и Зёва шутили, Боровик их иногда осаживал, как-то по-отечески относясь к Катерине. Старка иногда заносило в его похабных шуточках.

   Потом доехали до Банка (один из российских банков успел открыть свои отделения здесь), оформили Кате карту, на которую Азот тут же положил огромную по меркам Кати сумму – двести тыщ рублей. Когда ей в Пункте временного размещения выдали пособие в десять тысяч, она уже рассчитала, что ей должно хватить на пару месяцев, а к тому времени она найдет какую-нибудь работу. Она попыталась отказаться, но будущий муж напомнил с улыбкой: «Премия за Хаймарс», после чего вернулись в ЗАГС. Как раз вовремя. Их вызвали, но Старк всех остановил, зашёл первым. Тем временем Боровик выудил из кармана слегка помятую заколку с белым тряпочным цветком с бусинками и неловким движением приколол ей на волосы.

   – Спасибо, – поблагодарила его Катя ломким от волнения голосом. За этот час её так окружили заботой, добротой и вниманием, что она в который раз почувствовала, что готова расплакаться от счастья. Кобра презрительно сплюнул, подошёл к Кате и перестегнул заколку более правильно на его взгляд. В движениях бурята чувствовалось опыта побольше, чем в лапищах его огромного сотоварища.

   Тем временем Старк договорился с кем-то, потом распахнул перед ними двери. И в торжественно украшенный зал Катя вошла под руку с Михаилом под звуки гимна Российской Федерации. Интересный выбор сделал товарищ её мужа, с намёком.

   Здесь она впервые улышала его полное имя. Михаил Олегович Портнов. Её муж.

   Потом они пошли в маленькую кафешку, съели всей компанией пиццу. Мужчины смешили её, подзуживали Азота. И так незаметно пришёл вечер. Алкоголь же как будто был у них в группе под запретом, Катя ни разу не увидела никого из них с пивом или вином, и тем более водкой. Им всем было хорошо и без алкоголя, хотя в холодильнике кафетерия было пиво.

   Кате вообще не хотелось думать, чем и когда закончится этот вечер. Так хорошо было впервые за долгое время оказаться в надёжных руках тех, кто обеспечивал её судьбу в ближайшие несколько часов и кто, казалось, был способен решить всё на свете. С разведчиками она чувствовала себя как у Христа за пазухой.

   Когда они вышли из кафе и снова погрузились в машину, дорогу показывал Старк. Они вышли где-то в жилом районе с двухэтажными домами. Старк сказал, что сейчас вернется. Пока он ходил, остальные вышли из машины. Михаил обнимал Катю за талию, и этого ей хватало, чтобы не замерзнуть. Старк вернулся, отвел Азота в сторону на минутку,чтобы что-то ему отдать и шепнуть пару слов. Зёва воспользовался этим и обратился к девушке:

   – Кать, отнесись к этой свадьбе серьёзно, ладно? По-человечески. По-честному.

   – Короче, хернёй главно не занимайся, – прогудел Боровик.

   Катя оглядела их всех, счастливая, немного озябшая. Не было сил даже обидеться на их намеки, да и не хотелось. Она просто кивнула.

   Вернулся Азот, взял её за талию:

   – Всё, мужики, до завтра.

   Все нестройно попрощались с командиром, и только Старк отстал и не удержался от пожелания, пожав над головой руки:

   – Удачи тебе, силы тебе, семейного счастья!

   И всю невинность своей речи испортил похабным движением бедрами.

   – И тебе того же, – иронично ответил Азот и повел Катю в дом. Открыл ключом, который ему дал Старк, дверь в квартиру, включил свет. Электричество работало.

   Катя оглядела старенькую, советскую ещё квартиру.

   – Где мы? – спросила она.

   – Не знаю, – ответил Михаил. – Старк – мастер находить жильё на одну ночь.

   Катя легко могла представить, как этот «ловелас» пользовался таким умением. Она сняла обувь, пальто, прошла в ближнюю комнату, сжимая в руках сумку с паспортом – никак не могла выпустить её из рук.

   Азот сходил в ванную, проверил воду. Та шла не сказать, чтоб горячая, и даже не сказать, чтобы шла – скорее лилась тонкой едва теплой струйкой.

   – В туалет, в душ не хочешь? – спросил он Катю, задумчиво осматривавшую советскую ещё обстановку: торшер, диван в комплекте с креслом, ковер на стене и ковер на полу, шкаф-стенка, двойной слой штор на окне. Единственное, что выдавало современность – тонкий телевизор в проеме «стенки».

   Она отрицательно покачала головой, залюбовавшись мужчиной.

   – Тогда я пошёл в душ, – сообщил он и вышел из комнаты.

   Катя присела на диван. Наверное, ей стоило бы побеспокоиться о грядущей ночи, но в голове и на сердце было пусто и спокойно. Она даже не знала, рассчитывал ли её новоявленный «муж» на какие-то супружеские права или нет. Скорее было похоже, что нет. Он касался её целый день до и после бракосочетания – постоянно водил её за талию, когда они ходили в кафе и выходили на перекур, в машину и из машины. Сам Азот, впрочем не курил. Но поцеловал лишь один раз – в конце короткой церемонии. Да и то скорее по-братски клюнул в губы, чем обозначил себя как мужа.

   Снова хлопнула дверь ванной. Катя услышала, как Михаил прошёл на кухню, хлопнул дверцей стиральной машины, запустил её. Это было так странно слышать. А с другой стороны, если он сам свою одежду не постирает между выходами, то кто это сделает за него?

   Когда он появился в проеме, прислонился к косяку и посмотрел на неё, словно тоже задумавшись, а что же дальше, Катя спросила:

   – Когда вам надо возвращаться... туда?

   – Завтра утром. Я твой телефон командованию передам, если со мной что-то случится – тебе сообщат. А так у меня там связи не будет.

   Она кивнула. Ей не хотелось думать об этом равнодушном «тебе сообщат». Не должны умирать такие честные, красивые мужчины, готовые отдать жизнь ради спасения невинного человека. Она усмехнулась, поняв, как противоречивы её мысли. «Не должны умирать... готовые отдать жизнь.» Всё-таки она не отличалась особым умом. И если бы Михаил не думал постоянно о смерти, то ей не повезло бы заполучить его в мужья. А если он и правда... не вернётся? Или вернётся, поймет, какую дурацкую ошибку совершил, женившись на ней, и подаст на развод? У неё, возможно, единственный шанс быть с ним – сегодня.

   Михаил подошёл, подвинул кресло, сел и уставился на неё, упершись локтями в колени чуть развинутых ног.

   – Всё-таки ты невероятно красивая, – сказал он с непонятной интонацией – то ли с восхищением, то ли с раздражением.

   Катя вдруг решилась. Отбросила сумку на диван, сделала шаг к мужу. Он отклонился на спинку кресла, предоставляя ей пространство для маневра. Катя оседлала его колени, широко раздвинув ноги. Он чуть улыбнулся, но его руки свободно лежали на подлокотниках кресла. Кате было немного стыдно смотреть ему в глаза. Она положила свои руки на его грудь в тонкой футболке темно-зеленого цвета с длинными рукавами камуфляжной расцветки – стандартная одежда всех на свете солдат, наверное. Катя на пробу погладила его широкую грудь поверх футболки. При том, что он сидел довольно расслабленно, она чувствовала его сильные тренированные мыщцы.

   – Знаешь, у меня никогда не было мужчины.

   Он насмешливо хмыкнул, и она поняла, что опять сморозила глупость. Как объяснить, чтобы он понял?.. Она посмотрела ему в глаза и с нажимом повторила:

   – У ме-ня. Понимаешь? Вот у-ме-ня, моего мужчины. Того, кто не уйдет утром, не оглянувшись.

   Она припомнила, что были у неё постоянные клиенты, но и они чаще всего уходили без предупреждения. Вот он ходит по средам, а потом пропадает, не попрощавшись, не предупредив. Один только был, который посетил её три раза, а потом сказал, что завтра женится и больше не придёт.

   – Что, вот совсем никогда?

   – Ну, я в школе ходила с одним своим одноклассником. Думала, что любовь навеки. Но как только мы получили аттестаты, он сразу сказал, что родители его устроили куда-то в вуз за границу, а я ему нужна была для статуса. Как самая красивая девочка класса самому богатому мальчику. Он застолбил меня ещё в девятом классе, сказал, что я его и чтоб никто меня не трогал. А я-то удивлялась, почему это я не пользуюсь успехом у мальчиков.

   – Ясно.

   – Ты тоже женился на мне, потому что я «такая красивая»?

   – Нет. Хотя... – он усмехнулся, – может, ты и права. Не думал об этом.

   Катя решила, что не стоит дальше развивать эту тему.

   – А ты? – спросила она, продолжая гладить его. Теперь она исследовала его плечи осторожными движениями. Ей не хотелось спугнуть его, напомнить ему о своей «профессии». Но удержаться от прикосновений ей было сложно. Этот мужчина теперь принадлежал ей, полностью. А она никогда не была скромницей в постели, может, потому так удачно и вписалась в новую «профессию». Были клиенты, с которыми можно было приятно провести время, получить удовольствие. Но сейчас, в этой старенькой квартирке, все они казались тенями, мерзким сном.

   – А у меня была невеста. Не дождалась меня. Я возвратился из командировки в Сирию, а она уже отменила свадьбу и все приготовления. Сказала, что не хочет вечно ждать мужа-военного и беспокоиться, вернусь или нет.

   Почему-то Кате стало очень обидно за него.

   – Я буду тебя ждать, – пообещала она очень серьёзно.

   Он улыбнулся ей, хотя глаз улыбка не коснулась.

   – Только давай ты будешь это делать где-нибудь подальше от линии фронта. Хотя бы в Луганске. Туда укровская артиллерия не достает пока что. А лучше в Новосибирске.

   – Почему в Новосибирске? – удивилась она.

   – Потому что там мои родители.

   Катя опустила глаза, ей было бы очень неловко знакомиться с его родителями. «Здравствуйте, я с Украины, ваш сын женился на мне, хотя воюет с моей страной.» – «А чем вы занимаетесь?» – «Эм... ну как бы так выразиться поприличнее...»

   Его руки наконец переместились ей на талию. Катя испугалась, что он сейчас просто подымет её со своих колен и всё закончится, так и не начавшись. Наверное, он подумал о том же, что и она – как представлять её своим родителям.

   Михаил мгновенно заметил её испуг и замер:

   – Катя... – осторожно сказал он, немного разочарованный, что, видимо, её поглаживания не были приглашением. А были чем-то вроде разведки, исследованием. Как никогда ощущая, какой он большой в сравнении с хрупкой девушкой. – Не надо меня бояться. Я ничего тебе не сделаю.

   – Я знаю, – кивнула она и решительно прижалась своими губами к его. Да, вот такая она. Если это ему противно, то лучше ей узнать об этом сейчас. Он позволил ей целовать себя, отвечая слишком слабо, но его руки, притянувшие девушку плотно к его телу, окружившие её, давали ей надежду. И особенно та выпуклость, которую она чувствовала через свои джинсы и его штаны.

   Какой же он был... невообразимо притягательный, соблазнительный, надежный. Муж. И стал ещё лучше, когда наконец стал оттаивать и терять осторожность, касаясь её тела, сначала через свитер, а потом забравшись руками под него.

   Прервав бесконечный поцелуй, Михаил чуть отдвинул её от себя и потянул свитер вверх, внимательно глядя ей в глаза, ища следы испуга или отказа. Катя охотно подняла руки вверх, радуясь, что он перехватил инициативу.

   Какие же у него были ласковые руки, сильные и огрубевшие от постоянной войны, но настолько нежные по отношению к ней. Единственно, ей пришло в голову, что бельё у неё не очень подходит для соблазнения мужчины. Чёрный простенький хэбэшный комплект, который она смогла разыскать на складе у волонтеров.

   Мужчина не собирался разглядывать белье, а просто сбросил его на пол, немного повозившись с крючками у неё за спиной.

   Катя улыбнулась: вот опять она думает о всякой ерунде.

   Он одной рукой прижал её голову к себе для очередного поцелуя, другой рукой крепче прижал к себе.

   – Кать? – вполголоса шепнул он, немного охрипнув после этого затяжного поцелуя. – Пойдём в кровать?