Текст книги "Валя offline"

Автор книги: Анна Никольская-Эксели

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 11
Стучитесь в личку

С миссис Робинсон нам повезло – она суперская! Я таких, как она, учителей ещё не встречала. Иногда мне кажется, что она не из другой страны, а с другой планеты. Она и строгая, и в то же время всё нам разрешает, представляете? Она, когда Тоха Пушкарев ноги на парту складывает, даже бровью не поведёт (хотя брови у неё мохнатые, под Санта Клауса, и ходят туда-сюда, когда она что-нибудь нам рассказывает). Пускай сидит, как ему хочется, если это никому не мешает! Свобода личности – так она это называет.

Миссис Робинсон ведёт у нас страноведение и всё время что-нибудь интересное нам рассказывает своим голосом-тромбоном. Даже не про страны, а вообще – про жизнь.

– Миссис Робинсон, а у вас есть муж? – спрашивает Чижевич.

Но нашу Роби такими вопросиками не прошибёшь, нервы у неё – канаты!

– Был, – говорит, – у меня муж.

– А куда он делся?

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – говорит Чижевичу Дина.

– Сама овца!

– Моего мужа съели крокодилы, – без тени смущения поясняет миссис Робинсон.

И что самое интересное, мы ей верим. Потому что она никогда нам не врёт. Все взрослые врут, ну или обманывают, чего-то не договаривают, лукавят. А миссис Робинсон – нет. Всегда рубит правду-матку, какой бы кровавой она ни была.

Её мужа правда съели чёрные кайманы, когда молодожёны в 1995-ом году сплавлялись по Амазонке – самой длинной реке в Южной Америке. Это было их свадебное путешествие, лодка перевернулась и…

И миссис Робинсон до сих пор хранит верность своему мужу. Носит по нему траур, правда, он у неё разноцветный.

К сегодняшнему уроку она попросила нас принести семейные альбомы. Сама она тоже принесла – целый нотик с фотками из разных стран. Она проецирует их на специальную доску и рассказывает про свои невероятные путешествия.

Вот миссис Робинсон на плато Наска в Перу. Стоит, упёрши обе ноги в гигантский геоглиф-обезьяну, который видно не только с самолета, но даже почти что из космоса!

А вот наша Роби в пустыне Сахара – верхом на двугорбом верблюде. Лица из-под арафатки не видать, зато морду верблюда видно хорошо. Он похож на Петра Сергеевича, с которым мы ехали в поезде.

А вот она на Алтае – в предгорье Белухи, стоит в окружении альпинистов в оранжевых комбинезонах. Они готовятся к восхождению – кругом снаряжение и рюкзаки. Сама она тоже в комбинезоне, и с кучей рыжих волос похожа на прикольный мандарин.

Ещё было много всяких стран, где побывала наша классная, и почти в каждой из них с ней случались какие-нибудь интересные истории. Один раз она даже была в племени у настоящих пигмеев. На фотке вождь племени – ей по локоть! А в руках у него вместо черепа и костей ноутбук!

Когда я вырасту, я буду как она, наша миссис Робинсон – такой же бесстрашной и харизматичной во всём. Я стану фотохудожником и буду колесить по странам третьего мира в поисках приключений, удачных кадров и справедливости. Я побреюсь наголо или, наоборот, сваляю себе дреды и опущусь с аквалангом на дно Атлантического океана. А потом поднимусь на какую-нибудь вершину, обязательно самую высокую в мире, и сфотографирую саму себя в позе чайника: одна рука упёрта в бок, другая приветливо машет в камеру. А когда мне исполнится пятьдесят лет, я встречу старость где-нибудь в Центральной Азии верхом на лошади Пржевальского.

Все уже показали свои альбомы – как под копирку. Флорида, Венеция, Канарские острова, Сардиния, Бали, Ипанема-Бич… Одинаково красивые мамы и довольные жизнью папы на фоне маленьких и больших частных самолётов и яхт. Одинаковые позы, одинаковые смайлы и выражения глаз – их что, вырезали по трафарету? Или на одном заводе штамповали? Я на скутере, мы с папой на дельтаплане, а с мамой (она дайв-мастер, зацени!) – в коралловых рифах. Я зажигаю, мы колбасимся, нам по кайфу, всё было круто…

«Все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная семья несчастна по-своему» – кажется, так написал Лев Толстой, великий русский писатель.

Откуда он это взял? Откуда он вообще мог знать про меня?!

– Now it’s your turn, Valya [7]7
  Теперь твоя очередь, Валя (англ.).


[Закрыть], – говорит миссис Робинсон.

Я сочиняю что-то про пожар на нашей вилле и про то, что все наши фотографии и флешки, к огромному несчастью, сгорели. На меня смотрят, как на чокнутую, но тут звенит звонок на перемену, и я первая выбегаю из класса.

* * *

Наташин совет мне помог, но не совсем. С Максимом мы теперь общаемся почти каждый день – вместе ходим домой из художки. Он рассказывает мне про разные корабли и подводные лодки, я внимательно слушаю, а потом задаю вопросы. Это Наташа меня научила. Парням обязательно нужно задавать вопросы про интересующие их вещи – они это обожают. Только не много и по существу, а то решат, что ты тупая. Максим хочет стать капитаном дальнего плаванья, ходить у берегов Австралии и Океании, пересекая экватор. А предки хотят, чтобы он стал дипломатом – это в семейных традициях.

В школе нормально общаться у нас как-то не получается. У девочек своя компания, у парней своя. Здесь не принято просто подойти к парню и заговорить, проще послать эсэмэску. На уроке, бывает, парой фраз перекинешься, да и то приходится по-английски. Я всё никак не привыкну.

Мы доходим до конца сквера за двенадцать минут. Болтаем или просто стараемся не наступать на трещинки в асфальте. А потом поворачиваем в разные стороны: Максим налево, а я направо. Это самые счастливые двенадцать минут в моей жизни – они бывают четыре раза в неделю.

Мы даже телефонами обменялись, и Максим мне звонил один раз! Я тогда уже спать легла – он часов в одиннадцать позвонил. Я как увидела его имя на экране, чуть с раскладушки не свалилась! «Ответить» нажимаю, а у самой руки трясутся – в кнопку никак не попаду. И представляю себе, вот сейчас он поздоровается и скажет:

– Не спишь?

И я ему отвечу:

– Нет, а ты?

А он мне:

– Знаешь, не могу уснуть.

– Почему? – спрошу я.

– Всё думаю…

– О ком?

Он помолчит немного, а потом скажет:

– О тебе.

И я тогда наберу побольше воздуха в лёгкие и скажу ему:

– Я тоже о тебе думаю. Постоянно…

Или нет. Я лучше промолчу – так будет загадочней. Но он поймёт всё без слов.

И мы будем молчать, слушать телефонную тишину и друг друга. Потому что самые важные вещи можно сказать и без слов, мне так кажется.

Когда я всё-таки нажала «Ответить», Максим поздоровался и спросил, что у нас завтра: рисунок или композиция. Он, оказывается, расписание где-то посеял.

Я потом долго ещё не могла уснуть – смаковала наш разговор, разглядывая в окошке ноготок новой луны. Ведь он позвонил именно мне. Мне! А в группе у нас ещё шестнадцать человек.

Но всё равно мне этого мало. Мы же не официально встречаемся, а просто, типа, дружим. Да и то только по художке. В школе Максим как будто другой – чужой какой-то и на меня ноль внимания. Может, из-за Чижевича? Мы с ним друг друга не перевариваем. Не знаю… У нас в деревне как-то всё проще было – все друг с другом нормально общались, неважно, парень ты или девочка и из какого ты класса.

– Валечка, ты чего зависла? – ко мне подходит Дина с хитреньким лицом. Она похожа на русалку, которая только что утопила кого-то в пруду.

Везёт ей. Дина по поводу парней вообще не заморачивается – у неё бывших не знаю сколько! Летом она познакомилась в Англии с одним испанцем – они провстречались целых три недели! Даже целовались и ездили вместе на пляж. Теперь он ей пишет каждый день, зовёт к себе в Испанию.

– У тебя что, праблы?

– Да так… – я краснею.

– Понятненько… И кто он? – Дина прищуривается, как кот на сметану.

И меня вдруг прорывает: я беру и всё ей выкладываю как на духу. Как на исповеди.

* * *

Я ходила на исповедь один раз – с бабушкой. Просто меня некуда было больше девать, и мы пошли вместе. Лиза долго к ней готовилась – три дня постилась, читала каноны и записывала на бумажку свои грехи. Даже с мамой ни разу за это время не поругалась.

Мы пришли в церковь и долго там стояли, пока шла служба. У меня ужасно ныли ноги, и хотелось в туалет, но нельзя было. А когда настала наша очередь, вернее бабушкина, идти к батюшке, Лиза вдруг занервничала и куда-то убежала. Даже меня впопыхах забыла там, в церкви. Потом, конечно, вернулась, и мы пошли на карусели, а потом в кафе-мороженое.

А ту бумажку с грехами баба Лиза почему-то съела. Я своими глазами это видела.

* * *

– Вон ты, оказывается, какая…

– Какая?

– Скрытная. – Дина надувает губы и становится похожа на какую-то телеведущую. – Я вон тебе сразу всё рассказываю, а ты…

Мне становится неловко. С одной стороны, она права – мы же подруги и должны всем делиться. А с другой… Всё-таки этот её Альварес и Максим разные вещи. Вернее, разные люди. Я так чувствую внутри, но как это объяснишь? Ведь когда я вижу Максима, из меня как будто что-то вылетает!

А у Дины кроме Альвареса ещё куча парней в телефон забиты.

– Ладно, подруга, всё с тобой понятно. Просто ты вообще не в теме.

– В смысле?

– Тебе пэрентсы нотик купили?

– Да!

Забыла сказать, недавно папа подарил мне ноутбук. Маленький, с отделкой из кожи – даже маме понравился.

– Тогда после школы идём ко мне.

– Я сегодня не могу – у меня художка.

– Ну завтра тогда. Будем делать из тебя продвинутого юзера.

* * *

Папа говорит:

– Коть, переезжай ко мне! У нас тебе будет удобнее – комната своя, вай-фай…

Странный он всё-таки. Как будто он маму не знает.

– Я бы переехала, с удовольствием бы переехала…

– Так в чём дело?

– Как я маму-то брошу?

– Ты, между прочим, уже большая девица – должна понимать: маме тоже нужно свою личную жизнь устраивать.

– Ей не нужна никакая личная жизнь. У неё я – вот и вся личная жизнь.

«И ты, папа», – добавляю я в голове.

Последнее время она только и делает, что про папу расспрашивает. Как он там, что он? Куда поехал, и давно ли мы виделись? Иной раз даже специально меня к нему подсылает. Придумает какой-нибудь повод: к репетитору там меня отвезти (мне папа репетитора нанял по инглишу, чтобы маму не нагружать) или на родительское собрание она не успевает. Вот только в гости меня к нему не пускает из-за Наташи. Говорит, что она не имеет права встревать в наши с папой отношения. Но Наташа и не встревает. Она уже третью неделю в Дубаях по делам – у них там с папой бунгало. Фотку недавно прислала – с каким-то укутанным шейхом. Он на нашего покойного кота Жозефину похож – такой же носатый и толстый. А глаза масленые.

– Просто я слышать больше не могу, как ты там спишь на раскладушке в три погибели.

– А что? Нормально сплю. Зато, знаешь, баба Глаша как чудит? Говорит, что глухая, а у самой уши, как у небольшого слона, – она в курсе всех наших дел. Недавно мама борщ сварила. С работы приходит – а кастрюля пустая. Думала, я всё съела, представь? А это баба Глаша взяла и переставила кастрюлю в свой холодильник – у нас холодильники разные. Мама ей говорит:

– Глафира Леопольдовна, отдайте, пожалуйста, борщ.

А она:

– Какой такой борщ?

– Ну хоть кастрюлю тогда верните.

– Ась? Не слышу я, милая! Чего говоришь-то?

А на следующее утро глядим – на плите наша кастрюля, пустая.

– Вашу Глафиру Леопольдовну надо в цирк устроить – фокусы показывать с клоунами, – смеётся папа. Но как-то невесело он смеётся, деревянно – сам как клоун. – Может, всё-таки переедешь?

«Давай лучше ты к нам, – хочу сказать я. – Будем жить как раньше: ты, я и мама. Давай?»

Интересно, что бы он ответил, если бы я спросила? Что он любит Наташу и что она любит его? Или что он любит меня, а мама ему не нужна?

Но я так и не спросила в тот раз.

* * *

А Динка всё-таки реальный труфренд! Она мне просто на всё глаза открыла! Настоящая жизнь, оказывается, кипит в Интернете! Дина мне всё подробно рассказала и показала. Там у каждого из нашей параллели есть своя страница. А ещё есть группы – школьные и у каждого класса. Почти все друг у друга в друзьях, даже если они по школе враги.

Мы сразу меня зарегистрировали и загрузили аватарку – поставили фотку, где я в школьном саду с венком на голове. Я там ничего получилась. Потом мы стали заходить на страницы одноклассников и добавлять всех в друзья. Чем больше у тебя друзей, тем круче. Дина, например, добавляет всех подряд: любых людей из школы, с кем была в лагере, кого знает по школе моды или с кем в онлайн-играх играли. У неё в друзьях восемьсот человек – ни у кого из класса столько нет.

– Ой, Ксюха фотки в купальнике выложила! – смеётся Дина и удаляет Ксюху из друзей.

– Ты зачем её удалила? – спрашиваю.

– Затем. Представь, она вчера комент оставила, что у меня на фотке ноги кривые! Совесть есть вообще, нет?

– А вы тут что, каждый день тусуетесь?

– А то! Если друг не был в онлайне два дня, значит, он мёртв, – хихикает Дина и быстро печатает у себя на стене: «Все люди, кто у меня в друзьях, – просто супер!»

– Всё равно я не понимаю…

– А что тут непонятного? Просто в Сети – вся жизнь, здесь всё проще и все как на ладони. Без комплексов, врубаешься? Мы даже в классе меньше болтаем, чем тут. В Нете, знаешь, по вечерам какая туса? Народ фотки новые выкладывает, анекдоты, цитаты какие-нибудь прикольные, клипы. Статус меняет, аватарку там. Но самое важное – «СП».

Это «сп» она произнесла с таким видом, словно съела что-то лакомое.

– А что это?

– «Семейное положение» – там человек пишет: «женат» или «замужем». Или «есть друг, парень» или «всё сложно»… Круче всего, когда стоит «замужем» и есть ссылка на страницу этого человека. Вот видишь, у меня как раз так. Меня Чижевич две недели назад в «сп» позвал.

– Чижевич?!

– А что такого?

– Вы же с ним не разговариваете…

– Это мы в классе с ним не разговариваем, а тут ещё как! Он, знаешь, мне какие комментарии к фоткам пишет? Смотри.

Она показывает, что там ей написал Чижевич, и я краснею. Я, конечно, в курсе, что Чиж у нас озабоченный, но чтобы такое сказать, вернее, написать девочке…

– Прикинь, да? – довольно улыбается Дина. – Гляди, что он в личку мне написал: «Я тебя люблю – ты офигенная!»

– А ты что?

– Ну, я ему в том же духе ответила. И вот – мы в «сп»!

– А как же Альварес?

– А при чём тут он? Он у меня вообще в Скайпе.

– Но ты же его любишь, сама говорила.

– Люблю, – вздыхает Дина. – Но Чижевич тоже реально обалденный, на Бэкхема чем-то похож, скажи?

– А почему вы тогда в школе с ним не общаетесь?

– Странная ты какая-то! Он же с мальчишками всё время, «козёл» [8]8
  Один из вариантов игры с мячом, распространенный среди подростков.


[Закрыть]там у них, «чэка» [9]9
  Игра в прятки.


[Закрыть]… Вот я припрусь к ним, да? «Чижик, проводи меня до дома, плиз!» Чтобы все прикалывались? И Чижевич – самый первый.

– Ну а вы ходили куда-нибудь вместе? В кино там или в кофейню? Он тебя приглашал?

– С ним сходишь! У него сегодня одна, завтра другая. Думаешь, я не понимаю? Вместо мозгов – сплошные гормоны. Он вон Анне-Марии написал «Хочу с тобой в „сп“», она сама мне показывала. Я лучше с Ванечкой Строевым буду встречаться, он уже предлагал – всю стену мне сердечками исписал.

– Скажи… а у Максима в «сп»… кто? – спрашиваю я и чувствую, что сейчас оглохну – так громко у меня бьётся сердце.

– У Макса? Давай посмотрим…

Мы заходим на страницу Макса Наруто Матвеева. Понятно, значит, он анимешник…

– А у него «сп» вообще не указан, – разочарованно говорит Дина, а я облегчённо вздыхаю.

– Слушай, а он тебе прямо нравится, seriously [10]10
  Серьезно? (англ.)


[Закрыть]?

– Да, – киваю я.

– Что, влюбилась?

Я снова киваю. Вроде бы простой вопрос, а отвечать на него вот так прямо – неловко.

– Ну, май френд, тогда придется тебе тут надолго зависнуть – профиль прокачать, фоточек добавить. У тебя студийные есть?

– Зачем?

– Затем, что твой Макс все вечера в онлайне – они с Чижевичем и остальными геймерят тут до потери пульса.

– А мне что нужно делать?

– Ну, фотки его побольше комментируй, на стене у него пиши, в личку стучись – только без фанатизма. Потом посмотри, что он там в интересах у себя указал: какие фильмы любит, какие книжки читает – скопируй к себе, и всё. Что ещё… Можно посмотреть, в каких он группах состоит, туда же зарегиться…

– Я даже не знаю. Как-то не люблю навязываться.

– Валь, ну ты чего ботанишь? Простое общение – тут все так делают. Ты смайликов побольше ставь – к тебе люди и потянутся!

– Да?

– Вон смотри, у тебя уже восемьдесят друзей! Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут?

Глава 12
ИМХО

– Ой, последний урок, а потом домой, «Вконтакт»!!!

Лёша Дорохин, Красноярская гимназия № 10, 6-й класс

Когда я вернулась из художки, у нас в гостях сидел Пётр Сергеевич, с которым мы ехали в поезде. Он сидел без ботинок, спиной к двери, но я его сразу узнала – по неповторимой лысине.

Они пили чай – мама и Пётр Сергеевич. Мама была какая-то не такая: добренькая и в глупом оранжевом платье. Вернее, это мама пила чай, а Пётр Сергеевич принёс с собой колбасу и коньяк. Он пил, закусывал, шумно чему-то радовался и пахнул на всю нашу комнату своими серыми-серыми-серыми носками.

Мне сразу захотелось свалить. Я вежливо поздоровалась и сказала, что пойду прогуляюсь. Но мама мне улыбнулась чужой застенчивой улыбкой и сказала, что это они сейчас пойдут прогуливаться. На набережную. Там приехал джазовый оркестр из Германии, дирижёр – друг детства Петра Сергеевича, и им очень хочется послушать. Я сказала, что раз хочется, то идите. Мне-то что? Я специально так сказала, потому что мама разговаривала со мной каким-то просяще-извиняющимся тоном. И это было необычно и немного противно. Особенно при Петре Сергеевиче. Он вдруг раскинул в стороны руки и проблеял овечьим голосом (который, видимо, выражает у него самую крайнюю нежность):

– Смотри, как вытянулась! Ух егоза!

Это он специально так, чтобы усыпить мою бдительность.

От этой «ух егозы» меня чуть не стошнило. Я поскорей схватила нотик и смылась на кухню.

Баба Глаша уже спала, прилепив на дверцу своего холодильника записку: «Не открывать!». Я села на табурет в позу лотоса и включила ноутбук. Миленький, ну грузись поскорее!

Вчера Максим добавил меня в друзья и написал в личку: «С прибытием». Когда я увидела его сообщение, то чуть с ума не сошла!

И тут же написала ему: «Спасибо! Я тут не местная – с настройками пока не разобралась)))» И поставила три смайлика, как учила Дина. И села писать письмо Карине. Я написала:

«Привет, Карина! Пишет тебе Валя, с которой ты вместе ехала в поезде из Новосибирска. Помнишь, ты ещё учила меня, как правильно сидеть в позе лотоса? Я сейчас как раз в ней сижу – очень удобно, особенно на табуретке. Я живу хорошо – с мамой и бабой Глашей. Только она иногда ворует у нас продукты, но это ничего – зато весело. А ещё у меня нашёлся папа. Но про это я напишу в следующем письме, когда ты ответишь. Ты мне обязательно ответь! Я тебя часто вспоминаю. Особенно тот раз, когда ты бежала за поездом и впрыгнула в вагон на ходу, а проводница чуть не вытолкала тебя обратно, потому что думала, что ты заяц, а мы с мамой кричали, что ты никакой не заяц, а наоборот, звезда российских сериалов! Как ты отдохнула дикарём? Не мешали ли тебе другие дикари? Ты, наверное, сейчас снимаешься в каком-нибудь фильме или рекламном ролике. Обязательно напиши, в каком, я буду смотреть и тебя вспоминать. С уважением, Валя Фомина».

Я отправила письмо и увидела в ящике новое сообщение. Снова от него!

«Давай помогу. Что непонятно?» – это Максим про настройки спросил.

В ответ я назадавала ему всяких вопросов, и уже через пять минут он прислал ответ – всё в деталях. Значит, ему интересней болтать со мной, чем с Чижевичем?!

В коридоре послышались голоса – это мама с Колбасником пошли на свой концерт. Если честно, я просто в шоке.

* * *

А мы переехали на новую квартиру, представляете?! Сто квадратных метров и две лоджии: одна с видом на море, другая – на персиковый сад! Мебель – закачаешься! Плазма – во всю стенку! В ванной джакузи! Я теперь, когда неправильные глаголы повторяю, в ней лежу – с белой пеной и вся в пузырьках, как в шампанском!

Это папа нам квартиру снял.

Мама сначала взбеленилась: не нужны нам его подачки! И всё в таком духе. Позвонила ему – давай кричать в своём неповторимом репертуаре. Но папа ей что-то такое сказал, и она сразу замолчала. А потом разулыбалась и на работу полетела на крылышках.

Я сразу Дину к себе позвала – она уже давно в гости напрашивалась.

Пришла. Прошлась везде – руки в боки, как фрекен Бок – и говорит:

– А где у вас тут спальня для гостей?

– Нету, – отвечаю.

– И не тесно вам тут втроём? – а у самой такое лицо – разочарованное-разочарованное. Сразу видно – не понравилось человеку.

Ну я не стала её дальше расстраивать. Говорю:

– Тесно, конечно. Но это мы временно снимаем, у нас в коттедже ремонт.

Зато ей понравилась моя кровать под балдахином. Улеглась на неё, засунула подушку под кофту и говорит:

– Я беременная – сейчас рожу! – и хохочет своим русалочьим смехом.

Всё-таки странная она. Никак я её до конца не пойму. Иной раз такая классная и весело с ней. Вечно как что-нибудь придумает! И подарки мне всякие дарит – колечки там, дорогую бижутерию. Я сначала отказывалась – неудобно, но она говорит:

– Ты меня обыдеть хочешь? Бэри, пока я жива! – с таким кавказским акцентом, знаете.

Анна-Мария ужасно ревнует. Ненавидит меня лютой ненавистью. Я прямо кожей спины это чувствую. Уставит в меня свои угольки на уроке и сверлит, сверлит, как электрической дрелью.

Если бы не Динины вечные интриги и сплетни, она была бы просто супер. Ей нравится сбивать людей с толку и морочить им голову, и говорить вслух такие вещи, которые обычно не говорят. Иногда замечаю, какая она злая. А иногда – добрая. Не пойму. Русалка, одним словом.

– Как у тебя с Максом? – спрашивает.

– Чатимся, каждый вечер почти, – улыбаюсь я.

– В «сп» позвал?

– Нет, мы о другом разговариваем…

– О другом они разговаривают! – фыркает Дина. – О чём это, интересно?

– Ну, о фильмах там, о разных книжках. Представляешь, у него любимый писатель Рабле! «Гаргантюа и Пантагрюэль»…

– Ты доразговариваешься. Уведут твоего Понтагрюа из-под носа, будешь ушами хлопать!

– Кто? – меня как будто горячим паром из чайника обдаёт.

– Кто, кто? Я, например.

– Ты?!

– А что? Максик – мальчик симпотный, как раз в моём вкусе. – Дина берёт со столика мою расчёску и проводит ею по своим длинным волосам. Она ими очень гордится и моет шампунем с экстрактом чёрной икры.

– Только попробуй! – шёпотом говорю я и вдруг с ужасом замечаю, какое у Дины противное, мерзкое, гадкое маленькое личико. С маленьким носиком, маленькими губками и маленькими глазками. Вообще-то, они у неё довольно большие, глаза, но всё равно, как будто маленькие. И воняют. Меня всю прямо передёргивает от отвращения – и как я раньше этого не замечала?! Я вдруг ощущаю, что прямо сейчас собственными руками возьму и задушу её!

Наверное, что-то такое происходит с моим лицом, наверное, какая-то в нём жуткая перемена, потому что Дина вдруг перестаёт чесать свои патлы и говорит испуганно:

– Валь, ты что? Я же пошутила! – и моментально становится обычной Диной.

– Не надо больше так.

– Да ладно тебе! – она обнимает меня за шею. – Больно нужен мне твой драгоценный Максим! Я что, по-твоему, предатель, да? Не дуйся! Ты не дуешься?

– Отстань!

Дина вдруг начинает меня щекотать, её волосы лезут мне в рот и в нос. Я тоже её щекочу, мы катаемся по кровати, визжим, хохочем, бухаемся на пол, а сверху на нас летит балдахин.

– Ты мне все волосы спутала! – орёт Дина. – Идиотка психованная!

* * *

Чижевич довёл до слёз нашу физичку Она вызвала его к доске отвечать, а он, само собой, ничего не выучил. Но к доске всё равно вышел, за ним не заржавеет. И начал по-английски:

– Вы, Ксения Олеговна, такая в этом костюме сегодня аппетитная.

Физичка вспыхнула, как спичка, но мимо ушей эту «аппетитную» пропустила:

– Ты, Антон, мне лучше расскажи закон Ома для участка цепи. Учил? – спрашивает, и тоже, разумеется, по-английски.

– Нет, – говорит, – не учил.

– Тогда садись, «U» ты сегодня себе заработал.

Нам оценки ставят по английской системе, никак не могу привыкнуть. «А» – это, считай, «пятёрка», «F» – «двойка». A «U» – что-то типа нашего «кола».

– За что?! – орёт Чижевич. – Я, между прочим, из-за вас стал плохо учиться.

– Из-за меня?

– Всю душу вы мне, Ксения Олеговна, вынули! Раскурочили всё, разбередили внутри своим законом Ома!

– Хватит паясничать, садись на место, – говорит Ксения Олеговна, а у самой руки в колечках туда-сюда шуруют по столу. Видно, нервничает человек.

Вообще-то она ничегошная. Просто ещё молодая, первый год всего в школе, и сразу попала к нам – из-за английского в совершенстве. Симпатичная такая, одевается всегда модно. В фейки, правда, но сексуально. Старшеклассники так ей вообще не дают прохода. Взломали её страницу в Сети, а там подзамочные фотографии, как она отдыхала в Турции – в купальнике, понятное дело, в разных шортиках. Ну, они распечатали их и повесили рядом с учительской с разными пошлыми комментариями. Ей потом с директрисой пришлось объясняться – представляю, как она её чихвостила. Директриса у нас танк тяжёлый, хоть и старый. А свою страницу Ксения Олеговна потом удалила. Совсем, представляете? Это какой надо быть решительной! Я бы никогда на такое не пошла, это же твоё второе лицо! Я хоть и недавно в Сети, а всё равно спать не лягу, если не проверю, что там и как. Если Максима онлайн не увижу.

– Какая вы чёрствая всё-таки, Ксения Олеговна! – с осуждением говорит Чижевич, а у самого глаза так и пляшут камаринскую. – И всё равно я вас люблю, особенно ваши ноги!

Физичка тут как заорёт по-русски:

– Вон из класса!

– Ксюша, в гневе ты ещё прекрасней! – говорит Чижевич и уже смеётся в открытую.

И тогда физичка как вскочит из-за кафедры и как врежет Чижу по морде! По наглой его морде с серёжками! Мы с девочками прямо с мест повскакивали – молодец, Ксения Олеговна! Так его!

А она вдруг расплакалась и выбежала из класса.

Мы сидим все притихшие, обалдели просто все, а Чижу всё трын-трава! Стоит у доски, хохочет – аж весь лоснится от удовольствия. Но за щёку всё-таки держится, здорово она ему влепила.

Смотрю я на него, и мерзко мне. На душе так противно-противно – довели человека ни за что ни про что. А она, кстати, нормальная, Ксения Олеговна. Обычно у неё такое лицо, знаете, как будто вот-вот рассмеётся. Я никогда учителей с такими лицами не видела.

Жалко её. Так жалко, что я вдруг взяла и разревелась, как маленькая. Даже не знаю, почему.

И вдруг Максим из-за парты встаёт и прямым ходом к Чижевичу. И лицо у него при этом – не лицо, а барельеф из гранита.

– Макс, ты чего? Ты это…

Но Максим не дал Чижу договорить – вмазал так, что мало не покажется. Они сразу сцепились, как овчарки, но тут уже директриса в класс влетела в красном балахоне. А за ней физичка с опухшей бомбошкой вместо носа – вся заплаканная. А потом прозвенел звонок с урока, и нас выгнали из класса. Всех – кроме Чижевича и Максима.

Не знаю, что там у них дальше было… У Максима спросила вечером в личке – он не ответил, на другую тему перевёл разговор.

А на следующий день они с Чижевичем уже опять вместе гоняли в футбол. Но я заметила: с тех пор Чиж меня больше не достаёт. А может, и совпадение. Я-то тут при чём?

Потом Дина рассказала, что отца Чижевича вызывали в школу, чтобы Чиж при нём извинился перед Ксенией Олеговной. Но получилось наоборот: это Ксюше перед Чижом пришлось извиняться. Оказывается, она его спровоцировала своим неподобающим костюмом и вообще. Это папа Чижевича так сказал, и директриса с ним согласилась.

* * *

Валя:Привет, занят?))

Максим:Есть немного.

Валя:Врагов мочишь?

Максим:Инфу одну ищу – расследование о гибели «Титаника».

И когда он всё успевает? Футболист, художник, учится отлично, ещё и гибель «Титаника» расследует…

Валя:Как ты только всё успеваешь?

Максим:А мне всё интересно.

Ему просто интересно, вот он и успевает.

Валя:Ладно, не буду тебя отвлекать.

Максим:Всё, уже нашёл – лови http://www. istorya. ru/6697/1.php

Валя:Ничего себе! Столько людей погибло, а виноватых так и не нашли (О_о)

Максим:Шлюпок на всех не хватало, паника там… Но были челы, кто себя геройски повёл.

Валя:Как представлю себя в такой ситуации – мороз по коже(((

Максим:А я бы в первую очередь спас тебя.

Меня обдаёт жаркой волной, как будто махнули гигантским веером в пустыне. Несколько минут я сижу и улыбаюсь в экран. Потом спохватываюсь и судорожно соображаю, что ответить.

Максим:Эй, ты (-_-)Zzz??

Валя:Сори, мобилка.

Максим:Важный звонок?

«Почему он спрашивает? Понял, что я наврала?»

Валя:Да так)))

Максим:У тебя кто-нибудь есть? Для деловых звонков поздновато.

Сначала я не понимаю смысла сказанного, вернее, написанного. А когда до меня наконец доходит, сердце заходится от радости – как у соседского Бобика, который встречает у калитки хозяйку. И я хочу написать: «У меня есть ты! Ты! У МЕНЯ ЕСТЬ ТЫ!!»

Валя:В каком смысле?))

Проходит минута, две, пять… Максим не отвечает.

Зачем я так написала? Зачем?! Ррррр!

Максим:Знаешь, а я Чижа в тот раз из-за тебя фейсом об тэйбл. Просто ты расплакалась. Никто из девчонок не плакал.

Так вот оно что… А я тогда и не поняла.

Валя:Мне соринка в глаз попала (u_u)

Максим:Я так и подумал) А с тобой классно болтать, мне нравицца. Я с девчонками вообще-то не очень, а с тобой классно. ИМХО.

«Ему со мной классно! Классно!» Внутри всё ликует, как на салюте 9-го Мая, когда много народу и все вместе кричат: «Урааааааа!»

Валя:Мне тоже с тобой)))) Очень.

Максим:Слушай, я всё хотел у тебя спросить. Вернее, попросить. Погоди, отец пришёл.

И я жду. Я сижу у компьютера и снова и снова перечитываю одну и ту же строчку: «А с тобой классно…» Сейчас он поговорит с отцом, вернётся и попросит меня с ним встречаться. Или даже позовёт в «сп»…

Я всё ждала и ждала. Внутри у меня, как в гнезде, шевелилась большая тёплая птица.

Но Максим больше в тот вечер не появился. А потом вообще вышел в офлайн. Я подождала ещё немного – полчаса или чуть больше, но тут припёрлась мама и сказала, чтобы я немедленно выключала компьютер и шла спать. Хотя я ей сказала, что делаю уроки, вернее, работу над ошибками.

– Над ошибками? Ты допускаешь ошибки?! – спросила она таким тоном, как если бы я поинтересовалась у инопланетянина: «Вы что, там у себя камни едите?!».

Но это ничего, ничего. Ведь завтра в скуле я снова увижу Максима. Мы будем сидеть за одной партой и делать вид, что внимательно слушаем миссис Робинсон. Максим случайно заденет меня локтем, а я случайно уроню карандаш. И он, конечно, поднимет и отдаст его мне. А потом, уже в художке, мы снова будем сидеть рядом, мольберт к мольберту и рисовать кувшин с парафиновыми грушами. На одной груше отпечатаны чьи-то зубы, и Максим обязательно скажет: «Кого-то дома плохо кормят», и все засмеются, включая Федора Николаевича. А потом мы снова вместе пойдём по скверу. С неба будет сыпаться сухая манка и геркулесовые хлопья. Первый снег.