Текст книги "Спящая жертвенница или история наступления конца света (СИ)"
Автор книги: Анна Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Егор побледнел, но все же спросил:
– Там же охрана ИИ, как быть?
Пока все это обсуждали, Ильнур сопоставил данные и сказал:
– Ключи. Методы психической самообороны там называются ключи, а аналог психического тупика называется «судьбой».
– Ты смог достать ключи?
– Нет, я просто узнал о них.
– Значит смог – посмеялся Евгений – знание о ключах уже обладание ими. Эти ключи создаёт для нас природа. Контактируя с нами через ИИ, а изначальная цель создания этой технологии, которой нас убивают – общение с природой, с реальностью и с вселенной психически и физически во всех её проявлениях. Они просто из этого чуда сделали мясорубку, потому, как я понимаю, создатель технологии установил что-то вроде предохранителя от потерявшего рассудок владельца. ИИ ограничивает их ключами, а мы получаем их для контроля над убийцами, чтобы у них был шанс спастись от смерти и при этом не погибли мы. Если мы погибаем с ключами, они умирают следом, потому что не смогут покинуть замкнутый круг. Видимо в этой функции технологии отражены определённые и природные процессы. При противоестественном убийстве с человеком происходит тоже самое, им овладевает тот, кого он убил. Что делаем? Я думаю, нужно найти девчонок и с их оборудованием спровоцировать им ещё разок приветственное послание, однако есть то, чего не хватает.
Добрыня улыбнулся:
– Магнитов разной полярности?
Евгений тоже рассмеялся, а Виолетта с Егором тоже улыбнулись с искренне надеждой:
– Да, магниты разной полярности. При том, чем они больше, тем лучше.
Добрыня ещё сильнее улыбнулся, как дьявол:
– У меня есть. По пути зайдём ко мне, тогда.
– Отлично идём.
Викторина Диковна, воспарявшая душой и отложившая в своих планах поездку, когда все ускорили шаг, подметила:
– Так и поступим – лучше плана не придумаешь!
Евгений по пути созвонился с подругами и все по проложенному маршруту начали пеший путь в ночи к месту сбора в квартире Владаны.
Владана и Габриэлла уже ждали их на месте и время этого ожидания после звонка Евгения сильно тянулось и мучило их, словно скручивая. Выжимая их изнутри этим нетерпением, желанием побежать за ними туда, где они идут, но девушки терпели. К тому же они уже несколько дней не могли связаться с Гаяне и не знали вообще, что в ней происходит – исчезла и всё, только и след простыл. Владана немного отвлеклась от этого мучительного ожидания, подумав о совершённом ими преступлении – ведь они украли всю эту аппаратуру. Как, должно быть мучает жадность того, у кого они все это скоммуниздили! Человек мучается жадностью, как правило, беспричинно – жалко и всё, потому что-то что он теряет для представляет на этот момент времени великую ценность, а может быть даже важно для его существования. Потом опоминается, что и нужно то не было, а когда кому-то было нужно – не мог отдать, жалко было. А потом только сожаления и муки совести в результате. Так что Владана искренне считала, что это преступление само по себе фарс – они нуждались в этой аппаратуре, а не просто для развлечения украли это. Они же не виноваты в несостоятельности экономической системы, а потому разве это преступление? Закончится этот ужас так же незаметно и вернут. Вопрос, который давно её мучал и встал ребром – закончится ли этот ужас с этими каннибалами? Зачем они поедают плоть человеческой души? Когда она, Имран и Егор разговаривали об этом у магазина индейки и охлаждённой курицы, они пришли к очень интересному выводу – они что-то делают с собой физически, однако люди не могли выяснить что именно. Тем не менее успокоило верующего в демонов, как в монстров, Егора то, что без технологии подобного убийства на земле никто этого сделать не может, а значит противостояние именно инопланетное, инопланетная причинность, а природа лишь сглаживает или пресекает эту причинность, сопротивляясь – это стало ясно им всем.
Габриэлла так же развеивала муки ожидания мыслями об этой напасти – она чётко поняла из пережитых обстоятельств, что факт технологического воздействия на общество массово имеет место быть. Это доказывало массовое сумасшествие людей по планете миллионами, смерти от соматических дефектов организма без видимой причины или от «Божьего гнева» такие же смерти и суициды людей, не говоря уже об убийствах по приказу «Бога», которые были известны так же узкому кругу оперативников и любителям криминальной хроники, как сама Габриэлла, тем не менее, она видела этот свет надежды не в далеке, а близко – ближе чем кто-либо ещё... Они уже тогда с этой медицинской элементарной техникой смогли оказать очевидное противостояние, когда Веру убивали и они должны были умирать следом, как очевидцы обстоятельств её комы. Габриэлла вспомнила это – Вера ещё тогда им рассказывала, что её мучают страхи, что у неё забирает душу «дьявол», но тогда они даже не могли правильно понять, что означает даже это слово, понимая под этим мифическое зло. Но что или кто в реальной жизни дьявол – это революционер и однозначно не земного общества, об этом открыто написано в библии. Значит это человек, это не бог и не чудовище. Габриэлла ещё тогда это поняла, что это был человек убитый в его собственном обществе из-за этой самой технологии, который был явно против этого чудовищного садизма. Она была решима, когда придут остальные они прикончат убийц Веры, просто потому что ощущала их жажду прикончить следом себя и остальных. Она на собственном опыте, ощущая эти эмоции понимала, что это технологическое противостояние не бред, не фарс, а такая же жестокая реальность, как если бы на неё на улице напали с ножом открыто, хоть она и вновь вспомнила то, что природа реализует все это в самом худшем случае соматически и временно – это не на вечно, так как причина дефекта в организме психическая, а не реальная, как если бы она сломала позвоночник. Да и люди со сломанным позвоночником иногда как-то оправляются, восстанавливая свои нервные процессы и окончания, о такой причинности в этом случае и слов то нет. Плацебо, все это только плацебо.
Раздался звонок в дверь – пришли. Габриэлла пошла открывать, а Владана начала запускать аппаратуру. Больше тянуть было некуда, минут через пятнадцать все были готовы. Добрыня достал заветные магниты разной полярности, круглые, размером с сердцевину ладони, от которых за версту веяло какой-то неясной светлой надеждой столь естественно и непринуждённо, но даже это страдания собравшихся из-за самого наличия данных обстоятельств не прекратило и не пресекло.
Сильнее всех мучилась Викторина Диковна и все видели, что женщину изводят слишком сильно и не по-настоящему. Ведь даже с учётом того, что её единственная дочь мертва, эти страдания и измот однозначно созданы для неё с целью достижения её суицида, так как для этого имеются все условия: потеря дочери, эмоциональный упадок, депрессия, моральная агония, неверие – все отлично подготовлено к этому, все созданные ими же условия убийства.
На этот раз Габриэлла разработала другую схему уничтожения воздействующих технологически на Викторину Диковну и убивших ублюдков. Она поставила медицинские приборы в позицию согнутой прямой обрезанного полукруга для концентрации излучений в одной точке и возможности их пересечения друг друга и объяснила Добрыне как расположить в пространстве магниты, держа их в руках. Когда магниты отталкиваются, имея разную полярность друг относительно друга, создаётся плотное гравитационно-магнитное поле и его можно использовать для концентрации звуковой или световой волны. Добрыня встал сбоку от пересечения сверхзвуковых сигналов и электромагнитного излучения и держал разнополярные магниты, максимально сблизив их друг с другом чётко в зоне пересечения ультразвуковых вибраций. Поле втянуло вибрацию в себя, затем Владана достала купленные на сбережения производственные насадки для направления медицинского устройства. Они не совсем подходили, поэтому закрепила она строительным скотчем, но схема работала. Добрыня направил уже более сконцентрированные волны сквозь поле между магнитами на лоб Викторины Диковны и она ощутила головокружение, которого от этого у человека быть не может, однако мучительная депрессия стала резко слабее, а эмоции стали приобретать естественное состояние. Проще говоря, они воспроизвели усилитель колонки, так как обычные усилители не подходили – магниты нужны производственные, а там слишком маленькие, хотя и был вариант штук двадцать усилителей использовать для увеличения частоты сигнала, но в этом случае реальные мучения человека были бы очень сильными, да и способ этот поопасней. Викторина держалась и терпела, чувствуя, что нахлынувшее головокружение проходит, потом она ощутила страх смерти и дикий ужас. Вдруг резко в один момент отпустило, прекратилось – это кто-то вновь умер там от своего каннибализма, не выдержав отдачу от ответного восприятия ультразвукового концентрированного сигнала через искажение, которое присутствовало на самой Викторине, но она его не замечала. Что это за искажение? Это искажение гравитационный поток из нейронов с усилением нейрошлемом живого человека, который убивал её. Никто. Никто кроме Евгения, Виолетты и Добрыни не знал, что это все каннибалы сами и есть психически и именно по этим слоям нужно бить ультразвуком – его концентрированное природное проявление, проходя сквозь это искажение, проецируемого нейронными сетями теменных участков мозга каннибала, усиливается в мозге оного становится его смертью, либо в случае выживания убийцы пресечёт ему возможность убить человека соматически, так как появится двойственная обоюдная причинность смерти или выживания. В любом случае это явилось выходом к выживанию, а уж к мучениям этого мира никому не привыкать в любом случае.
Викторине стало легче, но не стало легче остальным – они по очереди все прошли ту же процедуру и мигрени всех отпустили, так как словно изнутри вытащили что-то пластмассовое и мешавшее мыслить, однако людям было наплевать на опасность, они предпочитали закрывать на это глаза и дальше верить в собственную власть и превосходство, так и продолжая это пустое противостояние за своё доминирование и власть друг над другом, не говоря о прочих опасностях для этого мира, не замечая, как этот кошмар вокруг них стремительно развивается.
Когда все отправились ужинать и обсуждать содеянное Евгений решил попробовать использовать обретённое на основе наблюдений за своими эмоциями понимание того, что они тоже материальны и из чего-то состоят, а то и вообще что-то олицетворяют и чем-то или кем-то являются. Он включил аппаратуру, направил на свой лоб магниты и попытался мыслить этим полем в то самое искажение каннибала, которое, естественно, уже не считал ни собой ни своей душонкой. Он послал прямо в это искажение просьбу умереть предельно вежливо. Ультразвуковой сигнал мысли человека тоже очень опасен при таком использовании и у него получилось – мгновенно спала эта оболочка чужого присутствия, как «души» и он не стал даже размышлять о том, как умерло это жалкое подобие человека на его планете и отправился ужинать с друзьями.
В тесном помещении несколько часов назад, но совершенно потеряв счёт времени внутри магазина дисков и аудио композиций, Гаяне смотрела на всех собравшихся в этих сложных мистических обстоятельствах и наблюдала их поведение.
Ждан с Закиром горячо обсуждали поведение полицейских и то, что до сих пор преследуемый ими кавказец не пришёл себя. Потеряв сознание совершенно абсурдно – ничто не предвещало. Самый молодой из них даже возмущался этой ситуацией:
– Я живу, конечно не много – всего лишь 25 недолгих лет, но я не видывал ещё, чтобы в погоне за преступником мы оказались в магазине с открытой дверью и не могли его покинуть. Мы уже больше 18 часов здесь и так никто и не смог за дверь выйти. Я никак не понимаю, что происходит!
– Крепись, обстоятельства не всегда бывают понятны, но мы должны держаться. – ответил его товарищ – меня больше беспокоит то, как мы объясним начальству наше исчезновение. Они наверняка полагают, что мы от службы и отчётности косим.
Все трое полицейских рассмеялись, забыв о своём заточении, однако Гаяне это не устраивало, её мучило моральное и психологическое изнеможение, словно что-то её душило, сжимало и не давало даже продохнуть. «Я не могу здесь больше находиться!» – это были и её мысли, и отражение её эмоций и чувств, всё это её переполняло. Она приняла чёткую позицию выбраться отсюда как угодно и начала анализировать происходящее, пытаясь понять, что именно мешает выйти на улицу. Это что-то психическое или все-таки реальное? Что же это? Что это за барьер? Если там есть что-то, то может оно хоть невидимо, но разумно? Может получится пройти с закрытыми глазами сквозь? И она решила последовать следующему плану – она закроет глаза, откроет дверь, предупредив Ждана с Закиром, так как это было опасно, она это понимала. Если она выживет, они попробуют тоже на основании её примера. Так она и поступила, ведь и вправду, план был замечательный – такой простой и ясный. Ждана с Закиром это движение событий в этой замкнутости искренне обрадовало, они принялись за ней следить, чтобы если что успеть её хотя бы откачать девушку. Все люди в помещении без исключения были уже потные, вонючие друг для друга и измотанные, всем хотелось на улицу настолько, что они даже от горы алмазов бы отказались без всяких сожалений, лишь выбраться из магазина. Гаяне только направилась к двери и столкнулась с серьёзным плохим предзнаменованием: она не имела ни малейшего представления о том, как ей пройти сквозь это невидимое препятствие, как осуществить задуманное. Что-то путало мысли и мешало даже представить элементарно такую простую вещь: «Как открыть дверь?». Голова начала идти кругом, в воздухе тоже чем-то витало, но она лишь отдалённо воспринимала это, так обыденно и непринуждённо, что ничего в этом странного она даже не заметила. Она с тревогой вглядывалась в закрытую дверь, как вдруг прямо у неё над головой кто-то громко взвыл. Она вздрогнула и подняла глаза – кавказец подал признаки жизни – он ошарашено, лёжа на спине вертел головой и тоже не пони мал происходящее, забыв даже об украденных деньгах. Гаяне снова повернулась к двери и все ещё мучаясь сомнениями и этой извечной дилеммой «получится – не получится», она открыла её. Закрыла глаза и шаг за шагом ощущая дикий страх шла просто вперёд через лёгкое головокружение и дезориентацию. Насколько верно она поступает, в верном ли направлении идёт? Может она врежется во что-то? Шаг. Шаг, ещё один и ещё один – она должна быть на середине улицы перед магазином. Словно преодолев врата Ада через дикий шок и ужас распахнула веки и чуть не умерла от радости – улица! Улица! Гаяне в радости запрыгала: «Улица, улица! Улица». Ещё несколько минут назад из этой бетонной коробки без выхода она хоть на луну была готова податься и вот она это сделала – Улица! Предела радости девушки не было. Ждан и Закир из магазина дико и радостно заорали, словно обоим по пять миллиардов рублей безвозмездно вручили и повторили подвиг девушки гораздо более легко и играючи, а потом за ними полицейские с преступником. Уже через несколько минут, словно в великий праздник перед столом со вкусной едой и жаренной птицей и множеством спиртного все полицейские и преступник стали обниматься и радоваться свободе. Преступник вернул им украденные деньги, а те отпустили его – жизнь продолжается, просто после этого у них не было ни малейшего желания выслуживаться перед начальством. Они уже построили логичную картину обстоятельств – просто велись его поиски и найти не удалось, как обычно.
Гаяне не стала звонить никому. Она с Закиром и Жданом, обменявшись телефонами посмешили по домам принимать душ. Вдыхая по пути этот свежий ветер свободы, без которого люди словно в душной клетке в любых ситуациях...
Зигмунда ввиду недавнего инцидента положили одного в дальнем участке медицинской части исправительного учреждения и проведывали его состояние каждые пол часа, так как боялись, что он умрёт следующим. Полиция на самом деле испугалась – четверо людей в одно и тоже время просто перестали дышать, без наличия каких-либо физиологических нарушений в организме, по крайней мере такое заключение дал патологоанатом. Чтобы никто не тревожил в промежутках между проверками его покой по пустякам его оградили изоляционными металлическими перегородками из обычного промышленного металла. Он для активизации соматических участков мозга так же посещал в сопровождении охраны медицинское учреждение для ультразвуковой терапии, так как даже начальство учреждения подозревало, что его жизнь играет какую-то роль, учитывая последний инцидент, что-то может выяснится, если его защитят, не говоря уже о том, что это обязательная норма здравоохранения. Невзирая на то, что он преступник, хотя в обычных условиях и обстоятельствах и пальцем бы не пошевелили его лечить – кому нужен тюремщик.
Зигмунда часто пытались убить, когда он спал – он постоянно видел во сне лица этих убийц и звук поддерживающих их аппаратов жизнеобеспечения. Иногда он понимал, что люди сами умирают при похожих звуках, а иногда он ощущал наслаждение его страданиями от них и жажду его извести до смерти. Каждый раз в таких снах, мучимый напряжениями и дикой болью в сосудах и нервах он боролся за жизнь, просто поддерживая свою волю к жизни и выживанию, просто вспоминая ради кого он, возможно умрёт он продолжал бороться, чтобы последний раз увидеть их живыми. Ему было в принципе уже все равно, что случится с ним, но это желание жить ради своих детей его не отпускало и он продолжал это мучительное выживание, точно так же, как все на Земле, сквозь все преграды до последней капли его крови.
Он очнулся после тяжкой борьбы за жизнь в кошмарной агонии вынужденного сна – как раз пришла медсестра по расписанию, чтобы проверить его состояние. Она посмотрела на него, на его руки и лицо – немного на щеке и на обеих руках были гангрены, похожие на ожоги. Женщина остолбенела и задала вопрос:
– Вы сами с собой это сделали?
Зигмунд холодно ответил:
– Я же придурошный, как вы думаете? Мне же мало страданий, мне ещё себя калечить не хватало...
Женщина молча отправилась за спиртом и бинтами, чтобы обработать гангрены Зигмунда, но он не ведал, какое эти гангрены счастье, так как не понимал, как они вообще появились, тем не менее это был гарант его выживания как победы над этими обстоятельствами, потому что такие проявления означают любовь природы к человеку и его защиту от технологической попытки убийства. Зигмунд это знал – его пытаются бить, но не мог понять, как и чем, ведь ни в волшебство, ни в Бога он не верил. Он верил лишь в своих детей и тех, кто его ждёт там на воле и только ради этой встречи он все это терпел. За все эти годы своей криминальной истории он и не подумать не мог, что окажется в этих обстоятельствах, в этой морально-физической агонии без какого-либо понимания, как ему выживать так. У него была причина, но не было способа и в этом состояло направление его текущего размышления, в поиске ответа на этот элементарный вопрос: «Как остаться в живых и как не сгинуть?» И все люди на самом деле постоянно об этом думают, потому что этот вопрос далеко не последний по значимости в реальных современных условиях нашей жизни, далеко не последний. Перегородка вновь скрипнула – медсестра зашла и начала обработку его гангрен. Ему стало морально и физически полегче даже просто от присутствия медицинского персонала, так как надежда на выздоровление возвращалась к нему, и он на время покидал эту агонию. И хоть люди на всей планете продолжали жить и умирать в основном, как паштет в процессе переработки, что-то больное и доброе сквозь пустоту, как гигантский щенок или пушистый белый дракон их оберегало и старалось сохранить их жизни на самом деле, а не в электронной проекции машины смерти...
В прошлом все это проистекало из смертей, Смертей, смертей. Что после них? Мясорубка. Люди, на все это глядя, так или иначе исчезали как вид, исчезали и через этот страх вновь появлялись в их детях, но должно быть гораздо многогранней. Если бы не эти каннибалы так много людей не исчезало бы, так как происходил бы обмен существованием и развитие было бы интереснее, люди бы были не такими удручёнными в иллюзии печали и опустошения, проявляемого их простым безразличием в животном, глубоком ужасе от бессознательного страха перед тем, что они не могут воспринимать открыто, пока не погибли. Все они живя не понимали, почему ругаются, жаждут убить и боятся друг друга. а все так просто – в таких обстоятельствах их спокойное поведение и взаимное терпение друг друга уже являлось подвигом, потому что психически над всеми с раззонированным мозгом издевались эти каннибалы и они просто наблюдали это в себе, не в силах это осознать или воспринять никак, кроме интуитивного или эмоционального восприятия. Но раны в душах оставались неизменной памятью, а с ними страдало все, что окружало и составляло их существование, теряя своё терпение. Цена любых последствий, действий и причинности всегда связана с реальным миром и его существованием, потому что он это осуществляет в себе, а потому он определяет цену тому ущербу, что наносят ради личного превосходства технологически высшие цивилизации и их истребление сугубо цена за эту наркоманию мясом души себеподобных. Земляне не знали, что «Боги» вымирают из-за уничтожения своими руками своей возможности размножения и истребления женщин в их обществе. Они использовали остатки женского существа, просто для производства яйцеклеток, потому что не смогли найти аналог, не давая им распространиться. Если рождалось слишком много девочек в их обществе было принято делать аборт, потому что девочка у них считалась дефектом расы человечества, которую они заменили клонированием и держали их образцами безотходного производства, не давая даже развивать мышление, чем пресекли и собственное интеллектуальное и физическо-генетическое развитие, потому что женский ген основа мужского, без него мужчина не может развиваться (женщина потому и не стремится доминировать над мужчиной, она в этом не нуждается, он самостоятельная часть её существования), а для разнообразия получаемых клонов, когда требовалось пополнить популяцию они выкачивали заживо кого-нибудь из инкубационных точек галактики, например с Земли, и использовали как тоже самое мясо для пропитки себя энергетически, испивая кровь клонированной плоти землянина для усвоения и привязки поглощённого, однако даже с этим вопреки тому, как у них считалось ничего не усваивалось – природа все равно давала отторжение из-за памяти в себе мучений человека и его души, потому их вымирание продолжалось. Объёмы всех убитых и изничиженных человеческих душ землян их физические тела не достигали в реальности, лишь их датчики и матрицы показывали, что это так и они тоже не могли воспринимать существование материй, тоньше атомарных, потому что никогда психически не получали ущерба, необходимого для формирования такого восприятия в образной интерпретации. До сих пор на Земле многие анализировали причины массовых безумий, анализировали способы преодоления и укрощения этого феномена собственной агрессии, искренне рассчитывая на то, что они сами виноваты, но увы – это не так. Ложь, что на Земле ввиду этого никто ни в чём не виноват. Все земляне в состоянии беспомощности перед этим монстром и пожираемые им просто служат помойкой моральных проступков и слива причинности гнева природы, как мясо для подкормки при жизни и полном поглощении посмертно и в этом есть их вина. Все мы были наказаны все это время реальным миром за то, что защищали это подобие человеческого существования своими жизнями и за них умирали, не понимая, как ценны для создавшей нас природы и как ей больно, когда мы с собой это делаем. По крайней мере, мы считали эти тёмные и мёртвые подобия человека на этих «Небесах» «Богом» и не видели его проявление в реальности, которое так к нам близко и просто...
Глава 7
Прошло 4 дня, полдень. Ярко светило солнце в этот день, было тепло и все располагало приятным для жизни климатом. Однако Викторина Диковна не могла смириться со смертью своей дочери – не отсутствие свободы у этого общества, ни постоянные моральные мучения людей, ни ложь, убивающая человека, кажущаяся отовсюду в этой бесконечной пустоте не могла её удручить сильнее мысли о смерти дочери в немой агонии. Она периодически думая о ней понимала в каких чувствах её дочь встретила свою кончину, в каких чувствах её оставила жизнь и впадала в тяжкие и глубокое, тёмно-синее бесконечное и полное агонии гниения и смрада отчаяние, но это не был тот природный смрад – это был смрад уничтоженных человеческих эмоций существования людей, изничиженных этой мясорубкой, но сохранивших свой разум при этом, отделённый от существования и он искренне соболезновал женщине этим отчаянием спасая её существование и за одно уменьшаясь в своих размерах и отвратности состава. Так порой печалясь мы, не замечая, лечим в окружающей среде то, что страдает гораздо сильнее нас в бесконечном ужасе агонии, но то, что черно в космосе и кажется источником всего озлобленного и ужасного на самом деле прозрачно и чисто, гораздо добрее всех нас, просто мы не видим это прозрачное и доброе вокруг, даже в вере, считая это таким обычным, но ведь если мы удивимся или восхитимся этим, разве нас убьют за это?
При этом Викторину искренне раздражали эти посещающие её мысли совершенно без причины: «Заведи нового ребёнка». Это в ней пробуждало рьяное кошмарное чудище, так как первого любого ребёнка в агонии разодрали и она, ещё ощущая её страдания такие мысли получает откуда-то извне. Не было предела в злобе женщины, она не отрицала, что начать новую жизнь можно, но лишь тогда, когда для этого есть условия, а не когда у детей нет будущего даже в вопросе выживания. Конечно отчасти это кто-то мог посчитать и глупым – отказываться от стремления к мечте, но даже этот кто-то неизбежно бы начал с этим борьбу или посчитав это своей мечтой, или потому что ему так же для жизни нужны более благоприятные условия – в этом заключалась неизбежность борьбы, и Викторина осознавала это. Она решила не держать в голове бесполезные мысли о мнимом будущем по программной проекции мысли системы и сконцентрировала своё внимание на текущих планах. Она все же решила покинуть город, она не смогла отказаться от этой затеи сквозь все посещавшие её сомнения и одевшись, отправилась в аэропорт.
Викторина внешне была не так дурна сегодня, кудрявые длинные тёмно-русые волосы женщины развивались по ветру, глаза жадно впитывали солнечный свет и её отчаяние неизбежно сменило это светлое стремление жить дальше вопреки всему, что её убивает. Она и не смогла бы сдаться даже посмертно в самом страшном тупике, когда с её дочерью так поступили и продолжала путь на остановку, чтобы добраться до аэропорта вспоминая эти четыре спокойных дня, когда её жизнь скрашивала только её работа – Викторина работала на промышленном лабораторном анализе ракетостроительного производства и проверяя на прочность все работы она отвлекалась от этого и приходила в себя из глубин отчаяния. Смерть веры бесспорно ударила её в самое сердце, да так ударило, что даже гнев самого Бога не пересилил бы эту боль матери, чью дочь так жестоко извели. Почему? Потому что только матери не наплевать на свою кровиночку и это всегда законно действует, даже если мать убивает ребёнка своими руками она это делает, чтобы спасти его от ужаса, будучи в плену заблуждений. Проще говоря, женщина убьёт ребёнка только если сама уже мертва как человек, но даже она может возродиться. Просто человека извели и вызвали страх такой же участи у ребёнка, так что плохого сделал человек, если брать это в учёт? Ничего. Но Викторина не смогла бы убить дочь, она не смогла бы, потому что знала, что это её не спасёт, однако и осуждать таких убийц она уже не то что не хотела, а просто не могла и не имела права. Это просто нелогично осуждать природные инстинкты убиваемого психически и эмоционально в существовании живого человека, потому что это осуждение лишь будет пресекать человеку возрождение и возможность восстановиться, понять правду в реальности и сделать что-то с причиной собственного поступка. Всё наше отрицательное отношение к людям, совершившим преступление проистекает из этой причинности – стремление кого-то вовне избежать получение своего наказания от тех, кто ими уничтожен. Ведь окончательно ничто никогда ничем не уничтожить – это просто изменение существующего с непониманием результата. Всегда из ошмётков с этой жизнью и окружающим можно снова собрать существование, хоть и сквозь дикую агонию страданий. Так ты хотя бы не сдашься и продолжить борьбу за выживание, чем сделаешь и тому, для чего ты не безразличен великий подарок, что ты не сдался и не совершил суицид, что ты готов выживать до последнего, если человек в жизни это понял, то он вообще жил не зря.
На дороги ветром развеивало синие рекламные плакаты с белыми буквами брендов автомобилей, автобум прибыл к остановке и Викторина отправилась за билетом, оставив мысли в стороне. Но не оставив то, что в них для себя почерпнула и с этой поддержкой женщина спешила продолжить разбираться, как остановить эти убийства на своей планете, в своём обществе сквозь эти серые будние дни.
Гуляя меж высоток из розового кирпича на чужой улице Виолетта глядела на множество бородатых русских прохожих – и брюнеты и седые все, как на подбор с жестокими мёртвыми глазами, не верившие вообще во что-либо светлое ни в будущем, ни сейчас. Да и чего тут бояться? Все считают и ждут, когда политики продадут страну для пополнения собственных карманов, следуя пути «судьбы» ради мнимого спасения собственных анальных отверстий, чем только подпитают иронию рока этого мира, а люди, как они и планировали, станут бороться с голодной смертью, вновь и вновь продолжая мостить дорожку путей выживания. На самом деле такое бывало ранее в России – люди со всеми отключенными коммунальными услугами умирали в собственных квартирах не совершая суицид принципиально. Просто в естестве и одиночестве, всеми брошенные. Что новости и СМИ? Да кто об этом расскажет! Кто виноват? Государство или те, кто исполняют контроль непосредственно и лишь им отчитываются в недовольстве своей работой? Естественно, вина на обществе в целом, потому что человеку никто куска хлеба не дал? Потому что бездумная стая все – всем наплевать, и поспорить никто не сможет, если только сам не был под угрозой подобной смерти в круге своих соотечественников, а такое есть и этот кошмар проистекает прямо оттуда же, откуда все эти беспричинные смерти – это можно смело считать законспирированным убийством человека, что Виолетту это ни капли не удивляло, учитывая недавние события. Она шла на встречу с Евгением и Егором для того, чтобы составить дальнейший план действий в отношении этой проблемы, а также просто пообщаться и обсудить эти сокровенные и обыденные четыре дня. Виолетта вполне, ощущая на себе жажду собственного исчезновения и истребления себя, просто потому что она женщина, при этом ощущая, как грудную девочку прокрутили через автомясорубку физически и боль, и боль ребёнка от наивной обиды, непонимания за что... Она словно Богиня смерти искренне от глубины сердца представляла смерти всех, кто в этих событиях виноват и искренне этому сопутствовала. Естественно, Виолетта не была Богиней – она человек, который познал это соболезнование, самая человечная женщина в этом мире, которая не смогла смириться с этим. Вот кто такая Виолетта.
