Текст книги "Спящая жертвенница или история наступления конца света (СИ)"
Автор книги: Анна Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Веру мучило в больнице чувство, что мозг перемололо в фарш – мучала жуткая боль и омерзение до такой степени, что её хотелось вскрыть свою черепную коробку, вытащить мозги и аккуратно их продезинфицировать, однако она понимала, что это психически, такого быть не может. Врачи ей сказали, что это остаточное явление после комы и что это пройдёт – просто нейронная система долго спала и вдруг начала работать спустя столько лет, вот и возникает этот дискомфорт. Вера помнила преступления, которые видела, будучи в коме и знала, что в один прекрасный день так или иначе правосудие настигнет ублюдков, какой бы властью они не обладали, а правосудие – это проявление сильной воли самое природы через живых людей, потому что это люди, которые пресекают отход от основных природных принципов у себеподобных и это не зря столь чтимая во всех обществах и социумах профессия. Просто отход человека от элементарных в природе принципов и спровоцировал появление правосудия, как компенсацию проявленного генетического и психического дефекта, а в естественных условиях оно осуществляется самой природой для баланса и соблюдения, а также развития собственных законов. Сам появление правосудия случилось тогда, когда человек пересёк все мыслимые и немыслимые пороги проявления зверства как к себеподобным, так и к существам других видов, а кто-то из людей с этим не смог смириться и появилось первое правосудие – убийство за проявление дикого зверства. И у львов даже есть правосудие – если один самец проявляет агрессивное отношение к стае он изгоняется или львицами, или более сильным самцом, при том если львицами, значит это уже генетическая ошибка у льва – он ведёт себя, пересекая принципы природы, это очень редкий случай, но это было, когда один самец изгонял из стаи другого и тот начал убивать львиц, не имея сил победить самца и львицы стали от него отбиваться в результате ими он и был убит. Проявление правосудия – это природные ограничения даже по пищевой цепочке, определённых плюсах и минусах животных относительно друг друга. То есть сама суть правосудия – соблюдение определённых правил и осуждение за их нарушение, коррекция человеческого поведения, восстановление того, что должно быть в естественных условиях жизни. Но вопрос лишь в том из-за чего вообще возникают эти нарушения? Не воле ли самой природы? Ведь эти ошибки есть процесс развития, но и есть то, что неестественно в этом процессе – повторение таких ошибок, которые повторяться не должны. Одно дело – повторение конфликта за положение, деньги, власть и т.д., но, если постоянно люди умирают от одного и того же – это уже совсем другая история и тут нужно задуматься, почему не происходит адаптации к генетическому дефекту. Это есть и доказано выживанием японцев после атомного взрыва, так, как если бы смерть одного не помогала выживать от того же ущерба другому в народе, то вымерли бы все без исключения. Поэтому и нужно уважать инвалидов и слабых – на их месте могли бы быть и мы, но их дефекты должны вызывать у остальных адаптацию к ущербу, а он, хоть и с некоторым относительным спадом, повторяется, как будто технологически людей кто-то убивает. Кто же это? Бог? Да что за Бог стал бы собственных созданий убивать? И Вера это понимала – она впала в кому не из-за Бога, а её просто пытались убить, но вот причина её выживания видимо из-за Бога. Так или иначе Вера поставила цель разобраться, как ей выживать в этих условиях и уверено терпела все эти муки только чтобы снова увидеть свою маму. Тем не менее она понимала, что нынешние правители не замечают эту тенденцию, списывая все на течение природы, а это не так – природа создала в себе жизни и имеет лишь одно стремление – развивать в себе разнообразие этой жизни, но желание уже существующих доминировать над более младшим и убивает обычно в природе. Потому давно следовало бы обратить внимание на то, что это вероятно делают или люди, или более технологически развитие существа иного вида, но тем не менее с неким совпадением генетического кода, учитывая проявление физически. Эта мысль её искренне пугала, а также её пугало массовое равнодушие ко всему этому, словно так и должно быть, это в порядке вещей, что нас заживо съедает и уничтожает то, что мы даже увидеть не можем против воли самой природы. И это явно несверхъестественное – Вера понимала, даже если это призраки, они будут стремиться защитить живых, потому что они их нить к реальности и их продолжение существования, тогда кто и чем убивает людей? Она видела этот мир на Земле просто площадкой для чьей-то мясной охоты, просто чтобы убить и жить дольше, а также сломать жизнь человека и ещё получить от него добровольный отказ от своей жизни, выжав все соки его существования. И обычно люди держали зло на правительство или государство, но нет это на Земле уже тысячелетия и это не государство, общественная система может не устраивать, может быть тяжело, но при чём тут стандартный сценарий жизни человека, после успеха обязательно Судьба? Судьба – суд Божий, а кто же этот Бог? Это точно не природа, просто потому что лишение разума в природе не существует, а Вера слышала от священников, что в определённых обстоятельствах «Бог» лишает человека разума и задумалась, как вообще человека можно лишить разума, если в природе даже животных разума ничто не лишает? Тогда и у кошек были бы помешательства, шизофрении, галлюцинации и т.д., но у них же этого нет, у обезьян нет, у нас бывает будто бы. Не бывает, Вера понимала, что это просто конспирация человека, его психический слом и запугивание, а иногда и доведение до суицида.
Днём на светлом, чистом и голубом небе, немного пугающим своей глубиной и тем, что за ним сокрыто не было за белыми облаками видно солнца, но птицы летали и, как обычно, пели свои реферамбы этому миры, в котором они жили в отличие от толпы людей на Земле по-настоящему. Среди небольших тёмно-серых бетонных зданий и построек различного назначения виднелись три высотки с металлическим фасадом и голубыми пристроями по периметру построек внутри которых, между которыми и мимо которых кишели люди, кто безразличный, кто мечтательный, а кто стремящийся к познанию этого мира в поисках правды о нём – у всех свои увлечения, но объединяло их одно – никто эту правду не знал, все были уверенны в безопасности своего существования. В далеке виднелся густой дремучий лес в парковой зоне, как раз мимо которой проходила в этот же день Виолетта, прошедшая мимо Викторины Диковны, что гуляла в этом самом парке и любовалась этими деревьями, наслаждаясь ощущением атмосферы природного покоя. Она размышляла о состоянии дочери постоянно, не отпуская веру в её полное выздоровление и чувствуя, что она все равно в опасности. Внезапно ей стало не по себе, словно внутренности кто-то или что-то наизнанку выворачивает, ей стало смертельно плохо, и она согнулась, уперевшись руками в ближайшее дерево, словно прося у него помощи. Она не знала, что её убивает, но страх был невыносимым, ей хотелось кричать, из глаз потекли слёзы, словно в мольбе о пощаде, но у кого просить пощады? Никого же нет. Кто это делал? Естественным заболеванием это не было – никакой дефект не мог отдавать болью во всех внутренностях разом, потому что естественная боль зональная, она не может распространяться на все органы разом, и Викторина Диковна интуитивно понимала, что это неестественно, ненормально и ничего сделать не могла, кроме как осознать, что её кто-то убивает чем-то ей неведомым. Человеку стало искренне страшно, так страшно ей никогда не было, даже если бы ей приставили дуло ствола к виску ей было бы страшно в десятки раз меньше. Викторина Диковна в этой боли ощутила собственную беспомощность и ничтожность, она не знала просто что ей делать, как ей защитить себя и что это вообще такое. Она отпрянула сквозь дикую боль от дерева, словно каменная самофашистка и рысью понеслась в обратном направлении.
«Домой! Нужно обраться хотя бы до дома! Я не хочу умирать в этом парке! Как хорошо умереть хотя бы дома, хоть я не знаю, что это такое! – подумала бедная Викторина Диковна. – Но с моим ростом явно, что ы это не было ошибка, я чувствую, что будто стала выше, но это не так! Точно! Это же не так! Значит, что бы то не было это мне не указ, какие бы крысы это не осуществляли и чем бы не осуществляли. Зачем я только пошла в этот парк, почему это происходит со мной и моей дочерью?! И все же... все же... Мне почему-то уже сейчас это даже по душе, это приключение, это необычно! Я буду бороться с этим до конца! Я не умру от этого так легко! Интересно, что же со мной происходит и будет ли этой боли конец? Даже когда я в детстве читала сказки, я твёрдо понимала, что в реальной жизни такого не бывает. А теперь я сама угодила словно в кошмарную сказку. Обо мне надо написать книжку, большую, отличную книгу, роман ужасов и мистики, если останусь в живых. Вот доберусь домой и если буду жива сама напишу...»
В этой ситуации любой бы сдался, но Викторина Диковна проявила истинный героизм в борьбе за свою жизнь и сквозь эту агонию дошла до дома, открыла дверь своей квартиры и, хоть боль немного утихла, тело ещё словно кто-то истязал. Пройдя по красивому, дорогому светло-оранжевому деревянному паркету, смотря на белые стены с богатой отделкой и рельефными украшениями она мысленно поблагодарила своего бывшего мужа за остатки былой роскоши и легла на немного дырявый бежевый итальянский диван, после чего от болевого шока потеряла сознание...
Зал суда, роскошное правительственное здание величественно стояло как неприкосновенная цитадель осуждения преступных деяний, откупа от своих преступлений и их оправдания. Однако, при том, что ожидалось бы увидеть огромный небоскрёб, похожий на гигантский космический шаттл с множеством окон и этажей на практике миниатюрненькое трёхэтажное здание с кирпичными людьми в кирпичных стенах, с кирпичными мечтами и твёрдой верой в правосудие – все как полагается в государственном учреждении. Все, кто находился в зале суда обратили внимание на ведомого в клетку для подсудимого Айрата Эриковича, похожего на всем лгущего, никчёмного предателя, участь которого быть уничтоженным собственным обществом, о чём кричало в этот момент все его существо, мучимое чувством вины и психологически-моральных мучений. В ходе судебного процесса каждый присяжный, судья адвокаты – каждый возглашал и утверждал то, что или просто вычитал в протоколе судебного дела или прочих документов, а то некоторые особо умные ориентировались на то, что услышали о других в коридоре за пределами зала суда ещё до начала процесса – вопреки правилам веяло какой-то праздностью и нечистотами в этом помещении правосудия, а карманы судьи горько пустовали, так как не было у Айрата богатых знакомы и сам он был небогат. За это изнасилование он был осуждён на три года тюремного заключения, условный срок ему не дали, так как на момент совершения преступления он был признан вменяемым, а тюрьма в которой он должен был отбывать свой срок ещё больше удручала мужчину, хоть и было ему безразлично где отбывать теперь срок. Так Айрат лишился своей свободы и за одно жизненных перспектив, и лишился он их безвозвратно даже сам не зная, почему и зачем так поступил...
Виолетта Евгеньевна очнулась этим днём и терпела боль и презрение к себе от окружающих. Одна из её сопалатниц преодолела эту стену непонимания и завела с ней разговор, а все женщины в палате с интересом слушали процесс их беседы. Сама Виолетта была родом с Украины, но уехала с родины, так как там ныне было неспокойно и опасно, однако документы удостоверения личности у неё были украинские и с работой она имела в связи с этим серьёзные затруднения. Бывает возьмут и увольняют или просто так, или по абсурдной причине, докопаются до мелочи и выгонят. И в процессе разговора, который был похож чем-то на исповедь Виолетта остановилась, замолчала и грустно добавила:
– Да, но ведь я уже пережила этот инцидент... Во всяком случае здесь мне делать больше нечего! Но и деваться отсюда мне пока некуда!
Её собеседница прояснила:
– Главное, чтобы ты понимала, что это все человеческие ошибки. Не бойся этих косых презрительных взглядов, потому что ты ни в чём не виновата, а являешься просто жертвой обстоятельств. Это нормальная проблема человека пережить сложные обстоятельства и стать из-за этого изгоем. Это не потому что с тобой что-то не так, а потому что люди боятся понять твои обстоятельства, бояться эту трудность, боятся не за тебя, боятся только за себя и ничего с этим не сделать.
Все женщины в палате тоже слушали и иногда что-то вставляли в этом разговоре, но все сходились на том, что, когда полиция собралась на месте происшествия в том районе где её, изнасиловали она была без сознания, а значит так или иначе с их точки зрения она слабый человек, который не смог дать сдачи и потерял самообладание – вот так осуждали её люди, просто за слабость, мол не смогла защититься, позволила с собой это сделать, сама и виновата, что ничтожество.
Добрыня открыл дверь палаты и зашёл внутрь очень неожиданно, при том ещё плавающий в своих мыслях об Айрате. Он никого не убивал физически – это правда, но тем, что он его сдал полиции он фактически убил человека морально, он сломал ему жизнь и он понимал это, даже несмотря на то, что он помешал садизму преступника. Он конечно не испытывал из-за этих сожалений, но понимал, что уничтожил по существу человеческое существование как минимум социально при этом самовозвысившись, как праведный защитник, но он знал, что в этом нет особенно ровным счётом ничего ни плохого ни хорошего, потому что он не вникал в обстоятельства самого Айрата, не знал как человек может докатиться до такого, а потому старался забыть об этом, потому что любой боится этого – потерять свою человечность переступив, как минимум, пределы безумия. Как Виолетта была удивлена его посещению! Ей рассказывали, что к ней приходил какой-то мужчина и оставил вещи, полотенца и продукты, но она и подумать не могла, что такой Добрыня. Она очень хотела сказать ему приветливое слово, но ничего на ум не приходило, отсекло слова и все, когда они так нужны человеку.
«А вдруг, если я с ним пофлиртую, то на этом не остановлюсь – думала Виолетта. – Пожалуй, это неплохо, тогда мы с ним оба можем помолодеть от начала нового романа! Правда если мы поженимся мне придётся всю жизнь ему этот долг выплачивать, как своему фактически спасателю из той ситуации. Нет, не хочу!»
И Виолетта, выбравшая защиту своей личностной амбициозности и свободы от морального долга, продолжила молчать. Добрыня тоже не стал долго задерживаться, увидев это в этой даме, он спросил, как у неё здоровье, получил утвердительный и короткий ответ и спокойно покинул помещение в очередной раз убедившись в серости обстоятельств нашей жизни и в том, что не всегда все будет идти так, как человек возможно рассчитывает или мечтает, не всегда дама выберет того, кто доказал ей, как минимум свой интерес к ней делом, но обязательно побежит за болтуном, который просто даже не признаёт её личностного существования и говорить что-либо женщине по этому поводу, пытаясь вразумить её словом, воззвать к рассудку правдой бесполезно, бессмысленно, она все равно будет стремиться к пустослову, который говорит просто чтобы её обмануть, а не чтобы исполнить слова на деле и не умеет делать своё слово настоящим в глазах человека, которому он это сказал. Виолетта все же извлекла урок, когда была взята в заложницы Айратом, думала мол, нормальный мужчина, а тот в порыве садизма чуть в мясо с переломанными костями её не превратил. Вот как в жизни бывает, но её мучил вопрос, случайно ли сложились эти обстоятельства? Может это кто-то подстроил? ' Словно под звук оваций, догадавшийся об этом Добрыня покинул больничную палату, но слегка моргнул из-за блика в глазах, напоминавших сверкание молнии, даже на небо посмотрел, но там светло, иногда облачно, однако разве бывает молния без дождя? Нет, если нет воды для трения и молнии нет, тогда откуда этот блик?
Так или иначе Добрыня жил себе дальше и даже не стал акцентировать на этом своё внимание, просто пошёл себе дальше по светлой улочке, на которой из динамиков магазинов играли классические композиции скрипки, а чуть дальше по улице чуть по тише наигрывало весёлые поп-песни о жизненном оптимизме и любви, как принято. Он пошёл в ресторанчик, и усатый официант провел его к столику, он заказал еды – мясо, суп и кофе и с наслаждением, оплатив все это сразу ждал свою трапезу, разглядывая сидящих в заведении женщин. Внезапно какая-то женщина в жёлто-оранжевом платье с криком и возмущением встала и тупым ножом пронзила в приступе непонятного гнева шею своему собеседнику. Вести переговоры с ней было явно бесполезно и тот отпрянул, схватившись за торчащий из края горловины нож, будучи в жутком состоянии страха, словно увидел неведомого монстра, от которого даже душа умерла мгновенно – до такой степени мужчине стало страшно и жутко. Добрыня узнал ситуацию – это ему напомнило случай с изнасилованием. Тоже человек спонтанно это делает, тоже не понимает почему и тоже словно чего-то боится – все сходится. Однако у Добрыни не было предположений кто и зачем это делает, потому что он не верил настолько ни в теорию заговора, ни в конспирацию извне, так это его банально пугало. Тем не менее забавно, что, открыто говоря о конспирации Богом с точки зрения любой религии человек не поверил в возможность конспирации людьми. Просто если Бог олицетворение природы, то этому и смысла нет живых людей конспирировать, природа наоборот обычно толкает к жизни, действиям и защите собственной жизни, тогда смысл отрицать конспирацию в открытую в нашем обществе?
– Какой же я тупой имбицил, какой я глупый, вот глупый я Добрыня! – возразил он себе. – Как здесь разобраться и стоит ли вмешиваться? Мне самому то места и возможностей в этой жизни едва хватает, но почему меня так раздражает такие события лицезреть... Куда же мне деваться?
Он подошёл к даме и спокойно начал с ней беседовать, пока мужчину отхаживали вызвавшие скорую помощь официанты. Женщина была белее полотна и заикаясь оправдывалась, мол она испугалась чего-то, взбесилась, когда ей показалось, что мужчина так психически давит на неё, словно он заковал ей в кандалы и избивает, он инстинктивно не сдержала злобы, не смогла и чуть его не убила. Она и перед мужчиной, и перед всеми готова бы была извиниться на коленях за содеянное, но никто даже не рассматривал в её случае возможность прощения, потому то не дошло до людей, что это может случиться с любым, абсолютно с любым. В такой ситуации у человека выбор психологически не велик – покончить с собой или убить того, кто мешает, а этот тупик приставляет опасность абсолютно для всех людей, хотя, как таковой является плацебо. Добрыня не боялся этого тупика, даже более, он был готов и собирался бросить этому вызов и выяснить, что же этот тупик формирует и можно ли это победить в этой жизни, потому что иначе жизнь и не имеет дальнейшего продолжения, это означает всеобщее вымирание, так как все наши эмоции, мысли, чувства и даже ощущения – это возможно проявление того, что уже где-то или случилось, или происходит или случится – все это о реальном. И этот замкнутый тупик в конце пути души человека – это конечный пункт сбора эмоционального мяса, однако получает ли его желающий? Добрыня понимал, что даже если и получает лишь на миг, потому что неизбежно это не росло в хищнике и его оставляет, так как крови человека он не пил – нет условий прижиться, и он догадывался, что именно люди это и устраивают. Вопрос его мучал лишь один – где они находятся? Явно не на Земле, просто потому что у нас нет таких технологических возможностей отсекать психически и манипулировать другими людьми и населением, кроме СМИ, влияние которых на общество очевидно и безопасно, даже является защитой человека. Добрыня поговорил с женщиной, та вроде успокоилась и взяла себя в руки, осознав содеянное и обретая понимание, что мучивший её страх – это плацебо, он эфемерен. Добрыня сказал ей напоследок:
«Вы помните, что что бы не потеряли. Это не уходит безвозвратно и невоспроизводимо, может если начинать заново и получится не в точности так же, но это будет существовать, а значит будет новым подвигом в вашей жизни. Никогда не сдавайтесь, мадам! И обязательно при наличии сомнений доказывайте себе обратное, потому что доказательство, как минимум обоснование реальности существования».
"Спасибо, – сказала ему женщина, понимающая, что её теперь до смерти общество забьёт и загноит в стремлении самоутвердится и доминировать, считая себя более классными и совершенными чем человек, совершивший с жизни ошибку, хотя по существу здесь с её стороны это даже не было ошибкой, потому что мало ли что с ней случилось бы, если бы она не поддалась этому гневу? В каких психически условиях она совершила это преступление? Может быть обратная альтернатива была неминуемая смерть и конспирация и женщина, лишь ранив мужчину, но не убив спасла их обоих сквозь самопреодоление, а никто даже не заметил, потому что никто не обращает внимание на реальный источник опасности и живут себе в молитвах и иллюзиях. А смысл молиться, ничего не делая для самозащиты имея при этом средства для этого технологически? Для коррекции психических процессов и сигналов достаточно осуществлять тонко-волновые процессы, в инфраструктуры и убийств гарантированно снизилось бы в половину, потому в основном это просто издевательство и поедание человека. Однако правду в обществе такие люди, как Добрыня и она не знали, об этом знали люди, которых были единицы, и они даже не знали друг друга, занимались обыденной жизнью, и никто им не верил, а правительство скрывало во избежание массовой паники, осознавая, что сами марионетки этой системы. В основном об этом открыто знали и говорили учёные, но не могли доказать, считая это паронормальным, сверхъестественным или религиозной загадкой. Тем не менее так мало было тех, кто об этом знал.
Добрыня покинул заведение, мучимый ощущением, что из него душевно и психически выдрали все, что только можно, словно лишь мясо осталось, а его не существует, но в таком случае как он мыслит? Он вспомнил великую мудрость народа: «Я мыслю, значит я существую». Он пошёл к зданию стадиона, которое было построено неподалёку от моста с небольшой рекой, просто на воду посмотреть. Металлическое здание стадиона напоминало полуразрушенный Колизей и выглядело очень заманчиво, но внутрь заходить Добрыня не стал, однако его мучала сильная мигрень и словно у него выпал в шее просто так второй шейный позвонок, он невольно рефлекторно тронул затылок, однако так не бывает! «Шея у человека просто так не ломается, это началась конспирация, я не поддамся», – осмыслив это он решил прогуляться по мосту. Гуляя по мосту, он рассуждал и спорил сам с собой, разговаривал, наигрывая различные ситуации, беря то одну сторону, то другую. Беседа получилась очень интересная, но тут из-под моста послышался чей-то голос. Он замолчал и прислушался. Там под мостом беседовали два мужских голоса молодых юношей, которые обсуждали состояние своей подруги, но Добрыня не видел их внешности, он мог лишь подслушать:
– Думаешь пробуждение Веры от комы как-то связано с недавним изнасилованием?
– Связь между изнасилованием той женщины и выходом Веры из комы определённо есть, если рассмотреть ситуацию с допущением того, что человек в коме может путешествовать душой и видеть некие события в реальном мире, можно допустить это. Может спросим её?
– Да, раз уж решили разобраться в этом фарсе, давай начнём с этого. Я считаю просто эту ситуацию фарсом, потому что у преступника не было мотива даже так поступать. У мужика отличная работа, он успешен и у баб далеко не в простачках, зачем ему было брать ту в заложницы, насиловать и издеваться? Мне это кажется подозрительным, просто ну не бывает так.
– Согласен. Давай в больницу к вере для начала.
– Пошли.
И будто два заблудившихся ребёнка под прицелом синей бороды оба юноши отправились вниз по реке к подъёму, чтобы выбраться на поверхность и выйти на остановку. Когда он поднялись, любопытный Добрыня рассмотрел из лица и одежду – один кудрявый рокер, при том вполне классического направления, одетый в средние длины кожаный пиджак бежевого цвета и типичный рокерский прикид в остальных аспектах его гардероба, включая блатной крест и аскетическую физиомордию кирпичом. Второй был прямо красавчик неписанный, мечта любого гея, очень женственный такой юноша, платиновый блондин с голубыми глазами и, если бы он напялил накладные груди с девушкой на раз его спутать. Одет был в белую рубашку и коричневые классические брюки с горделивым и холодным выражением лица, но было в нём нечто живое и игривое при этом, от него веяло мечтательностью и любовью к этой жизни в отличие от его спутника. При этом у обоих волосы были отращены приблизительно до плеч, а у блондина и того длиннее.
«Необычные такие перцы, видимо так сейчас у молодёжи модно чоли – подумал Добрыня, иронизируя над парнями, но их разговор его насторожил – они сказали, навещают какую-то Веру. Меня эти обстоятельства тоже интересуют, присоединиться?»
По какой-то причине Добрыня даже чувствовал себя по отношению к людям виноватым, словно это он ту женщину изнасиловал и ходит скрывает это преступление. Он глубоко задумался об этих чувствах и понял наверняка, что он, видимо, уже является мишенью этой конспирации. Не теряя времени зря он тоже отправился в больницу, чтобы выяснить, что видела вера в состоянии комы и видела ли она что-нибудь вообще, отправившись в ту же сторону, что и молодые люди...
Рядом со складом стояла одинокая высотка среди двухэтажных офисных старых зданий и жилых ветхих остатков домов. Среди этой роскоши гуляли три Верины подруги Владана, Габриэлла и Гаяне при этом Владана была блондинкой в белой блузке с собранными в кубышку светлыми волосами, то есть типичная русская добрая девушка которая и мухи не обидит, Габриэлла была брюнеткой со стрижкой под классическое каре в белом, богато смотрящемся пиджаке и подходящих к их стилю и фасону брюках, а Гаяне из них внешне была самая грубая гром баба, хоть и была самой младшей – смугловатая кожа, до плеч кудрявые тёмные волосы и тёмно-голубой длинный пиджак, по виду напоминавший одежду средневекового полицейского или стражника и естественно она тоже была в чёрных узких брюках, чтобы было удобно двигаться. Девушки подошли к высотке и увидели, что эта высотка вопреки их ожиданиям не жилое помещение, там явно какая-то организация. Владана сказала:
– Слушай, Габа, а если мы тот аппарат соберём, как думаешь, он ещё смогут с ума кого-нибудь свести?
Габриэлла начала спорить:
– Во-первых, Вера не сумасшедшая, я думаю эта система есть на самом деле, но ты даже в этом случае права, аппарат собрать стоит. Во-вторых, ты не знаешь зачем они устраивают людям сумасшествие и сколько их всего, понимаешь? Может их там целая галактика и мы одни против их существования, что вот делать? Нас убить же могут, учитывая, что по верованию населения у нас люди от сердца умирают, потому что «Бог забрал». И в-третьих, у нас нет остаточно денег для деталей и устройств, необходимых для отражения сигналов, если это имеет место быть.
– Разумно, ты как всегда мне нос утёрла, Габа.
Владану перебила Гаяне:
– А давайте тот склад обшарим рядом с высоткой, там полюбому есть чего ценное, если что продадим, а если то что надо находится там, то это Судьба, девочки, Судьба. А Судьба, как говорится, дама бедная, так как все ей покоряются, а она мечтает о сопротивлении, потому девочки, давайте испытаем эту даму на вшивость и совершим идеальное преступление. Сейчас обеденные часы, а видите – склад открыт. Идём? Если что, во всем виновата я, договорились?
Остальные кивнули. Трое переглянулись и отправились в серое низкое относительно высотки рядышком строение. Владану как раз мучал предрассудок, что у неё в голове растёт инсульт. Но она понимала, что его нет. А это просто восприятие нейронами этих сигналов через гравитационные искажения, содержащие определённую информацию и психически проецируемые в её нервную систему для осуществления этого предрассудка. Однако все оставалось в порядке, только боль в нервах мучала, так как организм поверил, но она терпела, потому что этого нет и быть не может, а даже если будет что паниковать? Тут спасти все равно никто не успеет, и она отправилась помогать искать на складе необходимые вещи, та как все трое осмотрев его поняли, что тут то что им надо – медицинские приборы для ультразвуковой и электромагнитной терапии. Крупные они, конечно сами унести не могли, но вот мелкие они вполне осилили и захватили электромагнитный излучатель без оснастки для концентрации сигнала, чтобы разряжал и два медицинских прибора для ультразвуковой терапии с разряжающим излучением ультразвуковой волны, правда для концентрации волны они тоже ничего не взяли, да в принципе и не надо. Взяв все необходимое они быстро до конца обеда покинули склад, и никто их не видел, преступление успешно ими было совершено, и они отправились настраивать и расставлять отражение электромагнитных и протонных тонких частот в качестве эксперимента (если богаты, можете повторить дома, только воровать приборы не надо).
Перед ужином девушки завершили дома у Владаны все приготовления и расставили технику в виде треугольника на простых тумбочках. Медицинские приборы для ультразвуковой и электромагнитной терапии расставили, один из которых пропускал электромагнитные волны статно был на основной вершине треугольника в центре гостиной на обычном бежевом коврике. Все приборы подключили к электросети и начали эксперимент. Габриэлла с усмешкой сказала:
– Ну что ж, начинаем. Кого мучает совесть или предрассудок без причины, не говоря уже про идиотию и прочие предпосылки сумасшествия?
Владана сказала:
– У меня мнительность, я попробовать хочу.
Габриэлла сказала с улыбкой:
– Не вопрос, но имей ввиду на памяти нервной системы могут быть блоки смертью, будет тяжко по началу.
– Если поможет избавиться от страха просто так умереть от инсульта я только за, все равно всех девушек считают тупыми. Я попробую.
Гаяне подержала:
– Я попробую после тебя, может меня тоже так убивают психологически, а я не вижу даже...
Владана искренне заинтересовалась:
