Текст книги "Ребенок Черного Лорда (СИ)"
Автор книги: Анна Нест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Новая схватка скрутила худенькое тельце. Мария завыла, Оля нервно засмеялась. О, картина была жутковатой. Оля истерила, Алевтина Эдуардовна сидела на корточках и говорила с кем-то под кроватью, а оттуда – вой вперемешку с молитвами.
Юрий вспомнил, как недавно говорил о числе пять, связаном с интеллектом. Практикант слегка улыбнулся от облегчения. «Нет. Пятой смерти сегодня не будет. Здесь разумом и не пахнет», – подумал Юрий и пошел за успокоительным.
Принимать таблетки Мария тоже отказывалась. Она ползала по полу, не выходя из своего заточение. Бриться, мыться не согласилась. Что-то говорила о душе. Как клизма и станок могут повлиять на душу ребенка, Алевтина Эдуардовна не знала, а уточнять не хотела.
Врач переговорила с мужем Марии по телефону, только разговор получился коротким. После этого Алевтина велела Оле и Юрию покинуть палату, чтобы не раздражать неадекватную даму, но долгие разговоры привели к капитуляции – Мария выползла из убежища, держа в одной руке подозрительную книгу, а во второй – огромные хлопковые трусы. Первый раунд – за опытной Алевтиной. Но от этого легче не стало. Мария отказалась от фитбола, шведской стенки и металась по комнате, как пес в агонии.
– Алевтина Эдуардовна, вам звонят. Говорят, что срочно – сообщила влетевшая в палату Оля, с интересом посматривая на новенькую.
– Кто?
– Я не поняла! Если судить по голосу, то, вроде, важная птица.
– Хорошо. Иду уже, – буркнула Эдуардовна нерадивой медсестре. – Никуда не уходите, – обратилась Алевтина уже к Марии. Просьба звучала слегка нелепо, но видя, как женщина активно бегает взад-вперед, легко можно представить, что она за день возьмет Путь Иакова, если решит покинуть роддом. Врач поспешно вышла в коридор. Она тихонько прикрыла дверь и приложила ухо к беленому дереву.
– Тихо. Вот и славно, – умиротворенно прошептала Алевтина. Деловито покачивая бедрами, Аля поплыла на первый этаж. Там ее ждал разговор и неожиданный жизненный поворот.
– Слушаю.
– Здравствуйте. Алевтина Эдуардовна? Это следователь Моисеев.
– Да. Следователь? Что-то случилось?
– Случилось, – сухо ответил Моисеев. Дорофеева у вас рожала?
– Дорофеева? А, Эви Вячеславовна? Рожала, только не совсем удачно все вышло.
– Это точно. Неудачно. Умерла она вчера.
– Кто? Тогда же мальчик родился. Только он еще неделю назад умер. Или… Ой, Господи!
– Вот именно. Сама Дорофеева умерла. Повесилась она.
– Какое горе! – искренне сокрушалась шокированная Алевтина Эдуардовна, но не могла до конца понять, зачем ей сообщают такие вещи. Неужели родственники имеют претензии к роддому, а еще чего хуже – к ней самой?
– Я чего звоню, – продолжил Моисеев, словно услышал мысли Алевтины. – Она здесь такого понаписала, что волосы дыбом.
– Где понаписала? – глупо переспросила врач.
– Понимаете, книгу писала. Я так понимаю, как в фильмах говорят, по реальным событиям.
– Что-то такое припоминаю, – ответила ничего не понимающая Алевтина, она действительно не раз видела в руках Эви небольшой блокнот.
– Так вот. Там на вас целое досье написано. Как вы обращались с девочкой, насколько жестоко осматривали ее, унижали.
– Но это неправда! – возмутилась обиженная Алевтина. – Я ей жизнь спасала после третьего роддома. Они там с ума все сошли – прокапывали бедняжке…
– Гинипрал. Я все знаю. Читал уже. Они тоже ответят. Только вот ребенка раньше времени не они доставали. Что ж вы, Алевтина Эдуардовна, рожениц против их воли режете?
– Так нужно было! – сокрушалась Алевтина. Иначе оба бы погибли: и малыш, и Дорофеева.
– Впрочем, так и случилось.
– Я понимаю, но я не виновата в этом, – сердилась врач. – Все делалось с разрешения Эви. У меня есть документы.
– Документы, – хмыкнул мужчина. То есть, вы не обзывали других врачей кретинами, не шпыняли всех, не нагнетали обстановку, крича о смерти Дорофеевой.
– Говорила. Шпыняла. Она же действительно могла умереть!
– А издевались зачем? Почему руки по локоть в женщину с кровотечением пихали и зачем пробили пузырь? Ведь Эви Вячеславовна просила остановить родовую деятельность, а не стимулировать ее.
– Этого не было, – сухо ответила Алевтина, устав препираться.
– Понятно. Значит, половина написанного – правда, а половина – выдумка?
– Скорее всего, – без тени эмоций сказала врач.
– Очень удобно. Вы не находите?
– Извините, меня в чем-то обвиняют? – устала ходить кругами Алевтина.
– Нет.
– Хорошо. Тогда я пойду работать. Могу быть еще полезна?
– Пока нет. Только не пропадайте, – настойчиво попросил Моисеев. – Возможно, что у меня возникнет парочка вопросов.
– Хорошо, – снова повторила Алевтина Эдуардовна. Она медленно опустила трубку и голову. Щека соприкоснулась с холодной поверхностью стола. В голове Алевтины стала вырисовываться отвратительная картинка. «А если Моисеев пронюхает, как обстояли дела с Эллой или Кирой? И как быть с той ненормальной, которая зажала ребенка при родах?» – думала перепуганная Алевтина. Так много вопросов, а вот правильных ответов…
Резкий телефонный звонок буквально оглушил врача. Она могла подпрыгнуть к потолку, если бы не была так подавлена.
– Кто там еще? – раздраженно пробубнила уставшая Алевтина. – Алевтина Эдуардовна у телефона, – будничным тоном ответила женщина. – Это снова вы?
– Да, забыл спросить – вы же помните Савину Даяну?
– Которая убила своего ребенка? – перешла к делу врач, поняв, к чему клонит следователь.
– Она самая.
– Тоже что-то написала обо мне? – иронично хмыкнула Алевтина.
– Нет. Просто хотел уточнить.
– Помню Савину, – смирилась Эдуардовна с настырностью следователя.
– Ничего странного не припоминаете? – все не отступал Моисеев.
– Нет. Хотя, мне кажется, что она разговаривала сама с собой.
– Хм.
– Правда, в такой момент женщины способны на многое. Если боль легче пережить с выдуманной поддержкой, то, в принципе, – Алевтина Эдуардовна не договорила фразу. Ей было невыгодно оправдывать пациентку. – Знаете, все же она была странной, – подытожила женщина.
– Ладно. Если вспомните чего, тогда позвоните. Спросите Моисеева Ивана Олеговича.
– Да. Хорошо. Повторите еще раз, – попросила Алевтина, выписывая круглые цифры на клочке бумаги. – Поняла. До свидания.
Алевтина Эдуардовна положила трубку и трижды постучала по столу – свиданьичать с Моисеевым она не собиралась.
Женщина вспомнила о новенькой и поспешила к ней. На посту сидела Оля и Лиля, а вот Юрия видно не было.
– Девочки, вы заходили к Марии?
– Еще чего! Мы с бешеными работать не умеем. Еще облает нас.
Алевтина Эдуардовна уже собралась отчитать невоспитанных подружек, но осеклась. Мария действительно была неадекватной, так что Олю с Лилей можно понять. Она сама бы вместо общения с роженицей выбрала разговоры с девочками за чашкой чая. Долг врача и данные ему обещания все-таки вытолкнули женщину из длинного коридора к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Ты чего тут стоишь? – спросила Алевтина у практиканта, который мялся у двери. За ней, судя по долетающим звукам, во всю свирепствовала роженица.
– Так выгнала она меня. Говорит, что карма у меня запятнанная, – усмехнулся Юрий, и свесил голову на бок, посмотрев на начальницу.
– Карма. Ну-ну, – так же насмешливо ответила Алевтина Эдуардовна, отодвигая Юрия покатым плечом.
Среди комнаты стоял сломанный стул. Он уверенно держался на четырех ножках, сидушка покоилась возле окна. Мария, похоже, выбрала новую жертву – она вцепилась двумя руками в радиатор. Рывки успеха не приносили, но здорово раззадоривали Марию. Казалось, что эта женщина не остановится, пока не сломает все, до чего дотянется цепкими пальцами.
– Как самочувствие? – задала вопрос Алевтина Эдуардовна, стараясь сохранять спокойствие.
– Нормально, – сквозь сжатые зубы процедила Мария и отвалилась от батареи. Она легла на бок и подтянула ноги к груди.
– Вас тужит?
– Пока нет.
– Зачем стул разобрали? – поинтересовалась женщина, демонстрируя Марии неподдельное безразличие.
– Видела такие специальные стулья для родов. Думала, может, легче на нем будет.
– Так у нас тоже такие есть, – объявила врач. – Принести вам?
– Нет. Это все штучки от лукавого. Раньше без них справлялись, вот и я смогу.
– Будет вам, – миролюбиво сказала Алевтина. Женщина старалась говорить на языке роженицы – надеялась, что простота в поведении и радушие смогут пробить сплошную стену недоверия к медицине. – Зачем отказываться? Я принесу, – проговорив последнюю фразу, Алевтина Эдуардовна задержала дыхания. Она готовилась ко всему, что может выкинуть Мария, но женщина лежала молча. Врач трактовала молчание по-своему – стул Марии нужен.
Мария осталась лежать на боку. Она переживала новые ощущения. Боль стихла. Возникли позывы. Женщина не собиралась никуда идти, ведь обделаться в родах она не боялась. «Все, что естественно – угодно Богу», – подумала Мария и хотела расслабить мышцы. Минутой спустя она приподнялась. Словно невидимая сила приказала ей стать на четвереньки. Ведомая инстинктами женщина не думала ослушаться. Она знала, что сама природа, настоящее женское естество, подсказывает ей верный путь.
Алевтина Эдуардовна тащила обещанное. Только она поднялась на второй этаж, как Юрий проявил джентльменство, вежливо отобрав стульчик. Женщина сделала скромный реверанс, кокетливо хихикнула и показала рукой на дверь.
– Ты можешь не успеть! – раздалось из неоткуда. – Мне нужен этот проводник! – закричал Владыка. В ту же секунду коридор заполнил страшный крик Марии. Алевтина Эдуардовна и Юрий одновременно рванули к двери. Стул застрял между ними, мешая прийти на помощь.
– Быстрее! – психовала Алевтина. Она рассмотрела стоящую на четвереньках женщину, в интимном месте которой шевелились волосы. – Ребенок идет! – еще раз крикнула врачиха, подбегая к Марии. На этих словах из стихшей фанатички появилась черноволосая голова. Алевтина почти схватила ее, как вдруг Мария резво вскочила. Она слегка согнула ноги в коленях и вытужила ребенка себе в руки.
Алевтина Эдуардовна была в таком шоке, что застыла на месте с открытым ртом.
– Не успел, говнюк! – бесновался Владыка.
Крик отрезвил врача. Она подскочила к женщине, пытаясь отобрать плачущего ребенка.
– Нет! – возмущалась Мария. – Я не отдам вам его, безбожники!
Юрий тоже отошел от первого шока и юлой кружил возле Марии.
– А ты вообще не приближайся! – кричала Мария Юрию.
– Женщина, пожалуйста, – взмолилась Алевтина. – Так нельзя!
Отбирать ребенка насильно врач боялась. В суматохе можно навредить. Но и отпускать ситуацию тоже опасно. Что тогда скажет он, если случится форс-мажор.
– Я все сама! – не сдавалась женщина.
– Мария, вы же не станет грызть пуповину? – неожиданно строго поинтересовался Юрий. Он перестал мельтешить перед женщиной и внимательно посмотрел ей в глаза.
Слова Юрия успокоили бешеную мамочку. По крайней мере, она перестала кричать и отворачиваться. Мария вскользь глянула на толстый канат судьбы, соединяющей ее с ребенком, и решила не впадать в крайности.
– Нет, грызть не буду, – устало произнесла женщина. Она окончательно успокоилась, ощутив, насколько обессилила за последние часы. Теперь она покорно ждала, пока врачи придут в себя и разъединят их с малышом.
Мария умиротворенно лежала на постели. Возле нее посапывал красивый младенец. Он был еще красноватым, но на коже не было ни одной царапины. Гематомы отсутствовали, что для таких экстремальных родов можно считать чудом.
– Мария, нужно сделать прививки, – проговорила Оля. В этот раз Алевтина Эдуардовна была непреклонна и отправила трусишку в палату.
Мария не ответила. Она одной рукой задрала сорочку, продемонстрировав окровавленные бедра. Второй рукой женщина прижимала Ванечку к себе, чтобы тот случайно не слетел с белой простыни.
– Нет, Мария, прививки нужны ребенку. Еще кровь взять…, – Оля не успела сказать вторую фразу, как была прервана безапелляционным заявлением.
– Нет, никаких прививок!
– Так положено! – возмутилась Оля.
– Нет! – намного громче повторила Духова. В тон стали просачиваться истеричные ноты, поэтому Оля старалась закончить разговор до того, как начнется второй акт безумия.
– Вы подпишите отказ от прививок? – поинтересовалась Оля, не зная, что ожидать от взбалмошной женщины.
– Именно. Давай бумаги.
Юрий и Алевтина Эдуардовна разбрелись по своим местам. Юрий сидел возле Лили, готовясь делать обход. Алевтина Эдуардовна душила бедрами стул в своем кабинете. Юрий и Алевтина словно передавали друг другу на расстоянии одинаковые образы. Перед глазами мелькало шевеление, рождение головы. Оба удивлялись молниеносной реакции роженицы. Но только один чувствовал, что сегодня получит сполна.
– Растяпа. Как можно было так облажаться? – выходил из себя Владыка.
– Не знаю. Может, она все поняла? – оправдывался Рик.
– Что поняла? Что ее вышкварку уготована роль проводника? Глупости не говори!
– Все может быть. Она же близка к Богу. Возможно, он ей подсказал?
– К дурке она близка, – зашипел Хозяин. – Если ты второго упустишь, я устрою тебе адскую жизнь.
– То есть, вернете меня домой? – беззвучно поинтересовался прислужник.
– Не ерничай!
– Знаете, Хозяин, я тут подумал – может, наш путь слишком жесток? Забирать ни в чем не повинных существ ради возрождения – это попсятина какая-то. Вы не думали о другом способе?
– Я погляжу, ты совсем размяк там, – ухмыльнулся Владыка. – И не попсятина это никакая. Я же не убивал их. Детям так типа по судьбе написано. Мы просто подключаемся к ним, чтобы использовать в своих целях. Уходят они по своей воле.
– То есть, дети Лизы, Эллы и Даяны ушли естественно? – с надеждой в голосе спросил Рик.
– Ну, почти все, – остудил Хозяин радость прислужника.
– …
– Одному я помог.
– Помог?
– Ребенок Эллы ушел раньше, чем должен был. Понимаешь, он все равно не смог бы дотянуть до десяти лет.
– Неужели десять лет и один день – равнозначные временные отрезки? – раздраженно сказал Рик. Он почти потерял страх перед Владыкой, осознав его беспринципность. Хозяин же говорил, что забирает лишь обреченных, почему тогда не дал бедному мальчишке радоваться на протяжении стольких лет.
– Понимаешь, он сам просил меня об этом, – ответил Владыка. Не то что Хозяин не хотел портить отношения с прислужником – он знал, что жить на земле в теле другого трудно и решил успокоить душевные терзания слуги. Владыка понял, что сейчас в сознание Рика пробиваются чужие мысли. В эти минуты возникает чувство, что теряешь себя, растворяешься в другом человеке, тело которого используешь как временное убежище. Недавно Владыка сам испытал, каково это.
– Просил? – удивился Рик. Его мысли были нафаршированы недоверием и приправлены интересом.
– Да. Только не в тот день, когда еще был приставлен к материнской груди. Он просил меня, будучи девятилетним пареньком. Он хотел остановить мучения. Стереть боль и грязь со своей памяти, а себя – с лица земли.
– Просил вас?
– Скорее всего, просил Бога. Но ты же сам знаешь, насколько жестоким бывает этот чел. Он заставляет своих рабов переживать невыносимые мучения, обещая взамен пушистые облака. Люди согласны с этим. Мне кажется, многие даже радуются, когда с их родными случаются зверства. «Он так сильно мучился, зато он теперь с Боженькой и будет оберегать семью». Создается впечатление, что люди готовы ничего не предпринимать, а жертвовать своими близкими, чтобы получить небесную «крышу» в лице замученного.
– Так сына Эллы должны были мучить?
– Да. Очередной хахаль этой бабенки.
– Очередной? Бабенки? – спросил Рик, поджав губы.
– Ага. После родов у мамки вообще крыша слетит – зациклится на извращениях, поспешно забыв о муже и сыне. Один из приходящих мужиков окажется не только бисексуальным, но и…
– Не надо подробностей! – прервал Рик Хозяина, чего никогда себе не позволял. Но немного подумав, решил добавить: – У него не было сил, чтобы бороться?
– Практически. Немного сил все-таки было. Ровно столько, чтобы затянуть ремень… думаю, ты понял.
– Так он…
– Уже нет. И это благодаря мне. Или ты хотел, чтобы этот малец ежедневно так делал? Ты смог бы приходить к нему в угрюмую комнату с гоночным болидом на стене, отворяя дверь с железной табличкой.
– Нет, Хозяин. Вы сделали правильно.
– Я рад, что ты понял.
– А ребенок Даяны? Он должен был упасть?
– Я не мог остановить неизбежное, – с раздражением в голосе ответил Хозяин. Только тогда прислужник пришел в себя. «Как он смел усомниться во Владыке?» Но Хозяин сердился не из-за любопытства Рика, ведь тот уход – его косяк. Владыка настолько сильно был пленен Даяной, что не пересмотрел судьбу мальца.
Сластолюбивый Владыка понял, что в Никите, ему был заказан путь к разврату и свободной жизни, а становиться пленником дивана Хозяин не хотел. Наблюдать шестьдесят три года, как пухнешь от жирной еды и тоски в замасленной квартире – нет уж, увольте. Ведь самое огромное извращение, которое было уготовано Хозяину – поедание гамбургеров вместе с диетическим йогуртом или обнюхивание пальцев после пердежа в руку.
Отсутствие амбиций, человеческого торса, здравого смысла и любого секса. Единственные сиськи, к которым ленивый Никита мог иметь доступ – собственные. И хоть они обещали быть огромными, Владыка не польстился на подобное удовольствие.
Хозяин не осуждал ленивых людей, но жить в одном из них не решился. Никита мог стать известнейшим королем всех вонючек, и поэтому Владыка убедил себя, что делает ему самое заманчивое предложение – переродиться в человека из беременной, глупой самки гориллы.
Отойдя от откровений Владыки, Рик задал последний волнующий его вопрос.
– Что теперь с миссией? Проводник же упущен, – повесил прислужник нос.
– Я в курсе! – рыкнул Хозяин. – Ничего, найдем другого, – добавил он спокойней. – Этого тяжело назвать идеальным.
– Почему? Бракованный, что ли?
– Мамка у него бракованная. А пацан нормальный. Жаль, уйдет скоро.
– Может, еще можно спасти?
– Пацана? Я ж не Мать Тереза? Пусть Бог его спасает.
– А чего уйдет хоть?
– Лакунарная ангина. «Антибиотики убивают детей. Заговоренные травки и молитвы – вот настоящее лекарство». Сгорит от высокой температуры.
– Кошмар!
– Да. Знаешь, если бы я писал книгу для земных слуг, то первая заповедь звучала как-то так: «Не тупи, человек, надеясь на помощь Владики. Делай прививки, пей обезболивающее и жаропонижающее, встань с колен и пи*дуй делать из своей жизни конфетку. Ибо, если сам не побеспокоишься, нихрена иметь не будешь. Живи. Радуйся. Перерождайся».
– Неплохо. Только призыв в конце на рекламу смахивает, – заулыбался Рик. – А в чем же неидеальность проводника?
– Пришлось бы четыре месяца ждать, пока уйдет.
– Тогда, может, к лучшему, – расслабленно выдохнул Рик. – Хозяин, может вы мне сигналы подавать будете? – поинтересовался прислужник с надеждой в голосе.
– Сигналы?
– Их. Чтобы не пропустить момент.
– Тебе имена матерей проводников называть? – уточнил Грегори.
– Просто говорите раньше, кто вам нужен. Хорошо?
– Так говорю, когда чувствую. А так сплошные загадки.
– Загадки? Какие? – оживился Рик.
– «Одна дитя отдаст из-за любви к себе, другая же – погубит, чтобы спасти семью», – процитировал Владыка то, что крутилось у него в голове последние двадцать минут. – Такое вот.
– Прикольно, – ответил прислужник и почесал ухо. – Может, чего разгадаю.
– Пробуй, – подбодрил Владыка.
– Выходит, что информация о двух сразу пришла? – уточнил Рик.
– Выходит. Ах ты, лысая морда, снова открыла охоту?!
– Что? – удивился прислужник такому повороту.
– Ой, не тебе, – смущенно забормотал Хозяин. – До связи, Рик! Новую инфу получу – так сразу тебе крикну!
– Ок. Кричите, – согласился слуга. «Одна дитя отдаст из-за любви к себе, другая же – погубит, чтобы спасти семью», – прокручивал фразу Рик. – Интересно-интересно.
Глава 12. Ксю
Рик вернулся к реальности. Прислужник готов был согласиться, что Мария была не столь глупа, какой казалась сначала. Безусловно, она была дурой, но точно ощущала присутствие потустороннего. Подумав немного и вспомнив размышления Юрия о числах, Рик мысленно оторвал от себя пятерку – символ интеллекта, и так же мысленно прилепил ее возле образа Марии.
Он попытался представить, кем будет следующая женщина, чье дитя «спасет» Хозяин от земных мук. Теперь прислужнику хотелось кричать от радости, рассказывая всем о быстром перерождении младенцев и своем вкладе в благое дело. Конечно, он никогда не испытывал любви к детям, но время, проведенное на земле, безжалостно меняло отстраненного Рика.
Ксения – истинная шестерка. Она была воплощением красоты и любви – любви к жизни. Ее нельзя не заметить, как и невозможно запомнить. Она, словно безумный вихрь, летела по жизни, стараясь успеть везде. Женщина никогда не представлялась полным именем, выбрав для себя слегка смешное Ксю. Так было быстрее и проще.
Алевтина Эдуардовна сидела в кабинете и плакала. Она смотрела на карту Марии, на стол, присыпанный выписками, и громко сопела, пытаясь утихомирить рвущиеся изнутри эмоции. Сегодня ее ждет Она – та, которая сделает ее жизнь проще. На душе было легко и тоскливо. Хотя Алевтина Эдуардовна думала, что такие эмоции несочетаемы. Но только не сегодня. Женщина поправила свисающую прядь, разгладила халат на высокой полной груди и пошла к новеньким.
– Здравствуйте, девочки. Не рожаем еще? – добродушно проговорила Алевтина, что ей было несвойственно.
– Нет, – тихо прозвучало с кровати возле двери.
– Пока нет, – вторила полная женщина возле окна.
– Побыстрее б уже, – мечтательно протянула Ксю. – На море хочется рвануть, – продолжила она, потягиваясь. – Только над фигурой немного поработать нужно.
– Ох, наивная, – проговорила толстушка. – Тебе с дитем и душ не каждый день светит. Какое море?
Ксю только усмехнулась. Она не стала вступать в разговор с оплывшей мадам. Ведь если нет желания отмываться от тонн дерьма, лучше прокручивать в мыслях мотив любимой мелодии или представить шум прибоя и крик чаек. Вот одна из жирных чаек кричит сейчас по левую руку. Повеселевшая от сравнения Ксю полностью успокоилась. Она не хотела разбираться в птичьем языке и куриных мозгах. Ксения представила себе помесь чайки с курицей и звонко рассмеялась.
– Совсем сбрендила! – пробасила толстушка.
– Пусть радуется, – поддержала Ксю соседка. – Потом не посмеется.
Ксения провожала взглядом ускользающую фигуру Алевтины Эдуардовны. Несмотря на то, что Аля имела внушительные габариты, несла она себя достойно. Грациозность взрослого врача позволила Ксю усомниться в необходимости ударных тренировок. Ксения с любовью погладила слегка выступающий живот.
– До встречи, мой маленький, – тихо произнесла Ксения.
Толстушка враз подобрела. Она пристально посмотрела на Ксению, и ей стало стыдно, что напала на молодуху – вон как ребеночка ждет. «Молодая еще, жизни не знает», – подумала «чайка» и стала разминать свои огромные груди.
– До встречи, мой плоский, – еще тише произнесла Ксения. Ее слов никто не услышал.
Ксю закрыла глаза и погрузилась в лазурные мечты. Мысленно собирала чемодан, стараясь отвлечься от предстоящей пытки. Ей не хотелось потерять былую узкость, но шрам под животом ее прельщал еще меньше, чем расширенное влагалище. К тому же, пока им некому пользоваться. Алексей был послан полгода назад, а новым бойфрендом Ксю не собиралась обзаводиться ближайшее время. Она остерегалась сделать ошибочный выбор, единожды нарвавшись на одержимого овульмена.
Против своей воли Ксюша вспомнила, как им было хорошо с Алексеем. Секс, ночные танцы, отдых в теплых странах, возможность принадлежать себе – неужели этого мало? Ксю была так счастлива. Алексей понимал ее, и казалось, радость так щедро наполнила тело Ксении, что ее могло разорвать в любой момент. Алексей постоянно говорил о свободе, посмеивался над детными, рассказывал, что дети схожи с тяжелой хворью – отстают от тебя только тогда, когда выпивают последние силы.
Ксюша наслаждалась жизнью, но одному дню удалось залить картинку тошнотворной серой краской.
– Вы действительно беременны. Срок – 13 недель. Аборт делать уже поздно. Жаль, что так вышло, – слова сожаления платного доктора мало трогали Ксению. Она до сих пор помнила выражение лица гинеколога из женской консультации. Улыбка. Проникновенный голосок… Ксении хотелось снести его тупую башку. «Это нервы. Вы же говорили, что последние два месяца буквально живете на работе. Вот вам успокоительное. Все скоро образуется».
– Старый говнюк! – крикнула Ксения, услышав приговор.
– Может, он не специально, – пыталась успокоить женщину миловидной внешности врач. – Я могу подобрать для вас надежную контрацепцию. Конечно, уже после родов.
– Родов, – зло повторила Ксения. – Я не о муже, – оборвала врача Ксю. – Но спасибо, я еще обязательно загляну.
Женщина ехала домой и ругала себя без остановки. «Как можно было поверить докторишке. Нет чтобы все перепроверить!» Только Ксения доверяла врачам, а не полоскам, которые не всегда показывают истинную картину вещей. «Задержка на фоне стресса», – это объяснение вполне устроило. Стресса на работе предостаточно, но если проект будет хоть на половину таким классным, как задумала Ксю, место старшего помощника директора ей гарантировано.
– Я беременна, – сообщила Ксения гражданскому мужу, когда они собрались ужинать. Она попыталась изобразить подобие радости на лице, но актриса из нее была хреновая. Особенно сегодня.
– Ты рада! – возбудился Алексей. Он был неискушенным зрителем или же обыкновенным болваном, поскольку и не думал усомниться в подлинности чувств своей женщины.
– Ты знал? – практически без удивления произнесла Ксю. Она уже разобралась в истинных причинах повышенного внимания к себе. Жаль, что слепота отступила так поздно. Алексей тащил на себе дом, регулярно приносил Ксю чай, когда она корпела над макетом, просил ее не загонять себя, больше спать и теплее одеваться, несмотря на то, что фирма не экономила на отоплении. Ксения была благодарна за заботу. Если бы она знала…
– Конечно, – отрезал Алексей, вбив этим последний гвоздь в гроб, где покоились их лживые отношения. – Я знал. Знал, что любая женщина будет рада выносить ребенка от любимого мужчины. Знал, что ты поймешь это и откажешься от глупых амбиций! Теперь я счастлив и готов стать твоим мужем. Ты ведь согласна?
– Мужем? – с насмешкой спросила Ксения, растирая немеющую руку.
– Да. Ты не представляешь, как обрадуется моя мама! Она так хотела внучку. Мы сейчас ей позвоним…
– Позвони, – миролюбиво согласилась Ксения. – Заодно скажи, чтобы она разгребла хлам в детской. Думаю, тебе там будет уютно, – озадачила Ксю Алексея. – Но обои с корабликами придется убрать. Кучки дерьма лучше раскроют твой внутренний мир, – с наслаждением тянула Ксения. Ее нарочито дружелюбный тон быстро сменился ядовитой злостью. – Да? Дерьмо! Какое же ты дерьмо! – сокрушалась женщина, швыряя вещи Алексея на пол.
– Что с тобой? – проблеял испуганный жених.
– Знал он. Что ты, блядь, знал?! Если женщина говорит, что не хочет ребенка – это значит, что она не хочет ребенка! Понял?! То есть вовсе не хочет! Ты же был согласен. Зачем? Зачем ты сделал это со мной? Больной ублюдок!
– Но, – пытался оправдываться Алексей.
– Нокает он, – не могла успокоиться Ксения. – Пошел вон отсюда! Вещи отвезу тебе на работу, – немного успокоившись, произнесла Ксю. Она забрала в уже бывшего мужчины ключи и настойчиво оттесняла его к двери. – Мамке привет! – крикнула Ксения. Бросив в босого мужчину тяжелыми туфлями, Ксю поспешно закрыла дверь. Она уперлась головой в стену и закричала в деревянную панель. Ксении было тяжело осознать, что что-то живет в ее теле. Выпивает жизненные соки, считая ее своей кухней. Оно спит в ней, ждет, когда придет время покидать опустошенное тело. И это лишь начало. Оно выпьет ее до конца проделками, требованиями, истериками. Жизнь Ксю станет чужой. Этого она не могла допустить. «Если мне придется выносить, то я необязательно должна растить».
– Ничего, малой, – неожиданно для себя произнесла Ксения. – Ты не виноват. Дело во мне. Твой отец позаботится о тебе. И бабушка. Надеюсь, ты любишь кораблики.
Это был первый и последний раз, когда Ксения разговаривала с ребенком. Остальное время Ксю представляла, что с ней не происходит ничего особенного. Отнеслась к беременности, как к будничным трудностям, словно это неприятный нарыв, который удалят без следа, или временная полнота из-за приема гормональных. Стоит прекратить принимать таблетки, как все нормализуется. Сегодня жизнь Ксении должна стать прежней. Она будет свободной, свободной, как никогда. Ксения не сожалела о случившемся. Теперь она точно знала, что это не для нее.
– А это кто? – спросила Ксю, указывая ножкой на мнущегося рядом практиканта.
– А, это Юрий, – ответила Алевтина Эдуардовна, проследив за взглядом Ксении.
– Прикольно, – улыбнулась Юрию Ксюша. – Правда, что мужчины-гинекологи нежнее женщин? – неожиданно для себя спросила Ксю.
– Хотите попробовать? – спросила Алевтина, тоже улыбаясь.
– Возможно, – игриво ответила женщина. – Второго шанса у меня не будет.
– Юрий, подходи, – скомандовала Алевтина Эдуардовна. – Пройдешь боевое крещение.
Юрий растерялся. Он несмело подошел к женщине и положил руку ей на колено.
– Эй, заигрывать потом будешь, – засмущала практиканта врач. – Становись между ног!
– Когда же все закончится, – протянула Ксения, запрокинув голову назад.
– Закончится, деточка, – подбодрила роженицу Алевтина. – Еще немного. Давай вместе тужиться.
Несмотря на непривычную для себя обстановку, Ксении было так спокойно. Она знала, что ее не осуждают и поддерживают. Какая разница, кто будет растить малыша? Главное, чтобы человек мог взять на себя ответственность, любил мелкое существо. Ксю не была способна на это.
«Точно. Одна дитя отдаст из-за любви к себе».
Последняя потуга и… Алевтина Эдуардовна и Юрий одновременно бросились к ребенку. Они наперебой тянули к нему руки, но успел только один. Врач переживала, что женщина порвется, ведь от эпизиотомии та отказалась. Практикант просто переживал. Хозяин трясся в страхе, что прислужник снова накосячит. Только Ксю ничего не боялась. Страшное осталось позади. Единственным, что привязывало женщину к младенцу, была пуповина. Прошла одна минута. Ребенка протерли, взвесили, ничего не сказав матери, и унесли в другую комнату, чтобы больше не приносить никогда.
– Молоток! – закричал Владыка.
Алевтина Эдуардовна умиротворенно улыбнулась, а за ней – Ксения и Юрий.
– Каждые бы роды были такими! – провозгласила врач.
Все рассмеялись. Казалось, эта троица была самой счастливой на свете. Их будто объединяло что-то приятное и тайное, о котором не принято говорить. В комнату вошла Оля, улыбки с лиц медленно сползали, и Алевтина Эдуардовна поспешно выпроводила ее за дверь, чтобы девушка не взболтнула лишнего.
