Текст книги "Ребенок Черного Лорда (СИ)"
Автор книги: Анна Нест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Можно? – спросила Элла.
– Входите!
Женщины о чем-то зашушукались. Юрий же, не разобрав слов, опустил голову и побрел к выходу. Курить хотелось со страшной силой.
Двери кабинета Алевтины Эдуардовны отворились. Она выглянула в коридор, а через пару секунд снова спряталась в своем логове.
– Нет там никого.
– Ладно.
– Давайте продолжим. У вас нет претензий?
– Нет.
– Тогда всего хорошего. Ждем вас через несколько лет.
– Посмотри, – пробормотала женщина.
Элла вышла на улицу и вдохнула теплый воздух. Получив заряд бодрости, она зашагала к скамейке, чтобы присесть возле Юрия.
– Можно? – спросила Элла, кивая на сигарету.
– А разве вам…, – начал Юрий, но сразу же осекся. – Простите.
– Ничего.
Элла не хотела разговаривать, а только курила и думала. Она почувствовала, что боль утраты не съедает ее душу, а на против – Элла как будто ожила. В ее жизни больше не было места равнодушному любовнику и попыткам забеременеть. Куда приятней ей было думать о сексе. Только Элла боялась, что роды могли снизить чувствительность, и это следовало проверить.
Элла поднялась со скамьи и направилась к постройке неподалеку от роддома. Она не знала, чем раньше было это полуразрушенное помещение, да и это было неважно. Главное – в нем можно было скрыться от посторонних глаз. Женщина вернулась к скамье. Она посмотрела на практиканта, словно пытаясь раскусить его взглядом и понять, что находится внутри.
– У тебя есть девушка? – уверенно спросила Элла.
– Что? – удивился Юрий.
– Девушка есть?
– Нет.
– Отлично. Жди здесь, – приказала Элла и направилась в сторону аптеки.
Элла стояла в заброшенном доме, упираясь в облезлую стенку руками. Ее сумка лежала рядом. Юрий без устали просовывал член в чавкающее влагалище и снова вытаскивал свою палку наружу. Элла улыбалась. Она радовалась, что тело отзывается на секс, что половой акт не сопровождается болью, да и, судя по рычанию практиканта, влагалище осталось узким.
«Надо же, первая попытка – и такая удача», – подумала Элла. Половой орган Юрия имел внушительные размеры, Элла убедилась в этом еще раз, когда решила отсосать член в знак благодарности. В колени впивались мелкие камешки, но Элла не жаловалась. Единственная боль, которая стоила внимания женщины, сосредотачивалась повыше. Ее рот не мог вобрать больше половины члена, при этом Элле казалось, что еще чуть-чуть и улыбка станет шире за счет разорванных уголков рта. Юрий хотел доставить Элле дополнительное удовольствие, поэтому крутил соски цепкими пальцами. На руки Юрия попадало молоко, оно стекало по животу женщины и пряталось в золотом треугольнике волос, затем бежало по губкам и немного щекотало анус.
Элла поднялась с колен в полной решительности отблагодарить Юрия как следует. Она резко наклонилась и развела ягодицы в стороны, приглашая Юрия посетить и эту дырочку. Увидев, что кольцо ануса легко размыкается, Юрий не стал отказываться от подарка.
В первые секунды Элла пожалела, что решилась на такое, поскольку член Юрия был почти вдвое толще, чем у Дэна. Юрий постепенно протискивал головку и хватал руками груди Эллы. Он начал активно доить женщину и тем временем делал поступательные движения бедрами, все глубже всаживая член в попку.
Юрий курил следующую сигарету и задумчиво наблюдал за удаляющейся женщиной. Она шла неуверенно, ноги Эллы подрагивали, руки безвольно висели вдоль тела. Сумка так и осталась лежать в тени развалин. Элла не хотела брать с собой воспоминания об этом месте. Она улыбалась миру, каждую минуту облизывая уголки рта. Он до сих пор побаливал, как и анус. Только нижние губки сладко трепетали, ощущая тепло.
– Помогать дамам – мое призвание, – лукаво улыбнулся Юрий и взглянул на беременных, сидевших на соседней лавке. Они мило беседовали, не обращая внимания на практиканта. А Юрий так и представлял, как может помочь им стать счастливее. Как он обхаживает сразу две попки, как эти два улыбчивых ротика дерутся за его член, наперебой обсасывая головку.
– Юрий, зайди ко мне, – послышалось со стороны входной двери. Практикант перевел взгляд на Алевтину Эдуардовну: на ее круглый живот, большие груди и сверкающие глаза. – Мне нужна помощь – нетерпеливо продолжила Алевтина. – Юрий вздохнул. Выкинув окурок в урну, он пошел к Але.
– Почему бы не помочь, – загадочно произнес Юрий. Ему выдался неплохой шанс узнать об Алевтине Эдуардовне больше.
Глава 8. Даяна
Банановая потемневшая кожура лежала на животе молодой женщины. Тем временем Даяна увлеченно читала журнал и пила вино из пивной кружки. Голова Даяны приятно шумела, а руки лениво переворачивали красочные листы глянца. В бок впивались крошки от сухариков и чипсов. Даяна не следовала рациону беременных – ей не хотелось гонять по маркетам за полезными овощами и кашками.
Даяна считала, что приготовление пищи – пустая трата времени. Она мечтала о днях, когда вся еда будет продаваться в тюбиках или таблетках, при этом стоить копейки. Тогда можно насыщаться за несколько минут, посвящая остальное время чтению, играм, фильмам. Сама женщина любила домашнюю еду, но нотации родных по выходных были такими пресными, а упреки частыми, что даже самые вкусные блюда не стоили этих жертв.
Раньше Даяна была послушной девочкой. На нее возлагали большие надежды, поэтому не забывали поколачивать для профилактики. Даяна проводила долгие часы на коленях перед непрочитанной книгой, дневником с посредственной оценкой. Ее ругали за крошки на полу, заставляя подбирать каждую практически микроскопическую соринку. Девочке влетало за косой взгляд на мать, за любое слово, вставленное в тираду под названием: «Из тебя ничего не выйдет, ты станешь наркоманкой, проституткой и сдохнешь под забором…».
Теперь она может сама распоряжаться своей жизнью, которую родители называли дерьмом. Даяне было все равно. Она перестала чувствовать боль, в душе зрело только раздражение. Мать тоже читала нотации лишь по привычке. Она не верила, что ее дочь когда-то сможет стать человеком. Она жила своей правотой и использовала самые разные рычаги давления, начиная агрессивными действиями, отборным матом и заканчивая слезами и шантажом.
Даяне больше всего запомнились два случая. В первом ей была отведена роль посланца, во второй раз она выступила только свидетелем. Мать отправила дочку сказать отцу, что она покончила жизнь самоубийством. Даяна смотрела на мать и плакала. Она видела, что милая мамочка держит лезвие. Малышка знала, что может случиться дальше. Она умоляла маму не делать ничего, но женщина только материла Даяну, приказывая ей отправляться к отцу.
Женщина прогоняла это воспоминание, как могла. Но оно прописалось в ее памяти, до сих пор вызывая дрожь во всем теле. Даяна помнила, как бежала к отцу, боясь, что опоздает. Как ее побелевший папа ломал двери в ванную комнату. Она с ужасом смотрела на руки мамы. Руки были целыми. Тогда малышка заглянула маме в глаза. Она хотела успокоить мамочку, вытереть ей слезки, но осеклась. Глаза матери просто потрясли малышку. В них не было боли обиды, слез отчаянья – только торжество. Так светятся лица людей, которые гордятся, что смогли победить других. Именно так смотрел на Даяну Влад, когда выиграл у нее двести наклеек. Такое лицо было у Вероники, когда отец привез ей куклу – мечту всех девочек.
Второй случай научил ее бояться отца. Родители посмотрели бокс и делали вид, что они на ринге. Мама весело подскочила к отцу и нанесла ему удар, но видно не рассчитала силу. Папа снова побледнел. Даяна подумала, что он испугался, но это была другая бледность – выражение ярости перед атакой. Мама поняла это раньше. Она хотела перевести все в шутку, поэтому продолжала смешно прыгать перед отцом, выкрикивая: «брэк-брэк».
Наверное, папа не знал значение команды. Как только мама это произнесла, отец одним ударом стер ее улыбку. Голова мамы отшатнулась назад. Она схватилась за лицо и присела на пол. Девочка увидела, как за секунду может смениться выражение лица, как улыбку смывают слезы.
Эти два случая были для Даяны болезненными уроками жизни. Мать за дверями ванной комнаты научила девочку, что не все, кто выглядит как жертва, являются ею на самом деле. Урок от отца был более очевидным и страшным – даже близкий человек может нанести неожиданный удар, не пожалев твоих чувств и семейного счастья.
Даяна не доверяла людям. Она придумывала себе друзей. Ее не интересовали идеальные личности, наоборот – она любила разноплановых героев: добрых и злых, язвительных и приятных в общении, циников и романтиков. Они не боялись показывать раздражение, слабость, не жалели для других позитивных эмоций. Они были настоящими, что выгодно отличало иллюзии от реальных людей.
Женщина не давала выдуманным друзьям имен. Их называли поступки, убеждения. Она, как никто, могла понять Владыку, поэтому Хозяин и выбрал Даяну. Он хотел пожить в теле ее ребенка, чтобы чувствовать возле себя родственную душу. Владыка был готов рисковать. Он понимал, что механизм перерождения не отрегулирован. Осознавал, что не сможет господствовать на земле, используя тело третьего проводника. Владыка все знал и понимал. Но главное, что он понял – найти такого человека очень непросто. Упустить возможность узнать его лучше – адская глупость.
– Лысые котики! – вскрикнул Владыка, копируя своего прислужника. – Эта женщина не расстается с друзьями даже в преддверье родов!
Даяна действительно беседовала с "другом", отказываясь сосредотачиваться на изменениях в самочувствии. Молодой человек открыто восторгался храбростью женщины. Он хвалил ее за то, что Даяна хотела стать матерью. «Я бы не мог пережить такую боль», – звучало в голове Даяны. Она смущенно улыбалась и вздыхала.
Глава 8 (вторая часть) Три подружки
Даяна лениво блуждала взглядом по рисовой каше. Голод пропал. Женщина ворочалась на постели, желая устроиться удобней. Ее чувства были очень странными. Казалось, что все нормально, но что-то не так. Так чувствует себя человек в первые минуты после того, как тронется поезд. Вроде все хорошо, но расслабиться не получается.
Размышления Даяны прервали хлынувшие воды. Она подскочила и стянула одеяло с кровати, чтобы влага, которая не успела впитаться в него, стекла на пол. Понимая, что заливает собой спальню, Даяна умчалась в ванную. Подождав, пока водопады иссякнут, Даяна покинула свое убежище, устремившись в прихожую, где лежал телефон.
Быстрый разговор с диспетчером скорой помощи, два, уже чуть подольше – с подругами. Все. Все едут. Бригада будет через 10 минут. Девочки подъедут, как смогут. Они должны были присутствовать на родах, поэтому Даяна не чувствовала страха. Она знала, что ей помогут. Да и что может случиться в лучшем роддоме города?
Даяну приняли радушно – корректные вопросы, щадящая чистка и упитанная женщина с добродушным взглядом. Оля набрала в шприц препарат и готовилась ввести его, попросив Даяну сообщить о том моменте, когда она ощутит тепло внизу.
В палате Даяну поддерживали подружки. Та, что крупнее, была решительной и немного грубоватой. Даяне казалось, что Таня по ошибке родилась в женском теле. Таня широкими ладонями растирала роженице поясницу, попутно отчитывая Илону.
– Как ты умудрилась забыть сменную обувь? – сокрушалась Таня.
– Что поделать? Память у меня девичья, – хохотала Илона. – Я же быстро вернулась.
– Быстро… Не хватало еще возиться с этим.
– Ой, Танечка, Даяночке нужны тепло и внимание, а не упреки.
– И не твоя болтовня, – отрезала Таня. – Ты вообще помогать думаешь?
– Конечно. Я уже это делаю. Настраиваю мамочку на положительный лад.
– Угу, – пробормотала Таня.
Все подружки были разными, но это не мешало им общаться. Девчонки собирались в доме Даяны почти через день. Иногда они ходили на природу. В отдельные дни любили посидеть в ресторанчике. Подруги заходили туда днем, чтобы насладиться тишиной.
– Снимает он штаны, а там…
– Что? – с интересом спросила Даяна, продышав схватку.
– Слон!
– Чего? – басом рявкнула Таня. – Какой слон?
– С ушами, – продолжила Илона. – Татуировку он себе сделал, – сжалилась девушка над подругами.
– А ты что?
– А я за хобот его схватила и ржу.
– Кого?
– Слона.
– А он такой: «Как тебе?». А я ему говорю: «Слон норм, только скоро мамонтом станет».
– А слон чего, тьфу, то есть Вадик?
– Обиделся. Не сразу, конечно. Когда до дела дошло, то я никак собраться не могла. Мысли не о том были. Постоянно песня в голове играла: «Пусть мама услышит, пусть мама придет».
– И? – выдавила Даяна, посмеиваясь.
– Я себе лежу на животе. Он сзади пыхтит. Потом чувствую, что остановился. Думала, уже кончил. А он как вскочит! Выбежал из комнаты и дверью хлопнул.
– …
– Оказывается, я песню вслух пела. Представляете?
– Вот дает, – гоготала Таня, продолжая трудиться над поясницей Даяны.
– Ага. Он такой хоботом шарится в моей пещере, а вместо стонов ему долетает – «Скорей до земли я добраться хочу… к единственной маме на свете».
– Вот умора, – смеялась Даяна, хлопая Таню по руке.
Женщина была счастлива, что она не одна в этот момент. Девочки словно делили боль на три части, щедро забирая себе по куску. Да и врачиху Даяна пообещала отблагодарить, а значит, можно рассчитывать на человеческое обращение. Роддом хоть и считался лучшим, но стоило перестраховаться.
– Деточка, у тебя все хорошо? – спросила Алевтина Эдуардовна.
– Лучше всех! – бодро отрапортовала Даяна.
– Слышу, песни напеваешь. Решила вот зайти.
– Ой, там с песней такая история! – встрепенулась Даяна. Женщина почувствовала, как новая схватка готовится вцепиться ей в спину, поэтому поспешно добавила. – Потом расскажу.
– Хорошо. Отдохни пока. Тебе силы нужны.
Только за Алевтиной Эдуардовной закрылась дверь, как Даяна снова стала в левый дальний угол комнаты. Она повернула голову в сторону пустой кровати и обратилась к подруге: «Так вы уже помирились?». Илона не ответила. Тогда Даяна повторила фразу вслух, которую она только что прокручивала в голове.
– Ага. Сказал, что на лазер сходит.
– Зачем? – переспросила Таня.
– Слона своего сотрет.
– Странно, – произнесла Алевтина Эдуардовна. – Я думала там кто-то есть у нее.
Алевтина не могла понять, кто разговаривал в комнате Савиной. Она могла поклясться, что слышала несколько голосов. Погруженная в раздумья Алевтина вошла в свой кабинет. В ее голове все настойчивей звучали эти голоса, три разных, в одной комнате. Три голоса, где находится один человек. Как это возможно?
– Прислужник. Прием. Ты меня слышишь?
Алевтина Эдуардовна встрепенулась, словно отгоняя от себя наваждение. Она решила не думать больше о том, что слышала в палате, где лежит Савина. Нужно сосредоточиться на главном задании.
– Прислужник!
– Да, Господин.
– Слава углям! Я думал, ты уснул.
– Извините. Просто думал, кто будет следующей.
– Чего тут думать? Савина будет.
– Это та, что любит несуществующее больше, чем настоящее.
– Именно.
– Что сегодня произойдет? – равнодушно поинтересовался Рик. Он рассматривал в зеркале свое тело, к которому стал постепенно привыкать.
– Ничего не произойдет. Ты прикоснешься к ребенку, – терпеливо объяснил Владыка.
– Как он уйдет?
– Никак. Я не хочу, чтобы он уходил.
– Но…
– Я все знаю. Понимаешь, я хочу вселиться в проводника, – Хозяин понимал, что это звучит странно.
– Хозяин! Вы же не сможете управлять им!
– Да. Зато я смогу по-настоящему прочувствовать эту женщину.
– А как же миссия?
– Мы продолжим, но только позже. Я смогу освободиться, когда ребенок уйдет. Потом. Со временем.
– Это же лет семьдесят, – присвистнул Рик.
– Ерунда.
– А что делать мне?
– Можешь вернуться.
– Не знаю, – протянул Рик. – Мне кажется, у меня хорошо выходит… Понимаете?
– Нравится помогать людям?
– Да. Они такие интересные. Противоречивые. Непредсказуемые. Кроме того, здесь у меня неплохое положение.
– Согласен. Тебе доверяют. Что ж, оставайся пока, – смилостивился Владыка. – Помни, что мы не сможем общаться, пока я буду в младенце.
– Тогда до ухода Проводника, Владыка!
– До ухода, Прислужник.
Даяна радовалась тому, что боль прошла. Конечно, ее смущали позывы сходить в туалет, но Даяна терпела. «Это же будет не совсем гигиенично», – думала Савина. Она сдерживала себя и продолжала болтать с девчонками.
– Нет. Я все делаю правильно, – уверяла себя Алевтина Эдуардовна. – Это не нормально, но я же помогаю людям.
– Алевтина Эдуардовна, там Лилиана рожает! – прокричала Оля. – Раскрытие полное.
– А как же Савина?
– Молчит пока, – ответила Оля, пожав плечами.
– Ладно. Рожающую на стол! Я уже бегу.
Довольная Алевтина Эдуардовна сняла перчатки и перевела дух.
– Юрий, сходи к Даяне, проверь, как она.
– Хорошо.
Тем временем Даяна уже ничего не чувствовала. Схватки закончились, в туалет тоже не хотелось. Когда Алевтина Эдуардовна зашла в кабинет, Даяна спокойно лежала в постели.
– Как твои дела, деточка?
– Нормально, – ответила засыпающая женщина.
– Юрий говорит, что ты рожать передумала.
– Типа того, – усмехнулась Даяна.
– Это временно. Сейчас потуги начнутся. Все пойдет, как надо.
– А какие будут ощущения?
– Ну, словно в туалет хочешь.
Алевтина Эдуардовна засуетилась, когда узнала, что потуги уже были. Родовая деятельность давно прекратилась. «Как же так? Потерянный ребенок мне сейчас совсем не нужен. Это не по плану», – прокручивала в голове Алевтина Эдуардовна. Даяну уже переложили на стол, вколов ударную дозу окситоцина. Но ничего не происходило. Она лишь рычала вместо того, чтобы выталкивать младенца. Алевтина показала глазами Юре и Оле, чтобы они подошли к ногам Даяны.
– Сейчас я помогу тебе немножко, – сказала пышная врачиха. Она навалилась на живот Даяны. Несколько ощутимых нажатий, обжигающая боль внизу и ощущение того, что из тебя что-то выскальзывает. Алевтина метнулась к младенцу. Через три секунды малыш закричал. Красивый малыш. Мальчик. Он был немного синим, но в остальном совсем не отличался от нормальных деток. Только над бровкой виднелась небольшая царапина.
– Так, 04:53, – сказала Алевтина.
Владыка чувствовал, как его вытирали. Надели на руку лоскуток, прикрепили бирку с помощью завязок. Голенького малыша положили на грудь Даяне, и Владыка ощутил, как радуется младенец, услышав стук сердечка своей матери. Ему хотелось улечься удобней, но беспомощное тельце не поддавалось приказам.
Стандартная выписка. Такси. Папа с цветами и мама с нравоучениями. «Зачем так тепло закутала? Где лента, которую я купила? Ты чего дома не убралась, я за тобой целый день перемывала?»
Родители были посланы домой уже на следующий день. Теперь Даяна взрослая – она не будет слушать бесконечные придирки. Женщина не хотела, чтобы ей мешали плакать, пить пакетированное вино и ненавидеть своего ребенка. Она ненавидела его за дряблый живот, весь исполосованный фиолетовыми растяжками, за разгрызенные соски, за крики по ночам. Когда он плакал, Даяна видела искривленное от гнева лицо матери, которое кричало: «Не спи, не спи. Вставай лентяйка». Женщина словно исчерпала благоразумие. Она так старалась быть нормальной, как все, но Даяна другая. Она не будет сюсюкать с этим исчадием Ада.
Владыка был подавлен. Он понял, как нестерпимо, когда не можешь себя обслужить, как обидно, когда неспособен сказать о том, что болит. Единственное, что тебе доступно – плакать, справлять естественные нужды и чувствовать ненависть матери. Даяна не была жертвой, требующей понимания. Она была настоящим палачом, который прячется за маской обиженной девочки.
– Чего тебе нужно, гад! – кричала Даяна. – Ты меня отвлекаешь от гостей! Видите, девочки, какие они – эти дети.
– Ужас, – сказала Илона. – Какая же ты бедная. Сначала матушка тиранила, парень оказался засранцем, так теперь еще с неадекватным сыном возишься.
– Где твой оптимизм, Илоночка? – просипела Таня.
– Да ну, Таня, – встала на защиту Илоны Даяна. – Какой оптимизм? Им здесь и не пахнет. В такой ситуации оптимистом быть невозможно.
– Тут вообще ничем хорошим не пахнет, – проговорила Илона.
– Да, здесь воняет! – вышла из себя Даяна. Чем здесь так воняет?! Я у тебя спрашиваю! – закричала Даяна на малыша.
Сильного запаха не было, несмотря на то, что младенец изрядно испачкал пеленки. Но накрученную подружками Даяну уже было не остановить. Она сняла подгузник и стала им учить Никиту. Содержимое подгузника попадало на тело, на подушку, разлеталось на стены.
Владыка зарекся возрождаться в семьях одиноких женщин. Он понимал, что пощады ему ждать неоткуда. Частично он радовался этому, ведь так есть шанс, что ребенок вырастет с комплексами. Детские комплексы – разные зависимости в подростковом периоде, которые позволяют уйти от реальности. Чем больше зависимостей, тем быстрее он сможет покинуть эту несчастную душу.
На секунду сердце Владыки чуть не остановилось. Ему показалось, что маленький человек достиг наивысшей точки боли. Ненависть Даяны буквально пригвоздила тело к кроватке, не давая возможности заплакать. Поняв, что ребенок не реагирует на ее действия, Даяна пришла в еще большую ярость. Она бесцеремонно схватила малыша на руки и пошла к балкону.
– Притворяешься хорошим?! – кричала женщина. – Не выйдет! Веди себя, как всегда. Пусть все знают, какой ты несносный. Не молчи, иначе…
Женщина вытянула руку и зло потрясла свертком. Силы резко закончились. Злость стала отступать. Раскаяние тонкой змейкой медленно вползало в мозг женщины. Она захотела попросить прощения, но Владыка всей своей черной душой возжелал свободы. Только Даяна взглянула на ребенка, как пеленка размоталась. В руке Даяна сжимала уголок байки, следя за недолгим страшным полетом.
«Послеродовая депрессия», – услышал в голове Владыка. Он понял, что такое оправдание придумает молодой адвокат Даяны. Слова из будущего перемешались с реальными мыслями. «Я свободен», – пульсировало в сознании Владыки. Хозяин Ада даже сам не понял, кому принадлежали эти слова – ему или младенцу, достигшему назначения через долю секунды.
Глава 9. Кира
Кира была завидным экземпляром. Такой пополнить свою коллекцию захотели бы и Хозяин, и его прислужник. Алевтина Эдуардовна даже вспотела от счастья, когда узнала, какую пациентку скоро примут стены лучшего роддома на Мертвой улице.
Дама в бежевом брючном костюме величественно переступила порог роддома. Несмотря на девятый месяц беременности, Кира по-прежнему оставалась миниатюрной. Верный рацион и персональный тренер делали свое дело. Уверенная в себе женщина прошествовала за Алевтиной Эдуардовной на второй этаж. По пути Кире попадались нечесаные существа в помятой одежде и с такими же лицами. Дорогие духи новоприбывшей перебивали едкий запах безысходности и немытых тел.
Перед Кирой отворили белую дверь. Светлая комната выглядела ухоженной, впрочем, такой она и являлась. Большая двуспальная кровать, застеленная одеялом из натуральных тканей, располагалась справа. Ее изголовье примыкало к белоснежной стене. Над кроватью висела картина – желтые подсолнухи в стеклянной вазе. Рисунок незамысловатый, но Кире он понравился. От цветов веяло позитивом. Вода в вазе была чистой, как и жизнь Киры.
– Располагайтесь, – буквально пропела Алевтина.
Кира положила сумку в шкаф, спрятавшийся за входной дверью. Она спокойно опустилась на кровать и принялась наблюдать за врачом. Алевтина Эдуардовна размахивала руками, показывая пациентке, где она может помыться, как использовать пульт от телевизора и как включить кондиционер.
– Вот. Здесь холодная вода, если тут покрутить – горячая. Биде, унитаз. Все чистое. Я скоро зайду. Если что-то потребуется, сразу звоните мне.
Алевтина протянула Кире свой кнопочный телефон, на дисплее которого светился номер. Женщина стянула с плеча ремешок кожаной сумочки. Она достала красный блокнот и неторопливо перенесла в него цифры, перепроверив правильность написания комбинации.
Женщина выглядела настолько умиротворенной, что подсматривающий за ней Юрий расстроился. Вряд ли такая красотка нуждается в «помощи» простого практиканта. Но Юрий не терял надежды. Он рассчитывал на свое природное очарование и увесистый «болт». Он уже представлял, в каких позах сможет «помочь» пузатенькой, как за спиной кашлянули.
– Извините. Я могу пройти? – прозвучал поставленный голос седовласого мужчины. Он отодвинул Юрия плечом и шагнул навстречу женщине.
«Отец», – вспыхнуло в голове практиканта. «Нужно произвести на него впечатление, может дочка и раздобрится».
Только Юрий хотел спросить о самочувствии Киры, как ее «папаша» опустил руку на грудь женщины. Он ощупал скрытую за легкой блузкой выпирающую плоть. В следующую секунду его рот пожирал аккуратно накрашенные губки Киры.
В комнату вошла Алевтина. Она насупила брови и приоткрыла рот. Женщина была готова к словесной атаке, но, оценив, насколько крепок и солиден наглец, намеревалась отложить битву. Выплеснуть закипевшее негодование Алевтина решила на Юрия, который смотрел на парочку, словно никогда не видел целующихся. Врачиха отвесила подопечному тихий, но обидный подзатыльник. Юрий заморгал длинными ресницами и, опустив голову, поплелся на первый этаж.
– Вы муж? – глупо спросила Алевтина.
– Да, – ответил мужчина, нехотя отрываясь от лобызания партнерши.
– На партнерские роды? – устало проговорила Алевтина Эдуардовна.
– Вы в своем уме? Роль мужчина – поселить ребенка в женщину, а не вытаскивать из нее.
– Вы могли просто посмотреть, – попыталась оправдаться женщина.
– Я похож на больного? – стал закипать мужчина, яростно сверкая зелено-желтыми глазами.
– Нет, – проговорила врач. Алевтина чувствовала себя глупым ребенком, которого ругают за то, что он описался. Ей хотелось испепелить этого потного толстого хама, но ссора с Кирой не входила в ее планы.
– Дорогая, ты уверена, что это лучший роддом? – иронично спросил престарелый агрессор. – Здесь одни тупицы!
– Знаете…, – только успела проговорить Алевтина.
– Знаете, – продолжил за нее мужчина. – Я могу пересмотреть свое мнение на ваш счет. Если вы докажете свой профессионализм, то можете рассчитывать на похвалу.
Мужчина потер большим пальцем руки указательный и средний пальцы, намекая на то, что похвала будет выражена не в словесной форме. Алевтина Эдуардовна не стала спорить. Она понимала, кто перед ней и чего ей может стоить словоблудие. Лишаться пригретого места она не собиралась.
– Простите, – прошептала Кира. Она достала из сумки зеркальце и салфетки. Женщина быстро поправила макияж, удалив часть помады, вылезшую за пределы контура. – Он у меня добрый. Понимаете, он просто волнуется. Это его первенец. И…
– Не надо извиняться. Я все понимаю, – примирительно ответила Алевтина. Желание удовлетворить запросы Киры было настолько велико, что никто не мог сбить Эдуардовну с намеченного пути.
Юрий сидел возле Оли и Лили, не обращая внимания на их болтовню. Он понимал, что девочки заигрывают, но отсутствие реакции на намеки было естественным – в стенах здания находилась женщина, которая волновала его куда больше, чем эти глупышки. Он так не хотел видеть, во что превращается промежность тоненькой, грудастой феи, что собирался откосить от участия в родах. Юрий мысленно вел разговор с Алевтиной Эдуардовной, как вдруг перед его стеклянными глазами проплыли сцены унижений. Нет! Он не должен оставлять Киру наедине с Алевтиной – внутри женщины слишком много злобы и секретов, разгадать которые Юрию пока не удалось.
Несмотря на природную тонкость – узкие лодыжки, изящные пальцы, стройные ноги, Кира имела весьма соблазнительные бедра. Из-за хороших природных данных роды проходили легко. Малыш не застревал, не наблюдалось расхождения костей таза. Алевтина Эдуардовна уже готовилась принять ребенка.
– Я здесь! – раздалось в кабинете. На самом деле голос звучал в голове, и слышал его только тот, к кому обращался Владыка. – Она нужна нам. И ребенок. Не упусти!
Сосредоточенная Алевтина Эдуардовна быстро переменилась в лице. Ее взгляд упал на инструмент, которым спустя секунду был сделан разрез.
– Зачем? – тихо возмутился Юрий, протягивая руку к влагалищу Киры. Практикант словно пытался защитить промежность интересной ему женщины от Алевтины.
– Так надо, – проронила Алевтина Эдуардовна, извлекая младенца на свет. – Молодой еще! Тебе не понять.
Мастерски наложенный косметический шов практически не беспокоил Киру. Муж тоже не был против проведенной манипуляции. Властный мужчина и так знал, чем занять себя, пока жена не пришла в норму. Из-за белых дверей палаты на втором этаже вырывались характерные для взрослого кино горловые звуки. Иногда в коридор долетал сдавленный кашель. Хлесткие нетерпеливые удары, словно кто-то хлопает в ладоши, и бульканье возобновлялось.
Юрий сдерживал себя, но не ручался, что ему хватит сил бездействовать. В тот день молодой мужчина был особо подавленным – Кира должна была покинуть стены лучшего роддома, а у горячего практиканта отсутствовала возможности нормально попрощаться с женщиной, ведь ее седовласый боров появился в больнице с самого утра.
– Нет! Не сейчас. Я так не могу! Не нужно при ребенке, – доносились короткие фразы из комнаты женщины.
Юрий сжал пальцы. Он думал остановиться, не вторгаться в чужой мир, только терпение иссякло так давно, что, казалось, душа покрылась тонкой коркой и начала пересыхать из-за вынужденного равнодушия. «Нет, так нельзя. Я должен вмешаться!» – мысленно проговорил практикант. Он дважды резко втянул в себя воздух и громко выдохнул перед тем, как взяться за ручку двери. Скрип смешался со звуком пощечины. Юрий увидел заплаканную Киру. Она сидела на полу возле ног мужчины. Одной рукой Кира держалась за щеку, другую – согнула в локте и выставила перед лицом, создавая шаткий щит между собой и мужем.
Глаза взрослого мужчины были наполнены яростью. В них также сверкало что-то еще – радость от чувства власти над другим человеком, боль от ущемления самолюбия. Юрий быстро пересек расстояние от двери к кровати и четким ударом свалил тирана на постель. Голова на толстой шее неестественно дернулась, а по телу пробежало подобие судороги. Несколько секунд спустя поверженный оклемался. Он посмотрел на практиканта так, что его яростный взор перед этим уже казался милым и добродушным.
Еще несколько секунд и мужчины сцепились в неравной схватке. Да, муж Киры был силен, но его порывы не подкреплялись благими намерениями. Слепая ярость и большая глупость делали преимущество в весе незначительным. Кира перестала плакать. Она растерянно смотрела на мужчин, дольше задерживая взгляд на Юре. Со стороны казалось, что она его поддерживает.
– Что это такое?! – закричала Алевтина Эдуардовна. Ее лоб и подбородок побледнели, а щеки налилась жаром. У врача было столько планов на эту женщину. Глупый инцидент мог привлечь лишнее внимание. Добиться цели, оставаясь в тени и, конечно, помогать людям – вот, что преследовала Алевтина. «С этим глупым мальчишкой много проблем», – успела прокрутить в голове Эдуардовна, вливаясь в битву в роли рефери.
