Текст книги "Мой ледяной принц"

Автор книги: Анна Морион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ничего, терпимо. И раз тебя так беспокоит судьба моих волос, посвящаю тебя, Мэри Смит, в свои личные парикмахеры: отныне мои волосы – твоя забота.

– Отлично, хоть человеком станешь!

«Стану человеком. Нет, Мэри, это невозможно! Увы» – пронеслось в моем разуме.

– Кстати, справа от нас сидит компания мажоров, – тихо сказала Мэри, почти мне на ухо. – И один из них так и пялится на тебя. Посмотри, только незаметно.

– Да ты шпионка, – усмехнулась я, но сделала вид, будто отряхиваю правый рукав своего пальто, и метнула моментальный взгляд на соседнюю компанию.

«Опять этот льстец!» – с усмешкой подумала я, увидев среди девушек и парней того самого мажора.

– Я знаю этого типа: он клеится ко мне с самого начала учебного года, – тихо сказала я подруге, и она насмешливо рассмеялась. – Он всегда несет такую чепуху!

– Мне он тоже не нравится: какой-то прилизанный, что ли. И у него ужасная прическа. Тот парень, который сбил тебя, намного симпатичнее, а его волосы – вообще чудо! Никогда не видела у парней таких классных волос. И прическа у него крутая, а у этого мажора волосы будто жиром смазаны, – сказала Мэри.

Странно, но я совсем забыла о Фредерике Харальдсоне. К счастью, он оказался совсем ненавязчивым.

– Кстати, как его зовут? – спросила Мэри.

– Кого?

– Того, кто тебя сбил. Все! Шедевр окончен!

Мэри захлопала в ладоши, а я провела ладонью по волосам и обнаружила, что они теперь лежали в необычно-заплетенной косе.

– Мэри, да ты просто талант! – искренне восхитилась я.

– А давай я тебе другую прическу сделаю? Хочешь? – спросила Мэри, тут же ухватившись за мои волосы.

Я не хотела прерывать ее эйфорию.

– Давай, мне очень любопытно, – ответила я.

Она начала расплетать мою косу.

– Так как его зовут?

– Зачем тебе знать?

– Понравился, устраивает?

– Все так серьезно? – подыграла я подруге.

– Нет, конечно: я уже давно и безнадежно влюблена в Эндрю.

– Тогда почему вы расстались?! – спросила я, пораженная этим известием.

– Я была дурочкой, и мне очень не нравилось то, что он – такой умный, а я – просто тупица рядом с ним, – ответила Мэри.

– Но ведь это же здорово: он старше и мудрее, может многому тебя научить, и, если он встречался с тобой, значит, ему было наплевать на разницу в вашем образовании. Разве не так? – со смешком предположила я.

– С чего ты смеешься? – спросила Мэри, тоже засмеявшись.

– Просто я думаю, что ты ужасно противоречива!

– Неправда!

– Правда.

– Неправда!

– Ладно, молчу! – усмехнулась я.

С ней было приятно дурачиться: Мэри всегда легко заводилась. Впрочем, как и я.

Она вздохнула и начала заплетать мне новую косу.

– Так как его зовут?

– Боже, Мэри! Ты опять за свое?

– Да, и не отцеплюсь от тебя.

– Его зовут Фредерик Харальдсон! – наконец, сдалась я.

– По-моему, у него скандинавская фамилия. Не находишь? – заметила Мэри.

– Не знаю, никогда не задумывалась.

– Так ты считаешь, что мне нужно позвонить ему?

– Зачем тебе звонить Фредерику? – удивилась я.

– При чем здесь этот швед? – недовольно буркнула она.

– С чего ты взяла, что он – швед?

– Не знаю, но пусть будет швед. Я говорила об Эндрю!

– Тогда при чем здесь Фредерик?

– Да какой Фредерик?!

– Это ты начала! – со смешком напомнила я. – Так усердно выпытывала его имя!

– Да черт с ним!

– Тогда зачем ты спрашивала?

– Ну, не знаю, просто мне было интересно. Ладно, давай серьезно? – В голосе Мэри прозвучало раздражение.

– А если серьезно, позвони своему Эндрю.

– Ну, допустим. И что я ему скажу?

– Пригласи его погулять. – Я начала вспоминать все, что видела в фильмах.

– Погулять? Ты рехнулась? Нет, я не буду его приглашать! И звонить тоже не буду, – решительным тоном заявила Мэри.

– Тогда зачем ты спрашиваешь моего совета, если уже все решила? – невольно рассмеялась я.

– Потому что ты – моя подруга, и мне важно знать твое мнение! – Мэри потянула меня за волосы. – Хватит уже смеяться! Думаешь, это смешно? Ни капельки!

– Если у тебя возникнет желание еще что-то у меня узнать или посоветоваться на тему отношений, то предупреждаю сразу: я полный ноль в этой области! – честно предупредила я.

– Тебе через месяц будет девятнадцать, а ты еще ни с кем не встречалась? – воскликнула Мэри. – Да ты просто старая дева!

***

«Значит, ей девятнадцать! Как я и подозревал. Конечно, она еще очень наивна и глупа!» – Я был поражен. Мне стало стыдно за то, что еще недавно в моем разуме проскакивали мысли восхищения ею. Какого черта! Да она совсем еще дурочка! Зеленая смородина! Ей девятнадцать!

Миша впервые назвала меня по имени, но почему-то «Фредериком», через «е», однако без обязательного ранее уточнения «Харальдсон». А что она сказала о разнице в возрасте и интеллектуальном уровне? Волшебно. Но не настолько: она была совсем юной и не преученой к жизни – это было видно по ее дурацкому поведению. Миша глубоко заблуждалась: умная личность не сможет долго выносить глупость другой, какими бы сильными ни были их чувства. К сожалению, глупость одного всегда подавляет мудрость другого.

Миша и Мэри болтали о такой ерунде, о какой болтают только наивные молоденькие девицы, ничего не знающие ни о реальной жизни, ни об окружающем мире.

Меня и двух болтушек разделяло слишком большое расстояние, чтобы Миша, с ее детским зрением, могла видеть мое укромное место, откуда я наблюдал за ними: у людей слух и зрение с возрастом ухудшаются, но у нас, наоборот, только обостряются, а ведь и я был еще очень молодым вампиром. Я делал вид, что читаю, но, на самом деле, слушал разговор двух подружек, а когда Миша распустила свои прекрасные волосы, я захлопнул книгу и стал любоваться ею. Любоваться, а ведь ей было девятнадцать. Будет через месяц. Мне совершенно не стоило думать о ней, кроме как о глупой девчонке, которой требовалась моя помощь. Странно, но когда я не знал, сколько ей лет, то даже не мог поверить в то, что она настолько юна. И теперь, когда мне было известно, что ей даже не пятьдесят… Нет, даже не тридцать, я был сконфужен, но не чувствовал к ней ничего, кроме раздражения ее поведением и, непонятно откуда взявшегося, дружеского расположения.

«Она здесь совсем одна. И как Мрочеки додумались отпустить ее из дома? Отпустить одну, в человеческое общество, в таком возрасте! Куда они смотрели? Кто будет учить ее жизни? Куда она ведет себя, общаясь с этой смертной? Почему ей не объяснили, что дружить со смертными – запрещено? Эта девица ведет себя в корне неправильно!» – недовольно думал я, наблюдая за двумя девчонками.

Теперь мне точно не хотелось поддерживать с ней никаких отношений. Сознательно. Поэтому я перестал слушать разговор девушек и захотел уйти. Но что-то удерживало меня.

«Зачем она все это творит? Живет со смертной, гуляет в парке, загорает под солнцем, разговаривает о ерунде! – продолжал размышлять я. – Ведет себя как человек, хотя в письме Марии черным по белому написано: «Не общайся с людьми»! Но Миша игнорирует все правила, кроме одного: «Не общайся с Фредриком Харальдсоном»

Меня охватили противоречивые чувства: с одной стороны, я был невысокого мнения о Мише, но, в то же время, мне было жаль ее. Меня почему-то сильно беспокоило ее будущее: она была слишком человечна, а это качество – противоестественно для вампира и идет наперекор всем вампирским законам.

«Все это – влияние ее смертной подружки: живя с Мишей, она окружила ее человеческой аурой, человеческим миром, привычками, бытом. Необходимо срочно растолковать польской дурочке, что ее действия и такая жизнь – противоестественны, и что потом дружба со смертной превратится для нее в реки слез, хотя уже сейчас вылилась в ее совершенно не вампирское поведение, – твердо решил я. – Кажется, из ее мозгов напрочь вылетело то, что она – вампир и пьет человеческую кровь»

Я наблюдал за девушками до тех пор, пока они не свернули одеяло и не ушли прочь, но сам продолжал сидеть под огромным деревом: мне крупно не повезло с погодой. И зачем я сидел и слушал глупых девиц, как заказной шпион? В моих планах не было ничего подобного: я шел из колледжа, пользуясь тем, что солнце на минуту спряталось за белую тучу, но увидел Мишу и, сам не зная, зачем и почему, сел под дерево.

С тех пор, как две подружки покинули парк, я просидел под деревом еще три часа, не имея возможности покинуть свою тюрьму на свежем воздухе. Я раскрыл книгу и попытался читать, но внимание отсутствовало напрочь. Мне жутко хотелось закурить, но курение в общественных местах было строго запрещено. Все против меня.

«Дерьмо. Вот так влип!» – с досадой подумал я.

Моя машина стояла далеко на парковке, и я не мог добраться до нее из-за чертовски-яркого солнца, поэтому сидел под деревом до самого заката (к счастью, в ноябре он наступал рано) и только тогда смог уехать домой.

А эта Мэри, сама того не зная, попала в точку – я Фредрик, швед, имеющий типично шведскую мечту: домик на берегу озера в Скандинавии, и гимн Швеции как рингтон на вызовы в телефоне. Типичный швед, отличающийся от остальных шведов лишь тем, что у меня есть клыки и потребность в литрах человеческой крови.

Глава 7

Следующим днем, после окончания лекций, подойдя к велосипеду, я вдруг обнаружила в кармане своего пальто небольшую записку, напечатанную на принтере. Содержание этого тайного уведомления удивило и рассмешило меня: это было приглашение принять участие в какой-то «Охоте на лисичек», и для этого мне следовало прийти к половине десятого вечера к задним воротам колледжа Святого Хьюго, надеть короткую юбку, каблуки, а на голову нацепить «лисьи ушки». Здесь же был маршрут по пабам – обязательным остановкам, где я должна буду выпить кучу алкогольных напитков, а затем добежать до финиша – последнего паба. Чушь собачья. Под текстом стоял призыв никому не показывать эту записку и уничтожить ее.

«Какой идиот подложил мне это? Неужели кто-то серьезно надеется на то, что я приду? Ерунда, да и только!» – насмешливо подумала я.

Вопреки призыву к абсолютной секретности я решила показать записку Мэри, чтобы посмеяться вместе с ней.

– Не будь дурой и не иди! Это забавно для мажоров, но опасно для девушек. Эта «охота» – сплошной идиотизм. Неужели ты никогда не слышала о ней? – Мэри нахмурилась, скомкала записку и отдала ее мне.

«Как смешно! Вампиры устраивают охоту на людей, а люди – на девушек, одетых лисичками!» – улыбнулась я про себя, а вслух сказала: – Нет, никогда. И что это за «охота»?

– Это когда визжащие первокурсницы в коротких юбочках и на высоченных каблуках убегают от «охотников» – парнишек в красных пиджаках. Знаешь, кто эти «охотники»?

– Понятия не имею.

– Это – группа мажоров, которые состоят в тайном обществе, а эта «охота» – их главная ежегодная забава. Думаю, не стоит рассказывать о том, что происходит с «лисичками» в конце вечера. Так что не суй туда свой нос, поняла?

– Я и не собиралась: на мой взгляд, все это действие просто смехотворно! – недовольно ответила на это я и выбросила бумажку в мусорное ведро, стоящее под раковиной.

– Кстати, на роль «лисичек» приглашают только самых смазливых девчонок. Значит, ты – в их числе, – сказала Мэри.

– Но я совершенно не рада тому, что меня считают смазливой! Это жутко неприятное слово. Неужели кто-то из девушек добровольно соглашается на это? – искренне удивилась я. – Ведь это такой бред!

– Если бы никто не соглашался, «охоту» бы не устраивали. Да и еще и каждый год. И там всегда много девчонок, – ответила моя соседка. – Ладно, я в ванную!

Она ушла, а я залезла в интернет и нашла развернутую статью об «Охоте на лисичек». Оказывается, ее устраивало тайное мужское общество «Черный лебедь», и в каком-то году всех его участников отчислили из университета. Но с новым набором студентов общество возродилось и опять устраивало это дурацкое развлечение. Ну и пошлость!

Позже ко мне зашла Мэри.

– Кстати, сегодня твой мажор спрашивал меня, не лесбиянки ли мы, – весело сказала она.

– Что? – Моему удивлению не было предела.

– Ага, у меня была такая же реакция.

– И что ты ответила?

– Что он плохо воспитан.

– Умница! – похвалила я. – А он – бестактная свинья!

– Не то слово! Я хорошо отношусь к лесбиянкам, но мне захотелось стукнуть его по голове.

– Теперь моя очередь лежать в ванне! – поспешно сказала я, чтобы уйти от дальнейшего разговора на эту тему. – Гель для душа там?

– Ага. – Мэри села за мой ноутбук.

С тех пор, как она забыла свой гель для душа в Шотландии, мы пользовались моим: Мэри до сих пор не купила себе новый, зато я делала это регулярно, но мне казалось, что это было даже как-то по-дружески, по-соседски.

Я зашла в ванную и тут же услышала, как звонит мой смартфон: так как на всех родных мною были специально поставлены разные мелодии, то я знала: если играет Kaiser Chiefs – мне звонит мама.

– Миша, тебе звонят! – крикнула Мэри. – Я принесу!

Она вбежала в ванную и отдала мне мой смартфон.

– Спасибо! – Я быстро разделась, легла в ванну и только тогда ответила на звонок.

– Добрый вечер, милая, – приветливо сказала мама.

– Привет, мам, – ответила я.

– Ты не занята?

– Немного: лежу в ванной.

– Хорошо, перезвони.

Мама отключилась, и я положила смартфон на раковину.

– Миша, ты еще долго? – послышался крик Мэри.

Ее крик ударил по моим ушам: она могла бы и не кричать, чтобы я услышала ее, но ведь Мэри даже не подозревала о том, что жила под одной крышей с вампиром.

– Не знаю, а что? – крикнула я ей в ответ.

– Давай посмотрим мультик!

– Какой? – тут же оживилась я, ведь любила смотреть мультфильмы почти до безумия.

– Что-нибудь Диснеевское!

– Отлично! «Красавица и Чудовище»! – Я даже хлопнула в ладоши от удовольствия: это был мой любимый мультфильм!

– Нет! Я придумала, давай посмотрим «Ходячий замок»!

– Ты же хотела Диснеевский!

– В другой раз. Ну, я ищу в интернете?

– Давай.

Я уже смотрела этот японский мультфильм, но всего один раз, с Мартином и Мсциславом, и они все время просмотра смеялись, шутили и всячески мешали мне, а я только и делала, что шикала на них и орала, чтобы они успокоились, поэтому идея посмотреть историю о девушке Софи спокойно, с Мэри (она во время просмотра молчала как рыба) пришлась мне по вкусу.

Буквально вылетев из ванной, я надела чистую одежду и пришла в комнату Мэри. Мы поставили ноутбук на маленький столик, легли на кровать и в абсолютной тишине принялись смотреть «Ходячий замок». Я была просто потрясена и не могла найти слова, чтобы передать Мэри, в какой восторг меня поверг этот мультфильм. Мне понравилась идея, созвучная с идеей «Красавицы и Чудовища»: главная красота – не физическая, а душевная. И огонек-демон Кальцифер показался мне премилым.

После просмотра я хлюпала носом: мультфильм растрогал меня до глубины души. Мэри потрясла меня за плечо.

– Ну, чего ты? Ведь все хорошо закончилось, – сказала она.

– Он прекрасен… Я всегда расстраиваюсь, когда смотрю мультфильмы. Особенно драматические моменты… А режиссеры специально рисуют их так, чтобы дети плакали!

– Да ты чувствительная овечка! – Мэри погладила меня по волосам. – Давай я тебе косу заплету: завтра будешь кудрявой.

«Ох, Мэри, хотела бы я быть овечкой, а не волком в овечьей шкуре!» – с сожалением подумала я.

Мэри заплела мне косу, а потом ей позвонили друзья и пригласили ее прогуляться. Звали и меня, но я в очередной раз отказалась. Мэри отключила телефон, встала с кровати и пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась ко мне со сконфуженной улыбкой.

– Миша… Хочу тебя попросить.

Я приподняла брови, в знак согласия выслушать ее просьбу.

– У тебя такие классные шмотки… Можно я надену что-нибудь? Пожалуйста!

Конечно, просьба Мэри удивила меня, но я не чувствовала отвращения к тому, что кто-то, кроме меня, может носить мою одежду: когда мои сестры приезжали домой в Варшаву, мы часто брали друг у друга вещи.

– Ты еще спрашиваешь? Бери все, что тебе нравится, – с улыбкой ответила я.

Мэри подлетела ко мне, чмокнула меня в щеку, с криками: «Спасибо! Я все постираю!» выбежала из комнаты, и я тут же услышала, как в моей спальне открылся плохо-смазанный шкаф, шорох одежды и песенку, которую начала напевать Мэри.

Мне было приятно оттого, что она доверяла мне настолько, что просила о таких вещах, и ведь это было так естественно! Все подружки в фильмах и сериалах, живущие в одном доме, постоянно носят вещи друг друга, но одежда Мэри мне не нравилась – она была слишком цветастой и яркой: у Мэри был вкус подростка.

Через десять минут подруга зашла в мою комнату: на ней была моя вязанная серая кофта, под ней – белая майка, на ногах – мои узкие светло-голубые джинсы.

– Ну, как? – спросила она, вертясь передо мной, как перед зеркалом. – Круто, правда?

– Тебе идет, и цвета хорошо подобраны, – похвалила я. – Я и не знала, что у нас с тобой один размер одежды.

– А я знала еще давно: когда тебя не было, я кое-что примерила, – отозвалась она.

– А ты шустрая! – рассмеялась я.

Раньше ее любопытство смущало меня, но теперь я принимала его как должное.

– Может, все-таки, пойдешь со мной? – спросила Мэри.

– Нет. Буду делать задание тьютера, – ответила я.

– Ну, как хочешь. Если передумаешь – приходи! Мы будем в пабе. В Большом! – Она быстро обулась, надела мое пальто и пошла к двери. – Ой, чуть не забыла! – Мэри вернулась в свою комнату, прямо в сапогах, и открыла свой шкаф. – У меня есть классная пайта, но она мне в груди стесняет, а у тебя груди почти нет, так что она как раз на тебя!

Мэри вытащила из шкафа пайту светло-зеленого цвета с белыми вставками на груди и спине в виде мишек.

– Какая прелесть! – сказала я, чтобы не обидеть соседку: на самом деле, эта пайта показалась мне глупой и подростковой.

«Да уж, глядя на это зеленое чудо, становится понятно, почему Мэри понравился ужасный розовый велосипед!» – невольно подумала я, окидывая пайту оценивающим взглядом.

– Рада, что тебе понравилось! Я купила ее в Лондоне этим летом, но с тех пор немного поправилась. Хотя, нет: просто грудь выросла. Ну, Миша, дарю!

Я недоуменно посмотрела на Мэри: она подарила мне свою вещь? Мне?

– Ты можешь бегать в ней даже зимой: она очень теплая. – Мэри положила пайту рядом со мной на кровать.

– Отличная идея! Завтра же в ней и побегу, – улыбнулась я, взяв пайту и прижав ее к груди.

«Черта с два я ее хоть раз надену!» – подумала я, но притворилась благодарной такому неожиданному подарку.

– Вот клево! Может, завтра я побегу с тобой. – Мэри пошла к двери. – Ладно, до вечера! Я приду не слишком поздно. Пока!

– Пока! – отозвалась я.

Мэри ушла, а я ни на секунду не поверила ее обещанию пойти со мной на пробежку: она уже тысячу раз обещала мне это, но никак не могла заставить себя встать с постели в шесть утра.

Закинув пайту в свой шкаф, я пошла на кухню, выпила порцию крови, затем позвонила маме и, наврав ей поток лжи, со спокойной душой взялась за Шатобриана и продолжила чтение. Я читала уже второй том, и книга давалась мне необычайно тяжело, но в ней излагались такие оригинальные идеи и взгляды, что я не могла забросить ее. Мне нужно было познавать новое и расти духовно. Расти морально.

Зазвонивший смартфон оторвал меня от интересной главы, но я не могла долго сердиться: это звонила Маришка!

– Привет, Маришка! – радостно воскликнула я, поспешно захлопнув книгу.

– Привет, дорогая! Ты сможешь завтра приехать в Лондон?

– Да, конечно, а зачем?

– Мы с Маркусом завтра прилетаем: у него встреча с лучшим другом, а пока он будет с ним, мы с тобой погуляем и поболтаем.

– Класс! Во сколько мне быть? – обрадовалась я. – И где?

– В десять утра встретимся около Биг Бена! – Сестра вздохнула. – Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю! Но поговорим завтра: не хочу все выболтать прямо сейчас.

– Есть, что рассказать? Это здорово. – Голос Маришки вдруг окрасился грустью.

– Эй, что с твоим голосом? – насторожилась я.

– Все в порядке, тебе показалось. Ладно, до завтра, Миша.

– Пока! До завтра!

Перспектива увидеть Маришку и Маркуса обрадовала меня до безумия, к тому же, я хотела узнать, как поживает Седрик.

Вскочив с кровати, я стала рыться в шкафу, ища что-нибудь на завтра, и выбрала черные джинсы, длинную бледно-голубую кофту, на ноги – коричневые сапоги. Мне нравилось выбирать наряды, но, переехав в Оксфорд, я не купила ни одной новой вещи: не видела в этом никакого смысла, ведь половину своего гардероба я так ни разу и не надела, а только зря привезла ненужную кучу одежды

Мэри вернулась около девяти часов вечера, и я тут же поделилась с ней своей радостной новостью.

– Хочешь, я позвоню Гарри? Он отвезет тебя в Лондон, – предложила Мэри.

«Еще чего!» – с ужасом подумала я.

– Спасибо за предложение, но я хочу проехаться на автобусе, – сказала я, боясь, что Гарри опять начнет свои заигрывания.

Мэри не стала меня уговаривать, а предложила посмотреть очередной фильм, и я согласилась, отложив чтение Шатобриана на день или два. Мы смотрели фильм до часу ночи – сопливую мелодраму (удивительно, но, при своей эмоциональности, я не любила смотреть мелодрамы), а затем Мэри легла спать. Я тоже зевнула для вида, пожелала ей спокойной ночи и заперлась в своей комнате, нетерпеливо ожидая наступления утра.

Благодаря тому, что мне нужно было ехать в Лондон, я избавилась от угрозы надеть пайту Мэри и сократила пробежку на двадцать минут, затем приняла душ, переоделась, села на велосипед и поехала к автобусной станции. Мое пальто, которое вчера носила Мэри, висело дома: нельзя было ехать в нем, ведь оно пропиталось ее запахом, поэтому я надела легкую кожаную курточку, хотя, по тому, что люди вокруг надели шапки, было понятно, что сегодня было довольно холодно. Приехав на автобусную станцию и прицепив велосипед к столбику, я купила билет до Лондона, села в автобус и уже через пятнадцать минут ехала на встречу с сестрой. Я сидела у окна и слушала музыку, а рядом со мной сидел школьник, лет двенадцати: он то и дело поглядывал на меня, а я улыбалась ему в ответ. Вскоре мальчик заснул, прижавшись ко мне, но это лишь позабавило меня.

Время тянулось медленно, и я буквально прилипла к окну, рассматривая виды: была глубокая английская осень, а через полмесяца должна была наступить зима. Здешняя природа была прекрасна: голые деревья, скинувшие свои листья, как подкидышей, на землю, были загадочны и нахмурены, как и тяжелые серые облака на небе. Этот унылый серый пейзаж не покоробил моих глаз: его легкая грусть лишь восхитила меня. Уже не было той красоты, которую я застала в Англии в начале октября, но не было и мрака, с которым у многих ассоциируется эта чопорная страна.

В Лондоне, пользуясь подсказками прохожих, я дошла до Биг Бена, но Маришки еще не было. Пока я ждала ее, заморосил противный мелкий дождь, который я так не любила: мне сразу стало неуютно, а мои распущенные, закрученные волосы потеряли объем и превратились в мочалку. Но, несмотря на погоду, мое настроение было солнечным, и я с нетерпением ждала сестру, а пока ее не было, с интересом разглядывала здания и площадь. Раньше я никогда не была в Лондоне. Аэропорт – ни в счет.

«Что-то она опаздывает» – подумала я, посмотрев на экран смартфона. Было уже десять часов и двенадцать минут. Наконец, через пару минут ко мне подъехала спортивная черная машина с тонированными стеклами, и из нее, с зонтом в руках, вышла Маришка, как обычно, нежная и ослепительно красивая: на мой взгляд, из нас, троих сестер, она была самой совершенной и элегантной. Она была моим идеалом женщины.

Я бросилась ей на шею.

– Миша! Да ты просто расцвела на свободе! – сказала сестра, окинув меня оценивающим взглядом. – И какой у тебя замечательно-ужасный лак! Но ты промокла! Где твой зонт в такую прекрасную погоду?

– Когда я ехала, дождя не было, – объяснила я и юркнула к ней под зонт. – Но, надеюсь, ты пригреешь меня? А мой лак мне нравится, и ногти я накрасила специально для тебя!

– Красным лаком? – усмехнулась сестра. – Что ж, тебе удалось удивить меня. Пойдем?

Но мне показалось, что она совсем не хотела улыбаться: видимо, у нее было плохое настроение, однако мне было все равно, ведь я была ужасно рада видеть Маришку.

Мы прошлись по городу, и сестра расспрашивала меня о том, как я учусь, что делаю, как провожу время, с кем общаюсь, и я рассказала ей все то же, что и маме. Я знала, что, если Маришка узнает о том, что я живу с Мэри, она рассердится или, того хуже, будет учить меня жизни, поэтому, по официальной версии, я жила уединенно, ни с кем не общалась, но зорко наблюдала за людьми и их поведением. А на вопрос сестры: «Встречала ли ты Фредерика Харальдсона», я ответила: «Нет. Ни разу».

– Как Маркус? – поинтересовалась я, потому что знала все, что касалось Маришки, но практически ничего о ее муже.

– Все нормально, – коротко ответила Маришка.

«Это все, что она может сказать? «Все нормально»? – удивилась я такой скрытности.

– А Седрик?

– Он уехал в Россию. И, прошу тебя, не упоминай о нем при Маркусе, – сказала она. Ее лицо стало строгим и отчужденным.

– Уехал? Но ты говорила, что ему нужно отучиться в Карловом университете! – Я была крайне изумлена этой новостью: Седрик бросил учебу и уехал?

– Да, но он изменил свое решение. Ты слышала меня? Не говори о нем при моем муже! Маркус очень страдает из-за отсутствия брата. – Голос Маришки оставался все таким же резким, но отчужденность на ее лице сменилась недовольством.

– Раз ты просишь, я не буду. Просто это странно: Седрик казался мне таким постоянным. – Я пожала плечами.

– Постоянным! – На губах сестры появилась насмешливая улыбка. – Ладно, не будем об этом.

– Хорошо.

Поведение Маришки обескураживало меня. Я была в замешательстве: что случилось с Седриком или что он натворил, раз, при упоминании о нем, моя сестра так рассердилась?

Мы пошли молча. Я не знала, как развеять наше молчание, поэтому просто смотрела вокруг себя. Мне было жутко неловко: я шла рядом со своей любимой сестрой, но мне было неприятно и стыдно за то, что мои слова привели к тому, что двум близким кровным родственникам не о чем было поговорить.

– А что Мария? Она звонила тебе? – вдруг нарушила наше молчание Маришка.

Я обрадовалась тому, что она хоть о чем-то спросила, и что теперь я могла беспечно поболтать, только чтобы не слушать наше гробовое молчание.

– Да, недавно. Она сейчас в Оттаве, подрабатывает фотографом. Знаешь, кого она недавно снимала? Какую-то звезду! Представляешь? – Я попыталась сказать эту фразу весело, но получился только истеричный визг.

– Кого именно? – спросила сестра, вытаскивая из сумочки большой сенсорный телефон.

– Не знаю, кого точно, но уверена, что она очень известна… В Канаде, – машинально ответила я, поглядывая на ее действия.

Маришка стала лазить в телефоне, а я отвернула голову, делая вид, будто мне было плевать на то, что общению с сестрой она предпочитает свой телефон, большущий как кирпич.

– И как только он у тебя в сумке помещается? – проворчала я себе под нос.

– Между прочим, он очень удобный, – отозвалась Маришка и спрятала телефон в сумку. – Извини, это был Маркус: он написал, что ждет нас в ресторане. Пойдем к нему.

Я удивилась такой поспешности, ведь мы гуляли всего час, но промолчала: должно быть, так было запланировано.

Поймав такси, мы подъехали к шикарному ресторану, где нас встретил Маркус, и я в очередной раз подумала о том, что он и моя сестра были самой красивой супружеской парой в мире, и вспомнила о том, что Седрик был совсем не похож на своего брата. Но в моей голове тут же прозвучала настойчивая просьба сестры, и я решила держать язык за зубами.

Я и Маркус обнялись, и он повел нас внутрь ресторана, но, к моему изумлению, мы прошли красивый зал, спустились куда-то по темной лестнице и оказались в подвале, где находился небольшой, но тоже шикарный ресторан, и сели за столик. В зале были только мы трое.

Рядом с нами появился официант. Вампир.

– Три бокала и бутылку самой свежей, – сказал ему Маркус.

Тот принес три больших винных бокала и красивую бутылку с надписью «Новая Англия». Я никогда не была в подобных местах ранее, но прекрасно поняла: в бутылке была свежая кровь.

«Надо же, ресторан для вампиров, в котором гостям подают кровь, находится прямо под носом у людей!» – подумала я, наблюдая за тем, как Маркус разливал по бокалам кровь. Я смотрела на него и удивлялась произошедшим в нем за, каких-то три месяца, переменам: его лицо было словно высечено из камня, глаза холодно блестели, а голос уже не был таким дружелюбным, как тогда, в Праге. Я перевела взгляд на Маришку: она тоже была серьезна. Сказать, что я чувствовала себя не в своей тарелке – значит, не сказать ничего.

Взяв бокал с кровью, я начала большими глотками пить ее.

– Когда ты ела? – Маришка пристально посмотрела на меня.

– Вчера, – честно ответила я, – а что?

– Ты так жадно пьешь кровь, словно голодаешь.

«Я так жадно пью, чтобы хоть на секунду отвлечься от ваших серьезных физиономий!» – недовольно подумала я.

Но я поставила бокал на стол и пожала плечами.

– Тебе показалось. Маркус, скажи ей, чтобы она следила за своим мужем, а не за мной. – Я попыталась пошутить, но Маркус даже не улыбнулся, и мне стало невыносимо неловко.

Мне захотелось встать и уйти, оставить их наедине: я чувствовала себя лишней, хотя никогда не ощущала этого ранее, даже при всех Морганах. А теперь… Все было так неприветливо и холодно, что мне хотелось просто-напросто сбежать.

– Ну, юная леди, рассказывай, как поживаешь? – вдруг спросил Маркус и отпил глоток крови.

– Все классно! Оксфорд – замечательный город! У меня там свой маленький домик и синий велосипед, – начала говорить я, уткнувшись взглядом в свой бокал. – Моя жизнь безумно интересна! Правда, я ни с кем не общаюсь, а просто приезжаю на лекции и уезжаю с них. Вообще, я всегда думала, что Варшава – лучший город в мире, но теперь влюблена в Оксфорд…

Я говорила и говорила, но никак не могла отделаться от чувства неловкости и ненужности: эта встреча так отличалась от той, что я видела в своем воображении еще этим утром! Какой черт заставил меня приехать? Я променяла лекции на это?

Наконец, я остановилась, рассказав все, что могла.

– Не знаю, что еще сказать. В общем, у меня все классно. – Мне казалось, что мой язык скоро отсохнет от долгой болтовни.

– Что ж, рад, что тебе нравится учиться, но, честно говоря, сначала я был против того, чтобы ты уехала в Оксфорд, – сказал Маркус и устало улыбнулся.

– Почему? – Его признание поразило меня.

– Потому что ты еще совсем юна и беззащитна.

– А Седрик так не считает: это он посоветовал мне…

Вдруг лицо Маркуса исказила гримаса то ли боли, то ли ярости, и бокал, который он сжимал в ладони, лопнул, залив стол и обрызгав всех нас кровью.

– Миша! – резким ледяным тоном воскликнула Маришка.