Текст книги "Разбуди меня (СИ)"

Автор книги: Анна Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Илья

Вот ведь я чувствовал! Прям всем своим шестым и остальными, какие дальше по счету, чувствами ощущал, что все это плохо кончится, что не надо было пускать Аню сюда!

Я предусмотрительно остался стоять в прихожей, и теперь с нарастающей яростью слышал каждое слово, доносящееся из гостиной. Аню не видел, но прекрасно представлял, что она сейчас испытывает. Ее отец оказался лишь осеменителем, без права называться как-то по-другому. И сейчас он методично уничтожал последние крохи ее уважения, любви и сочувствия к себе, как к родственнику.

Я чувствовал, как пелена злобы вспарывает разум, заставляя всем своим нутром желать разорвать в клочки, уничтожить, изгнать любое воспоминание о его существовании из истории этого мира. Челюсть частично трансформировалась, отчего во рту стало тесно от зубов, а из горла вырвался сдавленное рычание. Я дернулся от неожиданного звука и глубоко и часто задышал, возвращая себе контроль над телом и разумом. Эмоции мне мало помогут, если я хочу навсегда избавить Аню от ее родителя, а импульсивность так и вовсе может погубить. Противник был силен, очень, но и у меня имелась пара козырей в рукаве. Я уже не тот маленький мальчик, на этот раз у меня хватит сил защитить ту, что мне так дорога.

Тихо поманил Дениса в квартиру, чтобы друг смог прикрыть мой тыл, пока я не разберусь с этим уродом. Остальные в этой квартире оборотнями не являлись, я чувствовал, поэтому Дена хватит с лихвой. Теперь осталось выбрать момент для эпичного появления…

И тут я услышал, как этот подонок красочно описывает варианты будущего Ани, причем ей великодушно даже предоставили право выбора. Ожидание мгновенно превратилось в настоящую пытку. Внутри все переворачивалось от сочувствия к любимой и желания разнести все здесь к чертям. Волк яростно рвался наружу, чувствуя угрозу своей паре. Тянуть дальше не имело смысла.

– Вечер добрый, господа, – протянул я, делая шаг в комнату и обозревая выражение крайнего удивления на лицах мужчин, и облегчения – у Ани, – боюсь, что планы придется пересмотреть. Мы против.

Лицезреть обескураженные и растерянные лица оказалось недолгим удовольствием. Ее отец пришел в себя очень быстро, вновь вернув себе гордый и надменный вид. Он узнал меня, но даже не попытался сделать вид, что воспринимает, как серьезного соперника. Зря, он еще не знает, как сильно заблуждается на мой счет. Недооценивать противника самая большая глупость в поединке.

Во время нашего разговора, если это можно так назвать, я часто поглядывал на Аню, которую удерживал высокий темный парень с бесстрастным выражением лица. Я еле удержался, чтобы не переломать ему все конечности с шагом в сантиметр. Ничего, его я оставлю на десерт и объясню, насколько недопустимо его поведение в отношении Ани в частности, и всех девушек, в общем.

Вот зря я ей ничего не рассказал, ох зря! Ведь знал же, что этого не избежать! Но все равно тянул, надеясь непонятно на что…

И сейчас злость и предвкушение боя разбавлялись волнами страха за реакцию девушки и дикого сожаления от своей нерешительности в прошлом. Лишь бы не испугалась, не отвернулась! Лишь бы позволила потом все объяснить!

Я смог прошептать только одно слово – прости, надеясь хоть немного сгладить то, что сейчас произойдет. Краем глаза уловил, как утек как можно дальше ее бывший хахаль, на что я только презрительно хмыкнул. Полукровка! Недаром он оказался неспособен к обороту. Крыса не может стать волком!

Ее отец уже провыл вызов на бой, после чего, при всем моем желании, остановиться мы уже не могли. Я заметил возрастающее недоумение и испуг в ее глазах, но успел только подать знак Дену, чтобы приглядел за ней. И в эту же секунду трансформировался, практически одновременно с противником.

Он был силен, несомненно. Огромный и ширококостный, альфа обычно вырастал заметно выше и крупнее обычных оборотней, имея изначальное преимущество. Но я был сыном альфы, достигшим почти полной зрелости, поэтому практически не уступал ему ни в чем. Увидев секундное замешательство в ненавистных глазах, я почувствовал удовлетворение.

Тебе будет со мной очень непросто, сволочь.

Но вопреки ожиданию, бой не начался. И на этот раз дело было не во мне и не в белом звере напротив.

Произошло то, чего я так боялся. То самое, непоправимое, хлестнувшее едкой болью по внутренностям, почти останавливая сердце…. Громкий истошный визг ударил по барабанным перепонкам, вынуждая прижать уши. Но это было не самое страшное – я чувствовал, как от этого крика переворачивается сама душа, чуть было не заставив меня безумно заметаться вокруг Ани. Нервы натянулись до состояния струн, а желудок скрутило в тугой узел.

Потерянно обернувшись, я застыл. И увидел то, чего боялся больше всего на свете с момента нашей, такой долгожданной, встречи. Ужас. Всепоглощающий ужас, затопивший девушку до самой мелкой клетки, стирая разум, уничтожая чувства, отвергая такую реальность. И самое страшное, что при этом она смотрела на меня. Смотрела и видела чудовище.

Мгновение, и Аня выбежала из квартиры, а я еле сдержал жалобный скулеж.

Черт! Какой же я идиот!

Денис чуть замешкался, но кинулся следом за девушкой, а я остался. Остался, потому что ничего нельзя было уже изменить. Потому что я, наконец, получил шанс расквитаться с тем, кто испоганил нам жизнь. Потому что это бешеное чувство мести жило со мной все эти годы, не давая отчаяться окончательно.

Но именно в этот момент вдруг понял, что это ничто. Все, чего я жаждал эти годы и теперь получил, осыпалось пылью под лапы, потому что до меня наконец-то дошло, что цена оказалась несоразмерной.

Теперь мне оставалось только одно, и я сделаю это, даже если придется сдохнуть. Я избавлю свою девочку от этого чудовища. Даже если она никогда не захочет меня больше видеть. Даже если это окажется моим прощальным подарком.

Каким-то чудом, не иначе, я заметил смазанное движение сбоку и неловко шарахнулся в сторону, припав на одну лапу. Это меня и спасло – белая тень клацнула клыками рядом с шеей, вырвав несколько шерстинок. Я стремительно подобрался и отпрыгнул. И вот мы закружились в десяти шагах друг от друга, выискивая слабые места для нападения…

Бой не будет быстрым и простым, это мы оба понимали, не тратя сил на бесполезную возню. Только точные удары, только голый расчет.

Блондин жался к окну, практически вскарабкавшись на узкий подоконник, трясясь от страха и обливаясь потом. От него не стоило ждать ничего кроме большой характерного цвета лужи, или чего поароматнее. А вот тип, который до этого держал Аню, вызывал сомнения на предмет подлянки. Приходилось держать его в поле зрения, что мешало сосредоточиться полностью.

Я сделал рывок, метя грудью в плечо, пытаясь сбить с лап, чтобы затем было удобнее вцепиться в горло. Но противник был опытнее, поэтому только пошатнулся, успев зубами царапнуть мой бок. Пришлось вновь отскочить, но ненадолго. Новый выпад, не мой, и вот челюсти клацают в опасной близости от глаз. Я хватаю его за шкуру, роняя на пол, но тут же меня отбрасывает ударом задних лап. Я отлетаю на журнальный столик, разбивая его и падая на осколки. Удачно. Одновременно уворачиваюсь от попытки вцепиться в мою холку, своими клыками вспарывая шкуру на передней лапе этого нелюдя. В пасти появляется привкус крови, заставляя скривиться.

Еще бросок, и вот уже клубок из огромных звериных туш катается по полу, сшибая кресла, роняя технику, издавая утробные звуки, вперемешку с рыком. Мне удается прижать белого к полу, ударом лапы ломая ребра и вцепившись в шкуру на шее. Этого недостаточно, надо ухватиться поглубже, чтобы сжать трахею. Распахиваю на мгновение пасть, и тут мне на голову опускается что-то тяжелое, брызгая при этом во все стороны очередным фейерверком осколков…

На мгновение я теряю ориентацию, но этого хватает лежащему подо мной волчаре. Он успевает оттолкнуть меня, выворачиваясь и отбегая в сторону. Я яростно зарычал, хватая за бедро Давида, разбившего об меня большую напольную вазу. Клыки разрезают кожу, словно масло, лишая его возможности еще раз напакостить, и я одним движением лапы откидываю его к стене. Парень мешком сползает на пол после характерного хруста костей, теряя от удара сознание.

Лишь бы не сдох от кровотечения…

Но воспоминание о его хватке, оставившей наверняка синяки на руке Ани, стирает любое проявление гуманности во мне.

Белый тяжело дышит, подняв раненую лапу, но бой еще не окончен. Мы снова кружимся по комнате, периодически клацая зубами, и тараня друг друга. И снова удача сыграла на моей стороне. Очередной мой наскок совпал с тем, что противник неудачно зацепился за край ковра и рухнул на бок, не успевая отреагировать на мою атаку. Мне этого хватило, повторного приглашения не потребовалось…

Я сжал челюсти, сжимая его горло все сильнее и сильнее. Сдавленный хрип, перешедший в бульканье, звучал музыкой в моих ушах, а чаша мести, столько времени сосавшая из меня силы, наполнялась наконец-то болью поверженного врага.

Все почти решено. Теперь мы с Аней по-настоящему свободны. Я так долго этого ждал, что даже жаль, что через несколько секунд все закончится.

Но моей целью было вовсе не убийство.

Я брезгливо выплюнул его шкуру, сев рядом и наблюдая, как рассеивается предсмертная муть в чужих глазах, как приходит осмысление и понимание произошедшего. Убить его было бы слишком просто, и он с бессильной яростью понимал, что такого подарка он от меня не дождется. Не в этой жизни.

По правилам поединка, теперь его жизнь принадлежала мне. Теперь он весь до последней блохи принадлежал мне. Главой стаи я автоматически не становился, для этого мне надо было сразиться со всеми его потомками, да мне это было и не надо. Из Ани получится прекрасный вожак, лучшего не пожелаешь. А этот ублюдок теперь будет жить в полной зависимости от меня, испытывая унижение каждое мгновение, не в праве даже чихнуть без моего одобрения.

Впрочем, если он захочет освободить хотя бы душу, совершив прыжок с ближайшей скалы, я возражать не буду. Его преступления были одними из страшнейших по нашим меркам, поэтому вызов прозвучал на смертельный бой, поэтому и последствия были соразмерны. Я был удовлетворен.

Трансформация, и вот уже я в облике человека навис над белым волком.

– Теперь ты мой с потрохами, тварь, – я с силой обхватил его морду рукой, заставляя смотреть в глаза, – позже я решу, что с тобой делать. Будешь сидеть и ждать меня здесь, как преданная болонка, ты меня понял? В сторону Ани я запрещаю тебе даже смотреть. Иначе заставлю всю оставшуюся жизнь выгребать очистные сооружения всех ближайших населенных пунктов, вымаливая глоток чистого воздуха. Ясно?

Белый утробно зарычал, но тут же умолк, мелко задрожав. Это было сильнее его. Древние силы сковывали тело, лишая способности сопротивляться мне, причиняя нечеловеческую боль. Теперь он действительно не сможет навредить никому.

Я брезгливо откинул его пасть, демонстративно вытерев руки о штору. Найдя в гардеробе подходящие шмотки, взамен тех, что разлетелись на мне, столкнулся в дверях с Денисом. На мой вопросительный взгляд друг только отрицательно покачал головой, подтверждая самое худшее.

– Она уехала, брат. Я ничего не смог сделать, – попытался оправдаться Ден, виновато разводя руки.

– Ты не виноват, – я жестким усилием воли взял себя в руки и хлопнул друга по плечу, – если бы я не корчил из себя невесть что, этого бы не произошло. Сам во всем виноват. Надо было все рассказать ей сразу…

Повисло тяжелое молчание, до тех пор, пока мы не вышли на улицу, по инерции направившись домой. Я остановился, как вкопанный, оборачиваясь.

– Куда она могла отправиться? Черт, надо, наверное, вернуться и допросить этого… – у меня язык не поворачивался назвать его ее отцом.

– Нет, у меня есть идея получше, – озарило идеей физиономию Дена, – лучшая подруга наверняка осведомленнее формального родителя.

И мы практически бегом направились к себе, где в гордом одиночестве осталась подруга Ани, которую уговорили остаться «от греха подальше».

Аня

Я неслась по городу, превышая все мыслимые и немыслимые скоростные ограничения, рискуя, как минимум, быть заваленной штрафами по самую шею. Меня ощутимо колотило, а горло жестоко саднило от бурного проявления моих эмоций. Наверняка ведь завтра буду в лучшем случае хрипеть.

Я истерично расхохоталась, представив себя с перевязанным шерстяным шарфом горлом. Смех перешел в слезы, грозя вполне качественной истерикой. Пришлось прикусить до боли губу, ощутив тут же металлический вкус во рту. Странно, но боли я совсем не чувствовала.

Клянусь, я отвлеклась от дороги только на секундочку, на одно малюсенькое мгновение! Светофор моргнул, загораясь красным и разрешая движение пешеходам. Но если обычные люди успели сделать всего пару шагов, то велосипедист, решивший скоренько проехать на своем спортивном друге, вылетел практически сразу на середину дороги. Я одновременно двумя ногами уперлась в педаль тормоза, вдавив ее чуть ли не в дорожное покрытие, широко распахнула глаза от ужаса, и вывернула руль влево. Меня, как профессионального дрифтера, развернуло боком, и, стерев покрышки почти до основания, я остановилась на границе пешеходной разметки, напугав людей и себя до усрачки. Велосипедист уже уносился в закат, даже не заметив летевший на него автомобиль, а я, прилично приложившись головой о боковое стекло, так и не разжимая стальной хваткой вцепившиеся в руль руки, уронила на них голову и разрыдалась. Громко и некрасиво, размазывая слезы по лицу ладонями и совершенно немелодично шмыгая носом.

Люди давно прошли, светофор дал добро на движение машин, которые сигналили мне, перекрывшей полторы полосы из шести, но я ничего этого не видела и не слышала. Все то, что бушевало во мне на протяжении последнего часа, нашло выход именно так. Не самый плохой вариант, если подумать.

Не знаю, сколько я просидела в такой позе, устраивая локальный потоп в отдельно взятом транспортном средстве, когда резкий требовательный стук в стекло оторвал меня от процесса:

– Извините, с вами все в порядке? – перед водительской дверью стоял молодой паренек, судя по всему, из иномарки, стоявшей прямо за мной. Надо же, заботливый… таких уже мало осталось в этой жизни. Не объехал, гневными жестами и мимикой показывая, что он думает обо мне конкретно, и женщинах-водителях вообще, а остановился, проявив внимание к незнакомому человеку.

– Да, да, с-спасибо, – опустив стекло, я судорожно закивала, всхлипнув на последнем слове, – просто испугалась очень. Со мной такое бывает.

– Может, нужна помощь? Плечо, салфетки, или может глоток коньяку? – не ушел, и даже пошутил. Впрочем, довольно удачно. Я даже криво улыбнулась.

– Нет, не нужно, я уже почти в порядке, – отерла последние слезинки, снова громко шмыгнув носом. Как хорошо, что мне было лень сегодня краситься. И без этого видок, скорее всего, душераздирающий, – нам, девушкам, только дай повод поплакать. Но все равно спасибо.

– Да было бы за что, – пожал плечами парень и улыбнулся, прощаясь, – постарайтесь больше так не нервничать. И не гонять.

– Постараюсь, – вполне естественно теперь уже улыбнулась я на прощание и подняла стекло.

Глубоко подышала несколько раз носом и вновь завела мотор. Медленно вырулив на полосу, я аккуратно, как выпускник автошколы после покупки первой собственной машины, покатила по дороге, раздумывая. Эмоции отступили, и здравый смысл ворвался в голову, подняв насущные вопросы. И один из первых – куда же я направляюсь?

Посмотрела на часы и поняла, что уже около часа бессмысленно кружу по городу. Надо было где-то отсидеться, найти тихое место, где бы мне никто не помешал все обдумать и понять, как жить со всем этим дальше, желательно в одиночку. Безумно захотелось позвонить Ленке, но я отмела эту идею сразу – она первая, у кого будут интересоваться, где я.

И стоило только на миг представить, что Илья будет звонить подруге с расспросами, как ужас вновь начал сковывать внутренности ледяными щупальцами, перехватывая дыхание. Я остервенело мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли и панику. Мне нужна была трезвая голова, хотя бы до момента, пока не решу вопрос с убежищем. Но в голову, как назло, ничего путного не приходило. Однокурсников я отмела тоже – с ними пришлось бы объясняться, а ни сил, ни желания не было. Семейная дача тем более не подходила, это следующее место поиска после Ленки.

И тут меня озарило, я даже легонько хлопнула себя по лбу в порыве самокритики. Когда умерла бабушка, то отец, занимаясь похоронами, обнаружил очень разозливший его сюрприз – домик, в котором она проживала последние годы, кстати, довольно большой и полностью благоустроенный, бабушке на тот момент уже не принадлежал. Недвижимость была переоформлена по дарственной за год до трагедии, но имя «счастливчика» отцу ни о чем не говорило. По официальной версии, они с бабушкой состояли в отношениях около двух лет, поэтому женщина и приняла такое решение, ведь ее сыну этот домик все равно был не нужен. А через неделю после того, как мне исполнилось восемнадцать, я получила заказное письмо, где лежала дарственная на этот дом.

По какой причине бабушка решила поступить именно так, намеренно скрыв от сына подаренную мне недвижимость, я не знала, но была ей очень благодарна. И никак не могла решить, что делать с домом – продавать было невыгодно, да мне и не хотелось, в жилье не нуждалась, сдавать не планировала… Поэтому домик просто тихо ждал своей участи, потихоньку зарастая травой. И теперь я еще раз горячо поблагодарила покойную бабулю за так пригодившийся мне именно сегодня подарок. Правда, Ленка о домике знала, но я сомневалась, что она о нем вспомнит, ведь рассказала ей очень давно, да и так, вскользь.

Через три с половиной часа я остановила машину около высокого забора из металлических прутьев, напоминавших торчавшие из земли пики. И тут меня накрыло осознание того простого факта, что ключей у меня нет. И не было никогда. В конверте тогда лежали только документы.

Да что за день-то такой сегодня!

Я вышла из машины и подошла к калитке. Так и думала – она была надежно закрыта, даже не дрогнув, когда я подергала за ручку. Перелезть забор тоже был не вариант, да и что потом делать? Снимать с петель входные двери? Я уперлась головой в прутья забора, чувствуя, как на глаза вновь накатываются слезы. Уже темнело и ощутимо похолодало, а вариантов, куда можно податься, у меня больше не было.

– Эй! Кто здесь? – старческий голос звучал откуда-то сбоку, вероятно, хозяин соседнего дома проявил бдительность.

– Я…тут…в общем, здесь жила моя бабушка, а теперь дом вроде бы мой. Но ключей у меня нет, вот. Не переживайте, я сейчас уеду, – откликнулась я уныло. Коротать ночь в машине было так себе идеей, ночью обещали заморозки.

– Анюта, это ты? – я повернула голову на голос и увидела весьма немолодого мужчину в спортивном костюме и с тростью в крепких руках. Он был мне не знаком, но откуда-то знал, как меня зовут. Во мне затеплилась крохотная надежда.

– Да, я. А мы знакомы?

– Лично, нет, – смех мужчины оказался приятным и каким-то теплым, что ли, – но Надя столько о тебе, то есть, о вас рассказывала, показывая кучу снимков, что у меня было ощущение, что вы выросли у меня на глазах.

– Можно на «ты», – я улыбнулась, – извините, но про вас бабушка никогда не рассказывала.

– Знаю, – теперь мужчина погрустнел, – она боялась реакции сына, поэтому наотрез отказалась официально оформлять наши отношения. Даже несмотря на то, что я ей семь раз делал предложение руки и сердца. Да что теперь уж говорить! Я благодарен судьбе за нашу встречу, и за отмеренное счастье. И последнюю волю ее я выполнил. Она очень хотела, чтобы домик тебе остался. Наказывала не продавать, сохранить его обязательно, говорила, что счастлива в нем будешь.

Мужчина вздохнул, задумавшись, пока я переваривала информацию. Его слова не казались мне странными. Теперь, зная истинное лицо своего отца, я полностью понимала ее решение. Любовь матери не застила разум, позволив принять правильное решение, в конечном итоге спасшее меня в такой сложный момент.

– Ой, а как вас зовут? – спохватилась я, когда захотела задать следующий вопрос, и поняла, что не знаю, как обратиться к мужчине.

– Геннадий Петрович, юная леди, – он слегка склонил голову и подмигнул мне, – но можно просто Геннадий. Мне так будет приятнее.

Я проглотила возражение, просто кивнув. Мне не сложно.

– А может, вы знаете, где могут быть ключи? Я, кроме документов, ничего больше не получала, а слесаря на ночь глядя, наверное, искать бесполезно…

– Что ты, девочка, какой слесарь, – спохватился Геннадий. Виноватые нотки скользнули в его голосе, – ключи у меня, в доме. Не стал я их тебе тогда пересылать, побоялся, что попадут не в те руки. Да и за домом приглядывал все это время, чтобы в негодность не пришел. Погоди минутку, сейчас все принесу.

Геннадий резко развернулся и быстро исчез в темноте. Я облегченно выдохнула, и, запрокинув голову, принялась разглядывать звездное небо. Вопреки опасениям Геннадия, я не злилась на него за самоуправство. Даже, скорее, была благодарна – дом за несколько лет без хозяина в негодность бы, конечно, не пришел, но проблем бы приобрел немало. А так – качественный присмотр за простое «спасибо». Надо будет оставить ему комплект ключей на «всякий случай», да и предложить вознаграждение за труды.

Я уже успела заметно продрогнуть, когда мужчина вернулся, неся в руках связку из нескольких разномастных ключей.

– Смотри, Аня, – объяснял он мне, открывая калитку, – здесь ключи от калитки, ворот, входной двери и хозяйственных построек, разберешься. Свет и воду я тебе сейчас включу, отопление включается и регулируется в подсобке, справа от входа.

– Отопление? – глупо повторила я, удивившись.

– Ну да, – хохотнул мужчина, оборачиваясь, – или ты собиралась печку топить?

– Нет, но… – я не договорила. Потому что действительно собиралась.

– Вот, вроде, и все. Хозяйничай, обживайся. Если что, обращайся, где живу, знаешь. – Геннадий махнул рукой в прощальном жесте и ушел, оставив меня одну.

Внутри дома оказалось намного лучше, чем я ожидала. Естественно, чувствовалось, что в нем уже довольно долго никто не живет, но, вопреки ожиданиям, было довольно чисто, спасибо соседу. Я прошлась по кухне, набрав воду и включив чайник. В шкафах обнаружились небольшие запасы – упаковка макарон, немного круп, несколько банок консервов, сахар, чай.

Я проголодалась и замерзла, поэтому очень обрадовалась, с энтузиазмом открыв банку тушенки обычным ножом, не найдя консервного. С урчанием голодного тигра орудуя вилкой, я прошла в гостиную. Всего в домике было два этажа. Второй был не полноценным, представляя собой большую спальню под крышей. На первом этаже располагались кухня, гостиная, хозяйственная комната со всякими щитками-счетчиками, туалет с душевой кабиной, и небольшая спальня. Мебель оказалась не новая, но очень уютная и удобная, накрытая тканью для сохранности.

Я убрала все покрывала, напилась сладкого горячего чаю и с удовольствием приняла не менее горячий душ. Все это время не позволяла себе думать о том, чему стала свидетелем, решив, что на сегодня достаточно с меня переживаний. Мне нужна была передышка, тем более, что глаза слипались от усталости, моральной и физической. А забравшись в постель и обняв подушку, уже почти проваливаясь в сон, я вспомнила Скарлетт О'Хару:

«Я подумаю об этом завтра»

Глава 23

Илья

Я метался по квартире со скоростью электровеника, то и дело подбегая к Ленке с одним и тем же вопросом в глазах. Но она неизменно отрицательно качала головой, отчего я продолжал свое движение из угла в угол.

Лена сидела на телефоне, обзванивая всех своих общих с Аней знакомых, выясняя, не появлялась ли она у них. Надо отдать должное этим людям, ни один не послал нас к черту или еще дальше, несмотря на неожиданные ночные звонки. Но все оказалось безрезультатным, о чем красноречиво говорило расстроенное лицо девушки, когда она обзвонила всех, а на улице уже наступило раннее утро. Ден сидел тут же, периодически принося кофе и обнимая Лену за плечи. Меня не решались трогать, да я и сам чувствовал, что нахожусь на грани.

В какой-то момент я резко остановился и рухнул в кресло, зарывшись руками в волосы и застонав от бессилия. Лена растерянно глядела то на меня, то на Дениса, машинально сжимая уже бесполезную трубку телефона в руках.

– Лена, пожалуйста, подумай хорошенько, – в сотый, наверное, раз попросил я, без особой уже надежды, – может у нее есть какой-нибудь друг детства или дальний родственник здесь, ну или где-то в области?

Девушка лишь вздохнула, покачав головой.

– Да нет у нее никого. Друзей всегда было немного, а о друзьях детства за все годы учебы я ни разу не слышала. У них, правда, еще дача была где-то за городом, но я адрес не знаю. Только мне кажется, что она вряд ли туда поедет.

– Почему? – поднял я голову. Все же это был хоть какой-то вариант.

– Ну, она в принципе там была только в детстве, класса с девятого перестав туда кататься. Ей там не нравилось почему-то, – пожала плечами Лена, – да и она же не глупая, понимает, что там ее будут искать в первую очередь.

Но это было хоть что-то. Я вскочил на ноги, собираясь вернуться на квартиру к Аниному отцу и узнать адрес дачи. Бездействовать не мог уже на грани сумасшествия, да и даже этот маловероятный вариант надо было отработать.

Я с ума сходил, набирая ее номер раз за разом, пока поздним вечером вчера равнодушный голос не сообщил мне, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Мысли о том, что она неизвестно где, неизвестно с кем, возможно, находится в опасности, или нуждается в помощи, лишали меня всякого здравомыслия и логики. Волк внутри так вообще взбесился, требуя бежать и искать ее, уткнувшись носом в землю, так, что я с трудом сдерживал оборот. Ден с тревогой поглядывал на меня, но я, улучив момент, заверил его, что держу себя в руках и не собираюсь пугать еще и Лену. Друг сделал вид, что поверил, но, хвала богам, донимать не стал.

Каждые десять минут просматривал сводки в интернете, боясь увидеть сообщение об аварии с участием знакомой машины, отчего сердце каждый раз сначала обливалось кровью, а затем начинало биться быстрее от облегчения. К утру я уже дошел до того, что начал молиться, про себя, но очень отчаянно. Просил только одного – найти и понять, что с ней все в порядке. Если она позволит, тогда я объясню ей все. А если нет…что ж, тогда не стану ее заставлять. Значит, превращусь в тень самого себя, наблюдая за ней на расстоянии, живя только для того, чтобы она была в безопасности и счастлива. Я был готов и на это. Лишь бы с ней ничего сегодня не случилось. В конце концов, виноват в случившемся был только я один.

– А что с родственниками? – уточнил еще раз, направившись в прихожую.

– Кроме отца у нее никого нет, – пожала плечами девушка, притянутая за плечи уверенными руками Дениса, опершегося на косяк дверного проема, – мать она не помнит, жила с отцом, как ты знаешь. Была еще бабушка, но она давно умерла. Ой!

На возглас девушки мы с Деном синхронно вздрогнули, впившись взглядами в ее виноватое лицо с прижатой ко рту ладонью.

– Что? – подскочил я к ней в нетерпении, – что, Лена? Говори!

– Илюх, держи себя в руках! – шикнул на меня Денис, заставляя сделать шаг назад, – не пугай ее!

– Ладно, ладно, – я медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, – извини. Что ты вспомнила?

– Я плохо помню, но, кажется, года три или четыре назад, Аня говорила, что ей пришло письмо с дарственной на дом бабушки. Там как-то непонятно все было, вроде как наследство ей таким образом оставила. Но я не знаю, что потом дальше произошло с этим домом, она вполне могла его уже продать. Да и где он находится, я совершенно не представляю.

– Спасибо, ты чудо! – под возмущенным взглядом друга, я быстро чмокнул Лену в щеку, буквально на крыльях вылетая в двери.

Целых две зацепки давали шанс найти Аню, и я не собирался терять ни секунды. Узнать адреса дачи и дома бабушки у ее отца труда не составило, и уже через час я ехал на такси, подгоняя водителя и нервно ерзая на сиденье.

После недолгих раздумий, решил сначала ехать на дачу, потому что до нее было намного ближе. Потратив около двух часов, я выяснил, что Аня там не появлялась. Путь до домика ее бабушки пролегал через весь город в другой район области, что, учитывая разгар рабочего дня, обернулся простаиванием во всевозможных пробках. В итоге, к нужному поселку мы подъехали уже под вечер. Дорога оставляла желать лучшего, поэтому, несмотря на мои вопли, водитель ехал медленно, матерясь на погоду, дорожников, чиновников, государство, и меня за компанию.

Вдруг острое чувство опасности накрыло с головой, заставив меня на мгновение застыть, переваривая непонятные ощущения. Ощущение нарастало, меня ощутимо тряхнуло, а внутреннее чутье вовсю вопило о том, что моей паре грозит опасность и что ей сейчас очень страшно. Я на ходу вылетел из машины, выпрыгнув на дорогу чокнутым зайцем, услышав вслед виртуозный мат таксиста, и понесся туда, куда вел меня взбесившийся волчий зов.

Услышав сдавленный вскрик Ани вдалеке, я на мгновение замер, а затем непроизвольно обернулся, приземлившись на четыре лапы и дикими скачками преодолевая оставшееся расстояние. Лишь бы успеть!

Аня

Проснулась непривычно поздно – стрелки часов успели перевалить за полдень. С удовольствием потянувшись, я огляделась, на миг удивившись незнакомой обстановке, а затем вновь упала на подушку, закрывая лицо руками и издавая невнятный стон.

Воспоминания нахлынули лавиной, сметая хорошее настроение и спокойствие неконтролируемым потоком. Хотя теперь, без одуряющего чувства страха и беспомощности, вчерашние события воспринимались гораздо легче. По крайней мере, желания биться в истерике больше не возникало.

Я никогда не верила в сказки, не любила литературу в жанре фэнтези и фантастики – это был любимый конек Ленки, – не смотрела соответствующие фильмы, предпочитая приключения и романтику. Поэтому сейчас явственно ощущала разрыв всех шаблонов в своей бедной голове, пухнущей от невероятности и нереальности увиденной мною картины.

Итак, что мы имеем? Илья и мой отец (тут я мысленно поморщилась, похоже, с этого дня буду считать себя сиротой) оказались невероятно большими собаками, которые вчера подрались из-за меня в моем бывшем доме. Причем, черного пса я уже до этого видела дважды, около подъезда. Сомневаюсь, что это просто совпадение, поэтому можно смело предположить, что Илья за мной так присматривал. Теперь понятно, за что он извинялся вчера. Но меня волновало только три вопроса.