Текст книги "Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших (СИ)"

Автор книги: Анна Лапина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– А чего она такая маленькая-то? Худенькая, – спрашиваю, решившись на этот шаг с трудом.

– Последнее из-за болезни, – бросает взгляд на Женю. – А вот маленькая… ну знаешь, дети все маленькие.

– Я с племянником играл, – делюсь своими мыслями. – Он явно крупнее и массивнее был.

– Ты на себя и на меня посмотри, – хмыкает она с улыбкой. – Я тоже меньше тебя. Девочки чаще всего мельче мальчиков.

– А, ну да, – соглашаюсь, ведь это логично. Просто я испугался и думал, что, может, здесь что-то не так. – Может, чего-нибудь ей надо?

– Я сама пока не знаю. Подождем врача, – вздыхает Рада и подходит ко мне. Неловко мнется и, наконец, заговаривает. – Никит, я могу задать вопрос? Он будет немного личный и, возможно, ты не захочешь на него отвечать, но мне важно это знать.

– Постараюсь сделать все возможное.

– Ира рассказывала мне о вашем отце, – начинает она, заправив прядь волос за ухо. – Что он изменял твоей матери, и поэтому Ира появилась, собственно. Что значит измена для тебя? Ты можешь пойти на такой шаг? Только честно!

– Я против измен, – уверенно высказываюсь. – Считаю, что это предательство самого себя в первую очередь, – и решаюсь продолжить дальше, чтобы более полно ответить на ее вопрос. – Я не оправдываю измены отца, ведь даже после всех этих интрижек он остался с моей матерью. Такой измены я не понимаю, ее смысла и цели, – опускаюсь на кровать. – Я еще как-то могу понять измену, когда, будучи с кем-то в отношениях, человек влюбляется в другого. И, расторгнув предыдущие отношения, вступает в новые. Тогда это имеет какую-то логику. Мы не виноваты в том, что можем влюбиться в одного человека, будучи парой совершенного другого. Как говорится, сердцу не прикажешь, – заканчиваю и напоминаю ей о том, как начались наши отношения. – Помнишь ведь, что я ухаживал за тобой, но не целовал и не тянул в постель, пока ты не рассталась со своим парнем.

– Да, помню, – кивает она, вспоминая с улыбкой. – Ты не позволил мне чувствовать себя гадкой перед собой. Но я очень злилась на тебя каждый раз, когда ты дразнил, но обламывал. Мечтала тебя ночью во сне подушкой убить. Но сейчас понимаю, что это к лучшему.

– Я не хочу повторить судьбу своего отца, – делюсь с ней тем, что комком в груди стоит. – Хочу к браку прийти осознанно. То есть жениться раз и навсегда и не изменять своей жене. Быть уверенным в себе и своем выборе.

– Ты сделал мне сегодня предложение, – напоминает, указав на коробку с кольцом, которая одиноко стоит на столе.

– Знаю, – поджимаю губы. – И мне казалось, что я совершаю ошибку. Да, я люблю тебя. Я вижу нас в будущем вместе. Но это предложение… оно было…

– Преждевременным? – подсказывает, и я киваю. – Это читалось в твоих глазах. И я повторю, сделай это, когда будешь уверен. Моя жизнь никак не изменится от штампа в паспорте. Только мороки больше с документацией. Это же менять фамилию и кучу всего другого, связанного с этим.

– Прости…

– За что? – смеется она. – У всех свои тараканы. Ты боишься брака, Лея боится людей, Тимур маньяк какой-то, а я чертовски упрямая, и мне кажется, что я со всем могу справиться одна, – произносит она, и ее глаза наполняются слезами. Она продолжает, заплакав в следующую секунду. – Но я не справляюсь, Никит. Из-за моего упрямства я чуть не потеряла дочь. Я столько бегала и искала спасения, а нужно было просто прийти к тебе. Ты решил проблему меньше чем за сутки! Я не понимаю, как можно было оставаться такой упрямой. Но при этом ничего не могу сделать с собой! Вот за что меня можно любить?! Я же только нервы тебе треплю! И дочь нашу чуть не угробила!

– Рада, – притягиваю ее к себе. – Мне нравится твое упрямство. Твоя гордость в некоторых вопросах. Твоя дерзость. И искорка во взгляде, говорящая о том, что ты готова разорвать кого-нибудь на кусочки. Как мне сказала одна моя знакомая, я сам сделал этот выбор, потому что такого хочет моя искалеченная душа…

– Она у тебя явно больная, раз ее ко мне тянет.

– Ага, – вздыхаю.

Но я рад осознавать, что я не один в своей беде.

Тимурка где-то по своей Солнцевой убивается. А может уже она убивается от его характера...

Глава 8

Пару недель спустя…

Рада

Восстановление Жени проходит успешно. Врачи дают хорошие прогнозы и обещают нам нормальную полноценную жизнь. Дают кучу рекомендаций и, наконец, выписывают.

Признаюсь честно – устала! Устала сидеть в четырех стенах. Я не тот человек, чтобы жить без активности. Мне вечно надо куда-то сходить, что-то сделать, кем-то поруководить. А больница для меня – пыточная. Дашка меня иногда подменяла, как и моя мама. Но я рада, что нас, наконец, отпускают домой.

– Только это? – Никита внимательно смотрит на наши с Женей две сумки, не догадываясь, что вчера вечером родители три уже увезли.

– Да, мы много не брали, – дарю ему улыбку.

Он все эти недели шутил, что скоро наша с Женей палата превратится в наш дом, сколько всего я в нее заказываю, а сестра привозит.

Но все это для Жени! Ей скучно, поэтому я брала в интернете всякие игры, в которые мы вместе играли.

Он-то приходил к нам на пару часов, а я с ней была целыми днями. И он не понимает, как сложно с ребенком, которому скучно.

Никита навещал нас почти ежедневно, бывали, правда, дни, когда ему приходилось улетать в Москву, но лишь на день.

Женька в него влюбилась. Стоит ей увидеть его в окне, и малышка уже несется к лифту и ждет, пока он приедет и возьмет ее на руки. Последнего он, правда, долго боялся, но я насильно заставила его взять малышку на руки, и там уже пошло-поехало.

Теперь Никита мучает ее, требуя сказать “папа”, а заразка издевается над ним вечно, говоря ему “кит”.

Запомнила, как я обращалась к нему “Никит”, услышала что-то из подводного мира и закрепила. Но Златогорский не сдается, продолжая настаивать на “папа”.

– Ну, прощай, палата, – со вздохом кидаю и последней выхожу из нее с Женей на руках.

– Ты поедешь со мной? – Никита останавливается у лифта и оглядывается на меня.

– Да, родители отзвонились, что праздничный стол уже накрыли, – бросаю ему равнодушно. – Только нас ждут.

– Нас? – переспрашивает. – Они знают, что я буду с тобой?

– Да, – отвечаю и закусываю губу. – Но я пока никак не обозначала твою роль. Они знают, что ты отец Жени, благодарны тебе за помощь ей, но пока без ролей.

– А ты для себя что-то обозначила?

– Мы же договорились, что пока не торопимся, – напоминаю ему. – Никит, эти пара недель были сложными. Да, мы общались, но у каждого были свои заботы. У тебя работа, у меня ребенок. Мы даже толком не говорили об отношениях, а просто жили.

– А дальше как? Ты переедешь в Москву? Вернешься домой?

– Я не знаю, – честно признаюсь ему. – Я привыкла уже к Питеру. У меня здесь бизнес. У меня здесь сестра. Я не могу их бросить.

– Рада, весь мой бизнес в Москве. У меня не один он. Мне будет сложнее бросить и все в Питер перенести, – озвучивает он то, что я и без него знала. – Ты же можешь оставить все на Дашу. Я не смогу разрываться на два города. Одно дело, когда вы здесь в больнице, но… но так долго продолжаться не может. У меня огромный дом. Вам хватит места. Я хочу быть с тобой и дочерью!

– Я понимаю это, – вздыхаю. – Думаю об этом последние несколько дней. Но я не могу бросить сестру. Пойми, мы всю жизнь с ней вместе. Она без меня не справится. Я ей нужна, а она нужна мне. Это не бред про двойняшек, Никит. Я чувствую ее! И иногда только я могу ей помочь.

– Ну а что нам делать, Рад?

– Твой бизнес нельзя в Питер перевести? – наивно спрашиваю, хоть он уже и сказал, что нет.

– Мы можем приезжать сюда пару раз в месяц, – предлагает он. – У тебя ведь есть салоны и в Москве.

– Там хорошие руководители. Я не переживаю. А здесь Даша одна! Да и не могу я ее оставить.

– Ладно, – сдается он, но явно недоволен результатом. – Я еще три дня в Питере. Что-нибудь решим. Пока просто поедем к твоим родным.

– Только без вольностей, Никит, – прошу его и захожу в лифт. Женя незаметно уснула на моем плече.

– Я соскучился, – он входит следом и дотрагивается до моей руки. – Хочу вечером тебя пригласить на свидание.

– Но мои родители тогда все поймут…

– И что с того?

– Ну, просто… понимаешь… – тяну, не зная, как ему сказать. – Просто я маме кричала с пеной у рта, что к тебе не вернусь и клялась всем. Она смеяться с меня будет! Долго и упорно!

– Я куплю тебе потом платочки, чтобы ты вытирала слезы от обиды, – обещает он с улыбкой, которой только бесит больше. – Ну и буду готов выслушать все твои проклятия в мою сторону. И слова не скажу в ответ.

– Последнее довольно заманчиво, – позволяю себе пококетничать. – Хочу в театр. Давно не была.

– Вот что мне в тебе нравится, – хмыкает он. – Ты не заставляешь ломать голову над тем, куда тебя сводить.

– И платочки не забудь, – напоминаю ему.

***

– Мам, пап, они приехали, – кричит Даша, впустив нас в дом. Кидается обнимать, в особенности Женьку, которая просто души не чает в своей тете.

Еще бы! Дашка у нас та тетя, которая купит племяннице все, что можно и нельзя, и даст вместо обеда килограмм зефира.

– Рада, – отец выходит первым из гостиной, чтобы поприветствовать меня. Улыбается, но стоит увидеть Златогорского, тут же меняется в лице. – И ты…

– Здравствуйте, Александр Артемович.

– Ясно, – поджимает губы и берет Женю на руки. Подозрительно глядя на нас, вместе с любимой внучкой покидает коридор.

– Почему он на меня злится? – недоуменно спрашивает Никита меня и Дашу. – Я разве в чем-то виноват? Я разве отвечаю за Тимура?

– Твой друг похитил его племянницу и навлек на себя гнев его брата. По крови нелюбовь к тебе передалась, – пожимаю плечами, издеваясь над ним уже больше недели.

– Мда, – рычит Златогорский. – Творит Лапин, а отвечаю за его грехи я! Ну почему так?

– Ты не помог их найти, – продолжаю, с трудом сдерживая улыбку.

– Да не знал я, где они! – восклицает Никита и нервно стягивает с себя обувь. – И Тимур не хотел мне говорить. Вы же сами слышали! Я при вас на громкой связи звонил!

– Ты друг предателя, – дразню его с хохотом.

– Тогда его внучка – дочь друга предателя! – недовольно произносит. – Чего он ее тискает?!

– Потому что она, в отличие от тебя, нашу семью не обижает! – ворчливо кричит папа. – Не предает ее ради друзей!

– Да я тоже не обижал! – отвечает ему Златогорский. – Я вообще-то вашу внучку спас! Можно мне амнистию?

– Нет! – уверенно бросает отец, когда дверь за нашими спинами открывается, и дядя Рома с женой появляются на пороге.

Они тоже приглашены на наш небольшой семейный праздник.

– Никита, – Роман сразу протягивает ему руку для рукопожатия и тот в недоумении ее пожимает.

– Эмм... – с вопросом во взгляде обращается ко мне. – Но…

– Забудь, Никит, – хлопает моя мама его по плечу, выйдя встретить нас и дядю Рому с Лейлой. – У моего мужа старый компьютер в голове. Еще не прогрузилась информация о том, что ты прощен.

– За что прощен? – спрашивает дядя Рома, совсем не понимая происходящего.

– Саша злится на Никиту, что он не выдал Тимура, когда тот Лею украл.

– Так он же не знал, где они находятся, – логично заключает дядя Рома. – Я лично слышал, как Никита пытался выяснить и нам помочь. Но и Лапин не дурак, чтобы себя выдать. Я и не злился на Никиту.

– Информация в голове Саши еще не прогрузилась, – шепчет мама и подмигивает Никите. – Пойдемте к столу. И ты, Никита, проходи. Даже не обращай внимания на моего мужа. Сейчас информация обновится, и все будет хорошо!

Мы с сестрой хохочем над всей ситуацией. Папа у нас порой и правда тормозит. Мы уже привыкли в семье, но вот реакция новеньких нас всегда забавляет.

Это ведь столько причин поиздеваться над человеком.

– Рада, – Никита берет меня за руку и просит задержаться в коридоре. Дожидаемся, пока все уйдут, и Златогорский тихо обращается ко мне. – Я так не могу. Может, предложение я тебе пока не готов сделать, но вот роль твоего мужчины готов принять. Я именно так и представлюсь твоему отцу.

– Он тебя пугает?

– Удивительно, но да, – кивает головой и вздыхает. – Он смотрит на меня так… так, словно я мелкий чихуахуа, а он питбуль, который сейчас разорвет меня. Никогда такого не чувствовал ни перед кем.

– Сложно, наверное, быть чихуахуа, когда твоя девушка дочь питбуля, – бросаю с хохотом, не упустив возможности подшутить.

– Ой, зараза!..

– Сам выбрал, – восклицаю и кланяюсь ему. – Сам виноват, – подмигиваю и, повиливая бедрами, иду в сторону гостиной.

Семейный обед проходит спокойно, не считая папиных косых взглядов в сторону Никиты. Но ближе к концу отец понимает, что на Никиту, кроме него, никто не злится, и присоединяется к нашей команде. Даже руку на прощание Златогорскому жмет.

Думаю, не стоит рассказывать, сколько хохота было от всех присутствующих в этот момент.

Напряженный Никита и острожный папа. Картина не для серьезных и слабонервных людей.

Договариваюсь с мамой, что вечером я иду на свидание и прошу ее остаться с Женей. Она довольно быстро соглашается, но просит пока папе ни о чем не говорить.

Помню, когда мы только начали с Никитой встречаться в первый раз, папа был недоволен. Злился, что отправил меня для моей безопасности к мужчине, а тот воспользовался положением и его дочь закадрил.

Долго он на Никиту злился и безумно радовался, когда мы расстались. И лишь через несколько месяцев, когда живот стал виден, он впал в шок, поняв, что станет дедушкой и кто отец.

О Никите от него в тот месяц столько матов услышала, что, думаю, знай он – уши бы завяли.

Отправляем папу за молоком, и я в этот промежуток времени выскакиваю из дома прямиком в машину к Никите.

– Я говорил, что тебе идут платья? – хмыкает он, протянув корзинку с букетом. – Эти дольше не завянут, пока мы будем в театре. Так флористка сказала.

– Спасибо, – благодарю его, глядя на цветы. – А насчет платья, – поднимаю взгляд на Никиту. – После того, как больше месяца ты видел меня в одних лишь футболках и лосинах, мне все идет.

– Ну, лосины тоже нормально смотрелись, – не упускает он возможности сказать о своих мыслях. – Они так подчеркивали твои формы. Особенно когда стояла задом ко мне и…

– А ты только на это и смотрел! – восклицаю я, якобы обижаясь, но иного я от Никиты не ожидала. Он может быть спасающим всех рыцарем, но от своего главного инстинкта не отступает.

– Ну… на дочь и на них, – отвечает, не сдерживая своей улыбки. – А на что еще? Я смотрел на то, что мне нравится и что люблю. А твои формы, я всегда любил. И это не секрет.

– Балбес!

– К тому же, напомню, ты мне как-то подарила возможность на них смотреть, – напоминает он.

– Все забыть не можешь?

– Не могу, – бросает.

Остаток пути едем в разговорах о Жене и ее лечении. Может быть, мы и на свидании, но мы родители больного ребенка.

Окончательно помогло лечение или нет, можно будет судить лишь через год.

И ее здоровье для нас обоих важнее всего.

Никита выходит первым и, подав руку, помогает мне. Держа меня за руку, входит в здание театра. Внутри оживленно и красиво. Но как-то… слишком много людей. Даже слегка некомфортно.

– А на какой мы спектакль? – спрашиваю Никиту.

– Ну… там что-то про принцессу и королеву злую. Я точно не знаю, – дарит мне широкую улыбку. – Лапин посоветовал. Сказал, что его бабушке очень понравился, пока она была здесь. Они с мужем ходили, и оба в восторге остались.

– Л-ладно, – сдаюсь и оглядываюсь по сторонам.

Взгляд привлекает женщина в другом конце зала. Ее телефон направлен на нас, и, судя по всему, она нас снимает.

Беру Никиту за руку и увожу в сторону, недовольно поджав губы.

– Что случилось? – спрашивает он меня.

– Там женщина нас снимала, – раздраженно бросаю.

– Где?

– Там, – указываю ему подбородком, но ее больше нет. – Там была. Не вижу ее больше, – честно признаюсь.

Внешность у нее еще странная. На вид ей лет пятьдесят, может, больше. Но при этом лицо, как у злодейки какой-то. Сложно объяснить, что это значит. Противное и злое во всем. В чертах лица, в движениях, во взгляде.

– Ладно, – просит он меня с подбадривающей улыбкой. – Не переживай. Статью, если что, перекупим.

– А зачем снимать? – недоумеваю я. – Может, ты просто в театр пришел с подругой? Почему папарацци такие противные?

– Цена успеха, – вздыхает. – Я не люблю этого. Честно. Хотя за мной и охотятся, но это ужасно. Ничего спокойно сделать нельзя.

– Раньше такого не было, – поджимаю губы.

– Было! – восклицает он. – Просто ты не замечала. Да и в Москве система безопасности работает лучше, – оглядывается и рассказывает историю. – Меня как-то сняли в тот момент, когда я отравился и меня выворачивало. Зачем снимать и делать из этого статью, я вообще не понимаю. Я что, не человек и не могу отравиться?

– Ладно, – сдаюсь, но как-то все это странно, и мне не по душе.

И эта женщина… Совсем из головы не выходит!

Что-то с ней не так!

И не зря переживала, ведь стоило нам выйти из театра, как на нас почти сразу накинулись журналисты, что смутило даже Никиту, который сказал, что привык к такому.

Они задавали столько вопросов, что мы с Никитой толком ни одного целого не услышали. Один перекрикивал другого, стремясь узнать ответ именно на свой вопрос.

Схватив меня за руку, Златогорский затащил меня обратно в театр. Заведя в безопасное место, в один из углов, стал звонить своим людям.

– Не переживай, – ободряюще обнимает меня за плечи, заглядывая в мои испуганные глаза. – Я уже вызвал охрану. Они приедут и заберут нас.

– Почему они так? – не его, а скорее журналистов, спрашиваю, не понимая такого поведения.

Это ведь ужасно! Они словно пчёлы на мед слетелись.

Я прекрасно понимаю, что это их работа, но это бесчеловечно и некультурно!

Да это неуважение к другим людям, в конце концов.

– Не знаю, – разводит он руками. – Обычно они не такие агрессивные. И я могу спокойно передвигаться сам без охраны. Но сейчас… не знаю, что на них нашло.

– Ужасно, – качаю головой и отвожу взгляд. И на глаза вновь попадается та самая женщина, которая нас снимала. – Никита, вон она! – указываю ему на нее, и он оборачивается в ее сторону.

– Сейчас разберусь, – кидает и уходит к ней.

Но и до середины не доходит, когда она сама идет к нему и плескает в него чем-то из своего стакана.

Испуганно вскрикиваю и инстинктивно кидаюсь к Никите. Страх за него перекрывает все остальные чувства.

– Так тебе и надо, урод! – кричит женщина и убегает к выходу из театра.

Кинулась бы за ней, но Никита сейчас важнее. Подлетаю к Златогорскому, как и кто-то из театрального персонала.

– Ты в порядке? – испуганно спрашиваю и оглядываю его.

Не дай бог, с ним что-то! Найду тогда гадину и придушу! И плевать мне на то, что она старше и я уважаю людей пожилого возраста.

– Да. Кажется, кофе теплый просто, – недовольно тянет он и опускает взгляд на свою белоснежную рубашку. – Кофе… черный… Черт!

– Ну хоть не кислота, – фыркаю и немного успокаиваюсь. От чая ничего серьезнее ожога не будет. – Что это было вообще? Ты ее знаешь?

– Нет, – качает он головой. – Никогда в жизни не видел.

– Странно.

Кто-то протягивает ему сухие платочки, и мы уходим в туалет, где Никита умывается и приводит себя в порядок. Я всячески пытаюсь ему помочь, но на глаза так и наворачиваются слезы.

Да, все хорошо, но я так испугалась за Никиту, что реветь хочу.

– Я попрошу видео с камер. Мои люди посмотрят и узнают, кто она, – говорит Никита, пытаясь спасти рубашку. – Даже непонятно, за что получил.

– Ага, – соглашаюсь с ним и, перехватив салфетку, пытаюсь помочь. – Может, не в ресторан? – спрашиваю его. – Твоя рубашка испорчена.

– Предлагаю поехать ко мне в отель и заказать чего-нибудь, – поднимает на меня совершенно спокойный взгляд, но я вижу этих бесенят в его глазах, которых он пытается скрыть.

– Никит, не переворачивай ситуацию в свою пользу.

– Жаль, – вздыхает он, но бесенята все равно не исчезают. Надеется. – Но ничего такого я и не планировал. Просто мы сейчас нигде посидеть не сможем. Журналисты. А у Лапина безопасно в отеле. Можем у него в ресторанчике посидеть, но меню там не такое, как в том ресторане, куда мы планировали пойти.

– Давай так, – соглашаюсь с ним. Мне совершенно плевать, где есть. – Но можно даже в номер заказать. Как-то отвыкла я от такого большого скопления людей, – признаюсь ему, поджав губы. – Хочу уединения.

– Как скажешь, – равнодушно бросает, пока бесенята там переходят в более активный пляс.

Решаю забить на это. По мере возникновения проблемы решать будем. Больше меня сейчас другое волнует.

И, видимо, не меня одну.

– Как думаешь, почему она это сделала? – спрашивает он меня. – Мог бы предположить, что это моя бывшая, но она старовата для этого. Может, мать какой-нибудь девчонки? Но дожидаться, пока я приеду в Питер… Бред! Да и девчонок в этом городе я не заводил.

– Не знаю, Никит, – пожимаю плечами. – Но я очень испугалась за тебя. У нее такой взгляд безумный был.

– Ну, знаешь, не безумнее, чем твой, – не упускает возможности подшутить.

– Златогорский, ты неисправим!

– Я любя, – подмигивает мне. – Поедем в отель. Ребята уже подъехали. Выведут нас через черный выход и в другую машину пересадят.

– А твоя?

– Отгонят, когда шумиха уляжется, – говорит и поднимает на меня подозрительный взгляд. – Твой отец не мог этого подстроить, чтобы наказать меня за что-нибудь?

– Нет! – восклицаю. – Он бы сделал тебе такое, но пока я рядом – никогда.

– Ясно, – вздыхает он. – Надо как-то наладить с ним отношения. Я же не смогу всегда тебя с собой для страховки от мести твоего отца водить…