Текст книги "Кто убийца?"

Автор книги: Анна Кэтрин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Так в чем же дело? Говорите.

– Одна дверь была полуотворена.

– Чьей комнаты?

– Мисс Элеоноры Левенворт, – молодой человек понизил голос до едва слышного шепота. – Если бы не произошло это ужасное несчастье, я даже не вспомнил бы о подобном ничтожном обстоятельстве.

– Вы заперли за собой дверь, когда вошли в свою комнату?

– Само собой разумеется.

– Когда вы легли спать?

– Тотчас же.

– Быть может, вы слышали что-либо, перед тем как заснули?

Он опять немного смутился, потом решительно заявил:

– Ровно ничего.

– Вы не слышали шагов в коридоре?

– Может быть.

– Но можете ли вы сказать наверняка, что слышали шаги?

– Утверждать этого я не могу.

– Но по крайней мере вам так показалось?

– Да, теперь я припоминаю… Я уже начал засыпать, когда мне показалось, что в коридоре слышны шуршание платья и шаги, но это не произвело на меня никакого впечатления, и вскоре я уже спал.

– Больше ничего?

– Чуть позже я вдруг проснулся, будто испугавшись чего-то, но что это было, я не в состоянии сказать. Помню только, что сел в постели и огляделся кругом. Но поскольку ничего не увидел и не услышал, то снова лег и проснулся лишь сегодня утром.

В остальном Харвелл подтвердил во всех подробностях показания дворецкого. Коронер спросил его, не заметил ли тот чего-нибудь особенного на столе покойного, после того как тело было перенесено в спальню.

– На нем было все как обычно, только необходимое, – ответил он, – книги, бумага, перо, бутылка и бокал, из которого накануне пил мистер Левенворт.

– А кроме этого – ничего?

– Кажется, ничего.

– Относительно бокала вы, кажется, говорили, – вмешался один из присяжных, – что он оставался в том же положении, как ваш патрон поставил его при вас накануне вечером?

– Да, совершенно в том же.

– Но ведь он всегда выпивал целый бокал?

– Да.

– Значит, сразу же после вашего ухода ему кто-то помешал его допить?

Молодой человек вздрогнул и побледнел, будто ему пришла в голову какая-то ужасная мысль.

– Это еще ничего не значит, – сказал он, с трудом произнося слова, – мистер Левенворт мог… – Он не докончил фразы и замолчал.

– Продолжайте, мистер Харвелл. Договаривайте то, что хотели сказать, – попросил коронер.

– Мне больше нечего вам сообщить, – ответил секретарь, пытаясь справиться с волнением.

Присутствующие обменялись многозначительными взглядами: всем казалось, что именно в молчании секретаря в данную минуту скрывается ключ к разгадке ужасной тайны. Но коронер, по-видимому, не обратил на это никакого внимания и продолжал допрос:

– Не знаете ли вы, находился ли на своем месте ключ от двери в библиотеку, когда вы выходили оттуда вечером?

– Я не обратил на это внимания.

– Но вы предполагаете, что он находился там?

– Да, это вероятнее всего.

– Во всяком случае сегодня поутру дверь была обнаружена запертой и ключ из скважины исчез?

– Да, совершенно верно.

– Значит, тот, кто совершил убийство, запер дверь и ключ унес с собой?

– Да, похоже на то.

Коронер пристально взглянул на свидетеля; в это время поднялся с места маленький присяжный:

– Нам говорили, что, когда дверь наутро была взломана, обе племянницы вашего патрона последовали за вами в библиотеку; так ли это было?

– Только одна из них пошла с нами – мисс Элеонора.

– Она и есть, кажется, предполагаемая наследница покойного?

– Нет, наследница – мисс Мэри.

– Я тоже хотел бы задать вопрос мистеру Харвеллу, – проговорил один из присяжных, который до сих пор молчал. – Нам очень подробно описали, как и в каком положении был найден убитый, но ведь ни одно преступление не совершается без определенной цели. Может быть, вы, господин секретарь, знаете, был ли у покойного какой-нибудь тайный враг?

– Этого я не могу вам сказать.

– Он со всеми в доме был в хороших отношениях?

– Не могу сказать с уверенностью, – нерешительно проговорил свидетель. – Весьма вероятно, что бывали недоразумения.

– Между кем?

В комнате воцарилась мертвая тишина; наконец секретарь произнес:

– Между моим патроном и одной из его племянниц.

– Какой именно?

– Мисс Элеонорой.

– Можете ли вы сказать, на какой почве они происходили?

– Нет, не могу.

– Вы ведь вскрывали письма мистера Левенворта?

– Да.

– Не было ли в письмах, полученных за последнее время, каких-нибудь фраз, которые могли бы пролить свет на это темное дело?

На этот вопрос секретарь, казалось, положительно не хотел или не мог ответить: он молчал, замерев, будто окаменел.

– Мистер Харвелл, – обратился к нему коронер, – разве вы не слышали вопроса присяжного?

– Да, конечно, я обдумываю его… Насколько я помню, ни в одном из писем не было ни малейшего намека на то, что произошло здесь вчера вечером.

По-видимому, секретарь лгал: я видел, как пальцы его левой руки судорожно шевелились, потом она вдруг сжалась в кулак, как будто он мгновенно принял какое-то решение.

– Весьма возможно, что вы правы, – заметил коронер, – во всяком случае вся корреспонденция покойного будет еще раз тщательно изучена.

– Это уж как водится, – совершенно спокойно ответил Харвелл.

На этом допрос Харвелла в первый день следствия и закончился. Когда он вернулся на свое место, я сделал из его показаний четыре вывода: Харвелл, по одному ему известной причине, подозревал кого-то, но даже себе не хотел признаться в своих подозрениях; в дело была замешана женщина, как это становилось очевидным из замечания по поводу шороха платья в коридоре; незадолго до убийства хозяин дома получил какое-то письмо, имевшее отношение к этому убийству, и, наконец, каждый раз, когда секретарю приходилось упоминать об Элеоноре Левенворт, голос его заметно дрожал.

Глава IV
Клятва

Теперь наступила очередь кухарки – видной, полной женщины с добродушным красным лицом. Когда она торопливо выступила вперед, на лице ее был написан такой страх, смешанный с любопытством, что присутствующие не могли удержаться от улыбок.

– Ваше имя? – приступил к допросу следователь.

– Кэтрин Мэлон.

– Как давно вы служите в этом доме, Кэтрин?

– Вот уже почти год как я поступила сюда по рекомендации мистера Уилсона, и…

– Почему вы ушли от Уилсонов?

– Они вернулись в Ирландию, и потому…

– Итак, вы прожили в доме покойного не более года?

– Да.

– И, по-видимому, довольны своим местом? Мистер Левенворт хорошо обходился с вами?

– Никогда в жизни я не видела лучшего господина, чем он. И надо же было случиться тому, что какой-то проклятый негодяй убил его. Хозяин был таким добрым и сердечным, я часто говорила Джен… – Кухарка вдруг испуганно умолкла и оглянулась на других слуг, будто сказала большую глупость.

Коронер заметил это и спросил:

– Джен? Кто такая Джен?

Пухлые пальцы женщины судорожно зашевелились, потом, сделав над собой усилие, чтобы успокоиться, она произнесла:

– Джен – это горничная.

– Но я не обнаружил среди прислуги такой горничной; вы ведь не упоминали ни о какой Джен, Томас, – заметил следователь, обращаясь к дворецкому.

Тот бросил укоризненный взгляд на кухарку и промолвил:

– Я не упоминал о ней, так как вы интересовались только теми, кто находился в доме в ночь убийства.

– Ах вот как! – с иронией воскликнул коронер, затем снова повернулся к кухарке, испуганно оглядывавшейся по сторонам, и спросил: – Где же теперь Джен?

– Ее здесь нет.

– С каких пор?

Кухарка тяжело вздохнула:

– Со вчерашней ночи.

– В котором часу она вышла из дома?

– Право, не знаю, уверяю вас, я ничего не знаю.

– Ей отказали от места?

– Нет, кажется, ее вещи еще тут.

– Значит, вещи тут… В котором часу вы заметили ее отсутствие и стали искать?

– Я вовсе ее не искала, вчера она была здесь, сегодня ее нет. Я и подумала, что девушка ушла куда-нибудь.

– Вот оно что, – промолвил многозначительно коронер, в то время как все присутствующие слушали пояснения кухарки с напряженным вниманием. – А где обыкновенно спала горничная?

Кухарка, в смущении теребившая краешек своего передника, ответила нерешительно:

– Мы все спим наверху.

– Все в одной комнате?

– Да, – ответила она так же нерешительно.

– Джен вчера вечером вместе с вами поднялась наверх?

– Понятное дело, да.

– В котором часу?

– Мы все пошли спать в десять; я слышала, как пробили часы.

– Не заметили ли вы в ее поведении чего-нибудь особенного?

– У нее болели зубы.

– Вот как! Болели зубы… Расскажите мне все, что знаете.

– Но ведь она ни в чем не виновата! – воскликнула добрая женщина, залившись слезами. – Поверьте мне, Джен – хорошая девушка, а уж какая честная – на удивление! Я готова побожиться, что она даже не думала приближаться к дверям той комнаты, где убили нашего господина: она спустилась только для того, чтобы попросить у мисс Элеоноры капель от зубной боли.

– Хорошо, успокойтесь, – произнес коронер, – я и не думаю обвинять Джен. Я только спросил, чем она занималась после того, как ушла вместе с вами наверх. Вы говорите, что потом она спустилась за каплями; когда это было?

– Право, я ничего не могу сказать об этом, но Молли говорит…

– Что Молли говорит, нас пока не касается. Вы не видели, как Джен пошла вниз?

– Нет.

– А как вернулась?

– Тоже нет.

– И сегодня утром ее не видели?

– Как же я могла ее увидеть, когда Джен нет в доме?

– Но вчера вечером вы заметили, что у нее болели зубы?

– Да.

– Хорошо. Теперь расскажите, как и когда вы узнали о смерти мистера Левенворта.

Ответы кухарки на все вопросы были так многословны и содержали так мало нового, что коронер уже собирался прекратить допрос, как вдруг один из присяжных вспомнил, что она говорила, будто видела мисс Элеонору выходившей из библиотеки спустя несколько минут после того, как оттуда вынесли ее дядю. Он спросил кухарку, не заметила ли она, держала в эту минуту мисс Элеонора что-нибудь в руках или нет.

– Право, не помню, – проговорила та, – мне кажется, впрочем, что в руках у нее был лист бумаги… да, конечно, теперь я это точно вспомнила: она сунула его себе в карман.

Следующей после кухарки свидетельницей была Молли, горничная. Молли О’Фланаган была краснощекой, черноволосой девушкой лет восемнадцати, которая при обычных обстоятельствах не затруднилась бы ответить на любой вопрос, но в данную минуту, представ перед коронером, имела совершенно жалкий вид. Побледневшая от волнения и испуга, при первом же обращении к ней горничная в смущении опустила голову на грудь.

Насколько она знала, Джен, по происхождению ирландка, была девушкой малообразованной и исполняла при барышнях Левенворт обязанности камеристки и швеи. Она поступила к ним на службу несколько раньше Молли и, хотя была крайне неразговорчива, особенно относительно своего прошлого, сумела заслужить расположение всех без исключения обитателей дома. Но, в общем, она была «меланхолична и мечтательна, как барышня», заявила Молли.

Поскольку девушки в ее положении вообще-то не отличаются подобного рода особенностями, коронер попытался добиться от Молли более вразумительных подробностей на этот счет. Но та уверяла, что больше ничего не знает, кроме разве того, что Джен часто вставала по ночам и устраивалась у открытого окна. Что касается событий прошлой ночи, она только может сказать, что Джен, которая уже дня два ходила с распухшей щекой, встала в тот вечер с постели от невыносимой боли и оделась, затем зажгла свечку и объявила, что идет к мисс Элеоноре за каплями.

– Почему именно к мисс Элеоноре? – спросил один из присяжных.

– Потому что она всегда раздавала лекарства всем в доме.

В ответ на остальные вопросы Молли заявила, что больше ничего не знает, Джен в спальню не вернулась и на следующее утро в доме ее не оказалось.

– Свечка, которую она взяла с собой, была в подсвечнике?

– Нет.

– Но зачем же она брала с собой свечу? Разве в коридорах не горит газ?

– Горит, конечно, но мы гасим его, когда ложимся спать, а Джен боится темноты.

– Значит, свеча, которую она взяла, должна находиться где-нибудь в доме; разве ее никто не обнаружил?

– Право, не знаю.

– Не та ли это свеча? – раздался вдруг голос за моей спиной.

Это был Грайс, державший в руке полуобгоревшую парафиновую свечу.

– Та самая, но, господи боже, откуда вы взяли этот огарок?

– Я нашел его в траве, на полпути от кухни к улице, – ответил сыщик.

Все присутствующие заволновались. Наконец-то был обнаружен хоть какой-то след, который мог привести к раскрытию ужасной тайны. Черный ход сделался объектом всеобщего внимания. Джен, очевидно, прошла именно через эту дверь, чтобы попасть на улицу. Но? когда повторно допросили Томаса, он снова подтвердил, что не только эта дверь, но и все окна на нижнем этаже были заперты в шесть часов утра, когда он встал. Ясно, что кто-то должен был запереть дверь за Джен, после того как она покинула дом. Но кто же это? – вот вопрос, который возбуждал у всех жгучий интерес.

Глава V
Показания специалиста

В эту минуту раздался резкий звонок в передней, и все взгляды невольно устремились на дверь. В комнату вошел полицейский, которого незадолго до этого послал куда-то коронер, а вслед за ним молодой человек весьма благообразной наружности, оказавшийся доверенным представителем оружейного магазина «Бон и К ^о». Нимало не смущаясь от устремленных на него со всех сторон взоров, он прямо проследовал к коронеру, поклонился ему с достоинством и громко произнес:

– Вы посылали за мной?

– Да, я попрошу вас внимательно исследовать вот эту пулю. Ведь вы, вероятно, в совершенстве разбираетесь во всем, что имеет отношение к вашей специальности?

Молодой человек вместо ответа только кивнул, взял пулю и внимательно осмотрел ее.

– Можете ли вы нам сказать, из какого револьвера был произведен выстрел этой пулей? – спросил его коронер.

– Это пуля тридцатого калибра, – сказал молодой человек, возвращая ее коронеру, – такие продают вместе с револьверами небольшого калибра фабрики «Смит и Вессон».

– Маленький револьвер! – воскликнул дворецкий. – Но ведь у нашего господина в столе хранится маленький револьвер, я часто видел его! Все мы хорошо о нем знаем!

Присутствующие вновь заволновались, особенно прислуга.

– Да, совершенно верно, я сама его видела, когда однажды наш господин собственноручно его чистил, – сказала кухарка уверенно.

– Мистер Левенворт хранил его в столе?

– Да, в небольшом столике около кровати.

Тотчас одного из полицейских отправили осмотреть столик в спальне покойного. Спустя несколько минут он вернулся с маленьким револьвером в руках, который отдал коронеру. Все поднялись, чтобы посмотреть на оружие, но коронер передал его эксперту и спросил, действительно ли пистолет произведен в названной только что фирме.

– Да, конечно, это «Смит и Вессон», – подтвердил тот без малейшего колебания, – вы сами можете в этом убедиться.

– Где вы обнаружили револьвер? – спросил коронер у полицейского.

– В верхнем ящике ночного столика в изголовье постели мистера Левенворта. Револьвер лежал в бархатном футляре вместе с пачкой патронов, несколько образчиков которых я принес.

– Ящик был заперт?

– Да, но ключ находился там же.

Все слушали с напряженным вниманием. Кто-то спросил:

– Револьвер заряжен?

Коронер нахмурился и произнес с достоинством:

– Я и сам собирался задать этот вопрос, но прежде должен попросить всех успокоиться.

Тотчас в комнате воцарилась полная тишина – все сгорали от нетерпения узнать ответ.

– Ну, что скажете? – обратился коронер к представителю оружейного магазина.

Тот откинул барабан револьвера и заявил:

– Револьвер семизарядный, все пули в наличии.

Шепот разочарования пронесся по комнате.

– Но, – вдруг заявил молодой человек, продолжая рассматривать револьвер, – не все пули были помещены в гнезда в одно и то же время – одну вложили позже других.

– Из чего вы это заключили?

– Из чего заключил? – переспросил эксперт. – Внимательнее осмотрите револьвер: загляните сначала в дуло, – оно чистое и блестит, и вы не найдете ни малейшего указания на то, что из револьвера недавно был произведен выстрел, поскольку, очевидно, его после этого вычистили. Но, если вы пристально рассмотрите барабан револьвера, что вы там увидите?

– Около одного из стволов заметно темное грязное пятно.

– Вот это пятно и является доказательством того, что был сделан выстрел: пуля всегда оставляет подобное пятно после продвижения по стволу. Тот, кто стрелял из револьвера, знал об этом и вычистил дуло, но забыл вычистить барабан.

Среди присутствующих поднялся громкий ропот, послышались возгласы удивления и ужаса. Когда все снова успокоились, коронер приступил к допросу полицейского, чтобы выяснить, насколько далеко отстоит ночной столик от письменного стола в библиотеке.

– Для того чтобы от ночного столика перейти к письменному столу, надо, во-первых, пересечь всю спальню из угла в угол, затем преодолеть коридор, отделяющий спальню от библиотеки, и…

– Подождите минуту. Как расположен этот столик относительно двери, ведущей из спальни в переднюю?

– Если из той двери зайти в спальню и пройти вдоль кровати до столика, находящегося у ее изголовья, то можно взять револьвер и затем опять вернуться назад к передней так, что человек, сидящий в библиотеке, этого не заметит.

– Боже мой! – воскликнула кухарка в ужасе. – Джен не способна на такое!

Грайс подошел к ней, положил руку на плечо и заставил сесть на стул.

– Прошу меня извинить, – произнесла кухарка, обращаясь к присутствующим, – но, право же, Джен не могла этого сделать, я уверена в этом!..

Когда представитель оружейного магазина ушел, наступил минутный перерыв, которым все воспользовались, чтобы немного размяться; затем опять начался допрос Харвелла.

– Мистер Харвелл, – начал коронер, – скажите, пожалуйста, знали ли вы что-нибудь об этом револьвере, которым, оказывается, владел покойный?

– Разумеется.

– Значит, о нем в доме знали все?

– Похоже, что так.

– Как же вы можете это объяснить? Разве покойный имел привычку оставлять револьвер на столе, так что его могли увидеть все?

– У меня нет на этот счет никаких предположений, могу рассказать только, как сам узнал о его существовании.

– Пожалуйста.

– Мы как-то заговорили об оружии. Я кое-что смыслю в этом деле и всегда ношу с собой карманный револьвер; когда я продемонстрировал его своему патрону, тот встал, достал свой револьвер из ящика и показал его мне.

– Когда это произошло?

– Несколько месяцев назад.

– Значит, револьвер находился у него давно?

– Да.

– Это был единственный раз, когда вы видели оружие?

– Нет, – ответил секретарь нерешительно, – я видел его еще раз…

– Когда же?

– Недели три назад.

– При каких обстоятельствах?

Секретарь опустил голову, и на лице его появилось какое-то странное выражение; он крепко стиснул руки, глядя на коронера умоляющим взглядом.

– Господа, – сказал он после некоторого колебания, – разрешите мне не отвечать на этот вопрос.

– Это невозможно, – возразил коронер.

Харвелл побледнел еще больше.

– Я буду вынужден назвать здесь имя одной дамы, – сказал он, запинаясь.

– Мы ждем.

Молодой человек решительно выпрямился и произнес громко:

– Я говорю о мисс Элеоноре Левенворт.

При этих словах все невольно вздрогнули, только Грайс совершенно спокойно воспринял заявление секретаря, будто дело вовсе его не касалось.

– Я сознаю, что упоминание имени этой барышни при таких обстоятельствах может быть воспринято как недостаток уважения с моей стороны, – продолжал Харвелл поспешно, – но, поскольку вы настаиваете, мне придется рассказать все, что я знаю. Дело в том, что недели три назад я совершенно нечаянно в неурочный час зашел в библиотеку. Когда я подошел к камину, чтобы взять с него перочинный ножик, который там по рассеянности оставил, то вдруг услышал шорох в соседней комнате. Поскольку я знал, что патрона дома нет, и думал, что обе барышни уехали с ним, то решил войти в комнату, чтобы посмотреть, кто там находится. Я был крайне удивлен, когда вдруг увидел перед собой мисс Элеонору, стоявшую около ночного столика с этим револьвером в руках. Опасаясь навлечь на себя упрек в назойливости, я уже собрался незаметно уйти, как вдруг мисс Элеонора обернулась, увидела меня и позвала. Когда я подошел, она попросила объяснить ей устройство револьвера. Чтобы исполнить ее просьбу, мне пришлось взять револьвер в руки, именно это и был второй и последний раз, когда я держал в руках револьвер мистера Левенворта.

Сказав это, свидетель опустил голову и с видимым волнением ожидал дальнейших вопросов.

– Она просила вас объяснить ей устройство револьвера? Что вы хотите этим сказать?

– Она просила объяснить, как надо его заряжать, целиться и стрелять.

Точно молния, у всех блеснула одна и та же мысль, – присутствующие переглянулись между собой, и даже коронер не мог скрыть впечатления, произведенного на него этим ответом, и с сожалением посмотрел на секретаря, который, казалось, был совершенно подавлен тем, что` ему пришлось рассказать.

– Мистер Харвелл, – произнес он, – вам есть что прибавить к своим показаниям?

Секретарь грустно покачал головой.

– Грайс, – прошептал я, дотрагиваясь до руки сыщика, – если можете, убедите меня в том…

Но он не дал мне докончить, сказав лишь:

– Коронер сейчас пошлет за обеими дамами. Если хотите оказать им услугу и быть им полезным в эту тяжелую минуту, будьте, мой друг, наготове.

Эти слова сразу вернули меня на землю. И о чем я думал до сих пор? Теперь я видел перед собой только двух несчастных девушек, в безмолвном горе склонившихся над трупом человека, который заменил им отца.

Когда коронер объявил, что сейчас начнется допрос обеих племянниц покойного, я смело выступил вперед и объявил, что в качестве ближайшего друга семьи – да простит мне бог эту невинную ложь – прошу позволить отправиться за девушками, которых я и сопровожу сюда. Глаза всех присутствующих устремились на меня, и я испытал смущение как человек, неожиданно возбудивший внимание целого общества.

Но просьба моя была удовлетворена, и минуту спустя я уже находился на лестнице, ведущей на верхний этаж. В ушах моих звучали слова Грайса: «Третий этаж, первая дверь от лестницы; обе барышни уже ждут вас».