Текст книги "Ветер в сердце (СИ)"
Автор книги: Анна Камская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 3
Антон плохо спал всю ночь. То сны нехорошие, то мысли тяжелые. С одной стороны встретиться с княжной очень хотелось. С другой, она – чужая невеста. А если еще пораздумать, так вроде, как и не хочет она замуж за Албашева. Так или иначе, Войковский решил, что одно свидание с Ольгой не должно принести ни в его, ни в ее жизнь ничего плохого. Только не нравилось ему, что девушка не назначила точного времени. Ему все казалось, что она задумала подшутить над ним. Но охота пуще не воли, а тем более, если княжна действительно придет, то совсем не по-мужски это получится – там не появиться. К утру Антон был совершенно точно готов пойти и перестал испытывать перед Албашевым чувство вины, охватившее его в первые минуты.
За завтраком Войковский понял, что разнервничался и совершенно не хочет есть. Не притронувшись к круглой теплой буханке свежего хлеба и не отпив парного молока, принесенного ему прямо в номер молодой деревенской крестьянкой, он быстро собрался и вышел на постоялый двор. Солнце сегодня припекало почти по-летнему. Вязкая земля хлюпала под ногами, и сапоги тотчас испачкались в противной коричневой жиже. Старый облезлый петух сидел на аккуратно сложенных у забора дровах и мерил Антона презрительным взглядом. В сарае замычала обиженная чем-то корова, закудахтали куры. Петух затряс маленькой красной головой, раскрыл крылья, словно потягивался, и спикировал вниз. Прошелся, неуклюже переставляя ногами по грязи, поклевал что-то для приличия, и ушел за дровни. Антон проводил его насмешливым взглядом, и уставился на кривую дорогу, ведущую в поля. Ждать было нестерпимо. Антону хотелось поскорее встретиться с девушкой и, по возможности, побыстрее с ней проститься. Уж очень не хотелось ему увязнуть в чувствах, как в этом чавкающем месиве постоялого двора. Он, не в силах больше ожидать, отправился в ту сторону, где впервые встретился с княжной Полянской.
Конечно, пешим добираться сюда гораздо тяжелее и неудобнее, но зато ухабистая, неровная дорога занимала все внимание Антона, и он мог немного отвлечься. Не думать об Ольге представлялось ему делом трудным и почти невозможным. С момента первой их встречи, она так плотно засела в его голове, что молодой человек, сам того не замечая, все больше и больше заинтересовывался этой неординарной особой. Она вроде и жеманна и кокетлива, как и другие дамы. И не любил Антон этого вовсе. Но было в ней что-то живой и яркое, такое, что в других девушках князь никогда не замечал. И эти ее черные волосы, и темные глаза, словно большие бусины, привлекали невероятно. Сказал бы кто раньше молодому князю, что он когда-нибудь попадется на женскую удочку, он не то что не поверил, еще и поколотил бы фантазера за подобные предсказания.
Антон по-молодецки быстро прошел весь путь до широкого поля и окинул его взглядом. Куда не глянь, темнел вокруг него чернозем. Хорошая плодородная землица. То чем наградила Русь своих поданных в изобилии. При хорошем-то уходе, да при уме, здесь можно собирать такие урожаи, что никакому французу и не снились никогда. Сколько воинов сложило свои головы за эти вот земли. И сколько еще сложит. Войковский был уверен, что всегда иностранцам будет мозолить глаза это раздолье. И Россия, еще не успевшая в полной мере оправиться от войны с французами, задержавшись в своем развитии, явно не была готова к новой защите своих территорий. Однако в высших кругах давно поговаривали о новой намечающейся кампании. И хоть никто не знал ни ее планов, ни дат, все глаза были устремлены в сторону Крыма и турков. Антон, как и любой молодой военный в те времена, уставший от пустой растраты своего наследства, был готов в любое время вступить в ряды действующей армии Российской Империи. И еще от того никогда не желал себе ни встретить кого-то, ни тем более завести семью. Он сердцем своим радел за свою отчизну и хотел, как отцы и деды прославиться на военном поприще и принести победу своей стране, с кем-бы не велась битва.
Антон, долго бродил размышляя и обсуждая сам с собой свои мысли, пока не почувствовал усталость и голод. Было уже далеко послеобеденное время, а Ольга так и не появилась. Войковский сначала испытывал легкое нетерпение, а потом и вовсе разочарование.
– Обманула! – вслух выкинул он и уставился на дубы, тянувшие свои ветви к небу на опушке. Они качали головами и словно жалели его. Внезапно Антон услышал отдаленный выстрел где-то с окраины леса, и взлетела ввысь серым облаком утиная стая. Он смотрел, как кружит она над землей и жалел, что пришел сюда. Раздался еще один громогласный залп и одна из птиц, дернулась в воздухе, замерла на секунду и кубарем полетела вниз рассекая воздух. В этот миг показалось Антону, что затихла природа. Перестал раздаваться из леса стук дятла по стволу, прекратилось воронье карканье, замерли голосистые трели других лесных птиц. Войковский наблюдал за падением селезня и почувствовал себя таким же раненым в самое сердце. И обидно ему было, что он так легко попался на Олину уловку. В один миг перед глазами офицера пронеслось видение. Представил он себе княжну Полянскую, которая сидела у себя в поместье, вспоминала его и смеялась, так звонко, как умела это делать. «Нет! Не могла она так поступить!» – подумалось Антону. «Может просто задержало ее что-то» – уговаривал он себя и, оглядев округу, нашел место по суше. Снял с себя мундир, вывернул его наизнанку, положил на землю и присел в твердой уверенности, что дождется ее.
А Ольге тем временем, было не до мыслей о молодом человеке, который так и просидел до вечера на опушке, а потом вернулся в гостиницу и в расстроенных чувствах упал на кровать лицом в подушку, твердо обещая себе больше никогда не поддаваться женским чарам.
Полянская заболела серьезно. Температура у девушки поднялась нешуточная. Она лежала на подушках, с румяными от жара щеками и слезящимися глазами. Няня поила ее чаем с малиновым вареньем и горькими настойками, которые принес доктор. Только на третий день Ольга стала понемногу приходить в себя и вспомнила о Войковском. Мысль о нем снова заставила ее покраснеть. Алевтина, которая находилась в этот момент рядом, испугалась, что у девушки снова поднялась температура и положила сухую теплую руку ей на лоб.
– Странно, – сказала она вслух. – Вроде не так горяча, как давеча, а щеки красные, яко свеклой намазали. Как вы себя чувствуете-то, барышня?
– Да хорошо все, – отмахнулась Оля от старухи, – мысли только разные в голову лезут.
– Да какие там мысли могут быть в вашей бестолковой-то голове?
– Алевтина! – возмутилась Ольга. Няня уже очень давно жила в их семье и порой позволяла себе отпускать нелицеприятные слова в присутствие молодой княжны. Полянский этого никогда не поощрял, но так уважал старую няню, что редко ей противился. И если в детстве Ольга не обращала внимания на колкости Алевтины, то сейчас их совершенно не принимала, так как считала себя взрослой для таких поучений.
– Не пристало тебе спрашивать у княжны, какие у меня мысли! – отозвалась Оля.
– Как так не пристало? – искренне удивилась Алевтина. – А как же я буду знать, что у вас на уме? Того и глядишь глупость какую сотворите, а мне потом за вас перед батюшкой вашим отчитываться.
– Влюбилась я, кажется, – вдруг решила признаться Ольга и снова покраснела, и опустила черные ресницы.
– Как так влюбилась? – всплеснула руками Алевтина. – И в кого же, прости господи?
– В офицера одного. И даже встречу ему назначила. Но не пришла. Вот не знаю, что он теперь и думает обо мне, – всхлипнула Оля, не поднимая на няню глаз.
Алевтина нахмурилась, присела на краешек кровати рядом с княжной и внимательно на нее посмотрела. Ольга подняла глаза и уставилась на старуху, ожидая от нее хоть каких-нибудь замечаний. Но та продолжала молчать и вглядываться, а когда поняла, что дальше девушка объясняться не желает, тихо сказала:
– Не хорошо это, Оленька. У вас жених есть. Красивый молодец. Глупости вы говорите. Нельзя вот так взять да и влюбиться в кого ни попадя.
– А он не «кто не попадя», – передразнила Ольга, – он хороший очень. Красивый. И глаза у него такие умные-умные.
– Не знаю я, какие у него там глаза, – нетерпеливо высказалась Алевтина и встала с кровати, – но вам лучше забыть такие глупости. А нет, расскажу батюшке вашему, и задаст он вам трепку так, что и думать забудете об офицере вашем.
– Вот еще! Ничего ты никому не скажешь! А если скажешь… я… я… – Оля запнулась придумывая кару для няни, и как только мысль пришла ей в голову выложила ее: – Я попрошу папеньку, чтобы он тебя из дома выгнал в деревню. Вот!
– Ах, – ужаснулась Алевтина, – какая злая, оказывается, барышня в семействе Полянских растет! Няню старую выгнать собралась! И не стыдно вам такие речи-то вести?
Ольга и правда почувствовала себя негодницей, прикрыла глаза ладошками и запричитала:
– А что ты мне делать прикажешь, нянюшка? Если ты мне выбора не оставляешь? Не хочу я за Николя замуж! Он друг мне и только! Хочу по любви!
Алевтина подошла к девушке, обняла ее, а та прижалась к старухе и зарыдала.
– Ну, полно вам барышня, слезы лить! Было бы из-за чего! – няня гладила девушку по спутанным волосам и уговаривала: – Хороший ваш Николя! Слова злого никогда не скажет. Делом никогда не обидит. Вам на такого мужа молиться надо, а вы нюни распускаете. Давайте-ка я вам лучше чаю травяного принесу. А то смотрю и правда, снова жар у вас. И нечего думать ни о каких офицерах. Все они хороши, пока на них издалека смотришь. А чуть приглядишься, так и плюнуть не на что.
– Он не такой!
– И знать ничего не желаю, – ответила Алевтина и заторопилась на выход, оставив жалобно всхлипывающую девушку в комнате одну.
Как только за ней затворилась дверь, Ольга вскочила с кровати, и подбежала к окну. Посмотрела она на улицу, а там сквозь темные тучи, гулявшие по небу, протискивались лучи весеннего солнца. Оно словно закрытое в темнице, тянуло свои лучи и рвалось на волю. Оля прижала руки к груди и пожалела солнышко. Ей казалось, что оно сейчас так похоже на нее. Ей тоже хотелось свободы. Тоже хотелось вырваться на волю и снять себя оковы этого немилого ее сердцу замужества. И сейчас даже рада она была, что заболела. От нее хоть на время отстали с подготовками да примерками. Но огорчало, что она так и не попала на встречу к Антону. Она чувствовала всем сердцем, что он обиделся на нее, и так хотела хоть как-то дать ему знать, что она здесь, болеет, но думает о нем. И послать бы Алевтину с письмецом, но не знает куда. Да и хорошо ли это? Первой письмо ему присылать? Оля задумалась.
– Нет, не правильно! Не должна я ему в ножки кланяться! Если я ему интересна, то сам меня найдет, – решила Ольга, и ей сразу стало легче.
Почти неделя прошла со дня приема у Албашевых. До невесты Николя все это время не допускали, и как только он узнал, что ей сделалось лучше, оседлал коня и отправился к поместью Полянских. Ольга ждала его на крыльце. Одетая в белое кружевное платье она выглядела замечательно. Легкая, стройная, грациозная. В детстве Николя не замечал ее красоты. Сейчас же, ссаживаясь с коня, он бросил на нее взгляд и обомлел. Он понять не мог, когда она стала такой взрослой и такой привлекательной. Албашев не сомневался, в отличие от своей невесты, он испытывает те самые чувства, которые можно было назвать любовью.
Ольга, по старой детской привычке, хотела поприветствовать Николая объятьем, но передумала и остановилась рядом с ним, не зная как себя повести. Теперь, когда оба они были такими взрослыми, их прежнее дружеское объятие могло носить иной характер. Оба это поняли и смутились. Албашев спохватился, отвесил девушке поклон и поцеловал ей руку. Обоим это показалось какой-то игрой во взрослую жизнь. Они сначала улыбнулись, а потом и вовсе рассмеялись, не сговариваясь.
– Алевтина приготовила нам в гостиной чай. Ты зайдешь? – спросила Ольга.
– Конечно! Так скучал по тебе эту неделю! – с чувством признался Николя, а девушка отвела взгляд, предпочитая проигнорировать эту фразу.
– Как поживают твои друзья? – как бы невзначай спросила Ольга, когда они прошли в комнату и уселись за не большим чайным столиком. Он был накрыт белой кружевной скатертью, украшен фаянсовыми пиалами с клубничным вареньем, медом и печеньем. Николя вспомнил, что не успел позавтракать и с удовольствием принялся жевать хрустящее лакомство. Ольга терпеливо ждала ответа. Албашев запил печенье чаем и поднял глаза на девушку. Ее внимание к новым знакомым ничуть не смутило его. Он и глубоко в подсознании не мог себе представить, что она спрашивает ради праздного интереса, а не ради того чтобы поддержать беседу.
– Борис рассказывал, что через неделю их перераспределяют в другой город. Он останется еще на какое-то время у родственников, а потом уедет вслед за своими.
Николя заметил, как нахмурилась Ольга и заерзала на стуле. Она хотела спросить еще что-то, но словно не решалась. Албашев ничего не заподозрил. Девушка встала со стула и подошла к окну, потом скрестила руки на груди и повернулась к Николаю. Теперь она оказалась в тени, и Албашев не мог разглядеть выражение ее лица.
– А тот второй … офицер… Антон, кажется? Он тоже останется здесь?
– Не могу сказать, – отозвался молодой человек. Он успел засунуть в рот еще одно печенье и теперь говорил невнятно, – я его не видел, и не думаю, что у него есть хоть какой-то смысл оставаться.
– Действительно. Нечего ему делать в нашей деревне. Это наш удел, лесами, да полями наслаждаться. А им городским у нас скучно и занять себя нечем, – печально ответила Ольга.
– Скоро и мы с тобой в городе будем жить, – напомнил Николай, – вот тогда не останется у тебя времени для грусти!
– Пожалуй, что так… – поддакнула Оля, не вспомнив из-за своих мыслей, с чем только что согласилась. Николя заметил, как у девушки сверкнули глаза, словно ей в голову пришла какая-то шальная идея.
– А где сейчас командирует их полк? – спросила она.
– Полк-то загородом. А те, что побогаче сняли себе комнаты в гостинице, – ответил Николя.
Девушка задумалась. Княжич, посчитав этот разговор исчерпанным, перешел к другому и стал рассказывать, что произошло за эту неделю. Ольга совсем его не слушала. Она сидела, поджав губы, и не думала вникать в суть его историй. А от его предложения пройтись по саду, отказалась наотрез, и, спустя какое-то время, сославшись на усталость, и извинившись перед княжичем, собралась пойти к себе.
Как раз в этот момент, спустился в гостиную князь Полянский. Он поцеловал дочь, поприветствовал Албашева и молча проводил взглядом печальную Ольгу.
– Что никак не берет вас мир, Николушка? – спросил Полянский, наливая себе чашечку чая.
– Да вроде хорошо все было, когда я пришел, а потом словно подменили ее, – признался Албашев.
– Эх, Коля, Коля, – покачал головой князь, – Тяжело тебе придется с ней. Уверен, что сдюжишь? Может, пока время есть передумаешь? Может, ну ее эту женитьбу?
– Что вы, Андрей Александрович, как можно! – оскорбился Николай. – Ничего я не буду отменять. Я люблю, Оленьку. Просто она своенравная очень. Не любит, когда без нее решают, вот и противиться. Все у нас хорошо будет.
– Ну, смотри, – покачал головой Полянский, – делай, как знаешь! Я настаивать ни на том, ни на другом не намерен, – он подумал и добавил, – как бы там ни было – это хорошо, что в тебе такая вера живет. Только она, пожалуй, тебе и поможет.
Князь вздохнул и отвел взгляд. Николя не совсем понял его, и уж тем более, никак не мог прочитать мыслей Полянского, но только слова эти засели в его голове, и он решил пораздумать над ними на досуге. Но потом. Позже. А сейчас он должен был заняться другими делами. Например, придумать, что-то такое, чтобы удивить княжну, чтобы подтолкнуть ее немного к себе. Разбить эту стену отчуждения, что вдруг выросла между ними. Николя хотел, что бы она прежде снова стала ему другом, а уж потом, он был уверен, придут и другие чувства.
Глава 4
Антон проснулся от того, что услышал во дворе какой-то переполох. Несколько гвардейцев, что снимали комнату вместе с ним, подняли головы, чтобы, как и он, разузнать причину шума. Спустя минуту, почти все они поднялись с кроватей и прильнули к окну. Их взору предстала интересная картина. Посреди вечно грязного двора остервенело перебирала копытами красивая ухоженная лошадь, а местный пес выскочил из конуры и лез ей под ноги поднимая безумный лай. Молодая, прилично одетая всадница, вцепившись в поводья, пыталась успокоить испуганную лошадь. Но та ее слушаться не желала, смотрела на собаку кривым взглядом, ржала и вставала на дыбы. С чернявой головы всадницы слетела белая шляпка, и Антон смог разглядеть ее лицо.
– Оля? – удивился он вслух и, как был в спальной рубахе и штанах, помчался вниз.
Перед ним выскочил во двор хозяин гостиницы. Он быстро присмирил собаку, а Антон, схватив лошадь за поводья, потянул ее прочь. Животное, как только оказалось за забором, стало приходить в себя и успокаиваться. Антон погладил лошадку по умной морде и сказал:
– Ну, ну, милая. Теперь-то уж чего дрожишь. Нет твоего обидчика рядом.
Лошадь, словно отвечая ему, жалобно заржала. Антон рассмеялся и похлопал ее по боку. Оля все это время молча наблюдала за ним. Войковский исподволь глянул на девушку. Он рассчитывал увидеть ее испуганной, после таких выкрутасов ее лошадки, но не тут-то было. Девушка улыбалась, того и гляди готовая рассмеяться. «Бесстрашная или глупая?» – пронеслось в голове Антона и потом: – «зачем она здесь?»
Он, памятуя свою обиду, которая выбила его из колеи на несколько дней, сначала не решался с ней заговорить, но потом, представив себе, что она должно быть здесь именно из-за него, сказал:
– Помнится, вы меня укоряли в неправильном обращении с лошадью. А сами, я смотрю, не лучше меня умеете с ней управляться.
– Так я и не офицер, – засмеялась Ольга. – Поможете мне спешиться?
Он, скрывая смущение, подошел поближе, а она, придерживаясь рукой за его плечо, спрыгнула вниз. Антон еле успел подхватить ее за талию, и они оказались в неудобном положении, словно парочка влюбленных готовых к объятию. Войковский, понимая, что из окон на него пялятся его соратники, убрал руки с ее талии и сделал шаг назад. Оля покраснела, и смущенно опустила голову.
– Ваша шляпка осталась во дворе, – вспомнил Антон, – я принесу.
– Оставьте это! – попросила Оля. – Она теперь все равно безнадежно испорчена! Отведите лучше лошадь в стойло, и выходите. Мне нужно с вами переговорить.
– Боюсь, нам не о чем с вами разговаривать.
– Антон, я знаю, вы обижены. Но позвольте мне объясниться!
Войковский не знал, как правильно вести себя в подобных случаях, но решил, что дуться и капризничать не мужское дело. Он с минуту поразмыслил над ее предложением, а потом кивнул и, взяв лошадь за уздцы, снова повел ее во двор. Там он передал ее хозяину и быстро вбежал наверх, что бы переодеться. В комнате его встретили заинтересованные насмешливые взгляды.
– Полянская? Сама пожаловала? К тебе? – Борис все еще стоял у окна и смаковал эту историю. – Чего она хотела?
– Понятия не имею, – отмахнулся от него Антон и поспешил одеться.
– Когда же ты успел с ней закрутить? – удивлялся Борис. – И тебя не смущает, что она почти замужем?
– Ого! – послышалось с разных сторон. – Наш женоненавистник пытается соблазнить чужую невесту!
Раздались смешки. Друзья попытались подойти к нему и похлопать по плечу, но Антон отстранился.
– Не придумывайте того, чего нет! – ответил он. – Занимайтесь своими делами!
– Тебя к ужину-то ждать? – смеялись молодые люди. – Или ты в ее поместье потчевать нынче будешь?
Антон окинул всех затравленным взглядом и вышел из комнаты. Пока шел по двору до калитки, чувствовал, как спину ему сверлят из окон его товарищи. Под их взглядами он словно становился меньше. Опустил голову и поспешил к девушке. Она стояла у одинокой березы, чуть облокотившись на ее ствол, и смотрела в сторону. Услышав шаги, Ольга обернулась и, завидев, что это он, улыбнулась. Как только он подошел поближе, она легким движением руки указала на дорогу и попросила:
– Можем мы пройтись недолго?
– Оля, вы и меня и себя ставите в неудобное положение, – пожурил девушку Войковский. – Вот так ни с того ни с сего по утру приехать сюда и вызвать меня. Это не достойно княжны.
– Я узнала, что вы уезжаете, не могла с вами не объясниться прежде, – просто ответила Ольга и наклонила маленькую головку в сторону, как бы прося прощения.
Антон залюбовался ей. Но она не дала ему насмотреться вдоволь и двинулась вперед мелкими шажками.
– Вы меня ждали тогда? – вдруг спросила она.
– А вы как думаете?
Антон пошел за ней следом, намеренно оставаясь позади. Оля посмотрела на него через плечо и не смогла скрыть своего довольства.
– Думаю… да, – произнесла она и отвернулась.
– Вы так надо мной пошутили? Поверьте, я такой анекдот не оценил.
– Антон, никаких шуток, – уверила его Ольга, – я слегла с лихорадкой и все эти дни пролежала в постели. Я очень переживала, что вы сердитесь на меня. Но что я могла поделать?
Антон молчал. Он и не знал, что ей на это ответить. В любом случае, ему тогда, как собственно и сейчас, не была понятна цель их встречи. Конечно, мгновенное притяжение, что установилось между ними в момент их знакомства, было несомненно. Но только уместно ли вспоминать и думать об этом.
Они молча прошлись до опушки, и Оля, облюбовав высокий пенёк, присела на него. Антон близко подходить не стал. Решил держаться на порядочном расстоянии от нее, потому как рядом с ней начинал чувствовать неприемлемое для него смущение.
– Вы простите меня? – спросила Оля и посмотрела на офицера прямо.
– Мне не за что вас прощать, – ответил Антон, а сам не мог оторвать взгляда от ее темных печальных глаз. – Скажите мне только, зачем вам все это?
Оля не поняла его вопроса, и он попытался объясниться:
– Наша встреча. К чему она?
– Мне казалось, вы хотели возобновить наше знакомство, – удивилась Оля, – или я не правильно вас поняла?
– Я вроде бы ни чем не выказывал своего интереса к вам, так с чего вы решили…
– Ах, вот как! – разозлилась Ольга, вскочила с пенька, и завитые у виска локоны заходили из стороны в сторону, – тогда простите, что потревожила вас и не правильно поняла ваших намерений! В таком случае нам не о чем больше разговаривать!
Оля развернулась в сторону гостиницы и легко, словно грациозная лань, помчалась от Войковского.
– Оля! Стойте! – Антон побежал за ней следом, остановил ее, взяв за плечо, и развернул к себе лицом. Девушка отвернула голову в сторону, чтобы не встретиться с ним взглядом. Она была раздосадована. Мало того, что она, поправ кучу правил приехала к нему, чтобы извиниться. Так оказывается, ему еще это не было нужно.
Войковский с одной стороны боялся, что если уберет руку с ее плеча, она тут же уйдет, а с другой понимал, что поступает фамильярно, продолжая удерживать ее.
– Вы меня не правильно поняли! – решился сказать он, – я не выказывал вам своего интереса, но это не значит, что я его не испытываю.
Он отпустил ее и склонил голову, потому как признание этого факта и самого его ошеломило. Антон стоял, лелея надежду, что девушка сама продолжит разговор, а лучше и вообще переменит тему. Оля не заставила себя долго ждать.
– Интерес сложно скрыть, какими бы утонченными не были наши уловки. У вас он либо есть, либо его нет. Другому всегда подвластно уловить это.
– Не правда, – не согласился Антон, – не все умеют читать между строк. Просто вы… не похожи на других. И умеете чувствовать.
– Хорошо это или плохо? – спросила Ольга, сменив гнев на милость. А Войковский снова удивился, как быстро у нее меняется настроение.
– Не уверен, что знаю ответ. Вы мне скажите.
– Думаю, ни то и ни другое. Это может либо нравится, либо не нравиться собеседнику. А значит, для кого-то это плохо, а для кого-то хорошо. Мне было интересно ваше личное мнение.
– Мне нравится, – поспешил сказать Антон и снова посмотрел на нее.
Ольга заулыбалась. Она вдруг раскинула руки в стороны и закружилась на месте.
– Хорошо, что вам это нравится! – радостно засмеялась она и резко остановилась. – Вы так кружились когда-нибудь? Это так здорово! Нужно только посмотреть на небо в этот момент! Оно мельтешит перед глазами и кажется, что весь мир кружится вместе с тобой. Попробуйте!
– Оля, ну что вы! Как это будет выглядеть?
– Ох, а вам есть разве дело до того, кто что думает? Давайте. Скорее!
Она схватила его за руки, уперлась ногами в землю, так чтобы не упасть, и закружилась, потянув молодого человека за собой. Он понял ее игру, взялся поудобнее, и закружился вместе с ней. Антон смотрел на небо, испещренное редкими тучами, на птиц, пролетающих в голубой дали, и сам рассмеялся. Он почувствовал себя маленьким ребенком. Словно ему было не двадцать пять, а только шесть. Антону приятно было окунуться в это легкое детство, а еще вдруг подумалось, что с такой девушкой можно было век прожить и не состариться. От этой мысли ему на душе стало тепло и в то же время трепетно.
Ольга почувствовала легкую тошноту от кружения и остановилась. И он, озадаченный своими мыслями, не успел вовремя затормозить и столкнулся с ней. Она чуть не упала. Антон подхватил ее, и Оля с задорным смехом прижалась лицом к его плечу и положила маленькую ладошку ему на грудь. Но тут же оба отпрянули и сделались совершенно серьезными, будто и не было за минуту до этого веселого смеха.
– Оля, нам не нужно бы больше видиться, – сказал Войковский, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
Девушка смотрела на него, также тяжело дыша, и прикрывая ладонями раскрасневшиеся щеки.
– Вы не хотите меня видеть? – спросила она.
– Нет, что вы! – уверил он ее, – просто вы чужая невеста. И время наедине со мной может спровоцировать вас. Вы итак поступили дурно, приехав сюда. Поверьте, сплетников хватает и среди мужчин. Не могу поручиться вам за то, что никто из моих сослуживцев не начнет говорить о вас. И если это дойдет до вашего жениха, то у вас будут проблемы.
– Я хочу и имею право проводить время с тем, кто мне приятен. Да и замуж я не хочу. Поэтому прошу вас. Хотя бы пока вы не уехали, посетите меня сами. Я познакомлю вас с отцом. Поверьте мне, вы найдете его приятным собеседником.
– Хорошо, – согласился Антон, – но как я буду представлен вашему отцу?
– Моим другом? Можно мне вас так называть и надеяться на вашу взаимную дружбу?
– О чем речь! Конечно! Это честь – быть вашим другом.
– Спасибо, – ответила довольная Ольга и направилась в обратную сторону. Ее миссия была выполнена, и можно было со спокойной душой отправляться домой.
Они шли рука об руку весь обратный путь и разговаривали ни о чем. Она удивлялась, как легко ей было находить общий язык с человеком, которого она, по сути, не знала. А ему приятна была ее добродушная открытая натура, коих он не встречал никогда прежде.
Во дворе гостиницы их поджидал Борис. Он хитро улыбнулся другу и отвесил поклон девушке. И пока Антон ушел за лошадью, Заленский заговорил с Ольгой.
– Неожиданно, однако, было встретить вас здесь. Вы словно солнышко осветили этот постоялый двор. Можно мне узнать, какими судьбами вы оказались здесь.
– Чистая случайность, – соврала Полянская, – заблудилась, решила узнать дорогу, а тут, как оказалось, знакомые лица.
– Позвольте мне проводить вас до вашего поместья, – напрашивался Борис. – Мало ли заблудитесь снова.
– Ох, ваш друг уже показал мне дорогу обратно, – отнекивалась Ольга, но офицер словно и слушать ее не желал. Как только он увидел, что Антон выводит двух лошадей, засобирался с ними.
– Мне скучно и грустно бродить одному по дорогам, – поэтично произнес он, – не откажите другу и позвольте сопроводить вас.
Антон и Ольга переглянулись. Такой компании они никак не ожидали, но, пожалуй, что так было бы даже лучше и они оба кивнули Борису, соглашаясь. И когда он бросился за своей лошадью в стойло, Оля мигом рассказала Войковскому о том, что для Бориса встреча их случайна. Антон успел только кивнуть ей, как из-за угла, уже на коне, вынырнул его друг. Он демонстративно поправил тонкие усы, завивая их к верху и промолвил:
– Поедемте, сударь и сударыня! Мой конь рвется в бой!
Всю дорогу до поместья Полянских Ольга и Антон не могли и словом перемолвиться. Все внимание отвлекал на себя Борис. Он декламировал строки из своих стихов, потом резко переключался на неприкрытые льстивые комплименты Ольге, чем несказанно раздражал Войковского, а потом и вовсе стал рассказывать истории из их совместной службы. Оля молча улыбалась. Комплименты принимала с достоинством, а на стихах мысленно отключалась и все поглядывала в сторону Войковского. Несколько раз он ловил на себе ее взгляд и в груди его рождался маленький, неизвестный ему до этого огонек. Борис сразу заметил изменения в своем друге, и от чего-то его это бесило. Он видел, как поглядывает на Антона Ольга, и неожиданно для себя понял, что завидует ему до страсти.
Почти у самого въезда в поместье, им встретилась повозка, в которой ехал сам Полянский. Он возвращался со встречи со своим приказчиком и, когда увидел дочь в сопровождении гвардейцев, очень удивился.
– Приятно снова встретиться с вами, князь! – обрадовался Борис. Никто и не удивился, что они знакомы. – Вот доставили вашу дочь в целости и сохранности, – отрапортовал он.
– И я рад тебя видеть, Борис, – кивая головой сержанту, ответил Полянский. – А что, разве была какая-то опасность, что моя дочь не вернется в сохранности?
– Все могло бы быть, если бы мы с князем Войковским с ней не встретились, – улыбнулся Борис, – заплутала она в лесах, и, если бы не наше покровительство, то, может, и вовсе не добралась бы обратно.
Оля переглянулась с Антоном и, не удержавшись, прыснула. Андрей Александрович это заметил.
– Это Ольга-то в наших лесах заплутала? – недоверчиво спросил он почему-то именно у Антона. Тот выдержал взгляд, направленный на него и кивнул, ничем не выдав, что дело обстояло совсем по – другому.
– Что же, тогда, наверное, стоит вас отблагодарить, господа, – усмехнулся Полянский, – очень не люблю, оставаться должным, поэтому приглашаю вас завтра к нам на обед.
– Ой, какая замечательная идея, батюшка! – обрадовалась Оля и захлопала в ладоши. – Антон вы же не откажете нам в любезности? – девушка спохватилась и добавила: – и, конечно же, вы… Борис.
– Посчитаю за честь такое предложение, – ответил Антон, кивнул Полянскому, и заметил на себе его оценивающий взгляд.
– Конечно, мы будем, – вторил другу Борис, который старался не пропускать подобные мероприятия. А тут еще в голове его внезапно созрел дерзкий план, поэтому обед этот пришелся как нельзя кстати.
