Текст книги "Все девушки любят бриллианты"
Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
* * *
Рустам опять нервничал. Не сиделось ему в Париже. Не то чтобы он не доверял Рыжему и Кольту – просто волновался. Известное дело: когда сам контролируешь, сам и отвечаешь. А тут упустят пацаны телку – и что? С них шкуру спускать? Это ему как не фиг делать. Но легче-то от этого не станет!
Он толкнул в бок Мелешина, который добросовестно изучал французско-русский разговорник:
– Эй, переводчик, иди в койку. Завтра с ранья едем в этот Анган.
* * *
У Тома оказался безупречный вкус. Он забраковал по меньшей мере семь платьев, которые Татьяне вроде бы даже и понравились. «Нет, это не твое», – упрямо повторял он.
Таня уже начала сердиться, когда примеряла восьмой по счету наряд. Она, конечно, любила ходить по магазинам, но это занятие ей слишком быстро надоедало, и она покупала первое, что на сердце легло… Зеркала в примерочной почему-то не было, и ей пришлось выйти в торговый зал. «Сейчас опять скажет – не твое».
Она подошла к огромному зеркалу – и обомлела. На нее смотрела не Таня. Совсем не та девушка, которая уютней всего чувствует себя в джинсах.
Из зеркала на нее глядела настоящая женщина. Синий шелк плотно облегал грудь, оставлял открытой спину и мягкими волнами спускался к ногам. От бедра сбоку шел высокий разрез.
– Вау! – воскликнул Том. Его восторженно поддержала продавщица:
– C’est magnifique!
Хозяин магазинчика, появившийся в дверях подсобки, поднял большой палец.
Таня подобрала свои распущенные волосы, наскоро соорудив из них что-то вроде короны. Теперь, когда шея была открыта, платье смотрелось еще прекрасней. На эту шейку еще хорошо бы бриллиантовое колье…
– Ты – королева! – гордо сказал Том.
И сразу перешел на обычный тон:
– Переодевайся скорей. Тебе еще нужны туфли, а мне – костюм.
В примерочной Таня быстро стянула через голову платье и кинулась смотреть на ценник – сколько же такая красота стоит? Она не собиралась позволять Тому оплачивать ее покупки, но хватит ли ей своих денег?
Том бесшумно протиснулся в примерочную и ловко выхватил платье у нее из рук. И исчез за дверкой. Таня хотела было броситься за ним, но не бежать же голяком! А когда она оделась, Том ждал ее с пакетом в руке:
– Пошли! В Анган-ле-Бен рано закрывают магазины.
И только по тому пиетету, с которым их провожали продавщицы и сам хозяин бутика, Таня догадалась, что платье было дорогим. Или, скорее, – очень дорогим.
* * *
– Танечка, прими надменный вид. Мы вступаем в обитель богачей! – шепнул ей Том перед входом в казино.
Швейцар в элегантной ливрее распахнул перед ними дверь и поклонился Татьяне:
– Bon soir, madame!
С Томом он почему-то не поздоровался.
– Чего это с ним? – прошептала Таня Тому.
– Ты смотришься так изумительно, что меня он даже не заметил!
Том был тоже совсем неплох в своем наскоро купленном смокинге, белой манишке и красной бабочке.
Они подошли к стойке регистрации. Девушка с роскошной многоэтажной прической официальным тоном попросила их предъявить паспорта. Она изумленно рассмотрела Татьянину «краснокожую паспортину»:
– Неужели мадам из России?
За нее загадочным тоном ответил Том:
– Мадам пока из России.
Регистраторша понимающе улыбнулась и больше вопросов не задавала.
Татьяна и Том прошли к бару и заказали по бокалу шардоне. Таня удивленно рассматривала игроков – ничего общего с грязными турками, которые ей так не понравились в стамбульском казино. Мужчины в идеально сидящих костюмах, дамы в дорогих туалетах… Зрелище напоминало великосветский фильм. Игра шла неспешно, солидно и, видимо, по немалым ставкам.
– А мне тут нравится… – протянула Татьяна.
– Значит, мадам создана для красивой жизни, – мгновенно отреагировал Том. – Ну что, пойдем сражаться?
– Да я не умею. Единственный раз пробовала – и проиграла…
– Сколько? – деловито осведомился Том.
– Десять долларов.
– Сегодня тебе разрешается проиграть сто! – великодушно позволил он. – Пойдем, пойдем. Я научу тебя играть в покер.
* * *
Татьяне не очень понравилось играть. Она никак не могла запомнить покерные комбинации. Ей было гораздо интереснее наблюдать за Томом. Он так ловко открывал по одной карте, так искренне огорчался, если у него не было игры, и так остроумно шутил с дилером, который, к счастью, хорошо понимал по-английски, что она опять залюбовалась им.
За час он выиграл двести долларов. Том радостно сказал:
– Уходим! Твое платье мы отыграли!
Таня недоверчиво посмотрела на него:
– Все платье? Не один только разрез?
Том расхохотался. Он положил в карман две сотенные фишки и протянул Татьяне ту, с которой они начинали играть, – достоинством в пятьдесят долларов:
– Поставь куда-нибудь. А я пока пококетничаю с девушкой на регистрации. Поинтересуюсь нашим Фрайбургом.
Таня рассеянно шла между столов. Многие, очень многие мужчины оборачивались ей вслед.
Но она никак не могла определиться – куда же ей поставить? Она почти было решила просто бросить фишку на стол – пусть катится сама, куда упадет, там и судьба… Или остаться верной своему любимому числу «тринадцать»? А может, опять поставить на красное?
Так она дошла до последнего стола в зале. Здесь никто не играл. Девушка-крупье вежливо поприветствовала Таню. Кого-то она ей напоминает… До боли знакомое лицо! Татьяна быстро перебрала в уме всех своих знакомых. И вспомнила. Крупье была очень похожа на дочку ее воронежской попутчицы Марии Петровны. Как давно это было!..
Точно, дилерша (с небольшой поправкой на французский шарм) удивительно напоминала ту девушку в фате, что она видела на свадебной фотографии в квартире «бабы Маши».
Татьяна решительно бросила свою фишку на стол. И услышала, словно в голове прозвучал голос Марии Петровны: «Двадцать четыре».
* * *
Таня радостно бросилась навстречу Тому, который как раз входил в игровой зал. Она с сияющим лицом протянула ему внушительную стопку стодолларовых фишек и радостно сказала:
– Вот теперь-то, я думаю, мы отыграли мое платье!
Том – не считая – определил:
– Тысяча семьсот пятьдесят? А еще пятьдесят ты дала на чай…
Она восхищенно подтвердила:
– Точно! Ты умеешь считать на расстоянии?
Том поцеловал ее в щеку. Таня почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Так было всякий раз, когда он ее целовал, даже если поцелуй был выражением не страсти, но нежности…
– Ну, а у меня выпало «зеро». Не было здесь никогда никакого Фрайбурга.
* * *
Рыжий первым увидел Рустама с Мелешиным и просиял.
– Ты чего лыбишься? – подозрительно спросил напарник.
– Жрать щас будем, вот чего! Пересменка!
Рыжий, не дожидаясь вопроса, поспешно доложил шефу:
– Все тип-топ! Баба в нумерах.
Было восемь утра. По озеру танцевали первые солнечные лучи. На улицах появлялись ранние прохожие.
Рыжий с напарником еле держались на ногах. Они почти не ели – так, перебились сандвичем с лотка. И не спали – Рустам строго-настрого запретил дрыхнуть. Велел всю ночь «с входа глаз не спускать»! Они и сидели до утра на лавочке на берегу озера. Наблюдали за гостиницей.
Рустам окинул их цепким взглядом и загоготал:
– Чтой-то вы, братва, совсем взбляднули! – И милостиво предложил: – Пошли похаваем! Только чтобы вход был виден. Кстати, запасного тут нет?
– Обижаешь, командир, – обиделся Рыжий.
Владелец кафе хмуро оглядел четверых небрежно одетых мужчин и решил, что встречи в дверях они не стоят. Он просто махнул им рукой на неудобный столик в проходе. От этих ранних посетителей исходила какая-то опасность. Горы мышц, холодные глаза. А уж когда он услышал русскую речь…
Официантке «братва» тоже не понравилась. Она, не поздоровавшись, швырнула на стол одно на всех меню и поспешно отошла.
Рустам хмуро глянул на нее и процедил:
– А они тут все борзые…
Рыжий с готовностью предложил:
– Можно воспитать!
Рустам только рукой махнул:
– Засветишься, бестолочь! Зачем тебе меню – все равно по-ихнему ни хрена не рубишь. Вон Мелешин пусть переводит.
В кафе зашел еще один посетитель. Если бы его увидела Таня, то ей наверняка показались бы знакомыми его до странности светлые волосы. Этого гостя хозяин пиццерии встретил сам и любезно провел к столику у окна. Лично принес меню, начал что-то горячо говорить. Посетитель охотно вступил в беседу.
– Чего они талдычат? – поинтересовался Рустам.
Мелешин смутился:
– Так, французская ахинея…
Рустам сдвинул брови:
– Я, кажется, ясно спрашиваю!
– Хозяин сказал, что рад его видеть. Тот поинтересовался, кто мы такие. Он ответил – какие-то русские. А этот… говорит, что… вообще бы запретил русским въезд во Францию…
– Та-ак, – Рустам насупился. Отдышался. Решил – да и хрен с ними! И резко приказал Мелешину: – Давай переводи, чем тут кормят!
* * *
Татьяна не первый раз оказывалась в одной постели с мужчиной. Но хотя ей нравился качественный секс, она не любила спать вместе. Посторонний человек рядом всегда мешал – то своим храпом, то тем, что вытягивался поперек кровати, оставляя ей лишь крошечный треугольник пространства… Она всегда старалась не оставаться с кем-то на ночь. А если уж приходилось – спала в углу кровати, сворачиваясь в комочек-эмбрион.
Сегодня она проснулась и обнаружила, что лежит на «томовской территории», а ее голова покоится у него на плече. Том не спал. Как только Таня открыла глаза, он страшным шепотом попросил:
– Мадам, верните мою руку! Пока ее окончательно не парализовало!
Татьяна удивленно спросила:
– Мы так проспали всю ночь?
– Вы так проспали…
– Бе-едненький, – протянула она, – так ты не выспался!
– С тебя причитается. Или попьем сначала кофе?
– Зачем нам кофе? – промурлыкала она.
* * *
Пицца, которую им принесли, оказалась на удивление невкусной и черствой.
Рыжий удивленно спросил:
– Во Франции такая дерьмовая кухня?
Рустам, который раздражался все больше и больше, рявкнул:
– Лопай, что дают!
Они ели в полном молчании. Рустам наблюдал за хозяином кафе. Тот подсел за столик к посетителю и оживленно с ним беседовал.
– Все ту же пургу гонят? – поинтересовался Рустам у Мелешина.
Тот кивнул:
– Говорят, что французы едят пиццу ножом и вилкой.
Рыжий поспешно потянулся за салфеткой и вытер жирные руки.
* * *
«Орел – почта, решка – церковь!» – Том высоко подбросил десятифранковую монету. Таня поймала ее на лету.
– Ого, вот это реакция! – восхитился Том. – И после этого ты говоришь, что не работаешь ни на мафию, ни на КГБ?
– Я просто играю в теннис! – Татьяна разжала ладонь и продемонстрировала «орла». – Том, давай быстренько отстреляемся, и я тебе все расскажу, на кого и зачем я работаю!
– О’кей, старший партнер!
Он с улыбкой смотрел, как она натягивает свои узкие джинсы:
– Жду не дождусь, когда ты снова наденешь то синее платье… Может, когда поедем знакомиться с моим отцом?
Таня ничего не ответила, но на ус намотала.
* * *
Посетитель кафе долго благодарил хозяина за радушный прием и восхитительную кухню. Проходя к выходу, он задел чашку с кофе, из которой пил Рустам. Чашка разбилась с оглушительным звоном. А посетитель, не останавливаясь, пошел дальше… Нервы у Рустама не выдержали, он резко вскочил и схватил гада за рукав. Посетитель грубо сбросил его руку и что-то сказал. Переводчик-Мелешин не потребовался – Рустам и так понял, что его просто послали. Послали французским матом.
* * *
Таня задержалась на ресепшн – она узнавала, где находится почта и есть ли в городе русская церковь. Том сказал, что будет ждать ее на улице: «Смотри, там полиция понаехала – пойду посмотрю, в чем дело! Я ж все-таки журналист!»
– Смотри сам не попади в полицию, – напутствовала Татьяна.
– За что? Я мирный человек!
Таня довольно долго разговаривала с приветливым пожилым портье, который не только дал ей адрес единственных в городке почты и церкви, но и нарисовал подробную схему, как туда пройти пешком. Старичок – видать, в молодости был тем еще повесой! – напоследок пошутил:
– Мадемуазель желает обвенчаться в Анган-ле-Бен?
Таня весело ответила:
– Ну, если только с вами!
– Я готов! – мгновенно ответил старичок-портье и сложил руку крендельком.
– Может быть, завтра… – засмеялась Татьяна.
Все еще смеясь, она вышла на улицу. Полицейские машины уже уехали. В кафе напротив была разбита витрина, виднелись упавшие столики и разбросанные стулья, блестела разбитая посуда…
– Ух ты, какой погром! – оценила Таня.
– А ты знаешь, кто этот погром устроил? Те милые ребята, которые за тобой вчера следили. Их только что увезли в полицию, – объяснил Том.
* * *
На почте было пусто, гулко и почему-то сыро. За стойкой скучала пожилая дама. Том оживился: «О, бальзаковский возраст! Это мой контингент! Танечка, спроси-ка, говорит ли она по-английски?»
Почтальонша, оказалось, долгое время преподавала в Англии французский. Она с восторгом отнеслась к возможности пообщаться с «native speaker»[9]9
«Носитель языка» (англ.).
[Закрыть]. А уж если этот самый «спикер» еще и симпатичный мужчина, который с таким вниманием ее слушает…
Таня быстренько вышла на улицу, чтобы не смущать пожилую даму. Она с удовольствием подставила лицо летнему солнцу – как эта бедняжка-почтальон целый день сидит в таком сыром помещении?
Том появился только через полчаса:
– Бр-р, ну там и сырость, я даже мокрицу видел. Лягушатники!.. – Он поежился и многозначительно добавил: – Мадам сказала, что мой визит будет греть ее целый день! Она, кстати, вдова, и у нее свой дом в Анган-ле-Бен…
Таня неосторожно ответила:
– Да она ж тебе в бабушки годится!
Том искренне обрадовался:
– Ура, мадемуазель меня ревнует! – Он вновь стал серьезным: – Что удивительно, эта леди помнит человека, который отправлял тебе эти письма. Она еще удивилась и спросила его – что же, мол, за адрес ты пишешь, ведь такого дома в нашем городе нет! А тот засмеялся и сказал, что это просто розыгрыш…
Таня умирала от нетерпения:
– Говори быстрей, какой он?
– Блондин. Среднего роста, глаза светлые. По виду – лет пятидесяти. Говорит по-французски с легким акцентом. Мадам утверждает, что это русский акцент.
* * *
Какие суки! Гниды, падлы! Чтоб черти взяли эту гребаную заграницу! Уже два раза он побывал за решеткой – сначала в Турции, а теперь здесь, в этом долбаном городишке. А менты-то местные – такие же продажные твари, как и у нас! Ажаны!.. Сначала гнали всякую лажу насчет суда и прочей дребедени. Исправительные работы ему обещали! Подметать тут метелкой или горшки в больнице подавать! Рустам аж заржал от такой перспективы.
Он приказал Мелешину: «Спрашивай одно – сколько?» Мелешин и спрашивал – наверно, раз двадцать. Наконец полицаи сдались. Взяли с них тридцать кусков за разбитую витрину. Тридцать кусков франков! Почти пять штук гринов! Да за такие бабки весь ихний Анган можно завитринить!
Но не это было самым худшим.
Как только их отпустили, они бросились к гостинице.
Эмиссар-Мелешин вернулся от ресепшн подавленный:
– Девка вместе с хахалем выписались час назад и пошли пешком в сторону вокзала…
Час назад! Значит, сейчас они уже в Париже!
Одни. И, быть может, спокойненько делят с этим падлой его сокровища!
* * *
– Да, это не Нотр-Дам, – скептически протянул Том, когда они подошли к совсем небольшой и неброской деревянной часовенке. – У вас в России что – все церкви такие?
– Обижаешь! – рассердилась Таня. – У нас церкви покрасивей Нотр-Дамов будут. Один храм Христа Спасителя чего стоит!
– А, я об этом слышал. Большевики снесли церковь – построили бассейн, а нынешний ваш мэр осушил бассейн – и построил церковь. Где же вы теперь плаваете?
Да, Том никогда не бывает серьезным! И сердиться на него невозможно.
Таня решительно потянула на себя дверь – тщетно. Церковь была заперта.
– Постучи сильнее, – посоветовал Том.
– Сильнее – не нужно, – услышали они.
Из боковой двери показался молодой чернобровый священник.
– О, а вот это – мой контингент, – прошептала Татьяна Тому.
Она подошла к священнику и сказала по-русски:
– Батюшка, благословите!
* * *
– Танечка, что с тобой? – испуганно бросился к ней Том, когда она вышла из церкви.
Татьяна не отвечала. У нее кружилась голова, перед глазами все плыло. Что же все это означает?!
Она бессильно облокотилась на Тома и с трудом выговорила:
– Поехали быстрей в Париж! Он назначил мне встречу! Сегодня вечером. И я хочу до нее все тебе рассказать.
* * *
Хотелось тишины.
Ильинский выехал на дачу один. Даже шофера отпустил.
Дорога петляла в яркой зелени. «Волга» (ничем внешне не отличимая от обычных «волжанок», но собранная по спецзаказу – и с шестицилиндровым крайслеровским движком) мягко вписывалась в повороты. Море горело синим.
Где-то тут, неподалеку от Косой Щели, эти уроды прятали чемоданчик.
Не надо было лезть в эту историю. Забыть нужно было о гребаных побрякушках.
Все Шляга… А мне теперь расхлебывай. Шляга ведь простой, как паровоз. Им владеют яркие чувства. Замочить. Припугнуть. Наехать… А думать – это не для него. И делать нестандартные ходы – не для него.
А сейчас – Павел Ильич это чувствовал – требовалось именно нетривиальное решение.
Через пятнадцать минут он был на даче. Загнал «Волгу» в гараж. Сделал себе джин с тоником и льдом. Вышел на балкон (размером с теннисный корт).
Солнце опускалось в море. Под балконом волна, шипя, накатывалась на его личный пляж. Пара зонтиков отбрасывала длинные тени.
Павел Ильич поставил ледяной стакан на стол и открыл досье.
Папочка, собранная на Ходасевича, оказалась тонкой. Все-таки комитетчик – засекреченный человек!
Зато досье на Юлию Николаевну было обширным.
* * *
– Добудь мне дело Южнороссийской швейной фабрики! – Голос Валеры в трубке был напряженным.
– Что? Который час? – просыпаясь, пробормотал Гаранян.
– Это очень срочно! Я тебя очень прошу: быстро достань мне дело!
– Валера! Пять утра!
– Я знаю. Но раз я звоню – ты ж понимаешь: это очень, очень важно!
– До вечера не терпит?
– До утра не терпит!
– Ну не ори… Подожди, возьму карандаш… Диктуй… Какого года? Семьдесят девятого?.. Ладно… И не звони мне больше! Понял? Я сам тебе позвоню…
– Очень срочно! Умоляю, дорогой, очень срочно!
* * *
Раннее ласковое утро.
Ради вот таких минут я и пашу всю жизнь. Восход. Море. Личный пляж. Балкон, отделанный каррарским мрамором.
Ильинский только что проштудировал все досье на Юлию Николаевну.
В ее биографии оказались интересные моменты.
Ильинский почувствовал сердцебиение.
Неужели оно?
А что, надо проверить.
Павел Ильич достал сотовый телефон и набрал номер.
* * *
Звонок был междугородным.
Юлия Николаевна подскочила в постели в своей московской квартире. Сердце колотилось. Телефон звонил, не переставая.
– Да! Да? – подскочила она к трубке. – Таня?!
– Привет, – раздался мужской голос. – Не узнаешь?
– Нет! Кто это? Что с Таней?
– Да ничего, ничего с ней.
Голос, искаженный расстоянием, казался смутно знакомым.
– Кто это говорит?
– Не узнаешь?
– Ты?!
– Я, я…
– Где ты?
– Там же, где и был. В могиле.
– Что?!
– Заслужил вот один звонок. А будешь себя хорошо вести – я тебя навещу.
На противоположном конце провода бросили трубку.
Трубка выпала из рук Юлии Николаевны. Перед глазами все закружилось. Она мягко осела на ковер.
* * *
Михаил Ефремович Шлягун мчался по трассе Южнороссийск – Краснодар.
– Берите ее! – коротко скомандовал он в мобильный телефон.
– Девчонку?
– А кого ж еще, твою-то мать! Живо!..
Шляга бросил телефонную трубку.
Рустама как под дых ударили. Где он сейчас может взять девку?
* * *
Гаранян понимал: не может столь спокойный человек, как Валера, по пустякам звонить в пять утра. Дело, значит, очень для него важное и безотлагательное.
И уже в одиннадцать они договорились встретиться с полковником Ходасевичем на станции «Кузнецкий Мост».
Со стороны их встреча свиданием не выглядела. Никто из спешащих по платформе москвичей и «гостей столицы» не заметил, как один немолодой человек обгоняет другого – старого, грузного, – а после их столкновения синяя папочка из рук первого переходит в руки второму.
* * *
Юлия Николаевна очнулась через полчаса.
В тот самый миг, когда ее сознание переходило из обморочного забытья к реальности, она вдруг ясно и ослепительно поняла все.
Догадка была яркой и обжигающей.
Юлия Николаевна бросилась к телефону и стала накручивать номер Таниного мобильного.
Телефон не отвечал.
* * *
Полковник Ходасевич, нарушая все правила конспирации, раскрыл папку прямо на эскалаторе.
Ему было достаточно бегло просмотреть ее, чтобы понять: его догадка была правильной.
Через десять минут он с Центрального телеграфа набирал номер мобильного телефона Тани.
Телефон не отвечал.
Ходасевич стал названивать в ее гостиницу.
– Сожалею, но телефон в номере не отвечает, мсье.
Валера бессильно прислонился к стене междугородней кабинки.
* * *
Татьяна и Том очень быстро вернулись в гостиницу Анган-ле-Бена. Еще быстрее собрали вещи и выписались. Портье-старичок на прощание многозначительно пожелал им «удачи в личных делах»…
Казалось, что вокзал – вот он, рядом, а Таня никак не могла понять, почему они все идут и идут… Она изо всех сил вцепилась в руку Тома – сильно кружилась голова, и почему-то не хватало воздуха. Неужели она заболела? В такой неподходящий момент?
Том вгляделся в ее бледное лицо и аккуратно высвободил свою руку:
– Подожди минуту, Танечка. Я сейчас поймаю такси.
– Не надо! I am fine![10]10
Я в порядке! (англ.)
[Закрыть] – слабо запротестовала она.
– В такси – тем более будешь «fine», – решительно сказал Том.
Он быстро нашел машину и приказал водителю:
– Париж! Отель «Риц»!
Таня нашла в себе силы улыбнуться:
– Ты живешь в гостинице для богачей…
Том беспечно махнул рукой:
– «National Geographic» оплатил… Мне-то все равно, где жить.
В машине Татьяне стало чуть-чуть полегче, но все равно ее голос звучал слабо:
– Том, слушай… Я расскажу тебе все с самого начала… Моя мама всегда увлекалась генеалогией нашей семьи и…
Он мягко прервал ее:
– Больше ни слова. Через полчаса мы будем в гостинице, я уложу тебя в постель, закажу обед и потом тебя выслушаю.
У Тани не было сил возражать. Она закрыла глаза и положила голову на плечо Тома. Попыталась расслабиться и подремать. Но в голове упорно стучало: «Сегодня! Сегодня в девять!»
Она почти добилась своего. Она его нашла. Но почему ей не нужна уже ни разгадка тайны, ни сокровища?
* * *
У Рустама оставалась последняя – и единственная надежда. Надежда на то, что девица вернется в свою гостиницу в Париже. Надо же ей забрать свои шмотки?
Правда, внутренний голос ехидно комментировал: «На хрен ей это тряпье – она уже миллионерша!» И Рустаму хотелось заскрипеть зубами, стереть в порошок этот внутренний голос. Разбить окно в такси или морду этому козлу Мелешину. Впрочем, и Рыжий тоже хорош. Коцнуть бы их всех, помощничков… Довели дело до французской ментуры! И при этом девку опять упустили! Втроем упустили, придурки! А сами остались крайними. Их обидчик куда-то испарился, а хозяин кафе заявил полиции, что «эти русские передрались между собой». Робкие возражения Мелешина на ломаном его французском никто и не слушал!
Ищи-свищи теперь эту телку! Только как ее искать?!
Внутренний голос насмешливо подсказал: «Почему же, найти будет можно. В особняке где-нибудь на Багамах…»
Рустам аж застонал.
* * *
«Я с детства мечтала пожить в парижском «Рице», – промелькнуло в голове у Татьяны.
Вот мечта и сбылась. Но только ее почему-то совсем не радовал ни отливающий золотом паркет, ни потолки с лепниной, ни огромные чудо-пальмы в кадушках…
Побыстрей бы добраться до постели!
Том понял ее состояние. Он помог ей раздеться, принес из ванной мокрое пушистое полотенце и положил на ее пылающую голову. «По-моему, у тебя температура».
Быстро заказал обед – зачем-то с черной икрой.
– Том, ты с ума сошел! Мне икра в Москве надоела! – попыталась соврать Таня.
– Икра отлично восстанавливает силы, – отмахнулся Том.
Официантка быстро принесла заказ. Она с легкой завистью посмотрела на красивую девушку в постели и на представительного мужчину, который заботливо попросил подкатить столик с изысканным обедом поближе к даме.
И только когда Таня через силу впихнула в себя и икру, и нежнейшую форель, сваренную в белом вине, и два пирожных со свежими фруктами, Том сказал:
– Теперь я тебя слушаю.
Ее рассказ занял полтора часа. Том слушал, не прерывая, и только легонько поглаживал Таню по пылающему лбу. Впрочем, к концу рассказа лоб стал совсем прохладным – температура спала.
– Священник сразу спросил мое имя и фамилию. Я ответила. И он сказал, что интересующий меня человек будет сегодня в девять вечера у главной лестницы в «Чреве Парижа»…
– Знаешь, что в этой истории самое странное? – задумчиво спросил Том.
– То, что меня до сих пор не убили?
– И это тоже… Но давай разберемся… Как я понял, владелец чемодана тебя просто использовал – для того, чтобы ты достала чемодан и вывезла его в безопасное место. Но на клад претендовали и другие люди. Кто?
– Наверно, эти бандиты из Южнороссийска, – сказала Таня.
– Точно! Они заметили, как ты доставала чемодан, и до сих пор за тобой следят. Возникает вопрос – почему же они сразу не отобрали у тебя сокровища?
– Я уже думала над этим. Может быть, им нужен не столько клад, сколько тот человек? Ну этот ОН, который его спрятал? Которого мы ищем? Может, он знает что-то очень ценное? Или владеет этим?
– Правильно, моя умница!.. Значит, бандиты задерживают теплоход и договариваются с таможней, чтоб тебя пропустили, – это возможно?
– В России – возможно, – уверенно ответила Таня.
Том продолжал:
– И они надеются, что ты приведешь их к этому человеку. Они твоими руками вывозят сокровища за границу и надеются там завладеть кладом и вдобавок выйти на другого человека. На того – Фрайбурга. Зачем-то он им нужен… Но он их опережает. До сих пор все понятно. Понятно, кроме одного. Как ОН узнал, что ты едешь именно в Стамбул? И как оказался там раньше тебя?
Татьяна только пожала плечами.
Том задумался. Он продолжал легонько поглаживать Таню по голове. Потом его рука скользнула на ее шею и задержалась на пульсе, бьющемся в сонной артерии:
– Многовато, около ста… – Том потеребил цепочку на Таниной шее и задумчиво спросил: – Слушай, а этот кулон… Он какой-то старинный…
Татьяна вздрогнула:
– Том, мне его прислала – «княжна»! Написала, что это фамильная драгоценность!
– Княжна?! Быстро снимай.
Татьяна молча протянула ему медальон.
Том достал свой швейцарский офицерский нож. Внимательно рассмотрел медальон. Потом открыл золотую крышку.
В медальоне таилось что-то металлически-блестящее.
– Что это? – в ужасе спросила Таня.
– Это? Насколько мне известно – передатчик. ОН все время знал о всех твоих передвижениях с точностью до километра.
Таня утомленно закрыла глаза:
– О боже!
– Итак, – сказал Том, – мы поняли почти все. Кроме одного. Зачем ему с тобой встречаться?
* * *
Бронзовые часы на камине в номере 333 парижского отеля «Риц» показывали шесть вечера. Татьяна и Том уже перебрали тысячу вариантов – по какому сценарию пройдет сегодняшняя встреча?
Они разыгрывали предположительные варианты и так и этак, но ничего путного не получалось.
При этом они должны были все время иметь в виду, что у Фрайбурга-«княжны» есть пистолет… Пистолет Татьяна уже видела в Стамбуле.
– Так мы совсем в дебри забредем. – Том решительно поднялся. – Слушай, давай сделаем вот что. Ты вещи не хочешь забрать из своей гостиницы?
– Не отказалась бы!
– Тогда лучше сделать это сейчас, пока наши бандиты сидят в полиции.
– А ты думаешь, они еще сидят?
– Где же им быть! Они же все кафе разгромили! Дай бог, завтра под залог выпустят. Здесь, в Европе, с этим строго.
– Ну давай съездим, – неуверенно сказала Таня. Она все еще неважно себя чувствовала.
– Не мы съездим, а я съезжу. А ты будешь спать, время еще есть. Не возражаешь?
Таня совсем не возражала. Ей было очень приятно, что нашелся наконец кто-то. Кто-то достаточно сильный для того, чтобы она позволила ему решать за нее.
* * *
«Да, тут, если возьмут, уж взяткой не отделаешься», – глодала Рыжего нехорошая мысль. Они с напарником, понукаемые безжалостным Рустамом, поднялись по водосточной трубе до третьего этажа и залезли в окно Таниного номера. Стекло бить не пришлось – щеколда была не заперта.
Рустам с Мелешиным остались внизу.
А Рыжий с Кольтом получили строгий наказ – мочить. Мочить без жалости.
Мобильный телефон прозвенел только в половине седьмого.
– К вам гребет американец. Глушите прямо у двери.
* * *
Перед глазами плавали разноцветные рыбы. Они постоянно меняли то цвет, то форму. Превращались то в крошечных карасиков, то в огромных китов. Он тщетно пытался сбросить наваждение, выбраться из этого рыбьего царства… Хотя бы взглянуть на часы… Но это ему никак не удавалось…
* * *
Дверь открылась без стука.
Таня, которая приходила в себя в теплой ванне, удивилась. Они с Томом договорились, что он постучит условным сигналом. Неужели в «Рице» такие бестактные горничные? Приходят убирать в присутствии постояльцев? Разве не висит на двери: «Просьба не беспокоить»?
Она быстро завернулась в полотенце с намерением устроить разнос нарушительнице покоя… И тут дверь в ванную комнату распахнулась.
На пороге стоял Рустам. Он плотоядно улыбался.
* * *
БЕЗ ДЕСЯТИ ДЕВЯТЬ!
А он лежит тут с разбитой головой!
Том попытался вскочить на ноги и застонал. Глаза заливало кровью.
Он полез в карман за носовым платком.
В карманах явно кто-то рылся.
Деньги, паспорт и две кредитки оказались на месте.
Исчезла только визитная карточка отеля «Риц».
* * *
Ноги не слушались, голоса не было. Как в дурном сне, когда не получается выбраться из кошмара. Она только плотнее запахнулась в полотенце и перепуганно смотрела на Рустама. «Надо выглядеть смело!» – билось в голове. Но смелости не было. Смелость израсходовалась за все эти дни бесконечных поисков и погонь.
Татьяна слышала, как в комнате кто-то ходит, что-то падает на пол. Значит, этот человек здесь не один. Значит, здесь вся банда. А Том, где же Том?
Кажется, этот вопрос она задала вслух. Потому что кто-то ей злорадно ответил: «Твой хахаль отдыхает!» Второй голос добавил: «Утомился, поди, тебя драть!» И ржание. Похотливое мужское ржание, такое неуместное в изысканном интерьере отеля «Риц»…
Ей швырнули джинсы и футболку: «Одевайся!» Она не решилась попросить их отвернуться. Просто зашла за открытую дверцу шифоньера и молча натянула одежду. Интересно, как бы поступил сейчас какой-нибудь Рэмбо? Что бы он сделал против четверых вооруженных мужчин, которые застали его врасплох? Татьяна попыталась вспомнить, обсуждали ли они подобные ситуации с Валерой…
На первый взгляд ей остается только подчиниться. А на второй… Татьяна молча вышла из-за дверцы шкафа и прошла – под охотничьими взглядами мужчин – к комоду. Схватила огромную колониальную вазу – ого, какая тяжесть! – и изо всех сил швырнула ее в окно. Венецианское стекло разбилось с оглушительным звоном.
* * *
Том попробовал бежать. Не получилось. В голове, казалось, поселились какие-то крабы. Они раздирали его своими безжалостными клешнями. В висках стучало. Черт, он сейчас упадет!
