Текст книги "Ideal жертвы"

Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Бэла

Санаторий меня поразил – чистый, светлый, ухоженный. Да еще и путевка у меня оказалась, спасибо отцу, самой что ни на есть элитной. Поселили меня в двухкомнатный люкс, кровать с балдахином, на столе ваза с фруктами, по стенам неплохие картины. «И все процедуры у вас оплачены, по ультра-олл-инклюзив, – заверили на рецепшн, – и тренировок любое количество, и любые экскурсии... И заниматься вами будет доктор Старцев, это наш лучший специалист!»

– Да, да, спасибо, – несколько растерялась я.

Честно признаться, я чувствовала себя в роскошном окружении не очень уютно. Случайно расплескала воду по полировке столешницы и до смерти перепугалась, что пойдут пузыри. И с кранами в ванной, какими-то хитрыми, навороченными, разбиралась чуть не полчаса. А уж местное светское общество мне и вовсе не пришлось по душе.

...Отец утверждал, что сюда, в санаторий «Ариадна», съезжаются самые «сливки». Одно из двух: или он жестоко ошибался, или российская элита – полное г... Честное слово: мне куда приятнее общаться с коллегами-воспитательницами в нашем садике (неустроенные, безмужние, с доходами ниже среднего). Да что там, даже наши нянечки (хохлушки или молдаванки без прописки и максимум со школьным образованием) – и те куда симпатичнее, нежели съехавшиеся в «Ариадну» гранд-дамы.

В самое первое утро, когда я вышла к завтраку, со мной едва культурный шок не случился. Потому что я сама, конечно, не делала никакого особого макияжа. И нарядилась всего лишь в джинсы и свежую футболку. Босоножки надела без каблучка. Но выглядела при этом абсолютно белой вороной. Прочие же девушки, женщины и дамы (отдыхал в санатории почти сплошь слабый пол) дружно, будто между собой сговорились, явились в столовую в спортивных костюмах. И в шлепанцах. И в большинстве своем лохматые (не исключено, конечно, что я ничего не понимаю в модных стрижках, и за художественный беспорядок на своих головах они отвалили немалые деньги). А многие еще и с красными глазами и с ощутимым похмельным запашком. Запашком такой силы, что никаких сомнений не оставалось: они полночи выпивали, и выпивали крепко. Ничего себе люди здесь оздоравливаются!

Одна из девиц – в совсем уж несолидном бумазейном костюме (на штанине, впрочем, вызывающим золотом горел лейбл: «Джуси кутюр») – дурашливо приветствовала меня:

– Ой! Ты откуда такая красивая?..

Подобные вопросы всегда ставили меня в тупик. Как, интересно, на них отвечать? По существу – «я, мол, из Москвы?» Или – «сама ты дура»?

Впрочем, девчонка ответа, кажется, и не ждала. Протянула мне свою ладошку, буркнула:

– Катюха.

– Бэла, – представилась я.

– Ух, ничего себе! Узбечка, что ли? – округлила глаза новая знакомая.

– Сама ты узбечка. Сокращенное от Изабель, – пожала я плечами.

И похоже, прибавила себе очков, потому что Катюха уважительно пробормотала:

– Не, Изабель – фигня. А Бэла – это красиво. Как у Лермонтова, он почти что мой земляк. Пойдем за мой стол?

– Пошли, – благодарно улыбнулась я.

Пока мы завтракали, девица трещала без умолку. Свою болтовню она, впрочем, называла вводным инструктажем: «Ты ж, Бэллочка, новичок, а я здесь уже вторую неделю отдыхаю».

Инструктаж, правда, практически не касался медицинских процедур или, скажем, экскурсий. Зато девушка охотно рассказывала про то, что тренеры-мужчины здесь красавчики – особенно Степан, тот, что плавание ведет. А вот инструкторши по шейпингу – провинциальные курицы: «И сами ничего не умеют, и клиента заставить не могут». Впрочем, сказала Катя, со вчерашнего дня в «Ариадну» новую инструкторшу взяли, зовут Лилька. Вот та – ничего, строгая. И по жизни вроде нормальная... Врачи, в Катиной аттестации, в «Ариадне» работали сплошь импотенты – «только Георгий Семенович и мужик, а остальные лохи». Ну, а самого большого числа комплиментов удостоился бармен Ромчик – умеющий смешивать изумительные коктейли...

Уже к середине завтрака у меня от Катиного лепета начала трещать голова – говорила она громко, да еще и с каким-то незнакомым, явно не московским акцентом. Но, поняла я с ее слов, в столице девушка вращалась в самых высоких кругах, жила на Рублевке, ездила на «Ауди». В общем, та самая элита, с которой мне следует брать пример.

Я еле дождалась, пока Катерина слопает последний круассан (всего за время завтрака она их уничтожила четыре – как, интересно, собирается худеть с таким аппетитом?), и с удовольствием с ней распрощалась.

...Еще вчера вечером, когда я регистрировалась на рецепшене, мне выдали бумажку с персональной программой. В ней значилось:

9.00 – завтрак.

10.00 – консультация терапевта

11.00 – занятия (аэробика)

12.00 – доктор Старцев (психолог)...

...Отец, провожая меня, напутствовал: «Не теряй, Бэлочка, ни минуты. Постоянно присматривайся, запоминай, учись, впитывай...»

Что ж, иронично подумала я, завтрак прошел не без пользы. Я усвоила, что элита нынче ходит в костюмах-размахайках и болтает с такой скоростью, что нам, простым людям, и словечка вставить не удается... Чему-то меня научат консультация терапевта и занятие аэробикой (первое в жизни)?

Однако врач (с многообещающей фамилией Нобель) оказалась вполне адекватной теткой. Расспросила, осмотрела, назначила анализы... Впрочем, не дожидаясь их результатов, написала заключение: «Практически здорова. Нагрузки средней и высокой интенсивности». С этой бумаженцией я и направилась на тренировку. Занимались здесь, оказывается, не в группе, а тет-а-тет с инструктором. Мою тренершу звали Марьяной – и она мне не понравилась чрезвычайно. Вся какая-то скользкая, услужливая: «Да не желаете ли вы?.. Да не будете ли так любезны?..» А глаза при этом – равнодушные и злые. И я для себя решила: в следующий раз надо обязательно записаться к той новенькой, о которой говорила Катюха – к Лиле.

Зато следующий пункт в моем списке – доктор Старцев... Он меня просто поразил.

Я очень тяжело схожусь с людьми. Да что там: я их даже боюсь. Каждый человек, считаю я, заботится лишь о себе любимом и заинтересован исключительно в личном благополучии. Мне легко лишь с маленькими детьми – вот те распахнуты всему миру, и смеются искренне, и радуются тебе не потому, что им что-то от тебя нужно, а от души. А взрослые – каждый из них преследует исключительно свои цели.

Но доктор Старцев... Может, это, конечно, профессиональное, или он просто замечательный актер. Едва я вошла в его кабинет, как он вскинул на меня угольки своих темно-карих глаз, и приветливо улыбнулся, и усадил меня в кресло, и отправил медсестричку за чаем (и ведь как-то узнал, почувствовал, что люблю я именно черный, обязательно с кружочком лимона)... Я не скажу, что пропала (вообще не люблю этого глупого, из фальшивых женских романов, слова). Но мне сразу стало так легко-легко. И отчего-то захотелось рассказать доктору и про то, как мне бывает грустно, когда я поздними вечерами возвращаюсь домой на электричке – всегда одна... И как мне всю жизнь не хватало отца. И как он вдруг, когда я стала уже совсем взрослой, появился – и своим появлением создал в моей жизни, кажется, еще больше проблем...

Доктор же вышел из-за своего стола. Приблизился ко мне. Ненавязчиво, но уверенно коснулся моего плеча. И неожиданно озвучил ровно ту мысль, что крутилась в моей голове:

– Бэла! У меня такое ощущение, что мы с вами знакомы очень давно...

И от этих слов мне стало еще легче и веселее.

...Впрочем, больше никаких вольностей доктор (Георгий Семенович – именно его, поняла я, Катюха за завтраком и нахваливала) себе не позволил. Вернулся за свой стол и начал задавать обычные медицинские вопросы: сколько мне лет? Чем болела? Давно ли у меня проблемы с весом? Чем болели родители? Я машинально отвечала. Про отца сказала, что он с нами не жил и о его болезнях я не знаю, и что теперь он вроде бы здоров и успешен. А когда врач закончил заполнять медицинскую карту – закрыл и отложил ее в сторону – то удивил меня снова. Вдруг произнес:

– Бэла! Вы ведь дочь Ивана Малыгина, я правильно понимаю?

– Правильно, – буркнула я.

– Это... тот самый? – не отставал Старцев. – Владелец заводов, газет, пароходов?

Похоже, слава об отцовских миллионах широко шагала по стране.

И я не без некой гордости кивнула:

– Да.

– Но вы работаете воспитателем в детском саду... – задумчиво произнес доктор. – Полагаю, это своего рода вызов?

Ну, тут уж он ошибается. Я едва не ляпнула, что место директора в каком-нибудь из своих филиалов папаня мне и не предлагал, но в последний момент удержалась. С чего это я буду признаваться в том, что на самом деле бедна, как церковная крыса? Пусть Старцев считает меня одной из них. Из богачек. И я с умным видом кивнула:

– Да, Георгий Семенович, это мой осознанный выбор. Потому что делать из детей умных людей не менее интересно, чем делать деньги.

– Вы правы, абсолютно правы, – с готовностью кивнул доктор. И добавил: – К тому же, я догадываюсь, вам с детьми общаться проще, чем со взрослыми...

Я вздрогнула: как он почувствовал, что малышня действительно моя единственная отдушина?

Старцев продолжал:

– Но вы знаете, я давно пришел к выводу, что взрослые – они на самом деле такие же дети! Беспомощные, искренние, любящие. И нужно лишь сделать определенное усилие, чтобы вытащить их добрые качества из-под защитного панциря.

Я в изумлении смотрела на него. Далеко же наш разговор ушел от сбора анамнеза и медицинских назначений!

А доктор вновь резко сменил тему. Внимательно, ласково посмотрел на меня и произнес:

– Знаете, что я еще понял? Вам нужно обязательно научиться танцевать.

– Что-о? – опешила я.

– Танцевать, – повторил он. – Причем я не современное дерганье, конечно, имею в виду. Вальс. Танго. Фокстрот. Вы ведь никогда танцами не занимались? А если занимались – то быстро бросили, верно?

И снова не в бровь, а в глаз.

Я безумно с раннего детства была влюблена в роскошные платья, и танцевальные туфли на каблучках, и элегантных, в черных фраках, кавалеров... Мама даже водила меня, девчонку, в секцию бальных танцев, и это стало чуть не самым большим разочарованием в моей жизни. Потому что в нашей группе на двадцать девиц оказалось всего трое мальчишек. И доставались они, естественно, самым пробивным, самым гибким и самым стройным. А я была закомплексованным, робким, неповоротливым бочонком. Вот и танцевала всегда одна, в последних рядах – но только разве вальс можно исполнять в гордом одиночестве?.. А потом меня из секции и вовсе попросили. Преподавательница сказала маме – причем в моем присутствии:

– Советую вам закончить этот цирк. Все равно у вашей дочери никаких шансов. А танцевать одной, без партнера, просто глупо.

...Прошло много лет, и старая детская травма вроде давно должна бы зажить, но до сих пор, когда я случайно наталкивалась по телику на танцевальные конкурсы или, еще хуже, репортажи, скажем, с венских балов, мне всегда хотелось плакать.

...Старцев неожиданно попросил:

– Встаньте, Бэла.

Я послушно поднялась.

И он вдруг уверенно (и нежно!) заключил меня в объятия и закружил по комнате в вальсе. Боже мой! Давняя детская репетиторша всегда утверждала, что у меня проблемы и с ритмом, и с координацией, и с пластикой. А тут, хотя мы танцевали впервые, и в тесном кабинете, и даже без музыки – у меня получалось абсолютно все! Я знала, чувствовала, когда темп нужно ускорить, а когда – замедлить. Когда отдаться на волю сильных рук доктора, а когда, наоборот, перехватить инициативу. Когда прижаться к нему – а когда отдалиться...

Когда танец был закончен и Старцев вновь усадил меня в кресло, он в искреннем восхищении (тут ошибиться невозможно!) произнес:

– Бэла! Вы изумительно танцуете. И я хотел бы... потанцевать с вами еще. В более благоприятной обстановке. Скажем, завтра вечером. В семь часов. Давайте встретимся в баре, а потом решим, что дальше. Договорились?

Я опешила. Кажется, врач назначает мне свидание?! Но... Разрешено ли здесь это? И потом: ему явно уже лет пятьдесят, не меньше. И он наверняка женат. И вдруг он назначает свидания всем своим пациенткам и всех пытается соблазнить – а мне совсем не хотелось выглядеть дурочкой, которая бросается почти незнакомому мужчине на шею по первому зову.

Я твердо произнесла:

– Вообще-то, Георгий Семенович, я хотела бы ограничить наше общение медицинскими рамками.

Сказала – и напряглась: вдруг он обидится? И скажет: «Ну, и ищи себе тогда другого врача!»

Но доктор лишь рассмеялся:

– Не волнуйтесь, Бэла. Танцы – это часть терапии.

– Терапии? Какой?

– Ну да, вы же пока не в курсе... Я – ведущий в России специалист, избавляющий от избыточного веса.

– Это я уже знаю.

Старцев будто не расслышал моей реплики и продолжил:

– Многие ошибочно именуют мой метод кодированием, однако не все столь однозначно. При банальном кодировании в подсознание закладывается запрет на употребление вредных продуктов. Однако сорваться легче легкого. Достаточно лишь оказаться на фуршете... или просто сильно проголодаться – и пациент решает, что от одной булочки ничего плохого не случится. А дальше следует еще булочка, потом еще – и все лечение насмарку. По статистике, более половины пациентов срывается в первые же недели. Я же намерен излечить вас кардинально. Изменить ваше мироощущение. Превратить вас в элегантную, стройную, уверенную в себе красавицу. А для достижения этого результата нам с вами придется работать комплексно. И долго. Не только здесь, в кабинете, но и в неформальной обстановке. Мне нужно понять вас, прочувствовать, настроиться на вашу волну. Лишь тогда наше лечение будет иметь успех. Посему, если хотите преобразиться, не спорьте – завтра вечером мы с вами идем танцевать.

Он властно и уверенно взглянул на меня, и в его глазах я прочитала: доктор говорит правду, да не совсем. Терапия терапией, но, пожалуй, я для него не просто пациентка. Я ему явно нравлюсь как женщина. Или ему мои мифические миллионы нравятся? Хотя непохоже. Старцев, сразу видно, и сам человек обеспеченный, часы на запястье дорогущие, галстук из натурального шелка. Да и нет у меня никаких миллионов, за которые стоило бы бояться...

И в меня будто бесенок вселился. Почему, собственно, и нет? Я вновь перехватила взгляд изумительных, проникающих до глубины души глаз доктора, и меня словно теплой морской волной обдало. Да плевать на все условности! Ведь, по большому счету, это самый первый человек в моей жизни, кто заставил мое сердце затрепетать. Ну, и пусть я у него одна из многих. Зато мне с ним хорошо, как ни с кем. Даже в медицинском кабинете. А каково будет в баре – или куда мы там с ним пойдем?

И снова доктор догадался, о чем я думаю. Тонко усмехнулся:

– Вы, Бэла, наверно, сейчас гадаете: не вешает ли он мне лапшу? Не стану ли я игрушкой – одной из многих – в его руках?..

Я врать не стала:

– Есть такие мысли...

– Не бойтесь, – тепло улыбнулся он, – соблазнять вас я не стану. А если вдруг первый шаг сделаете вы – что ж, тоже врать не буду: не откажусь. Но гарантирую вам: всю – абсолютно всю степень откровенности наших отношений – будете определять только вы. И еще добавлю: мне просто танцевать с вами – уже счастье...

И снова меня затопило теплой счастливой волной. И пусть мозг двадцатисемилетней, хорошо образованной и неглупой девушки понимал: скорее всего доктор – просто провинциальный ловелас, мне хотелось, хотелось, хотелось встретиться с ним еще! И для себя я решила: завтра вечером мы с ним действительно только потанцуем. А дальше – кто знает? В конце концов беречь невинность для прекрасного принца – в мои-то немалые годы! – уже просто смешно. И если доктора не смущает моя полнота, и волосы непонятного цвета, и неброское – в толпе мелькнет, не запомнишь – лицо, пусть он и станет тем мужчиной, кому достанется (в бабушкиной высокопарной формулировке) самое ценное, что есть у женщины.

Лиля

Поужинать в тот вечер вместе со Степаном мне так и не удалось. Только собралась, как положено, к восьми в столовку, в раздевалку спортивного зала явилась противная тетка. На лацкане ее пиджака висел бейджик: «АДМИНИСТРАТОР»

Тетка метнула недовольный взор на мою короткую юбку (я уже успела переодеться) и проскрипела:

– Бодрова – это ты?

– Я.

– У тебя в двадцать ноль-ноль еще одна тренировка.

– Но...

– Никаких «но». Женщина сказала, что хочет именно к тебе. А желание клиента у нас закон.

– Вообще-то, в восемь у нас ужин, – пробормотала я. – И насчет лишней тренировки никто меня не предупреждал.

– Кого это волнует? – пожала плечами администраторша.

– И вообще вы врете. Не могла клиентка именно ко мне захотеть. Я тут первый день работаю! – не сдавалась я.

– Слушай, Бодрова, – поморщилась администраторша. – Не спорь. А будешь огрызаться – я тебе штраф вкачу.

Вот и пришлось, вместо ужина и встречи со Степаном (признаться, я ее ой как предвкушала!) вновь переодеваться в спортивную форму и гонять по залу очередную клиентку. Единственное, что во всем этом было приятным: меня действительно порекомендовали. Оказывается, Катюха (та девчонка, с которой я занималась сегодня утром) уже успела разнести по санаторию весть обо мне. Знакомых у нее, видимо, было много, потому что сразу несколько отдыхающих дамочек начали настаивать, чтобы с ними занималась именно я.

Приятно, конечно, но лишь бы мне такая популярность боком не вышла. Даже в Кирсановке, в нашем спортивном клубе, где у тренеров зарплата совсем смешная, за клиента настоящая война идет. Одна наша инструкторша, Лизка, стала выпендриваться, рекламировать женщинам: мол, только после ее занятий можно реально похудеть. Какие-то диеты им советовала, по группе крови питание рассчитывала. И явно ведь никакой научной основы: просто журналов начиталась. Ну, а клиентки развесили уши, стали в ее группу перебегать. Даже жена Емели – уж на что разумная тетка! – а тоже клюнула. А у нас плюс ко всему еще и зарплата сдельная. Если у тебя в группе пятнадцать человек – большая. А если трое – ясное дело, маленькая. Ну, мы все, как только стали реально меньше получать, Лизку быстро выжили. Всего-то несколько инцидентов: то у нее ключи от спортивного зала исчезли. То формы в ее шкафчике не оказывалось. А уж если она просила ее подменить – никто не соглашался, клиенты впустую приходили. Вот и сбежала.

Не устроят ли и мне обструкцию местные инструкторы?..

Но делать нечего. Я добросовестно отработала занятие, закрыла зал и вошла в тренерскую – переодеться. Хоть было поздно, тут пила чай одна инструкторша. Мы с ней познакомились еще днем – звали ее Марьяна. Какая-то вся неуверенная, дерганая, виноватая. Глаза бегают, руки влажные. Похоже, именно от нее клиенты перебежали ко мне – я бы сама с такой заниматься не стала. Но, конечно, выживать ее мне ни в коем случае не хотелось. Не потому, что я добрая – просто как бы самой не вылететь. Кому нужны сотрудники, которые, едва устроившись на работу, тут же затевают склоки?!

Я взглянула на девушку виновато – но Марьяна в ответ лишь улыбнулась. Да еще и сочувственно спросила:

– Ну, ты как? Устала с непривычки?

– Да есть немного... – пробормотала я.

– Иди тогда, отдыхай, – заботливо напутствовала она. – Надо выспаться. У тебя завтра весь день расписан.

Взглядом, правда, меня наградила злобным – но я убедила себя, что мне это показалось. Вряд ли Марьяна на меня злится. Небось только рада, что я работаю вместо нее, а она в тренерской чаи гоняет.

Я быстро оделась и вышла из спортивного корпуса. Ох, а на улице так хорошо! Весна, высокое, чернильно-черное небо, одуряющие запахи первых цветов. Вот честное слово, если бы кто меня, как инструктора, спросил: что полезнее? По два часа на дню пыхтеть в душном спортивном зале – или быстрым шагом пройтись по прекрасному парку? Я бы ни секунды не сомневалась, ответила: куда лучше для организма погулять в хорошем темпе. И легкие проветриваются, и сердце тренируется, и калории, что тоже немаловажно, сжигаются.

Я хотя и устала, а шагала бодро. Слева уютно светились окошки бассейна. Может, ну его, этот сон? Загляну сейчас к Степану. Извинюсь, что не попала на ужин. Снова увижу его сильное красивое тело, волевой взгляд, мощные, тренированные руки...

Но я удержалась от искушения. Лучше завтра предстать перед ним отдохнувшей, свежей, с сияющим взглядом.

«Быстро в душ и падаю в кровать», – решила я.

Вошла в корпус для персонала, распахнула дверь своей комнатухи – и мне в глаза вдруг ударил ослепительный свет.

В комнате во все пять лампочек горела люстра. А под ее лучами стояли трое: давешний мерзкий амбал Кирюха. И двое, видно, его помощники – мужчины в черной форме охранников. Моя сумка – пустая – стояла на столе. Все ее содержимое было разбросано.

Едва завидев меня, Кирилл осклабился:

– Вот она, красавица.

Первой мыслью было: бежать. Я сделала шаг назад, но у него реакция оказалась лучше: он втащил меня в комнату и резким броском швырнул на кровать.

– Ты пожалеешь, скотина, – спокойно предупредила я.

От него несло потом и еще был терпкий, очень знакомый запах. Так пахнет от мужчин, когда они хотят женщину. Но я Кирилла сейчас явно не интересовала. Что же он, просто от насилия, получается, возбуждается?

Охранник снова схватил меня. Чуть не носом ткнул в мою же распахнутую сумку. И проревел:

– Где они? Говори!

Я изо всех сил пыталась не терять присутствия духа. Пробормотала:

– Чего ты ищешь, Кирюша?

– Эй, лапа! Хорош прикидываться. Гони сюда наркоту – и свободна.

– Наркоту?!

– Слушай, не строй ты из себя целку-то!

– Но я правда не понимаю.

– Ты. Привезла. Сюда. Наркоту, – раздельно проговорил он.

– Полный бред!

– Лучше отдай сама.

Сроду я дел не имела с наркотиками!

И тут наконец до меня дошло: меня просто подставили! Это мы – скромные тренерши из Кирсановки – выживаем неприятных нам особ разными невинными методами вроде похищения ключей от зала. А здесь, в элитном санатории, действуют по-другому.

Зря я надеялась, что сладкоголосая Марьяна равнодушна к моим успехам. Наверняка это она настучала охране, что новая инструкторша – которая вдруг стала популярной – употребляет наркотики. Ну, и мерзость!

– Подожди, – осадила я Кирюху. – Ты в моих вещах наркоту нашел?

Кирюха переглянулся со своими прихлебателями, и по их лицам я поняла: конечно, ничего запрещенного в моей сумке не обнаружено.

– Тогда пошел отсюда вон, – тихо закончила я. – А то я сама про тебя настучу. Что ты меня изнасиловать пытался.

– Но, но! – прикрикнул он. – Ты за базаром следи!

– А ты следи за своими стукачами! – отрезала я. И уже спокойнее добавила: – Сам подумай. Это вообще невозможно, чтобы инструктор по шейпингу наркотики употреблял. У меня ведь по шесть тренировок в день, и так дыхалки не хватает!

Меня переполняла ярость. Сердце колотилось, как бешеное. Мне ведь повезло еще, что Марьяна всего лишь настучала. А если бы правда – наркотики в мои вещи подбросила?! Но все равно: завтра я ей устрою!!!

...Собирать вещи обратно в сумку я не стала. Просто вытащила из их груды мочалку, мыло, шампунь, полотенце. Приняла душ и рухнула в кровать. Завтра мне предстоял сложный день. Несколько тренировок. Наверняка – встреча со Степаном. И с этой Марьяной тоже надо разобраться.

...Но начался следующий день просто ужасно. Я спешила в спорткомплекс на первую тренировку. Торопливо шагала по парку. Раннее утро, народу никого, птички поют, красота! Я с наслаждением вдыхала ароматы цветов, на душе было легко. Злость на Марьяну, да и на местные, весьма драконовские правила за ночь поутихла. И сейчас я не сомневалась: все у меня будет хорошо! В «Ариадне» меня ждет интересная работа с хорошей, что немаловажно, зарплатой. И, вполне возможно, новая любовь. Хорошо бы сегодня наконец пообщаться со Степой. Или, еще лучше, с восхитительным Костей... От него я балдела куда сильнее, чем от стандартного красавца, тренера по плаванию. Тот просто смазливый, а Костя – сумашедше харизматичный и дико сексуальный.

...В тот момент, когда я мечтала о том, как его губы без всякой сдержанности целуют меня всю, до меня неожиданно донесся такой родной голос. Неужели мысль материальна? Ведь голос принадлежал Константину. Просто обалдеть! Я только подумала о нем – и вот он тут.

Голос доносился из боковой, довольно глухой аллеи. Я против воли глупо заулыбалась и хотела броситься ему навстречу, однако вовремя удержалась. Во-первых, вчерашний случай в столовой меня научил: с высшим менеджментом нужно держать ухо востро и уж, по крайней мере, не бросаться к его представителю у всех на глазах. А во-вторых, хотя слов разобрать не удалось, ошибиться было невозможно: Константин, всегда такой сдержанный, сейчас говорил ласково и даже игриво. Но с кем, с кем?!

Я мгновенно подобралась. Моя первая любовь Юрик когда-то научил меня (среди множества других бесполезных вещей) передвигаться абсолютно бесшумно. Это умение мне еще ни разу не пригодилось, однако я его регулярно оттачивала. Сначала просто для развлечения, а теперь мы с Максимкой в индейцев играли. Он закрывал глаза и пытался по слуху определить, куда исчезла мама...

И сейчас я без проблем подкралась с тылу к лавочке, подле которой стояли двое. Одним из них действительно оказался Константин. Выглядел он, несмотря на раннее утро, безупречно: отглаженный костюм, тщательно выбритое лицо, аккуратная прическа. Но когда я увидела его собеседника – точнее, собеседницу! – у меня перед глазами помутилось. Ей оказалась Марьяна. Та самая инструкторша по шейпингу, что наврала Кирюхе, будто я наркоманка.

Ну, ничего себе! Какие у Марьяны могут быть дела с Константином? Ранним утром? В дальней аллее парка?! Да и выглядит она дай боже. Вся из себя накрашенная, отутюженная, приглаженная, будто не на работу, а на вечеринку собралась. И самым наглым образом клонится к Косте, все норовит на его плече повиснуть. А он особо и не противится.

Мне показалось, что меня ударили под дых. Вроде бы Костя мне ничего и не обещал. Нравился, конечно, но не настолько, чтоб я на других симпатичных мужчин не поглядывала. Я даже подумывала – не далее, как вчера – «изменить» ему со Степаном. Но наглое поведение Марьяны меня просто взбесило. Мысли в голове помутились, и больше всего сейчас мне хотелось подскочить и вцепиться мерзавке в физиономию. Конечно, я этого не сделала. Уже усвоила, что орут и царапаются только в бразильских сериалах. А в жизни всегда лучше выждать и ударить исподтишка.

Потому я просто затаилась за спинкой их лавочки и стала подслушивать разговор. И почувствовала, что просто лишаюсь дара речи. Потому что первая же Марьянина фраза, что я услышала, оказалась такой:

– Ну, Костя, и нашли же вы новую тренершу! Не умеет вообще ничего, а на клиенток как орет!

Впрочем, от Марьяны я других слов и не ждала. Но Костя, Костя! Вместо того, чтоб ее одернуть, он лишь вздохнул:

– А кого тут еще найдешь, в Кирсановке?

– Могли бы и из Москвы выписать кого-нибудь поприличней, – уколола моя врагиня.

Костя же (я просто ушам своим не верила!) ласково ответил:

– Ну, что ты, Марьяночка! В Кирсановке классные специалисты тоже есть! Ты, например!

Марьяна – я из своих кустов видела – от этих слов просто расплылась. Придвинулась к Косте еще ближе, будто бы случайно прижалась к нему своей чахлой грудью и повела совсем уж непристойную беседу. Начала жаловаться на «забитую мышцу, вот здесь, чуть ниже левой груди, вы попробуйте!». А тот – хотя вовсе и не доктор – охотно втянулся в ее игру. Серьезно произнес:

– Ну-ка, давай. Я посмотрю.

Марьяна с готовностью распахнула кофточку, и едва Константин ее коснулся, пропищала традиционный набор про то, «какие у вас сильные руки, меня просто в дрожь бросило!».

Сказать, что я была в шоке – значит, ничего не сказать. Мое предвкушение счастья испарилось в доли секунды. Я стояла, словно оплеванная.

Подслушивать дальше не стала. Во-первых, противно. Во-вторых, я была оскорблена до глубины души. Я-то, дурочка, считала, что нашла в лице Кости своего принца! Он же и вчера меня перед Кирюхой в столовой не защитил, и сегодня проявил себя совершеннейшим кобелем. Сто процентов: надо обольстить Степана. Хотя бы просто назло кадровику.

...А дальше беды вообще пошли косяком.

На подходе к спортивному комплексу меня ждала еще одна неприятная встреча. На боковой тропинке, ведущей к зданию, я столкнулась со Старцевым. Похоже, тот караулил именно меня. Доктор, в Кирсановке всегда такой ласковый, улыбчивый и безобидный, выглядел сейчас мрачнее тучи.

Я попыталась пискнуть дежурное «здрасте» и проскользнуть мимо, однако он преградил мне дорогу. Мрачно поинтересовался:

– Ну, и где ты вчера была?

И я только в этот момент вспомнила: он же мне вроде как свидание назначал! В девять вечера грозился явиться в гости. Но я из-за дополнительной тренировки появилась в своей комнате только ближе к десяти, а потом еще эта жуткая история с поисками наркотиков. Неудивительно, что про Старцева я просто забыла.

– У меня тренировки только в половине десятого закончились, – начала оправдываться я. – А потом...

Но доктор перебил:

– Знаешь, Лиля. Я не люблю, когда меня выставляют идиотом.

– Да никем я вас не выставляю! – продолжала лепетать я. – Говорю же: я на работе задержалась!

Но он не принял моих оправданий. Назидательным голосом проскрипел:

– А с правилами хорошего тона ты не знакома? Не в курсе, что в подобных случаях полагается звонить? И предупреждать, что задержишься?

«Я бы на его месте тоже злилась, – мелькнуло у меня. – Наверно, цветочки приносил. Шампанское, тортик. И оказался под запертой дверью».

– Да закрутилась я! Забыла!

– Ладно, Лиля, – проворчал он. – Надеюсь, что ничего подобного ты себе больше не позволишь.

Я уже рот раскрыла, чтоб залить собеседника привычным, обманчивым медом («Что вы, Георгий Семенович, вы ведь мой любимый мужчина, просто вчера действительно ситуация так сложилась...»)

Но взглянула в насупленное лицо старичка... Поежилась под взглядом его черных угольков-глаз... И вдруг меня такое зло разобрало! Почему я, собственно, должна оправдываться? Выкручиваться? Увиливать? Да нужен он мне сто лет, этот Старцев!

И я выпалила:

– Слушайте, Георгий Семенович! Шли бы вы лесом! С вашими упреками!

– Что? – Старцев, кажется, слегка опешил.

А я все больше распалялась:

– Непонятно, что ли? Не хочу я с вами встречаться. Ни вчера. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.

Мое лицо, кажется, раскраснелось, грудь вздымалась. Старцев же, наоборот, обрел хладнокровие. Усмехнулся:

– С чего вдруг такая немилость? Кажется, мы с тобой неплохо проводили время. В твоей, – в его голосе прозвучало презрение, – расчудесной Кирсановке...

«Ага, – пронеслось у меня. – Только тогда я Костю еще не знала. И работала на такой зарплате, что о ресторанах оставалось лишь мечтать. А ты хоть кормил бесплатно...»