Текст книги "Ideal жертвы"

Автор книги: Анна и Сергей Литвиновы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Однако предложил папа совсем другое. Слегка смущенно произнес:

– Бэлочка... ты никогда не думала, что тебе нужно... м-мм... для начала слегка похудеть?

Меня бросило в краску. И без него, конечно, я знаю, что толстушка – но слышать такое от только что обретенного отца было обидно. И вдвойне обиднее, что сейчас, в свои двадцать семь, я даже стараюсь держать подобие диеты. Во всяком случае, не лопаю так, как в детстве. Тортики, хачапури и булочки ем лишь изредка – да и то потом мучаюсь угрызениями совести. И чай стараюсь пить без сахара. И после восьми вечера не ем – сегодняшний ужин единственное за долгие месяцы исключение. Только толку никакого. Обмен веществ, видимо, уже нарушился. Да и спортом я никаким, уже говорила, не занимаюсь, даже банальной зарядки не делаю. Какая уж тут зарядка, если каждое утро от хронического недосыпа голова трещит. Работа тоже в основном сидячая. Когда мои подопечные на прогулке, за ними специальный инструктор по безопасности наблюдает и гоняется. А когда мы в помещении, то лепим, клеим, рисуем, читаем – от такой нагрузки килограммы не уйдут.

...Отец же, увидев, что я расстроилась, аж руками замахал:

– Бэла, милая, ты только не обижайся! Я вовсе не собираюсь читать тебе мораль! Просто моя сестра ездила, очень хвалила...

И он рассказал мне про санаторий «Ариадна».

– Вернулась – я ее просто не узнал. Похудела, похорошела, глаза светятся! Кожа стала, как у девочки. И довольна чрезвычайно. Говорит, отличные врачи, грамотные инструкторы, шикарные условия. А главное: за месяц она больше двадцати килограммов сбросила! Безо всяких, как говорит, усилий! Всего лишь диета, да шейпинг, и пилюли какие-то, вроде витаминчиков. Даже удивительно, что все это – у нас в России.

Я слушала его, скептически вздернув бровь. Но чем горячее отец рассказывал, тем больше мне его идея нравилась.

– Ты еще вот о чем подумай! – продолжал он. – Решила, я не вижу, не понял: тебе в нашем обществе тяжело, непривычно... А санаторий этот – чем не тренировка? Туда ведь, сестра рассказывала, многие светские дамы ездят. Из Питера, из столицы. Вот и пообвыкнешься немного, притрешься. Поймешь, что они за люди, о чем с ними надо говорить... Но главное, конечно: приведешь себя в форму, похудеешь, подтянешь мышцы. И вернешься – настоящей королевой.

Действительно, это звучало заманчиво.

Я пробормотала:

– Да, у меня как раз и отпуск подходит. Только стоит этот твой санаторий, наверно, запредельно...

– Ну, деньги в данном вопросе мелочь, – заверил отец.

И по его радостному, что я согласилась, лицу, я поняла: оплатить дорогущую путевку он посчитает за счастье.

Лиля

Я приехала на новую работу в понедельник утром. Санаторий ограждала настоящая крепостная стена. Хмурый охранник на проходной долго и подозрительно разглядывал мой паспорт, наконец неохотно разрешил:

– Проходи.

За спиной захлопнулась тяжелая железная дверь.

«Будто в тюрьму попала», – мелькнуло у меня.

Впрочем, я тут же отогнала дурацкие мысли. При чем здесь тюрьма, если такая красота кругом? Белоснежные корпуса. Ухоженный парк с экзотическими растениями и фонтанами. Бассейн со стеклянными стенами. Просто не верилось, что всего в пятнадцати километрах отсюда находится наша убогая Кирсановка с ее разбитыми улицами и горячей водой раз в день, с шести до восьми утра. А тут все как в фильме про жизнь богачей. И люди расхаживают совсем другие. У нас в городишке у всех лица мрачные, зубы сжаты. А здесь идет по дорожке девица, молодая, не старше меня, но уже толстенная, и обручального кольца нет, и на лицо совсем не красавица. Но улыбается и сама себе, и всем вокруг. Хотя... Может, если б я жила, как она, тоже бы веселилась.

Когда я проходила мимо жилого корпуса, меня разобрало любопытство. Увидела, что в одной из комнат шторы не задернуты, и не удержалась, решила посмотреть. Влезла на приступок, уцепилась за подоконник, заглянула внутрь. Ну ничего себе! Кровать под балдахином, мебель красного дерева, на полу – пушистый ковер, по стенам картины в роскошных золоченых рамах. На столе ваза, полная фруктов, включая экзотические манго (мой Максимка давно мечтает их попробовать). А подле вазы валяются серьги, два кольца, ожерелье – явно золотые, массивные, с вкраплениями бриллиантов...

Я спрыгнула с приступка. Взгляд упал на мое собственное золото – крошечную полоску на безымянном пальце. То был единственный подарок моего непутевого Юрика. Я в свое время очень радовалась колечку и не сомневалась: это только начало, дальше золота у меня будет много, и от раза к разу все роскошнее. Однако больше драгоценности он не дарил – только цветочки иногда, – а потом кончились и они, и Юрик меня и вовсе бросил... Когда же Максимка только появился на свет и денег не хватало даже на то, чтобы купить ему коляску, я попыталась подарок продать. Но в ювелирном надо мной откровенно посмеялись. Сказали, что могут, конечно, взять на комиссию, только денег я выручу от силы на одно колясочное колесо...

И я снова порадовалась, что теперь работаю в таком шикарном месте и моими клиентками будут обеспеченные, уверенные в себе дамы. Когда ты крутишься среди богачей, всегда есть шанс, что и сама впрыгнешь в их круг. А разбогатеть, врать не буду, я давно мечтала. Только как может разбогатеть женщина без мужа, без образования, да еще и с ребенком на руках? Когда Максимка родился, я вообще едва с голоду не померла. Спасибо, Колян помог, мой несостоявшийся ухажер. Тот хоть и тупой, и оскорбила я его, а оказался незлопамятный. Пока я была при Юре, мы с ним, конечно, не виделась, про Коляна только слухи доходили. Будто он поменял работу в автосервисе на бандитские дела, появились денежки, и якобы собирался жениться на какой-то девчонке, да в последний момент все сорвалось.

Однажды Николай вдруг явился ко мне с цветами. И когда увидел, что Максимке не то что на фрукты, на творожок не хватает, тут же взялся нам покровительствовать. Подкидывал деньжат безо всякой, конечно, отдачи. Возил, когда надо, в поликлинику. Только каждый раз язвил: «Говорил я тебе, что твой Юрик – хмырь еще тот? А ты не верила...»

И возразить ему было нечего.

Но, может, я разбогатею здесь – в «Ариадне»?

...До инструктажа еще оставалось время, и я успела по пути в административный корпус в столовую заглянуть. Тоже шикарное местечко: белоснежные скатерти, серебряные солонки, удобные мягкие стулья. А запахи вообще райские. Совершенно домашней яичницей пахло. И свежим беконом. И теплыми, только что выпеченными булочками. Сразу в животе заурчало – утром-то было не до завтрака, выпила наскоро чашку чая и помчалась на автобус. Народу в столовой пока не наблюдалось – половина девятого утра, по здешним меркам, наверно, рано. Очень хотелось подойти к стойке, где без всякого надзора исходили паром румяные булки, и стянуть хотя бы одну, но я удержалась. Вот доложусь, что приехала, заселюсь в комнату – и отправлюсь завтракать уже на законных основаниях.

В административный корпус я явилась точно, как приказал Константин: к девяти. И прямо на пороге столкнулась с каким-то шкафом. Мужик тянул кило на сто пятьдесят, не меньше. Сплошные мышцы, а голова малюсенькая, как у динозавра. И глаза змеиные. Он сурово взглянул мне в лицо:

– Лиля Бодрова – это ты?

– Да.

– Пошли.

И стальными пальцами схватил меня выше локтя.

– Эй, дядя! – возмутилась я. – Я вообще-то на инструктаж пришла, а не в милицию!

– Будет тебе щаз инструктаж... – пробурчал он.

И буквально поволок меня за собой по коридору. Сердце упало. Что случилось? Может, из того номера, куда я заглядывала, украли золото?..

– Полегче! – обратилась я к охраннику. – Ты мне сейчас руку сломаешь!

– И надо бы, – проскрипел он.

Но хватку ослабил. Я разглядела, что на его черный пиджак пришпилен бейдж: «КИРИЛЛ МИНИН, СЛУЖБА ОХРАНЫ, СТАРШИЙ СМЕНЫ». Ничего хорошего это не предвещало.

Мы ввалились в огромный кабинет. Здесь нас ждали. Какой-то седовласый, крошечного росточка дядька. И, о счастье, Константин Сергеевич. Сейчас, в свете раннего утра, он показался мне еще красивее. Мягкий взгляд синих глаз. Точеный нос. Тонкие, благородного абриса губы. Такой прекрасный – но такой недоступный. И как же мне хотелось быть с ним рядом! Рядом – во всех смыслах. Только сейчас я особенно остро почувствовала, что мы принадлежим к разным мирам. Он – начальник отдела кадров, а меня, как шелудивую собаку, волочет охранник...

Я сердито стряхнула со своего плеча руку динозавра Кирюхи и возмущенно произнесла:

– Что вы себе позволяете? Я...

– Сядь, – перебил меня седовласый.

Черные угольки глаз сверкали, низкий, бархатный голос завораживал. Я послушно упала в кресло.

– Вы кто? – пробормотала я.

Вместо него ответил Константин Сергеевич:

– Это, Лилечка, Арсений Арсеньевич. Директор нашего санатория.

– Очень приятно... – начала я, но коротышка перебил:

– Еще раз себе такое позволишь – уволю.

Директор сделал зловещую паузу. Я молчала.

– ...Сразу бы выгнал, да за тебя Константин Сергеевич попросил, – с сожалением закончил он. – Поэтому на первый раз прощаю.

Я метнула на моего ангела-хранителя благодарный взгляд, но Костя – мой Костя! – смотрел не на меня. Он что-то разглядывал за окном и в свете весеннего солнышка казался совершенным, будто античная статуя. Я особенно остро почувствовала, что хочу его, немедленно, хочу всего, от кончиков длинных пальцев до синих глаз...

А седовласый совсем уж грубо закончил:

– Еще раз в чужой номер заглянешь – будешь бабки платить. За вмешательство в частную жизнь. И в гостевую столовую тоже больше ни ногой. Поняла?

И дальше еще долго разорялся все в том же духе. Что персонал – это словечко он произносил с особенным удовольствием – должен вести себя тише воды ниже травы. С постояльцами ни в какие контакты, кроме как по работе, не вступать. По санаторному парку без дела не разгуливать. В бассейн ходить только до семи утра или после десяти вечера, когда никого из гостей там нет. Кушать тоже не вместе с клиентами, а в отдельном помещении, без всяких, как я поняла, скатертей.

...Даже не сами слова были обидны, а тон, каким он их говорил. Арсений Арсеньевич явно давал понять: он, по определению, меня во много раз выше. Директор санатория, хозяин, богач, почти небожитель. И Костя – мой Костя! – явно принадлежит не к моему, но к его миру. Он внимательно слушал директора. И в некоторых местах его речи даже согласно кивал.

...Ну, а когда запугивание под видом инструктажа закончилось, амбал Кирюха отвел меня в мою комнату. Никакого, к сожалению, сравнения с роскошными гостевыми номерами. Даже в моей малогабаритке и то площади побольше. А тут – два на два, как в гробу. Только кровать с тумбочкой и помещаются. И крохотная ванная с душевой кабиной.

– Что, не нравится? – назидательно молвил Кирюха. – А чего ты хотела? Весь персонал так живет. Можно подумать, у тебя в Кирсановке лучше.

– Ты сам, что ли, не персонал? – фыркнула я.

– Персонал персоналу рознь. Я тоже когда-то с комнатухи начинал. И с зарплаты, как у тебя, – пренебрежительно улыбнулся он. И гордо закончил: – А теперь квартиру купил. И на «Хонде» езжу.

Ну, «Хонда» мне пока ни к чему, а вот о собственном жилье я давно мечтала. Чтоб у Максимушки комната отдельная, и телевизор чтобы стоял не в спальне, а в гостиной, и кухня не пять метров, как у нас с мамой.

– И долго ты копил? На квартиру? – заинтересовалась я.

– А как работать будешь, – загадочно улыбнулся Кирюха. – Если как сегодня – в чужие окна заглядывать, вся зарплата на штрафы уйдет. А то и чем похуже закончишь. – Он внимательно посмотрел мне в лицо и повернулся уходить. Но на пороге обернулся и тихо произнес: – Запомни, Лилечка. Тут за тобой наблюдают. Все время.

Я бессильно опустилась на кровать. На запугивания Кирилла я плевала. Другое обидно. Что Костя – мой Костя! – здесь стал куда недоступнее, чем когда мы разговаривали в кабинете Емели или ехали вместе по вечерней Кирсановке... Неужели у меня не получится его завоевать?

...До начала моей первой тренировки еще оставалось время, и я решила прогуляться по санаторию. Директор, злой карлик, правда, говорил, что персоналу, по территории разгуливать не положено. Но мне ведь нужно выяснить, где хотя бы находится спорткомплекс? И вообще: хотелось еще раз присмотреться, что здесь за люди. И чего еще есть интересненького – имеется ли, к примеру, что-нибудь вроде бара?

Я бросила в сумку спортивную форму и с облегчением выбралась из своей душной комнатухи на волю.

...Со второго взгляда санаторий понравился мне куда меньше. Ухоженные дорожки парка, белоснежные корпуса, сверкающий чисто вымытыми окнами бассейн, конечно, никуда не делись, и я продолжала ими восхищаться – но после утренних разборок я особенно остро понимала: эта роскошь не про меня. Как там сказал карлик? На «чистой» территории можно бывать, только когда тренируешь очередную клиентку. А потом снова убирайся на свои задворки.

До того седой тролль запугал, что, даже оказавшись в самом дальнем уголке парка, я гадала: а позволено ли мне, простой тренерше, присесть на господскую лавочку? И, пуще того, закурить?

Впрочем, я быстро успокоила себя: что я в самом деле трясусь, будто глупая школьница? Я ж не наркотики курю, обычные сигареты. Откинулась на лавочке, прикурила... и снова вздрогнула. Потому что на аллее вдруг показался мужчина. Еще издали, по одной лишь уверенной походке я почувствовала: это очередной хозяин жизни. Кто-то из начальства? Или богатый клиент? А я, как нарочно, на барской территории, да еще с сигаретой...

А когда мужчина подошел поближе, я едва не застонала.

Потому что все оказалось гораздо хуже.

Этого человека я знала. И, более того, совсем бы не хотела с ним встречаться. Тем более здесь, в «Ариадне».

Я лихорадочно отшвырнула недокуренную сигаретку, вскочила. Может, я успею убежать? Может, он меня не заметил?

Но было уже поздно.

Мужчина тоже увидел меня. И узнал. Ускорил шаг. Приблизился к лавочке. Расплылся в улыбке. Произнес:

– Неужели Лиля?

Мне ничего не оставалось, кроме как кисло улыбнуться в ответ. И грустно подумать: от прошлого, как ни старайся, не убежишь. Оно тебя все равно настигнет.

...С этим человеком мы познакомились в один из самых паршивых дней моей жизни. Чуть ли ни единственный день, когда я дала слабину...

Обычно-то я, как ни тяжело, всегда старалась быть сильной. А как иначе, когда на руках Максимка и пенсионерка-мама? И даже близко нет мужского плеча, на которое можно было бы опереться. Не считать же за надежду-опору моего Емелю. Все девичьи иллюзии (бриллианты, шубы, ванны с шампанским, принцы на белых конях и тому подобная муть) давно рассыпались в прах. Я привыкла выживать на скромную зарплату. Точнее, прилагать все усилия к тому, чтобы мой Максимка ни в чем не нуждался. И мама могла бы изредка побаловать себя. Меня же устраивала самая простая, с рынка, косметика, и одежда, что подешевле, и никаких давно уже ресторанов с дорогими коктейлями. Куда разумнее просто купить бутылку «мартини» и, если очень хочется, смешать тот же «Манхэттэн» самой.

При этом я всегда старалась выглядеть королевой. Ну и пусть мои платья стоят копейки, а высокие каблуки на любимых туфлях давно уже расшатались и грозят в самый неподходящий момент подломиться. Ну и подумаешь, что волосы я подкрасила не в дорогой парикмахерской, а в домашних условиях, в ванной. Эти все мелочи ведь только женщины подмечают. Для мужчин важнее другое. Чтобы гордая осанка была в наличии. И уверенная улыбка. А главное, нужно держать себя так, чтоб никто не сомневался: у нее все хорошо. Замечательно. Лучше всех!

...Но в тот февральский, ветреный день мой имидж победительницы дал сбой. Дело в том, что Максимка подцепил какой-то вирус – ОРВИ, а может, и грипп. Болел тяжело, с высоченной температурой и сильным кашлем. Я, конечно, изо всех сил старалась его не просто побыстрей вылечить, но и подбодрить, развеселить. Постоянно сынулю обнимала, кормила с ложечки, спала рядом с ним, чтоб вовремя дать жаропонижающее. И Максимку моя материнская, безвозмездная и сильная энергетика довольно быстро поставила на ноги. Но зря говорят, будто от детей невозможно заразиться. Едва температура у сына упала, я разболелась сама. В постели, конечно, спасибо аспирину, не лежала, но чувствовала себя препаршиво. Постоянная слабость и насморк, а еще мерзла... Но полноценный больничный не взяла. Вирус по всему городку гулял, и у нас в клубе половина инструкторов свалилась. Те-то, умные, вызвали врачей, улеглись в кроватки и поставили Емелю перед фактом. А я, идиотка, все за дело радею, переживаю: клиентки явятся на тренировку, а инструктора нет. Глотала бесконечные порошки-настойки, сбивала температуру, загоняла простуду внутрь организма – и героически ходила на работу.

И вот промозглым вечером, отскакав четыре тренировки подряд (две со своей группой и еще две, заменяя разумных, спокойно болеющих коллег), я наконец вышла из клуба, собираясь отправиться домой. Самочувствие было хуже некуда и настроение отвратное. Потому что, помимо болезни и плохой погоды, еще и финансы были на нуле. Зарплата благодаря лекарствам и машинкам-книжкам, чтобы порадовать болеющего Максимку, давно растаяла. Емеля, конечно, обещал за мой ударный труд выдать премию, и пенсию маме со дня на день должны принести, но пока что в моем кошельке уныло шелестели две десятки. Две! Ровно на маршрутку до дома и буханку хлеба. Обычно такие финансовые кризисы меня даже веселили – ну или я старалась относиться к ним снисходительно. Например (как школьница, право слово!), ехала вместо удобной маршрутки на автобусе – без билета! – и с замиранием сердца ждала налета контролеров. Или вовсе: шла со своими грошами в единственный в нашем городке супермаркет. Гордо бросала в тележку единственную буханку хлеба и, если охранники маячили в другом конце зала, напихивала по карманам развесных конфет или творожных сырков.

Но сейчас подобных трюков я бы и близко не исполнила. Никаких автобусов – у нас в Кирсановке в них не топят, стекла обледенелые, сиденья холодные... Дождаться бы теплой маршрутки. И без всяких, конечно, магазинов домой, в постель. Ну и подумаешь, что в доме свежего хлеба нет. Как-нибудь позавчерашним обойдемся.

...Только и с маршруткой не везло. Шел мокрый снег, на дорогах была сплошная скользкая каша. От такой погоды даже в нашей сонной Кирсановке, видно, случилась пробка. Или водитель – у нас ими, как везде, работают теплолюбивые кавказцы – от мороза в каком-нибудь духане спрятался. На остановке уже скопилось полно народу, люди жались под крышей, чихали и кашляли. Я, чтобы не подцепить какой-нибудь новый вирус, стояла чуть в стороне и безнадежно вглядывалась в поток машин: не мелькнет ли среди них родное желтое тулово «Газельки»... Впрочем, чтобы вместить всех желающих, уже и двух «газелей» не хватит. Представляю, что за давка начнется, когда маршрутка наконец подойдет! А таксистов мои два червонца уж точно не заинтересуют. Но не идти же пешком пять километров до дому!

Так что полнейший тупик. Да и вид у меня был совсем не королевский. Куртка застегнута до носа, шапочка натянута до самых бровей. Осанку под пронизывающим ветром тоже держать непросто. Нос хлюпает, губы обветрены. Настоящая тетка-неудачница.

Потому я была чрезвычайно удивлена, когда рядом вдруг притормозила черная иномарка с московскими номерами. Водитель заблудился, что ли? Однако окошко со стороны пассажира поползло вниз, и мужской голос спросил меня совсем не про дорогу. Он весело крикнул:

– Девушка! Вам куда?

Подхалтурить, что ли, решил москвич? Но только я, увы, сегодня совсем некредитоспособна.

– У меня денег нет. – И отвернулась.

Однако водитель не отставал:

– Я с девушек денег не беру! Садитесь!

Вот ведь настырный!

– Мне в Березовку, – буркнула я.

Получилось хмуро и грубо. Сейчас увидит мои покрасневшие глаза и распухший нос – сразу даст по газам. Однако водитель – вот чудик! – включил аварийку. Не обращая внимания на прочих пассажиров, оживившихся на остановке, вышел из машины. Приблизился ко мне. Быстрым взглядом осмотрел с головы до пят, пробормотал:

– Да вы совсем простужены!

И распахнул пассажирскую дверцу:

– Садитесь, быстро.

Мужику было уже явно за пятьдесят, весь в морщинах, и глаза усталые. Вряд ли он маньяк. Да и лучше уж схлестнуться с маньяком, чем бесконечно ждать опаздывающий транспорт.

Я быстро нырнула в теплый, приятно пахнущий кожей салон. Мужчина аккуратно затворил за мной дверцу, вернулся на водительское место и нажал на газ. А левой рукой, между делом, заблокировал двери.

Так, так. Нехороший симптом. Требовать, чтобы отпер? Остановил машину? Выпустил меня? Но здесь так мягко, расслабляющее уютно – я сразу начала клевать носом. И стала себя уговаривать. Может, водитель просто за безопасность радеет? Заблокировал двери, чтоб они на ходу случайно не распахнулись?.. Непредусмотрительно, конечно, и глупо – но я так устала стоять на морозе...

А водитель словно бы почувствовал мои опасения. Галантно произнес:

– Давайте, прекрасная дама, сразу познакомимся. Чтобы вы понапрасну не волновались...

И, не отрываясь от руля, извлек из внутреннего кармана визитку, протянул мне.

– Старцев Георгий Семенович, – прочитала я. – Кандидат медицинских наук, суггестолог высшей категории.

Само наличие визитной карточки внушало уважение, и с кандидатом наук все было понятно, однако слово «суггестолог» мне прежде никогда не встречалось. Интересно, что бы это значило? Но спрашивать было неудобно: сразу примет за провинциальную дурочку. И я попыталась вспомнить давно похороненный школьный курс иностранного. В памяти, вот удивительно, всплыл глагол «suggest». Основное значение: «предлагать», но еще можно перевести как «внушать». Вот удивительно! Несмотря на простуду, даже какие-то мозги остались. Но что, интересно, означает – «внушитель высшей категории»?

Я вскинула на моего спасителя глаза:

– Суггестолог – это... гипнотизер?

– Ох, ничего себе! – с притворным ужасом произнес мужчина. – Какие в Кирсановке, оказывается, продвинутые девушки!

Я пропустила его иронию мимо ушей, задумчиво произнесла:

– И при этом – кандидат медицинских наук. А я всегда думала, что официальная медицина гипноза не признает...

По лицу Старцева промелькнула тень. Или мне показалось? Впрочем, когда он заговорил, на его челе уже вновь играла улыбка:

– Ну, что вы, милая? Как это – не признает? А кодирование от запоев? Курения? Избавление от героиновой зависимости? Среди моих клиентов, прошу заметить, до восьмидесяти процентов стойкой ремиссии, ни в одной наркологической клинике подобных результатов и близко нет! А от курения я вообще без срывов избавляю. Вы, кстати, не хотите бросить?

– Да нет, – хмыкнула я. – Наоборот, лучше бы сейчас покурила. У вас можно?

– Пожалуйста, пожалуйста, у меня кондиционер, – засуетился мужчина. – Или могу окошко открыть. Прикуриватель вам нужен?

Ф-фу, кажется, пронесло. На маньяка мой спаситель явно не тянул. Просто старый чудак. Чудак-благотворитель, пожалевший мерзнущую на остановке девушку.

Я с удовольствием закурила и, признаюсь, не без кокетства спросила:

– А от простуды... вы не можете закодировать?

– Увы, – вздохнул он. – Сия болезнь гипнозу не поддается.

Внимательно взглянул на меня и предложил:

– Но я могу организовать для вас горячий чай. И малиновое варенье. К тому же я неплохо знаком с китайской медициной, точечный массаж, скажу я вам, творит настоящие чудеса...

Ну, уж без точечного массажа мы как-нибудь обойдемся. Лишь бы до дома довез. Я пробормотала:

– Ко мне в Березовку – вот здесь направо надо.

Старцев – ура – безропотно повернул и галантно спросил:

– А как же вас зовут, моя очаровательная попутчица?

– Лиля, – улыбнулась я. – Кстати, спасибо вам большое, что остановились. А то эту маршрутку можно до бесконечности ждать.

– Зачем вы вообще из дома вышли? – Он снова искоса взглянул на меня. – В таком состоянии нужно не по холоду расхаживать, а в кровати лежать.

– Да ладно, – пожала я плечами. – Вон, американцы простуду вообще за болезнь не считают.

Хотя на самом деле мне дико хотелось в теплую постель. И чтобы рядом стакан с горячим чаем, и чтобы кто-нибудь меня жалел, сидел рядом и гладил по голове... Только кто ж меня пожалеет? Маме все время некогда – на ней и хозяйство, и Максимка. Сынуля мой – он навстречу, конечно, бросится и обнимет своими тепленькими ручками, но жалеть дети не умеют. Наоборот, станет требовать, чтоб я с ним в бесконечные машинки играла.

В голове вдруг мелькнула шальная мысль: а может, согласиться на предложение Старцева?! Поехать с ним, и пусть он поит меня чаем и делает свой китайский массаж... Доктор, насколько мне удалось разглядеть в полумраке машины, вполне себе ничего. Пусть и дедок уже, и черты лица неправильные, зато глаза все искупают. Черные, прожигающие, пронзительные – и в то же время участливые.

Впрочем, что за бредовые мысли? Какой может быть Старцев, если дома меня ждет Максимка – едва оправившийся от своей болезни и потому особенно сейчас нуждавшийся в моей заботе и ласке? Да и разве можно куда-то ехать с первым встречным?! Помрачение какое-то. Видно, этот мужик себя не зря суггестологом называет. Небось сидит сейчас и внушает мне: «Захоти меня! Захоти!..»

Я инстинктивно отодвинулась от доктора подальше, на самый краешек сиденья. И пробормотала:

– Вот тут налево надо.

Слава богу, расстояния в нашем городке смешные, и мы уже приближались к моему дому.

Но в этот раз Старцев моего указания не выполнил. Вместо того чтобы повернуть, резко принял вправо и остановился. Он, что ли, думает, что уже меня загипнотизировал? И сейчас набросится с объятьями?!

Я дернула дверь – заперта.

А доктор вскинул на меня угольки своих глаз и вкрадчиво произнес:

– Вы такая красивая... Лиля.

Вот черт! Не бывает в нашем городке (да и в нашей стране!), чтоб тебе кто-то за бесплатно добро сделал! Я-то, дурочка, раскрылилась: пожалел, подвез! А он не маньяк, конечно, но обычный старый приставала.

Я резко произнесла:

– Только посмей меня тронуть.

Получилось зло, да и смотрела я Старцеву точно в основание носа (Юрик когда-то учил, что одним таким взглядом можно деморализовать противника). Какого-нибудь Чикатило мои приемы вряд ли смутили бы – однако доктор аж отпрянул. Виновато пробормотал:

– Лиля, Лиля, да что вы?.. Неужели вы могли подумать, что я вам сделаю что-то плохое?..

До дома оставалось метров пятьсот, и я потребовала:

– Откройте машину.

– Ну, уж нет, – покачал он головой. – Довезу вас до подъезда.

Я, правда, сомневалась, стоит ли показывать доктору, где находится мой подъезд, но очень уж не хотелось вылезать из теплого нутра машины и топать остаток пути по мокрому снегу. Да и к тому же инстинкт безошибочно подсказывал: этот Старцев действительно ходок еще тот, и женщин у него легион. Однако насильно он никогда не возьмет – такие тащат в постель, только если дама сама согласна, если ведется на обволакивающие взгляды и точечные массажи.

– Езжайте налево и потом прямо, – хмуро велела я.

– Яволь, моя королева! – весело откликнулся он.

Я снова подумала: старый перец совсем и не плох. Глаза у него изумительные, и поговорить с ним, наверно, интересно, да и в сексе, говорят, доктора знают толк. И машина у него хорошая... Сейчас, конечно, ни о каком точечном массаже и речи идти не может, но потом, когда я поправлюсь... почему бы с ним и не встретиться?

Мы на немалой скорости влетели в мой двор, притормозили у подъезда. Доктор выключил двигатель, разблокировал двери: вроде как путь свободен. Но продолжал жечь меня своими глазами-углями:

– Ну что, Лиля? Китайский массаж, я так понял, вас не заинтересовал. Может быть, что-нибудь еще? Горячий пунш? Прогулка под луной? Ванна с шампанским – не сейчас, конечно, когда вы поправитесь?

И было в его беззастенчивых – да что там беззастенчивых, просто наглых! – предложениях чего-то чрезвычайно интригующее. Или он меня все-таки загипнотизировал?

В общем, не знаю, что тому было причиной, но я произнесла:

– А почему бы и нет?

– Тогда давайте так. – Он внимательно посмотрел на меня. – Сегодня понедельник. Я даю вам три дня на то, чтобы вы справились с простудой. А в пятницу, скажем... в девятнадцать ноль-ноль буду ждать вас у стелы.

Странный выбор для места свидания. Стела – наша единственная достопримечательность – располагалась в городском парке. Я хмыкнула:

– Мы что же, будем прогуливаться по дорожкам?

– Ни в коем случае, – покачал головой Старцев. – Просто я давно приметил в вашем парке удобную площадку. Мне почему-то кажется, – снова пристальный взгляд на меня, – что вам очень хочется... научиться водить автомобиль. Я прав?

Я изумилась. Доктор был прав, тысячу раз прав! Я действительно мечтала водить машину. И пусть собственный автомобиль мне не светит, но хотя бы просто уметь! Самой, хоть иногда, чувствовать восхитительное сцепление рук и руля, ног и педалей, повелевать скоростью, ветром, пространством!

– А вы за свою машину не боитесь? – хмыкнула я.

Старцев усмехнулся в ответ:

– Я хороший учитель.

– Тогда годится, – кивнула я. И поинтересовалась: – А что будет дальше, после урока вождения?

Всегда лучше с самого начала расставить все точки над i.

– Потом мы с вами поедем в ваш любимый ресторан, будем пить самые ваши любимые коктейли и, если хотите, потанцуем... – вкрадчиво проговорил доктор.

И на его хитрой физиономии читалось: жаль, что с наскока не получилось. Но уж в пятницу-то я тебя в постель точно затащу!

А я весело подумала:

«Смотри, хренчик, зубы себе не обломай!»

И улыбнулась:

– Идет. Договорились. До пятницы!

Покататься на машине – это я с удовольствием. И в ресторан сходить. И потанцевать. А вот насчет секса – это мы еще очень сильно посмотрим.

...И в пятницу мы с доктором провели если не восхитительный, то вполне достойный вечер. Я довольно ловко научилась трогаться с места и повышать передачи (только когда с первой на вторую переходила, машина сильно дергалась). Потом он повез меня в ресторан и заказал самое дорогое, что было в меню, – королевские креветки. И танцевать мне с ним понравилось, и слушать всякие медицинские байки – тоже.

Но все его предложения (вполне, впрочем, корректные) продолжить банкет я решительно отвергла. Не виляла, не хитрила: сказала в лоб: мол, вы симпатичный мужчина, и очень мне нравитесь, и спасибо за прекрасно проведенное время. Но прыгать в постель к человеку, которого едва знаю, я не готова. Вот познакомимся поближе... Начнем друг другу доверять...

Старый ловелас мое заявление проглотил. Рьяно воскликнул:

– Что же, я готов подождать!