Текст книги "Добродетельная вдова"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Тяжесть её мягкого тела на его обнажённой коже была невыносимо соблазнительной. Став каменно-твёрдым, изнывая от желания обладать ею, он с трудом подавил стон. Её ноги оплели его, а перебросив одну ногу через его бедро, она полностью открылась для него. Всего лишь небольшое движение, и он окажется внутри неё – никогда он не хотел чего-либо столь сильно. Она была его женщиной, и такой мягкой, сонной и приглашающей.
Он сглотнул. Ему отчаянно, до боли, хотелось оказаться внутри неё. Всё его тело сотрясала дрожь желания. Он боролся. Он дал слово. Элли доверяла ему. Он мог бы быть безымянным пиратом, но он дал слово, и она ему поверила.
Он не овладеет ею, но это не означает, что будет вести себя как святой. Он провёл рукой по её телу. Простыни опутывали её талию и бёдра. Он скользнул рукой по ноге, лежащей на его бедре, нежно погладил её округлую попку и, поколебавшись, нежно провёл ладонью по шелковистой коже живота и внутренней стороне бёдер. Она была тёплой, сладкой и более чем готовой к соитию. Крупная дрожь прокатилась по его телу. Он закрыл глаза, понимая необходимость отступить.
Элли открыла глаза и, сонно моргая, посмотрела на него. Ещё не проснувшись, она уже улыбалась. Лицо вспыхнуло лёгким румянцем, губы разомкнулись, и приветствовали его улыбкой. Его рука пошевелилась в интимной ласке, и глаза Элли удивлённо расширились, а тело выгнулось навстречу. Он не нарушил своё слово, но был в опасной близости от этого. Он убрал руку.
Осторожно окинув себя взглядом, Элли неожиданно обнаружила, что оплела его ногами.
– О! – воскликнула она и попыталась высвободить его из своего плена. Он наблюдал, как засмущалась Элли, когда увидела, что её простыня и ночная рубашка сбились на талии, а сама она пребывает с ним вместе в поистине откровенной позе. Изо всех сил пытаясь натянуть простыню и рубашку на свои бёдра, она случайно задела его возбуждённую плоть.
Элли замерла, когда поняла, что произошло, а он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Она стыдливо вспыхнула и, смутившись, не осмелилась взглянуть на него. Достаточно странное поведение для женщины, побывавшей замужем и имеющей ребёнка, но у него не было времени раздумывать над этой загадкой. Его внимание сосредоточилось на борьбе тела с разумом. Его тело не хотело ничего, кроме обладания. Но сам он, помимо этого, желал её сердце и душу.
Но для человека потерявшего память в мозгу крутилось одно крайне невыгодное для него воспоминание: «Элли… со мной ты в безопасности. Даю слово джентльмена, что не причиню тебе боли».
Элли опять потихоньку потянула вниз подол ночной рубашки, и снова шоркнула по нему рукой. Ещё раз, и он не сможет отвечать за последствия. Он потянулся и отвёл её руки подальше от опасного места.
– Не волнуйся об этом, Элли. Такое случается, – шепнул он, – я не забыл о своём обещании. С добрым утром, – добавил он и поцеловал её.
Помня о том, какая она застенчивая, он хотел, чтобы поцелуй был нежным, ласковым, безопасным. Но как только её рот открылся навстречу его и он вкусил её сладкий, терпкий вкус – он погиб.
Их второй поцелуй был уже более страстным.
Он в третий раз поцеловал её и к концу поцелуя почувствовал, что тело его сейчас взорвётся. Он вскинул голову, подобно тому как это делает в последний раз утопающий, и тихо произнёс:
– Три – мой предел, миссис Кармайкл.
Элли моргнула и, ошеломлённая, с припухшими от поцелуев губами, широко распахнула глаза. Она всматривалась в глубокую синеву его глаз и, казалось, читала там его душу. Он задумался, что же она увидела, но отвлёкся, когда она опустила взгляд.
– Три? – невнятно пробормотала Элли. Жадно глядя на его рот, она облизала губы.
Он застонал. Она не понимала. Он стоит на краю пропасти. Если она сейчас же не выберется из постели, он сорвётся.
– Три поцелуя. Если я поцелую тебя ещё раз, то, боюсь, забуду о своём обещании.
Элли нахмурилась, вспоминая, и он решил напомнить:
– Я обещал, что твоей добродетели ничто не угрожает, – и иронично добавил: – Честное слово джентльмена. Но если ты сию минуту не вылезешь из кровати, я не отвечаю за последствия.
Она не сразу осознала его слова, и он улыбнулся. Она оказалась даже больше одурманена страстью, чем он. Но как только до неё дошёл смысл сказанного, она ахнула и мигом выбралась из постели. Она, таращась на него, стояла на голом полу и тяжело дышала, словно только что бежала бегом. Его собственное дыхание было таким же прерывистым.
– Я… я прошу прощения, – тихо сказала Элли и, схватив висевшую на крючке за дверью одежду, покинула комнату.
Через несколько мгновений она опять возникла на пороге, прижимая свою одежду к груди и стыдливо глядя на него:
– Я… я хочу… мы могли бы… Вы знаете. – Она покраснела. – Мне очень жаль.
Элли повернулась, чтобы уйти, но остановилась и, решительно развернувшись, добавила:
– Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо, – тихо сказала она охрипшим голосом и поспешила вниз по лестнице.
Он откинулся на постель. С кривой усмешкой на лице он лежал в кровати, и тело его пульсировало от неудовлетворённого желания.
«Это было самое прекрасное пробуждение в моей жизни, спасибо». Чтобы признать это, миссис "Я – добродетельная-вдова" понадобилось немало мужества. А эта её отвага вкупе с некоторой застенчивостью и чувственной искренностью породила в нём желание кинуться за ней по лестнице и затащить обратно в постель. И это, полагал он, станет пробуждением во всех смыслах.
Если поступать по уму, то ему следовало бы смастерить сегодня соломенный тюфяк, на котором он мог бы спать в последующие ночи… но он не собирался поступать разумно. Сегодня вечером он откажется от своего джентльменского обещания. Не имело значения, что он не знал, кто он такой. Кто бы он ни был, он сделает это для неё.
Этой ночью она станет его.
Глава 3
Элли вымела вчерашнюю золу и угли и начала разводить огонь в очаге. Пока её руки привычно делали своё дело, она вспоминала, какие упоительные ощущения всего несколько минут назад ей дарили его руки. Его ладони… Она почувствовала, что снова краснеет, вспомнив, где её касались его ладони, такие большие и искусные – касались с такой нежностью, что она… Она никогда не переживала ничего такого, такого… У неё снова слёзы навернулись на глаза, от того, насколько это было прекрасно… и от неудовлетворённости.
Стружка, оставшаяся после возни постояльца с поленом, затлела, потом задымилась. Элли аккуратно поддула, появились язычки огня. Он разжёг костёр внутри неё, костёр, который всё ещё горел. Она смотрела, как деревянные завитки один за другим сначала тлеют, а потом вспыхивают ярким пламенем. Мгновение великолепия, а потом – щепотка серой золы. Что случится, если она отдастся ему? Минута блаженства, а за ней – раскаяние на всю жизнь? Или этот костёр сильнее, из тех, что с горячими углями глубоко внутри?
Наполнив большой чёрный чайник водой, она повесила его на нижний крючок. Торопливо, потому что он мог спуститься в любую минуту, умылась холодной водой с мылом и оделась, стоя перед очагом. Чайник быстро закипел, и Элли поставила вариться овсянку. Равномерно помешивая кашу, она замечталась, вспоминая, каково это – просыпаться в его объятиях.
Тук-тук-тук!
Элли вздрогнула. Кто мог прийти так рано утром? Её взгляд упал на заячьи шкурки, сохнущие на крючке рядом с дверью. Ну конечно! Нед принёс молоко. Она распахнула дверь с радостной улыбкой, которая тут же застыла.
– Ск… сквайр Хэммет.
Крупный, дородный мужчина, в одежде, которая оказалась бы уместнее для послеобеденной прогулки по Лондону, чем для утра в Нортумберлендской глуши, протиснулся мимо неё, раздевая её глазами.
Элли, внутренне съёжившись, собралась с духом и спросила:
– Чем обязана столь неожиданному визиту?
– У вас здесь был мужчина, девуленька!
Сквайр обшаривал небольшую комнату сердитым взглядом.
– С чего вы взяли? – Элли молилась про себя, чтобы доски наверху не заскрипели.
– Вчера на вашей крыше видели мужчину.
Красное лицо сквайра нависло над ней. Вместе с запахом дорогой помады от него несло вонью грязного белья – как и её покойный муж, его друг любил богатую одежду, но пренебрегал мытьём.
Элли отвернулась, пытаясь скрыть страх и отвращение.
– Да, вчера здесь был мужчина. Он починил мне протекавшую крышу.
– Этот треклятый домишко – мой! Ярешаю, кто будет или не будет чинить крышу! Так значит, чопорная миссис, у вас есть тайный любовник? – Лицо сквайра пошло пятнами от гнева. – То вы птица слишком высокого полёта, чтобы найти хоть часик для того, кто по доброте душевной сдаёт вам этот дом, а то я обнаруживаю, что какому-то чумазому крестьянину позволено шарить у вас под юбками!
– Вы омерзительны!
– Кто это был, чёрт побери – я хочу знать его имя!
Элли сердито развернулась:
– Я ничего не знаю о нём и понятия не имею, как его зовут! Он просто починил мне крышу в обмен на еду! Сколько месяцев я просила вас поправить кровлю, а вы так ничего и не сделали!
– Только потому, что вы отказывались заплатить, как договорено. – Масленые глазки окинули её тело похотливым взглядом.
Элли передёрнуло, но она заставила себя не обращать на его сальный взгляд внимания.
– Мы не договаривались. И никогда не договоримся. Я плачу за аренду коттеджа, и больше ничего не должна.
– Пфф, платите – одно название!
– Вы сами назвали мне цену в день похорон Харта! Если она и ниже обычной, тогда я этого не знала. Думала, вы милостивы ко мне, потому что мой муж был вашим другом. Мне стоило быть умнее! – горько закончила она и отвернулась, чтобы помешать кашу.
– И правда, стоило. Даром только птички поют. – Голос сквайра стал ниже, и Элли вздрогнула, когда мясистые ладони, пройдя по её бокам, нащупали грудь.
– Уберите руки! – Она изо всей силы ткнула обидчика локтем в живот, он охнул и выпустил её. Мгновенно развернувшись, она сильно толкнула его. Потеряв равновесие, Хэммет отступил назад и ударился головой о полку сзади.
Элли рывком распахнула дверь и встала, держа её открытой:
– Вам не рады в этом доме, сэр. И я уже говорила вам, сотню раз, что я никогда не была – и не буду! – ничьей любовницей. И если бы даже мне и захотелось ею стать, то уж никак не вашей, сквайр Хэммет!
Сквайр стоял, тяжело дыша и потирая голову:
– Ах ты, чертовка! Ты ещё за это поплатишься, вот увидишь! – Он снова оглядел её сверху вниз. – Я не собираюсь больше уходить отсюда неудовлетворённым. Сегодня утром мне удалось как следует полюбоваться на тебя, и то, что я увидел, мне понравилось.
Элли стало не по себе. Обычно она никогда не переодевалась внизу. И в тот самый день, когда она это сделала, за окном оказался сквайр Хэммет, и, конечно, подглядывал. Она бросила взгляд на камин, где стояла её чугунная кочерга. Если б только суметь дотянуться до неё…
– Нет, чертовка, не получится! – сквайр встал между нею и кочергой.
Элли стояла снаружи, за открытой дверью. Можно убежать в лес и спрятаться, но нельзя оставить Эми в доме одну.
Хэммет, казалось, прочитал её мысли:
– А где твоя девчонка? – Он оглядел комнату и остановил взгляд на кукольном домике-коробке. – Ты же не хочешь, чтобы с ней… случилась неприятность, правда же? – И тут же, без предупреждения, наступил начищенным ботинком на игрушку, совершенно растоптав её. И пинком отправил то, что от неё осталось, в камин.
Элли ахнула от ужаса и ярости, видя, как пламя пожирает сказочный мир маленькой девочки. И понадеялась, что Эми наверху всё ещё спит. Ей не хотелось, чтобы дочурка увидела то, что сейчас последует. Она убьёт сквайра, прежде чем позволит ему дотронуться до себя.
– Мама, мамочка! – босиком, в ночной рубашке, Эми неслась вниз по ступенькам. Сквайр не дал ей подбежать к матери, схватив за руку. От страха и боли девочка завизжала.
– Отпусти её! – крикнула Элли.
Эми дёргалась, пытаясь вырваться, когда же у неё не получилось, малышка неожиданно повернулась и вцепилась зубами в ладонь обидчика. Хэммет возмущённо взвыл, а Эми удалось вывернуться и убежать.
Элли ринулась вперёд и схватила кочергу. Она подняла её повыше, но прежде, чем успела опустить её на элегантно завитую и напомаженную голову, сильная рука схватила негодяя за воротник, и, развернув, отбросила в другой конец комнаты.
Это был мистер Мишка. Полуодетый, только в рубашке и бриджах, c покрытым щетиной лицом, он просто пылал от ярости – синие глаза метали молнии.
– Убирайтесь! – приказал он. – И если я когда-нибудь узнаю, что вы снова беспокоите леди…
– Леди! – злобно фыркнул сквайр. – Тоже мне, леди! Вы, очевидно, провели ночь в её постели – только не думайте, что вам досталось нечто особенное! Да под её юбкой перебывало чуть ли не полграфства – и она не ограничивается джентльменами, скорее наоборот, предпочитает, чтобы с ней пожёстче…
Крепкий кулак оборвал грязные речи.
– И вы сами, сквайр, тоже предпочитаете пожёстче? – негромко спросил мистер Мишка, сопровождая каждое слово тумаком.
Сквайр Хэммет был крупным мужчиной, толще и плотнее сбитым, чем мистер Мишка, но босому защитнику Элли он был не соперник. Она вздрогнула от звука ударов кулаком по наказываемой плоти, хотя в глубине души и порадовалась.
– А теперь убирайся отсюда, падаль!
Свистя и отдуваясь, сквайр заковылял прочь. Он как-то осел и, казалось, заметно уменьшился в размерах. Из носа его текла кровь – судя по хрусту, который слышала Элли, он, видимо, был сломан. Лицо покрывали многочисленные следы ударов, опухшие глаза уже наполовину заплыли. К полудню, вероятно, они будут в чёрных синяках.
На мистере Мишке, напротив, не было ни царапины, он даже не запыхался.
Отойдя на безопасное расстояние, сквайр заорал:
– Вы за это заплатите! Я местный мировой судья! Я добьюсь того, чтобы тебя сослали, бандит!
– Уверен, суд будет рад услышать, как одинокая благочестивая вдова и её дитя вынуждены были обороняться кочергой от нежеланных авансов расфуфыренного и напомаженного ловеласа средних лет. Да, так и представляю себе, как вы рассказываете миру, что над вами одержали верх женщина, кочерга и маленькая девочка, – весело произнёс защитник Элли.
Сквайр грязно выругался.
– Тебя, мразь, ещё поучить, как себя вести? – сжал кулаки мистер Мишка. – Или, может, пусть миссис Кармайкл доходчивее объяснит, кочергой?
Элли глядела, как сквайр ретировался, изрыгая брань и бормоча угрозы. Из-за него её жизнь и так была почти невыносимой; унизив его, оставаться здесь невозможно. Придётся покинуть этот дом, но она ни капельки не жалела об этом.
– Убрался, наконец! – удовлетворённо сказала она.
– Такое случалось и прежде? – медленно произнёс её защитник.
Она кивнула.
– Видите ли, он был одним из ближайших друзей моего мужа. Когда стало известно, насколько велики долги Харта, он предложил помощь. – И горько рассмеялась: – Я выходила замуж богатой наследницей, а овдовев, стала нищенкой. Я понятия не имела тогда о стоимости жизни. Никто из наших знакомых не желал знаться со мной, поэтому, когда сквайр предложил помочь вдове и ребёнку своего дорогого друга, я поверила ему. Думала, всё честно. Глупой была, – пожала она плечами.
– Скорее, несколько наивной, – поправил её босой рыцарь, не отводя внимательных глаз.
– Глупой, – ровным голосом повторила она. – Он сказал, что присмотрит за мной. – Элли содрогнулась. – Я не понимала, что именно он имеет в виду.
– Так вот почему вы испугались за Эми в тот день, когда оставили её здесь со мной – подумали, что снова «сглупили». Ещё раз поверили не тому человеку.
Элли кивнула. Они оба замолчали. Вдруг она поняла, что что-то уж слишком тихо.
– Эми!
Не пострадала ли она во время драки? Элли помчалась в коттедж.
Дочка сидела на корточках перед очагом и старательно помешивала овсянку.
– Мама, она чуть не пригорела, – объяснила девочка, – а поднять котелок я не смогла, он слишком тяжёлый, и ты говорила, чтобы я не трогала то, что горит, поэтому я только мешала кашу и мешала. Я правильно сделала? – почему-то с виноватым видом спросила Эми.
Элли с облегчением обняла дочь:
– Да, голубушка, ты всё сделала правильно. Мистер Мишка спас нас с тобой, а ты спасла наш завтрак.
– Глупости, вы прекрасно справлялись сами, – засмеялся он. – Принцесса, от тебя я такого не ожидал!
Его смех замолк, когда Эми, стыдясь, опустила глаза.
– Кусаться плохо, да, мама? – прошептала она.
– Ох, доченька, – на глаза Элли навернулись слёзы. – Ты не сделала ничего плохого. Мне кажется, ты была большой умницей и вела себя храбро.
– Значит, я не огорчила тебя, мамочка?
– Нет, нисколько.
– И я могу укусить сквайра и в другой раз тоже?
Элли не успела ответить – мистер Мишка внезапно сгрёб их обеих и, держа в объятиях, закружился по комнате в безумном вальсе:
– Да, принцесса, разумеется! – воскликнул он. – Ты можешь кусать противного старого сквайра столько, сколько тебе хочется. А твоя мама может стукнуть его кочергой. А когда две мои амазонки закончат с ним, я выкину его за дверь.
Смеясь, он поставил их на пол, преклонил колено и заявил:
– Принцесса Эми, вы – самая смелая, самая умная из известных мне юных леди. Вы не только избавились от злого Сквайрдракона, укусив его, но ещё и спасли кашу от пригорания! Я с радостью стану вашим рыцарем.
Девочка радостно рассмеялась, схватила деревянную ложку и легонько постучала ею сначала по одному его плечу, потому по другому:
– Поднимайтесь, сэр Мишка!
Элли рассмеялась, хотя глаза наполнились слезами. Благодаря его игре неприятное происшествие стало смелым приключением. Он так хорошо понимал детей… Не слишком ли хорошо для холостяка?
– Не хотят ли рыцарь и принцесса овсянки? – произнесла она как можно беззаботнее.
– О, да, в самом…
Тук-тук-тук!
На мгновение все замерли, пока в маленьком коттедже не смолкло эхо стука.
– Сквайр, – прошептала Эми. – Вернулся, чтобы отправить нас в тюрьму!
– Да чтоб ему пусто было, наглецу! Ну, я ему покажу! – Их защитник шагнул к двери и распахнул её: – Какого дьявола…
Он не договорил. У порога стоял худощавый, опрятно одетый мужчина маленького роста.
– Ну, слава те господи, капитан! – сказал пришелец, радостно улыбаясь. – Когда ваш конь прискакал без вас, все уж подумали, что вы погибли! Кроме меня, само собой. Говорил же я им – вы живучий!
В домике внезапно воцарилось молчание. Слова незнакомца, казалось, отдавались эхом. Элли подумала про себя, слышно ли ещё кому-нибудь, как громко стучит её сердце.
Их краткая идиллия подошла к концу. Его нашли.
– Капитан? В чём дело? – пришедший нахмурился, глядя на высокого, молчаливого мужчину, застывшего в дверном проёме, а потом посмотрел вглубь комнаты, туда, где, внимательно наблюдая, стояли полные дурных предчувствий Элли и Эми. Он смерил взглядом своих по-птичьи блестящих глаз Элли с дочерью и сощурился.
Наконец заговорил тот, кого назвали капитаном:
– Поскольку, как я понимаю, вам известно, кто я такой, пожалуй, не стоит вам мёрзнуть. Входите.
При этих словах коротышка снова впился взглядом в говорившего:
– Известно, кто вы такой? Вы что, капитан, обдурить меня пытаетесь! Само собой, я знаю, кто вы!
– Тогда входите.
«Капитан» провёл посетителя внутрь и закрыл дверь. Повернувшись, он на секунду встретился с Элли взглядом, выражения которого она понять не смогла. Он начал было предлагать стул, но остановился на полпути. Как будто более не был ни в чём уверен, подумала Элли. Она довершила начатое им, сказав вошедшему:
– Присаживайтесь, пожалуйста. Мы как раз собирались завтракать. Это всего лишь каша с молоком, но мы будем рады разделить их с вами.
Чужак не отвечал. Он продолжал озадаченно пялиться на «капитана».
– И всё в порядке, каша не подгорела, – заверил его детский голосок. – Я не дала ей подгореть, правда, мамочка?
Это сломило лёд. Элли не смогла сдержать улыбку. Гость, поглядев на Эми и тоже улыбнувшись, сказал Элли:
– Спасибо за предложение, мэм, – и вам, мисс, – но я уже позавтракал. Однако я бы не отказался промочить горло.
Элли поморщилась:
– Сожалею, у нас, кроме молока и воды, ничего нет.
– Напиток Адама меня вполне устроит, мэм.
Налив гостю чашку воды, Элли исподтишка посмотрела на мистера Мишку. Он стоял молча, неподвижно, хмурясь. Тело его было напряжено, будто он ждал удара.
– Ешьте кашу, пока не остыла, – спокойно сказала она.
Он сел за стол и начал отправлять в рот ложку за ложкой. Ели они молча, неразрешённые вопросы витали в воздухе дурным предзнаменованием, как призрак на пиру [1] [1]Макбету на пиру является окровавленный призрак Банко, убитого по его приказу.
[Закрыть]. Даже Эми молчала и волновалась. Незваный гость смотрел на завтракающих – то на одного, то на другого – с прищуром, ничего не упуская.
Наконец, с овсянкой было покончено, хотя Элли и сомневалась, что хоть кто-нибудь за столом съел её с удовольствием. Она начала собирать миски, но мистер Мишка жестом остановил её. Элли знала, что он нервничает. Она села рядом и взяла его за руку.
Незваный гость заметил, и ему это не понравилось. Ледяные щупальца страха сжали сердце Элли. Этот недовольный взгляд кое-что значил. А именно, что у неё нет права держать эту мужскую ладонь – большую, натруженную, и так быстро ей полюбившуюся. Он знал, кто такой на самом деле мистер Мишка. Элли в ответ вцепилась ещё крепче, зная, что, возможно, это последний раз.
Она почувствовала, как он в ответ сжал её ладонь. Он беспокоился не меньше, чем она. Эми обошла вокруг стола и встала рядом с ним, прислонясь. Он обнял девочку. Элли почувствовала, что её душат эмоции, грозя прорваться истерикой. По виду можно подумать, они трое – семья, сплотившаяся, чтобы защититься от незнакомца, хотя на самом деле всё наоборот. Этот тщедушный человечек приехал, чтобы забрать у них мистера Мишку и вернуть его настоящей семье.
– Вы говорите, что знаете меня. Так кто я такой?
Гость не ответил, лишь неверяще уставился на спросившего.
– Он попал сюда ограбленным и избитым, – ровным голосом начала объяснять Элли. – Рана на голове сильно кровоточила, и он сутки проспал как убитый, а когда проснулся, обнаружилось, что он ничего не помнит – ни кто он такой, ни где живёт – ничего.
– Ранение в голову, да? Это многое объясняет.
Увидев, что Элли смотрит непонимающе, он пояснил:
– Я с этим уже сталкивался, мэм, в армии. Человеку попадают по голове, и он на время остаётся без памяти. У одного приятеля она так и не восстановилась полностью, но большинство вспоминают всё. – Он повернулся к тому, за кем приехал: – С вами всё будет в порядке, капитан Эмброуз. Стоит мне привезти вас домой, всё вернётся.
– Капитан Эмброуз? Имя не кажется мне знакомым. Как меня зовут полностью?
– Капитан Даниэль Мэтью Брэмфорд Эмброуз, служили в пятом полку.
Даниэль. Имя ему подходит, подумала Элли.
– А вы кто? – спросил Даниэль.
Человечек вскочил на ноги и отсалютовал:
– Сержант Уильям Алоизий Томкинс, сэр! – Он подождал секунду, потом пожал плечами и уселся снова. – Надеялся, что это пробудит воспоминания, сэр. Я был вашим сержантом почти семь лет. Вы называли меня Томкинсом при офицерах, а так, обычно – Томми.
– Так значит, я солдат… Был солдатом, – слабо улыбнулся Даниэль.
Лицо сержанта расплылось в широкой улыбке:
– Действительно были, капитан, последние семь лет – почти семь, без месяца-другого, – и, честно сказать, весьма хорошим! В бою лучше вас не найти было.
Даниэль поглядел на свои крупные ладони в шрамах, а потом бросил печальный взгляд на Элли. Впервые увидев его, она решила, что он часто дрался, и не ошиблась. Вот только он дрался не так, как она думала. Он не дебошир из трущоб, а, скорее всего, герой.
Элли обнаружила, что её разрывают противоположные желания: ей хотелось и услышать о нём побольше, и не знать ничего, потому что с каждым словом сержанта её мистер Мишка и её робкие мечты о нём уплывали всё дальше…
– И где же я живу?
– До недавнего времени, сэр, вы обретались на Пиренейском полуострове, сражаясь с Бонапартом, но после смерти брата несколько месяцев тому назад вы продали свой патент и вернулись домой. В Ротбэри. Звучит знакомо, сэр?
Элли знала, где это. Городок в полудне езды на северо-западе.
Даниэль покачал головой.
– Нет? Ну и ладно, вспомните, не волнуйтесь. – Сержант помолчал, потом сказал со значением: – Капитан, в Ротбэри вас ждут семейные обязанности.
Семейные обязанности. Элли почувствовала, как лёд сильнее сковывает её сердце.
– Семейные обязанности? – наконец спросил Даниэль. Он крепко, до боли, сжимал ладонь Элли, но мысль выпустить его руку была невыносима. Слишком скоро ей придётся это сделать.
– Значит, у меня есть жена?
«Скажите нет, скажите нет, скажите нет!» – затаив дыхание, про себя молилась Элли.
Сержант тянул с ответом вечность. Он посмотрел на Элли, потом на Эми, потом опять на Даниэля. И сказал самым обыденным тоном:
– Да, капитан, конечно, у вас есть жена. Благородная, красивая леди к тому же.
Элли не могла вздохнуть. Горло перехватило. Конечно, он женат. Она знала это с самого начала. Глупая, глупая Элли, позволила себе влюбиться за несколько дней в таинственного незнакомца.
Который был сильным, крепким, красивым, благородным, защищал женщин и любил детей. Разумеется, он был женат! Его так легко полюбить.
И, разумеется, его жена должна была оказаться благородной, красивой леди. Наверняка она ещё и умна, и добра. Уж во всяком случае, она не будет обнищавшей, одетой в обноски вдовой! Глупая, глупая Элли, поверила, что наконец встретила суженого. Бестолковая, безмозглая курица, раз забыла, что даже будучи беззаботной юной девушкой, в меру миловидной и весьма хорошо одетой, не смогла найти любви. Ей потребовались деньги покойного отца, чтобы купить себе мужа. И то далеко не лучшего, надо сказать.
Она давным-давно усвоила, что судьба не делает ей подарков. Просто забылась ненадолго.
Сержант продолжил:
– И, конечно, вашу, эээ… миссис Эмброуз ужасно расстроило ваше исчезновение.
Даниэль рассеянно кивнул. Он по-прежнему сжимал ладонь Элли с такой силой, что та понимала – потом проступят следы. И всё равно не выпускала его руку. Если всё, что ей от него останется – это синяки, так пусть будут хотя бы синяки. Она ляжет в постель с ними. А ещё со своими мечтами и воспоминаниями. И сожалениями.
Сожалениями!
Теперь ей хотелось, чтобы он не вёл себя так благородно нынешним утром.
– Мистер Мишка, вы меня слишком сильно прижали, – пожаловалась Эми.
– Прости, принцесса, – тихо извинился он и нежно обнял её. – Беги, поиграй со своими куклами, пока мы с твоей мамой поговорим тут с сержантом Томкинсом.
– Я не могу. Сквайр раздавил их и бросил в огонь.
Эми неуверенно дотронулась до него и спросила дрожащим голосом:
– Мистер Мишка, ты собираешься уехать от нас с мамой?
Это отрезвило Элли. Эми нужна сильная мать. Ей нельзя распускать нюни. Ей нельзя идти на поводу у чувств, которые заставляли её плакать, вцепиться в любимого и клясть судьбу, чувств, из-за которых она влюбилась в женатого мужчину. Мужчину, который не был её мистером Мишкой; его зовут мистер Даниэль Эмброуз, и любящая жена ждёт его возвращения. У неё, Элли, есть гордость. И есть дочь, о которой нужно заботиться. Унижаться нельзя.
Элли высвободила руку, вскочила на ноги и бодро воскликнула:
– Да, дорогая. Разве это не чудесно, что мистер Мишка – только он больше не мистер Мишка, он мистер Эмброуз – может ехать? Сержант Томкинс его друг, и приехал, чтобы отвези его домой, к родным, которые его очень любят, ждут, и ужасно по нему скучают. Разве это не замечательно? А теперь пойдём, помоги мамочке помыть посуду и дай джентльменам возможность поговорить.
Так, тараторя, она собрала миски, улыбаясь при этом так усердно, что мышцы лица заболели. Однако Эми не двинулась с места. Уставившись огромными синими глазами, она тихо, трагическим голосом спросила:
– Мистер Мишка, у вас уже есть своя маленькая девочка?
Он нежно погладил кудрявую головку своей большой ладонью, и ответил чуть хрипловато, низким сдавленным голосом:
– Не знаю, принцесса. Скажите, сержант, у меня есть дочка? И вообще дети?
Сержант потянул за узел галстука, аккуратно повязанного вокруг накрахмаленного воротника и прокашлялся:
– Эээ… пока нет, сэр. Хотя… эээ, кхм, ваша матушка… эээ, надеется… стать бабушкой в… в скором времени. Часто говорит об этом.
Боже милостивый, его жена, должно быть, ждёт ребёнка! Закрыв глаза, Элли лихорадочно полоскала миски, пытаясь выглядеть занятой.
– Ах! Так вы в счастливом ожидании! Великолепно! Неудивительно, что ваша жена так беспокоится о вас, мистер Эмброуз. Женщины всегда больше подвержены эмоциям в это… особенное время. Ваша мать наверняка в счастливом предвкушении! Быть бабушкой, должно быть, замечательно. У детей всегда свои отношения с бабушкой. Если она есть, конечно. У Эми никогда не было бабушек. Они обе умерли до её рождения.
Глупая, что ты мелешь?Элли заставила себя глубоко вздохнуть и добавила звонким голосом:
– Вам так повезло, что сержант Томкинс умудрился разыскать вас в нашей глуши! Как вам это удалось? Расскажите нам, сержант!
Сержант задумчиво посмотрел на неё, а потом обернулся к Даниэлю и объяснил:
– Вы поехали в Ньюкасл, заказать себе новую одежду, потому что та, в которой вы вернулись с войны, не годилась для общества – во всяком случае, так заявила ваша матушка. Ничего из того, что нашлось в доме, вам не подошло, потому что вы крупнее вашего покойного брата, сэр.
Теперь понятно, почему его вещи были такими старыми и обтрёпанными, печально подумала Элли, равнодушно водя тряпкой по тарелкам. Эта одежда побывала с ним на войне.
– Вы собирались провести там несколько недель, чтобы отдохнуть от м… – сержант запнулся и прокашлялся. – Вам не сиделось в Ротбэри, сэр. Вот вы и отправили меня вперёд, снять жильё и назначить несколько встреч. Однако, когда вы не прибыли на квартиру, я забеспокоился – вы, сэр, из тех, кто всегда держит слово.
О да, он держит слово, грустно подумала Элли, вспоминая о тех чудных минутах, когда проснулась в его объятиях. А он велел ей уходить. Из-за своего благородства.
– Поэтому, когда я услыхал, что ваша лошадь нашлась, а вас и след простыл, я отправился на поиски. Я спрашивал во всех деревнях, что между городом и этим местом, заглядывал в каждую канаву и рощицу по дороге в Ротбэри. А обнаружив на рынке пару сапог на продажу, сэр, я подумал про себя: «Я эту пару уже видал».
Сержант помолчал, а потом добавил глухим голосом:
– И должен сказать, капитан, при их виде у меня всё внутри перевернулось, потому что я считал, что живым вы бы со своими сапогами не расстались.
«И он тоже любит Даниэля, – печально подумала Элли. – И горевал, когда думал, что тот погиб».
– Так что я отправился в церковь, чтобы узнать, не хоронили ли кого в последнее время. Там пастор сказал мне, что вы живы, и за вами ухаживает местная вдова… – он бросил взгляд в сторону Элли и снова обернулся к Даниэлю. – Я выкупил сапоги. А в этой сумке, сэр, есть смена одежды для вас.
