Текст книги "Добродетельная вдова"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Элли сложила рубашку, теперь чистую и сухую, и бриджи из оленьей кожи на сундук в своей комнате. Обе вещи когда-то были отменного качества, но теперь выглядели сильно изношенными. Однако ничего удивительного в том, что такую одежду носит бедный работник с фермы. За последний год она с удивлением узнала о том, как бурно развивается рынок поношенной одежды – продавали вещи, сменившие двух, трёх, а то и четырёх хозяев. Теперь Элли знала, что за несколько пенни или фартинг можно продать даже то, что она привыкла считать лохмотьями.
Вспоминая прошлое, она поняла, что продавала свои вещи слишком дёшево. Украшения, мебель, драгоценные безделушки, одежду Эми, её чудесный кукольный домик с искусно изготовленной мебелью, крошечных куколок с их прелестными нарядами и очаровательными миниатюрными пустячками – теперь она могла бы продать их с гораздо большей выгодой. Тогда она ещё не знала цену вещам.
И всё же они с дочерью не умирали от голода и холода, и от теперешнего кукольного домика Эми получала такое же удовольствие, пусть он и сделан из коробки из-под сыра, а кукол и мебель для них Элли смастерила сама из того, что нашлось под рукой.
Она осмотрела другие вещи незнакомца. Ценного было мало – только его одежда. Чулки были из плотной грубой материи, но от того, что мужчина шёл без обуви, они порвались, и Элли пока не успела заштопать дыры. Ей не удалось найти ничего, что указывало бы на то, кто такой этот человек, только в кармане бриджей отыскался смятый батистовый платок, весь в засохшей крови. Неуместная вещь для такого человека. Платок совершенно не вязался ни с сильными руками, ни со сбитыми костяшками.
Элли вспомнила, как эти самые сбитые пальцы так нежно скользили по её щеке, и вздохнула. Такой неосознанный жест… но ослабил всю её решимость держать незнакомца на расстоянии.
Ведь я его совсем не знаю, упрямо твердила себе Элли. Драчун, а то и вор. Она надеялась, что платок он не стащил. Довольно и того, что в её постели спит посторонний, не хватало ещё, чтобы он оказался вором.
Тук-тук-тук! Элли аж подпрыгнула.
Глаза Эми расширились от испуга.
– Кто-то пришёл, мама, – шепнула она.
– Миз Кармайкл? – проорал хриплый голос.
– Всё хорошо, лапочка. Это Нед. Подожди здесь.
Элли отложила рукоделие и отправилась открывать дверь, но остановилась на секунду и повернулась к дочери:
– Не говори Неду или ещё кому-нибудь о том человеке наверху, хорошо? Это секрет, милая.
Дочка торжественно поглядела на неё голубыми глазками и кивнула:
– Всё из-за сквайра, – решила она и отправилась играть с кукольным домиком.
Элли бессильно прикрыла глаза, жалея, что не может защитить дочь от такой мрачной действительности. Но ничего не поделаешь. Она отворила дверь.
– Вот, принёс вам молока и творога, как вы хотели, миз Кармайкл, – произнёс мужчина, стоящий на крыльце, и добавил: – Подумал, может, и эти на что сгодятся. – Он протянул ей заячьи тушки. – Славное из них выйдет рагу. И сквайру не обязательно говорить, а? – Он подмигнул и повернулся, чтобы уйти.
– Нед, не нужно! – Элли была в ужасе, но в то же время не могла удержаться и крепко прижимала тушки к себе. Прошло уже много времени с тех пор, когда они с Эми ели мясо, а теперь Неда могут повесить за браконьерство. – Ни за что на свете не хотела бы навлечь на вас бе…
Нед засмеялся:
– Боже вас сохрани, миссус, обо мне не волнуйтесь – уж я всю жизнь хожу за хозяйской скотиной, как мои папаша и дед.
– Но…
– Это подарок на именины маленькой мисси, – отмахнулся седой мужчина.
Элли нечего было ответить. Спорить означало пренебречь подарком Неда, и она бы никогда так не поступила.
– В таком случае спасибо, Нед. Мы с Эми насладимся ими сполна. – Она улыбнулась и жестом пригласила Неда войти. – Не зайдёте ли тогда на тарелочку супа – у меня как раз греется на огне.
– О, нет, нет, спасибо, миссус. Я б не осмелился. – Он неловко потоптался на месте, коснулся лба и скрылся в лесу прежде, чем Элли смогла сказать что-то ещё.
Элли смотрела, как он уходит, тронутая и его неуклюжестью, и гордостью, и рискованным, но щедрым подарком. Тушки зайцев оттягивали ей руку. Это настоящий пир. И чем скорее они окажутся в горшке, тем безопаснее будет для всех заинтересованных сторон. Она собиралась испечь творожные пирожки на день рождения Эми. Теперь же они насладятся и хорошим мясным рагу – получится почти настоящий праздник. И если человек наверху очнётся, у неё будет сытная еда и для него.
Она улыбнулась про себя, торопливо свежуя первую тушку. Она-то считала его вором из-за батистового платка. Кому и указывать пальцем, Элли Кармайкл, гордой обладательнице двух незаконно умерщвлённых жирных зайцев…
Незнакомец наверху проспал всю ночь и весь день. Элли смотрела на него и жалела, что не может ничего поделать. Она хотела, чтобы он очнулся. Хотела, чтобы он покинул её постель. Хотела, чтобы он ушёл. Её беспокоило то, что он лежит там, под её одеялами. Днём с этим легко было примириться и, принимая во внимание то, что он не мог причинить вреда, можно было позволить Эми посидеть возле него, обращаясь со спящим – который был им абсолютно никем – как с одной из игрушек. Днём её это не страшило. Теперь же…
Она плотнее завернулась в шаль, призывая на помощь всю храбрость, чтобы снова улечься рядом с ним. В ночных тенях он, казалось, вырос ещё больше, стал таинственнее и опаснее. Такое очень мужское тело угрожающе привольно раскинулось на кровати.
Но за всю ночь и день он ни разу не пошевелился. Ещё одна ночь с ним в одной постели ему уж точно не навредит. Кроме того, выбора у Элли всё равно не было. Нет, вернее – она уже сделала выбор, шепнул ей внутренний голос. Она могла бы позвать на помощь. Мужчину бы забрал церковный приход, но незнакомец бы не получил должного ухода – с его-то бедной одеждой. Раненый джентльмен – да, доктор или сам хозяин присмотрели бы за ним. Но со времён победы над Наполеоном в Англии было слишком много раненых бедняков. Они вернулись и на какое-то время стали героями. Теперь, несколько месяцев спустя, они искали работу или просили подаяния на улицах, их стали считать отребьем. Какая разница, если ещё один отправится на тот свет.
И бедных вдов с дочерьми тоже хватало.
Элли не могла его бросить. Каким-то образом, не обменявшись с незнакомцем и парой слов, она стала чувствовать ответственность за него – не важно, знает она его или нет, вор он или честный человек. Он был беспомощен и в нужде. Элли на собственном опыте знала, что это такое. И она поможет ему.
Без лишних размышлений она завернулась в отдельную простыню – всё-таки она ещё не совсем утратила чувство приличия – и скользнула в постель рядом с мужчиной. Вздохнула от удовольствия. В холодную зимнюю ночь он точно был лучше горячего кирпича.
Всё было немного странно. Элли привыкла к мужскому запаху и даже находила его притягательным. То, что матрас прогибался под тяжестью незнакомца, не смущало её, и она не пыталась отодвинуться. В конце концов, если между ними будет слишком много пустого пространства, туда проникнет холодный воздух. Однако, вспомнив, в какой нескромной позе она проснулась, Элли решительно повернулась к мужчине спиной. Всё-таки не столь интимно лежать спиной к постороннему человеку, сонно подумала она, устраиваясь попкой возле его бедра.
Как и в прошлый раз, тепло его тела, ровный ритм глубокого дыхания убаюкали Элли, и она уснула. Снова прижавшись босыми пальцами ног к его ногам.
Элли медленно просыпалась от восхитительного чувства… удовольствия. Ей снился совершенно очаровательный сон. Она не открывала глаз, стараясь продлить это непередаваемое чувство того, что тебя любят. Харт ласкал её так, как она всегда мечтала… Его большие ладони гладили, мяли, нежили её кожу. Она чувствовала себя прекрасной, любимой, желанной, как никогда прежде. Тёплая, сонная, с улыбкой на устах Элли чувственно потянулась, с наслаждением, изгибаясь в объятиях чудесного сна. Её кожа оживала, пока руки Харта скользили по ней… посылая по телу сладкую дрожь, не имевшую ничего общего с холодом и всё – с желанием.
Руки ласкали бёдра, и она беспокойно поёрзала, ноги задрожали. Элли почувствовала, как большая ладонь обхватила грудь, как её кожа показалась такой гладкой по сравнению с более грубой кожей его руки. От подобной ласки груди отяжелели, и когда она ощутила голой кожей тёплое дыхание, то зажмурилась и выгнулась от удовольствия. Горячие губы сомкнулись на кончике груди, язык мягко погладил напрягшийся сосок. Она безотчётно задрожала, волны удовольствия и восторга прокатились по телу с силой, которой Элли и сама не ожидала. Он ласкал её так, что потрясённая Элли едва не упала с кровати, когда её пронзило горячее копьё экстаза. Она не думала, только чувствовала. Пальцами она стиснула его плечи, наслаждаясь ощущением мужской силы и гладкой обнажённой кожи под своими ладонями.
Не переставая губами дарить ей восхитительные ощущения, Харт провёл большой грубой ладонью вниз по животу Элли, лаская, гладя, возбуждая… она раздвинула дрожащие ноги. Его губы накрыли её рот, мягко, нежно, властно покусывая её губы.
– Открой, – хрипло шепнул он, и они слились в поглощающем поцелуе, и его язык пробовал её на вкус, изучал, покорял, и Элли пробовала и изучала его в ответ.
И внезапно она застыла…
Это не Харт! Элли отпрянула и открыла глаза. Это не Харт!
Он улыбнулся её смущению:
– С добрым утром, любимая.
Это был незнакомец! Он не был её безопасным сладким сном о муже. Она лежала с незнакомым мужчиной! Позволяла ему такие вольности, которые даже муж никогда себе не позволял. Грудь всё ещё ныла от желания. А его рука по-прежнему посылала невероятные ощущения между её… Вскрикнув, Элли оттолкнула его и выскочила из постели. Мужчина головой ударился о столбик кровати и выругался. Элли стояла посреди комнаты, в гневе глядя на незнакомца, судорожно оправляя ночную сорочку на дрожащем, пылающем теле.
– Кто вы такой? Как… как вы посмели! Убирайтесь… вон из моей постели!
– Нечего толкаться, – проворчал мужчина. – Голова и так болела, когда я проснулся, а теперь такое чувство…
– Мне нет дела до вашей головы! Сказано, убирайтесь! – Голос Элли почти сорвался на визг.
Он озадаченно посмотрел на неё, рассеянно потирая голову:
– В чём дело, любимая?
– А то вы не знаете, вы… вы насильник! Вон из моей постели!
Мужчина в замешательстве нахмурился, пожал плечами, выбрался из постели и приблизился к ней. Абсолютно голый. Неимоверно много неприкрытого мужского тела перед её потрясённым взором. И ни следа смущения.
– Стойте! Вернитесь назад! – Элли почувствовала, как покраснела с ног до головы.
Ответом был истинно мужской взгляд, казалось, говоривший, «уж ты определись», но незнакомец остановился и присел на край постели, потирая голову. По-прежнему обнажённый. Не делая ни малейшей попытки прикрыться. Несмотря на то, что был постыдно и сильно возбуждён.
Как, ещё более постыдно, и она сама. Колени Элли дрожали, и она села на стул, наполовину отвернувшись от прекрасного и возмутительного зрелища.
– Прикройтесь! – выпалила она.
Услыхав шорох материи, она повернулась и снова залилась краской: мужчина взял один из её чулок и старательно набросил на себя. На ту часть, которая сильнее всего смущала Элли. В остальном он по-прежнему являл себя во всём своём бесстыдном нагом великолепии. И тело его было великолепным. Она старалась не замечать, насколько именно великолепным.
Синие-пресиние глаза лукаво сверкнули:
– Уже лучше, любимая?
– Не называйте меня так! – огрызнулась Элли. – И прикройтесь как следует. Моя дочь может войти в любой момент.
Тут он взглянул на дверь и набросил на плечи одеяло, накрывая торс и… остальное. Что, казалось, не очень-то помогло делу. Его длинные ноги, босые, смуглые, типично мужские, были широко расставлены и оставались голыми. Элли старалась не думать о том, что скрывается под одеялом.
– Вам придётся уйти, – твёрдо заявила она. – Я спущусь и приготовлю вам завтрак, пока вы одеваетесь. А потом вы должны уйти.
– Куда ты хочешь, чтобы я ушёл? – нахмурился он.
– Куда я хочу, чтобы вы ушли? – вытаращилась Элли. – Куда хотите. Ко мне это не имеет никакого отношения.
– Ты так зла на меня? – его голос был мягким, низким и полон беспокойства.
Элли вспомнила те ужасные вещи, которые он с ней проделал. Хуже всего то, что ей это понравилось.
– Разумеется, я злюсь. А чего вы ожидали, когда вот так набросились на меня?
– Набросился? – наморщил лоб незнакомец. Через минуту морщинки на лбу разгладились, и он скептически посмотрел на Элли: – Ты имеешь в виду только что, в постели? Но ты наслаждалась не меньше моего.
Элли стала пунцовой:
– У вас нет ни стыда, ни совести! Убирайтесь из моего дома немедленно! – Пока она произносила эти слова, в желудке у мужчины заурчало. – Как только поедите, – угрюмо добавила она, чувствуя себя полной дурой. Смешно ведь беспокоиться о том, сыт он или нет. Она впустила в дом незнакомого человека и несколько дней выхаживала его, и как он за это отплатил? Едва не изнасиловал её, вот как! Мерзавец! Она хотела, чтобы он исчез.
Повисла короткая пауза.
– Мы что, поссорились, любимая?
– Поссорились! – взвилась Элли. – Я вам покажу ссору! И я же сказала не называть меня так!
– Как? – сдвинул он брови. – Любимая?
Она покраснела и коротко кивнула.
Незнакомец потёр голову и смущённо признался:
– Прости, если это тебя разозлит, но дело в том, что у меня жутко болит голова, и я никак не вспомню твоё имя.
– Элли. Миссис Элли Кармайкл. – Добавила она для весу. Лучше пусть считает её замужней дамой, а не вдовой. Он не станет тянуть с уходом, если будет думать, что её муж может вернуться с минуты на минуту. На самом деле она была леди Кармайкл, но нищенке смешно именоваться по титулу.
– Элли, – тихо повторил он. – Мне нравится… Кармайкл, да? – Он нахмурился и неожиданно смутился. – Тогда…
– Мне не важно, что вы там думаете по поводу моего имени. – Элли сунула ему одежду. – Потрудитесь немедленно одеться и покинуть мой дом!
– Почему ты хочешь, чтобы я ушёл?
– Потому что это мой дом, и мне решать, кто может здесь остаться! – прищурилась Элли. – А вы, сэр, порядком загостились!
– И что, у меня никаких прав? – серьёзно посмотрел на неё незнакомец.
Элли аж задохнулась от такой наглости:
– Прав! Боже, да какие у вас тут могут быть права, любезный! – Он что ж, думает, что несколько украденных ласк дают ему какие-то права? Она же не шлюха!
Мужчина помолчал, он был как-то странно нерешителен.
– Так этот дом не моя собственность?
– Ваша собственность? С какой стати? – Элли смерила его разъярённым взглядом, но её не отпускало беспокойство от этого разговора о правах. А что, если хозяин продал дом и не уведомил её? Он достаточно часто угрожал так и поступить. Она бы не удивилась, если бы узнала, что он и её включил в стоимость дома. Хозяин был очень мстительным типом.
– У женщин обычно нет собственности. Как правило, она записана на имя мужа.
Так сквайр продал дом. А этот человек купил его для себя и жены. И на него напали воры на пути в новый дом. От страха у Элли перехватило горло, но она гордо выпрямилась.
– Я не продаюсь. Мы с дочерью покинем это место как можно скорее. Я рассчитываю, что хотя бы из порядочности вы дадите нам неделю или две.
– Чёрт подери, женщина, не нужно вам никуда уходить! – проревел незнакомец. – За кого вы меня принимаете?
– Не имею ни малейшего представления, – холодно ответила она. – И знать не желаю. Но я не продаюсь!
– Господи, да кто говорил, что продаётесь! – раздражённо воскликнул незнакомец и обхватил голову руками. – Чёртова голова. Какого беса со мной случилось?
– Кто-то избил вас, – ответила Элли. Он бросил на неё полный скепсиса взгляд, который она не заметила. – Не знаю, что вам сказал сквайр, но я порядочная женщина, и меня нельзя купить. Ни ему, ни вам, ни кому бы то ни было, и не важно, до какого отчаянного положения вы пытаетесь меня довести. – Её голос задрожал и сорвался.
В комнате воцарилось долгое молчание. Ветер завывал над крышей, стучал в окно. Элли сидела на жёстком стуле, завернувшись в шаль и вызывающе глядя на мужчину. Она сглотнула. У неё не было ни малейшего понятия, на что её могут вынудить пойти, чтобы защитить Эми, но до такого она ещё не дошла. Пока.
Незнакомец посмотрел на неё в ответ с непроницаемым выражением. Наконец он заговорил:
– Я не знаю, о чём идёт речь… Всё думаю, кто это так дал мне по голове. Это вы?
Элли покачала головой.
– Какое облегчение, – ехидно вымолвил он. – Кто бы это ни был, справился он отлично. В голове полная неразбериха. Понятия не имею, о чём вы толкуете. Вообще не могу связно думать. Такое чувство, что голова вот-вот взорвётся. – Он поднялся и попытался сделать шаг, но покачнулся и внезапно побледнел.
Не раздумывая, Элли вскочила и бросилась на помощь.
– Опустите голову между колен. – Она осторожно наклонила ему голову в нужное положение. – Поможет от головокружения.
Через несколько минут мужчине полегчало, и он снова устроился в постели. Он лежал тихо и был белее мела. Элли подоткнула ему одеяло, напрочь забыв о том, что хотела его выгнать. Неважно, являлся ли он владельцем дома, считал ли её распутной девкой – она не могла выставить больного человека за дверь в такую погоду. Однако могла послать за его родными.
– Кто вы? – спросила она, когда мужчина, наконец, устроился в подушках. – Как ваше имя?
Он озадаченно посмотрел на неё и прищурился:
– Это вы мне скажите, – протянул он. – Говорю же, у меня в голове всё перемешалось.
– Не болтайте глупости. Кто вы такой? – Она подалась вперёд, ожидая его ответа.
Он уставился на неё, глаза на бледном лице казались тёмными, взгляд – напряжённым. Долго и молча мужчина смотрел на Элли. Наконец он ответил:
– Я ваш муж.
Глава 2
Элли сердито размешивала овсяную кашу. Экий нахал! «Я твой муж». С какой стати он несёт эту чушь? И кому, ей! Вдобавок совершенно не сомневаясь в своих словах, даже немного удивлённо, словно недоумевая, почему она спрашивает. А затем повалился спиной на кровать, как будто был слишком измотан, чтобы продолжать разговор.
Она разложила ложкой кашу по двум мискам и поставила одну перед Эми.
– А сахар? – с надеждой спросила малышка.
– Прости, дорогая. Сахару больше не осталось.
Элли подлила молока в миску дочери и смотрела, как та вымешивает острова и океаны в каше с молоком. Канули в Лету те деньки, когда буфет был полон всевозможных лакомств, красовавшихся на серебряных блюдах.
– Отнесу-ка я это наверх тому мужчине, – сказала она Эми, беря вторую миску, и, сделав глубокий вдох, стала подниматься по лестнице. «Я твой муж». Надо же!
Войдя в комнату, Элли увидела, что мужчина уже не спит, а мрачно смотрит своими синими глазами.
– Как ваша голова? – бросила она, пытаясь выдержать резкий, холодный тон.
Незнакомец скривился.
– Я принесла вам овсяной каши. Вы можете сесть? – Элли и пальцем не пошевелила, чтобы ему помочь. Она была сыта по горло его вздором. Он и без того доставил ей уже довольно хлопот.
Мужчина медленно сел. Элли заметила, как резко побелели его губы – от боли. Ничего не говоря, она поставила миску, можно сказать, брякнув ею, и принялась поправлять ему за спиной подушки. Она пыталась оставаться бесстрастной, вот только прикосновений к нему избежать не удавалось. Стоило только руке задеть его кожу или случайно провести по тёплой, обнажённой груди, как она чувствовала это, явственно, её пронизывало до самых пяток. И чувствовала в наименее приличных местах.
И он об этом знал, дьявол эдакий! Глядел на неё с таким очевидным намёком! Как он смеет смущать её ещё больше! Она сорвала с кровати одеяло и обмотала им голые спину и грудь незнакомца, после чего сунула ему миску с ложкой.
– Ешьте.
– Слушаюсь, миссис Кармайкл, – сокрушённо-смиренным тоном произнёс он.
Элли посмотрела на него с подозрением. Мужчина бесстыдно ласкал её своими синими глазами. Кинув на него сердитый взгляд, она стала быстро прибирать комнату.
– Ты просто великолепна в гневе, – заметил он глубоким, низким голосом и, услышав яростно-шипящее дыхание Элли, занялся кашей, поглощая её медленно, не торопясь.
К тому времени, когда Элли снова поднялась наверх, чтобы забрать пустую миску, от её гнева не осталось и следа. Теперь она выглядела скорее растерянной, чем разозлённой. Поведение мужчины отчасти было понятным. Зачем ему лгать, если она – единственный человек во всем мире, который знает, что это ложь? И хотя теперь он поддразнивал её, тогда, когда утверждал, что приходится ей мужем, он её вовсе не дразнил. Это всё очень странно. И она решила спросить у него напрямик:
– Как ваше имя… только без глупостей. Я хочу знать правду, будьте так любезны. – Она взяла миску и стояла, глядя на него сверху вниз.
– Понятия не имею, – наконец ответил он после продолжительного молчания.
Совершенно бесцветный голос заставил Элли недоумённо воззриться на мужчину, и она вдруг поняла, что её не обманывают.
– Хотите сказать, не можете вспомнить, кто вы?
– Да.
Элли словно обухом по голове ударило. Она присела рядом с мужчиной на краешек кровати, начисто позабыв о том, что собиралась сохранять холодность. Ей доводилось слышать истории о людях, потерявших память, однако она думать не думала, что встретится с одним из них.
– Вы вообще ничего о себе не помните?
– Ничего. Всё утро я только и делал, что пытался вспомнить, но на меня будто бы затмение нашло. Я понятия не имею, как меня зовут, не знаю ничего о своей семье или чем зарабатываю на жизнь, не знаю даже, как попал сюда. – Он улыбнулся, немного робко. – Выходит, ты мне должна всё рассказать.
– Но я тоже ничегошеньки не знаю!
Он похлопал её по колену, и Элли тут же отодвинулась.
– Нет, я имею в виду не то, как меня ранило, а остальное. Моё имя и всё такое.
– Если вы не можете ничего вспомнить, тогда почему назвались моим мужем?
Он нахмурился, услышав упрёк в голосе Элли, и подразнил её:
– Я не твой муж, говоришь?
– Вы же знаете, что нет.
– Ты, верно, шутишь! – изумлённо уставился он на неё. – Я полагал…
Элли покачала головой.
Он с минуту обдумывал её слова и ещё больше нахмурился.
– Но если Эми моя дочь…
– Да ничего подобного! – Элли задыхалась от потрясения, даже вскочила с места. – Я же сказала – вы не муж мне. Как смели вы предположить?…
– Тогда почему она называла меня папой?
– Хотите сказать?… Ох… – Она плюхнулась обратно на кровать. – Это многое объясняет. – Элли повернулась к мужчине и медленно проговорила: – Отец Эми, мой супруг, Хартли Кармайкл, умер год назад. Она была совсем крошкой и плохо его помнит… – Элли поняла, как очень не просто всё объяснить, и сбивчиво закончила: – У вас такие же синие глаза, как у её отца. И у неё самой.
– Однако это не объясняет того, как мы оказались в одной к…
Элли, зная, о чём он думает, прервала его:
– Я вас в жизни не видела до того, как два дня назад вы очутились ночью у моих дверей, полузамёрзший и истекающий кровью.
– Что?
Она встала и добавила каким-то неестественным, тонким голоском:
– В доме только одна кровать, на которой может поместиться взрослый человек. И ночь была такая лютая, одна из самых холодных на моей памяти, а вы раненый, едва не замёрзший до смерти. Не могла же я оставить вас на полу. – Она не решалась встретиться с ним взглядом. – И самой окоченеть мне тоже не хотелось, вот я легла в одну постель с незнакомцем.
Элли зарделась, вспоминая, какой она предстала перед этим незнакомцем утром в кровати. Она охотно, с наслаждением отвечала на его ласки. Разве может она винить его за то, что он считает её падшей женщиной? Она не ожидала, что он ей поверит, однако же заставила себя добавить дрогнувшим голосом:
– Вы единственный мужчина, с которым я когда-либо делила постель. Кроме моего мужа, разумеется.
Дольше в комнате оставаться она не могла: эти глаза так её буравили. Она была не в силах встретиться с их ледяным пламенем, не могла вынести того, что увидит в них. Элли подхватила миску и опрометью кинулась вниз по лестнице.
Он со спутанными мыслями и раскалывающейся головой наблюдал за побегом миссис Кармайкл. Так они чужие друг другу? Тогда почему ему было так легко в её обществе, откуда это чувство принадлежности? Она вовсе не казалась чужой. Эта женщина словно была его частичкой… именно с таким ощущением он пробуждал её сегодня утром в постели для сладостного бодрствования и, как никогда, чувствовал себя на своём месте, дома.
Вопросы, на которые не находилось ответов, подобно крысам, грызли его изнутри. Да как же его зовут, чёрт побери? Казалось, ответ витал где-то совсем рядом… готов был сорваться с кончика языка… но только мужчина пытался произнести своё имя, как оно ускользало от него. Он перепробовал разные имена, надеясь, что хоть одно покажется ему знакомым и что вслед за ним он тут же вспомнит и всё остальное о себе. Абрахам… Алан… Адам… Может, всё-таки Адам? Он попробовал имя на язык. Звучало знакомо, но всё равно не так.
Брюс… Дэвид… Дэниел… Неужели он угодил в логова льва? Он улыбнулся и спустился пониже на подушке. Его Элли вполне могла сойти за маленькую львицу, когда заводилась… Уж его она точно заводила. Эдвард… Гилберт… Джеймс… Он завернулся в одеяла и простыни. От них пахло Элли. Он глубоко вдохнул и почувствовал, как тело мигом ответило на запах. Уолтер… Уильям… На него навалилась дремота.
– Здравствуй, папа. – Уже готовый совсем погрузиться в сон, он очнулся от этого тоненького голоска. Разлепил веки. На него, поверх старой сырной коробки, внимательно глядели синие глазищи.
– Здравствуй, Эми. – Он сел, потянув за собой простыни, чтобы прикрыть грудь.
– Твоей голове очень больно?
Острая боль прошла, в голове лишь слабо ухало.
– Нет, ей гораздо лучше, благодарю.
– Мама говорит, ты не знаешь, кто ты.
– Всё верно, – печально скривился он. – Я даже не могу припомнить своего имени. Полагаю, ты его тоже не знаешь? Или знаешь?
Он замер, когда малышка неожиданно закивала головой. Неужели Элли солгала ему? Он чувствовал – что-то она от него утаивала.
Девчушка осторожно поставила коробку на кровать и взобралась следом за ней. Она уселась, скрестив ноги, и торжественно воззрилась на мужчину.
– Думаю, твоё имя…
Синие глазищи малышки скользнули по его подбородку, верху груди и рукам. Он даже смутно не представлял, что она нашла такого интересного.
– Твоё имя…
Потянувшись вперёд, она нерешительно коснулась его подбородка и хихикнула. Сев обратно и озорно поглядывая на него, она изрекла:
– Думаю, тебя зовут… мистер Мишка.
– Мистер Мишка? – Он нахмурился. Мишка – значит, медведь. – Мистер Медведь?
– Да, потому что ты огромный и даже лицо у тебя мохнатое. – Девчушка весело фыркнула. – Точь-в-точь как у медведя!
Его рассмешила её шутка. Получается, в глазах маленькой девочки он выглядит, как огромный мохнатый медведь? Он потёр подбородок. Вероятно, она права. Ему следует побриться.
– Если ты считаешь меня медведем, почему тогда называешь папой?
Малышка виновато поглядела на дверь.
– Мама говорит, я не должна тебя так называть. Ты же ей не расскажешь, правда?
– Нет, не расскажу. – Он снова задумался над тем, что же мама пытается скрыть.
Девочка радостно улыбалась ему.
– Но если твоей маме не нравится, что ты зовёшь меня папой, может, будешь обращаться ко мне «мистер Мишка»? – Уж лучше так, чем быть совсем без имени.
Она сморщила личико, задумавшись, а после кивнула:
– Да, это будет хорошая игра. А ты зови меня принцесса Эми. Ты любишь куклы, мистер Мишка? Ты же их не ешь, правда?
Он покорно согласился на несколько часов стать для малышки товарищем по играм. Уж лучше так провести день, думал он, чем безуспешно мучить больную голову, пытаясь выудить из неё хоть что-то.
– О, нет, – решительно протестовал он. – Мы, медведи, никогда не едим кукол.
Девочка посмотрела на него с недоверием.
– Медведи могут есть кукол – мои куклы очень особенные. Вкусные для медведей.
Мужчина глубоко, с раскаяньем вздохнул:
– Ох, сознаюсь, ты меня поймала. Я торжественно обещаю не есть Очень Особенных Кукол принцессы Эми.
– Хорошо. – Она примостилась поближе, водрузила коробку на его колени и принялась знакомить со своими куклами.
Он догадался, что коробка из-под сыра – самодельный кукольный дом. Всё в нём было сделано маленькими неуклюжими пальчиками или искусными мамиными руками. Некоторые куклы были сделаны из желудей, колыбельки и всевозможные крошечные предметы – из шляпок желудей и скорлупы грецких орехов.
Он улыбнулся про себя. Действительно, такое пришлось бы медведям по вкусу. А малышка просто очаровательна. Глаза у неё такие синие… почти такого же цвета, как у него. От этой мысли ему стало совсем не по себе. Он всё же надеялся, что Элли не соврала насчёт того, кто приходится отцом Эми. Ведь если это он наградил Элли этим прелестным ребёнком… и оставил расти, не дав своего имени, расти в нищете, иначе и не назовёшь… тогда он – не он.
Все мысли сводились к одному и тому же вопросу: кто же он, чёрт возьми, такой? И есть ли у него жена?
– Его так сильно избили, что он ничего не помнит, – объясняла Элли единственному человеку, которому могла довериться и не опасаться, что он расскажет сквайру о её неожиданном госте.
– Позор, какой позор! – возмущённый викарий мерил шагами комнату. – Эта шайка грабителей наглеет с каждым днём, а что же наш сквайр? Ему разве есть до этого дело? Разумеется, нет! Он слишком ленив, не пошевелит и пальцем! Он должен закрыть «Ангела». Уверен, что этот притон их логово. Может ваш гость опознать кого-то из злодеев?
– Нет, он даже имени своего не помнит, не говоря уже о том, что произошло.
Почтенный викарий задумчиво сморщил губы.
– И при нём не было ничего, что помогло бы определить, кто он такой?
– Ничего, – покачала головой Элли. – Грабители даже стянули с него плащ и сапоги. Я-то надеялась, вы что-нибудь слышали об этом.
– Нет. Никто не рассказывал ни о чём подобном. Э… а у вас с ним нет никаких, э, затруднений?
– Нет, всё это время он вёл себя как джентльмен… – Если не вспоминать о том, где блуждали его руки сегодня утром, заметила она про себя, заливаясь краской. Викарий и секунды не потерпел бы такого положения вещей, имей он хоть малейшее понятие о том, как располагаются спальные места в её коттедже.
– А где маленькая мисс Эми? – нахмурился вдруг викарий, оглядываясь по сторонам.
– Я оставила её дома. Она только оправилась от тяжёлой простуды, а на улице такой жуткий холод. Это… это же всего на несколько минут… – голос Элли затих.
– Вы оставили её с незнакомцем? – в голосе викария прозвучало недоумение.
Элли внезапно почувствовала себя дурой. Дурой и преступницей.
– Я не думала… мне не показалось, что он может обидеть Эми… или меня. – Она в расстроенных чувствах закусила губу. – Но… вы правы. Он, чего доброго, может быть убийцей.
