Текст книги "Плейбой для феи (СИ)"

Автор книги: Анна Елагина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Отражение в зеркале ванной комнаты смотрело на Дэвида неприветливо и угрюмо. С таким лицом точно лучше не сниматься для веселенького «фермерского» календаря, хорошо, что Саманта дала отгул.

Ни прохладная, ни ледяная вода не помогали, как бы старательно Дэв ни умывался. Он даже включил душ и сунул под него голову – но та упорно отказывалась сообщать, что сейчас: сон или реальность.

«Вариантов у меня два: я нахожу фею, признаю своё безумие и иду сдаваться врачам; или не нахожу фею, отлеживаюсь дома и перестаю верить в чудеса. Неплохо, совсем неплохо», – врал себе Дэвид, наспех натягивая одежду.

На ватных ногах он прошествовал в гостиную: глюк никуда не делся, сидела, сладко зевая и потягиваясь. Заметив его, сонно улыбнулась, но тут же замахала руками и завопила как резанная.

– Уйди! Уйди! Уйди! – кричала фея, отгораживаясь от него руками, отворачиваясь – всеми силами стараясь не смотреть.

Дэв на всякий случай осмотрелся: больше поблизости никого не было.

– Дэвид! Да уйди же ты! Переоденься срочно! – выпалила Зефира и с головой накрылась шарфом.

Ничего не понимая, Дэв зашел за угол и оглядел себя: вроде ничего такого, самые обычные домашние шорты и футболка, последняя наизнанку, правда.

– Футболку нормально надень! – раздалось из гостиной.

«Зефира, не злись, он же не знал. Но ничего не могу с собой поделать: стоит увидеть одежду наизнанку*, как начинает трясти, в глазах мутнеет, а страх сдавливает горло. Хуже только, когда железа касаешься, там еще и физическая боль добавляется. В комнате вновь раздались шаги, но мне не хватает смелости выглянуть, а Дэвид зовет ведь, обеспокоенно так, уверяет, что переоделся, кофе предлагает.

Мне очень-очень-очень страшно, но я рискну.

Осторожно снимаю с себя шарф: Дэвид стоит напротив. Почему-то сейчас он кажется особенно большим, массивным, но я не могу оторвать от него взгляда. Страха больше нет. При дневном свете всё видишь иначе – лучше, более настоящим. Темная ткань, не швами наружу, плотно облегает его тело, подчеркивает. Не удивительно, что Дэвид работает моделью – с такой-то внешностью. Наверно, и женщин у него много. Но не хочу останавливаться. Хочу проскользнуть взглядом по каждой его мышце, но тут же зацепляюсь за предплечье: ранее он был в рубашках с длинным рукавом, а теперь я вижу обвивающие по бицепсу черные лианы с шипами».

– Почему ты разрисовал свое тело? – указала фея на татуировку. Как будто ничего не произошло, как будто она не дрожала двумя минутами раньше. А за минуту – смотрела во все глаза – словно молоденькая девочка-фанатка.

– А почему бы и нет, – Дэвид решил не уточнять у безумия, почем оно такое нелогичное. – Знаешь, Зизи, многие условности – они просто у нас в голове.

– Но вы ведь не ходите обнаженными по улице.

– Именно поэтому я сказал «многие», а не все.

– Никогда не понимала, зачем вы люди меняете то, что дано природой?

– Красоты ради, – пожал плечами Дэв.

– Ты говоришь про условности, но сам думаешь ими, – покачала головой Зизи. – Разве само понятие красоты – не условно? Не обусловлено веяниями времени? Еще недавно вы любили корсеты, а потом – высокие начесы и яркий макияж. Сегодня же говорите про естественность и выставляете на всеобщее обозрение отфотошопленные снимки, меняете себе лица.

– А ты и сама не лучше, – поддел Дэв, легонько касаясь ее сережек. – Или хочешь сказать, что тут такая большая разница, – спародировал он серьезный мелодичный, звенящий колокольчиком голос.

К его удивлению, Зизи тихонько рассмеялась.

– Ладно. Поймал, – согласилась она, абсолютно не сердясь. – Дэвид, – Зизи с нежностью заглянула ему в глаза, – а расскажи побольше о себе.

– А разве ты не должна была заранее всё узнать об избранном? – заметил Дэв, присаживаясь у дивана так, чтобы их глаза стали на одном уровне.

– Много ли ты знаешь о том, как феи избранных ищут? – поддела Зефира. – Тем более одно дело читать, другое – слышать. Встреться ты с любимым писателем или актером, не забросал бы вопросами, даже зная всю его биографию?

– Ладно, – в тон ей повторил Дэв, – справедливо. Но даже не знаю, что сказать. Я из семьи русских эмигрантов в каком-то там поколении, с примесью самых разных корней. Говорят, даже японцы затесались, – начал он с того, что обычно говорит в интервью. – Кроме английского, хорошо знаю русский, неплохо читаю и говорю на немецком, – тут Дэвид замолк и уставился на фею, словно видел впервые. – А ты почему на английском говоришь? И ты ведь такая маленькая, как я тебя вообще слышу!?

– Дэвид, – Зизи устало вздохнула, – ну сон же, магия, волшебство, – напомнила она.

Дэв кивнул, но тут его лицо стало еще мрачнее. Магия-магией, сон-сном, вот только память весьма услужливо подсунула ему маленький фрагмент, то, о чем Дэвид забыл, не взял во внимание сразу.

– Зефирка, – недоверчиво покосился на нее мужчина, – а ведь в самом начале ты что-то говорила про миссию и что не всё прошло гладко, а потому ты оказалась здесь и еще про врата какие-то.

Мужчина резко встал и заходил по комнате. Он запутался, однозначно заблудился в дебрях собственных фантазий. Настолько, что ищет логику в безумии. Уговаривает себя, отрицая очевидное. О, да, в глубине души Дэвиду очень хотелось, чтобы всё было по-настоящему. Ведь это – то самое чудо, о встрече с которым каждый мечтает, будучи ребенком. Но только чудес ведь не бывает. А всё происходящее – игра воспаленного мозга.

«Моя легенда затрещала по швам, надломилась, как тонкий лед ранней весной. Вот что значит – непродуманность! А взгляд Дэвида вновь стал отсутствующим и рассеянным. Как же больно. Я смотрю на него, а сердце сжимается и проворачивается как в мясорубке, к горлу подступает ком, толкает слезы, но я сдержусь, не до них сейчас».

Есть еще вариант, что фея лжет или не договаривает правду. И существуй феи в реальности, пожалуй да, он всё объяснял бы. Маленькие волшебные создания, которые с древних времен общаются с людьми, оставляют следы в истории, легенды, тысячи сказаний, но никто в них так и не поверил. Это как с инопланетянами – те тоже не спешат явиться людям. Не доросло еще человечество до контакта с непривычными формами жизни. Оно и понятно: друг друга уничтожают, а еще животных с рыбами едят – ни дать, ни взять: дикари. С такими только тайком осторожничать, в научных интересах, так сказать. От подобных мыслей и размышлений Дэвиду становилось всё больше не по себе, и он активнее заходил из стороны в сторону.

Игнорируя притихшую Зизи, он поспешил открыть ноутбук и запустить интернет-поисковик. Он находил и впивался взглядом в различные статьи, в одни абзацы вчитывался внимательно, другие бегло пролистывал.

Зизи понимающе молчала, только меланхолично посматривала на статьи. Если бы Дэвид хоть изредка смотрел в ее сторону, то увидел, как та мимолетно кривилась и вздрагивала, появись на экране изображение горбато-бородатой старухи, или непонятного похожего на сучок существа. Но Дэвид отвлекся лишь раз – когда желудок дал знать – быстро сделал кофе, для Зизи тоже принес со вчерашним печеньем.

«Дэвид сделал то, что, наверное, сделал бы любой трезвомыслящий современный человек. Пошел гуглить. Надеюсь, найденное будет хотя бы приближено к истине. Надеюсь, он открывает и читает сведения из энциклопедий, а не желтую прессу. Последнюю мы и сами любим почитывать – очень повышает настроение, там столько забавного попадается. Вначале мы, конечно, щепетильно ко всем статьям относились. Помню, столько переполохов было. Увидят Старейшие про похищение младенца – сразу тревогу бьют, врата вызывают, боятся происков темных, не понимают, почему Матушка-Судьба сама врата не открыла. Но потом приходят на место: а там и младенца-то этого не существовало. Выдумки на коленке.

А раньше ведь и вправду такое случалось, особенно, когда сила Темных могущественней была, когда им проще было всякие хвори напускать. Я не родилась тогда еще. А вот родные и учителя говорили, рассказывали, как им зачастую справляться сложно было. В одно время врата даже не закрывались. И все равно не всех успевали, могли спасти.

Глаза щипет от этих мыслей. Хорошо, что Дэвид пожевать принес. Еда всегда помогает. Дэвид, какой же ты заботливый».

Информации было много, и голова постепенно начала «распухать».

«… боятся проточной воды, клевера-четырёхлистника. … средством защиты от фей также считался хлеб…», – уже уставшим взглядом скользил по строчкам Дэв. Мужчина косо посмотрел на Зизи вовсю уплетающую печенье. «С другой стороны, не совсем хлеб же».

Он вздохнул, выключил ноут и устало потер переносицу.

Читал он, конечно, статьи из справочников и лежавших в свободном доступе энциклопедий, отметая подозрительные источники-сайты, типа «феи_среди_нас. орг» или «ТаинственноеРядом. ком» – ага, ближе, чем вы думали. В общем, многие более менее надежные источники, подтверждая слова Зизи, говорили о контактах фей и человека, о том, как они являлись, как некоторые, по слухам потом в их мир ушли, или их забрали. Последнее не очень радовало – в мир фей Дэвид, несмотря на всё любопытство, не рвался. И ведь легенды о феях появлялись в разных уголках мира. Однако были и сходства, и различия: от внешности фей до их, так сказать, сути характера: то они милые и добрые, то способны на пакости. Последнее с Зизи не ассоциировалось. Как ни старался Дэвид думать рационально и трезво, но не мог, не хотел верить, что Зефира способна сотворить нечто плохое. Эта маленькая фея излучала доброту и тепло. Дэвид не хотел этого признавать, но за столь короткое время он успел привязаться к Зизи, как давно ни к кому не привязывался. Ему нравилось болтать с ней. И всё меньше и меньше хотелось, чтобы это оказалось наркоманским сном.

Но ведь Зизи, будь всё реальностью, явно что-то не договаривала. Врала?

«Одно дело читать, другое услышать», – вспомнилось ему.

– Зефирная, – окликнул он фею нарочито небрежным тоном.

Та отозвалась виноватым взглядом.

– Расскажи мне правду, всё как есть. Докажи, что ты настоящая, иначе побегу к врачам. Но я хочу поверить тебе. Так просвети меня, моя муза, – язвительно зазвучал его голос.

–

* согласно поверьям, надевание одежды наизнанку отпугивало фей. Кроме того, по западноевропейскому фольклору, феи боятся холодного железа.

Глава 8

«Глаза Дэва горели и умоляли. Они просили о правде, так настойчиво требовали ее. А взгляд захлестывал как бездонный океан, как сильная пенистая волна – напористо и беспощадно. Я смотрела на Дэвида и понимала: не могу не то что соврать, а даже не договорить правду. Как он воспримет ее? Рассердится? Или испугается? Но ведь чему быть, того не миновать».

Фея глубоко вдохнула, смахнув непрошеную слезинку со щеки.

– Прости меня, Дэвид Стронг, – тихо заговорила она, потупившись. – Я хочу, чтобы ты понял: мы добрые феи действительно, по-настоящему, любим вас, людей. И хоть наше волшебство не безгранично и имеет свои рамки, свои законы, мы как можем – пытаемся помогать вам. Но одновременно мы с очень-очень большой осторожностью являем себя.

– Это мне как раз понятно, – нахмурился Дэвид. Впрочем, мужчина тут же откинулся на спинку дивана, а его взгляд стал мягче. – Я не прошу объяснять свои мотивы, Зизи, я прошу рассказать правду, – повторился он.

Зефира несколько секунд думала, но не потому, что сомневалась, а чтобы подобрать нужные, правильные слова, понять, с чего начать.

– Это реальность, – наконец проговорила она, – прости, идея про волшебный сон – первое, что пришло мне на ум, – начала было оправдываться, но под прищуром Дэва тут же пресекла себя. – Всего существуют два вида феи: добрые и, как ты понимаешь, злые. Мы стремимся помогать людям, они – напротив. Никто не знает, почему так. Это скорее суть наша – то, без чего ни они, ни мы себя не мыслим. Когда-то мы чаще посещали ваш мир, но теперь врата появляются лишь в особых случаях. Врата – это, как сказать, портал между нашими мирами. Каждая фея чувствует, когда приходит ее время помочь недолго_живущим, вам. Так случилось и со мной. Я должна была проследить за одной свадьбой, всё шло хорошо, но появились Темные феи – мне пришлось дать им бой, отогнать от молодых, и я спасла ту пару и ее будущее, но Темные закружили в своем вихре, и так я влетела в твоё окно. Оно и вправду разбито.

Зефира замолчала: от вновь остекленевшего взгляда Дэвида сердце скулением рвало душу.

Какое-то время оба молчали, каждый думая о своём.

– Я не знаю, как доказать тебе свои слова, – в итоге решилась прервать тишину Зефира. – Я потратила слишком много сил: неспособна создать даже самую простенькую пыльцу, не могу себя вылечить, – а на восстановление нужно время. Ты можешь пойти к врачам, лечь в клинику, загубить свою жизнь. А может, кто-то придет сюда за твоими вещами, найдет меня. И в отличии от тебя, церемониться не будет. Даже боюсь предполагать, что потом произойдет: перевернется ваш и наш миры, или меня тайком отдадут на опыты.

– Так, Зефирка, хватит нагнетать, – прервал ее Дэвид. – Такое чувство, что ты пересмотрела фильмов про всяких инопланетян, спасающихся от злого правительства. И вообще, не дави на жалость, – отмахнулся он.

Фея развела руками, тактично умалчивая, что в словах Дэвида была доля истины.

– Так значит, не муза, а, так, залетная, – не смешно пошутил Дэв, но Зефира вновь не обиделась.

– Если честно, в качестве муз мы последнее столетие-два особо и не являемся. Как-то нет в этом особой необходимости. Раньше мы так рассказывали о себе. А теперь…зачем?

– И то верно, – согласился Дэвид. – Где-то в глубине души люди до сих пор хотят верить в сказки, тянутся к волшебному, отрицая его. Мы придумываем себе идолов и поклоняемся рационализму. Мы творим ради денег, мечтая остаться в истории. А маленьким феям остается так мало места в наших сердцах и этом огромном мире.

– Но я считаю, что не зря Матушка-Судьба закинула меня именно в твоё окно. Она бывает строптива и капризна, но если и делает что-то, то не просто так. Я не рассказала про Темных, чтобы не пугать. Но я не лгала, Дэвид, в том, что действительно считаю тебя избранным, тем, кто может по-новому рассказать о феях, – мягко улыбнулась Зизи.

Дэвид не ответил. Помолчал некоторое время, а потом протянул Зефире ладонь.

– Из окна дует, – мягко произнес он, – тебе ночами, наверное, прохладно. Давай перенесу тебя в спальню. Там и уютнее, – улыбнулся Дэв, – заодно квартиру покажу, раз уж ты у меня тут застряла.

«Дэвид очень-очень-очень осторожно помог мне перебраться на его ладонь. Ах! А ведь, как сейчас понимаю, это было так здорово кататься на нём. И интересно: Дэвид показывал мне разные причудливые вазы, из глины или из стекла; разрисованные деревянные маски на стенах, картины с пейзажами: горы, океаны, леса – каждый из предметов он привез из другой страны.

"Я в свое время немало путешествовал, искал себя", – вскользь упомянул Дэв, и, как мне показалось, он не слишком хотел углубляться в эту тему. Странно, обычно люди с большим воодушевлением рассказывают о своих отпусках, о том, где были и что видели. А Дэвид… как будто эти предметы для него не просто памятные сувениры, а напоминание о чем-то, что хочется вычеркнуть из жизни, но оно столь важно, что нельзя забывать.

Этот Дэв – сплошные противоречия.

Гостиная, где я лежала первое время, обставлена в строгом минимализме, всё однотонное, явно купленное сразу – в одной коллекции, диван под стать столу, стол идеально гармонирует с журнальным столиком и шкафом, и рояль – в тон им. Выход из гостиной вел в широкую и просторную прихожую, полную творческого беспорядка – такое чувство, что все предметы здесь лежали и стояли в произвольном порядке, разве что резная вешалка на ножке красовалась у входной двери. Почти такой же беспорядок царил и на расположенной за аркой-входом кухне, и это при том, что мебели там было совсем немного. А вот в спальне – всё иначе – скромно и уютно: две тумбочки с ночниками, встроенный шкаф, одна двуспальная кровать. На последнюю Дэвид и опустил меня. Заботливо поправил подушки за спиной и под больной ногой, положил пульт от телевизора: тонкая плазма растянулась почти во всю стену. И вопреки всем моим ожиданиям плюхнулся рядом!»

– Ну что, злополучная моя, – с незлой усмешкой проговорил Дэвид: то ошарашенный, то задумчивый вид феи ему несомненно нравился, – раз уж у меня отгул, а ты далеко не улетишь, давай проведем этот день, расслабляясь по-полной. Как насчет вредной еды и фильмов. А захочешь погулять – попробуем, рискнем вынести тебя на террасу, – заулыбался мужчина. – Ну и бонусом, ты мне будешь рассказывать о себе и своем мире, что посчитаешь нужным и допустимым. Отрабатывай, раз уж назвалась музой, вдруг и впрямь вдохновишь.

– А ты умеешь уговаривать, – притворно вздохнула Зефира, улыбаясь уголками губ и игриво-искоса посматривая. – А потом еще сыграешь для меня? Мне, правда, очень-очень понравилось.

– Не могу отказать прекрасной да. фее, – смеясь взглядом, искренне веселясь, как давно не веселился, Дэвид, сидя, отвесил театрально-игривый галантный поклон.

И все-таки с ней было хорошо. И дело не только в том, что Зизи – фея, магически-волшебное создание. Ее поведение, смятение, искренность, пусть даже она и солгала вначале. Но как ни странно именно ее Дэвид понимал, как никого другого. Может тому виной была магия, но Зефире хотелось открыться, хотелось разговаривать с ней, делиться мыслями и впечатлениями. Дэвид был готов даже примириться с безумием, поверить в чудеса – всё, что угодно, лишь бы только это невозможное создание еще немного побыла рядом.

«Я проснулась среди ночи. Сама не пойму отчего: то ли душно, то ли от звуков города за окном. Дэвид галантно уступил мне кровать, а сам ушел спать на диван. Как жаль. В смысле, неудобно так стеснять человека, а не то, что бы мне хотелось спать с ним, он же раздавит…Зефира-Зефира-Зефира! Ну вот, сон теперь как рукой сняло.

Потянувшись, я поняла, что нога больше не болит. Для верности подвигала ей. Ура! Всё нормально! Значит, регенерировала. Значит, мои силы восстанавливаются, организм постепенно набирает силу. Жаль только, крыло до сих пор порвано. Может, всё-таки позвать врата? Хотя бы попробовать? Я ведь могла ошибиться, и Дэвид – не избранный. Но ведь он поверил мне. Разве я могу вот так бросить его? Но Старейшие будут ругаться, что я явилась смертному без их одобрения. С этим у нас всё довольно щепетильно. А как они поругают? Что скажут? Я ведь пыталась вызвать врата? – Пыталась! Пыталась Дэвида пыльцой обдать? – Пыталась! А раз не вышло – значит, абсолютно точно по прихоти Судьбы нужно остаться здесь. И общаться с Дэвидом. Так и скажу!

И вовсе дело не в том, что он симпатичный со всех сторон. А его душа – еще красивее. Мы спорим и обсуждаем что-то, хотя знакомы совсем немного. Он то открывается, то затаивает свои печали. И он такой сильный и дело в его духе, а не только в теле, этом идеальном, рельефном, которое я мельком рассмотрела сегодня. Не хотела, но ведь это случайно так вышло. Уходя из комнаты, слишком рано рубашку снимать начал. Привык один жить. Что это такое? Почему сердце кольнуло? Раз за разом колет, как о нем думаю? Ничего не понимаю. Чем дольше я с этим Дэвидом, тем больше путаюсь. Но, если я посмотрю вглубь души своей, то увижу, что мне всё это нравится. И недовольство моё – ненастоящее, игривое.

С другой стороны, я так давно мечтала попасть в мир людей. Увидеть его воочию. Разве можно упускать такой шанс?

И раз уж Дэвид – избранный, то точно нужно узнать о нем, как можно больше. Это называется, совмещать приятное с полезным».

– Дэвид, возьми меня с собой на работу! – огорошила его фея ранним утром.

Глава 9

– И как ты себе это представляешь? – прокашлялся, аж поперхнувшийся слюной, Дэв. На глазах мужчины от продолжительных спазмов даже заблестели слезы. И он поспешил смахнуть их рукой. – Как я тебя понесу? В кошачьей переноске? Как?

– Дэ-э-эвид, – протянула фея так, словно жена что-то объясняющая неразумному мужу, – я же могу становиться невидимой, для нас фей – это не то, что самое простое заклинание: скрываться от глаз недолго_живущих – это как наша вторая суть. Ты увидел меня только потому, что я слишком ослабла, – на доли секунд призадумалась и тут же добавила, – ну и потому, что ты избранный, конечно.

– Верю-верю, – скептически приподнял бровь Дэвид.

Зизи раздраженно фыркнула и исчезла, но прежде чем, Дэвид успел сообразить, запаниковать или еще что-либо сделать, появилась вновь.

– Вот так веришь? – сложила она руки на груди и встала, чуть покачиваясь, прошлась взад-вперед по кровати. – И хожу хорошо, видишь! – заворчала фея. – И не надо никаких переносок. У тебя ведь наверняка не одна мужская сумка, есть, выберем подходящую, я в ней посижу. Ну, пожалуйста, Дэвид! – жалостно заумоляла она. – Пойми, всё это время я только читала о вас, смотрела кино, общалась на форумах.

Дэвид опять закашлялся: мир фей явно отличался от его представлений.

– Я привыкла летать, привыкла двигаться, – продолжала свой напор Зефира, чувствуя, как по-природе мягкий характер Дэвида готов поддаться на уговоры, – бездействие губительно для нас фей. Мы постоянно что-то делаем: болтаем с ветрами, с дождиком, с силами природы, чтобы те были благосклонны ко всем, помогаем цветам не вянуть, поем песенки, водим хороводы, обсуждаем, кто, что видел.

– Так вы, что, еще и растениям всяким помогаете? – дернув глазом, поинтересовался Дэв. – А животным?

– У разных фей – разные обязанности. Всё зависит от выбора Матушки-Судьбы, Старейших и, реже, наших королев. Последние больше следят за внутренней политикой, нежели за внешней. Так что, в их подчинении в основном феи, которым не доступен или не нужен мир людей. И не переводи тему, Дэвид!

– Хэй, а ты думала: вообще-то мне тоже любопытно знать о вашем мире, – рационально заметил Дэв. – Говорил же, – буркнул он.

– Ладно-ладно, – отмахнулась Зефира. – Раз уж у нас с тобой соглашение, то я, конечно, расскажу тебе, что смогу. Но сейчас, ну пожа-а-а-алуйста, ну возьми меня с собой!!!

«А эта фея умеет уговаривать», – думал Дэвид, перебирая сумки. Зизи с довольным выражением лица сидела рядом на полу: отбраковывая одни варианты, и оценивая другие, как «ну вроде ничего». Хотя этих самых вариантов было не так уж много. В итоге они остановили выбор на небольшой спортивной сумке с одним большим отделением, куда Дэв положил свои вещи: ключи, разбитый телефон и прочее; и одним маленьким – сбоку, куда спокойно уместилась Зизи.

– Только не застегивай, – напомнила она.

– Да уж не буду, – буркнул Дэв. – Но учти, и особо разговаривать с тобой тоже не смогу.

– Да уж поняла! – в тон ему откликнулась Зизи.

«А все-таки с ним здорово», – подумала одна.

«А с ней всяко веселее», – подумал другой, осторожно перекидывая сумку через плечо.

И что примечательно, хоть Зефира спокойно то и дело выглядывала из сумки, никто из прохожих не обращал на нее внимания, не видя. Один раз две девочки-подростка подбежали, но и те – ради автографа от Дэвида.

На работе Дэва сразу поймала встревоженная и взбудораженная Саманта.

– Ты почему вчера весь день не отвечал?! – Обрушилась она, – выходной – это не повод отключать телефон! Дэвид, у тебя, что, опять прошлые проблемы, да? – пылала она.

– Прости, Сэм, телефон уронил, разбил, – честно признался Дэвид, – никаких проблем, сама на меня посмотри.

Женщина прошлась по нему пристальным взглядом, особенно вцепившись в глаза и, только убедившись, что те не покрасневшие и без расширенных зрачков, с облегчением выдохнула.

– Боялась, ты не придешь, – призналась она и тут же перешла к делу: – значит так, сейчас до обеда снимаем календарь по графику. Но потом не вздумай уходить. Вчера с нами связался один крупный инвестор, хочет съемки, но какие именно – не уточнил. Обязательным условием сотрудничества он поставил обед с нашими моделями: сегодня днем, в нашем главном зале. Сказал, чтобы мы предоставили помещение, столы и собственно всех моделей: и мужского, и женского пола. А о закусках и обслуживающем персонале позаботится сам. И никакого дресс-кода. И только во время этого банкета, он сам объявит, что именно хочет. У богатых свои причуды, сам понимаешь, – развела она руками. – И мы решили пойти ему на встречу. Почему бы и нет. Ну всё, работай, – дала она отмашку и побежала улаживать другие дела.

Дэвид поставил сумку на один из рабочих столов и чуть склонился.

– Странно как-то, – признался он заинтересованно смотрящей Зефире. – Никогда никто ничего подобного не требовал. Одно дело – благотворительный ужин… – пожал он плечами, но тут его окликнула одна из ассистенток и Дэв, хоть и переживая, оставляя Зефиру одну, но поспешил к съемочной площадке.

«Этот мир шоу-бизнеса странен даже для тех, кто в нем живет не первый год. Надо же. И все-таки как здорово, что Дэв согласился меня взять с собой. Никогда не видела город и его обитателей так близко. Словно я нырнула в эту жизнь, стала ее частью. И пусть меня никто не видел, люди и друг друга часто не замечают, проходят сменяясь в толпе, выхватывают лишь тех, кто им важен. Но этот городской гул, суета, спешка – во всем этом есть свое очарование, отличное от размеренной спокойной тишины.

Вечером я обязательно расскажу Дэвиду, что у нас нет таких высоких, сверкающих величием домов, ведь мы живем в бесконечном пространстве: спим на одних цветках, развлекаемся на других или вовсе на лугах – и в высотках просто нет необходимости. Но, не без магии, пользуем и аналоги человеческой техники – просто, прогресс – это действительно удобно, он упрощает жизнь, позволяет больше времени уделять более интересным вещам, да и разнообразие вносит.

И все же – у нас не так. Техника-техникой. Но того же транспорта нет – в своем мире мы можем перемещаться, куда захотим. А здесь, я сегодня каталась на самом настоящем метро! Сердце замирало, когда спускались по ездящей лестнице, а уж когда заехали в темноту, я даже чуть вздрогнула. Но как мне понравилось!

Я чувствую себя самой счастливой феей на свете. А теперь еще могу и понаблюдать за самими настоящими съемками!

Дэвид уже занял место у искусственного стога сена. Стоит, приподняв голову, сцепив руки сзади – как пленник, что желает вырваться на свободу, скованный телом, но вольный духом. Желтоватый свет софитов мягко ложится на него, подчеркивая силуэт, фигуру. Кажется, стало душно. Наверно, окно закрыто. Или оно и не было открыто. Почему мне сложно дышать? Сердце, ты чего так бьешься, а?

– А теперь – без майки, – слышу команду фотографа, а сердце замирает, как будто перестает биться.

Дэвид послушно стягивает с себя одежду. О, судьба. Моя судьба… Я, конечно, и раньше видела человеческого мужчину: мы изучали анатомию в школе, да и все здешние журналы и ТВ, и интернет, они у нас тоже есть – и они просто пестрят полуобнаженными телами. Это нормально. Я думаю, они просто пытаются быть ближе к природе. Да и мужчины-феи обычно обходятся набедренной повязкой. Но тело Дэва, сейчас когда я вижу его не мельком, абсолютно без майки, такое, такое рельефное, без волос, без единого грамма жира. И эта его татуировка – под светом софитов смотрится совершенно иначе.

Подошедшая ассистентка начала растирать по нему масло. Он стоял, смирно ожидая, когда та закончит, явно привык. А я не могла оторвать взгляда от пальцев, скользивших по его груди. В какой-то момент мне захотелось оказаться на ее месте. И плевать, что я фея! Темный вихрь меня закружи! Матушка-Судьба, ну что за шутки?! Как мне теперь быть?»

– Скучала? – ласковый голос Дэвида вывел фею из транса.

Она и до этого неотрывно смотрела на него, как тот вытирается полотенцем, что-то обсуждает с ассистенткой и фотографом, улыбается: мягко, спокойно, по-деловому. Отголоском в сознании даже промелькнула мысль, что с ней Дэв смеется совсем иначе – не так сдерживает себя. И уличив момент, когда все заняты своими делами – подходит к ней – явно спешит, хоть и пытается этого не показать остальным. От голоса мужчины затуманенный взгляд стал более осмысленным, а Зефирка даже смогла кивнуть, но тут же вновь остановила взгляд на груди, прикрытой лишь полотенцем, небрежно перекинутым через плечи.

– Я вот думаю, как нам с обедом быть, – продолжал Дэвид как ни в чем не бывало. – Сначала хотел уединенный столик в кафе выбрать, а вечером сводить тебя в ресторан, где в темноте едят, но тут этот банкет, еще не известно, сколько продлится и что после него будет. И сумку на него не взять, неудачную мы с тобой, Зизи, выбрали, там ненужное внимание привлечет. – Дэвид виновато посмотрел на фею.

– Я могу сесть в твой нагрудный карман, – предложила та. – Будешь незаметно задерживать закуски, а я уж съем, смогу.

Размышления помогли Зизи вырваться из заволакивающего разум тумана, заслонившего всё вокруг, кроме Дэва.

– Договорились, – кивнул мужчина, – я в душ, переоденусь и пойдем, – улыбнулся он.

– Дэвид! Возьми меня с собой!

– Зизи, сахарная моя, – рассмеялся Дэв, – ну смоет же тебя там! Не скучай, – ушел он.