Текст книги "Плейбой для феи (СИ)"
Автор книги: Анна Елагина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Плейбой для феи – Анна Елагина
Глава 1
«Издревле главной задачей светлых фей было следить за тем, чтобы определенные события произошли и не просто – а самым благоприятнейшим образом. На протяжении веков мы присматривали за миром недолго_живущих. И в нужное время приходили на помощь.
Иногда присутствие не оставалось незамеченным, и память о таких встречах оставалась в сказаниях, легендах и прочем. Сказка – не ложь, и намек в ней. Иногда мы сами специально "выходили на контакт".
Но не всё всегда хорошо получалось – бывали и промахи. Ими нас стращали с детства, показывая последствия: как они были, без прикрас, без цензуры, не жалея. Фея должна творить добро и не должна забывать о зле».
Молоденькая фея, потягиваясь, расправила зеленоватые крылышки и чуть встряхнула ими, следом отряхнула с себя утренние прилипшие частицы пыльцы – спать в волшебном цветке, конечно, очень хорошо и удобно, и каждый новый рассвет ты встречаешь бодрой и полной сил, но потом нужно очищать свои одежды.
Фея улыбнулась: приятные, ежедневные хлопоты-мелочи, ты привыкаешь к ним, почти не замечаешь, не придаешь значения, но именно они составляют столь значимую часть жизни. Сделав небольшую разминку, она порхнула на ближайшее пушистое облачко, а затем на следующее и следующее.
«Но сегодня моя душа поёт, сегодня моя душа переполняется трепетным предвкушением. Неужели правда? Неужели это и есть то, о чем говорили старшие феи? И это произойдет со мной? Нежный ветерок ласкает мой слух, нашептывает: скоро-скоро-беги-беги. И я убыстряю шаг. Прекрасно! Прекрасно! Чудесно. Трель сиреневых колокольчиков разливается по округе, и я слышу своё имя. Мне не страшно, чуть волнительно. Легкое прикосновение, словно кто-то неосязаемый касается. И раз Матушка-Судьба указывает на меня, значит, так тому и быть».
И вот впереди появилась золотая арка – врата в мир людей, в мир недолго_живущих – как еще называли. Фея глубоко вдохнула и решительно влетела туда.
Что нужно делать, было понятно сразу. Улица наполнялась гулом восхищенных голосов. Дамы в нарядных платьях и шляпках и статные джентльмены в строгих костюмах. И все направляются в прекрасную старинную часовню.
«Сомнений не было: свадьба, причем кого-то важного, кого-то из правящих кровей. Именно с ними у нас издревле особая связь. И я должна стать для молодых доброй феей. Проследить, чтобы самое главное торжество прошло без проблем, чтобы зачитались клятвы и епископ благословил новую семью.
Я была очень рада, что Судьба отправила именно меня. Матушка-Судьба редко ошибается, она прислушивается к нам и нашим предпочтениям. О, как мне нравятся людские свадьбы. Самое прекрасное в них – не антураж и не наряды. Я всегда смотрю в глаза, ловлю взгляды, переполненные счастьем и нежностью».
Устроившись поудобнее на высоком окне, фея взмахнула рукой от души, рассыпая невидимую человеческому взгляду пыльцу. Только маленькая собачка на руках одной из дам чихнула, метнула быстрый взгляд и приветственно тяфкнула. Хозяйка, не поняв, тут же поспешила погладить ее и пошептать, чтобы вела себя прилично.
«Всегда они так. Не замечают самого главного, да, фея?», – мысленно вздохнуло животное.
«Сейчас они сосредоточены на важном для себя, – откликнулась та. – Про меня они не знают и не узнают, а вот за молодых переживают – искренне и честно. И это подпитывает мое волшебство. Делает сильнее».
Хлопнув в ладоши, фея одарила пыльцой самих молодых.
Проводивший бракосочетание епископ подмигнул и как ни в чем не бывало с радостным выражением лица продолжил церемонию.
«Они будут любить друг друга долго и счастливо», – вновь услышала фея и повернулась: рядом беспечно болтая ногами сидел розовощекий пухлый купидон.
– Прицелься как следует, – задорно подбодрила его фея.
– А как же иначе! – рассмеялся тот, передергивая затвор револьвера. – Эй, – поймал он вопросительный взгляд феи, – нужно идти в ногу со временем. Да и все эти луки-стрелы, знала бы ты, сколь они неудобны. Я по юности, по неопытности несколько раз кожу с рук тетивой срывал, и сидишь потом, как дурак, регенерируешь.
Фея сочувственно кивнула, а купидон, прицелившись, отправил к новобрачным меткий заряд розовых сердечек.
– И детишек вам! – пожелал он. – Они двоих точно хотят, – считал желания новобрачных.
Епископ радостно вскинул руки и чуть помахал.
– Он нас заметил? – поинтересовалась фея, бросая и в того пыльцой – на благополучие ближайших дней.
– Кто-то видит больше других, – помахал в ответ купидон. – Я Лавел, – представился он. – Хочешь, слетаем сейчас куда-нибудь. Куда угодно. Полюбуемся закатом над морем, или встретим рассвет на снежной вершине.
– Прости, мне лучше остаться до конца церемонии, – мягко отказала фея, – я еще хочу проверить нет ли среди гостей черной зависти, все ли пришли с благими намерениями и убедиться, что всё пройдет гладко и без проблем.
– Что ж, бывай, – по-дружески обнял ее Лавел и исчез.
«Купидоны – такие забавные. Они просто помешаны на любви во всех ее проявлениях. Не удивительно, что они более прочно обосновались в мире людей. Я слышала, их врата никогда не исчезают, и врата у них не одни, их сотни – летай – не хочу. И потому они более вольны в перемещениях».
Молодые зачитали клятвы и обменялись кольцами. Фея невольно придохнула, увидев сияющий на пальце невесты камень: красота во плоти. А молодожены, счастливо махая гостям, уже подошли к выходу. Фея, чуть поругав себя за рассеянность, мечтательность и задумчивость, скорее поспешила туда, не забыв наложить на себя дополнительную магию невидимости.
Вот они уже позируют вспышкам фотокамер на лестнице. А вот их автомобиль – верно ждет.
«Минутку, а это что такое. Дурное предчувствие как будто схватило за горло, и нужно поспешить и присмотреться к машине. Готова поспорить на банку нектара, что вокруг нее едва заметным маревом витает плохая энергия.
Темные феи!
Дунув пыльцой, я увидела их. Так и есть! Пронырливые безобразные существа, в которых отвратительно всё: от внешности до помыслов. Их всего двое. Приняли облик массивных, зеленокожих с бородавками и редкими серыми волосенками сгорбленных старух.
Никто из людей их, конечно, не видел. А они самозабвенно, скалясь и подло хихикая, колдовали вокруг машины.
Думали, что после главной церемонии я потеряю бдительность! Думали, я испугаюсь их облика и того, что они в разы больше меня. Неважно, какого ты роста. Важны лишь помыслы твои, желания и стремления. А я больше и сильнее всего на свете сейчас хочу оградить молодых от ваших злых чар».
Фея хлопнула в ладоши и от души направила к злым целый ураган пыльцы. Тот подхватил их, закружил, откинул подальше. Не медля, фея осыпала машину невидимыми лепестками роз, снимая темную магию, и приделала к выхлопной трубе маленький, едва заметный колокольчик.
Молодые сели в авто и, продолжая махать, отправились в дальнейший путь. Фея облегченно выдохнула и хотела проследовать за ними.
– Думаешь, справилась, – окликнул ее скрипучий голос.
– Меж-ж-ская деф-чо-ка, – прошамкал второй.
Две темные как по команде ринулись к машине, но тут же отпрянули от нее, слыша звон колокольчиков.
– Мелкий, шправимся, – прогнусавили они.
И тут маленькому, тихому подпел громкий, раскатистый – от колоколов часовни.
Темные феи зажали уши, падая на колени, пригибаясь к земле. Но стоило звону стихнуть, как резко распрямились.
– Мерзкая, – проскрипела одна.
– Поплатиш-ш-шься, – раскинула руки другая.
«Последнее, что я видела, это поток самой темной, переполненной всеми страхами, болью и страданиями, энергии. Она вихрем захлестнула меня. Подняла в самую высь, прокружила. Меня словно терзали и рвали: тело, душу. Я не могла сдержать слез и тщетно рассеивала пыльцу. Но я не проиграла. Матушка-Судьба понадеялась на меня. Я помогла молодым – и это самое важное, то, что заставляет меня видеть свет в кромешной тьме.
И пусть ваша тьма разорвет мою плоть, но им вы ничего уже не сможете сделать. Я могла успеть поставить защиту пред собою, но за секунду до того, как меня захлестнуло это темное колдовство, я послала ауру света молодым – я пожелала, пусть защищает их ровно столь сильно, сколь крепка любовь их. И нет на свете магии сильнее, чем самопожертвование. И пусть ваш черный вихрь кружит и вертит меня, проносит над морями и океанами, над полями и равнинами, над городами и странами. И пусть он разобьет меня. Вы всё равно проиграли.
Пыльца окружила меня, обволокла негой. Хочет смягчить боль, помочь. Спасибо, моё светлое волшебство. Нам было хорошо.
– И как жаль будет вам расставаться, – слышу я тихий-тихий шепот ветра.
Звон разбитого стекла. Я падаю. Всё в тумане. Кто-то приходит, размытый, слишком нечеткий силуэт. Из-под крыльев плохо вижу, запоминаю только карие глаза и проваливаюсь в спокойную убаюкивающую темноту».
Глава 2
Вечер не предвещал Дэвиду ничего интересного. Но именно такие вечера молодой мужчина и любил: тихие, спокойные, без суматохи, когда стены дома и окна отгораживают тебя от шума и суеты улиц.
Можно взять любимое вино, поставить бокал на рояль, коснуться клавиш как любовницы, как жены которой нет, ласкать их, наслаждаясь ответом музыки.
Дэвид улыбнулся краем губ, скинул надоевшие тяжелые лакированные ботинки, повесил кожаную куртку на крючок. Но тут услышал звон стекла из гостиной.
Стремглав бросаться туда, даже не вызвав полицию, лишь потом показалось весьма опрометчивым. Но ведь входная дверь была заперта, он точно помнил, как вставлял и проворачивал ключ – ни одного намека на взлом.
И замер: окно было разбито. Его окно. В пентхаусе. Аккурат выходящее на террасу, где он выращивал цветы и прочую зелень. Разбитое крепкое окно. Там, откуда весь город виден как на ладони. На высоте, открывающей прекрасные виды, когда могущественные небоскребы вдалеке кажутся игрушечными, но приветливо мигают тебе огнями, когда звуки авто остаются где-то там, далеко внизу. Дэвид специально выбрал такое жилье. Сочетание не сочетаемого: уединенность в «большом стеклянном муравейнике».
Однако его широкое окно в пол было разбито. А рядом вся в осколках лежала, едва трепыхая зелеными полу-прозрачными с узором крылышками…
«Это что большая бабочка?»
Бабочка лежала, лишь чуть подергивая крылышками. В какой-то момент Дэвиду показалось, что он услышал стон. Но так ведь не бывает.
«Только слуховых галлюцинаций мне не хватало», – поругал он себя, заодно сделав отметку на будущее – в ближайшие несколько дней воздержаться от алкоголя, и за прошлые пристрастия себя тоже поругал, но кто же знал, что оно вот так аукнется. Впрочем, он решил сейчас первым делом выпустить несчастное насекомое, невесть каким образом к нему залетевшее. Хотя, без сомнения, было интересно – как. Да как вообще могла бабочка разбить окно? Дэвид передернул плечами, но лишь потому что это помогало сосредоточиться.
К своему счастью, к насекомым он был весьма равнодушен и не испытывал отвращения или страха перед ними. «Это ведь просто маленькая букашка», – думал он, наблюдая, как новая пассия визжит в его загородном доме при виде огромного паука. «Подумаешь, заполз. Он же не ядовитый». Паука Дэвид тогда аккуратно газеткой подцепил и выкинул подальше.
Но в этот раз газеты явно не достаточно. Эта бабочка была длиной примерно с его ладонь. Дэвид присмотрелся, он видел только крылья – ни усиков, ничего. Как будто накрылась ими, желая защититься. И одно крыло – порвано.
«Бедняга», – Дэвид пробежал в кухню, порыскав, нашел стеклянную банку и, вернувшись, накрыл ей насекомое.
«А ты красивая, – чуть улыбнулся он, рассматривая. – Никогда раньше таких не видел: с зелеными крыльями, они даже скорее на крылья стрекозы похожи: два больших вверху и два маленьких снизу. – Бабочка пошевелилась и чуть отвела одно в сторону. – Волосы золотисто-каштановые… ЧТО?»
Дэвид отпрянул от банки, сбивая ближайший стул, не замечая, что царапает руку об осколки окна, которые он собирался убрать, как только поймает бабочку. Иначе – она могла очнуться раньше – попробовать улететь и поцарапаться. Так думал он.
«Твою же… вот … что за …. это ….», – все дальнейшие выражения закрутившиеся в разуме Дэвида вырезала бы даже самая лояльная цензура.
Бабочка застонала, в этот раз Дэвид отчетливо это слышал. Приподнялась и села, уставившись на него своими огромными карими глазищами – на лице. Да, а кроме головы еще у нее были руки, ноги. И даже одежда.
– Где я? – тихо-тихо с трудом спросила она.
«О нет-нет-нет-нет! Человек-мужчина! В смысле, просто человек! Самый обычный человек меня видит! А я еще и заговорила с ним! Кто только за язык дернул. Ничего. Спокойно-спокойно. Сейчас достану пыльцу, усыплю его, потом наведу тут порядок, перемещу бедолагу на диван и он решит, что всё приснилось. Может быть, для верности немного поменять его воспоминания? Но это такая сложная магия. Ой, он подходит! Подходит! Скорее!»
Тем временем сердце Дэвида стучало как сумасшедшее, отдавая в мозг. Где-то на подкорке сознания, как запись на заевшей пластинке, крутилось: «Женщина, это уменьшенная женщина».
Именно так выглядело сидевшее под банкой существо: миниатюрная, с абсолютно нормальными, если не сказать, идеальными пропорциями тела; одетая в легкое разноцветное и при этом похожее на листок платье и сапожки; загорелая. Каштановые с золотистым отливом волосы растрепались и спутались, напоминая сейчас гнездо вороны-мажора, существуй такие в реальности. Впрочем, когда-то Дэвид считал, что подобных вот фей в реальности не существует. Почему захотелось сразу обозначить это создание феей – он ответить не мог. Как будто безусловный рефлекс. Точное знание из тех, что собака – это собака; кошка – это кошка. А большая бабочка с женским телом и лицом – это фея. Не будь Дэвид в шоке, подумал бы, что она очень даже миловидная.
Дэвид медленно, тело слушалось с трудом, на четвереньках решился подползти к фее. Стоило ему только начать приближаться, как та засуетилась, на маленькой ладошке из неоткуда появилась золотистая пыльца, фея дунула… Пыльца, ударившись о стенку банки, отрикошетила в фею. Та закатила глаза и весьма не театрально потеряла сознание.
«Ой».
То ли врачей вызывать, то ли охотников за привидениям. Врачи, может, витаминчики пропишут или какое другое лечение назначат, в обособленном помещении с трехразовым питанием. А охотники…фея же – не привидение, нужны специалисты более широкого профиля. Дэвид тут же одернул себя – не до шуток. Кажется, его разум пытается бороться с внезапным безумием. Это хорошо. Значит, есть еще шанс вылечиться.
«Дэвид Стронг проходит лечение в психиатрической клинике», – тут же вспыхнул перед глазами заголовок бульварной заметки.
А пресса обязательно узнает. А он уже один раз чуть не погубил свою карьеру, да и жизнь тоже.
Дэвид мрачно покосился на бессознательную фею, только что зачем-то обдавшую себя пыльцой. «Хотя скорее меня собиралась», – рационально, если это слово вообще было применимо к данной ситуации, подумал он. «Видимо, хотела, чтобы я отрубился. А потом что? Что оно, она собиралась со мной сделать? Превратить в жабу? Съесть?»
«Только сегодня в меню сочные, хрустящие окорочка Дэвида Стронга». Нет это было уже слишком.
Дэвид поднялся, на негнущихся ногах взял журнал, аккуратно подсунул тот под банку и фею. Просто выкинуть и заколотить окна, и всё. И из дома потом не выходить. А лучше уехать куда подальше – давно хотел отдохнуть вдали от города. Так и не подняв банку, Дэвид замер. Снова посмотрел на фею. «Выкинуть. И что? Я на сорок пятом этаже. Она – без сознания, со сломанным крылом». Исход для Дэвида стал очевиден.
Вздохнув, не трогая пока банку и фею, он распрямился и пошел за совком, веником и клейкой лентой: убрать осколки и временно «починить» окно – а то ветер оттуда задувал довольно прохладный.
Глава 3
«Я дура. Все феи, как феи, а я – дурында. Вот как можно было не заметить, что сидишь, накрытая банкой. Но ведь стресс и то, что меня вертел ураган злых фей, и что я ударилась головой – это ведь оправдывает, да? Ладно, сейчас я открою глаза, вначале внимательно осмотрюсь, проанализирую ситуацию и не буду действовать импульсивно».
Фея застонала, потерла глаза и села. С удивлением отметила, что находится не на полу, а на мягкой подстилке из тряпок…в пластиковой клетке для грызунов – с решеткой наверху.
– Эй! – возмутилась она, стукнув в стенку.
«Это не импульсивность. Я просто возмущена столь дикой наглостью! Ой, опять этот людской мужчина. Да почему я его так называю?! Неважно. Сидит, глаза раскосые на меня вылупил. Тебя приличиям не учили? А я тоже так могу».
Фея сощурилась, делая такое выражение лица, словно хочет вцепиться взглядом и изучить всю подноготную. У клетки же, вцепившись руками в края табуретки, на которой сидел, находился приятный молодой мужчина: темноволосый, миндалевидные карие глаза, широкие красивые скулы, в лице прослеживались как азиатские, так и западноевропейские черты.
«Надо же, а одна бровь с выстриженным узором – похож на молнию. И в целом этот человек довольно симпатичен. Не считая того, что он посадил меня в клетку!»
– Да как ты мог! – выругалась на него фея.
– Я подумал, что в банке ты можешь задохнуться, – парировал тот, сразу поняв суть претензий, на всякий случай отстраняясь и прячась за прихваченной с кухни прозрачной крышкой от кастрюли. – Клетка, между прочим, новая. Сбегал в зоомагазин на первом этаже, пока ты без сознания была.
Дэвид замолк, подумав, что несет совсем не ту чушь, какую надо. Фея рассержено фыркнула, даже щелкнула зубами, на секунду обнажая их, так что Дэвид заметил, что те скорее похожи на ряды мелких, острых клыков, пиранья – ни дать не взять.
– Подожди-подожди-подожди! – прокричал он. – Не кидай в меня пыльцой! Не ешь меня!
В ответ фея с самым возмущенным выражением лица сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.
– Хам! – оскорбилась она.
«Съесть. Нет, вы слышали?! Он считает, что мы едим людей. Какой гнусный поклеп!»
– Ну знаешь ли!
Она попыталась встать, но тут же пошатнулась: по левой ноге обжигающей волной прошлась боль – такая, что фея всхлипнула и, тут же сев, схватилась за лодыжку, потирая.
«Кажется, я потянула ногу. Как больно! Ну ладно, создам сейчас лечебную пыльцу. Должно быстро зажить… Что этот человек-мужчина от меня хочет? Говорит что-то. Но должна признать для недолго_живущего только что столкнувшемуся с необъяснимым, как они это называют, он держится молодцом. Послушаю».
– У тебя еще крыло порвано, – говорил тем временем Дэвид, сам до конца не веря в происходящее. – Ты не сможешь сейчас далеко улететь. Я даже сомневаюсь, что вообще взлететь сможешь.
Фея одарила его хмурым взглядом.
– Я смогу вылечить себя, – вздернула она носиком. На ладони вновь появилась пыльца, только на сей раз – бледно-зеленого цвета. – Не для тебя, – показала она язык. – Эта – мне, – и подкинула, осыпая себя с ног до головы.
«Ну вот, хорошо. Приятно щипет, щекочет холодком. Заживляет. Надо чуть-чуть подождать. Еще чуть-чуть…. И еще…. Еще? Так. Стоп!»
Осторожно выглядывая из-за крышки, Дэвид с любопытством наблюдал за процессом. Бледно-зеленая пыльца застыла на поврежденных крыле и ноге. На миг Дэвиду показалось, что он услышал то ли песню, то ли просто мотив, то ли просто тихие-тихие ласковые слова. Как мать успокаивает ударившееся дитя, качает его на руках, исцеляет лаской. И вот пыльца начала исчезать, вот только крыло лишь наполовину срослось, порез просто стал меньше. Лицо феи стало недоуменно обиженным. Подергав крылом, она ойкнула и снова попыталась встать, но тут же осела, опять хватаясь за ногу.
«О, нет, моё волшебство ослабло. Я потратила слишком много сил на борьбу с темными. И…О, нет. А остатки ушли на ту пыльцу для потери сознания. И ведь от души постаралась. Если человек говорит правду, то я была без сознания довольно длительное время».
Фея обреченно вздохнула и осмотрелась. Только теперь она заметила, что находится в просторной светлой комнате с нежно-голубыми обоями. Мебели не так много: мягкий диван, несколько табуреток, журнальный столик с оставленной на нем явно не первый день чашкой и газетами, книжный шкаф – до верху заставленный литературой, причем, самой разнообразной: Шекспир, Достоевский, Брэдбери, Роулинг – выцепила она взглядом лишь несколько имен; а еще рояль. Еще выход – дверь на террасу. Все окна широкие, в пол и занимали почти всю стену, вот только одно было затянуто клейкой лентой. Понять, что именно через него она сюда и влетела, не составило труда.
«Наверно, напугала я этого бедолагу. Ой, а у него небольшие порезы виднеются. От осколков, похоже. Как стыдно, что в груди колет. Но что мне теперь делать? Сколько пройдет дней, пока моё волшебство наберет силу, пока я окрепну? Крыло болит не сильно, а вот нога».
На глазах феи навернулись слезы, плечи опустились.
– Эй-эй, ты чего? – засуетился мужчина. – Больно так, да? Погоди.
Подорвавшись, Дэвид отбежал, но вскоре вернулся с упаковкой льда. Достал одну. Приподняв решетку, очень-очень осторожно опустил льдинку фее и тут же поспешил закрыть верх обратно.
– Приложи, – пояснил он.
Дэвид не был врачом, однако немного об оказании первой помощи при ушибах и растяжениях знал.
Взгляд феи всё еще оставался изумленным, но теперь к этому добавилась благодарность: искренняя, как у ребенка.
– Меня зовут Дэвид Стронг, – вновь сев на табуретку, представился он.
Да это было весьма странно и сумасшедше вот так говорить с феей, но страха он не чувствовал. Интерес, любопытство – да. Но кричать, хвататься за голову и сподручные предметы не хотелось. Маленькая фея была так похожа на тех, про кого он читал в детстве, в сказках. И, судя по всему, никакой опасности она более не представляла – что ее волшебство как-то не так работает, а то и вовсе не работает, яснее ясного.
– Ты сейчас находишься в городе Нью-Йорк, в Соединенных Штатах Америки, на планете Земля. Ты знаешь, что такое город? И кто такие люди?
Фея тут же одарила его самым мрачным взглядом. Ноге от льда стало чуть легче, но за кого этот недолго_живущий ее принимает.
«Прояви снисхождение. Они же так мало знают», – тут же укорила она себя.
– Я знаю всё о странах, городах и людях, – несколько высокомерно произнесла она, хоть и застыдила себя за это, но сменить тон было крайне сложно. – Я даже говорю на твоем языке, мужской человек, и говорю так, чтобы ты меня слышал.
Фея нахмурилась и замолкла.
«Мужской человек – ну что я несу! Бред во имя пыльцы! Надо сгладить ситуацию. Дэвид – красивое имя».
– Приятно познакомиться, Дэвид Стронг, – кивнула она. Настроение у этой феи, кажется, менялось сиюминутно, но это забавляло, а не злило. Мужчина улыбнулся.
– А кто ты? – напрямую спросил он.
Фея явно колебалась, не спешила с ответом. Но все-таки, подумав, подтвердила его предположения.
– Да, мы существуем. И иногда приходим в ваш мир, – размывчато пояснила она, избегая деталей. – И всё про него знаем.
– А имя у тебя есть? Как мне к тебе обращаться?
Фея чуть прикусила губу.
«Ладно, тем более, кажется, я застряла в его квартире».
– Зефирка, или Зефира – вежливо кивнула она, как будто здороваясь, а мужчина, чуть «подхрюкнув» несколько раз, внезапно согнулся пополам от смеха.
