Текст книги "Развод. Любовь вдребезги (СИ)"
Автор книги: Анна Эдельвейс
Соавторы: Анжелика Дюбон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 19
Оказавшись на заднем сидении возле Нонны, я схватила сынишку, спрятала его личико у себя на груди. Слава Богу, он со мной!
Мозг сверлила мысль:”Что же будет дальше… “
Не успела я оказаться в машине, Нонна завизжала резаной свиньёй тормоша Матвейку:
– Заткни рот этому уроду, иначе я за себя не ручаюсь!
Это она про Матвейку? Я лихорадочно успела выхватить у неё сына, спрятать его у себя на груди, прежде чем Максим обернулся с переднего сиденья, вцепился в горло Нонны:
– Что ты сказала про моего сына? Убью, если хоть раз косо посмотришь на него, поняла? – любовница что то хрипела, она буквально синела, махала руками, выпучив глаза. Ясно было, что Максим не шутил.
О, так между голубками не было согласия. Хорошо, хоть Максим был на стороне сына. По крайней мере, пока.
Меня трясло. Пережитый страх за ребёнка сковал судорогой горло, я рвано дышала, во рту было сухо. Во мне проснулась какая-то звериная ловкость и чуйка. Я кожей считывала вибрации в воздухе и понимала, что я с детьми в опасности. Мне показалось, даже тот, что был с горчичное зёрнышко под сердцем тоже затаился.
Я прижимала к себе своего сынишку, заглядывала ему в лицо. Красный, с посиневшими губами, весь мокрый – мой малыш никак не мог успокоиться. Тельце содрогалось у меня на груди, я крепко обнимала его, закрывала собой, как будто могла спрятать от беды. Вероятно, у мужа что то пошло не по плану, раз он вернулся за мной. Урод.
Не думаю, что Максим задумался о своих действиях. Это был его обычный абьюз. Показать мне, что он может сделать со мной, а потом в последнюю минуту продемонстрировать своё сочувствие. Как тогда, когда он выставил меня полураздетую за дверь в подъезде, а потом, доведя до отчаяния, впустил в дом.
Так можно и с ума сойти.
Не успела подумать об этом, муж занёс кулак перед моим лицом:
– Попробуй, тварь, ослушаться ещё раз! Ты здесь в машине только потому, что сын орал как баба, – муж плевался слюной от ярости, его кулак – волосатый, прокуренный висел у меня перед лицом буквально в сантиметре,
– Повторяю, ещё раз, ослушаешься и я рассажу вас с сыном по разным клеткам, но ты будешь делать то, что я скажу. Поняла?
Конечно, поняла. Ещё как поняла, что ради сына я не просто наступлю себе на горло, но и буду соглашаться со всем, что сейчас взбредёт в голову моему мужу. Пока буду соглашаться. До того момента, пока не найду как сбежать.
Ради того, чтоб быть вместе с Матвеем, я кивала, причём кивала искренне, лишь бы муж успокоился. Урод, скотина, а лучше бы сдох. Такая ненависть в женщине может проснуться только когда дело касается её малыша.
Что греха таить, испугалась я на смерть, но на саму угрозу мне было плевать. Теперь я поняла, что мужчины это совсем другой сорт людей. Они могут на пустом месте создать опасность для жизни собственного ребёнка. Вытащить малыша из коляски и отдать в руки чужой бабе, совершенно не заботясь о последствиях для сына. Мальчик же заикой мог остаться, да мало ли как на нём отразился бы стресс. А я? Как я не сошла с ума в те секунды?
За те минуты, что я смотрела вслед машине, чёрным вороном увозившей от меня сына, я навсегда рассталась с прежней наивностью. Осознала, я в лапах врагов и эти двое способны на многое. Сейчас, уже сидя в салоне – эмоциям не осталась места. То, что раньше было моим мужем, превратилось в смертельного врага. Жесткого, беспощадного. Единственно, к кому у него осталось хоть что то человеческое, как я надеялась, это Матвейка.
В то, что он любит нашего мальчика я не верила, иначе какой любящий отец назовёт сына довеском и увезёт от матери. Тем более сейчас вообще пообещал рассадить нас в клетки. Надеюсь, этот сумасшедший садист пошутил, просто припугнул меня.
Но какие то чувства у него к маленькому ребёнку были. Может быть, это была элементарная жалость. Всё таки, муж никогда не обижал сынишку, нередко играл с ним, носил на руках.
Успокаивала маленького, шептала ему на ушко:
– Матвейка, чего ты. Папа просто хотел тебя покатать, да, папа?
Максим хитро сощурился, решил, что мои слова это полное ему подчинение:
– Да! – рявкнул папа так, что сынишка вздрогнул, спрятал личико у меня на груди, уцепившись обеими ручонками мне за шею. Стоило мне шевельнутся, Матвейка крепче вжимался в меня, уже не плакал. Интуитивно считал кромешную опасность и замер мышонком.
Максим стартанул с места с прокрутами колёс, на бешенной скорости мы понеслись куда то, я ещё не знала куда. В мыслях отчётливо проявилось: пустая коляска с вещами осталась посреди тротуара. Никто не знает, что меня муж вернул домой. Наташа с мужем уехала на соревнования, приедут они только через неделю и спохватятся, что меня нет только тогда.
Наташкина мама с Павликом живут так далеко, тоже не приедут навестить нас. Наташа говорила, её младший брат Сергей заедет к нам как нибудь, узнает как дела, но мы с ним почти незнакомы, не думаю, что Сергей поднимет панику не увидев нас с Матвейкой. Итак, неделю помощи ждать неоткуда.
Рядом со мной на сидении всё никак не могла прокашляться Нонна, я сидела развернувшись к ней спиной. Но то, что у неё переклеен лейкопластырем нос, и синяк на левой половине лица светился зелёным – меня очень радовало. Значит, Наташа, припечатав её дверью оставила свой автограф на её роже надолго.
Встретилась глазами с мужем в зеркале заднего вида. С чужими, холодными глазами сумасшедшего мужика, запихавшего в машину одновременно ребёнка, жену и любовницу. Чувствовал себя султаном, что ли, требуя повиновения сразу от двух женщин. Кретин похотливый, решил устроить гарем? Это же хватило наглости додуматься до такого.
Если ещё несколько дней назад меня колотило от необходимости поверить в измену, то сейчас меня прибило другой реальность: хладнокровный и наглый плен мужа. Нормальный бы так сделал?
Злость всё туже и туже свививалась во мне в стальную пружину. Пришлось сцепить зубы, чтоб хоть как то унять закипающие бешенство от бессилия. Я смотрела в окно, лихорадочно искала пути как сообщить хоть кому то, что меня похитил собственный муж. В раздумьях не сразу поняла, когда Максим что-то сказал, притормозив на повороте. Я продолжала смотреть в окно, раздражаясь от непонятной возни в машине.
И надо же, чтобы в эту минуту у Максима прорезался металл в голосе и он решил покомандовать:
– Пристегнись, сказал! Оглохла?
Это он мне, что ли? Естественно, я не шевельнулась. Сидела вполоборота, пряча на груди ребёнка, обнимая Матвея обеими руками и отгораживаюсь плечом от этих двоих. Как я пристегнусь с ребёнком. Зачем?
– Нонна, пристегни её, – о, султан нашёл применение секретарше, он же привык ею командовать.
Чернявая дура тут же послушно потянулась через меня, чтоб схватиться за ремень безопасности, я изо всех сил молниеносно вцепилась зубами ей в руку. В запястье, оказавшееся у меня перед глазами. Не знаю, что со мной произошло. Наверное, от нервов, от тревоги, в которой я жила последние дни, как только над моим ребёнком нависла чужая рука, во мне проснулось что-то звериное.
Ещё минуту до этого я не готова была сражаться физически, а тут вдруг сомкнула челюсти, не хуже бульдога. В ушах стоял хруст, ощущение чего-то шершавого, мускусного во рту сменилось солоноватостью. Это кровь, значит я прокусила ей клешню до крови?
Зубами чувствовала, как Нонна дёргает руку, но со слепым упрямством не разжимала зубы, а прям вот вгрызалась в чужую кость. Секретарша визжала, муж рычал. Мы были в центре потока, конечно, он не мог остановиться, чтобы разъединить нас. Когда я выпустила добычу из зубов, Нонна забилась в угол машины, скулила и требовала у Максима сделать хоть что нибудь.
Я вращала безумными глазами, переводя взгляд с одного на другого и, что удивительно, оба любовничка сразу отодвинулись от меня. Даже мой муженёк прилип к рулю и прижал свои уши!
Матвейка молчал, только плотнее прижимался ко мне. Я снова гладила его спинку, голову, поцеловала макушку. Тыльной стороной ладони вытерла рот, рука сразу перемазалась кровью, не моей. Я укусила человеку до крови? Вот и отлично. Больше, зараза, не полезет.
Наконец, я снова встретилась глазами с мужем, он хрипло поинтересовался:
– Ты чокнутая? Посмотри, на кого ты похожа.
Он направил зеркальце на меня, я содрогнулась. Бледная, с бордовой полосой через лоб (а, это он когда заталкивал меня в машину, я ударилась о стойку), с окровавленным ртом, с провалами вокруг глаз, лохматая.
– Ведьма, – шипела Нонна.
– Я тебе в другой раз в горло вцеплюсь, если руку протянешь в сторону моего ребёнка. – я шипела в ответ.
Я и вправду выглядела как ведьма. Ведьма, которую вели на костёр инквизиторы.
Вжалась в сидение, решила: буду воевать за себя и за малышей. Того что на руках и того, что под сердцем.
Эти двое любовничков больше не увидят моих слёз. И детей своих я буду щадить, больше никаких слёз и истерик. У малышей больше никого нет кроме меня. Значит, я стану хитрой, очень хитрой, чтоб вырваться нам на свободу. Главное, что заявление на развод я уже подала.
Смотрела в окно. Так, кажется, мы подъезжали к дому.
Глава 20
К счастью, мы приехали к нам домой. В квартиру, которую раньше я обожала и которая теперь стала для меня тюрьмой. Мне и в страшном сне не могло присниться, что я буду делить собственную квартиру со шлюхой мужа. Ничего, люди из Алькатраса сбегали и я сбегу.
В комнате сына я первым делом записала на детской раскраске фломастером номера телефонов Наташи, адвоката и Ильи. Вечно я путала цифры, у меня с ними отродясь была проблема, я не могла запомнить элементарно номер телефона.
Успела написать сообщение в адвокатскую контору на рабочий номер помощницы: “Передайте, муж забрал меня домой. Телефона больше нет”.
Тут же, зная, что сейчас Максим отберёт у меня телефон, срочно стала удалять всю переписку с адвокатом, с Ильёй. Мой муж ничего не должен узнать об этих людях. Не успела стереть последний месседж, вошёл Максим. Он заметил телефон у меня в руках, выхватил из рук, со всей силы вметелил его в пол:
– Наташке написывала? – Максима трясло, он как с ума сошёл, завёлся с полоборота: – Не увидишь больше свою подружку. Поигрались, девочки и хватит.
Матвей тут же, как только услышал отца, взобрался ко мне на руки, спрятался, зарылся личиком на груди. Я вспылила:
– Максим, что ты делаешь. Посмотри, как ты запугал ребёнка. Он от одного твоего вида сын шарахается.
– Ничего с ним не станет. Ишь, какой нежный. Я, между прочим, для него стараюсь.
– Ты для Нонны стараешься. Иначе зачем она тут?
– Заткнись, Даша и не беси меня. С этого момента ты сидишь тихо и никуда не суёшься. На все мои требования отвечать быстро и по делу. Поняла?
– Да.
Я смотрела мужу в глаза, лишь бы он успокоился и не пугал меня и ребёнка. Максим удивлённо таращился на меня – не верил, что я такая покладистая. Удовлетворённо хмыкнул, решив, что одержал надо мной победу. Идиот.
Просто мне пока ничего не оставалось, как притушить его бдительность. Что делать, если перевес в силу подлости случился на его стороне.
Муж сел на детский стульчик напротив меня, прищурился, окинув меня и Матвея взглядом:
– Так вот, что, оказывается, делает тебя шёлковой, Дашка! Сын. – коварная ухмылка дёрнула его губы, – Это хорошо. Запомню. Теперь ты у меня вот где!
Максим покрутил кулаком перед моим лицом.
Как же мне хотелось выхватить из под него этот стульчик и со всех сил расколоть об его башку! Опустив голову чувствовала, как натянулись во мне все жилы. Вот он, проснувшийся мой лютый враг в бывшем друге. Сидит на стульчике и вещает, как он будет вить из меня верёвки, шантажируя родным сыном.
Индийский сериал какой-то.
Сколько ещё моих наивных заповедей должно расколоться о жесткость этого гада.
Мне придётся прятаться за покорность, чтоб найти лазейку и сбежать. А пока я должна быть сильной и хитрой ради детей – легко сказать, а что делать, если я такой не была раньше. Я ни разу в жизни никого не ударила, не послала на три буквы. Правда сегодня укусила Нонну, сама не знаю, как это получилось.
Максим продолжал смотреть на меня, у меня кожа горела на лице, уж слишком взгляд мужа был въедливым. Я так и знала, что он попробует выместить на мне обиду за побег:
– Скажи мне, неблагодарная дрянь, как тебе пришло в голову уйти от мужа, который всем тебя обеспечивал?
– Да уж, всем, включая любовницу. – я говорила почти шёпотом, чтоб не пугать тихонько прижавшегося мальчугана на руках.
– Ты снова про Нонну? Теперь она моя правая рука и помощница. Скоро ты убедишься в том, что нельзя мужа сердить. Иначе я найду на тебя управу.
Я отвела взгляд от его лица, глазами упираясь в ворот его рубашки. Оттуда выбивались жёсткие волосы его густой поросли, каждый из которых я хорошо знала на ощупь. На его мощной шее ходил кадык, отбивая ритм каждому слову, а я всё не могла отвести взгляд от шеи мужа. Когда то всё это – его голос, запах, энергия были одним целым куском моего восприятия картинки счастья.
Теперь я сидела подобравшимся в сгусток страха зверьком, нюхом считывала угрозу, тревогу, которую не могла переварить. Совсем недавно я также сидела и смотрела на другого мужчину в парке, подписывая документы на работу, с той лишь разницей, что тот, другой, подарил мне надежду выкарабкаться. Кажется, сто лет прошло…
Ковалёв смотрел на меня пронзительным, тяжёлым взглядом. Глаза его не обещали ничего хорошего. Начал этот недомуж издалека:
– Скажи, оно стоило того, чтоб убегать и прятаться от меня.
Я опустила голову, до хруста сжала зубы.:
– Ты причина этому. – скот, он даже не понимал насколько жестоко поступил, когда схватил сына. Этого я не забуду никогда и не прощу, – На вопрос стоило ли, сам то как думаешь, Максим?
– В каждой семье случается всякое. Тебе не в чем меня упрекнуть, Даша.
– Ну конечно. Разве только в том, что ты однажды оставил меня босиком, поручил присматривать за мной женщине, которая собралась избавиться от нашего ребёнка?
– Я люблю сына и никто не сделал бы ему плохо.
Мне пришлось зажмуриться, чтоб не заорать: когда ребёнка отбирают, это не просто страшно для малыша. Он в этот момент с жизнью прощался. И всё же я не сдержалась, воскликнула:
– А я? Это, не просто больно, это как будто ты стоишь на краю. Ещё один вздох и ты сорвёшься с этого края и начнёшь убивать, если сама выживешь от горя. Я была там, на краю, я знаю. Ты, Максим, никто другой, ты сделал сыну так плохо, что ребёнок вздрагивает при твоём появлении. Неужели ты на самом деле думал, что таким образом разлучишь меня с сыном? Бросил меня там, на тротуаре, а сам уехал.
– Ерунда. Я знал, Дашка, ты бы сама пешком домой за сыном прибежала. И тебе была бы наука. Знай, на что я способен.
– Прибежала бы. Босиком, по раскалённым углям бы прибежала. Только сначала добежала бы до полиции.
– Ну ты и дура! Если ты намекаешь на закон, Дашка, то всё запросто. У меня куча друзей, мать, Нонна и все подтвердили бы что ты пьёшь и бросаешь ребёнка. Просто знай на будущее, что за мной не встанет нажать на все рычаги. Но мне это не надо. Я хотел наказать тебя и, как видишь, мои уроки пошли тебе на пользу. Ты говоришь мне “да”, не споришь и, главное, ты не собираешься убегать.
– Не поняла. Что значит “напугать”. Ты кем себя возомнил? Помощником солнца?
– Для тебя – да. Одно неповиновение, я отберу Матвея. Поняла?
– Да, Зигмунд Фрейд.
– Так как я тебе до конца не верю, будешь сидеть тут под присмотром Нонны.
– Долго? Пока смерть не разлучит нас?
– Ты ещё шутишь? Тебе то как раз надо быть серьёзнее.
– А то что? Кстати, зачем я тебе, Максим. У тебя есть женщина для интима, она родит тебе кучу маленьких ковалёвых и будете счастливы.
– Так, хватит. Во-первых я не собираюсь тебя терять, Дашка. Ты меня устраиваешь как жена, как мать. А во вторых…он потёр лоб, вздохнул: – Ты нужна мне для карьеры.
– Не поняла.
– Мне светит серьёзное повышение, меня отправят работать за границу. У меня должна быть крепкая семья, кроме всего прочего. Жена и дети.
– Максим, а давай, мы быстренько разведёмся, у тебя же есть связи, нас разведут за день. Я даже от алиментов откажусь, от делёжек всяких. А ты успеешь жениться и за год нового ребёнка родить.
– Ты дура? Чтоб я был разведённым и ты испортила мне анкету? Да пойми ты. Там, в инспекции, не дураки работают. Проверять будут каждую букву. Я должен быть с незапятнанной репутацией. Моя семья ты. Готовый сын, готовые фото, готовая чистая история. Настоящая, не подкопаться. Фото с друзьями. Общее жильё, общие интересы. На днях куплю абонемент, будем в театры ходить.
– То есть мы с Матвейкой заложниках из-за твоей карьеры? Это ведь не нормально.
Максим не собирался меня слушать, смотрел на Матвея хитро прищурившись.
Я решила, что разговор окончен, облегчённо вздохнула, да не тут то было.
– Нонна будет жить с нами. Не обсуждается, – Максим чуть подался вперёд: – Будет присматривать за тобой, дурой строптивой.
Я, встретившись с его хитрым, коварным взглядом поняла, что Нонну я теперь буду видеть часто. Интуитивно сжало сердце, я вдруг испугалась за сына. Нонна терпеть не могла Матвея, кто знает, на что она способна. Тихо спросила:
– Просто скажи, Максим, чего ты от меня хочешь? Давай как-то договоримся и сделаем жизнь нормальной.
Я хотела объяснить – без Нонны. Мешать им не буду, надо поддержать имидж семьи – хорошо. Только пусть убираются из квартиры.
Однако, у Максима в голове бродили очень коварные планы:
– Вот это деловой разговор, молодец. – он встал, потянулся, расправляя плечи: – Позже поговорим. А пока приготовь обед, мы все голодные. Пока всё будет как обычно, составь список на покупки, Нонна съездит, всё привезёт.
Вот тут я реально поняла в какую опасную ситуацию вползаю, выкрикнула:
– Нет!
– Не понял, – Максим побледнел, снова ярость проступила пятнами на его лице. Что же с ним такое, заводится, как граната с сорванной чекой. Я боялась его. Боялась смотреть в тёмные, провальные глаза.
– Максим, послушай. Нонна терпеть не может твоего ребёнка, она говорила, что отравит его при первой возможности, – я врала, но делала всё правильно. Чтоб защитить жизнь моего малыша, все средства хороши, – Что, если Нонна впрыснет что нибудь в сухую смесь, в молоко, в йогурт? Можно, я сама буду ездить за продуктами?
– Нет, – муж отвернулся в окно, покачался на носках. – Тебе не верю, ты сбежишь. Значит, будем оформлять доставку. Всё, иди готовь обед.
– Ты реально думаешь, что сможешь запереть меня здесь со своей любовницей и никто не узнает? – я всё забывала, что надо быть осторожной, опять полезла с вопросами. Но что делать, если меня распирало от обиды: я в собственном доме под присмотром любовницы. Что надо делать в такой ситуации?
– Конечно, – Максим пожал плечами, – Никто не узнает, что у меня жена беглая приживалка, которая подъедает чужие объедки у подружки Наташки и спит бедной родственницей на диванчике при живом муже.
– Ты не понял, Максим. Я могу начать топить соседей открыв все краны, стучать по батареям, орать в окно и твоя тайна станет явью.
– А я сдам тебя в психушку, Матвей поедет к моей матери и всем скажу, что ты рехнулась. Вообще-то хорошо, что ты мне подсказала на что способна. Я подумаю об этом.
Меня как камнем в затылок ударило. Дура, какая же я дура, кто меня просил рот открывать.
– Я так и не поняла, что ты задумал, Максим? И вообще, зачем тебе в доме сразу две женщины, которые между собой в контрах? Я не буду мешать твоей карьере, но мы с Нонной не уживёмся.
– Даша, ты довольно умная женщина. Давай я тебе объясню, – муж блеснул глазами, – У меня есть цель, ты знаешь, какая. Хватит долбать мне мозги, иначе пожалеешь, не беси меня. Сейчас просто иди приготовь пожрать и не вздумай сбежать. Обещаю, реально пожалеешь.
Максим как то странно посмотрел на сына, скривил губы, сощурился:
– Лучше не пробуй.
Я опустила голову, – конечно, попробую!
Глава 21
– Матвейка, сынок, идём обедать?
Я говорила спокойно, уверенно, полностью спрятав тревогу глубоко в себе. Не хватало ребёнка в неврастеника превратить. Папаша превратился в психа, а тут ещё мама в слезах. Нет, нет. Мой ребёнок итак за полдня превратился запуганного воробышка.
Собрала его конструктор в ведёрко, принесла пацанёнка на кухню, плотно закрыла дверь. Усадила Матвея в его стульчик, высыпала на стол конструктор, весело разговаривала с сыном, включила ему фоном мультики.
Тот ужас, в котором я находилась – перевернул весь мой мир с ног на голову. Я стояла и готовила ужин для двух скотов. Как теперь жить и дышать в этом сумасшедшем доме даже не представляла. Страх того, что я в физическом плену, что не могу выскочить из дома с ребёнком незаметно – заставлял покорно делать что нужно.
Автоматически чистила картошку, достала из морозилки мои котлеты, кстати, в холодильнике было шаром покати. “Голубки” за пару дней вычистили отсюда всё. Только морозилка была забита моими полуфабрикатами, которые я лично готовила: котлеты, голубцы, фаршированные перцы.
Вскоре было готово пюре, доставка принесла овощи, хлеб. Я приготовила салат, разогрела котлеты. Как и у каждой хозяйки у меня был склад из запасов из консервов, пакетированных соков, молока, – но всё это было на балконе. Туда можно было пробраться только через спальню, мне выходить из кухни не хотелось, чтоб не встречаться с “голубками”.
Накрывала стол, лихорадочно соображала: Интересно, как долго это будет продолжаться. Не думает же Максим на самом деле, что мы будем с ребёнком сидеть тут безвылазно. Матвею надо гулять, играть со сверстниками.
Поставила тарелку с пюре перед малышом. Наблюдала, как сын ест, вдруг подумала: вот о чём я думаю. Какие прогулки, нам надо искать помощь, защиту, бежать отсюда надо, а не думать, как мы будем гулять.
Приготовила салат для этих двоих, без соли. Поставила на стол.
В центр стола поставила солонку, у которой не докрутила крышку. Она итак держалась на честном слове, Максим знал об этом. Сколько раз просила у него купить новую. Всё жадничал.
Отвела Матвейку в комнату, мы смотрели с ним книжку с картинками, когда я услышала ор на кухне:
– Что ты наделала? Дура, как теперь это есть.
– Оно само.
Ес, солонка сработала. Кто то решил подсолить и бухнул всю соль в салат. Моя мелкая пакость удалась, я удовлетворённо гладила сынишку по волосам – а как они думали. Как они вообще доверили готовить еду своему врагу. Я же могла наплевать им в каждую тарелку. Правда, я на это неспособна. Но всё же.
К вечеру я немного успокоилась. Полностью взяла себя в руки. Искупала сына, укачала его спать. Сама отправилась на кухню выпить кофе.
Я сидела на кухне в мрачной тишине квартиры, чутко прислушивалась к приоткрытой двери в комнату сына. Держала в руках чашку давно остывшего кофе.
Размышляла как и что делать дальше. Вспомнила свой разговор с адвокатами у Наташи дома.
Адвокат – грузный, большой дядя с проницательными глазами лет шестидесяти, его помощник был моложе, значительно. Бесцветный, незаметный, чуть рыжеватый, с острым носом. Казалось, такой разнюхает в прямом смысле всё что ты хочешь утаить.
Меня расспрашивали обо всём, что-то записывали. Помню, я подняла лицо, посмотрела в глаза очень внимательно слушающего меня человека, обречённо промямлила:
– Наверное, я сама виновата, что терпела эту жадность и абьюз со стороны мужа.
– Не надо себя винить. Всякая мать знает как сохранить своего ребёнка, вы интуитивно всегда чувствовали несправедливость и справлялись как могли. С маленьким ребёнком без поддержки вы неплохо справились.
Наступила тишина, мне пришлось закусить губу, чтоб слёзы не брызнули в ответ на поддержку.
– Ну, а теперь, Дарья, подробно отвечайте, ничего не забывая. Помните, развод, а тем более, когда она сторона против, это очень грязное дело. Вам, то есть нам придётся бороться с клеветой, которую вывалят на суде адвокаты вашего мужа. Поэтому, сначала мы подготовим всё как надо, затем подадим заявление в суд.
– А когда подадим?
– Скоро, думаю, послезавтра. Одного дня на подготовку хватит.
Адвокат бегло просмотрел мои папки с документами, которые я, к, счастью, подготовила и забрала из дома. Потом меня спрашивали делали ли мы ремонт, сколько раз ездили на море, как я вела хозяйство, кто и когда к нам приходил в гости и много чего, что удивляло меня: разве это имело значение?
Конечно, я уцепилась за возможность оформить доверенность, чтоб не присутствовать на заседании суда. За место меня будет ходить Лев Валерьянович, вон тот хитрый остроносик.
– Скажите, что надо сделать, чтоб быстрее развестись? – я с такой надеждой заглядывала в лица адвокатам.
– По закону примерно месяц до первого заседания, потом три месяца на примирение. Если стороны не примиряться, вас разведут через 3 месяца и через две недели вы получите свидетельство о разводе на руки. Если ваш муж будет согласен сразу, то разведут быстрее.
Я вспомнила: у меня телефон забит угрозами мужа и требованием вернуться. Показала это адвокату.
– Чудесно. Делайте скриншоты и отправляйте на почту, помощница вам её скинет. Главное, сами на угрозы не отвечайте, дома не появляйтесь ни в коем случае и никаких контактов ни с ним, ни с его роднёй, ни с вашей обидчицей не имейте.
– Я так боюсь этих сообщений, может быть отключить телефон?
– Ни в коем случае. Чем больше его смс тем лучше. Скажите, Дарья Сергеевна, ваш муж склонен к преследованиям, по количеству угроз и тону сообщений вы можете написать заявление на охранный ордер.
– Да, да, конечно! – я так радостно уцепилась за эту возможность. Мне казалось, стоит написать такую бумажку и у меня за спиной вырастет целая армия защиты, прям чугунный забор, через который Максим не сможет добраться до меня и до моих детей. Детей… Стоило подумать о том, что тихонько дремал под сердцем, на глаза выступили слёзы.
Я зажала щёки руками, у меня перед глазами качнулось пространство.
– Дарья Сергеевна, если хотите чтоб всё прошло на отлично, мы же договорились, что вы ничего не скрываете. Я вижу, вы хотите что то сказать, но не решаетесь.
– Да, – я отмахнулась, – наверное это не важно.
– Вы беременны?
– Откуда вы… – я растерянно переводила взгляд с одного на другого.
– Опыт, Дарья Сергеевна. Так что вас тревожит?
– Я не хотела бы, чтоб муж знал об этом.
– Закон не запрещено умышленно скрыть беременность. Правда, это считается неэтичным, но, главное законным. Не хотите, не узнает.
Вспомнила об этом разговоре, даже улыбнулась. Продолжала пить кофе, не замечая, что он остыл. И тут до меня дошло, я чуть не подавилась кофе: сегодня вечер пятницы. Завтра выходные, помощница получит моё сообщение только через два дня. У меня аж руки затряслись. Ещё два дня никто не будет знать, что со мной случилось!
Конечно, я услышала крадущиеся шаги позади меня. Так как между комнатой сына и подкрадывающимся некто была я, позы не поменяла. Мимо меня никто не пройдёт. Я может, уже с паранойей, но обстоятельства вынуждали защищаться и оглядываться.
– Ты тут чего, как призрак в темноте сидишь?
Голос Максима взвёл во мне пружину. Я натянутой струной кожей спины считывала его движения. Вот муж остановился справа от меня, вот почесал свою пустую башку, сейчас потянется за банкой кофе. Я не шевелилась и не отвечала, философски рассуждая, смогу я вытолкать его в окно если придётся, или он застрянет в нём плечами?
Максиму не понравилось моё молчание, он резко подвинул к себе баровый стул, тот взвизгнул ножками, проехавшись по мраморной плитке пола. Муж оседлал его, развернув спинкой ко мне и уперевшись в неё руками:
– Какая же ты тупая, Даша. Молчишь, когда я тебя спрашиваю по-хорошему. Кстати, где твоё обручальное кольцо?
Максим задал вопрос, сам потянулся к бутылке с минеральной водой. Я автоматически спрятала руку. Кольцо я сняла и не собиралась надевать его снова.
– Надень кольцо, Даша и не вздумай показаться мне на глаза без него, – он вплотную приблизил лицо ко мне: – Надо будет, пассатижами зажму тебе его на пальце, чтоб больше не снимала.
Мне бы встать, да уйти, но я была придвинута его стулом, выбраться без драки не удалось бы, а толкаться со здоровым мужиком бесполезно. Максим изменился, его лицо итак перестало мне нравится, а сейчас оно вообще стало чужим, опасным:
– Давай, я кое что тебе расскажу, Даша.
Я покосилась на дверь, где спал Матвейка. Вроде тихо. Приготовилась слушать.
– Ты знаешь, жёнушка, сколько метров пола я буквально вылизывал собственным языком перед кабинетами начальников? Сколько работы перелопатил, какими цифрами забивал себе голову. Как льстил, выполнял самые забористые поручения, чтоб пробиться к своему креслу! Сколько раз поцеловал в задницу своих врагов, чтоб утопить конкурентов и пробраться к креслу заместителя? Ты понимаешь, как я уставал? Отвечай!
Интересно, какого ответа ждал от меня, этот взбешённый собственными унижениями муж. И как меня должно была касаться его подковёрная возня, если он никогда не рассказывал мне о ней. Зато я знала, кто был его верной утешительницей. Вот как назначают себе секретарш ”правой рукой”.
Не дождавшись моих поздравлений или чего он там ждал, Максим схватил меня за плечо, продолжал вбивать гвозди своих откровений мне в голову:
– И вот тогда я научился, как надо подставлять, чтоб управлять. Ты думаешь, у меня было мало друзей, готовых смешать меня с дерьмом, чтоб столкнуть меня с моего места? Все! Все, кто был рядом метили на моё место, но нет! Я! Только я смог растоптать и уничтожить каждого.
– Пусти меня, мне больно, – я дёрнула плечом. Уж слишком вошёл в раж мой карьерист, сжимая свою лапищу на моём плече.
Максим с презрением оттолкнул меня, убирая руку, сквозь зубы процедил:
– Неужели ты думала, что испортишь мне карьеру.
– Максим, ты сам себе её испортил изменой.
– Что за чушь ты несёшь?! Если бы ты не появилась там, куда не звали, всё было бы хорошо.
– В смысле? Ты бы и дальше содержал любовницу, играя дома роль прижимистого семьянина?
– Конечно! И поверь, мы бы с тобой жили счастливо, без твоих истерик. Даже лучше, чем прежде! Поэтому успокойся, остынь, займись чем нибудь.
– Чем?
– Да мне всё равно. Только заткнись, забудь про Нонну и чтоб я больше звука не слышал о разводе.
Я, не меняя позы спросила
– Знаешь, Максим. Я всё время думала, что если приготовлю для тебя повкуснее, уберу получше, заткнусь покрепче, ну, то есть сделаю что то из ряда вон, то ты, наконец, полюбишь меня. А ты Нонну полюбил. Ничего не понимаю.
– Какая же ты дура, Даша. Убрала, приготовила… Причём тут это. Все убирают и готовят, тоже мне героиня, – он раздражённо встал, прошёл мимо, задев меня за плечо, даже не обернулся, не извинился, зато буркнул: – Ноннку я не люблю, тоже мне ревнивица. Успокойся уже. Английским займись. Пригодится.
