Текст книги "Приговоренный к жизни"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

8

Валентин Иванов произвел на Глафиру сильное впечатление: красивый белокурый молодой человек с зелеными глазами и изысканными манерами. Даже если бы он не был талантлив, как считала Ольга, подумала Глафира, разглядывая его в свете теплого весеннего солнечного дня за столиком кафе, то его можно было бы содержать и кормить теплыми булочками по утрам уже за его природные данные. Конечно, и такие прелестные молодые люди могут быть злодеями, но в это не хотелось верить.

Глафира расспрашивала его об отношениях с падчерицей, ловя себя на том, что она откровенно любуется его нежной кожей, блестящими светлыми волосами и густыми черными ресницами.

– У нас с Леной совершенно замечательные отношения, – спокойным тоном убеждал он Глафиру, помешивая сахар в кофе. – Конечно, она ревнует меня к Инге, и это понятно, особенно учитывая ее сложный возраст.

– Вы не питали к ней других… не отеческих чувств? – задала неловкий вопрос Глаша и растерялась.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, но Лену я всегда воспринимал просто как девочку, как ребенка, понимаете? Хотя чисто с эстетической точки зрения она мне, безусловно, нравилась… нравится. Вы, вероятно, хотели бы задать мне более грубый вопрос: не приставал ли я к ней? Так вот, отвечаю: никогда. Я люблю Ольгу.

– Но если вы любите Ольгу, то зачем вам эта связь с вашей однокурсницей? – глядя ему прямо в глаза, спросила Глафира.

На ее глазах лицо художника стало розовым, а потом и красным.

– Но у меня нет никакой связи ни с кем! К тому же я привык, что мне постоянно приписывают разного рода любовные похождения.

– Как это – разного рода?

– Некоторые считают меня геем, – просто ответил Валентин.

– Как вы думаете, куда могла сбежать Лена, если это побег?

– Она девушка непредсказуемая, свободолюбивая, подчас – неуравновешенная, дерзкая, и у нее полно всяких тайн. Это написано на ее лице. Я знаю, что она с презрением относится к нашему с Ольгой браку, что недолюбливает меня и считает полнейшей бездарью. Но если это так, то кто заставляет людей покупать мои картины?

– Скажите, что вы знаете о денежных отношениях Лены с родителями? – Глафира решила переменить тему, поскольку почувствовала, что коснулась открытого нерва художника.

– Точно ничего сказать не могу, но предполагаю, что ей ни Ольга, ни Пирский никогда ни в чем не отказывали.

За полчаса до встречи с Ивановым Глафире позвонила Лиза и рассказала о том, что, по словам Дениса, Лена сама организовала свое похищение. И хотя в это верилось с трудом, но факты, точнее показания хозяйки квартиры, рядом с которой стояла злополучная коляска для выкупа, говорили сами за себя.

– Скажите, вот вы, зная Лену, могли бы предположить, что она сама придумала собственное похищение?

– Да запросто! Говорю же, она – девочка дерзкая, смелая, решительная, к тому же знает, что ей за это ничего не будет. Что ей все рано все простят. А безнаказанность порой развязывает руки и позволяет некоторым людям совершать самые низкие поступки и даже преступления. И если похищение было спланировано Леной, то я не удивлюсь, больше того, чисто по-человечески я ее где-то даже понимаю.

После разговора с Ивановым, от которого не получила никакой информации и которого Глаша меньше всего заподозрила бы в причастности к похищению, она отправилась в Вязовку: Тимофей Загуменный, компьютерщик, с помощью Пирского забрал ноутбук Лены у своего коллеги, который все эти дни работал с ним, и выяснил, что человек, предположительно девочка, ровесница Лены, с ником «Эстер» проживает неподалеку от Ирены Пирской, тетки Лены.

Большое село Вязовка утопало в зелени цветущих садов. Солнце припекало, небо было бездонным, прозрачным, фантастически чистым, нежно-голубым.

Глафира съехала с шоссе на центральную улицу, возле магазина остановилась, чтобы спросить у местной жительницы, несущей авоську с хлебом и бутылками с пивом, где находится улица Чапаева. Разговорились, Глафира выяснила, что у многих в домах уже есть Интернет и что вся местная молодежь вечерами сидит за своими компьютерами, и все это потому, что клуб никто не ремонтирует, что некуда им пойти, пообщаться, потанцевать, посмотреть кино. Только те, у кого есть машина, в выходные отправляются в областной центр – на дискотеку. Никого по имени Эстер, понятное дело, в Вязовке нет. На улице Чапаева есть только один дом, в который проведен Интернет, – это старая библиотека, которой заправляет Дарья Владимировна Чибирева, учительница на пенсии. Библиотека частная, книги там можно взять почитать совершенно бесплатно, главное – вернуть вовремя. Чибирева объявила тихую войну Интернету, убеждая всех своих соседей и знакомых, что настоящее, живое человеческое общение невозможно заменить никакими электронными ухищрениями и нет ничего приятнее, чем взять в руки настоящую, бумажную книгу. Библиотеку Чибирева устроила в доме своего отца, на самой окраине села. Сама оплачивает электричество, покупает лампы для читального зала, дочка Катя моет там полы, заклеивает на зиму окна и даже, когда в зимние вечера туда набиваются пенсионерки, чтобы почаевничать и посплетничать, заваривает им чай и печет пирожные. Что же касается Интернета, то, несмотря на объявленную ему войну, сами мать и дочка Чибиревы охотно черпают из него информацию, скачивают фильмы, музыку и информацию для тематических вечеров.

– Отлично, – рассмеялась Глафира, слушая женщину, которая, разговорившись, поставила свою тяжелую авоську на землю. – Это как угощать всех шампанским во времена сухого закона!

Она поблагодарила женщину за столь подробный рассказ о библиотеке на улице Чапаева, поскольку предположительно именно оттуда велась электронная переписка «Лена – Эстер», и покатила в сторону живописного, заросшего плакучими ивами моста.

Она бы, конечно, сначала заехала к тетке Лены – Ирине, но Лиза сразу предупредила ее, что Пирская сейчас находится в городе, в квартире своего брата, где они в нетерпении и тревоге поджидают возвращения Елены.

Дорога впереди разветвилась. Слева, в километре от перекрестка, находились кирпичный завод и животноводческие фермы. Прямо дорога шла к шоссе, ведущему к волжским деревням. А направо – в зеленую низину, тянущуюся на противоположный край деревни, где как раз и обрывалась улица Чапаева, ведущая свое начало от самого центра Вязовки, от здания администрации.

Глаша свернула направо и поехала по узкой тенистой аллее, густо заросшей ивами и молодыми пирамидальными тополями. Проезжая вдоль высокого бетонного забора, она подумала, что меньше всего хотела бы прятаться от людей за такой мрачной оградой. Ведь наверняка за забором имеется дом с садом и цветником. И хозяйка, выращивая розы или пионы, в душе надеется, что эту красоту увидят люди. А они-то как раз ничего и не видят. И все потому, что муж этой женщины зачем-то построил эту серую высокую бетонную стену…

Так, фантазируя и представляя себе обитателей невидимого дома, Глаша доехала до крепкого, из красного кирпича, домика, к стене которого была прибита доска с надписью «Библиотека». Вокруг дома был разбит палисадник, густо заросший сиренью. На скамейке перед домом сидела девушка в синей юбке и белой блузке и читала книгу. Солнце играло ее рыжеватыми кудрявыми волосами.

– Здравствуйте! Я ищу Катю Чибиреву, – сказала Глафира, выходя из машины.

– Считайте, что вы ее уже нашли, – приветливо улыбнулась девушка. На вид ей было лет двадцать с небольшим.

– Отлично! А меня зовут Глафира Кифер. Я ищу Лену Пирскую. Вы знакомы с ней?

– Лена Пирская? А кто это?

– У вас есть Интернет? Вы, как бы это помягче выразиться, «чатитесь» в Интернете?

– Ах… да, – почему-то засмущалась Катя. – И что? Какую вы именно Лену ищете? Там у меня полно разных «Лен».

– У нее ник «Lena». А у вас «Ester»?

– Да, точно! Я – «Эстер»! Придумала первое, что пришло в голову! Мама крутила нашим старушкам многосерийный фильм «Блеск и нищета куртизанок», причем они смотрели этот ностальгический сериал уже раза три! Ну я и взяла имя главной героини! Постойте… Лена… Я переписываюсь с одной такой Леной, не сказать, что активно, но так, время от времени… Она бывает здесь, гостит у своей тети Ирены.

– Да-да! Именно о ней я вас и спрашиваю. Когда вы видели ее в последний раз?

– Не знаю… Может, зимой. Да, точно, зимой. Она заглядывала ко мне в библиотеку, взяла несколько книг почитать. Как раз были метели, все сидели по домам и носу не высовывали. А она добежала до меня, взяла книги, сказала, что очень любит под завыванье метели сидеть дома и читать.

– И какие книжки она взяла?

– Набокова, Чехова, Тургенева, Толстого вот брала, «Анну Каренину». Хорошие книжки, – улыбнулась, вспоминая свою знакомую, Катя Чибирева.

– Лена пропала. Точнее, ее похитили. Или же она сама себя похитила.

И Глафира рассказала Кате о том, что знала. Не упомянула разве что про присланный Пирскому палец. Зачем пугать человека, когда экспертиза еще не готова и этот палец может и не иметь к Лене никакого отношения.

– Нет-нет, никому не верьте! – замахала руками Катя. – Она не такая, чтобы сама себя похищать! Она – серьезная, настоящая, понимаете? Она никогда не станет играть в такие игры!

– Но факты говорят сами за себя! Это она обратилась к женщине, которая помогла ей с помощью коляски заполучить выкуп!

– Да мало ли кто чего сказал! Если бы я верила тому, что говорят здесь, в нашей деревне, друг о друге, то… Меня лично уже несколько раз записывали в секты и даже, извините, в лесбиянки, и все потому, что я не встречаюсь с парнями. Но подождите, говорю я, когда-нибудь случится такое и я встречу хорошего человека. Но пока что не встретила, так зачем же время тратить? В Вязовке нет ни одного приличного парня. В городе я если и бываю, то все больше по делам, за покупками, в аптеку, у нас аптечный пункт, там мало что есть, а местные жители обращаются ко мне, когда что-нибудь заболит, так, по-соседски. Ну, я и покупаю аспирин там, сердечные лекарства, от давления… Словом, в городе все бегом-бегом, с кем там познакомишься…

– Когда вы последний раз писали Лене? О чем шла речь?

– Знаете, вот вообще ни о чем! Совершенно бессмысленные какие-то комментарии к чужим сообщениям, иногда какие-то новые фильмы обсуждали или книги. Вот в последний раз мы с ней говорили… Ну, вернее, не говорили, конечно, а писали друг другу – комментировали новую экранизацию «Анны Карениной», мне вот не понравилось, а Лене – очень! Да я могу вам показать нашу переписку! Поверьте мне, там нет ничего, что могло бы навести на мысль о ее исчезновении, похищении… Говорю же: она серьезная девушка и уж никогда бы не стала раскручивать своих родителей на деньги. А деньги в ее семье водятся. Стоит только посмотреть, на какой машине – на огромном джипе! – разъезжает ее тетя Ирена, мы ее, кстати, здесь все любим и уважаем, и все становится ясно! Потрясающе интересная женщина!

– У Лены ведь нет своей машины? – спросила Глаша на всякий случай.

– Нет, своей нет, хотя права есть. Она объяснила это тем, что ее мать просто боится за нее, потому и не покупает машину. Но здесь она свободно пользовалась Ирениным джипом. Он хоть и большой, на мой взгляд, неуклюжий, я-то никогда не водила машину, но Лена очень ловко с ним управлялась!

– Как вы познакомились с Леной?

– Да вот здесь, в библиотеке, и познакомились. Мне показалось, что она заблудилась… Идет такая, смотрит по сторонам, увидела вывеску, остановилась – я видела ее в окно, а потом и зашла. Спросила меня, имеет ли она, городская, не прописанная в Вязовке, право пользоваться библиотекой. Ну я и ответила, что, конечно, может! Главное – вовремя сдавать книги! Мы же с наших читателей даже денег не берем, ни на что, и гордимся этим! Конечно, у нас есть копилка для пожертвований, но наши жители редко туда кладут деньги. Зато нам время от времени помогают фермеры! Когда бывают в городе, там рядом с рынком как раз есть оптовый книжный склад, они покупают иногда новые детективы, словари, детские книги. Особенно один, его зовут Вадим, у него молочная ферма. Так вот, он когда приезжает, то, кроме книг, привозит нам лично с мамой молоко, а когда бычков режут, и мясо…

Катя оказалась словоохотливой девушкой, чувствовалось, что она рада, что к ней кто-то заглянул, да тем более с вопросами, с темой. Однако о Лене она ничего существенного не рассказала. Так, шапочное знакомство, треп в социальных сетях ни о чем, и фантазии, фантазии…

– Жаль, что я не смогла вам помочь, – пожала плечами Катя, когда Глафира собиралась распрощаться с ней. – Человек пропал, понимаю – все это очень серьезно. Да только понятия не имею, что с ней могло случиться. Но я уверена, что она исчезла не по своей воле. Уже больше недели, говорите, ее нет? Жаль, такая славная девушка!

– Скажите, Катя, а кто живет во-о-он в том доме, которого не видно, за забором? – она махнула рукой в сторону едва просматриваемого за кронами деревьев забора.

– Это частное владение, мы называем его «Ивовым домом», поскольку вдоль забора растет много старых ив. Оно принадлежит одной женщине, какой-то чиновнице или бизнес-леди, которая крайне редко здесь бывает, а если и бывает, так ее никто не видел. Но дом не брошен и не продается. За ним следят, ухаживают. Там живет сторож, Григорий, очень хороший человек. Наши женщины его хорошо знают, потому что он время от времени раздает им цветочную рассаду, разные там корешки, семена… Он сторож и по совместительству цветовод. Не сказать, что очень уж общительный, но вежливый такой, приятный мужчина. У него есть жена, она иногда приезжает к нему из города, думаю, что привозит продукты. Он же здесь почти всегда живет. Ну, отлучается, конечно, тоже в город за покупками, к жене домой, мало ли… Но в основном живет здесь, никто уже и не помнит, когда он тут поселился… Он, кстати говоря, дружит с тетей Лены, Иреной. Та тоже помешана на цветах, у нее оранжерея. Нет-нет, вы не подумайте, у них никакого романа нет, хотя они и ходят друг к другу в гости, больше он туда никого не приглашает. Говорят, что у Ирены есть мужчина в городе, вроде бы ее видели с ним… Такой высокий представительный мужчина…

– Возможно, это ее брат Михаил Пирский, отец Лены, – сказала Глаша. – Хотя, конечно, может, у нее и есть друг. Скажите, а этот Григорий… Они с Леной не общались, не дружили? Ну, он бывал в доме Ирены?

– Понятия не имею.

Глафира, решив отблагодарить молодую библиотекаршу за ее участие, достала несколько тысячных купюр:

– Ну, показывайте, где тут ваша библиотечная копилка?

Катя, как ребенок, от радости захлопала в ладоши:

– Ну, конечно! Идемте! Спасибо!!!

– А заодно, если не трудно, сделайте распечатку последних разговоров с Леной и запишите мне ваши личные данные: мейл, номер телефона, если можно.

На обратном пути Глафира решила заглянуть за забор «частного владения», чтобы полюбоваться на цветы, а заодно и поговорить со сторожем-цветоводом Григорием. Она вышла из машины, прошла по посыпанной мелким камнем дорожке к огромным металлическим воротам и, отыскав черную кнопку звонка, позвонила. Потом еще раз и еще. Тишина. Приблизившись к воротам, она присмотрелась и, отыскав небольшую щель между калиткой и самими воротами, приникла к ней, чтобы хоть одним глазком, в прямом смысле, взглянуть на дом и сад.

Дом одноэтажный, простой, без затей, но добротный, стоял в глубине ухоженного, цветущего сада. Между деревьями росла ровно постриженная газонная трава нежно-зеленого цвета, остальное пространство занимали цветочные ряды. Ближе к самому дому, к крыльцу, она увидела растущие редиску, лук и салат.

Судя по тому, что ей никто так и не открыл, хотя она еще несколько раз звонила, в доме не было никого. Вероятно, Григорий тоже отправился в город.

Глафира вернулась в машину, села и уже отъехала на несколько метров от дома, как вдруг увидела небольшой серый микробус, который повернул к дому как раз с улицы Чапаева. Поскольку на этом отрезке пути больше не было жилых строений, за исключением домов, стоящих на параллельной улице, к которым можно было бы пройти огородами, Глаша свернула с дороги и спрятала машину в зарослях старых ив.

Как она и предполагала, микробус остановился как раз напротив ворот «Ивового дома». Дверца открылась, сначала вышел водитель, затем – худощавый, средних лет мужчина с волнистыми седыми волосами, больше смахивавшими из-за своей неестественной густоты на парик. Мужчина, очень энергичный, проворный, быстро достал ключи и отпер ими ворота, распахнул их. В это время водитель открыл кузов микробуса, и вдвоем мужчины достали оттуда… гроб!

Глаша достала платок и промокнула им вспотевшее от волнения лицо. Вот это да! В том, что она видит перед собой сторожа Григория, цветовода, она нисколько не сомневалась. Вот только для кого этот гроб? Довольно большой, деревянный, даже не обитый материей! Просто сколоченные доски!

Кого можно хоронить в таком незатейливом гробу? Только того, чьи официальные похороны с приглашенными родственниками и друзьями даже не подразумеваются! То есть в доме кто-то умер, и эту смерть предполагается скрыть от людей.

Может, этот Григорий убил свою хозяйку, а перед этим заставил ее подписать дарственную на дом? Почему бы и нет? Он так давно живет здесь, что возомнил себя хозяином. Может, хозяйка решила продать дом, и тогда Григорий может лишиться работы. Вот он и предпочел действовать, заполучить дом, убив хозяйку?

Мысли кружились вокруг гроба, покойника (или покойницы), Григория…

Хотя… Может, это вовсе и не гроб, а просто длинный ящик для рассады? Что она, Глаша, знает о садоводах, ящиках для рассады? Ровным счетом ничего. В загородном доме, где она жила с семьей – мужем и двумя сыновьями (мальчики были от первого брака Дмитрия), всем хозяйством, как и садом, занималась двоюродная сестра Димы – Надя.

И все же… Нет, нет! Никакой это не ящик! Это самый настоящий гроб!

Вскоре вернулся водитель, сел в микробус и уехал. Ворота Григорий запер, все стало тихо, словно Глаше все это действо с гробом вообще привиделось.

Но гроб-то был! И что теперь делать? Может, вернуться, позвонить и попытаться выяснить, зачем сюда привезли гроб? Но если Григорий скрывает смерть своей хозяйки (или кого-то другого), то разве он в чем-то признается? На территорию он точно не пустит, а ее, Глашино, появление и вопросы его только спугнут. Остается только надеяться на возвращение Ирены. Она-то общается с Григорием. Значит, Глаше надо бы встретиться с ней, поговорить, все объяснить… Но у Ирены сейчас голова занята совершенно другими проблемами, собственными! Чувствуя свою вину перед братом за то, что она позволила Лене сбежать из дома и скрыться в неизвестном направлении, она только разозлится на Глашу за то, что та пытается втравить ее в какую-то другую, чужую историю. Подумаешь – гроб! Да, может, у этого Григория околела любимая собака и он решил похоронить ее в гробу?

А что, если Григорий похитил Лену?!! Что, если его хозяйка выставила дом на продажу, у Григория, сторожа, таких денег, понятное дело, нет, вот он и решил украсть Лену, чтобы получить за нее выкуп?

А может… может, и Ирена тоже причастна к этому похищению? Или все они действовали заодно? Может, Лена тоже знакома с Григорием, ведь она часто бывала у тетки в Вязовке! Вот и составили план, договорились!

Но если все так и они все-таки не преступники, просто решили потрясти карманы Михаила Пирского, то откуда тогда взялся этот отрубленный палец?!!

Глафира решила позвонить Лизе и посоветоваться.

– О! На ловца и зверь бежит! – услышала она радостный голос Лизы. – Ты где? Еще в Вязовке? Давай возвращайся! У Геры Турова сегодня день рождения! Однако не мы, а он нам преподнес подарок!!!

– Лиза, надо поговорить…

– Все потом! Вот приедешь и сама все поймешь! Все, пока, жду тебя, Глаша!

9

Герман Туров, судмедэксперт, находился в некоторой растерянности.

Происшествие, которое случилось с ним этим утром, едва он принялся за работу, с одной стороны, огорчило его, с другой, как водится, – обрадовало.

К нему пришла одна его знакомая, Лера Крупенникова, с матерью которой он почти пять лет проработал вместе в лаборатории, и сказала, что у нее к нему есть очень серьезный разговор.

Лера была красивая двадцатилетняя девушка, жизнерадостная, с хорошим чувством юмора. Больше всего на свете любила анекдоты на темы смерти и гастрономические. Воспитанная мамой-судмедэкспертом, предпочтение отдавала черному юмору.

– Гера, привет! – Она стремительно вошла к нему в секционную, нисколько не смущаясь от того, что застала его в маске, перчатках, орудующего над очередным трупом. – Скажи, когда вы последний раз меняли замки в морге?

– Лера, детка, привет! Тебе не кажется, что такой приличной девушке, как ты, не следовало начинать день с вопросов, связанных с моргом?! Ты что, продаешь оптом английские замки? Или китайские? Если китайские…

– Гера, я не шучу. Вчера я похоронила свою подругу… Мне неприятно об этом говорить, но ее тело нашли на мусорной свалке… Ее изнасиловали и убили какие-то подонки.

Герман сразу понял, о ком идет речь, как понял и то, что на этот раз Лера не шутит. И как он сразу не заметил припухлости ее век? Конечно, она плакала, притом много!

– Марина Варфоломеева, да, это я работал с ее телом, – сказал он. – Значит, она твоя подруга? Мне очень жаль.

– Да… Возвращалась вечером от родственников, около нее остановилась машина, словом, увезли эти сволочи ее куда-то за город… Ужасная история! Вот так идешь по улице и не знаешь, доберешься ли до дома… Я вообще вечерами предпочитаю не выходить.

– Ты пришла узнать подробности?

– Нет-нет, вот этого мне точно не хотелось бы знать. Достаточно того, что я увидела ее в гробу! Но как же это все несправедливо, нелепо!!! Уф… Короче, Гера, это очень тяжело. Но я к тебе с другим вопросом… Послушай, в ее случае не было… как бы это поточнее выразиться… членовредительства?… Нет, не то! Спрошу проще: Гера, у нее были все пальцы на руках?

– Да, все. Что за вопрос?

– Понимаешь, тело забирала ее тетя, потому что Полина Андреевна, Маринина мама, никакая, она в лежку лежала перед похоронами, а на сами похороны ее накачали чуть ли не наркотиками, чтобы она хотя бы до кладбища доехала… Отец Мариночки в реанимации, у него сердце… Так вот, тетя приехала за Мариной, ее уже к этому времени одели, загримировали, все как положено. Положили в гроб, ну и никто не обратил внимания на то, что у нее нет одного пальца. Мизинца левой руки.

– И кто же заметил?

– Как кто? Я, конечно! Хотела цветы на ее груди поправить и вдруг увидела, что нет пальца… Зрелище страшное… Я маму потихоньку позвала, а у нее-то глаз наметанный, она сразу шепнула мне, что палец отрезали, когда она уже мертвая была. Что это вандализм и все такое. Уже в столовой, где проходили поминки, мама рассказала мне случай из своей практики, когда у мертвеца отрезали палец, вернее два пальца, чтобы преступники воспользовались ими, оставляя отпечатки на оружии. Ну и высказала предположение, что и у Марины тоже отрезали, чтобы как-то использовать.

– Понятно теперь, почему ты спросила про замок на входной двери морга. В сущности, в морг может зайти кто угодно и сделать тоже все, что угодно. Особенно в вечернее время, когда мы все расходимся по домам, а сторож, к примеру, пьет чай у себя в подсобке.

– Мама подсчитала, что палец могли отрезать примерно два дня тому назад. Потому что до этого, когда Марину приходили опознавать ее родители, у нее наверняка было все в порядке… Иначе бы они заметили. В порядке… – грустно усмехнулась она. – Если так вообще можно выразиться применительно к этому случаю.

Герман пообещал Лере разобраться, кто бы мог проморгать и допустить, что в морг вошел посторонний. Но, когда дверь за Лерой закрылась, он открыл холодильную камеру и с видом фокусника извлек оттуда «палец Лены». То, что этот палец не имеет никакого отношения к Елене Пирской, он выяснил еще рано утром, когда были готовы анализы. Визит же Леры расставил все по своим местам. Вряд ли в городе найдется еще один труп девушки с отрезанным мизинцем. Выяснять, действительно ли этот палец принадлежал Марине Варфоломеевой, смысла не было. Да это никому и не нужно. Но и в подобные совпадения он тоже не верил.

Решив обрадовать Лизу, что с Леной Пирской, скорее всего, все в порядке, он хотел уже позвонить ей и сообщить об этом, когда взгляд его упал на настенный календарь, и он вспомнил, что у него сегодня день рождения.

– Лиза, привет, это я! – радостно поприветствовал он ее по телефону. – Жду вас с Глашей в два часа на праздничный обед в честь моего дня рождения! И Дениса своего берите!

– По телефону, значит, сказать не можешь, не решаешься, – разочарованно протянула Лиза, явно переживавшая за судьбу Лены и сначала почему-то не обратившая внимания на веселый тон Германа. – Или… Постой…

Вот и ее нежный голосок зазвенел!

– Гера, ну, говори же!!! Это не ее палец? Не ее?

– Приезжай, все расскажу. Заодно и выпьем!

– Ладно, уговорил. Даже если ты выдумал свой день рождения только с тем, чтобы заманить меня к себе, я все равно приеду. И возьму всех своих. Тем более что и Глаша, и Денис славно поработали. Ну и заодно обсудим интересные события…

Гера сбегал в ближайший магазин, купил закусок, вина, вернулся, быстро накрыл на стол и стал поджидать гостей. Время шло, он сидел, курил в задумчивости, представляя себе, как сейчас придут его друзья, о чем будут говорить. И тут ему в голову пришло позвонить студенту-медику Славе Коротичу, который вот уже два года подрабатывал в морге, гримируя и бальзамируя покойников.

– Привет, Славка! Как поживаешь?

– Да нормально, – отозвался «гример», называющий себя гордо – «танатокосметолог». Судя по шумовому фону, Слава ехал на машине. – Вот, еду домой в счастье и радости! Купил себе, елы-палы, ноутбук!

– Поздравляю! Скажи, это ты гримировал девушку, вернее, тело девушки по фамилии Варфоломеева?

– Ах вон ты о ком! Да, я. Красивая была девочка. Ее лицо было сильно повреждено, и мне пришлось изрядно поработать над ним…

– Я не об этом, Слава. Скажи, когда ты работал, ты не заметил, у нее были все пальцы на руках?

– Что за вопрос?! Да, конечно. Этих извергов меньше всего интересовали ее пальцы, как ты понимаешь.

– Дело в том, что, когда ее хоронили, мизинец на левой руке отсутствовал.

– Ничего себе! Поверь, это не я, если ты об этом!

– Я понимаю. Когда ты закончил работу, ты сразу ушел или…

– Я провозился с ней почти два часа! Был поздний вечер, и я, конечно же, отправился домой.

– Дверь морга была открыта?

– Да, конечно. Обычно ее запирает сторож, Яков Михайлович. Ты думаешь…

– Думаю, что какое-то время дверь была не заперта и в морг вошел кто-то, кому понадобился ее палец.

– Но кому? Чертовщина какая-то?!

– Да нет, Слава, это не чертовщина. Просто кто-то отрубил ее палец, чтобы потом прислать одному человеку, у которого пропала дочь. Девочку похитили и попросили выкуп, а чтобы показать родителям, насколько все серьезно, прислали этот палец!

– Ну и дела! Тогда тебе точно надо обратиться к сторожу.

– Я так и сделаю. А ты никому не говори об этом, хорошо? Ну, пока, Слава! Еще раз поздравляю с покупкой ноутбука!

Яков Михайлович чаевничал у себя в подсобке. Баранки, варенье. Маленький телевизор был включен, шел фильм про войну.

– А, Гера? Заходи. Налить тебе чайку? У меня липовый!

Сторож был старичком с веселыми глазами и широкой зубастой улыбкой. Гера сам одалживал ему деньги на протезы.

– Михалыч, скажи, два дня тому назад, поздно вечером, сюда никто не приходил?

– Ты, наверное, хочешь спросить: не привозили ли сюда нового жмурика?

– Из секционной кое-что пропало.

– Ба! – Михалыч вытаращил глаза. – Что? Что может пропасть из секционной?

– Так приходил кто или нет?

– Да нет, конечно!

– А когда ушел Слава-гример, помнишь?

– Если честно, то нет… – растерялся старик. – Понимаешь, мне жена курочку жареную на ужин положила. Так я так наелся, что, признаться, прикорнул. А когда проснулся и посмотрел на часы, было уже половина первого ночи. Ну я встал, обошел свои владения, все тихо-спокойно, да и запер двери. Вернулся к себе, по телевизору как раз показывали футбол… Так я до трех часов его смотрел, а потом – на боковую! А что пропало-то? Какой-нибудь дорогой инструмент?

– Может, днем был кто чужой?

– Ну, приходили родственники одной покойницы, приносили одежду, я положил в шкаф, как водится. А с утра так вообще было много чужого народу. Студенты!

– Много студентов?

– Да человек семь-восемь, из мединститута. Хорошие такие девчонки… Все хорохорились, делали вид, что не страшно. Но одной, правда, поплохело. Так коллега твой, Семен Ильич, дал ей нашатыря да и уложил вот сюда, ко мне на диван.

– А ты где в это время был?

– Да здесь же и был.

– Куда-нибудь отлучался?

– Гм… Конечно, отлучался! Но буквально на пару минут, чтобы набрать в чайник воды. А что?

– Как выглядела эта барышня, которой стало плохо и которая оставалась в твоей каморке пару минут, в течение которых могла бы подсыпать в твой заварочный чайник снотворного?

Михалыч с тревогой взглянул на Германа:

– Ах вон ты куда клонишь, Гера! Что я могу сказать – ты ошибаешься. И знаешь почему? Потому что даже если эта барышня и замыслила усыпить меня, то откуда ей было знать, когда я буду пить чай?

– Тоже правильно. И что же получается? Так, постой… Ты ужинал когда?

– Часов в шесть или в половине седьмого, когда все ушли.

– И проспал до половины первого! Раньше с тобой такое бывало?

– Нет! – Сторож задумался. – Может, и правда мне в чай что-то подсыпали? Но кто, когда?

– Кто – мы пока не знаем, а вот когда – вычислить нетрудно. Вот если бы ты решил усыпить сторожа, то как бы это сделал?

– Ну, все сторожа любят выпить… Вернее, попить чайку. Если водочки или вина, то это проще простого – раз, и насыпал в бутылку! Но вот в заварочный чайник или в простой чайник…

– Скорее всего, в заварочный.

– Ой, погоди! Вот дурья башка! Я же пил чай из термоса! У меня же там липа заваривалась!

– Скорее всего, туда тебе и подсыпали снотворного. И сделали это не днем, когда были студенты, а вечером, потому что преступнику надо было, чтобы ты отключился как раз в промежутке между семью-восемью часами и полночью. Когда в морге никого нет и можно делать все, что захочется. Ты же сам говоришь, что никто не знает, когда именно ты будешь пить чай.

– Так, может, кто-то остался в морге после того, как все ушли? Вернее, все наши ушли, а кто-то чужой остался. И это необязательно та барышня, которая лежала у меня на кушетке. В принципе, в морг днем мог зайти, повторяю, кто угодно и спрятаться тоже где угодно. Да хоть во второй холодильной камере, которая отключена! Или в вентиляционном помещении? Или вообще в неработающем втором лифте!!!