Текст книги "Приговоренный к жизни"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вот и я тоже так думаю. Так как выглядела эта студентка?

– Обыкновенная такая, рыжая, в очках!

Послышались голоса, топот ног. Герман вышел из подсобки и увидел направляющуюся к нему делегацию. Впереди шла Глафира с большим букетом сирени. Потом Лиза, Денис. Все нагруженные пакетами, коробками!

– Поздравляем! – хором сказали они. Потом, вероятно, осознав, что находятся в морге, уже шепотом повторили: – Поздравляем с днем рождения!!!

– Сирень из Вязовки, – сказала Глафира, устраивая букет в большой вазе, которую нашла на террасе, где выдают тела. Вытряхнув оттуда искусственные цветы, которые должны были украшать часть последнего пути покойника из морга до кладбища, Глаша налила туда воды и поставила сирень.

Лиза тем временем с помощью Дениса выгружала из пакетов закуски: ветчину, сыр, рыбу, фрукты, шампанское.

Тарелочка с колбасной нарезкой, шпроты и маленький бисквитный торт, приготовленные самим именинником, показались более чем скромным угощением.

– А у тебя тут сегодня тихо, – сказала Лиза, когда приготовления к празднику были закончены и все расселись за столом. – Кажется, нам повезло! Ну что ж, Герочка, давай выпьем за тебя, за твои красивые синие глаза, твою улыбку, мозги и золотые руки! Мы тебя очень любим и ценим!

– Поддерживаю, – сказала Глаша. Обычно веселая, сегодня она выглядела несколько растерянной, словно ее что-то угнетало.

– С днем рождения, Герман! – произнес торжественно Денис, тоже мысленно находящийся где-то в другом месте.

Лиза, перехватив удивленный взгляд Германа, пояснила:

– Они в теме, понимаешь? Работают. У них головы забиты до макушки, и они пытаются все переварить…

– Я мог бы помочь, так сказать, попытаться посмотреть на все свежим, незамутненным взглядом, – предложил Герман. – Тем более что и моя голова сейчас занята кое-какими мыслями, связанными с отрубленным пальцем.

Все замерли, уставившись на него.

– Главное – этот палец не имеет никакого отношения к Елене Пирской!

– Минутку! – взволнованная Лиза достала телефон и набрала номер: – Михаил? Это Травина. Палец не Ленин. Поэтому успокойтесь. И, пожалуйста, позвоните Ольге, успокойте ее! Да пока не за что… Я вам потом перезвоню. Уверена, что скоро появятся реальные результаты. До свидания. – И, обращаясь к Герману: – Ну что ж, заинтриговал! Рассказывай!

– Я тоже считаю, что сонный порошок подсыпала та девушка-студентка, – высказала предположение Глафира после рассказа Геры. – Она же увидела комнату, где обитает сторож Михалыч. Или же в морге еще есть место, куда бы ее могли уложить, пока она была в обмороке?

– Да в том-то и дело, что его комната находится ближе всего к секционной. И, как правило, если кто-то грохается в обморок, всех несут к нему. У него там диван, а в шкафчике он держит пузырек с нашатырем.

– Что, если эта группа студентов там уже была, раньше и эта девушка-студентка уже знала, куда отнесут находящегося в бессознательном состоянии человека?

– Конечно, скорее всего, так оно и было, – согласился Герман. – Остается только вычислить эту студентку. Я могу позвонить одному своему знакомому в мединститут, объясню ситуацию и попрошу прислать мне список студентов, которые посещали морг два дня тому назад. Значит, договорились – это я беру на себя! Я же понимаю, что если мы узнаем, кто усыпил Михалыча, то выясним, кто проник ночью в морг и откусил, предположительно кусачками, палец несчастной девушки – Марины Варфоломеевой.

– Да уж, Гера, тогда ты бы нам здорово помог! Ведь от этой студентки потянется ниточка к тем, кто похитил Лену Пирскую, – сказала Лиза.

– Значит, вы не поверили, что похищение организовала сама Лена? – спросил Денис.

– Гера, – обратилась Лиза к эксперту, – я объясню. Дело в том, что есть свидетель, который утверждает, что подмену колясок организовала девушка, которую звали Лена Пирская.

И она рассказала Герману историю с выкупом и пропавшими деньгами Пирского, который положил их в детскую коляску.

– Пятьдесят на пятьдесят, – прокомментировал ситуацию Герман. – Это могла быть сама Лена, но что-то мне все-таки подсказывает, что это не она… Ведь если она сама все спланировала, придумала, разве стала бы светиться перед хозяйкой квартиры, называя свою фамилию?

– Я тут кое-что проверил, – сказал Денис. – Женщина, хозяйка квартиры, сказала мне, что эта самая Лена, делясь с ней своим планом, сказала, откуда у нее эта идея с коляской. Она просто вспомнила, как, когда она была маленькая, ее мама перепутала коляски и пошла на прогулку с соседским ребенком. Так вот, я поехал к Ольге Пирской, чтобы задать ей вопрос, действительно ли было такое.

– Ты был у Ольги? – удивилась Лиза. – Но когда?

– Я только что оттуда.

– И как она там?

– Ужасно. Плачет. Я задал ей этот вопрос, так у нее вообще случилась истерика. Но я должен, должен был задать ей этот вопрос! И знаете почему? Не только для того, чтобы проверить эту информацию. Ведь этот случай из детства Лены свидетельствует о том, насколько и тогда ее мать, Ольга, была невнимательна, раз даже не взглянула, кто был в коляске.

– И что? Что же теперь получается? – нахмурила брови Глафира. – Значит, похищение действительно спланировала сама Лена?

– Или кто-то, кому она когда-то рассказала об этом случае, – сказал Герман.

– К сожалению, я не успел навестить ее близкую подругу, Наташу Каленову. Быть может, она расскажет что-нибудь интересное. Просто я закружился с этими колясками, – признался Денис.

– Но ты очень много успел сделать, – сказала Лиза. – Сейчас вот отдохнем немного, посидим тут с Герой, и отправляйся к Каленовой.

– Да я вот торт доем и поеду, – улыбнулся вымазанными кремом губами Денис. – Мне и самому уже не терпится поскорее разобраться со всем этим. Какое интересное дело!

– А я в Вязовке была, – сказала Глафира. – И привезла оттуда не только букет сирени.

Она рассказала о своем визите в сельскую библиотеку, знакомстве с Катей Чибиревой, она же «Эстер», показала Лизе распечатку разговоров Кати с Леной Пирской.

Лиза пробежала глазами по тексту.

– Чушь полная! Разговоры ни о чем. Стоит пробежать глазами по строчкам, становится все ясно: эта «Эстер» считает фильм с Кирой Найтли искажением подлинного романа Толстого, Лена же считает, что Найтли доросла до этой роли, что Самойловой до нее далеко, что Самойлова фригидна, что у нее каменное лицо и полное отсутствие чувств! Нет, похоже, что в Вязовку ты ездила напрасно. К сожалению! Однако…

– Лиза, у меня есть еще кое-что. Неподалеку от этой библиотеки есть один дом, он стоит на самой окраине…

И Глафира рассказала все, что ей удалось узнать о стороже Григории, и о микробусе, который привез гроб.

– Гроб?

– Понимаете, я бы, может, и не придала значения этому, но ведь в доме, кроме сторожа, как будто никто больше не живет. Тогда для кого гроб? Если предположить, что умерла его хозяйка или кто-то из членов ее семьи, то зачем было везти гроб в Вязовку? В пустой дом?

– Глаша, может, ты и права, и здесь имеет место преступление, но что мы можем сделать? Обратиться в полицию? – спросила Лиза. – Или ты чего-то не договариваешь?

– Просто я подумала, – неуверенно начала Глафира, – что Ирена, ее поведение, ее попытка скрыть то, что она знала о побеге племянницы… То есть она была в курсе и молчала, зная о том, как переживает ее брат. И эта же Ирена дружит с Григорием, человеком, который сегодня привез гроб!

– Думаешь, они убили Лену? – Денис судорожно сглотнул и чуть не подавился куском торта. – Ты что, Глафира?!

– Ну, может, и не убили, может, она заболела и умерла. Или же с ней произошел несчастный случай. Но вы сами сопоставьте факты: Лены нигде нет! Тетка долгое время скрывала от ее родителей ее бегство! Григорий, который дружит с Иреной, привозит в Вязовку, в дом, в который пускает, по словам Кати, только ее одну, не считая, конечно, хозяйки, гроб! Разве все это не странно? Ты вот, Глаша, будь у тебя родная сестра, разве не рассказала бы ей о том, что твоя дочь, к примеру, сбежала из дома?

– Ты понимаешь, не всегда между сестрами существует душевная близость, – заметила Лиза. – Если ты хочешь знать мое мнение вообще по поводу родственников, то оно у меня твердое: кровь не играет большой роли в отношениях людей. Вот так! И примеров тому я могу привести великое множество. Подчас люди общаются и дружат до самой смерти по географическому принципу, как я это называю; скажем, подружились, когда жили в одном доме, на одном этаже, на одной улице и так далее. Или же просто случайно знакомятся и потом преданы друг другу всю жизнь. А вот родственники убивают друг друга из-за наследства или по каким-то другим причинам, ненавидят друг друга и только портят друг другу кровь. И вообще это отдельная тема, и когда я начинаю об этом говорить, то завожусь, и меня трудно остановить… Но все это я рассказала, конечно же, применительно к отношениям брата и сестры Пирских. Ирена и Михаил. Ирена была привязана к своей племяннице больше, чем к брату. Она реально видела, как живет подросток, как девочке трудно и одиноко, вот и прониклась к ней теплым родственным чувством. А Пирского решила проучить, захотела, чтобы он прочувствовал, как это плохо – без дочки, чтобы вспомнил о ней, наконец! Я уж не говорю об Ольге, которую кто только не пинал, не обвинял в эгоизме из-за этого замужества!

Я понимаю, Глаша, куда ты клонишь. Ты предполагаешь, что этот гроб предназначается для Лены! И что ее родная тетка знает, что племянницы нет в живых, и продолжает разыгрывать полное неведение?

– Нет, конечно, и эта версия тоже кажется мне бредовой. Но, Лиза, сколько бредовых версий было выдвинуто за все время нашей с тобой работы – немалый, скажу я тебе, процент, – и срабатывали именно они! Казалось бы, полная чушь, невозможно предположить, что именно этот замечательный и добрый с виду человек замешан в убийстве. Однако, признайся, как часто оказывалось, что убийца именно тот, на кого меньше всего падает подозрение!

– Поверь мне, Ирена – чудесная женщина. И если в доме ее приятеля Григория, сторожа этого, как ты называешь…

– «Ивового дома», – подсказала Глаша.

– Именно! Если в этом «Ивовом доме» и произошло нечто, пусть даже и преступление, то не факт, что Ирена в нем замешана. Но съездить туда, проверить, было бы неплохо, а, Денис?

– Я готов! – Денис промокнул салфеткой рот, допил яблочный сок, который заменил ему праздничное шампанское. – Вот только навещу все-таки эту Каленову.

– Вот и договорились. Ты же, Глашенька, выясни все о хозяевах «Ивового дома», об этом стороже Григории, кто он такой, семейное положение, покопайся в его прошлом… Надо выяснить, для кого он припас гроб. Я же, в свою очередь, поеду к Михаилу Пирскому, думаю, что Ирена еще у него, поговорю с ней тоже об этом Григории. Может, она расскажет нам, зачем ему понадобился гроб.

Дверь распахнулась, и вошел взмокший санитар Федор. Высокий, нескладного телосложения парень деревенского типа.

– Герман Львович! – прогремел он на весь морг. – Там это… Привезли… Утопленница! И знаете чего? Я ее знаю.

Он произнес это даже с гордостью.

– Что, Федя, она твоя родственница? – Герман недоверчиво покосился на санитара.

– Нет, но я ее по телику видел, вчера! Такая красивая… У нее муж – какая-то шишка, я не понял точно… А она оказалась шлюхой… Ох, извините… – Он прикрыл рот рукой. – Это я про шоу «Скелет в шкафу». Мы с сестрой каждую неделю смотрим. Она семечки жарит, потом мы сидим, смотрим.

– Вчера? – переспросила Лиза. – Мне-то телевизор смотреть некогда… А ты, Глаша, видела?

– Нет, но я могу спросить у Димы, кажется, они все вместе вчера смотрели телевизор, с мальчишками… Мне надо было в шкафу вещи перебрать, все зимнее наконец спрятать… У меня вообще катастрофически не хватает времени! Так я позвоню?

– Нет-нет, Глаша. Не надо никому звонить, я лучше спрошу у Сережи Мирошкина. Думаю, он все знает.

– Там, на набережной, столько народу было, все пришли посмотреть на нее… И журналистка тоже была, – продолжал вспоминать Федор. – Все говорили про это шоу. Это же она после него утопилась!

– Если хотите, пойдемте посмотрим, – нерешительно предложил Герман. – Правда, наверняка зрелище не для слабонервных.

Тело уже внесли в комнату, и теперь в солнечном свете, заливавшем все помещение, можно было увидеть закутанную во все черное, мокрое, с совершенно белым, словно отлитым из гипса телом, молодую женщину с длинными темными волосами.

– Глаша, это же, господи, жена Тунцова, Лариса, – дрогнувшим голосом проговорила Лиза. – Я знакома была с ней… Боже, зачем она это сделала?.. У нее же дети!!!

10

Она научилась не думать о плохом. Просто отключала часть мозга, отвечающую за определенную информацию. Иначе можно сойти с ума. Однако, оказавшись в ванной комнате, спрятавшись от мужа, Инга, дрожа всем телом от страха и унижения, от стыда и всего того кошмара, который навалился на нее, буквально согнулась пополам, словно от физической боли, и сползла на пол, закрыв лицо руками.

Другая, нарочно забытая трагедия обрушилась на ее голову и придавила ее словно могильной плитой. Да так сильно, что она застонала. И сидела так, раскачиваясь из стороны в сторону, не зная, что с ней будет дальше и как она вообще все это переживет!

Но она – не Лариса Тунцова, она сильная, она должна жить дальше! Этому ее учил отец, этому ее учила сама жизнь! Идти по жизни с высоко поднятой головой, чего бы ей это ни стоило! Нечаев! Интересно, а как бы он сам поступил, какие чувства бы испытывал, если бы утопился кто-нибудь из героев его шоу? Скорее всего, просто напился бы! И неизвестно еще, как сложились судьбы всех тех, кого разоблачал он. Может, кто-то тоже порезал себе вены или повесился?! Просто им об этом ничего не известно.

Нечаев. Что он себе вообще позволяет?! Он сильно изменился с тех пор, как к нему пришла известность. Он забыл, что его карьера начиналась с ее помощью и деньги на первый проект ему дал ее отец. Сейчас же, когда он стал богат и знаменит, он все забыл и позволяет себе оскорблять Ингу, обзывает ее самыми последними словами, пытается унизить.

Происшествие, связанное со смертью Ларисы Тунцовой и всем тем кошмаром, который произошел с ними в ресторане, все это как-то отодвинулось на задний план, уступив место самой настоящей трагедии, которая нависла над головой Инги атомным облаком! Этим испепеляющим, смертоносным черным грибом!

Вероятно, тамуже все закончено. И она должна позвонить Григорию, поговорить с ним.

Дрожащей рукой она достала из кармана телефон и набрала номер.

– Григорий? Это я… – Голос ее, казалось, тоже переживал, волновался и охрип, словно у него была душа. Она попыталась взять себя в руки: – Ну, что там? Как? Ты все сделал, как мы договаривались?

Он отвечал ей чуть ли не по пунктам, отчитывался тихим, спокойным голосом, как обычно. Просто бесценный человек!

Она слушала, представляя себе отчетливо все то, о чем он ей говорил.

– Под старой яблоней, в самом конце сада, как мы договаривались, да? – переспросила она, и голос ее при этом предательски дрожал. – Я приеду, может, сегодня. Знаешь, ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарна за все! Понимаю, что у тебя ко мне будут вопросы, но ты должен знать: я не оставлю тебя без работы. Ты – чудесный, замечательный человек… А еще – верный, а это такая редкость!

Слезы хлынули из ее глаз.

– Послушай, – она перешла на шепот, чтобы ее никто не услышал. – Я должна тебя как-то отблагодарить… Скажи, что я могу для тебя сделать? Что? Ах, дом… Да, конечно. Больше того, я буду только рада расстаться с ним, сам понимаешь. Ты сможешь его выкупить… Хотя что я такое говорю?! Я тебе его просто подарю! Я позвоню Володе Никитскому, моему адвокату, и попрошу, чтобы он переоформил его на тебя. Пусть он подготовит дарственную, мы с тобой поедем к нотариусу и все сделаем. Думаешь, я не понимаю, как ты привязан к этому дому? Ведь там – вся твоя жизнь, твои растения, цветы! Боже, как же я раньше не догадалась… Просто, знаешь, я подумала, что и тебе там не захочется оставаться… А может, я продам этот дом и куплю тебе другой? Ты не потратишь ни рубля! Может, тебе тяжело будет там находиться после всего, что там произошло? Что? Не поняла… Почему не можешь принять его в подарок? У тебя что, денег много? – Она слушала и хмурила брови, не понимая, как можно отказаться от такого роскошного подарка, каким был дом в Вязовке. – Собираешься продать квартиру, чтобы выкупить мой дом? Глупости! Ну, я не знаю… Ты же заслужил его!.. Как это? Ладно, Гриша, потом поговорим… У меня тут тоже столько неприятностей… – Она шумно выдохнула, как человек, вдруг внезапно осознавший, что огромная гора проблем свалилась с его плеч. Новые мысли завихрились в ее голове. События в Вязовке теперь сильно изменят ее жизнь, причем к лучшему! – Знаешь, Гриша, может, это и кощунственно прозвучит… Там же образуется земляной холмик, ну, я имею в виду могила… Я как-то была в лесу, ходила на лыжах и увидела могилу собаки. Так вот, там табличка такая деревянная и написано: «Марта». Вот и ты тоже сделай такую табличку, будто бы там захоронена собака. Мало ли что, чтобы не было лишних вопросов. Теперь же это будет твой дом, может, кто будет прогуливаться в саду и увидит… А так – скажешь, что собаку похоронил, и все вопросы отпадут сами собой. Гриша, ты чего замолчал? Я поняла, ты считаешь, что это жестоко с моей стороны? Но ты-то знаешь, что я сделала все, что могла… Столько денег и нервов я на это потратила… Ты не должен меня осуждать, не должен! Не смей! – закричала она и швырнула телефон на пол.

Несколько минут она просидела так, судорожно вытирая ладонями катящиеся слезы, потом встала, умылась. Посмотрела на себя в зеркало. Разделась и встала под душ. Надо смыть с себя всё, все страхи, унижения и проблемы. И жить дальше. С высоко поднятой головой!

Вот ее отец, он бы все понял! Обнял бы ее и успокоил. Он всегда говорил ей, что жизнь – жестокая штука, но надо продолжать жить, жить…

Она набросила на плечи халат и вышла из ванной комнаты. С горечью подумала о том, что ее муж даже не постучался в ванную, не спросил, как она там. И в эту же самую минуту она услышала его голос. Довольно громкий. Он с кем-то говорил по телефону.

Она быстрым шагом пересекла большой холл и оказалась в гостиной.

Нечаев стоял с растерянным видом посреди комнаты и, прижимая телефон к уху, кого-то дольно внимательно выслушивал.

– Да, я понимаю. Шанс… Пока не готов ответить, я должен поговорить с женой… Да, хорошо, спасибо вам за это предложение… До свидания. Всего хорошего!

– Ну что, кто звонил? – стараясь говорить беспечным тоном, хотя он получился скорее истеричным, нервным, спросила она. – Уж не Цилевич ли?

– Да… – Нечаев смотрел куда-то мимо нее, продолжая все еще находиться под впечатлением от разговора. – Ты сядь, Инга.

– А что он мог такого сказать, что ты боишься, что я упаду? Не переживай за меня, я в полном порядке. В сущности, мы не совершили ничего особенного… Хотя, конечно, Тунцову-то убила я! Ты-то как бы ни при чем! Да, Нечаев, ты же так думаешь?

– Ты успокойся и присядь. Речь пойдет не о Тунцове…

Волосы зашевелились у нее на голове. Страх, который преследовал ее все эти долгие годы, страх разоблачения, страх перед мужем, да и вообще перед всем человеческим обществом сковал ее.

– Ты, верно, удивишься, Инга, но этот эфир, – а я думаю, что это связано как раз с последним твоим эфиром, – возымел очень странное действие. Один из центральных московских каналов предлагает нам выкупить права на наше, то есть твое, шоу «Скелет в шкафу».

– Что-о-о??? – она не поверила своим ушам. – Ты, верно, шутишь, Саша?

– Да нет, не шучу. Можешь перезвонить Цилевичу, и он сам тебе все расскажет. Но перед этим нам с тобой предлагают принять участие в их шоу. Оно называется «Хлеба и зрелищ».

– Я знаю это шоу… Это авторская программа Валерия Журавлева.

– Цилевичу позвонил как раз редактор Журавлева, пригласил нас с тобой в Москву. Поездка, гостиница – все-все будет оплачено их каналом.

– Хочешь сказать, что на нас обратили внимание?

– А как еще я могу расценить эти предложения? Так как, соглашаться или нет?

– Ты имеешь в виду наше участие в их шоу или продажу моего права на «Скелет в шкафу»?

– И то и другое.

– Ну уж нет! Мы примем, конечно, участие в их шоу, но продавать свое я не собираюсь.

– Знаешь, он еще намекнул, что в процессе переговоров мы сможем договориться о том, чтобы ты сама переехала в Москву и вела там, на их канале, свое шоу. Правда, в этом случае тебе придется поделиться кое с кем… Ты бы слышала, как он нервничал, когда разговаривал со мной!

– Надеюсь, он был рад?

– Даже и не знаю… Ведь наш канал живет сейчас на рекламные деньги, которые поступают благодаря нам, нашим с тобой программам. И что бы простые люди ни говорили о нас, рейтинги у нас высокие…

– А какая тема будет там, о чем будет идти речь?

– Он сказал, что туда будут приглашены ведущие других скандальных ток-шоу с разных каналов, из разных городов. И тема будет «Скандалы, скандалы…», точнее, жизнь шоуменов, их проблемы, риски. Вот, к примеру, сегодня нас с тобой чуть ли не растерзали в ресторане, то есть реакция людей на наше шоу была просто потрясающей! Мы с тобой рисковали если не своей жизнью, то уж точно здоровьем! У нас с тобой вообще опасная работа!

– А ты как считаешь?

– Я просто уверен, что мы должны с тобой поехать в Москву, хотя бы за пару дней до этого шоу, встретиться с нужными людьми…

– Возьмем Цилевича?! – Инга заблестела глазами. – У него же связи, он подскажет нам, куда и к кому пойти, что говорить… К тому же он лично знаком с Журавлевым!

– Да, конечно, он и сам открытым текстом сказал, что поможет нам.

– Саша, что же это получается?

– А получается то, моя дорогая, что мы с тобой победили! И что мы выросли из провинциальных штанов! Нас с тобой ждет столица! С нашими мозгами, с нашими острыми языками, зубами и здоровым цинизмом!

– А может, нам продать мое шоу, купить домик где-нибудь в Греции или Италии и уехать ко всем чертям, а? – Она кошечкой стала ластиться к мужу, пощипывая его за щеки. – А, Нечаев?

– Ты – сучка, Инга, но в самом хорошем смысле этого слова, и я тебя обожаю!

– Ну, если так… Но ты должен взять обратно все те грубые слова, которые ты наговорил мне сегодня днем…

– Ты извини меня, дорогая! Просто нервы…

– А у меня, конечно, нервов нет, да? – Она потерлась щекой о его щеку. – Ладно, проехали. Может, отметим наш успех?

– Где Маша? – спросил он шепотом, оглядываясь.

– В ванной комнате, прибирается. Как выйдет, я отпущу ее. Ну, так что – сбрызнем?

Вместо ответа Нечаев подошел к бару, взял бутылку виски, Инга поставила стаканы. Нечаев разлил янтарную жидкость.

– За нас?

Они чокнулись и выпили. Затем Нечаев плеснул еще по одной порции.

– Предлагаю не чокаясь…

– Неужели за моего папу?

– Да, он был классным мужиком, и я ему действительно многим обязан!