Текст книги "Провинциальный роман. Ирина"

Автор книги: Анна Бердникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11

С того момента, как Ира определилась с подарком и нарядом, в настоящем ее больше не было. Она провалилась в какую-то параллельную реальность мечтаний. Откуда иногда выныривала, чтобы сконцентрироваться на каком-нибудь простейшем действии.

«Что это будет за конкурсная программа? Может быть, зря я согласилась? Или надо было у Ленки попросить программу, тогда бы я подготовилась и сразила бы Макса наповал. Интересно, я рассуждаю, как будто мой роман с ним – дело решенное. Я ведь даже не знаю, как он выглядит! Вот ведь Ленка заморочила мою голову, я фотографию не догадалась попросить. Сижу теперь и не знаю, чего ожидать!.. Зато я могу представить себе все, что угодно.… А если он окажется хуже, чем я нафантазирую, я буду разочарована. Зато буду обрадована, если он окажется лучше!»

Ира прикрыла глаза и попыталась представить себе сцену знакомства. В воздухе разливается нежная мелодия. Я, подхватив подол платья, вступаю в комнату. Сказать, что я ослепительно хороша, значит, ничего не сказать. Сложная прическа с аккуратными локонами, подчеркивают нежный овал моего лица. Великолепная грудь, украшенная фамильными драгоценностями, затянута в тугой корсаж. Хотя блеск драгоценностей в сравнении с блеском моих глаз теряет часть своего великолепия. На мне платье, сшитое по образцу средневекового костюма, я кажусь пришелицей из далекого сказочного прошлого. И только легкий румянец, вызванный волнением, свидетельствует о том, что я не являюсь плодом фантазии. Да, я волнуюсь, потому что оказалась под прицелом многочисленных внимательных глаз. Макс сразу обратил на меня внимание, вскочил и впился в меня страстным взглядом. Он увлечен и в то же время растерян. Стоявшая рядом Ленка, трогает его за локоть. Макс оборачивается к ней, а затем направляется ко мне. В тот момент, когда моя рука касается его ладони, по комнате проносится легкий вздох восхищения, и я отчетливо слышу чей-то шепот: «Какая прекрасная пара…». Я королева! Да, я чувствую себя королевой в окружении вассалов. Ведомая Максом, я иду через всю квартиру и знакомлюсь с присутствующими, ловлю восхищенные взгляды…

– Э-э-э, Ирина Александровна, – оказывается, в кабинет совсем неслышно проникла студентка, в первый момент Ира не смогла вспомнить ее имени. – Вас просил зайти Иван Аркадьевич.

Ира вопросительно посмотрела на студентку, та немного смутилась.

– Извините, что прервала вашу медитацию. Я не знаю, зачем вас вызывают.

– Спасибо, – Ира уже понемногу начала приходить в себя. – Я сейчас зайду. А медитацию я продолжу позже.

Перемещаясь по давно знакомым коридорам, Ира думала о том, что так глубоко она давно не уходила в фантазии: даже не слышала, как вошла эта девочка. Ничего себе! «Надо же куда меня унесло. Я представила себя героиней какого-то дамского сентиментального романа. Наверное, я слишком много их прочитала в свое время. Да, и квартира размерами подозрительно напоминала бальный зал какого-нибудь замка», – Ира улыбнулась своим мыслям.

В кабинете Ивана Аркадьевича оказалась Софья Иосифовна, и речь пошла всего лишь об изменении нагрузки Ирины Александровны. Ей предлагалось взять еще одну группу на информатику. Ира, услышав об этом, облегченно вздохнула, потому что опасалась, что, будучи в таком «выпадающем состоянии», вполне могла сделать что-нибудь не так в каком-нибудь серьезном вопросе. Хотя, с другой стороны, с момента принятия окончательного решения и разговора с Ленкой прошло совсем немного времени, следовательно, она просто не успела бы сделать серьезную глупость за такой короткий промежуток времени. Но чем черт не шутит!

Вернувшись к себе, Ирина взяла себя в руки, решив больше не выпадать из реальности, во всяком случае, на работе. Репутация «препода-не-в-себе» была Ире ни к чему. Ира заняла себя серьезным и ответственным делом – составлением перспективных планов, требовавшем полной концентрации.

Расслабиться Ире не удалось даже в гостях у родителей. Занятий в институте сегодня не было.

Папа, открывший дверь, был слегка навеселе. Ира отметила, что в последнее время это происходит довольно часто. Папа недавно купил машину и, как старый советский автолюбитель, массу времени стал проводить в гараже. Познакомился с местными старожилами, во всех смыслах влилсяв их тесную компанию. Стал принимать самое активное участие во всех общественных мероприятиях гаражного кооператива. Процесс планирования гаражной жизни немыслим без пиво-водочного сопровождения. А также каждое мероприятие, независимо от степени его успешности, требовалось отметить. Поэтому активистам были необходимы здоровая печень и железные почки, коими, к сожалению, папа похвастаться не мог.

– Привет, дочка! – дыхнув пивным перегаром, папа потянулся обнять дочь.

– Привет! – поморщившись, Ира все же решила не нагнетать атмосферу, делая папе замечания.

– Как дела обстоят на педагогическом фронте?

– Как дела гаражные?

Это был привычный ничего не значащий обмен любезностями.

– Мужики говорят, что нам нужен депутат в горсовет от нашего кооператива.

– …

– Угадай, на чьей кандидатуре они остановились? – папа так хитро улыбался, что не оставалось никаких сомнений, что же это была за кандидатура.

– У вас в кооперативе очень много достойных и уважаемых людей, поэтому выбрать самого достойного, наверняка, было невероятно сложной задачей, – Ира решила подыграть папе.

– Да, но это непростое решение было найдено… – теперь папа улыбался самодовольно.

– Кто же это мог быть? Дай секунду, я подумаю! Так, так, так… – Ира полностью вжилась в роль. – Сдается мне, что я вижу перед собой этого достойнейшего и уважаемейшего кандидата.

– Вот! Вот, моя дочь! Мать, послушай, что она говорит! Вот моя надежда и опора! Не то, что некоторым, побубнить бы только! – папа сделал недовольный жест в сторону кухни. С кухни донеслось что-то невнятно-недовольное. – Скажи своей матери, что зря она меня сейчас не ценит! Потом поздно будет!

– Папа я люблю тебя и маму люблю, поэтому не желаю вникать в ваши разногласия.

– Ох, если бы меня в самом деле в этом доме любили…

– Папа, не спекулируй на моей дочерней любви!

– Ну, вот уже и ты туда же… – папа горестно махнул рукой.

– Скажи-ка лучше, где наша мелкая?

– Наша мелкая, скажешь тоже! Бурная личная жизнь у нашей мелкой!

– В самом деле?

– Ага, то один под балконом серенады поет, то другой на мотоцикле под окнами газует и свистит.

– Здорово, что Ариша пользуется таким успехом, будет из кого выбирать!

– Где это видано, чтобы порядочная девушка на свист бежала? Вот скажи мне, где это видано? Чем вообще нынешние девушки думают?

– Папа… – Ира укоризненно посмотрела на отца.

– Когда тебе шестнадцать было, вокруг тебя тоже толпами увивались. Где они сейчас?

– …

– Молчишь? То-то и оно, что сказать нечего! А поменьше бы бегала на свист, глядишь, была бы замужем!

– Папа… – Ира была задета словами отца, растерялась, не знала, что ему ответить. Ей было обидно от того, что он так думает. Слезы навернулись на глаза. Спасение пришло из кухни в лице мамы.

– Ты что несешь-то? Ты думаешь, что говоришь?

– А что? Меня все про внуков спрашивают, почему я краснеть должен? Как я должен объяснять, почему мою дочь никто замуж не зовет? Да еще намеки терпеть, что она с чуркой связалась!

– Папа!

– Что папа? Что папа? Ты накуролесила, а я красней! – идея изобразить мученика, безвинно страдающего, похоже, очень понравилась папе.

– Краснеть ты разучился еще лет двадцать назад! – вступила мама. – Ира, иди на кухню, нечего тут стоять, как оплеванной.

– Да идите вы все со своей бабьей солидарностью! Думаешь, твои бабы за спиной не хихикают над тобой! Вон Полькина дочь-то страшна, как моя жизнь, а замуж сходила!

– Да, уж, конечно, лучше за алкаша замуж выйти! А ты знаешь, что Дашка разводится уже? Нет? Вот так-то! Никому такие, как ты, алкаши не нужны!

– Я, значит, алкаш?

– У тебя сомнения?

– Вот значит как? Хорошо, тогда я сейчас врежу тебе по пьяному делу, давно хотел!

– Саша! Прекрати немедля!!!

Услышав испуганный крик матери, Ира вскочила, как подброшенная, и побежала в коридор. Увиденная картина потрясла Иру до глубины души. Ей никогда не приходило, что отец когда-либо сможет поднять руку на мать. Конечно, разногласия между ними иногда случались, но разрешались, они, как правило, мирным путем. Папа замахнулся на маму, взятым с полки ириным зонтиком, мама перехватила его руку, не допустив удара. Ира бросилась между ними.

– Папа, что ты делаешь?! Отдай мой зонтик! Ты его сломаешь! Я промокну по дороге домой! – Ира не вполне соображала, что она несет. Сейчас главным было разрушить эту ужасную картинку: папа собирается ударить маму.

Абсурдные фразы Иры отрезвляюще подействовали на отца. Он опустил руки, раздраженно бросил зонт на полку и, фыркнув, пошел в зал. Через пару секунд раздался шум работающего телевизора. Ира растерянно посмотрела на мать. Теперь слезы стояли в глазах мамы. Мать молча вернулась в кухню. Ира отправилась за ней. Молчание затягивалась. Ире казалось, что прервать его должна мать. Мама, по-видимому, не собиралась каким-либо образом комментировать то, что произошло. Наконец, Ира не выдержала.

– Мама, – позвала она.

Ответом ей было молчание.

– Мама, как такое могло произойти?

– Ира, – мама тяжело вздохнула. – Я не думаю, что готова обсуждать это с кем-либо… И с тобой тоже не готова.

Ира поднялась с табуретки, обняла мать за плечи.

– Мама, я люблю тебя… Для меня важно понять, что происходит. Я всего несколько месяцев не живу здесь, поэтому я в растерянности…

– Ира, я уже сказала, что не буду говорить об этом, во всяком случае, сейчас. Я должна прийти в себя. Для меня происходящее тоже в новинку, хотя, предпосылки и намеки, конечно, уже были… Да только я закрывала на них глаза.

– Мама…

– Ира, будет лучше, если ты пойдешь сейчас домой! – мама слегка повысила голос, было заметно, как она взвинчена.

– Как ты останешься с ним дома одна?

– Я уже большая девочка, как ты понимаешь, – к матери начала возвращаться ее привычная манера речи. Ира почувствовала почти физически, как мать от нее закрывается.

– Тогда я пойду домой.

– Да, так будет лучше. Извини, что семейного ужина не получилось. Хочешь, положу тебе котлет и салат с собой?

– Я хороших перспектив никогда не супротив, – грустно улыбнулась Ира.

Взяв сверток, Ира, не прощаясь с папой, делать этого не хотелось, ушла из квартиры родителей. Мысли были самые мрачные.

Родители не были влюбленными романтиками, но их отношения всегда отличались спокойствием и корректным обращением. Увиденное сегодня потрясло Ирину. Неужели два человека, когда-то любившие друг друга, могут возненавидеть? Что для этого нужно? Где гарантии того, что то же самое не произойдет со мной… Что могло бы довести меня до того, чтобы я ударила человека? Ира попыталась представить свою семейную ссору с Максом через несколько лет семейной жизни.

–  … сейчас не время для таких разговоров.

– Время для таких разговоров давно прошло! Я хочу знать, почему моя жена собирается уйти от меня!

Макс взорвался, что случалось с ним нередко. Его ярость могла привести в ужас кого угодно! Но я еще в самом начале наших отношений научилась не пасовать перед ним. И сейчас я тоже не собираюсь отступать перед его гневом. Пусть он превосходит меня силой и ростом, но по воинственности я ему не уступлю. Я с вызовом смотрю ему в глаза.

– Я не собираюсь говорить на эту тему, это бесполезно и ни к чему хорошему не приведет.

– Ты хочешь сказать, что мы не в состоянии разрешить твои проблемы?

_ Да, именно это я и хочу сказать!

– Не верю!

– Поверь мне на слово.

– Здесь замешан другой мужчина? Говори, в этом все дело?

– Нет.

– Тогда в чем же? Какая еще проблема может быть настолько безнадежно неразрешимой, что мы не в состоянии вместе справиться с ней?

– Макс, ты ошибаешься.

– Это Женя, водитель из твоей конторы?

– Что-что?

– Ты уходишь от меня к нему? Бросаешь меня, чтобы спать с ним?

И тут я залепляю ему пощечину. Со всего маху. Я первый раз в жизни поднимаю руку на другого человека. В ужасе смотрю, как на его щеке расплывается красное пятно. С еще большим страхом я думаю о том, как он отреагирует… Но Макс улыбается. Я удивленно смотрю на него.

– Ира, твоя реакция говорит мне, что я ошибся! – говорит Макс, раскрывая мне объятия.

Да, о примирениях, гораздо приятнее думать, чем о ссорах. Или это о ссорах приятно думать, потому что за ними следует примирение? Надо же, какая я, оказывается фантазерка. Не зная человека, наградила его взрывным темпераментом. А может быть, мы, бледные северные красавицы, только и мечтаем, что о южных горячих страстях?

Оказавшись в прихожей Ира внимательно и критично осмотрела себя: хороша все-таки! Надо что-то думать с платьем.

Переодевшись, Ира устремилась к шкафу, где лежали отрезы ткани различных фактур и оттенков. Черный креп-атлас – очень хорошо, черный всегда позволяет в выигрышном свете представить стройную фигуру. Но как-то слишком официально. Это ведь не торжественный прием, а дружеская вечеринка. Обязательно кто-нибудь придет в джинсах. Я в черном бархатном платье буду смотреться нелепо. Голубой шелк, – Ира ловко задрапировалась. – Нет, он делает меня этакой невинной наивной девочкой. Хочется добавить искушенности. Глубокий синий цвет – вот оно то, что нужно! Обрадованная Ира закружилась по прихожей. Над моделью я подумаю завтра, или пусть она мне приснится.

Однако уснуть оказалось не так-то просто. Перед глазами настойчиво мельтешили различные вероятные образы Макса. То он представлялся высоким длинноволосым блондином, этакой белокурой бестией, то смуглым кучерявым южанином, подвижным, как ртуть.

Ира сидит на кровати, листая дамский журнал и попивая чай. Спокойная и невозмутимая. Возле ее ног лежит огромный пушистый полуперс. Иногда ее рука слегка касается его шелковистой шерсти.

В комнату врывается Макс, он отнимает у нее журнал, бросает его в сторону. Потом берет из рук чашку с чаем и ставит ее на пол. Одним рывком он поднимает Иру на ноги, чтобы разглядеть ее как следует.

Ира послушно стоит перед ним, хлопая пушистыми ресницами. Каждый волосок на своем месте. Пряди цвета потемневшей меди аккуратно ниспадают ей на плечи. Она накрашена, и полные чувственные губы ее на этот раз пахнут клубникой. На Ире короткий халат, плотно перехваченный на талии тонким пояском, отчего ее грудь высоко поднимается.

Вдруг Ира сделала шаг навстречу, обхватила его шею руками и прильнула губами к его рту. Кончик языка легко танцевал на его губах. Поцелуй настолько захватил их, что они растворились друг в друге, не замечая ничего вокруг. Это удивительно упоительное чувство полета… Как давно я не летала во сне… Во сне? Да, во сне.

Глава 12

В понедельник после работы Лена вытащила Виталика на прогулку по своему любимому маршруту: Университетский проспект – Терешковой – Морской проспект – Ильича. Рассказ Лены о выходных в Ирге занял весь Университетский проспект и треть улицы Терешковой. Говорить Лена закончила в сквере напротив Управления делами. И Лена, И Виталик очень любили бывать в этом скверике осенью: красиво оформленные клумбы, листва на деревьях всех возможных осенних оттенков – к этому располагали.

Виталик начал свой рассказ на скамейке в сквере. Начал с самого начала – утра субботы – с общения с Дэном, с его горестей и решений.

– Он так прямо и сказал, что хочет сходить к психологу?

– Да.

– Почему он тогда выбрал Валентину Кузнецову? По-моему, она шарлатанка.

– По-моему, тоже.

– Устроит вокруг него шаманские пляски, задурит голову и возьмет за это кучу денег.

– Дэн сказал, что это уже решенный вопрос. И еще он обещал рассказать, как все прошло.

– Когда он идет на консультацию?

– Завтра.

– Тогда все и узнаем. А вдруг она именно то, что ему надо? И он придет преображенный?

– Что-то вызывает у меня некоторые сомнения, – Виталик грустно улыбнулся.

– Что сказал Макс?

– Он сказал, что с удовольствием примет мой день рождения у себя.

– Ты про Иру что-нибудь говорил ему?

– Нет, конечно. Хотя, наверное, стоило бы, – Виталик придал своему лицу максимально коварное выражение.

– Понятно все с вами, значит, главная задача теперь построить программу так, чтобы Макс от нас никуда не делся.

– Какая ты кровожадная!

– Так я ведь не его крови хочу, я ему счастья желаю!

– Тебе не приходило в голову, что ты его в счастье насильно тащишь?

– Виталик, мы уже это обсуждали, и кто-то, не будем показывать пальцем, говорил о наличии такого явления, как свобода воли. Если Макс не захочет быть счастливым с Ирой, пусть не будет – это будет его свободный выбор, хорошо?

– Хорошо, давай обсудим конкурсную программу. Ты, кстати, уже выбрала подарок для своего нежно любимого мужа?

– Конечно, это ответ и на твое предложение и на вопрос. А вообще я предпочла бы прогулку сидению на скамейке даже в таком замечательном месте, как это.

Взявшись за руки, Лена и Виталик отправились дальше по своему маршруту.

Вернувшийся с работы Дэн пребывал в тяжких раздумьях. С одной стороны, он уже договорился с Валентиной о консультации, с другой – невысокое мнение о ней Виталика, которого Дэн уважал, заставляло сомневаться. Необходимо отметить, что тяжкие раздумья – вполне характерное для Дэна состояние. Любое решение, касающееся сферы личных отношений, стоило Дэну больших душевных усилий, преодоления череды сомнений. Дэну здорово повезло, что такая нерешительность не распространялась на рабочие моменты. Иначе ему никогда бы не стать в свои неполные тридцать лет сначала ведущим научным сотрудником одной из крупнейших лабораторий института ядерной физики, а затем и просто высококлассным специалистом, которого многие фирмы Городка, занимающиеся наукоемким производством, готовы были с большим энтузиазмом вырывать друг у друга, соревнуясь размерами заработной платы. Несмотря на то, что Дэн уже твердо решил, что уходит из ИЯФа и даже с тем, куда уходит, тоже вполне определился. Поток предложений о сотрудничестве не желал не только иссякать, но даже сколько-нибудь мелеть. Ценным кадром Дэна, помимо высокого профессионализма, делало владение английским языком в совершенстве. При чем упомянутое владение языком вовсе не являлось декоративным украшением Дэна как специалиста. Это самое владение Дэн активно использовал в своей основной работе. Настоятельно интересуясь тем, что делается в научном мире, в большинстве своем, кстати, говорящем на английском, Дэн имел возможность и желание привлекать к своим разработкам новейшие достижения науки и техники. Во всем, что не касалось личных взаимоотношений, Дэн был необыкновенно успешен.

Например, около полугода назад Дэн подумал, что неплохо было бы научиться играть на синтезаторе. Синтезатор был незамедлительно куплен. Через пять месяцев Дэн, не имевший никакой музыкальной подготовки, вполне сносно исполнял «Лунную сонату».

Личные отношения, особенно отношения с противоположным полом для Дэна оставались тайной за семью печатями. Будучи эстетом, Дэн предъявлял к девушкам очень серьезные требования, преимущественно это касалось внешности.

Не одна ночь была проведена в бурных дискуссиях с Ленкой и Виталиком по поводу завышенной планки некоторых Дэнов при выборе девушки. Вообще разговоры о девушках и красоте начинались стандартно.

– Что нужно сделать, чтобы девушки стали обращать на меня внимание?

– А разве девушки не обращают на тебя внимания?

– Конечно, нет.

– А Ольга?

– Что Ольга?

– Разве она с готовностью не откликается на все твои предложения, какие только приходят в голову? На лыжах она с тобой ходит, на концерт симфонической музыки тоже, даже посмотреть, как ты катаешься на серфе, тоже сходила. Хотя весело тогда было только тебе, а нам, оставшимся на берегу было ужасно скучно, – включилась в разговор Ленка.

– Ну, Ольга…

Ольга была компанейской девчонкой, не интеллектуалкой, но душой компании. Был у нее один наисущественнейший, по мнению Дэна, недостаток: при росте метр пятьдесят Ольга весила около семидесяти килограммов и имела вид тумбочки.

– Дэн, красота – явление не абсолютное, а относительное, – говорил обычно Виталик. – Не мне математику учить тебя, физика.

– Если эта девушка будет рядом со мной продолжительное время, я должен получать удовольствие, взглянув на нее.

– Ага, значит, все-таки, ты готов признать, что не обращают на тебя внимания не девушки в целом, как класс, а какие-то определенные девушки? – не удержалась от язвительного замечания Ленка.

– Так ты не думаешь, что красота – понятие относительное, – гнул свою линию Виталик.

– Конечно, не думаю, есть классические каноны, между прочим!

– Вот скажи, Дэн, – Ленка не желала униматься, – ты ведь много времени проводишь с нами? Да?

– Да, – ответил Дэн, еще не понимавший, к чему клонит Ленка.

– Ты получаешь удовольствие, когда смотришь на меня?

– Ну… это же совсем другое дело!

– В чем другое? Ты много общаешься со мной, много смотришь на меня. Смею предположить, что получаешь удовольствие от общения! А получаешь ли удовольствие при взгляде на меня?

– Лена…

– Ага, я, значит, не соответствую классическим канонам красоты! Да?

– Лена, я не буду отвечать на этот вопрос.

– Все, ребята, брейк! – вмешался Виталик, почувствовав, что атмосфера начинает накаляться.

– А сам-то ты соответствуешь классическим канонам красоты? – остановить Ленку было не так-то просто.

– Я … Лена…

– Или мужчине достаточно быть чуть краше обезьяны, а к женщине предъявлять классические каноны…

– Ну, знаешь ли! – кулаки Дэна непроизвольно сжались.

– Все, я сказал!!! – более решительно вмешался Виталик. – Если вы не прекратите, я разгоню вас по разным комнатам. При моих пусть и не классически красивых физических данных, мне это сделать будет не сложно. Или мне Вас водой полить?

Ленка и Дэн, еще не утратившие агрессивного запала, угрюмо замотали головами.

– Вот так-то лучше! А то устроили! И вообще, по-моему, вы квиты. Дэн отказался признать, что при взгляде на тебя, Лен, получает эстетическое удовольствие, напрасно, по-моему. Я, например, получаю, – Виталик расплылся в довольной улыбке. – Но ты не осталась в долгу, сказав, что Дэн чуть краше обезьяны. Так что один-один.

– Я не сказала, что это именно он краше обезьяны!

– Лена, не начинай сначала. Так мы возвращаемся к научной дискуссии? Хотя, конечно, у нас есть широкий выбор, мы можем, например, продолжить бодаться или вообще разойтись. Но я продолжаю настаивать, что красота – явление относительное. Третий раз это говорю. Я готов привести мнения классиков, чтобы подтвердить свою правоту.

Ленка и Дэн хранили напряженное молчание.

– Расцениваю ваше молчание, как знак согласия.

 
Что есть красота? И почему
Ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота?
Или огонь, мерцающий в сосуде?
 

– …

– Так, похоже, со мной никто дискутировать не собирается…

– Да, – наконец заговорил Дэн. – Я, пожалуй, пойду домой. Поздно уже.

– Наверное, самое время расходиться. Дэн, спасибо, что зашел, – сказала Ленка, показывая, что его визит подошел к концу.

– Пока.

– Пока-пока.

Воспоминания об этом разговоре пронеслись в голове Дэна. Прошел год, в жизни Дэна ничего не изменилось. Да, наверное, уже пора обращаться к профессионалу. Но, может быть еще раз обсудить эту идею с друзьями? Дэн вскочил с кровати и в несколько прыжков оказался на лестнице. Комната Ленки и Виталика была тремя этажами ниже. На стук никто не открыл. Сказать, что Дэн был раздосадован, значило ничего не сказать. С силой ударив кулаком в стену, Дэн решил вернуться к себе и лечь спать, здраво рассудив, что утро вечера мудренее.

Полчаса спустя Виталик и Ленка усталые и довольные возвращались домой с прогулки. Виталик купил Лене красивую красную розу и маленький торт, чтобы сходить в гости к Дэну и попить чай с ним.

– Смотри-ка, у Дэна свет не горит.

– Наверное, его дома нет еще.

– Ты думаешь?

– Конечно, время еще детское, он у нас мужчина свободный…

– Тебе самому-то не смешно?

– Лена, ну не спать же он лег, в самом деле…

– Хорошо, давай через полчаса выглянем.

– Давай, видишь, как со мной легко договориться.

Ленка полушутя хлопнула Виталика по плечу.

Однако и через полчаса и через час свет в окне Дэна так и не появился. Ленка была раздосадована.

– Чем он интересно думает?

– В смысле?

– У него завтра такое ответственное мероприятие, а он где-то болтается…

– Человек сам кузнец своего счастья и несчастья тоже. И вообще с чего это ты так обеспокоена его отсутствием? Ты его мамочка?

– Виталик, мы прождали его с восьми до десяти. После десяти есть сладкое – катастрофа для фигуры.

– Ну, предположим, что твоей фигуре ничего не угрожает, – Виталик потянулся и нежно хлопнул жену по подтянутой упругой попке.

– Ей ничего не угрожает, как раз потому, что я ем сладкое своевременно! Что теперь делать?

– Придется сделать над собой усилие и съесть все самому, Виталик сделал вид, что крадется к холодильнику, где стоял тортик.

– О, нет, только не это, – Ленка картинно бросилась грудью на защиту холодильника и тут же оказалась в объятиях Виталика.

– Вот что, моя изящная жена, давай этот тортик съедим завтра и тем самым отпразднуем первую в жизни Дэна «профессиональную» психологическую консультацию.

– Замечательная идея, муж мой любимый!

Виталик легко подхватил жену и понес ее на постель.