Текст книги "Танцующие (СИ)"

Автор книги: Анна Аникина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

4.1 Санкт-Петербург

4.1 Санкт-Петербург

Дома Виталия ждали важные семейные новости.

Отцу предложили возглавить кардиологический центр в Москве.

Сергею Леонидовичу только исполнилось сорок пять – расцвет профессиональный и жизненный. Предложение было очень заманчивым, от таких, как правило, не отказываются.

И Кирсанов-старший согласился. Лариса Витальевна, врач-педиатр, поддержала мужа.

Мартышки, как в семье звали близняшек, выли в голос. Им совсем не хотелось отрываться от Питера. Здесь были друзья и вся их бурная жизнь.

Родители категорически отказывались оставлять их одних. Хотя Тата и Ната клялись и божились, что под присмотром старшего брата точно справятся.

Вот в этот бурлящий, спорящий, плачущий клубок и угодил Виталий прямо с поезда.

В этой семье дети с рождения носили двойную фамилию. Кирсановы-Валевские. Уж больно известными были оба деда.

Однако Виталий, как единственный наследник, оставил себе только отцовскую, а девочки в шестнадцать лет стали просто Валевскими.

Именно к деду Виталию Валевскому они дружной толпой ехали праздновать успехи Вита и обсуждать неожиданно свалившиеся новости.

Старая дача в Разливе встречала их ухоженными дорожкам и цветными стёклами веранды. Апрельское неожиданно яркое солнце золотило верхушки сосен.

Виталий загнал "Волгу" во двор на её законное место, "Девятку" остального семейства пришлось оставить на улице.

Дед ждал их на крыльце. Фундаментальный, рукастый, сероглазый. Виталий подумал, что было бы неплохо к семидесяти годам так выглядеть, учитывая сколько времени дед провел за операционным столом.

Виталий Стефанович Валевский тоже был хирургом.

Младший Виталий старался не афишировать свое родство. Но мир тесен. Информация все равно просачивалась. И потребовались некоторые усилия, чтобы доказать, что он много стоит сам как врач, а не только как наследник двух династий.

Мартышки по детской привычке вскарабкались на деда с двух сторон. Повисли, обвивая руками и ногами. Дед держал обеих.

– Вы точно в этом году школу заканчиваете? Или я перепутал? – хохотал дед, – марш матери помогать со столом!

Тата и Ната посыпались с него, как кокосы с пальмы.

– Дедушка, ну скажи им, – заныли девочки в два голоса, – мы уже взрослые, мы сами можем жить в Питере. Пусть едут. Мы тут останемся. Вит присмотрит.

– Вот чего-то я не уверен, что вы взрослые. А брату вашему делать больше нечего, присматривать за вами и кавалеров отстреливать, – захохотал дед Валевский.

В столовой за большим круглым столом ужинали, пили чай со сладкими сдобными пирогами, на которые Лариса Витальевна была большая мастерица.

Ситуация была простая и сложная одновременно.

С одной стороны, Москва это не Чита, ехать то всего ночь в поезде.

Хорошо, что уже сейчас девочки заканчивают школу, не надо будет дёргать посреди учебного года. Работа для Ларисы Витальевны тоже была.

Остался вопрос с поступлением.

Куда? В Москву или в Питер?

Листали справочники для поступающих, выбирали, спорили.

Сошлись на том, что девочки попробуют поступить в Ленинский педагогический на математический факультет. Если не получится, приедут в Герцена с теми же баллами.

Когда решения приняты, всегда становится легче на душе.

Виталию почему-то не становилось. Предстоял разговор с Машей. Радовало, что внутренне он уже точно решил для себя, что с ней не останется.

Как быть самому дальше было не ясно.

Всё решил случай.

Наставник Виталия в клинике профессор Хомутов открыл новую тему для исследований. И предложил Кирсанову аспирантуру.

Задача была не из лёгких. Вылечить повреждённый артрозом сустав. Восстановить ткани.

Исследования в этой области велись давно. Все применявшиеся до этого методы лечения были очень травматичными для больных.

После операции, например, на тазобедренных суставах, нельзя было сидеть четыре месяца. Реабилитация затягивалась на годы.

Стали появляться и радикальные методы. Протезы суставов. Но срок их годности – пять лет. А потом всё по новой.

То, что предлагал Хомутов, было революцией в этой области. Вживить в сустав танталовую пластину, обработанную в магнитом поле – электретный стимулятор.

Срок реабилитации после операции – неделя.

Воодушевленный этой идеей, Кирсанов согласился войти в команду. И отложить по крайней мере на сезон танцы.

Разговор с Машей получился проще, чем виделось Виталию. На какое-то мгновение ему даже стало обидно, что она так легко восприняла разрыв. Как будто им просто попользовались.

Из выбора нового партнёра Васильева устроила целое шоу, упиваясь ролью лидера в студии.

Виталий вышел на улицу и обрадовался, что его это больше никак не касается.

Друзья, если вам нравится история, дайте мне знать, пожалуйста.

4.2 Москва

4.2 Москва

Говорят, что можно начать с чистого листа.

Алёне очень хотелось верить, что это правда. Что можно вот так по щелчку перестроить свою жизнь, переставить её на новые рельсы. Надо просто быть дисциплинированной и требовательной к себе.

Леонид Павлович, Алёнин педагог, повторял, что прежде надо двести раз спросить себя, всё ли ты сделал правильно, и только потом винить кого-то ещё.

И Лаврова верила. Что всё получится, стоит только взять себя в руки. Хотя ей всегда казалось странным это выражение.

Как это?

Себя в руки?

За волосы из болота?

Взяв толстый ежедневник, подаренный на 8 марта влюблённым в неё одноклассником, она пролистала записи.

Вот замеры на костюмы. Талия 63, длина юбки 80. Вырвала лист.

Нашла чистую страницу. Решительно поставила цифру 1.

Итак, первое – план подготовки к устной физике.

Второе – ежедневно по варианту вступительных экзаменов по математике.

Третье – "Войну и мир" проштудировать по цитатам.

Четвёртое – перечитать книгу о друзьях Пушкина.

Дописав длинный список, Алёна поняла, что он написан совсем не её обычным почерком. Наклон, нажим, форма букв – всё было другим. Как будто за неё писал кто-то ещё.

"Вот так сходят с ума", – мелькнуло в голове.

Она нырнула в подготовку к экзаменам.

Семнадцатилетие подкралось незаметно. Родившись между майскими праздниками, Алёна привыкла, что её день рождения почти всегда рабочий день.

Так и сегодня. Ещё и физкультура в школе. От локонов, сделанных утром, к концу урока остались жалкие сосульки.

А ещё она обнаружила, что не входит ни в одну школьную компанию. Что нет у неё закадычных подруг.

Папа в день рождения не приехал. 9 мая он должен был вместе с другими слушателями академии участвовать в параде в Твери.

Зато приехали бабушка и тётя. Привезли любимый Алёной пирог с капустой.

Бабушка подарила серебряные серёжки с бирюзой.

Посидели на кухне. Мама открыла новый чайный сервиз – яркий, красный в белый горох.

Алёна еле досидела до конца вечера. Вышла в свою комнату, продышалась. Обругала себя.

Ведь это просто яркие чашки. Когда они покупали их, ещё смеялись, что сервиз в цвет её конкурсного платья.

Жить. Это всего лишь танцы.

Жизнь больше, чем танцы. Даже больше, чем любовь.

Про девочек-бальниц думают, что они много знают о взаимоотношениях с мужчинами. Танцуют ведь в контакте, держат за руку, касаются, изображают страсть.

Наверное, кто-то и знал много. Алёна была далека от этого.

Читавшая Бунина и Гюнтекина, Маккалоу и Остин, любовь Лаврова видела исключительно чистым чувством.

Хотя откуда берутся дети знала, конечно.

Им с Шибановым приписывали головокружительный роман. Особенно пока они репетировали свою первую программу.

Для отработки взаимодействия приходилось отпускать руки и держать контакт только телом.

Потом они учили элементы, обняв друг друга. И только после этого подняли верхнюю линию – руки и голову. Так постепенно рождались понимание, баланс, взаимодействие.

Они с Женей были тем редким случаем, когда всё получилось.

Женька нравился Алёне. Взрослый, умный, сильный. Но не было у них романа. Она знала, что партнёр за неё глотку перегрызет, в асфальт закатает. Это было волшебное чувство защищённости. Как будто старший брат рядом.

Но не любовь.

А хотелось любви. Хотелось, чтобы именно она была центром притяжения, особенной. История Володи и Жанны Орловых ходила у девочек – танцорш, обрастая подробностями.

Но Алёна слышала её от самой Жанны в прошлом году на сборах, где Орловы вели занятия. Жанна была ей как старшая сестра. Но позвонить сейчас Орловой и рассказать всё, что гложило изнутри, Алёна посчитала слабостью.

Кроме того, Орловы были частью мира, дверь в который Алёнка очень хотела заколотить железным щитом. Или старалась думать так.

На последнем звонке она отказалась делать показательный номер с вальсом. Сказала, что больше не танцует.

Первого июня, в День защиты детей, все выпускники сдавали экзамен по русскому языку.

Шесть часов им предстояло писать сочинение в школьном актовом зале.

Алёна выбрала тему друзей Пушкина. Ох, не зря книгу то перечитала.

Увидев итоговую четвёрку, расстроилась очень.

У её одноклассников, шедших на медали, красовались такие же мерзкие четвёрки и тройки.

А когда учитель литературы сказал вслух, что у Лавровой бедная речь, сорвалась.

Она всегда была эмоциональной, но острое чувство несправедливости нахлынуло вдруг.

И она закатила скандал. Впервые в жизни.

В кабинете директора умница Лаврова на повышенных тонах объяснила опешевшему литератору, что не честно ставить пятёрки и четвёрки тем, кто занимался с ним за деньги, а другим срубить медали.

Непорядочно поставить хорошие оценки детям учителей, а остальным написать бредовые комментарии к содержанию. Напомнила, что когда ему были нужны открытые уроки для аттестации, её речь не казалась бедной.

Как писала математику, помнила плохо. К ночи поднялась температура, голова разламывалась.

На консультации по физике вместо Алёны ходила мама.

Лаврова писала на листочке свои вопросы. Людмила Васильевна под диктовку учительницы физики записывала ответы.

На экзамене Алёна была похожа на свою тень. Четвёрка была поставлена ей за прежние заслуги.

К выпускному из Твери вернулся Константин Александрович. Стало полегче.

Весь выпускной Алёна просидела в тёмном углу актового зала. Одноклассники танцевали, обнимались в темноте.

Алёну решился пригласить один из мальчиков. Но в его руках она чувствовала себя куском деревяшки.

5.1 Москва

5.1 Москва

Толпы абитуриентов рядом с Университетом.

На все экзамены с Алёной ездил кто-то из родителей.

– От монашек до блядей, – заметил Константин Александрович, поглядев на будущих учителей математики.

В основном девочки, хотя это и странно для такого непростого факультета.

Сочинение абитуриенты писали в знаменитой "ленинской" аудитории главного здания на Малой Пироговской улице. Это была настоящая лекционная аудитория со множеством ярусов, узкими чёрными партами и жёсткими деревянными скамьями. У Алёны дух захватило от этой потрясающей атмосферы.

Письменную математику сдавали в новом корпусе на Юго-западной. Почти обычные классы. Только окна большие, во всю стену. Стекло и бетон. Так не похоже на атмосферное главное здание.

Последний экзамен был уже на факультете. Это было послевоенное школьное четырехэтажное здание с широкими лестница и светлыми коридорами.

На устную математику Алёна попала в одну пятёрку с девочками-близняшками, похожими на пушистые кудрявые одуванчики, яркой брюнеткой на высоких шпильках и девушкой в бесформенной вязаной кофте и бабушкиных очках.

Когда Алёна увидела свою фамилию в списке поступивших, у неё образовалась пустота в голове.

Надо было радоваться. А сил не было. И взять их было неоткуда.

Раньше источником энергии был танец. Сейчас Алёна напоминала себе путника в пустыне.

Она в который раз объясняла себе и проговаривала вслух родителям, как важно и хорошо, что она поступила. Как нужны образование и профессия.

Признаться, что будь у её семьи средства, она бы нашла силы и время танцевать, она не могла. Не имела права так унизить близких.

С деньгами было трудно. Алёна стипендию и зарплату из кружка отдавала маме на хозяйство.

Константин Александрович брал подработку – вносил в компьютер какие-то данные. Эта новинка – единственная роскошь в их доме, была куплена к окончанию академии в подарок Лаврову-старшему.

Людмила Васильевна вязала на заказ и брала переводы. Это то, что Аленина мама могла делать и лёжа. Большие статические нагрузки давались ей тяжело из-за артроза.

Какие уж тут танцы? С февраля Алёна не была ни на одном турнире.

Ей казалось дикостью быть зрителем там, где она была участницей. Не звонила ни педагогам, ни ребятам из студии.

В ноябре у Шибановых родилась дочь. Радостный и пьяный Женька звонил Алёне из телефона-автомата. Они жили теперь на съёмной квартире в Долгопрудном. Телефона там не было.

Учиться в институте оказалось неожиданно очень трудно. В школе Алёне всё давалось легко, на выполнение заданий она почти не тратила время.

На математической факультете сто двадцать первокурсников муштровали по всем видам математики одновременно. Плюс общая психология, философия, педагогика.

Учиться у авторов школьных учебников было сложно и интересно одновременно. Левон Сергеевич Атанасян читал курс "Геометрии". На свои занятия он не пускал опоздавших. Зато, направляясь в аудиторию с кафедры, громко стучал тростью о ступени. Все знали, что он идёт, и надо скорее занимать свое место.

Эмоционально и увлекательно преподаватель рассказывал студентам об аксиоматике, вспоминал исторические примеры, размахивал руками.

– Параллэлны они, панимаэшь? – воздевал руки, изображая параллельные прямые.

Алёна попала в одну группу со всеми девочками, бывшими у неё в пятёрке на устном вступительном экзамене.

Яркая брюнетка – Динара

Мухамедшина, каким ветром её занесло в математику, непонятно. Тусовщица, красотка. Она флиртовала со всеми, кто был мужского пола, независимо от возраста.

"Синий чулок" – умница Света Сергеева, её воспитывала одна бабушка. Она конспектировала, не поднимая головы, на контакт шла с трудом.

Девочки-одуванчики, как про себя назвала их Алёна, оказались сёстрами Валевскими. Тата и Ната. Татьяна и Наталья. Подвижные, как обезьянки, невысокие, сероглазые, со светлыми пушистыми кудрями.

С близняшками Алёна легко нашла общий язык. И сразу отличила Тату от Наты, вызвав у обеих бурю восторга. Оказалось, что единственным человеком, кто их всегда отличал и никогда не ошибался, был их старший брат.

Насмотревшись на лёгкие кудряшки новых подруг, Алёна решилась на стрижку и химическую завивку. Обрезала свои длинные волосы, которые так удобно было укладывать в конкурсную строгую прическу.

Теперь незачем.

Когда перед конкурсом талантов всех спрашивали, кто что умеет, про танцы не сказала ни слова.

Зато отлично спела с Валевскими про "Комсомольскую площадь – вокзалов созвездье".

Здание матфака было как раз на этой самой площади.

На первом же экзамене по математическому анализу Лаврова, зубрившая девяносто восемь теорем, получила оценку "не удовлетворительно".

Сначала не поверила своим ушам. Всё вроде бы правильно рассказывала. Не очень уверенно, но в целом неплохо.

– Лаврова, выдохните, нет никакой катастрофы, – успокоил преподаватель, – я поставил Вам "два", чтобы не ставить "три" и не лишать Вас стипендии. Придёте на пересдачу.

6.1 Москва

6.1 Москва

В субботу после пересдачи секретарь в деканате попросила Лаврову довезти ведомости до главного здания на Пироговской.

Доцент Андреев таки поставил Алёне "хорошо" по матану.

Девушка выдохнула. Сессия сдана. Впереди её ждали первые студенческие каникулы.

Афишу международного турнира среди профессионалов Алёна увидела у метро Фрунзенская.

Сегодня.

Через час.

В Лужниках.

Одна остановка на метро.

"Всего одним глазком", – сказала себе Алёна. Признаться, что соскучилась, что ей за этот год так и не удалось выжечь и вытравить из своих мыслей танцы, себе пока не смогла.

"Я ненадолго", – разрешила она себе. В полубессознательном состоянии спустилась в метро. Проехала одну остановку до "Спортивной", поднялась в город. И купила входной билет на самый верхний ряд.

Как воровка, пробиралась она из гардероба на свое место. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом. До дрожи опасаясь встретить знакомых. В глазах рябило от платьев. В ушах стучал пульс.

Зажав ладони между коленями, напряжённо уставилась на площадку. Увидела среди судей Леонида Парфёнова. Щеки запылали жгучим стыдом. Ведь за этот год она ни разу даже не позвонила педагогу.

– Владимир и Жанна Орловы, Россия, – услышала Алёна голос ведущего.

Выбежал на площадку Володя. Протянул руку, ему навстречу выпорхнула Жанна.

Медленный фокстрот.

Френк Синатра "My way".

Завороженно смотрела Алёна на ребят. Мышцы сами повторяли все их движения. Тело жило отдельно от разума.

Мелодия закончилась. Орловы развернулись к зрителям для поклона. Алёне показалось, что они смотрят прямо на неё.

Вдруг к горлу подкатил ком. Лаврову затрясло. Слезы полились, она стала задыхаться.

Скатилась по лестнице из своего сектора, выскочила в гардероб, выхватила шубу.

Она бежала к метро, не разбирая дороги. В ботинках хлюпала вода. Ей казалось, что кто-то зовёт её по имени. Мокрый снег облепил ресницы. Опомнилась она, когда нужно было сделать пересадку на свою линию.

Ввалилась домой мокрая.

Перепуганная мама запихала её в горячий душ. Из кармана шубы торчал яркий уголок билета.

Людмила Васильевна потянула за край. Увидела билет и всё поняла без слов.

Алёна провалялась с температурой почти все каникулы.

Друзья, Володя и Жанна Орловы заслуживают отдельную историю. Она называется "ДУЭТ". И есть на моей странице.

6.2 Москва

6.2 Москва

Виталий приехал на медицинскую конференцию вместе с Федотовым.

Их отправили послушать доклад американцев, работавших по смежной теме.

На Большой Пироговской висела афиша турнира профессионалов. Не сходить было грех. Возможность увидеть Донни Бернса, Александра Мельникова, Алексея Почаева была уникальной. Да и с Орловыми увидеться.

Кирсанову пришлось комментировать другу, что именно происходит на площадке.

После фееричного фокстрота Орловых Виталия отвлек звук из соседнего сектора.

С верхних рядов по лестнице бежала девушка. Рыжие кудри, длинные ноги, высокая грудь, огромные серые глаза. Девушка задыхалась в рыданиях.

Виталию потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто это.

– Серёга, жди меня здесь, я сейчас, – рванул перепрыгивая через ряды, к выходу. Ему показалось, что знакомая фигура мелькнула за стеклянными дверями.

– Алееена! Алееена! – Кирсанов выскочил на улицу под снег раздетым. Видимость в метель почти нулевая. Пробежал в сторону метро, поспрашивал встречных. Без толку.

Уныло вернулся в зал.

– Она? – сообразил Федотов. – Пациентка твоя тверская?

Виталий тяжело опустился на свое место. Поставил локти на колени, запустил руки в волосы.

– Значит она. Найдёшь. Не иголка. – У Федотова получилось тремя фразами создать Виталию план действий.

Сначала решил поговорить с Жанной.

– Ты не знаешь, как мне найти Лаврову? – начал бодро. – Я видел её сегодня. Не догнал. Она к вам не подходила?

– Володь, – позвала Жанна мужа, – нам не показалось. Это Лаврова была там на верхатуре. – Нет, Виталь, она не подходила. Я с площадки её на поклоне увидела. А Вовка мне не верил. У меня нет её телефона. Они с Женей только на семинарах у нас были. Ты к Парфёнову подойди, он судит сегодня.

– Леонид Павлович, – догнал Алениного педагога Виталий, – добрый вечер. Я Виталий Кирсанов от Логиновых из Питерского "Виват". Вы у нас судили прошлой весной, – начал он.

– Я Вас помню. Бронзового призера чемпионата России грех не знать в лицо. Куда пропали в этом сезоне? – поприветствовал его Парфёнов. Они пожали друг другу руки.

– Я же врач по основной специальности. Вот диссертацию пишу. Взял паузу.

– А я архитектор. Образование и профессия в нашем деле – это только плюс. Я всем своим говорю, что важно и нужно иметь профессию помимо танцев. Это будет двигать вперёд. Так что у Вас стряслось? Вид растерзанный. Вас порвали на сувениры? – Парфёнов был настроен самым благожелательным образом.

– Леонид Павлович, у меня к Вам не совсем обычный вопрос. Как найти Алёну Лаврову? Я видел её сегодня в зале. И не догнал. Может быть она к Вам подходила? – приступил Виталий к сути разговора.

– Алёну видел? Серьёзно? Здесь? – заволновался Парфёнов, – мы её тоже потеряли. У нас летом ремонт в студии был, рабочие все списки потом в мусор сложили и выбросили. Хорошо, ребята в сентябре сами догадались позвонить. Никаких контактов Лавровой не осталось. Мы её с прошлого февраля не видели. Как её партнёр перешёл в шоу-группу, так и пропала. Ни на одном турнире не была. На закрытие сезона не приехала. Есть вариант, что у кого-то из наших есть телефон Жени Шибанова. Позвони мне завтра, – он протянул визитку, – я попробую узнать, – перешёл на "ты" педагог.

– И, Виталий, если найдёшь её, а ты найдёшь, я вижу. Вот когда найдёшь, скажи, что мы все её любим. И что паркет её ждёт, – уверенно закончил Леонид Павлович.

– Я позвоню. Спасибо Вам, – они ещё раз пожали руки, прощаясь.

Вечером следующего дня в руках у Виталия был домашний телефон партнёра Алёны.

Он набрал его сразу. На том конце отозвался голос пожилой женщины.

– Аллё, кто это? Женечка? – сразу начала та.

– Добрый вечер! Могу я с Евгением поговорить? Это из танцевального клуба, – начал было Виталий.

– Так не живёт он здесь. Уже год почти. Только приезжает раз в месяц. Денег привозит, а внучку не показывает, – как-то сходу заплакала Женькина мать, – Стерва эта – Маринка отобрала у меня Женечку. Всё им мало, квартиру хотела нашу, лимита проклятая. Понаедут, хороших мальчиков собьют с пути…

– А Алёну Лаврову Вы не знаете, как найти? – прервал поток слов Виталий.

– Алёну, – возникла пауза, – она с родителями в Свиблово жила. А сейчас, кто их знает. Папа то у неё военный. Может уехали куда. Мне Женя теперь ничего не рассказывает. Вот раньше они так танцевали. А теперь Женька по гастролями мотается, денег всё этой стерве мало.

Виталий понял, что ниточка оборвалась. Не дослушав, положил трубку на рычаг.

Вот казалось бы, танцевальный мир маленький. Все друг друга знают. Но стоит человеку пропасть на год, ощущение, что его никогда и не было. Или Алёна сознательно все мосты жжёт. Больно ей. Он это понимал, как никто.