Текст книги "СердцегрыZы"
Автор книги: Анна Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
КАК ПОКАЗАТЬСЯ ВКУСНЕЕ
* * *
Олег размеренно стучал кепкой по столу, отбивая такт песни. Тем временем секретарша с выражением безграничного уважения и вечной преданности на лице стояла на коленях у его ног. Олег думал о том, что Виолетта полная сволочь и эгоистичная стервоза. Но в то же время интересная особа. Он не разглядел ее раньше, на самом деле она умеет играть. «В ней есть что-то загадочное, что-то заманчивое, какая-то странная ложь, граничащая с правдой. Какая-то честная ложь».
«Маленькая правда есть у каждого в сердце, там она танцует за невидимой дверцей», – играло радио.
Секретарша двигала головой вверх-вниз под музыку. Прервалась и подняла глаза. Олег вопросительно уставился на нее. Быстро считав немой намек, она продолжила.
Напряженный рабочий день не способствует улучшению потенции. На минуту Олег перестал думать… Обстановка накаляется! Трибуны встают! Команда выходит на поле! Трибуны все стоят! Подготовка… Время… Счет пошел… Мяч летит в ворота противника… Гол!
Ширинка застегнулась.
Мысли возобновились с еще большей скоростью, бороздя просторы мозгового пространства.
Секретарша вылезла из-под дубового холодного стола, за которым сидел такой же дубовый и холодный босс. Иногда он говорил какие-то добрые и ласковые слова, дружески смотрел и по-отцовски улыбался, но через мгновение вновь превращался в ледяную глыбу отрешенности.
Олег заботливо показал на салфетницу. Дождался, пока секретарша вытрет губы, придвинул ей бутылочку воды и приступил к делам, таким же рутинным, как и предыдущее «подстольное» дело.
– Верочка, что там у нас происходит из публичного?
Секретарша, личный помощник, тень отца Гамлета или невидимая правая рука, была в курсе всех дел своего босса. Она аккумулировала в себе все: от встреч и совещаний до приглашений и пиар-мероприятий. Информация со всех отделов его промышленной империи стекалась к ней, и лишь она одна доносила ее до босса. Дальше «директор земного шара» (таким он виделся глазами Верочки) выбирал, с кем из подчиненных он будет общаться лично, а кому передаст поручения через Артура или Веру.
– Двадцать первого вас приглашает на прием фонд «Наши дети» в качестве почетного гостя.
– Нет, скажите, что я безмерно благодарен за приглашение, но не смогу прийти. Отправьте им тысяч пять. Хватит.
– Двадцать второго вас ждут на открытии онкологического центра резать ленточку.
– Нет. Поедет наш PR-директор. Оплатите им счет. Медикаменты или что-то подобное. Не больше десяти.
– Двадцать третьего передача «К барьеру».
– Приеду.
– Двадцать четвертого международный фестиваль яхт.
– Да, приеду.
– Двадцать четвертого сообщество борцов против СПИДа надеется, что вы выступите с речью у них на концерте «Рок против СПИДа».
– Им не выступление нужно, а деньги. Оплатите им счет.
– Двадцать пятого в американском консульстве вас ждут на прием.
– Буду.
– Накладка по датам, Олег Викторович, – секретарша опустила глаза. – Двадцать пятого в это же время открытие школы для детей с отклонениями в развитии.
– PR-директор.
– Двадцать шестого молодежное движение «Все» ждет вас в качестве члена жюри на конкурсе «Молодые бизнес-дарования России».
– Оплатите им тоже какой-нибудь счет. Небольшой. На призы.
– Двадцать седьмого турнир по конкуру.
– Нет, точно нет.
– Двадцать восьмого движение «Единый мир» ждет вас на вручение грамоты за вклад в развитие диалога культур разных народностей.
– Посмотрим. Ладно, достаточно, с остальным потом разберемся. Вы готовитесь к сессии?
Верочка вскинула глаза на босса. Олег был в курсе всех дел и передвижений своих сотрудников. Он знал их уязвимые места и в случае надобности всегда пользовался этим знанием. Работники были в восторге: король-босс знает каждого по имени и осведомляется о здоровье бабушки! У Олега Викторовича была феноменальная память. Он любил знать все и контролировать всех.
– Скоро начну! – выпалила секретарша.
Рядом с ним она чувствовала себя ничтожеством, никчемной серой букашкой.
– Не начинайте, а готовьтесь. Если у вас хотя бы не будет троек, обещаю аспирантуру. Не всю же жизнь в секретаршах сидеть собираетесь?!
Тот факт, что Верочка с завидной регулярностью делала ему минет, не давало ему повода переходить с ней на «ты». «Человек должен чувствовать уважение к себе. Иногда».
– Конечно! Готовиться буду уже сегодня! – Верочка даже поклонилась столь заботливому боссу.
И, семеня задом к двери, как выходят из церкви, удалилась.
Виолетта закрыла за собой дверь и уселась на коврик у двери.
«Может, я не права насчет Олега? – думала Виолетта. – В жизни лишь раз дается шанс, и надо его использовать. А вдруг я совершу ошибку, о которой всю жизнь буду жалеть».
Она с замиранием сердца изучала приглашение, которое только что принесли от Олега, и мониторила гардероб. «Что надеть?»
Приглашение гласило:
Dress-code – Cravate noire.
R. S. V. P – Reponse S’il Vous Plait.
Виолетта набрала номер организаторов предстоящей свадьбы сыночка распиаренного депутата и певицы попсовой группы, чтобы подтвердить свое присутствие.
Этикету она обучалась долго и много, поэтому ее гардероб соответствовал возможным запросам дресс-кода, а мозг – грамотным реакциям на приглашения.
– Вас нет в списке! – сухо отвечал голос с дипломатичной сдержанностью. – Может, вы прибываете с кем-то из приглашенных гостей?
На слове «приглашенных» голос сделал нарочитое ударение.
– Олег Викторович Степаненко!
– Ах да, конечно! – голос залебезил, извиняясь за допущенную оплошность.
Олег стоял у входа в храм Христа Спасителя в новеньком смокинге, по цене превышавшем весь гардероб довольно успешного среднестатистического бизнесмена. Олег не жалел денег на шмотки, но не имел личного стилиста, поэтому носить кепку с костюмом его еще никто не отучил. К смокингу, правда, он додумался ее не надевать. К храму стекались эксклюзивные автомобили. Мало где за границей увидишь такое количество роскошных машин, как в Москве.
«Миллион, полтора? Если хочешь повыкобениваться, купи самолет, или слонов, или на худой конец лошадей – всяко интересней!» – рассуждал про себя Олег, осуждая владельца Aston Marin.
Гости расположились по разные стороны от алтаря. Красавец жених и прелестница невеста медленно двигались по проходу. Маленькие девочки в розовых платьицах с ангельскими кудряшками, прямо как в американских фильмах, чинно несли подол платья невесты. Ослепительное белое королевское платье вызывало всеобщее восхищение и зависть.
«Страшно подумать: это платье по цене равно дому в Подмосковье! Зачем такой понт ради одного дня своей жизни? Хотя… Если бы я только могла быть на ее месте, тоже купила бы себе такое. Обязательно», – думала Виолетта.
Кто-то коснулся ее сзади. Она вздрогнула и повернулась.
Вопреки правилам светского этикета Олег пробрался сквозь толпу напыщенных гостей и взял Виолетту за руку.
– Красивая церемония. Вдохновляет? А ты бы вышла за меня замуж? – тихо шепнул он, нежно сжимая ее ладонь и наклоняясь близко-близко.
– Безусловно! – не отводя от невесты глаз, ответила она.
Они стояли и держались за руки. У Виолетты подкашивались ноги.
Банкет по случаю свадьбы проходил в «Метрополе». Такого количества охраны не бывает даже у входа на стадион во время решающего матча. Личная охрана VIP-гостей заполонила все проходы, входы и выходы «Метрополя».
Уставшие от вечных кичей зажиточных москвичей метрдотели улыбчиво кивали, не обращая внимания на пафос мероприятия. Голодные и замученные журналисты пытались пролезть сквозь стройные ряды кирпичнолицых охранников. Те, кому это удалось, деловито фотографировали гостей, которые, как всегда, охотно кривлялись перед камерой.
Виолетта с превосходным макияжем под цвет светло-голубого платья от Alberta Ferretti торжественно двигалась по глянцевому полу, держа под руку Олега. Банкет обещал быть нарядным.
«Господи, спасибо тебе!» – молилась Виолетта.
Небеса наконец-то сжалились над ней, и счастье свалилось к ее ногам.
Ночь они провели в огромном номере отеля, выполненном в антикварном стиле. К удивлению Виолетты, этот секс был не таким механическим, как раньше. Олег целовал ее и не сжимал до хруста костей.
Она принесла из гостиной бокал с соком и вылила его Олегу на грудь. Нежно слизала кончиком языка, потом спустилась «в партер». Поблагодарив такими сочными ласками мужчину своей мечты, Виолетта расположилась на его груди, нежно поглаживая под одеялом. Олег курил ментоловые сигареты, выпуская дым вверх.
«Надеюсь, она не будет вспоминать мой вопрос в церкви. Сделаю вид, что пошутил. Жениться – это по крайней мере смешно. На ней тем более смешно. Женой должна быть та, без которой ты не можешь. А без кого я не могу? Без себя, ха-ха».
На этой мысли Олег рассмеялся и погладил загорелое и гладкое, как китайский шелк, тело Виолетты.
– А мы поедем в ЮАР? – с надеждой произнесла она. «Как бы более корректно намекнуть ему про разговор в храме? Завтра поеду к психологу».
– Конечно! – «Если только в следующей жизни».
* * *
Никита повесил трубку, в горле застрял комок. На лбу выступили капельки пота. Рубашка под мышками стала мокрой, по спине побежала холодная струя. Он облокотился на спинку стула, нервно постукивая правой ногой. От смерти человека отделяет тоненькая ниточка, которая в любой момент может оборваться, – жизнь. Ты не знаешь, когда и как это случится, ты не знаешь – почему.
«Факир был пьян, и фокус не удался. Жизнь – комедийный сценарий, придуманный по тяжелейшей обкурке бездарным драматургом. Нашелся такой же никчемный режиссер, который сделал по этому сценарию постановку».
Выпив залпом два стакана виски, Никита вылетел из кабинета. Бумаги со стола секретарши сдуло, как ураганным ветром.
– Выключи эту чертову музыку! – крикнул он водителю.
Раздражение и непонимание несправедливости судьбы выливалось в агрессию на окружающих, набирая обороты.
Смотреть в бездушные и спокойные лица прохожих было невозможно. Никита крутил головой из стороны в сторону, пытаясь за что-то зацепиться. Все идут по своим делам. Всем совершенно плевать на то, что сегодня кто-то умер. Каждый день, каждый час, быть может, каждую минуту на земле умирают люди. Остается очень много других людей, тех, которым они были нужны, которые их любили. Но «show must go on».
Он долго стоял у входной двери, рука почему-то никак не могла нажать на звонок. Смерть – это страх, который передается по воздуху. Каждый, кто хоть как-то ощутил его вибрации, уже боится.
– Когда это случилось? – первое, что спросил Никита у бледной жены Димы.
– Ночью. В четыре. – Добро пожаловать в дом, где совсем недавно была жизнь, а сейчас только смерть.
– Почему ты сразу не позвонила? – Человек всегда хочет знать подробности, человек всегда хочет все знать. Даже если ничего не может изменить.
– Дима просил никого не беспокоить без надобности. – Многие думают только о себе. И лишь некоторые – о других.
– Что значит без надобности? – Человек не любит, когда его не посвящают в подробности. Он не любит быть в неведении. Всем интересны чужие тайны.
– Ты что, не знал? У Димы был рак. – Людям страшно рассказывать о своих страхах. Страхи заразны. Многие рассказывают о своих проблемах, но лишь единицы не хотят портить жизнь другим.
Они обнялись, все так же стоя в коридоре.
«Человек, который так любил жизнь, который так радовался каждому мгновению, вдруг потерял ее. Мы всегда теряем то, что любим, и то, что ценим. А может, потому и ценил, что знал, что вот-вот потеряет? Ни к чему нельзя привязываться. Ничего нельзя любить. Никого. Я это давно понял».
Похороны – это единственное светское мероприятие в Москве, на которое можно попасть без приглашения.
Ваганьковское кладбище сегодня – так же как и вчера, так же как и во все дни недели, без выходных и перерывов на обед – принимало скорбящих.
Многочисленные друзья, партнеры и родственники Димы стояли вокруг выкопанной ямы и бросали в нее комки влажной земли. Практически все мужчины были с женами, меньшинство с любовницами. Вдова Димы и Никита пребывали в гордом одиночестве. Вдова была одна, потому что хоронила мужа, Никита был один, потому что его невеста умерла для него, не успев стать женой.
Никита озирался по сторонам. «Вот если сейчас я умру, после меня не останется ни вдовы, ни детей. Ни одна женщина не придет, чтобы поплакать на моей могиле. Наоборот – они все будут радоваться тому, что "этот подонок наконец сдох". Щупая глазами хмурых людей с печальными лицами, он столкнулся с парой знакомых глаз. «Так больше продолжаться не может. Так нельзя. Что-то неправильно…» Мокрые и несчастные глаза Наташи в упор, не стесняясь и не смущаясь, смотрели на него. Никиту посетило чувство вины. Где-то далеко-далеко в подсознании мелькнула искорка совести. Он опустил глаза и больше не решился смотреть в сторону Наташи. После ритуала Наташа ушла, поправляя развевающийся на ветру черный шифоновый шарф. Никита хотел было догнать ее, но что-то внутри него подсказывало: «Давай новую жизнь начнем с понедельника! А?»
А понедельников в году много.
* * *
Вечер с фотографом удался, но дело приняло совершенно неожиданный оборот. Валентин оказался голубым. Правда, очень душевным, веселым и занятным. Они быстро сдружились и начали плотно общаться. На следующий день после знакомства Кристина с Чижиком уже рассматривали его фотовыставку в галерее «Айдан» и наслаждались светским обществом почитателей фотографии. А через пару дней душевный, веселый и занятный фотограф переехал к ним. Разругавшись в пух и прах со своей до чертиков не любимой женой (она же женщина – ей нужен секс!), он наконец-то ушел из дому, поселившись «к девочкам на недельку». Вместе со своей отменной тусовочной черепахой по имени БМП.
– Фу… Ну что, девочки, вроде все!
Валя уселся на груду чемоданов и коробок в ожидании, когда подруги поднимут свои упругие попки и помогут ему их разобрать.
– Крис, ты с ума сошла! Зачем нам дома педик, да еще и с черепахой? – визжала подруга, когда струйки воды бились о душевую кабину. – Да у нас на двоих шмотья меньше, чем у него! Куда мы все это распихаем?
– Ну не злись, голубенький нам малины не испортит, нас и так все лесбиянками считают. И не бросать же человека на улице? У него проблемы, понимаешь? Семейные!
Кристина рассматривала черепаху, которая уже полчаса долбилась головой и панцирем о дверь в ванной. «Вот дура, не может обойти. Теперь понятно, почему Валя назвал ее Боевой Машиной Пехоты.
Подруги переместились на кухню. Ванную занял Валя.
– Между прочим, по рейки, гомосексуалисты и прочие сексуальные извращенцы – это люди, которые игнорируют определенные стороны своей личности, – с умным видом говорила подруга, извлекая из холодильника свой «ужин дистрофика» – салатик из морской капусты.
Довольный Валя натирался ярко-лиловой губкой для душа. Он хорошо понимал, что еще долго будет мыться этой губкой в этой душевой. Он – фотограф, а его жена – агент. Нет жены – нет агента, раз нет агента – нет денег, а раз нет денег – значит, нет квартиры. Ну, по крайней мере пока.
– Слушай, а может, он не совсем голубой? – с надеждой спросила Чижик, подцепляя на вилку морскую капусту с неудобоваримым запахом. Но фигура важнее. – Такой симпатичный и совсем не похож на голубого… Нет у него ни женских манер, ни этих дешевых ужимочек, с виду прямо настоящий мужик.
– Точно, вот поэтому я его сразу не распознала! – с досадой оборвала подругу Кристина. – Я позавчера ради эксперимента пробовала. Думала, хоть первая глава будет. Все-таки интересно могло получиться: был педиком, а оказался принцем суперсексуальным. Типа царевна-лягушка.
– И что? – Капуста была отодвинута.
– Ничего. Нейролингвистическое онанирование!
Валя выперся из душевой, неуклюже стуча мокрыми пятками по линолеуму. Говорят, хозяин часто похож на свое домашнее животное – или домашнее животное похоже на хозяина. У Вали и БМП совершенно очевидно было много общего.
– Ой, девочки, хорошо у вас! – Валя самозабвенно приземлился за стол, усевшись на стуле по-турецки.
Чижик дружески придвинула ему чашку и налила крепкого свежесваренного кофе.
– Валентин, у нас серьезная проблема! – строго произнесла она. – Ты как полноправный член семьи должен, практически обязан нам помочь. Крис должна книжку написать про мужиков, а не может.
– Не «не могу», – недовольно перебила Кристина, – а просто писать не о чем, точнее, не о ком.
Лица нетрадиционной ориентации ценятся тем, что с ними можно разговаривать на любые темы.
– Так мужиков, получается, нет? – риторически воскликнул Валя.
Кристина поведала Вале печальную историю написания синопсиса, неудачный заклей в кафе и даже рассказала про НЛП-тренера в Институте знакомств. Чижик сочувственно вздыхала, поедая свою капусту, и внимательно слушала. Валя взял паузу и сгенерировал идею.
– Ух!.. Так тебе надо стать более публичной! Будешь известной, такой-растакой знаменитой, и к тебе мужики сами валом будут валить! Знаменитая телочка – это уже заведомо вызов, а вызовы они принимать любят.
– Да меня и так много кто знает, а толку-то?
– Не те тебя знают, – оживилась Чижик и махнула на Кристину рукой. – Продолжай, Валя, продолжай!
– Так вот, у меня знакомый один – президент благотворительного фонда. Они все время там балы устраивают, аукционы… Попробую тебе сделать протекцию на должность ведущей. Я ему свои фотографии бесплатно, между прочим, на аукцион отдаю, так что, думаю, договоримся.
– Ты что, издеваешься? – моментально завелась Кристина. – Я отродясь даже детские утренники не вела, а ты говоришь: аукционы, балы. Да ты что, меня там тухлыми помидорами забросают!
– Это, наоборот, хорошо, что не вела, замыленные штампы ведущих всем уже глаза намозолили! На сцене сейчас модна естественность, индивидуальность, даже в каком-то смысле простота, – со знанием дела рассуждал Валя. – И вообще время на подготовку будет.
– Простота? Эта, как ее?.. В общем, забыла, типа ведущая популярная сейчас, молодая, талантливая… Завалила «Серебряную калошу». Позор! Ты хочешь чтобы я так же облажалась? – затараторила Кристина.
Она представила, как будет краснеть на публике и выслушивать жалостливые речи знакомых, которые в утешение будут говорить ей: «Ну да, так ничего вела, хорошо, живенько так, живенько».
– Зато вон рублевская тусовщица – ведет же непрофессионально, и ничего, круто получается, весело и оригинально. – Чижик никогда не завидовала подруге. Наоборот, болела за нее искренне и честно, пытаясь помочь по мере возможности.
– Так она вон сколько тусовалась-перетусовалась, чтобы на сцену вылезти. Для нее это дом родной.
– В общем, я понял! Не хочешь ты быть звездой, а собираешься гнить в старых тетках и ждать, когда жаних свалится! Все, не буду тебе больше ничего предлагать, раз ты такая! – обиделся Валя и налил себе еще кофе.
В квартире девочек он освоился быстро. Помогла женская часть его мужского образа.
– Ну ладно, ладно, давай попробуем! Должна же я как приличная чуть-чуть поломаться?!
Черепаха перестала долбить стену и пронзительно чихнула. Все оглянулись посмотреть на это восьмое чудо света.
– Никогда не видела, чтобы черепахи чихали!
– А что ты вообще знаешь о черепахах, звезда, блин?! Иди ко мне, моя маленькая, замерзла, простыла, пойдем в постельку.
БМП стала полноправным членом семьи и спала в бывшей комнате Чижика под одеялом вместе с Валей. Подруги спали в кровати Кристины, нежно во сне прижимаясь друг к другу.
Подружившись еще в школе, они прошли вместе огонь, воду и медные трубы. Поддерживали друг друга в сложные времена, делились самым сокровенным. Бытовые сложности не омрачали их союз. Они заботились друг о друге всегда, даже в пьяные ночи студенческих будней, когда спали на одной раскладушке, подпертой томиками Достоевского и Толстого. Подставляли друг другу тазик, дабы не запачкать результатами бурных вечеринок ковер в съемной квартире.
Президент фонда встретил Кристину в своем офисе. Она попала очень кстати – фонд готовился к проведению очередного благотворительного аукциона.
– Главной нашей задачей является собрать как можно больше денег, продать все работы и направить вырученные средства на лечение тяжелобольным детям. Мы у них – единственная надежда. Вы понимаете всю ответственность вашей работы? – президент фонда говорил так правильно и четко, что Кристина невольно задумалась: «А почему он не хочет вести аукцион? Он-то как раз смог бы выдавить слезу из олигархов».
– А сколько денег требуется на одного ребенка?
– Минимальная помощь – 1000 долларов, – сухо ответил президент. – Как вы построите свою речь?
– Несколько обедов в ресторане равны жизни ребенка. Мы все ходим в рестораны, значит, мы в состоянии помочь!
«Цинична и проста, за словом в карман не полезет».
– Думаю, мы сработаемся, – уверил президент.
Кристина выдохнула. Она как никто другой знала свои сильные стороны. Ее колкий язычок умел так куснуть человека, что тот терялся с ответом.
У себя в офисе Кристина, вооружившись поддержкой копирайтера, составила текст для аукциона. Сколько уже текстов за свою жизнь составила Кристина? Сосчитать было сложно. Но вот произносить свой текст она будет первый раз. Волнение било через край, все остальные закулисные пиарные дела были отложены. Сейчас главным было подготовиться – подготовиться на пять с плюсом. Так, чтобы не подвести Валю…
В ночь перед аукционом Кристина ворочалась в кровати, как уж на сковородке. По натуре она была слишком мечтательна, и любое предстоящее ей мероприятие, свидание (каковые случались очень редко), интервью или даже деловую встречу она представляла тысячи раз в мельчайших деталях. Обдумывала вопросы, сочиняла ответы. Она строила планы и возлагала ожидания, чего категорически делать нельзя. Сейчас она видела, как стоит на сцене в своем новом песочном костюме от Cavalli и улыбчиво встречает публику. Люди взволнованно дарят ей улыбки и аплодисменты. Фотографы глянцевых журналов толпятся вокруг нее, пытаясь сделать побольше кадров звезды. И вот в толпе она сталкивается с глазами тайного воздыхателя, который станет героем ее маркетингового анализа…
Иллюзии и мечты потому и называются такими странными словами, что им никогда не суждено сбыться. На деле все происходит далеко не так, как в голове. Следствием мечтаний неизбежно является разочарование.
В отеле «Арарат Парк Хайят», под светом ярких огней, с толстым слоем макияжа и в костюме песочного цвета Кристина стояла перед безразличной публикой – самым страшным в мире критиком и самым благодарным в мире болельщиком.
На минуту Кристине показалось, что на сцене она стоит совсем голая. Она одна должна говорить со всеми, и от этого ей стало жутко. Она уже успела пожалеть, что надела этот костюм, а не открытое платье. Подмышки были предательски мокрыми, щеки горели, а коленки, казалось, стали ватными и какими-то чужими.
Безликая публика в сверкающих камешках и броских нарядах не реагировала на нее. Хотелось сбежать.
– Добрый вечер, дамы и господа! Надеюсь, вы знаете о цели данного мероприятия? Мы собрались для того, чтобы подарить детям жизнь. Они не виноваты в том, что родились больными, они ничем не отличаются от других таких же детей, они… они…
Кристина забыла речь и уставилась в свою папку, но глаза не слушались ее. Найти нужную строчку она не смогла и продолжала экспромтом:
– Они тоже имеют право на жизнь, как и все остальные…
Зал молчал и терпел… Пока терпел.
– Итак, сегодня на этом аукционе будут проданы работы известных художников, фотохудожников, дизайнеров и даже декораторов. Вы готовы бороться за них? Мастера бескорыстно передали свои работы аукциону. Я думаю, они достойны ваших аплодисментов.
В зале лениво захлопали.
«Будь что будет!» – решила Кристина. Все равно уже не сбежать. На негнущихся ногах она спустилась в зал и направилась к самой улыбчивой женщине, явно готовой к диалогу.
– А сколько вы планируете спасти сегодня жизней? – бесцеремонно спросила она.
– На сколько хватит денег! – уверенно ответила дама.
Аукцион начался. Работы летели с молотка по цене, превышавшей стартовую в десять, а то и в пятнадцать раз.
– Да она просто талант! – восхищался президент на ухо Валентину.
– Фирма веников не вяжет! Я разве когда-нибудь тебе что-то плохое советовал? – пыжился Валя.
– Дамы и господа, взгляните, какая шикарная работа, у нее сразу две функции: украсить ваш интерьер и помочь ребенку. Стартовая цена – триста!.. Пятьсот… принято! Не скупитесь, уважаемые, все равно за ужином проедите больше, а тут хоть доброе дело сделаете… Так, шестьсот! Кто еще, кто еще? А-а-а, у олигархов закончились деньги?! Не верю! Вот вы, молодой человек, вы когда-нибудь делали добрые дела? Что-то это незаметно по вашему пассивному участию. Вы зачем сюда пришли? Здесь благотворительный аукцион! Здесь люди деньги тратят, жизни спасают, а вы так ни разу и не подняли руку! – Кристина обращалась к плюгавенькому типу с животиком, сидящему у прохода. – Да, некоторые люди посещают аукционы, зная, что такое аукцион, а некоторые ходят затем, чтобы узнать, что это такое!
Ее крайне раздражало хамство этого гражданина. Все гости с готовностью тратили свои деньги, но этот не велся ни на одну ее провокацию.
Аукцион закончился продажей всех 30 лотов и речью президента фонда. Он чинно поблагодарил публику, пригласив всех присутствующих на аукцион в Лондон, и выразил отдельную благодарность Кристине.
– Наш аукцион проводила известная писательница и журналист Кристина Ирланова.
«Вот это PR! Да мои книжки выходят тиражом в 10 000, какой я известный писатель?» – думала Кристина, в глубине души радуясь триумфальному дебюту. Лесть приятна всегда, даже если она грубая.
Фуршет проходил в холле на втором этаже отеля. Гости расположились на красных диванах. Кристина поискала глазами Валю. Он сидел за одним столиком с президентом фонда, неким фотографом с труднопроизносимой фамилией на букву «Ф» и плюгавеньким типом, которого она окрестила «жлобом». Мужчины яростно спорили об искусстве и деньгах.
– То, что есть в единственном экземпляре, всегда дороже, чем то, что тиражируется! – со знанием дела говорил «жлоб», потягивая сигару.
– Нет, нет, нет, как ты, например, отличишь фотографию № 1 от такой же фотографии № 4? Все фотоработы печатаются с одного негатива, и какая из них, по-твоему, оригинал? – эмоционально отстаивал свою позицию Валя.
– На самом деле то, что существует в мире в единственном экземпляре, стоит всегда дороже, чем то же самое, например, в пяти! – вступил президент фонда.
– Нет, не всегда, вот, например, первую фотоработу с негатива мы продали в Люксембурге за 20 000, вторую в Лондоне за 40 000, третью тоже за 40 000, а вот четвертую за 50 000. А за последнюю, пятую, запросили 80 000. Австралийцы еще пока ответ не дали, но если не купят они – купят другие, – фотохудожник с труднопроизносимой фамилией пытался опровергнуть мнение «жлоба».
– Да, она не первая! – согласился изрядно выпивший президент. – Но зато последняя.
«Как это его так быстро развезло?» – Кристина пыталась анализировать поведение самцов человека.
– Значит, в мире не так ценен первый, как последний вариант, но не единственный же? – подхватил Валя.
– Если бы мы напечатали одну фотографию и негатив сожгли, то не смогли бы продать ее за пятьдесят штук, не говоря уже про восемьдесят!
– Если бы она была у вас одна, вы бы всем говорили, что она единственная в своем роде и тем самым повышали бы ей цену, это именно так работает. А когда у тебя пять работ, то ты не спешишь торговаться, – спорил «жлоб», нервно тряся правой ступней.
– Для того чтобы продать за восемьдесят пятую, нужно сначала разрекламировать первую! Чем известнее работа, тем дороже она стоит – это всем понятно.
Обстановка накалялась. Самцы человека не замечали, как тает виски в бутылке. Все уже основательно нахрюкались. Кристине надоело вникать в бессмысленный базар.
– А собственно, какая разница? – выпалила она.
И четыре пары разъяренных глаз уставились на нее, как бык на красную тряпку. Кристина сглотнула.
– Кристина, познакомьтесь – Никита, попечитель нашего фонда, кинопродюсер! – президент поспешил представить ей «жлоба», которого весь вечер она так нагло чморила.
– Здравствуйте, – улыбнулась Кристина.
– Приятно познакомиться, – расплылся в улыбке он.
