Текст книги "СердцегрыZы"
Автор книги: Анна Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
оптимальной стратегии.
Недосказанность/недоверие
Он вдруг захотел подарить ей сказку. Он захотел исполнить ее любую мечту, сделать ее счастливой. Он хотел, чтобы она всегда так улыбалась. Влюбился. Влюбился впервые.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 13ИМПОРТНЫЕ РОМАНЫ. СЕКС INCLUDED?
Оптимальная стратегия – наиболее эффективный вариант достижения стратегических целей, позволяющий максимально использовать стратегические возможности при снижении долгосрочных рисков устойчивого развития системы.
* * *
– Знаешь, о чем эта песня? Только французы могут такое придумать.
– Я не понимаю ни слова.
– Время – это шикарная шлюха, которая шьет себе великолепной красоты манто из наших страданий.
– Мне кажется, время – это всего лишь безжалостный механизм, показывающий, сколько всего ты еще не успела из того, что хотела.
– Время можно остановить!
– Как?
– Вот так!
Поцелуй долгий, глубокий, страстный. Холодный воздух кондиционера, привкус освежителя полости рта на языке, падающие на глаза волосы. Прическа развалилась. Запах лака, геля, пенки и воска смешались с ароматами духов и одеколона. Того самого одеколона, которым еще не перестала пахнуть светло-бежевая наволочка в ее квартире.
Олег нашел Кристину плачущей на скамейке. Ему пришлось потратить достаточное количество времени и сил для того, чтобы уговорить ее сесть в машину.
– Но ты меня тоже пойми! – оправдывался он. – Иначе бы ты никуда не уехала и мы бы не встретились.
– А что я теперь скажу всем? Ведь все знают, что бал в августе, и Виолетта тоже узнает? – всхлипывала Кристина.
– А ты скажи, что это другой бал, типа день рождения какого-нибудь светского персонажа, плагиат на бал цветов…
Сейчас этот разговор казался далеким и нереальным. Кому нужен этот бал? Олег целовал Кристину, радуясь, что все прошло так слаженно и гладко. Ну почти гладко, практически без накладок. «Надо было раньше приехать. Заставил ее чуть-чуть пострадать!»
Кристина разомлела в его объятиях. Каждая женщина мечтает о романтическом приключении, каждая женщина хочет стать героиней романа, которую похищают в порыве страсти. Свобода, полная свобода, безнаказанность. Эту роскошь можно позволить себе здесь, вдалеке от осуждающих глаз и грызущего чувства вины.
«Добро пожаловать на бал, Золушка!»
Кристина цокала каблучками по каменной лестнице двухэтажного особняка, чуть придерживая длинное платье. Перед глазами простирался бассейн, фонтаны, дорожки, украшенные статуями и античными вазами. По краям бассейна росли пальмы и можжевельник, какие-то причудливые вкусно пахнущие кусты и интересные темно-зеленые деревья с пушистой листвой.
– Ничем не хуже виллы Ротшильда! – воскликнула Кристина. Олег стоял у подножия лестницы, наблюдая за ней. – Иди сюда!
– Какая ты красивая! Тебе идут дорогие вещи и виллы, – улыбнулся он.
Банально заниматься шиковым сексом на вилле в Монте-Карло на огромной королевской кровати от Fendi. На пушистом ковре в ведерке со льдом – непременное шампанское. Богатство, шик и страсть в кино и книгах описывают именно так. После влюбленные переберутся в бассейн и там продолжат свой неистовый секс. Очень по-книжному. Очень, очень красиво…
Страстные романы в гламурных переплетах – это всегда красные розы, «Мерседесы», виллы. Все отменно красиво, нарядно-шоколадно. Есть второй вариант описания фешенебельной любви: трава, пиво, пикник – но это уже цитата из «Красотки». Надоело.
«Но почему же я никогда не могла подумать, что в жизни бывает так, как в книгах? – думала Кристина. – Значит, те старые замусоленные писательницы в роговых очках и махровых халатах стучат по клавишам печатной машинки не от балды? Они черпают истории из воспоминаний, из опыта, из рассказов подруг. Чувства были, была страсть и буря эмоций, но это все сгорело, увы, в далеком прошлом.
Значит, существует на свете эта фешенебельная любовь, читая о которой, трудно верить в правдивость текста. Я много читала о такой любви, но никогда о ней не писала…»
Кристина в задумчивости разглядывала стеклянную мозаику на потолке гостиной. Расположившись на удобном длинном диване в розовых пастельных тонах, она ожидала, когда придет Олег с бутылочкой «Moet&Chandon» или «Dom Perignon».
Он принес «Louis Roederer. Cristal Brut»…
Мужчина – странное, непредсказуемое и непонятное существо. Единственное, что поддается пониманию, – так это его тело. Оно как рояль, нажимая в правильной последовательности на клавиши которого, можно услышать божественную симфонию оргазма. Кристина чувствовала прикосновение легкого ветра с побережья на своей обнаженной бархатистой коже.
Может, необычная роскошная обстановка, может, сила флюидов, а может, чувства к этому человеку помогли Кристине впервые в жизни почувствовать себя счастливой. Она научилась играть на рояле – без нот, преподавателей, репетиций. Она чувствовала его тело, его дыхание, предугадывала все его желания. Казалось, она была им, а он был ею. Каждое ее прикосновение рождало его нежность, побуждало к ласкам, каждый поцелуй уносил далеко-далеко отсюда, в состояние небытия между телом и душой…
Она ласкала его так жадно, нежно, трепетно и вожделенно, как ребенок облизывает эскимо. Она полностью отдавалась этому процессу. Она была для него желанна больше, чем какая-либо другая женщина, прошедшая через его постель…
«Наверное, это любовь!» – улыбалась про себя Кристина.
«Она то, что надо. Comme il faut», – улыбался Олег, разглядывая себя в зеркале…
Они вдвоем сидят на веранде. Темно, аромат моря, шелест листвы, привкус сладкой шипучки шампанского. Они голые и уставшие, расслабленные и счастливые.
«На такой секс легко подсесть!» – заключал Олег.
«Секс начинается с любви или любовь с секса?» – размышляла Кристина, лениво моргая глазами.
«Я опять ее хочу. Все время! "Здрассте, я Вася из Бобруйска, хочу тетку!" – Хаааа».
– Что ты смеешься? – «Небось надо мной ржет. Когда женщина влюбляется, она страшно тупеет. Итак, привычка вырабатывается на четырнадцатый день общения. Закрепляется и превращается в привязанность на двадцать первый. Как-то у меня это очень быстро произошло!»
– Мне просто очень хорошо! – «Интересно, у нее не устали еще скулы, очень классно получается, минет просто мастерский!»
– И мне хорошо! – «Ну скажи, скажи, скажи, что мы поженимся! И все мои проблемы улетучатся! Чижик пообижается, но потом простит, не будет же она меня ненавидеть за счастье, правильно? Конечно, не будет! Вот и хорошо!»
Они снова замолчали. Они все время молчали и в перерывах между сексом лишь смотрели друг другу в глаза. Странное, очень странное интимное общение. Слова не нужны. Только глаза разговаривают друг с другом. Только души обмениваются информацией, передают ее через тонкие незаметные датчики. Она не попадает в мозг, ею сразу же пропитывается кровь, все твое существо живет другим, дышит его легкими, чувствует его чувствами, пропитывается его эмоциями. Сердце начинает биться в такт, что-то происходит странное. Можно не говорить, все и так понятно…
Кристина развернула клубничный леденец, улыбаясь в ответ на довольную и беспечную улыбку Олега. Где-то звонил телефон.
Чей?
Неважно!
Им это было неважно!
«Очень, очень хочу тебя!» – улыбался глазами Олег, подливая шампанское.
«А как тебе это понравится?» – в ответ улыбнулась Кристина.
Не вынимая изо рта конфетки, она бережно смахнула полотенце с его колен и нагнулась к вечно готовому к бою орудию любви Олега. Конфетка вместе с далеко немалым достоинством Олега помещалась во рту, но Кристина чувствовала, какое удовольствие это доставляет ему.
Душевный секс – идеальная модель человеческих взаимоотношений, принцип взаимообмена, получения и отдавания. Ты думаешь в первую очередь о партнере, а не о себе.
Получив неизгладимые впечатления, Олег набрал шампанского в рот и, положив девушку на столик террасы, вылил ей газированную жидкость в то самое вожделенное место, потом снова всосал и снова вылил. Кристина лежала затаив дыхание. Открыв глаза, она увидела над собой синее-синее небо, бездонное, далекое, как то, что видел Болконский. «Вот это ДА-А-А!»
Невыспавшиеся, но бодрые, помятые, но не побежденные, замученные, но счастливые, утром они лежали у бассейна, попивая свежевыжатый апельсиновый сок. Она приготовила завтрак, которым они кормились прямо в воде.
«Книжка, не иначе!»
«Что мы будем делать в Москве?» – вдруг расстроилась Кристина. Женщине свойственно планировать.
«Ты должна быть моей!» – думал Олег, ковыряя омлет с поджаренной румяной корочкой.
«Он никогда на мне не женится. Это смешно. Глупо! Фантазерка! Фу, дура, раскатала губу, закати теперь обратно! Он свое получил, теперь ищи его свищи днем с огнем!»
«Интересно, а буду ли я хотеть ее так после, например, десяти лет совместной жизни? Возможно, чтобы вот так вот было всегда? Нет, нет, бред. Что за чушь! Брак – это ответственность за чужую жизнь! И не более того! Вот мудель. Да тебя от нее будет тошнить через полгода. Оглянись по сторонам, где ты видел счастливые браки? Правильно! Нигде».
– Тебе вкусно? – пряча расстройство, спросила Кристина. «Он так зверски ковыряет этот несчастный омлет. Вроде бы не такой резиновый получился!»
– Очень вкусно! – «Какая она все-таки классная!»
– А я еще пирожки печь умею, с капустой и грибами!
– Обожаю. Спечешь мне как-нибудь?
Кристина молча улыбнулась.
«Конечно, спеку. Вот только ты вряд ли захочешь!»
– Ничего себе! Приезжаешь в гости к сыну, а он тут, оказывается, зря времени не теряет! – неожиданно раздался голос откуда-то сверху.
У кромки бассейна стояла пожилая молодящаяся дама в дорожном костюме от Burberry.
– Добрый день! – выдавила Кристина.
– Мама, как ты сюда попала? – сконфуженно приблизился к бортику Олег.
– Так у тебя ворота открыты, заходи кто хочешь, бери что хочешь! Что-то там, видно, перемкнуло в автоматике.
– Или мы забыли на кнопочку нажать… Извините, что встречаем вас в таком виде! – выруливала ситуацию Кристина.
Она всегда очень профессионально ухитрялась налаживать отношения с родителями своих друзей. Как-то, когда она еще училась в школе, после уроков зашла в гости к мальчику и случился у них там этот весьма странный процесс под взрослым названием «секс». Но вдруг нежданно-негаданно вернулась мама. В тот день Кристина открыла в себе свойства реактивной скорости. За те несколько секунд, пока мама шла по коридору к комнате сына, Кристина успела одеться, застелить кровать и даже взять в руки книжку. После этого случая мама и сам мальчик загорелись неслыханным уважением к ее персоне.
– Да ничего, милая, одевайтесь, я пойду дом посмотрю! – снисходительно бросила мама.
Олег недоумевая уставился на Кристину. Это, пожалуй, первая девушка в его жизни, которая понравилась маме. В школе и институте Олег иногда знакомил маму со своими пассиями, но все получали одинаковую и не очень жизнеутверждающую оценку: «Шлюшка размалеванная, хочет захомутать любимого сыночка!»
А тут мама говорит: «Ничего, милая».
Кристина с Олегом оделись в режиме боевой готовности. Мама присела в гостиной.
– Вы, наверное, устали с дороги! – сказала Кристина. «Мама – единственная зацепка и надежда на то, что он еще хотя бы позвонит». – Давайте я вам приготовлю завтрак.
– Вы к нам надолго погостить? – изучающе-агрессивно спросила мама, без стеснения разглядывая девушку и обходя ее с разных сторон.
«Н-да, мамашка мерзопакостная!»
– В три у меня самолет!
– Обратно в Москву? – тестировала мама.
– Нет, в Лондон, я там веду благотворительный аукцион! – «Блин, далась мне эта мамаша?! Спрашивается, с какого фига гости понаехали?»
– О! Благотворительность – это я уважаю! В этот раз, конечно, я поехать не могу, надо Олежеку помочь. Но в следующий раз обязательно присоединюсь к благому делу.
«Всю жизнь мечтала о вашем присоединении…»
Олег вошел в гостиную.
– Вам, наверное, надо пообщаться. Я наверху! – улыбнулась Кристина и выскочила за дверь, так же стремительно вбежала по лестнице в спальню. И хлопнула за собой дверью.
«Фу. Пронесло!»
– Милая девочка, вы давно вместе? – вдруг спросила мама.
Олег плюхнулся на стул от неожиданности.
Мама Олега была дамой весьма ехидной, но какие-то светлые струнки у нее еще оставались. Она благосклонно отнеслась к девушке, которая так доброжелательно с ней разговаривала и смотрела на ее сына своими детскими голубыми глазками. Может, конечно, мама решила, что хочет стать бабушкой? Или впервые в жизни ей захотелось счастья своему сыну?
– Да, мамулечка, она милая, я рад, что тебе нравится! – удивленно говорил Олег.
Авторитет мамы в его глазах был непоколебим – даже сильные мира сего перед кем-то пресмыкаются.
Кристина сидела в верхней спальне, нервно стуча каблучком по блестящему паркету.
«Сигарета помогает сосредоточиться! А что остается делать, только и сосредоточиваться. Надо же, как в школьные времена все повторяется, мама, как всегда, вовремя, – Кристина выдыхала дым в огромное зеркало. Гостиная вся была в зеркалах, как примерочная. – Да и вообще, при чем тут мама? Все и так понятно! Он добился своего. Все!»
– Ты скучаешь? – «Бедная, сидит тут, как одинокий тополь на Плющихе».
– Нет! – «Я не скучаю, я просто дохну от того, что сейчас уеду и больше никогда не вернусь!»
Олег сел на корточки и обнял колени Кристины.
Как трогательно.
– А что мы будем делать в Москве? – «Она должна быть моей».
– Жить! – «Вопрос в никуда. Типа, я тебе обязательно позвоню, как только освобожусь, когда-нибудь, как-нибудь, может быть, лет через пять!»
– Вот ты упертая! – «Точно, странная девица. Смешная такая. Наивная. Но классная. Хорошенькая».
Напоследок они обновили гостиную отменным продолжительным сексом, включая все его виды, подвиды, разделы и формы. Все было очень лихо и даже развратно… Кристина обняла Олега, крепко-крепко сцепив за его спиной руки и за ягодицами ноги, уткнулась носом в шею и сильно сжимала мышцами женского органа мужской, который глубоко и плотно находился в ней… Ее губы скользили по его лбу, носу, губам, зубки пощипывали и покусывали ухо. Олег, разомлев, удовлетворенно стонал.
– Кристи, ты обнимаешь меня так, как будто прощаешься! – ласково шепнул он.
– Мы ведь не увидимся, да? – «Ну что ты унижаешься, заткнись. Ну, ты что? Зачем тебе слушать вранье? А может, все-таки мы сможем быть вместе хоть иногда?..»
– Ну что ты говоришь? Кристи, я хочу быть с тобой! Мы будем вместе! – Олег поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Мне очень хорошо с тобой! Очень!
* * *
Лондон – дождливый, серый и какой-то несчастный – всегда, как и фешенебельная любовь, одинаково помпезно описывается в книжках. Но на самом деле это совершенно обычный город, город, в котором живут и работают люди, ездят машины. Здесь, как и везде, есть богатые и бедные, счастливые и несчастные.
Телефон пронзительно молчал. Кристина на такси подъезжала к расфуфыренному старинному зданию Renaissance Chancery Court. За двое суток Кристина сменила уже третье место проживания. «Это хорошо, когда картинка меняется. Постоянство – скука. Стабильность – тоска». Она лениво крутила головой по сторонам, без интереса разглядывая столицу Англии.
«Надо привыкнуть к тому, что жизнь беспощадна, а не беспечна. Надо научиться быть свободной от собственной слабости. Эта игра с самой собой должна быть честной. Нельзя обманывать обстоятельства, нельзя обманывать судьбу…»
Олег размеренно ходил по парку, считая шаги. Он крепко сжимал в руке телефон, злясь от того, что уже успел соскучиться. Чего-то ему явно сейчас не хватало. Или кого-то?!
«Не знаю, зачем звоню. Я в Монако, она в Лондоне…»
– Как долетела? – бодро выкрикнул он, набрав ее номер, активно пряча свою заинтересованность. «Если привязался, то хотя бы этого не показывай!»
– Хорошо, спасибо. Как ты?
– Хорошо!
– A-а, понятно.
– Понятно.
– Понятно, что понятно.
– Что понятно?
– Ну, понятно, что хорошо!
– A-а, хорошо!
– Я лечу в Москву.
– Когда?
– Сейчас!
– Зачем так срочно, ты же хотел побыть с мамой?!
– Надо, дела!
– A-а, дела!
– Когда прилетишь?
– Завтра вечером.
– Во сколько?
– В полдесятого.
– Я встречу!
– Встретишь?
– Встречу!
– Не стоит, у тебя наверное нет времени?!
– Я сам разберусь со своим временем!
– Встречай!
– Встречу.
– Ну встречай.
– Так и встречу!
Гудки…
«Люблю!»
«Влюбился!»
Кристина весело вбежала в отель. Услужливый портье протянул чип от номера, носильщик любезно подхватил легкую дорожную сумку, которая в знак протеста против всех кожаных изделий Louis Vuitton, принадлежала марке Prada.
Захлопнув за собой тяжелую дверь шикарного номера, по размеру превосходящего их с Чижиком двухкомнатную квартиру, Кристина прямиком устремилась в душ. Такие отели Валя называл односложно, но понятно: «шестизвездочный п…ц». Но Кристине было все равно.
В сумке протяжно пел телефон.
– Привет. Мы можем с тобой выпить шампанского перед аукционом? Надо снять стресс!
«А, жлоб! Привет, привет!»
– Можем, но…
Не успела Кристина договорить, как в дверь постучали.
– Ну тогда открывай дверь, пожалуйста! – раздалось из трубки.
Кристина слегка разозлилась, но, накинув пушистый гостиничный халатик, открыла дверь.
На пороге стоял гладко выбритый, вкусно надушенный, совсем недурно одетый радостный жлоб.
– Приве-е-ет! – расплывался в улыбке Никита.
«Однако бесцеремонно как-то».
Кристина тоже скривила лицо в подобии улыбки.
– Я могу войти?
– Конечно!
За дружеской беседой и составлением планов на завтрашний день была выпита бутылка шампанского, приговорена вторая и начата третья. Слава богу, что время поджимало, так как гости аукциона могли потерять ведущую – она уже изрядно охмелела, разомлела и практически забыла о цели своего визита. От алкоголя женщина тупеет еще сильнее, чем от любви.
– Давай поменяем билеты и пойдем завтра в театр, тут от отеля в двух шагах Covent Garden. Куда ты хочешь? – интриговал Никита.
– А давай не будем менять, у меня эта «Мне бы в небо» и еще книгу надо писать, кстати.
Кристина потупилась, пригладила мокрые волосы. Прикурила сигарету и, расплываясь в хмельной улыбке, произнесла:
– По-моему, я напилась?
– Не волнуйся, тебе говорить много не придется, это у нас в России беспредел, кто хочет, тот и ведет аукцион, а у них здесь все строго. Аукцион ведет аукционщик, профессионал. А ты будешь просто бла-бла, бла-бла, и все. Ну помнишь, мы же с Женей обсуждали?
– Значит, просто ла-лай-ла?
– Да, бла-бла и ла-лай-ла!
– Лай-ла-лалала-ла-ла…
– Наверное, надо собираться?
– Угу-у!
Так как Никита не собирался отворачиваться, Кристина обломала его ожидания и вышла переодеваться в другую комнату.
Через полчаса они прибыли в «Барбикан» – бетонный центр искусств, расположенный в самом сердце делового района Лондона и окруженный башнями-высотками.
Резиденция Британского Национального театра, стоящая на берегу замысловатого искусственного озера с фонтанами, гротами и лужайками, восхищала своей красотой и необычностью. Кристина чуть отрезвела. А когда она вошли внутрь, отрезвела совсем. «Вот это тусовка!»
Лондонские денди и леди заполняли легендарные залы, русские эмигранты радостно встречали своих земляков. Здесь, к великому удивлению Кристины, в отличие от Москвы истеблишмент не кичился своим положением. Не сверкали россыпи брильянтов, не пестрили названия брендов, не бросался в глаза яркий макияж. Все было очень элегантно, утонченно и изысканно. Местные барышни демонстрировали достоинство, королевскую осанку и изящество манер.
«Надо прикупить книжек по этикету!» – размышляла Кристина.
Подарок лежал у Никиты в кармане.
Заиграл королевский филармонический оркестр.
«Вот сейчас подходящий момент», – внезапно решил Никита и уверенным жестом взял Кристину под руку, уводя в помещение «для своих».
– Это тебе для лучшего настроения на аукционе! – пропел Никита и протянул коробочку.
Кристина улыбнулась. «Подарок? Очень интересно. О-о-о-очень!» Открыла.
«Черт, черт, кошмар! Черт! Ужас! Какая безвкусица! Позор! Где; он нашел такую фигню?! Как это можно было вообще купить?! Боже! Что делать-то будем?»
– Правда, они прелестны? Очень подойдут к твоему черному платью.
«Во-первых, оно не черное, а темно-синее, во-вторых, у меня уши не проколоты, слава богу. А в третьих, в третьих… Это же хрень какая-то цыганская. О, мама мия! Приятно, конечно, но…»
– Спасибо. Спасибо большое! – Кристина пронзительно посмотрела Никите в глаза. – Они очень, очень красивые! Просто потрясающие. Но… извини! – Кристина закрыла коробочку и протянула ее Никите. – Я не могу принять такой дорогой подарок! Мне, понимаешь, очень неловко!
– Это всего лишь безобидные сережки! Мне очень хотелось сделать тебе приятный подарок, пожалуйста, прими его! – «Она что, в монахини решила записаться? Куда я теперь пристрою эти серьги? Я что, четыре штуки зря выбросил?!»
– Прости, но я не могу это принять! – «Забирай обратно эту хрень. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует, знаем мы это все. Плавали».
– Пожалуйста, возьми! – ныл Никита, вцепившись в руку Кристины.
– Если ты действительно хочешь мне сделать приятное, давай их выставим на аукцион! Пусть твой подарок пойдет на благое дело. Я эти серьги все равно бы каждый день не носила, а для больных детей это шанс! – «Фу, выкрутилась!»
– Можешь ими распоряжаться как считаешь нужным. Ведь это подарок. Хоть выброси их! – расстроенно согласился Никита.
«Да она вообще какая-то сумасшедшая! Ну просто невменяемая».
– Прости! – «Ну вот, жлобчика зря обидела и все его душевные порывы жестоко обломала. Какая я все-таки неуклюжая! Пора уже научиться политкорректности».
Кристина пожалела Никиту и потянулась к нему, чтобы отблагодарить поцелуем в щечку. Но тот среагировал моментально и поймал ее губы, щедро намазанные невкусной помадой Dior.
В этот злополучный момент, как в американской комедии, появился президент фонда и, как полагается по сценарию, сильно расстроился. Никита же воспрянул духом и даже распрямил плечи: «Вот так вот! На тебе, на!»
Никитин подарок уходил с молотка за полторы цены, но когда аукционист объявил, что на самом деле эти серьги жертвует для детей соведущая сегодняшнего вечера, их оторвали в пять раз дороже, чем за них заплатил Никита. Очень уж у Кристины был эротичный разрез на платье.
На торги были выставлены дизайнерские книги, работы детей известных родителей, авторские игрушки и фотоработы популярного, бесспорно талантливого и уважаемого сообщества фотохудожников AES+F.
Аукцион набирал обороты. В воздух тут и там поднимались номерки, публика весело торговалась, охотно тратила деньги.
Работа Кристины состояла из вступительного душещипательного высказывания и перманентных улыбок. Она умоляла взглянуть на фотографии детей, задуматься об их судьбе, прочувствовать их боль и желание жить. Она говорила, что единственной надеждой на жизнь для них является дорогостоящая операция. Иногда она делала паузу, и ее взгляд выражал вселенскую жалость и тоску. Во всех женщинах развито чувство сострадания. Или актерские навыки, позволяющие отобразить это сострадание?
– Nothing can be worse for a man than to outlive his children! You hold the destiny of these kids[5]5
Ничего не может быть страшнее для человека, чем пережить своих детей. Жизнь этих детишек в ваших руках (англ.).
[Закрыть].
На широком экране мелькали фотографии больных детей. Кристина выдохнула. Она старалась не смотреть в зал, чтобы не сбиться. И вдруг в толпе столкнулась взглядом с другими понимающими, родными и какими-то очень близкими глазами. На нее смотрел Никита, он внимательно вслушивался в ее речь, болея за нее. Кристина смущенно опустила глаза и продолжила:
– Thanks for the last auction we have saved 24 chilren’s lives. You can see their photos on the screen. There is no strange children[6]6
Благодаря прошлогоднему аукциону, нам удалось спасти жизни 24 детей. Вы видите их фотографии сейчас на экране. Не бывает чужих детей. (англ.).
[Закрыть].
Аукцион закончился. Гости расходились быстро, по принципу «сделал дело, гуляй смело!», не допивая и не дотусовывая до победного конца, как это принято в России.
– Ты была превосходна. В Москве оператор отдаст мне кассету, а я ее тебе обязательно передам! – воодушевленно говорил Никита. «Надо же – отдал подарок на благотворительность! Нет, ну она молодец, молодец, не спорю».
– Здорово, спасибо! Подай, пожалуйста, шампанского!..
С этой фразы началось их совместное разгуляево. Возбужденное новыми эмоциями состояние надо было залить шампанским. Как правило, перед употреблением алкоголя не строятся сложные мозговые конструкции, оправдывающие желание напиться и забыться. Все получается само собой.
С шампанского они, вместо того чтобы осматривать достопримечательности города, перешли на коньяк. Веселое торжество проходило в баре отеля. Кристина и Никита сидели за одним столом с президентом фонда и прочими гостями аукциона.
– Что это за таблетки ты пьешь? – удивленно спросил Никита, наблюдая за тем, как Кристина отправляет себе в рот какие-то капсулы. – Это чтобы не опьянеть, да?
– Ага! Ты что, не видишь – уже помогли. Ха-ааа! – пьяно засмеялась Кристина. – Нет, не для этого. Это какие-то похудательные, точнее, для похудения, в общем, мне подруга дала, сказала, что поможет.
– Надеюсь, не ксеникал? Там на упаковке меленьким шрифтом таким написаны противопоказания, только их никто никогда не читает. Так вот, там сказано, что если употреблять продукты с высоким содержанием жира, он может, как бы это сказать… В общем, выходить наружу в любой момент, когда ему приспичит.
– Нет, не эти. А ты откуда знаешь?
– Да так, наслышан!
«Добрый» Валя посоветовал Никите чуть-чуть уменьшить в размерах свой животик, чтобы понравиться Кристине, и средство для этого тоже порекомендовал. Как любой среднестатистический обыватель, прочитать инструкцию до конца Никита не додумался, за что и поплатился жирным пятном на брюках Dsquared.
– Нет, эти вроде с гуараной! – «Он что, следит за фигурой? Что-то не похоже. Живот как у беременного, арбузная болезнь – живот растет, а хвостик сохнет».
– Так от них же пучит страшно!
Президент фонда покосился на Никиту с Кристиной. Им, как любым пьяным людям, казалось, что они говорят исключительно шепотом.
– Я не заметила такого эффекта!
– Самые лучшие хитазан, от них просто есть не хочешь, и все, плюс ко всему они тоже расщепляют жиры, – экспертно заявил Никита, не обращая внимания на злобное лицо Жени.
Кристина недолго думая достала упаковку из сумки.
– Вот, XL-S, состав: протеины, липиды, кофеин! – гордо зачитала она.
– Атомная смесь! – отметил Никита.
Наконец увлеченные собеседники заметили, что все сидящие за столом молча смотрят на них.
– Я, пожалуй, пойду спать. Завтра нужно встать пораньше, сходить в музей. Музей. Да. Спасибо большое за вечер. Рада была познакомиться. До свидания. До свидания, – криво улыбаясь, прощалась Кристина.
И в быстром темпе ломанулась к выходу, за ней так же бодрой, но весьма шаткой походкой семенил Никита.
По дороге в такси они продолжали мило беседовать на тему таблеток и диет. Кристина никогда не увлекалась похудением. Во-первых, потому что поздно вечером во время написания своих «литературных шедевров» любила употреблять в пищу булочки и шоколадки, а во-вторых, потому что рядом с ней этой проблемой остро страдала Виолетта.
– Я вообще с детства ненавижу всякие таблетки, – говорила Кристина, когда в ресторане отеля они выпивали Hennessy. – Когда я была маленькая, почему-то любила есть поганки… Меня, представляешь, все время возили в больницу и пичкали какими-то таблетками, после которых еще долго с тазиком лежишь, чтобы далеко не бегать.
– А какие поганки ты ела? – поинтересовался Никита.
– Ну как, мухоморы там всякие. Они красивые такие и, главное, росли везде. Идешь по лесу, хвать его и ням-ням, – смеялась Кристина.
– Экспериментаторски. Новаторски, – похвалил Никита. – А я все время ел немытые абрикосы и страдал диареей. Один раз мама меня наказала и заперла в туалете, я от расстройства решил утопиться в унитазе. Как сейчас помню. Только у меня голова не пролезала в дырочку…
– Я тоже хотела покончить жизнь самоубийством, когда мне на день рождения не подарили скрипку. Я о ней так мечтала!
– Хочешь, я тебе скрипку подарю?!
– Уже поздно, не быть мне уже Ванессой Мей.
– А кем ты хочешь быть?
– Собой. Только вот не знаю, где эту самую «я» искать. Мне иногда кажется, что все это не я. Что все это пространство, напоминающее мою биографию и подписанное моей фамилией, на самом деле не мое. Это не я на самом деле. Понимаешь? Знаешь, такое ощущение, что живешь не свою жизнь, а чужую.
После определенного количества алкоголя в крови в голове начинают происходить запутанные процессы, а язык тянет на философские изыскания.
– А какая твоя жизнь, как ты думаешь? – «Чего ж ей надо-то, вроде все есть. Живи и радуйся?!»
– Вот именно, что не знаю. Не моя жизнь, и все тут! Вот если бы мы сейчас сидели с тобой не в ресторане отеля, а например, в ресторане мечты, вместо официанта за наш столик подходил бы ангел, а на кухне бы работал специальный шеф-повар Бог со своей бригадой маленьких богов и они бы нам готовили наши жизни, что бы ты заказал из такого меню?
Кристина свободно расположилась в элегантном кресле, положив на подлокотники свои длинные изящные руки и в упор, с каким-то глобальным интересом смотрела Никите в глаза.
Никита, улыбаясь хмельной улыбкой, открыл меню.
– Коньяк, сигару и кофе, крепкий черный кофе без сахара. Жизнь должна быть респектабельной, размеренной, но не приторно сладкой. В ней должна быть трагедия, наверное, какой-то сентиментализм, быть может, потеря или даже боль, – он смотрел на Кристину и влюблялся в ее заинтересованные глаза, страстные пухловатые губы, в ее мелкие черты лица, в ее душу, которая, как казалось ему, была восхитительна, прекрасна. – Я люблю трагедии, они выводят на новый уровень, помогают идти дальше.
– Во множественном числе?!
Кристина с искренним интересом слушала его. В каждом человеке есть стремление подглядывать за чужой жизнью, копаться в подробностях. Кристина любила чужие истории. Только из сострадания рождается творчество, ведь оно – форма любви и уважения к любому человеку, его истории, его чувствам, желаниям, стремлениям и той маленькой частичке в сердце, которая прекрасна во всех людях без исключения. Кто-то умный назвал это «душой».
– Наверное, много, но по сравнению с одной все они ничтожные и маленькие. Так что, наверное, все-таки одна…
Кристина молчала и продолжала смотреть на Никиту. Никита пил коньяк, курил сигару, заказал кофе – крепкий, без сахара… Она все молчала и тоже пила коньяк, даже курила сигару и заказала кофе – крепкий, без сахара. А он рассказывал ей про свою несчастную любовь – про его единственную Музу, про свой путь к вершинам Олимпа, про маму, про то, как умер Димка, про то, как он относился к женщинам… И наконец про то, как он встретил ее. Как изменилась его жизнь, когда в ней появилась Кристина со своими глупыми и наивными книжками, как изменился он сам…
