Текст книги "Личный фотограф смерти (СИ)"

Автор книги: Aniri Yamada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Луис смотрел на небо остановившимся взглядом. А ведь всё только пошло на улучшение. Он уже успел поверить, что всё будет хорошо. И успел забыть угрозу детектива. А вот Даллас не забыл, и всё то время, что Луис наслаждался новыми ощущениями свободы, он раздумывал в какую сторону сделать шаг. И сделал…

Как теперь быть дальше? Сидеть и ждать новых действий полицейского? Луис ничего не мог сделать, он даже не знал, что сможет сказать, если однажды у него на пороге появятся полицейские с ордером на арест. Он не должен никому и никогда рассказывать о своей работе, а значит, на допросе будет просто молчать. В конце концов, что ему могут предъявить? Даллас наверняка внимательно изучил сделанные Луисом фотографии и понял, что между ними нет никакой связи. И если в случае с Джоанной Риксби Даллас подозревал фотографа в сговоре с её мужем, то из всех остальных снимков никак нельзя было извлечь криминальной подоплёки. Убийства Луис снимал всего несколько раз, в остальном его вызовы были связаны с несчастными случаями и самоубийствами, коих, к слову сказать, на памяти Луиса было немало. Сказывалась психологическая неустойчивость искалеченных душ.

Так что если Даллас и подозревает в чём-то Луиса, то и сам, наверное, не может понять в чём именно. Как настоящий полицейский он чувствует что-то неладное, но не может подогнать действия фотографа ни под одно из возможных правонарушений.

Кое-как успокоив себя этими мыслями, Луис поднялся со скамьи и пообещал подумать о Далласе, когда будет готов. Например, после вызова, который уже стучится в голову.

Похвалив себя за предусмотрительность, не забыл взять фотоаппарат, Луис пошёл ловить такси.

Когда он садился в машину, то ещё не знал, куда надо ехать, но стоило таксисту спросить адрес, тот мгновенно всплыл в голове, и только назвав его, Луис с удивлением понял, что едет к своему дому.

Всю дорогу Луис бездумно смотрел в окно, он не хотел ни о чём думать. Не успело всё наладиться, как опять нависла угроза, да ещё какая!

Уже подъезжая к месту, Луис подумал, что ещё ни разу ни один вызов не приводил его к собственному дому. Это было немного странно и настораживало его.

Расплатившись, он оглянулся по сторонам, соображая куда лучше встать. Чутьё повело его вдоль дома. Луис шёл медленно, пытаясь уловить отголоски того, что скоро произойдёт. Ничего не получалось, он лишь чувствовал, что осталось не больше десяти минут. Даже место, откуда будет удобнее снимать, он нашёл с большим трудом.

В полном недоумении Луис остановился и огляделся. Он стоял на тротуаре, прямо перед ним располагалась длинная клумба, огороженная фигурными камнями, за ней скованная асфальтом площадка, расположенная вдоль всего дома. Чуть левее был подъезд. Людей вокруг не наблюдалось, на часах было «мёртвое время», не пройдёт и сорока минут, как с работы поспешит народ и заполонит весь тротуар вдоль дороги. Сейчас же мимо Луиса проходили редкие прохожие, и он никак не мог понять, что же здесь произойдёт.

Он взглянул на дом, надеясь увидеть там разрешение своих вопросов. Только после этого Луис сообразил, что стоит напротив своих окон. Он задрал голову, и с неудовольствием отметив, что из-за грязи сквозь стекло скоро ничего не будет видно, перевёл взгляд на окна соседей. Окно, которое вело в кухню, было распахнуто. Это насторожило Луиса, ибо погода-то стояла совсем не летняя. Боковым зрением он уловил движение, а повернувшись, присвистнул.

У его дома была странная архитектура. Над входом в подъезд вверх уходила голая кирпичная стена, единственным ее «украшением» (как, видимо, думал архитектор), были торчащие из кладки "ёлочкой" кирпичи, плюс кирпичный же бортик вдоль всего дома, отделяющий этажи и расположенный чуть ниже подоконников.

Из-за такой архитектуры в подъезде не было окон, а постоянно перегорающие лампочки, несли на голову проектировщика, устами жильцов, самые страшные кары.

Так вот, квартира Трейси соседствовала с подъездом, соответственно, окно её кухни было рядом с «оживляющей пейзаж стеной». В метре от окна, слева из стены торчал первый кирпич, чуть дальше и чуть выше следующий, за ним третий. Таким образом, они лесенкой поднимались вверх, а потом спускались уже к окну следующей квартиры, расположенной с другой стороны подъезда.

И вот, на третьем кирпиче сидел Лами, безмозглый кот Дени. Похоже, он каким-то образом, скорее всего через открытую форточку, вылез наружу, прошёл по бортику и, увидев кирпичи, заинтересовался. Добравшись до третьего, кот попал в затруднительное положение. Идти, а точнее прыгать дальше он не мог, так как следующий кирпич, в прошлом году отвалился и упал, чудом никого не прибив.

Назад же тупая скотина не могла пойти, по причине своей толщины. Кирпич быть хоть и не стандартный, а декоративный, то есть чуть больше обычного, тем не менее, Лами не мог на нём развернуться. На бортик он прыгать тоже не решался, ведь третий кирпич, на котором он сидел, располагался на высоте человеческого роста, а бортик всё-таки был узковат для приземления такой туши. Кот сидел и тоскливо смотрел по сторонам, понятия не имея, что делать дальше.

Луис прищурился, кровожадно помечтав, как одним пинком направляет кота с третьего этажа в полёт до самого асфальта.

Отвернувшись, он нахмурился. Что-то было не так. До того, ради чего Луис сюда собственно прибыл, оставалось всего пара минут, но он никак не мог понять, что же это будет.

В окне кухни показалась голова Денниса. Луис впился в него глазами и побледнел. Он начал понимать…

Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как мальчик залезает на подоконник, опасливо смотрит вниз, Луиса он не видит, так поглощен спасательной операцией. Он медленно перекидывает ноги наружу, нащупывая ими бортик. А потом…

Тут время для Луиса остановилось. Деннис сейчас умрёт, а он должен будет его сфотографировать. Это его работа, он не может препятствовать тому, чему суждено случиться. Он не должен вмешиваться.

Луис должен только стоять и ждать. Ждать пока умрёт маленький мальчик, так любящий своего кота, что готов ради него на всё. Ждать пока умрёт сын его соседки и подруги, пекущей для него пироги и таскающей ему ненавистный мёд от простуды. Он будет стоять и смотреть как разобьётся его маленький друг, так же как Луис, любящий комиксы и доверчиво рассказывающий, как он придумал и написал маленький рассказ про Лами. Он сфотографирует тело мальчика, который стал ему не просто другом, а почти родственником, ведь он мог бы быть его сыном…

Луис мог бы давать ему советы, научить фотографировать. Он мог бы смотреть, как Деннис растёт, заканчивает школу и идёт в колледж.

А ведь в последнюю их встречу Луис наорал на него, обидел. И не попросил прощения. Дени умрёт с обидой на сердце, на него, Луиса, что стоит как падальщик с фотоаппаратом и ждёт…

По щеке скатилась слеза.

Но ведь так должно быть?

Если Луиса послали сюда, значит так должно быть? Деннис умрёт, а Луис освободит его душу, сделает так, что она не будет страдать.

И больше никогда не сможет посмотреть Трейси в глаза…

И не увидит открытую и заразительную улыбку Дени…

Неужели он сможет? Позволит вот так умереть мальчишке, изменившем его жизнь, ведь именно благодаря ему совесть окончательно загрызла Луиса и он всё бросил, что в свою очередь заставило прийти к нему Ведьму и перевернуть его мир с ног на голову.

Благодаря Деннису к Луису вернулось ощущение жизни, а в его холодильнике поселились банки с лимонадом для мальчика…

Он сможет?

Сможет?

«Нет! Нет, нет, нет!» – закричало всё внутри него. «Я не позволю ему уйти! Его время ещё не пришло! Не так и не здесь!»

Не раздумывая больше ни секунды, Луис заорал что было сил:

– Дени! А ну лезь обратно! Открой мне дверь! – он сорвался с места, перекинув ненужный фотоаппарат за спину. Краем глаза он увидел, как мальчик вздрогнул, услышав его голос, но послушно вернул ноги на подоконник и исчез из проёма.

По лестнице Луис бежал как никогда в жизни не бегал, перепрыгивая сразу через три ступеньки, словно за ним гнался сам Дьявол. Ему казалось, что он попал в одно из своих сновидений, когда он старался кого-то спасти и вот так же бежал-бежал, чувствуя, как за спиной сгущается тьма, не желающая отдавать свою жертву. Впечатление усилилось, когда позади него с громким треском взорвалась лампочка, погрузив пролёт второго этажа во мрак. Волосы на голову у Луиса зашевелились от ужаса, и на свой этаж он выскочил с безумными от испуга глазами.

Он принялся колотить в дверь, боясь, что Деннис не откроет и всё-таки полезет в окно. К счастью, она быстро распахнулась, явив ему испуганное лицо мальчика.

– Луис? То есть, мистер Ман…Что?…

– Ты что с ума сошёл?! Из окна вывалиться захотел? – заорал Луис, протискиваясь в квартиру.

Деннис отступил, глядя на него круглыми глазами, таким он Луиса ещё не видел. Вытаращенные глаза, перекошенное лицо и всклокоченные волосы, сделали его похожим на помешанного.

– Там… там Лами. Надо спасти его! – воскликнул он тонким голосом, стараясь побороть дрожь.

Луис вломился в кухню и захлопнул окно. Мальчик протестующе пискнул и полез мимо него, пытаясь снова распахнуть створку.

– Дени, прекрати! – рявкнул Луис, отпихивая его в сторону.

– Нет! Я должен…

– Ничего ты не должен! Сам слезет. – Силой усадив мальчика на стул, Луис облегчённо прислонился спиной к подоконнику, загородив собой оконный проём. – Он же кот, – произнёс он уже спокойнее. Вызова в голове он больше не чувствовал, вместо него там поселилась какая-то зловеще-звенящая пустота. А ведь Ведьма предупреждала, что за спасение того, кто должен умереть последует наказание… Жаль, что не сказала какое, жди теперь неизвестно чего и неизвестно когда.

Луис посмотрел на мальчика, тот сидел, нахохлившись и уставившись в пол. Наконец он поднял голову и в упор взглянул на него, в глазах стояли слёзы, мешающие разглядеть их выражение. Кажется в них застыл испуг и… отчаянная решимость?

– Лами сам не сможет. Он уже два часа там сидит, даже мяукать перестал, – Деннис говорил медленно, не отводя глаз, словно взрослый, что-то объясняющий ребёнку. – Ему надо помочь, мистер Ман.

Луис поморщился, услышав это обращение.

– Дени, прости меня, пожалуйста, я сорвался тогда. Я не хотел орать на тебя и говорить все эти вещи. Просто зови меня Луис, хорошо?

Мальчик осторожно кивнул, а потом неожиданно улыбнулся, просто и светло, как раньше:

– Хорошо… Луис.

– Ты на меня сильно обиделся тогда?

– Да нет, на самом деле. Я догадался, что у тебя какие-то проблемы и подумал, что потом мы всё равно помиримся. И решил не лезть пока, – Деннис с беспокойством взглянул на окно. – Луис…

– Да понял я уже… – вздохнул фотограф. – Сейчас что-нибудь придумаем и вытащим твоего Лами.

– Спасибо! – мальчик радостно подскочил на стуле. – Ты лучше всех!

– Потом благодарить будешь, – отмахнулся тот, вновь распахивая окно. Несмотря на то, что Деннис простил его, Луис чувствовал, что должен сделать что-то дабы окончательно загладить вину, причём ему это требовалось, похоже, больше чем мальчику. Например, помощь этой скотине Лами будет отличным примирительным фактором.

Луис высунул голову наружу и посмотрел вправо. Кот сидел всё там же, он тихо и тоскливо мяукал, но делать что-то для своего спасения, похоже, не собирался.

– Да дела… Как он вообще туда попал?

– У меня яичница сгорела и я форточку открыл, чтобы проветрить. А мама сетку от насекомых на этой неделе сняла, вот он и вылез. Я чуть-чуть его не поймал… – Мальчик расстроено глянул на сковородку с чем-то горелым, что по видимому и было когда-то яичницей.

– Ясно. Ну что будем делать? Ты его звать не пробовал?

– Пробовал, я ему даже рыбу предлагал, а он и не повернулся, – ответил Деннис, тоже выглядывая в окно.

– Ну, повернуться-то он не может, а то давно бы уже сам вернулся. Видишь как там узко? Ему стена мешает, – объяснил Луис.

– Значит, надо за ним идти. Я как раз хотел.

– Видел я как ты хотел. Полетать захотелось? – Луис прикинул расстояние до кота и ширину бортика. Сантиметров пятнадцать, может чуть меньше. Не пошикуешь. – Ладно, я иду.

Он влез на подоконник, как несколько минут назад Деннис, и свесил наружу ноги. Потом встал на бортик и, вцепившись в верхнюю часть рамы, шагнул вправо, прижавшись спиной к стене.

– Осторожно, Луис, – прошелестело сзади.

Он не ответил и сделал ещё шаг, половина его стопы висела в воздухе, держаться же было не за что. На уровне колена уже появился первый, торчащий из стены кирпич, и Луис аккуратно его переступил. Сделав ещё шаг, он добрался до второго, уже на высоте пояса, вцепившись в него рукой, Луис задумался. Чтобы его преодолеть, нужно было отклониться вперёд, а тут и равновесие потерять недолго. Выгнув спину, насколько смог, он кое-как пролез мимо кирпича, скользнув по нему поясницей.

Вот и кот. Обернулся и шипит. В отличие от отходчивого Денниса, Лами явно не простил Луису своё унижение во время процедуры извлечения кости. Он смотрел на своего невольного спасителя злыми глазами, и яростно надувая щёки, выдавал поистине змеиное шипение. Злопамятная зараза.

– Ну же, Лами, скотина ты тупая, иди ко мне, – ласково заговорил Луис, чувствуя, что сегодня ему не обойтись без ободранных рук. В лучшем случае…

Оставался шанс заговорить кота добрым голосом.

– Я тебя не обижу, так тюкну об стену и всё. Ну, Лами, гад ты волосатый…

С этими словами он протянул руку и, увернувшись от острых когтей, пропоровших воздух, схватил кота за шкирку. Левой рукой он крепко держался за кирпич, упирающийся ему в бок.

Лами забился, пытаясь вырваться, закрутился, вскидывая задние ноги и оставляя Луису на руках новые кровавые росчерки, взамен тех, что уже зажили и тонкими белыми полосками раскрасили его руки.

– Да чтоб тебя! – возопил Луис и понял, что долго он Лами не удержит. Обернувшись, он увидел испуганного Денниса, выглядывающего в окно. – Дени, отойди! Я его на подоконник брошу!

Другого выхода у него не было, идти обратно с беснующимся и рвущим в кровь руку животным, у него бы не получилось. Да и кот был тяжёлым, а уж дергающийся почти десятикилограммовый Лами точно не способствовал сохранению равновесия.

Луис прижался к стене и собрался, потом размахнувшись, швырнул кота в окно, изо всех сил вцепившись в единственную опору – кирпич. Кот заорал, и заткнулся, только рухнув на карниз окна, начал соскальзывать, но наконец-то использовал когти по назначению и, уцепившись ими, подтянулся и исчез в недрах кухни, откуда тут же раздался радостный вопль Денниса:

– Лами!

После броска Луис начал стремительно крениться вперёд. Он попытался выровняться, продолжая держаться онемевшими от усилий пальцами за кирпич, и у него скорее всего получилось бы, если бы не его ненадёжная опора. Кирпич оказался не столь хорошо закреплён, как хотелось верить Луису. Он не успел толком выпрямиться, когда понял, что этот кусок камня по-прежнему у него в руке, вот только к стене он больше не крепится. Луис бросил его и правой рукой отчаянно попытался схватиться за кирпич, на котором сидел Лами. Не глядя, у него это получилось плохо, рука схватила воздух, Луиса резко повело вперёд и он, окончательно потеряв равновесие, сорвался с бортика и рухнул вниз.

– Луис! Нет! – отчаянный крик, удар и прежде чем провалиться во тьму мысль: «Вот и расплата…»

– Мам, можно я возьму ещё сосиску?

– Себе или Лами? – строго спросила Трейси, наливая в чашку какао.

– Ну, мам, он так смотрит… – принялся канючить Деннис.

– Мне кажется, он вполне наелся своим кормом и сосиска ему не нужна. – Трейси придвинула какао к сыну.

– А вдруг не наелся? – не отставал мальчик.

– Судя по его брюху, он никогда не наедается. Скоро уже ходить не сможет, – вздохнула мать. – Ты сам ешь давай.

Деннис принялся расстроенно ковыряться в яичнице. Ему в голову пришла идея отдать коту хотя бы огрызок своей сосиски, но Трейси зорким глазом следила за ним, прихлёбывая кофе. Она выучила все его трюки по скармливанию вкусных кусочков из тарелки.

– Мам, а можно мне… – Деннис принялся с вымученным видом придумывать, что бы попросить, чтобы отвлечь маму.

– Всё, что нужно на столе, – благодушно ответила мать. – Ешь.

С горестным видом мальчик откусил малюсенький кусочек сосиски, видимо, всё ещё не теряя надежды порадовать кота.

Через пару минут Трейси не выдержала такого издевательства над едой:

– Дени, доедай быстрее. Нам пора ехать в больницу, ты не забыл, что сегодня выписывают Луиса?

– Я помню! Сейчас… Всё! – запихав остатки еды в рот, он быстро запил всё какао, и со стуком поставил чашку на стол. – Я готов!

– Наконец-то, – с облегчением вздохнула Трейси. – Идём.

Уже в машине, подъезжая к больнице, Трейси покосилась на ерзающего от нетерпения сына:

– Соскучился?

– Ещё бы! Нас же к нему почти не пускали, даже поговорить нельзя было нормально. Хорошо, что его уже домой отпускают!

– Дени, я надеюсь, ты помнишь, о чём мы с тобой говорили?

– Да, помню.

–Уверен?

– Да уверен-уверен, – пробурчал мальчик.

– Дени, я серьёзно! Я и так с Луисом вовек не расплачусь, за то, что он тебя с окна спугнул. Поэтому… повтори.

– Поэтому, я не должен слишком сильно докучать Луису, а особенно если это касается Лами. Я должен как следует запирать окна и двери и следить, чтобы Лами никуда не сбежал. Ну, мам!

– И не думай спорить. Из-за твоего кота Луис едва не погиб. Ты не забыл?

– Я помню, – угрюмо ответил мальчик.

Не успела Трейси больше ничего сказать, как Деннис подпрыгнул на сиденье и завопил, показывая рукой на больничное крыльцо, к которому они как раз подъезжали:

– Луис! Мам, смотри там Луис!

Трейси глянула, куда показал сын, и увидела стоящего возле крыльца Луиса. Прислонившись спиной к колонне, тот рассеянно курил, глядя по сторонам. У его ног лежала сумка с больничными вещами, которые ему навезла Трейси за те десять дней, что он провел в больничных стенах.

Стоило ей припарковаться, как Деннис выскочил из машины и бросился к нему.

– Луис, привет! – мальчик обнял его и радостно зажмурился.

– Эй, эй, потише, Ден, а то руку мне доломаешь, – рассмеялся Луис, тоже радуясь встрече. Времяпрепровождение в больнице ему до смерти надоело, но врачи настаивали на полном обследовании, опасаясь каких-нибудь осложнений. Луис аккуратно приподнял загипсованную от запястья и до самого плеча руку, чтобы Деннис ненароком её не задел.

Ему до сих пор не верилось, что он отделался только сильным сотрясением мозга, да сложными переломами левой руки. Которая, кстати, не могла похвастаться тем же, сломаны были и плечевая и локтевая кости, причём первая в двух местах со смещением. Но с учетом того куда и как Луис приземлился, он действительно должен был считать себя счастливчиком. Он упал на ту самую клумбу, огороженную фигурными камнями, о них же и сломал конечность. По прикидкам Луиса, если сравнить его рост и рост Денниса, мальчик должен был бы упасть на эти камни головой. Конечно, сложновато погибнуть, упав с третьего этажа, и Луис это подтвердил, но если с такой высоты, да головой на валуны, да ещё и с острыми гранями…

О том, что могло бы быть, Луис старался не думать. Всё хорошо, все живы и почти здоровы. Разве есть повод печалиться?

Повод был, конечно, и не один, но Луис не хотел об этом думать. По крайней мере, пока.

– Ой, прости, Луис! Больно? – забеспокоился Деннис, отстраняясь от него.

– Да нет, нормально всё. Привет, Трейси! – поприветствовал Луис женщину, которая отстала от прыткого сына.

– Здравствуй, Лу. Как дела?

– Отлично. Вот выписали, наконец-то. Как вы удачно подъехали, я уж забеспокоился.

–Ага, – радостно покивал Деннис, после чего поднял с земли сумку Луиса и побежал к машине. Трейси и поддерживающий гипс Луис, неторопясь, пошли следом.

– Что врач напоследок сказал? – поинтересовалась Трейси.

– Телефончик твой попросил, – ухмыльнулся фотограф. Между Трейси и доктором Брауном, лечащим врачом Луиса, во время посещений последнего, возникло взаимное притяжение. Легкий флирт, улыбки, комплименты. Браун здорово печалился, когда выписывал Луиса, теряя в его лице причину для посещений Трейси.

– Луис! – мать Денниса здорово смущалась, стоило ему заговорить о докторе-ловеласе. – А… а ты?

– Конечно! Ты бы видела, с какими счастливыми глазами он записывал эти заветные цифры! – продолжал подтрунивать Луис.

– Спасибо… – окончательно смутилась Трейси, было видно, что врач ей небезразличен. Браун Луису тоже понравился, и он хотел, чтобы у Трейси с ним всё получилось.

– О чём это вы? – заинтересовался Деннис, уже открывший для Луиса дверцу машины.

– Ни о чём. – Трейси при Деннисе старалась с врачом не кокетничать, не хотела беспокоить сына раньше времени, он не слишком хорошо принимал её ухажёров.

Дождавшись пока Луис усядется поудобнее, они отправились домой.

Уже возле дома, кое-как выбравшись из машины, Луис внезапно попросил:

– Трейс, ты не подержишь пока мою сумку у себя? Я прогуляться хочу.

– Прогуляться? А как же рука?

– Ну, это же не нога, в ходьбе она не участвует, – хмыкнул Луис. – Хочу в парк сходить, засиделся в больнице, не хочу сразу из одних стен, в другие попадать. Надо развеяться.

– Ладно, только не забудь, что у нас сегодня в честь твоего возвращения праздничный ужин. В шесть, – педантично уточнила Трейси.

– В шесть! Я не настолько засиделся в четырех стенах, чтобы пять часов гулять. Уж не опоздаю.

– Луис, а можно с тобой? – робко дёрнул его за рукав Деннис.

– Если мама не против, – Луис посмотрел на Трейси с улыбкой. Она кивнула, и обрадованный Деннис волчком забегал вокруг фотографа, предвкушая прогулку.

Распрощавшись с Трейси, они медленно пошли в сторону парка, болтая о том, о сём.

В парке от листвы уже избавились все деревья, золотой шуршащий ковёр покрывал и землю и дорожки. Было довольно тепло, и Луис с наслаждением подставлял лицо ласковым солнечным лучам. Мальчик скакал поблизости, поддевая листья ногами, и отыскивая среди них красные, или съеденные жуками и похожие из-за этого на кружево.

Через какое-то время он успокоился и пошёл рядом с Луисом. Деннис помалкивал и как-то подозрительно косился, явно не решаясь задать вопрос.

– Ну, что там у тебя, – не выдержал фотограф.

– Я спросить хотел…Тогда, ну когда ты на меня наорал, тебе ведь плохо было, я сразу догадался, – помявшись, начал мальчик. – Из-за чего так?

– Из-за работы, – вздохнул Луис, ему не слишком хотелось говорить об этом, но отлынивать от разговора он не собирался.

– Это из-за того, что ты фотографируешь мёртвых людей? – в проницательности мальчику отказать было невозможно.

– Да, наверное.

– Ты больше не хотел их фотографировать?

– Да, Дени, не хотел. Понимаешь, когда я их снимал, у меня всегда возникало чувство, что я виноват в их смерти. – Луис и сам не понимал, зачем рассказывает это двенадцатилетнему пацану. Наверное, так устал носить это в себе и не иметь возможности выговориться. Не к психиатру же идти. – Это очень тяжело, постоянно видеть смерть.

– Но ведь ты совсем не виноват. Это же не ты их убил, – рассудительно ответил Деннис.

– Потом-то я это понял. Мне объяснили, точнее.

Они некоторое время шли молча, пока Деннис осторожно не тронул рукав фотографа.

– Знаешь, Луис… я тоже хочу стать фотографом. Как ты…

– Как я? – передернулся Луис.

– Ну не совсем как ты… Я хочу фотографировать разные вещи, красивые места, людей, – принялся перечислять мальчик.

– А… тогда ладно, – успокоился Луис. – Я тебя могу поучить, если хочешь.

– Хочу! – обрадовался Деннис.

А Луису в голову пришла мысль, что возможно однажды, к взрослому уже Деннису, подойдет Ведьма, и предложит ему Дар. Данные у мальчика есть, раз он должен был стать клиентом Луиса, значит, его душа тоже пострадала в прошлой жизни. Поверить в это было трудно, в этом весёлом добром мальчишке было столько жизни и эмоций, что заподозрить его в каком-то психологическом недостатке было очень тяжело.

– Дени, пообещай мне одну вещь…

– Какую? – с готовностью ответил мальчик.

–Если… Если тебе когда-нибудь будет тяжело, и ты не будешь знать как быть дальше, пообещай, что не будешь мечтать о несбыточном, о том, что кто-то придёт и поможет решить твои проблемы. Пообещай, что будешь сам делать всё возможное, но не станешь надеяться на чудо. – То, что Ведьма приходит в самые трудные моменты жизни и предлагает выход, было лишь предположение Луиса, но оно имело шанс на существование, а представить Денниса на своём месте было для Луиса невыносимо. Даже с учетом знаний о благости своих действий. Ведь фотографирование смерти накладывает свой отпечаток. И, к сожалению, отнюдь не положительный. Да ещё и невозможность поделиться с кем-то, жить с этим секретом. Нет, он не хотел бы такой жизни для мальчика.

– Э… обещаю, – растеряно ответил мальчик, явно ничего не понявший из его речи.

– Хорошо, – расслабился фотограф. Он прекрасно понимал, что этого мало, но он и не может сделать больше. Не ходить же за Дени всю жизнь, оберегая от Ведьмы? К тому же, вполне возможно, что желание научиться фотографировать блажь, которая забудется с приходом переходного возраста. Да и то, что к нему заявится Ведьма не доказано.

– Ладно, пошли, что ли домой. Покажешь мне свой вулканический проект, про который все уши прожужжал в больнице.

Мальчик обрадовано затараторил и они медленно пошли в сторону выхода из парка.

Ужин прошел весело, они шутили, смеялись, Трейси рассказывала забавные истории с работы, Деннис из школы. И как не волновался Луис, что увидит кота и сразу отвесит ему пинок от всей души, его беспокойство не оправдалось. Как только Лами услышал голос своего врага-спасителя, он стремглав понёсся в гостиную и больше за весь вечер оттуда не показался. Чему Луис был только рад.

Когда вечером Трейси вызвалась проводить Луиса до квартиры, и помочь ему немного обустроится, он ненавязчиво выспросил у неё про детство Денниса. Оказалось, что до шести лет у мальчика была лёгкая форма аутизма. Её последствием и стала необщительность Денниса, которая по словам его педиатра, должна была сойти на нет в подростковом возрасте. И Луис и Трейси сошлись во мнении, что мальчик уже начал потихоньку вылезать из своей раковины. Он всё чаще стал рассказывать истории из своей школьной жизни, об одноклассниках.

Луис после этого разговора немного успокоился, похоже, не только ему повезло, но и Деннису тоже, несмотря на то, что у них были больные души, они обе, видимо, пострадали не так сильно, и на них не успел наложиться какой-либо сильный психологический отпечаток.

По крайней мере Деннису не грозит стать каким-нибудь маньяком-садистом. Наверное.

Уходя Трейси обернулась, у неё в глазах стояли слёзы.

– Луис… я хотела сказать…

– Трейси, ты меня уже сотню раз благодарила, – мягко сказал фотограф, прекрасно понявший, что она хочет сказать.

– И всё равно…Если бы с ним что-то случилось, если бы он выпал из того окна… Я бы никогда себе этого не простила. Я ведь всегда на работе, а он с этим котом, ведь не зря же я беспокоилась. Если бы не ты… Спасибо! – Трейси приподнялась и нежно поцеловала Луиса в щёку. – Я никогда этого не забуду.

– Вы с Деннисом изменили мою жизнь, – тихо сказал он. – Я бы сам не простил себе, если бы с ним что-то случилось, Трейс.

Она смотрела ему в глаза и не знала, что жизнь её сына в прямом смысле зависела тогда от него. А Луис не знал, что теперь ждёт его. Надеяться на то, что перелом руки и сотрясение мозга его наказание за непослушание было глупо.

Он ждал появления Ведьмы.

Из-за вынужденного безделья и потери возможности полноценно выполнять действия на которые нужны обе руки, Луис за последние несколько дней пристрастился к прогулкам в парке.

Кое-как одеваясь и подвешивая руку на перевязь, он шёл в парк. Поздняя осень в этом году выдалась просто на загляденье. В отличие от сентября и октября, ноябрь не стал разбрасываться лишними и уже всем надоевшими осадками. Снега не было и в помине, да и температура не падала ниже одного-двух градусов ниже нуля.

В общем, погода располагала к долгим прогулкам. Хотя и у них был скрытый смысл. Если снова появится Ведьма, встретиться с ней лучше здесь, нежели дома, где её могут увидеть Трейси или Деннис. Объяснять им кто эта колоритная особа, Луису совсем не хотелось.

Он не был уверен, что она придёт, но ему было о чём поговорить с ней, а значит был смысл ждать.

Луис, с тех самых пор, как очнулся в больнице, терялся в догадках относительно своего будущего. За всё прошедшее время у него не было ни одного вызова. Полная тишина день за днём. На этот счёт у Луиса было два мнения, одно ему не нравилось совсем, а второе скорее веселило.

Первое заключалось в том, что Дар у него отобрали, ибо он нарушил правило. И в этом случае неизвестно, как быть дальше.

Второе давало Луису надежду на возвращение Дара. Может быть, пока он ходит в гипсе и не имеет возможности фотографировать, его вызовы перенаправляются к «напарнику». А когда Луис избавится от вынужденного украшения, Дар сам собой вернётся, освободив от лишней работы сменщика. Луис представлял себе, как «напарника», наверняка, бесит необходимость мотаться по всему городу, выполняя чужую работу.

Луиса это бы точно раздражало.

Об этом он и раздумывал, бродя по парку и ожидая Ведьму. Незнание утомляло и злило, но иного выхода у него не было.

Сейчас он сидел на скамейке и больше всего на свете мечтал разорвать гипс на куски и одним из этих кусков исчесать руку до крови. Зуд сводил его с ума. Он застонал сквозь зубы и медленно съехал вниз по скамье, пока не уперся затылком в её спинку.

Внутри что-то ёкнуло и Луис повернул голову вправо, прямо кожей почувствовав на себе взгляд. Вопреки его надежде, фигура, бредущая в его сторону, была мужская. И что хуже всего, это был тот, кого Луис меньше всего хотел видеть. Фигура принадлежала Далласу. Он шёл, засунув руки в карманы тёмно-серого плаща, а с учетом того, что поблизости не болтался его напарник Нейт, визит был неофициальный.

Луис отвернулся, собираясь с мыслями. Разговор предстоял серьёзный, теперь Даллас шутить не будет, а Луису надо как-то вывернуться, не разболтав лишнего.

– Вот же чёрт принёс, – прошипел он, продолжая делать вид, что не замечает детектива.

Тот остановился в шаге от него, на Луиса упала тень, но он не реагировал, прикрыв глаза и не меняя позы. Раздался кашель и глухой голос произнёс:

– Я пришёл поговорить.

– Как вы узнали, что я здесь? – Луис спокойно посмотрел на копа, ни тот ни другой не произнесли приветствие, а значит, их игра вышла на новый уровень. Как надеялся фотограф – последний.

– У соседки спросил. – Даллас уселся на лавку, вполоборота к Луису и взглянул ему в глаза. – Поболтаем?

– Можно. Неплохая погода, да? – усмехнулся фотограф, снова отворачиваясь, и зажмурился, наслаждаясь пригревающим лицо солнцем.