Текст книги "Личный фотограф смерти (СИ)"

Автор книги: Aniri Yamada

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Я знаю, – мальчик вздохнул. – Мы и переезжаем часто, потому что маме надо делать карьеру, чтобы у меня всё было. Теперь у меня есть всё кроме дома и мамы.

– Попробуй поговорить с ней. Объясни, что тебе не хватает её. Карьера карьерой, но если она постоянно будет на работе, то вскоре вообще забудет, что у неё есть сын, предоставленный сам себе. Работа журналиста даёт определенную свободу, можно брать часть работы домой. У меня отец такой же был, – теперь пришла очередь вздохнуть Луису. – Постоянно на работе пропадал.

– И вы с ним поговорили?

– Поговорил.

– И как? Помогло? – пытливо заглянул ему в глаза мальчик.

– Помогло конечно. – Луис не стал говорить, что отцу в общем-то было плевать, что сыну одиноко сидеть одному в очередной новой пустой квартире целыми днями. И что после его попытки поговорить с отцом на эту тему, он вместо сочувствия и обещания хотя бы иногда, вместо бара после работы сразу идти домой, получил строгий выговор о том, как отцу даются деньги на его содержание, и как он в итоге мечтает расслабиться после трудового дня. Луис надеялся, что в матери Денниса любви к сыну и чувства ответственности перед его будущем чуть больше, чем в его отце. Отец не задумывался, кем вырастет маленький Луис, и посмотрите, кем он стал, фотографирует людей в последние мгновения их жизни, и крошечную крупинку сочувствия к ним, прячет глубоко внутри себя, чтобы, не дай бог, не прорвалась наружу.

– Это хорошо. – Мальчик вызволил фотографа из собственных мыслей. – Я попробую.

– Слушай, пойду я, пожалу. – Луис неожиданно засобирался, почувствовав тянущее наступление вызова. Ехать надо было не слишком далеко, но перед этим нужно было ещё переодеться и подготовить фотоаппарат. Он поднялся и пошёл к двери. Деннис засеменил следом за ним, смешно перепрыгивая через снующего под ногами кота. На лице мальчика читалось разочарование скорым уходом гостя.

В дверях Луис затормозил и, обернувшись к Деннису, сказал:

– Ты это… Если ключи опять потеряешь, заходи. У меня посидишь, – и дальше, ещё не осознавая, что раньше никогда не сказал бы никому ничего подобного, выдал. – И вообще заходи, поболтаем, всё не так скучно будет.

Не уточнив, кому именно не будет скучно, мальчику у которого единственный друг кот, или ему, у которого даже и кота нет, Луис пошёл к своей двери.

– Спасибо… Пока, Луис! – вдогонку крикнул мальчик. В голосе у него сквозила неподдельная благодарность. Непонятно за что, за комиксы или за это неловкое, но такое желанное предложение дружбы.

Луис лежал на диване лицом вниз. У него из головы никак не шёл перевернувшийся утром школьный автобус, и лицо мальчика лет восьми. Его выбросило на асфальт, и умер он мгновенно, удивленное выражение так и не успело смениться на испуганное. Широко распахнутые глаза немного растерянно смотрели в небо, и, казалось, что он совсем не умер, вот сейчас поднимется и подбежит к тротуару в поисках родителей. То, что он уже не поднимется, выдавало большое кровавое пятно, растекающееся у него вокруг головы.

Луис как всегда успел сделать фотографии до появления врачей и полиции, даже большая толпа сожалетелей и зевак не успела набежать. Он закончил съёмку и на такси отправился домой. Ещё на подъезде к своей улице его накрыло осознание случившегося, осознание очередной человеческой трагедии. Чья-то жизнь сегодня разрушилась, а он как всегда вовремя подоспев, всё это заснял.

Уже дома он собрался и загнал всколыхнувшиеся эмоции как можно глубже. У него всегда это отлично получалось, единственное, что надолго его выбивало из колеи, это гибель детей.

Теперь как Луис не старался, у него никак не выходило из головы лицо того мальчика. День перевалил за середину, а он всё никак не мог отделаться от гадливого чувства скребущего изнутри. Обычно на это ему хватало пары минут. Но сегодня всё было иначе. Возможно из-за знакомства с Деннисом, у погибшего мальчика были такие же голубые глаза, и когда Луис навёл на него камеру, ему на мгновение показалось, что это соседский паренёк.

Луис перевернулся на спину и уставился в потолок. Правая нога онемела от долгого лежания в одной позе, и ниже колена совершенно потеряла чувствительность.

Сам не замечая Луис уже начал засыпать, когда его самым бесцеремонным образом выдернул из дремы, пулемётный стук в дверь. Он был настолько громкий и отчаянный, что сразу становилось понятно, что человек по ту сторону не просто в гости заскочил.

Кое-как поднявшись, Луис заковылял к двери. Стук не прекращался, пока он не распахнул её. В коридоре обнаружился не на шутку паникующий Деннис.

– Мистер Ман! Луис! Там Лами! Он, он… – мальчик задыхался от ужаса. – Он умирает!

При последних словах у него из глаз брызнули слезы, а из горла вырвался протяжный всхлип.

– Ну-ка, идём. – Луис схватил ключи, захлопнул дверь и вприпрыжку, в затёкшую ногу начали вонзаться миллионы иголок, помчался за Деннисом.

Мальчик то и дело оборачивался, словно боясь, что Луис передумает и вернётся домой.

Они вбежали в квартиру, и Деннис, не останавливаясь, проследовал в кухню. Упал на колени перед лежащим на боку котом и с облегчением выдохнул, убедившись, что пока его не было, тот не отправился в мир иной.

Кот дышал тяжело, с какими-то странными хрипами и периодически судорожно дергал лапами. Изо рта у него нескончаемым потоком текли слюни.

– Лами, только не умирай! Пожалуйста! – запричитал мальчик, боясь прикосновением сделать хуже и заламывая руки над головой. Он умоляюще посмотрел на Луиса. – Что с ним такое?

Больше всего хотелось ответить, что он не ветеринар и не имеет ни малейшего понятия, что с этим припадочным котом, но заглянув в отчаянные глаза Дени, Луис передумал. Быстро огляделся, заметил на столе недоеденный обед, а в миске кота кусок курицы

– Он перед тем как упасть ел? Курицу?

– Да… Я ему положил, он сначала ел, потом начал кашлять и лапой в рот себе лезть. А потом упал и метаться начал. Он умрёт? – теперь слёзы текли у мальчика непереставая.

– Кто бы знал… – протянул Луис, прикидывая с какой стороны взяться за кота. Услышав его ответ, Дени с шумом втянул воздух, похоже, примериваясь упасть рядом со своим любимцем. После этого Луис понял, что всё-таки разговаривает с ребёнком, домашний любимец которого клеит ласты прямо у него на глазах. И поспешил исправиться. – То есть, нет. Нет, конечно, не умрет!

Осталось только самому в это поверить. Луис отважно схватил кота, положил себе на колени и покрепче прижав, попытался открыть ему пасть. Кот активно воспротивился, мигом ободрав судорожными рывками руки своего спасителя. Желание спасать когтистую тварь резко поубавилось, но Луис не сдался.

– Дай полотенце… – прохрипел он, удерживая бьющегося Лами. – Да не это, большое тащи!

Через минуту уже закатывающий глаза пациент был плотно спеленут, и можно было продолжать операцию по его спасению.

С трудом разжав коту пасть, Луис мигом был вознагражден прокусанным пальцем из которого тут же потекла кровь, пачкая и полотенце и сражающихся человека со зверем.

– А-а-аа! У него кровь! Лами не умирай только. Луис ему больно! – заверещал Деннис прямо в ухо Луису, добавив к списку его травм ещё и лёгкое оглушение.

– Это не его кровь, – прорычал Луис. – Не мельтеши, Ден!

Под вопли мальчишки и хрипы кота Луису, наконец, удалось не только открыть Лами пасть, но и увидеть застрявшую в ней кость. Она застряла глубоко, передняя ее часть намертво закрепилась между задними зубами, а другой ее конец ушел в горло. Скольких трудов и прокусанных пальцев ему стоило извлечь её, Луис впоследствии старался не вспоминать.

Через полчаса фотограф удручённо рассматривал свои обглоданные конечности, с трудом отмытые от крови и кошачьих слюней. Результат не впечатлял, укусы перемежались с длинными глубокими царапинами, всё ещё продолжавшими понемногу кровить.

Виновник последнего часа сидел на окне кухни, и тоже пытался отмыть языком свой потёртый после потасовки мех. Изредка он брезгливо посматривал на своего спасителя, явно не испытывая к нему не только благодарности, но даже хоть каких-то добрых чувств. Луис тоже поглядывал на животное далеко не ласково, руки горели, а стоило пошевелить пальцами, как из всех ранок начинала сочиться кровь. Он подумал о том, что надо было оглушить кота перед процедурой, головой об пол, например.

– Вот, Луис! Я принес. – Деннис грохнул перед ним на стол аптечку. – Еле нашёл, мама её распаковать забыла. А в ванной только аспирин и бинт.

– Давай сюда, – протянув руку, Луис зашипел сквозь зубы. – А, чёрт, больно!

– Можно я? – робко попросил Деннис. Он смотрел на Луиса, как на супермена, тот в его глазах достиг неимоверных высот в рейтинге кумиров. К тому же, мальчик чувствовал вину за изуродованные его котом руки Луиса.

Деннис достал из аптечки перекись. Когда закончив обрабатывать боевые раны, он взялся за бинт, пациент бурно воспротивился.

– Только без бинтов!

– Почему? – непонимающе посмотрел Дени. – Мама всегда меня бинтует, если я порежусь.

– Ты посмотри на них, – Луис мученически протянул потрёпанные конечности. – В клочья! Да если их сейчас бинтовать начать, я на мумию стану похож. Нет уж! Пластырь есть?

Он обмотал пластырем несколько пальцев с самыми глубокими укусами.

– Вот и все, – удовлетворенно произнес Луис и покосился на кота, вышедшего из переделки с гораздо меньшими потерями. Тот развалился в царственной позе и на фоне окна смотрелся донельзя величественно. О его недавнем позоре напоминало только до сих пор валяющееся на полу полотенце, все в пятнах крови и серой шерсти. Ну и еще погрызенный спаситель.

Возвращаясь, домой, Луис посоветовал мальчику осторожнее давать коту курицу.

– А то у меня это последние запасные руки! – пошутил он напоследок.

Оказавшись у себя, фотограф понял, что у всего происшедшего один единственный, но немаловажный плюс. Ему напрочь расхотелось депрессировать по поводу событий с перевернувшимся автобусом.

Вечером раздался стук в дверь. За ней оказалась мать Денниса, с блюдом в руках.

– Я не очень поздно? – обеспокоенно спросила она. На часах было десять вечера. Детское время для Луиса.

– Нет-нет, я поздно ложусь. Входи. – Он посторонился, пропуская Трейси внутрь.

– Спасибо. – Она прошла вслед за ним в кухню, где и поставила накрытое салфеткой блюдо на стол.

– Вот. Это моя благодарность за спасение кота. Банановый пирог. Сама испекла.

После этих слов Луису немного взгрустнулось. Банановые пироги он не слишком любил. Отец часто покупал их, когда в очередной раз, заявлялся за полночь, заставляя маленького Луиса сидеть в темной страшной квартире в ожидании родителя. Магазинные пироги отдавали прелой бумагой, тесто было жесткое, а крем приторный и комковатый. Пока была жива мама, она их часто пекла, после этого отец, видимо, желая хоть как-то восполнить её отсутствие в жизни сына, и стал их покупать. Жаль повод выбрал неверный, с тех пор эти пироги стойко ассоциировались у Луиса со страхом и отчаянным ожиданием.

– Где у тебя тарелки? – Трейси деловито сняла салфетку со своего кулинарного творения, явно намереваясь накормить соседа прямо сейчас.

– Э… там….– Он заторможено кивнул в сторону раковины. Тарелки там и вправду были, жаль ни одной чистой не наблюдалось.

– Да ты кладоискатель! – обескуражено отметила Трейси, оглядев впечатляющую конструкцию из грязной посуды.

– В смысле? – не понял Луис.

– Собираясь поесть, начинаешь искать хоть что-то чистое, и если находишь, то это просто клад, – с улыбкой объяснила женщина. – Что же делать? Может быть я…

– Нет, не надо, – быстро перебил ее Луис, представив, как запрягает соседку на мытьё посуды. Он смутился. – У меня где-то в шкафу были одноразовые тарелки. Надо поискать.

Когда он нашёл упаковку тарелок, Трейси уже нарезала пирог.

– Себе не забудь. Составь мне компанию. – Луис уже смирился с тем, что пирог придётся есть, и теперь хотел только чтобы пирога в результате осталось как можно меньше.

Начав поглощать десерт, он неожиданно понял, что ему нравится. Вкус был не как у магазинного, а как у тех пирогов, что пекла ему мать. Чувствовалось, что его готовили не конвейерным способом, а, по крайней мере, с благодарностью. За спасение этой скотины Лами. Стоило Луису подумать о коте, как женщина заметила боевые раны.

– О боже! Это Лами сделал? – в ужасе воскликнула она, увидев, наконец, его руки.

У Луиса как назло оказался полный рот банановой начинки и, стараясь поскорее проглотить её, он только покивал.

– Вот паразит! Может тебе к врачу обратиться? – обеспокоилась она.

– Зачем? И так заживет. Если он у вас не заразный, конечно. – Теперь забеспокоился уже Луис.

– Да нет, у него и прививки все есть. Он здоровый как слон. – Причём тут слон Луис не понял, если, конечно, не брать в расчёт его габариты, которые были весьма близки к большому серому животному с хоботом. Хотя услышав про прививки он успокоился.

Уже собираясь уходить, и стоя в дверях, Трейси обернулась к Луису.

– Еще раз огромное спасибо. – Она неловко переступила ногами в чёрных с ярко-оранжевыми шнурками кроссовках.

– Не за что. Почему бы не помочь, если можешь.

– Я не об этом. Точнее об этом, но не совсем, – запуталась Трейси. – Я благодарна, конечно, за Лами. Но гораздо больше за Денниса. Не представляю, что с ним было бы, если бы кот умер. Мне страшно становится при мысли, что когда-нибудь это случится. Что тогда будет?

– Надеюсь, что к тому моменту Дени ещё подрастёт и у него появятся друзья. Я вот гораздо легче пережил смерть своего пса, чем думал. Главное, чтобы котяра протянул ещё лет пять, – неловко пошутил Луис.

– Ну да, наверное. – Трейси юмора не оценила, было видно, что эта проблема мучает её давно.

Они попрощались, и Луис, оставшись один, завалился спать.

Луис вошёл в автобус через заднюю дверь. Он медленно двигался по проходу, рассматривая сидящих по обе стороны детей. Он искал его. Мальчика с голубыми глазами. Он хотел взять его за руку и удержать, не дать вылететь через стекло. Не дать погибнуть.

В окна автобуса не светило солнце, снаружи стояла чёрная непроглядная тьма. Казалось, что она находится в постоянном движении. Словно там кто-то есть, этот кто-то вьётся вокруг автобуса, старается попасть внутрь и помешать Луису. Неприятное чувство словно на него смотрят со всех сторон злые голодные глаза. Это ощущение давило на Луиса, заставляло сжиматься и быстрее идти вперед.

Стало казаться, что автобус с каждым его шагом удлиняется, сколько бы шагов он не сделал, кабина водителя не становилась ближе, а наоборот отдалялась.

Луис шагал всё быстрее, пока не перешёл на бег. Бежать по проходу между сиденьями было неудобно, но он чувствовал, что время поджимает, вот-вот случится авария.

Он увидел его издалека. Все дети сидели парами, а он был совершенно один. Пшеничного цвета макушка едва выглядывала из-за спинки сиденья, мальчик смотрел в окно. Что он там видел, в полной темноте?

Луис нерешительно остановился напротив его места, после чего протянул руку и коснулся его плеча.

Мальчик начал медленно поворачивать голову, так медленно, что это растянулось в целую вечность.

Когда же он обернулся у Луиса от ужаса ноги словно к полу примёрзли.

Лицо у мальчика было застывшее, неподвижная маска без единой эмоции. А глаза… Глаза были полностью и бесповоротно мертвы, те самые глаза, что смотрели в небо, когда мальчик, выброшенный из автобуса, лежал на асфальте.

Луис отдёрнул руку и сделал шаг назад. Ему стало так страшно, как не было никогда в жизни. А мертвый мальчик всё так же смотрел на него пустыми глазами.

Автобус начало трясти, Луис едва не упал, с трудом удержавшись за поручень. А потом машину сотряс безумной силы удар, фотографа швырнуло вперед, над сиденьями.

Прямо в окно.

Он успел закрыться руками, но стекло лопнуло и осыпалось осколками до того, как он в него врезался. Луиса выбросило наружу. Он ещё успел удивиться, что вокруг яркий свет, а не кромешная тьма, а потом его ударило об землю. Он несколько раз перевернулся и замер, чувствуя себя так, будто в теле не осталось ни одной целой кости. Боль полоснула по нервам и пропала. Он вообще перестал ощущать своё тело. Так и лежал, глядя в нестерпимо яркое голубое небо, в обрамлении многоэтажных домов. Единственное что он чувствовал, это как под его головой растекается что-то тёплое, почти горячее. Вот оно достигло шеи, начал пропитываться и тяжелеть воротник рубашки.

«Кровь», – вяло подумал Луис, и с внезапной чёткостью понял, что умирает. Картинка перед глазами начала тускнеть, как на выцветшей открытке. Его ослепила яркая вспышки от фотоаппарата.

«Это я», – мелькнула мысль. А потом он умер.

Проснувшись, Луис неосознанно первым делом ощупал голову и шею в поисках крови. Ничего не обнаружив, он откинулся на подушку, и только после этого выдохнул.

Вызовов не было, и Луис всю первую половину дня провалялся в постели. Это было не сложно, если учесть, что проснулся он после полудня.

В четыре часа дня желудок уже вовсю требовал еду, но вставать не хотелось.

В дверь постучали. Луис недовольно поморщился и попытался зарыться в одеяло. Не помогло, стук перешёл в барабанную дробь, разве что ногами не стучали.

– Это уже начинает надоедать, – прорычал фотограф, сползая с постели. – Такое впечатление, что за стеной живет родня, которой я должен!

Рывком распахнув дверь, он, как и ожидалось, увидел за ней Денниса.

– Здрасьте! Меня мама послала! – выпалил тот, прямо светясь от радости.

«И я о том же мечтаю», – кровожадно подумалось Луису.

– Куда? И за что?

– А? Да нет, она послала меня сюда, сказать, что мы ждём тебя сегодня на ужин, – огорошил нежданный визитер.

– За… зачем? – икнул Луис. Ему вдруг остро захотелось захлопнуть дверь перед носом мальчишки.

– Просто, когда мама увидела твои руки, то решила, что одним пирогом отделаться будет просто свинство, —пояснил сосед. – Так ты придёшь?

Заметив, что Луис колеблется, быстро добавил:

– Мама велела передать, что ничего экс-тра-орди-нар-ного, —выговорил он по слогам, – не будет. Простой домашний ужин. Без выкрутасов, – добавил уже от себя.

– Хм... – ответил Луис.

– И ещё она сказала, правда я не понял, что это значит, что у тебя, наверное, всё равно проблема с кладом? – увидев улыбку Луиса, Деннис сразу оживился.

– А о чем это она?

– Неважно. Так во сколько мне надо явиться? – Решиться на согласие, скорее всего, его толкнул бурчащий желудок.

– В семь. Ну, я пошёл, я буду помогать. – Деннис вприпрыжку умчался. Он был донельзя счастлив и Луис подумал, что это видимо от того, что в кои-то веки у матери выходной. Ему не слишком хотелось влезать в их тихий семейный уют, но искушение отведать горячей домашней еды, вместо заказанной и разогретой, победило.

Он прошёл в кухню, уселся за стол и, взявшись за ложку, прямо с блюда начал есть пирог. И не успокоился пока не истребил весь до последней крошки. После чего со вздохом оглядел раковину и отправился мыть посуду. Ведь блюдо надо было вернуть чистым, а подступиться к мойке не истребив грязные столовые принадлежности, не было никакой возможности.

Ужин и вправду оказался без излишеств. Салат из свежих помидоров, бифштекс с картошкой и десерт в виде черничного пирога с мороженным.

Всё было настолько мило и по-семейному, что Луис всерьёз занервничал, чувствуя себя не на своем месте. Изредка общаться с людьми ему, конечно, приходилось, тем более что и Трейси и Деннис ему нравились, но такое плотное общение, заставляло ощущать себя не в своей тарелке. Захотелось побыстрее вернуться домой и все-таки встречаться с соседями, но не столь плотно. И, когда за Луисом наконец закрылась дверь собственной квартиры, глубоко внутри окопались две созвучные эмоции. Первой было облегчение, что вечер закончился, а второй – удовлетворение от очень вкусного и по-настоящему домашнего ужина.

Приятным дополнением оказалась тарелка с большим куском пирога, которую он держал в руках.

В зоопарке почти никого не было. Причин тому было две. Первая заключалась в противной дождливой погоде, мелкая водная взвесь то исчезала, то вновь появлялась в воздухе, иногда сменяясь кратковременным дождем. Второй причиной являлся понедельник.

Луис неторопливо прохаживался мимо вольеров и клеток, рассматривая животных. Больше всего ему приглянулись зебры и пара тигров альбиносов. Он сделал пару десятков фотографий, а потом попытался вспомнить, когда он последний раз делал снимки не связанные с вызовами, и не смог. Он уже отвык от этого ощущения, когда смотришь в объектив и не видишь, как по другую его сторону кто-то умирает. Ему в голову пришла неожиданная мысль о том, как приятно будет показать эти фотографии Деннису.

Луис дошёл до большого вольера с бурыми медведями, несколько минут понаблюдал за животными и перешёл по мощёной дорожке на противоположную сторону, там за решеткой висели на деревьях ленивцы.

В этой части зоопарка вообще никого не было, вдалеке несколько человек с детьми и неясной мотивацией, потащившей их в такую погоду прочь из дома, наблюдали за недовольными обезьянами, мокнущими под дождём.

Луис повыше поднял воротник плаща и в очередной раз проверил, не намокла ли камера. Морось с неба уже в который раз прекратилась, и даже небо немного посветлело.

Фотограф повернулся спиной к ленивцам и снова окинул взглядом медведей. Их вольер располагался в нескольких метрах от дорожки. Сначала шёл невысокий, чуть ниже пояса взрослого человека, бетонный заборчик, за ним полоса заросшей аккуратной травкой земли, и уже потом решётка, за которой сидят животные. Защита от дураков, любящих совать руки сквозь прутья, предлагая милым зверькам угощение. Не самый лучший способ, но он работал. По крайне мере до сегодняшнего дня. Через несколько минут должно произойти то, что обеспечит рекламу для зоопарка на много недель вперед. То из-за чего Луис сюда и приехал.

Он поежился, представив себе будущую картину. Иногда, очень редко, ему приходило видение того, как всё произойдет. Сначала Луис не понимал, почему в одних случаях это происходит, а в других нет. Но потом, выявил три закономерности. Во-первых, он, заранее зная, что будет, мог встать там, где безопасно, например, в случае автомобильной аварии. Во-вторых, он мог занять место, откуда могут получиться не просто самые лучшие снимки, а вообще хоть какие-то. Как в прошлом месяце случилось со строителем, упавшим в котлован, а Луису пришлось забираться на забор, чтобы сделать фотографии. Третьей закономерностью было, видимо, то, что должно случиться с минуты на минуту в зоопарке. Это те случаи, когда смерть выходила настолько нелицеприятной, что Луис заранее морально готовился, выхватывая отдельные куски того, что будет из своего подсознания.

Насмотревшись на будущую картинку, он решил, что просто отлично, что в зоопарке почти нет людей, а особенно детей с неокрепшей психикой. Сегодня у медведей здорово поубавится поклонников.

Началось. Луис, уйдя в свои мысли, пропустил появление явно нетрезвого субъекта. Тот шёл шатаясь, держа в руке бутылку с пивом. Ярко-синяя футболка, промокшая насквозь и в нескольких местах измазанная грязью, привлекала внимание. На голове у мужика красовалась козырьком назад, чёрная кепка. Пьяница остановился напротив вольера с медведями и, опершись о бетонный заборчик, принялся их рассматривать.

Луис уже приготовил фотоаппарат, зная, что дальнейшее будет развиваться стремительно. Животные, видимо, тоже что-то почувствовали, из трёх медведей спокойно сидеть остался только один, двое других начали нервно курсировать вдоль решетки.

Неизвестно о чём думал пьяный, но вот он уже с грацией бегемота перемахнул через ограждение, и направился, поминутно оскальзываясь на влажной траве, к животным.

Заранее Луис не стал снимать, чтобы не возникло проблем с полицией. Трудновато будет объяснить им, почему он ничего не делал, а просто фотографировал. Тем более с учётом того, что иногда он и себе этого объяснить не мог. Особенно в последнее время.

Мужик тем временем прижался к решётке, медведи заинтересованно направились в его сторону, после чего он просунул сквозь прутья руку с бутылкой и ткнул ею в морду ближайшего зверя. Расплата последовала незамедлительно, самый крупный из медведей, под чьим носом оказалось пиво, явно оказался не в восторге от подношения. Он поднялся на задние лапы, а одной из передних, правой, схватил руку человека. Острые когти пропороли кожу и, впившись в неё как крючки, не позволили бедняге отдёрнуть конечность. Медведь дёрнул мужика на себя и через мгновение, уже просунув обе лапы сквозь решётку, обхватил его вокруг туловища. Получились своеобразные объятия. Тут у пьяного наконец сработал инстинкт самосохранения и, одновременно, прорезался голос: он сообразил, во что вляпался и дико заорал.

Медведю не понравилось, что ему орут перегаром прямо в морду, и он, сунув её между стальными прутьями, сжал челюсти на шее у мужика. В том месте, где она соединяется с плечом. Мужик судорожно задергался, продолжая вопить уже значительно тише, а зверь, на секунду разжав пасть, сомкнул её с ещё большей силой, захватив больше плоти. Крик резко стих, а потом пьяница совершил очередной шаг к смерти. Быть может, если бы он просто замер, медведь выпустил бы его из смертельных объятий. И прибывшие спасатели успели бы спасти ему жизнь.

Но он поднял руку, в которой все ещё продолжал сжимать бутылку, и со всего маху ударил своего убийцу по заросшей густым жестким мехом голове. Бутылка разбилась, и мгновенно вспенившиеся остатки пива с шипением залили медведю глаза. Зверь вздрогнул, взревел и отшатнулся от решётки. Всё это он сделал, не разжимая челюсти, а потому в его зубах остался окровавленный кусок мяса, ещё недавно бывший частью шеи жертвы. Пока медведь тер лапой глаза, мужик рухнул на землю пытаясь зажать рану руками. Проблемой было то, что рану нащупать было сложно, в неё превратилась вся левая сторона шеи и часть примыкающего к ней плеча. Почти то же самое, что пытаться остановить кровотечение после отрубания головы, шансы одинаковые.

Кровь хлестала таким потоком, что и дураку становилось понятно, задета крупная артерия, и не одна, и пытаться что-то сделать – бессмысленная трата времени.

Не прошло и минуты, а мужик опустил руки и заскрёб ими по земле, ноги начали конвульсивно дёргаться в своем последнем танце, и Луис понял, что пора.

Поборов тошноту при взгляде на всё ещё сжимающего в зубах плоть медведя, он быстро направился к заборчику. Как он и думал, это происшествие, несмотря на малолюдность зоопарка, незамеченным не осталось. В тот миг, когда челюсти животного во второй раз сжали шею жертвы, кто-то наконец услышал уже затихающие вопли, точнее обратил на них внимание. Издали кто-то закричал, несколько человек подбежали к забору, но почти все были с детьми, и когда все они увидели, что происходит, то кинулись в первую очередь закрывать глаза детям. В то время, когда мужик, хрипя, упал на землю и начал кататься по ней, извергая фонтаны крови, многим из родителей и самим пришлось отвернуться. Те же, кто этого сделать не успел и сполна насладился картинкой, уже блевали, разбежавшись кто куда.

Именно в этот момент на сцену ступил Луис, доселе мирно и ни кем незамеченный стоявший в сторонке. Под звуки отрыгивания пищи, плач детей и женские причитания, он сделал фотографии, не забыв щёлкнуть несколько кадров невольных свидетелей происшедшей трагедии, и окровавленную морду медведя. После чего быстро зачехлил камеру и направился прочь. Ему навстречу уже бежали служители зоопарка, лица у них были наполнены ужасом, в глазах плескалась паника, похоже, кто-то вместо того, чтобы опорожнять желудок за компанию с остальными, додумался их вызвать. А заодно и полицию, судя по недовольным лицам, попавшихся ему на входе в зоопарк, полицейских. Скорая ещё не приехала, похоже, скорость прибытия патруля, объяснялась его близким нахождением от места вызова.

Проглотив комок в горле, и представив, какой сегодня ему приснится сон, Луис поймал такси и поехал домой. По дороге он подумал о том, что в последнее время снотворное совсем перестало ему помогать. Нет, засыпал он с его помощью, как и прежде быстро. Но если раньше он просто отрубался до утра, без всяких сновидений, то теперь каждую ночь, как часы ему приходили дневные происшествия, переделанные на свой вкус Морфеем.

Это было непривычно, странно и страшно. «Но не страшнее смерти того несчастного забулдыги», – мелькнула мысль, и Луис, поморщившись потёр рукой шею.

За всю следующую неделю, вызовов было всего четыре, так что пару раз Луису удалось посмотреть нормальные сны.

Несмотря на это, сон, где он пытается оттащить мужика от решётки и мгновенно оказывается на его месте, со сжатой медведем шеей, ему постоянно вспоминался. Неприятное ощущение от него осталось надолго.

Несколько раз Луиса навещал Деннис, причем один раз припёрся с котом, якобы скучающим по своему спасителю. По спасителю он явно не скучал, зато с большим азартом наметился, в прямом смысле слова, на стены и мебель, пытаясь оставить на них следы своего пребывания. Луис чуть не поседел, бегая за мерзким зверем по квартире, пока не додумался под прикрытием неземной любви к коту, взять его на руки, где и держал, вовсю делая вид, что обожает и беспрестанно гладит тварюгу. В душе мечтая закончить то, что не смогла сделать куриная кость.

Деннис же был в полном восторге оттого, что два его лучших друга подружились между собой. «Друзья» неприязненно переглядывались, но не спешили разуверять мальчика.

В связи с двухдневным отсутствием вызовов, Луиса обуяла жажда деятельности, и он полностью отмыл квартиру, перестирал белье, опять забил шкафы продуктами первой необходимости, и один раз даже решился сготовить себе ужин. Правда дальше макарон с сыром он не пошёл, но и это было большим достижением.

Вообще с появлением в его жизни новых соседей, в Луисе что-то изменилось. Теплота и общение начали растапливать его сердце, и если бы не разница в десять лет, между ним и Трейси, он наверняка, попытался бы за ней приударить. А так, он почему-то больше чувствовал исходящее от нее материнское тепло, нежели женское начало. Да и она вела себя с ним последние дни как заботливая мамаша. Встретив утром в коридоре, посетовала на то, что на улице похолодало, а он слишком легко одет, а увидев, что дома он ходит босиком, на следующий день презентовала черные, с серебряным орнаментом тапочки, пригрозив, что будет проверять, носит он их или нет. На днях же вообще, услышав через стенку, как он кашляет, решила, что он таки заболел, и притащила ему банку мёда. Мёд Луис терпеть не мог, а кашлял, потому что подавился хлопьями. Трейси не стала ничего слушать, впихнула ему в руки банку, и удалилась, довольная тем, что практически спасла жизнь непутёвому соседу, не дав погибнуть от ужасной простуды.