Текст книги "Шторм (СИ)"

Автор книги: Ангелина Алябьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Рауль, а если однажды ты поймешь, что я не нужна тебе? – всхлипнула Мария. – Я не происхожу из уважаемой семьи, я не отношусь к твоему кругу и вряд ли смогу влиться в него. А ещё у меня совершенно нет денег. Даже для обычной поездки сюда мне пришлось откладывать несколько лет.

– Меня не интересует мнение других, – прошептал Рауль, аккуратно прикасаясь к приоткрытым губам, пробуя соленый вкус. – Я приехал только ради тебя, Мария! Я не буду, как безумец, кричать о своих чувствах и давать обещаний лишь для того, чтобы ты осталась. Это нечестно по отношению к тебе. Но, Мария, я ценю тебя и нуждаюсь в тебе. Очень сильно нуждаюсь. Ты нужна мне как друг, как муза, как смысл жизни, но я не стану лживо клясться в любви. Я приму любое твое решение. Просто знай, что для меня ты имеешь значение.

– Я останусь, Рауль! – Привстав на цыпочки, Мария обвила шею мужчины руками и крепко обняла его, словно пытаясь слиться с ним воедино, защититься от всех бед в его теплых объятиях. Рауль зарылся носом в шелковые волосы и вдохнул чудесный аромат. Он был прав! Она необходима ему, как единственная соломинка, за которую он цеплялся в надежде спастись и не утонуть в океане боли и горя.

Если бы Рауль на мгновение повернул голову в другую сторону, на секунду оторвался бы от плачущей девушки, то выстроенная с таким трудом мозаика вновь разрушилась бы на мелкие фрагменты. Роковая женщина из прошлого, Саманта Джеймс, находилась так близко, что один шаг – и Рауль мог бы коснуться его смуглого плеча. Она тоже не обращала внимания на стоящую за ее спиной обнимающуюся пару, сосредоточившись на наручных золотых часах, кажется, спешащих на несколько минут.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ожившее прошлое

Особняк Дюмон, старинное и величественное мраморное здание в Монте-Карло, этим вечером блестел роскошью и красотой. Колонны, обвитые декоративными цветочными гирляндами, и украшенная фонариками и белыми шарами терраса постепенно заполнялась людьми. Вечер постепенно опускался на город, но из-за яркого освещения каждый гость мог тщательно разглядеть, одежды или прически других.

Рауль поправил галстук и посмотрел на Марию, стоявшую возле нее. К его удивлению, Кристина в мгновение ока нашла с ней общий язык, ошибочно приняв за его возлюбленную, а он не стал ее переубеждать, чтобы не создавать дополнительных неприятностей и проблем. На самом деле, он не знал, какое название можно было бы дать их с Марией отношениям. Они не влюбленная парочка, к тому же он, Рауль, не испытывал к ней этих возвышенных чувств, хотя и не мог отрицать того, что девушка стала ему по-своему дорога. Также он никогда не скажет, что к Марии Канарис его влечет из-за желания удовлетворить сексуальные потребности, хотя целуется она превосходно, распространяя жар по всему его телу. Но он не для этого привез Марию в их особняк и уговорил остаться пожить здесь... С ней было так спокойно и хорошо, к тому же она помогала Раулю передать воображаемую картину на лист бумаги, позируя ему как модель, при этом широко улыбаясь.

Модель… Нет, Мария Канарис, не была одной из тех стервозных и развратных девиц, позирующих на камеру ради славы и денег. Она другая, неиспорченная и невинная. То, чего так не хватало Раулю в городе соблазна и грязи. Как чистый алмаз среди бесполезных стекляшек.

– Почему все смотрят на меня? – покраснела Мария, нервно сцепив руки в «замок».

Рауль как ни в чем не бывало оглядел зал и, заметив, как подозрительно на них глядела пожилая женщина в розовом платье, приблизился к Марии, бережно обвив ее тонкую талию. Кристина не прогадала, когда одолжила испанке красное шифоновое платье, облегающее ее стройную фигуру и обнажающее хрупкие плечи. Она выглядела потрясающе, черт побери! А длинные золотистые волосы, красиво уложенные в высокую прическу, приковывали внимание к изящной шейке. Незаметный розовый блеск едва касался тонких губ девушки, а карие глаза, обрамленные густо накрашенными черными ресницами, смущенно опустились.

– Тебе кажется, – подбодрил ее Рауль. – Честно говоря, все смотрят на меня. Наверное, думают, что я и сюда явился пьяным, ведь у всех сложилось именно такое мнение обо мне.

– Тогда они глубоко заблуждаются, – слабо улыбнулась Мария, проводя кончиком пальца по его гладко выбритому подбородку. – Ты сегодня выглядишь великолепно.

– Правда? – выдохнул ей на ушко Рауль и с удовольствием отметил, как покраснело её лицо. – А если бы я пришел пьяным и растрепанным, то не услышала бы от тебя таких нежных слов, Мария Канарис?

– Я люблю тебя любым, – честно призналась Мария, заставляя мужчину выпрямиться и судорожно вздохнуть.

Не то чтобы ему не нравилось, как относилась к нему Мария, или его раздражала ее чрезмерная открытость и прямота, однако он почему-то ощущал себя... виноватым. Возможно, из-за того, что у него никак не получалось ответить ей взаимностью на её чувства. Вместе с тем Рауль осознавал одну жестокую правду. Любовь – это не игрушка и не вещь, которую можно купить или о которой можно лгать. Разве он имеет право говорить то, чего еще и нет?

– Мария, пойдем, а то Кристина заволнуется, если нас не увидит. – Рауль вовремя повел девушку к установленной сцене, где через несколько минут должны были появиться Адриан и его супруга. Белоснежное фортепиано, величественно стоявшее в центре площадки, наводило мысль, что сегодня Кристина Ферро исполнит какую-нибудь композицию, как всегда, приводя гостей в восхищении.

Адриан в сером деловом костюме, держа под руку Кристину в ярком зеленом платье, подчеркивающем ее округлый живот, и идеально сочетающемся с ее необычным оттенком глаз, появился на сцене под громкие овации и голос ведущего.

– Она очень красивая, – сказала Мария, добродушно улыбаясь. – Они подходят друг другу.

– Не поверишь, но раньше они терпеть не могли друг друга, – усмехнулся Рауль, наблюдая, как брат заботливо поправляет накидку на плечах жены. -Как там говорится, а? От ненависти до любви один шаг…

Рауль вздрогнул, хотя сам же произнес эту фразу, вовсе не понимая, отчего отреагировал подобным образом. Адриан и Кристина действительно недолюбливали друг друга, но позже они преодолели мнимую ненависть и создали семью. Почему внезапно у него возникло странное покалывание в груди?

Мария хотела что-то ответить, но замолчала, стоило Кристине взять в руки микрофон и начать, почти наверняка, подготовленную речь:

– Здравствуйте, дорогие друзья! Рада приветствовать вас на этом вечере! Должна признаться, что сегодня один из самых значимых дней в моей жизни, не считая тех, когда я вышла замуж и узнала, что жду ребенка от моего любимого мужа.

Моя покойная мать обожала музыку. И с детства она мечтала о том, чтобы открыть собственную музыкальную школу для детей, которые желают научиться играть на различных музыкальных инструментах. К сожалению, она покинула нас очень рано, и перед её уходом я пообещала, что однажды исполню её заветную мечту. Наконец, этот момент наступил. Сегодняшний вечер посвящён открытию детской музыкальной школы, двери которой будут отворены для каждого ребёнка, который захочет стать частью искусства. Я и мой преподавательский состав поможет каждому юному учащемуся доказать, что в мире музыки все равны и подчинены одной мелодии. Мелодии нашего сердца. Дети станут понимать, что, прежде чем исполнить какую-либо композицию, ее надо услышать душой, и тогда у них все получится.

Я хочу поблагодарить моего мужа, князя Монако и самого замечательного человека на свете, Адриана Николя Дюмона за то, что он верил в меня и в мои начинания. Только благодаря ему я нашла в себе силы бороться за мечту матери и теперь уже за свою собственную. Спасибо тебе, душа моя!

Собравшаяся толпа захлопала в ладоши, когда Кристина, приподнявшись на цыпочки, оставила поцелуй на щеке Адриана.

– А теперь, – продолжила Кристина, вновь вернувшись к микрофону, – если позволите, я хотела бы закончить свою торжественную речь игрой на рояле. – Женщина подошла к белоснежному инструменту, уселась на табурет и от всго сердца сыграла обещанный сюрприз для гостей.

Рауль завидовал брату белой завистью. Адриан заслужил истинного счастья и ожидания отцовства, потому как в прошлом он пережил слишком много потерь. Он должен только улыбаться, как сейчас, и Рауль был уверен, что Кристина никогда не позволит мужу грустить.

Как и Мария Канарис не даст Раулю снова почувствовать горечь и печаль, напомнил ему внутренний голос. Мужчина краем глаза посмотрел на искренне радующуюся за семейную пару девушку.

– Принести тебе шампанского? – спросил Рауль, убирая упавшую на лоб девушки прядь, и та странно на него покосилась.

– Ты тоже будешь его пить?

– Нет, радость моя, это для тебя. – Рауль улыбнулся, отметив, как румянец прилил к щекам Марии от его обращения, и она отрывисто кивнула, возвращая взгляд на сцену, где Кристина исполняла незнакомую ей композицию. Плавные и тихие звуки переходили в более высокие тона, через мгновения вновь становясь почти неслышными.

Рауль отошел к длинному столу, возле которого гости протягивали тарелки официантам и указывали на блюда, а он показал пальцем на бутылку охлажденного шампанского. Но внезапно до дрожи знакомый звонкий голос с заметной хрипотцой и чистым британским акцентом, раздавшийся позади, заставил Рауля застыть на месте, словно он был повержен ударом молнии.

– Энрике, ты должен был спросить у отца, кто устраивает прием, черт побери! Я не хочу больше оставаться здесь! Немедленно иди и прикажи шоферу подготовить машину! Энрике, не возись с мобильным, а побыстрее иди!

Рауль резко обернулся, недоверчиво уставившись на находящуюся в двух шагах от него девушку. Её каштановые длинные волосы были убраны в высокий конский хвост, ни один локон не выбивался из аккуратно уложенной прически. Короткое черное платье, едва доходившее до бедер, открывало стройные и длинные загорелые ноги, подчёркивало аккуратную грудь, видневшуюся из-под дерзкого разреза в форме капли, и обтягивало плоский живот. Бриллиантовое колье и серьги-кольца придавали облику Саманты Джеймс королевское великолепие. Рауль обвел шокированным взглядом ее полные алые губы, вызывающие и искушающие, гладкую кожу без единого изъяна и… глаза. Глаза цвета проклятого виски. Они были обращены на мобильный телефон в ее руке, скрывая от него, какие эмоции в них плещутся.

– Саманта!

То ли тихий стон, то ли вздох сорвался с его онемевших уст, и девушка мгновенно повернула голову по направлению, откуда донеслось ее имя. Казалось, минуты растянулись, беспощадно замораживая секунды, не давая ему и моргнуть. Свежий уличный воздух превратился для Рауля в удушающую пытку, и он не сумел проглотить подступивший к горлу ком. Не было сил. Парализовало. Его тело отказывалось его слушать, а мозг – подчиняться. И почему стихла музыка? Рауль был готов поклясться, что до его слуха не доходило никаких звуков, будто мужчину оглушило сильнейшим ударом. Возможно, так и было... Судьба снова нанесла безжалостный удар, свергая противника наповал.

Однако самое ужасное заключалось в другом. В глазах стоящей напротив женщины на секунду промелькнула близкая для Рауля тень смятения, часто встречающаяся во взоре его Сэмми, но уже через мгновение они превратились в два холодных и прозрачных кубика льда, отражавших Рауля, бледного, ошарашенного и застывшего от шока. Вдруг она не узнала его? Нет, она не могла забыть его полностью, стереть все проведенные вместе моменты... Черт побери! Как у нее получилось забыть его, если он вспоминал о ней ровно столько же раз, сколько делал вдох? Как Саманта Джеймс могла оставаться спокойной и равнодушной, если Раулю казалось, что его без жалости бросили в какую-то холодную камеру, заперев в собственном подсознании, где властвовали призраки прошлого? Он и вздохнуть не мог, а она... молча развернулась, вздернула подбородок и ушла как ни в чем не бывало. Рауль попытался пошевелиться, погнаться за ней, но вместо этого пошатнулся, схватившись за край стола, дабы обрести равновесие.

– Он снова пьян! Бедный его брат! Когда-нибудь он пропьет и проиграет все его состояние, – был слышен где-то рядом противный писклявый шепот, тем не менее, Рауль направил все силы на то, чтобы вздохнуть. И у него вышло со второй попытки. Приложив максимум усилий, Рауль приоткрыл рот, глотая свежий воздух и выдыхая.

– Рауль, тебе плохо? – Сильная рука неизвестно откуда взявшегося брата обхватила его за талию, и он благодарно облокотился на него, силясь привести в норму сбившееся дыхание. – Рауль, я все видел, и…

– Ты тоже видел ее, братишка? – прохрипел он. – Значит, я не сошел с ума? Это же была Сэмми, правда?

– Я не знал, Рауль! Кристина сама составляла список гостей, приглашая всех моих друзей и партнёров! Черт! Я понятия не имел, что будущая невестка семьи Вальдес… – начал Адриан, однако Рауль перебил его, ошеломленно глянув на брата.

– Ничего не говори мне, Адриан!

Что он сказал? Саманта – будущая невестка семьи Вальдес? У нее есть другой мужчина? Конечно, за такой долгий период времени она наверняка встречалась с сотнями представителей сильной пола. А почему бы и нет? Он, Рауль Дюмон, иногда появлялся на страницах газеты в объятиях других женщин и не таил, что спал с ними, но Саманта?.. Разум Рауля принимал поступившую информацию, однако переварить ее у него не получалось.

– Комната, – сипло пробормотал Рауль. – Я хочу в свою комнату! Хочу побыть один и... не пускай ко мне в спальню никого! Серьезно, не иди за мной!

Отстранившись от Адриана, Рауль на негнущихся ногах, пошатываясь, как последний пьяница, еле-еле поплелся к выходу из гостиной, игнорируя и перешептывания гостей, и отдаленные крики Марии и Кристины, на ходу развязывая и выбрасывая галстук, а после – пиджак. Душило. Все его душило. Абсолютно все: одежда, атмосфера, чертовые воспоминания. И лишь одна мысль пульсировала в воспаленном рассудке.

Неужели она не узнала его?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Лицом к лицу

Холодные струи воды не помогали избавиться от напряжения, сковавшего каждую клеточку тела Саманты, обостряя ощущения и тревожа нервные окончания. Она не помнила, сколько уже находилась в душе, но охватившее ее волнение отказывалось отпустить девушку.

Не один год, а целых десять лет она подсознательно готовилась к встрече с мужчиной из прошлого. Саманта понимала, что избегать этого вечно не получится, но, увидев его совсем близко, она впервые за все время растерялась. Она, женщина, которая привыкла натягивать улыбку, надевать маску хладнокровия и бесчувственности, замерла, пораженная тем, с каким нескрываемом блеском во взгляде изучал ее Рауль Дюмон.

Он изменился. Изменился, превратившись из веселого парня в мужчину, окруженного странной аурой силы, решимости и притягивающего обаяния. Он, раньше недолюбливающий деловой дресс-код, был одет в темно-синий смокинг, который подчеркивал не только его идеальную стройную фигуру, но и яркий цвет голубых глаз. И несмотря ни на какие изменения, даже если бы прошло пятьдесят лет, и он выглядел бы дряхлым старичком, Саманта все равно признала бы в нем Рауля Дюмона. Глаза человека не стареют, не взрослеют, как многие говорят... Они остаются теми же, просто становятся с годами мудрее и хранят в глубинах отблески воспоминаний и пережитых страданий. Она разглядела в устремленном на нее взгляде и шок, и недоверие, и боль. Однако между ними была разница. В отличие от Рауля, Саманте удалось сохранить душевное равновесие и не продемонстрировать тех эмоций, что пронзили ее после неожиданной встречи спустя десять лет.

А чего она, по сути, ожидала? Открытие музыкальной школы, принадлежащей жене Адриана Николя Дюмона, не могло пройти без его младшего брата!

Саманта весьма удивилась, узнав, что суровый и мрачный Адриан женился повторно, хотя давно была в курсе случившейся трагедии с его семьей. Погибли. Наверное, это был единственный раз, когда Саманта позволила себе прочитать заголовки газет и рассмотреть напечатанные на них фотографии расстроенного и подавленного горем брата Рауля. Конечно же, она сочувствовала Адриану, тем не менее, позвонить и выразить это словами у нее не хватило смелости. Как отнесется он к звонку от бывшей невесты Рауля? Может, он и не знает, почему они расстались. Или наоборот, знает и ненавидит ее, а она лишь подольет масло в огонь.

Очень много вопросов без ответов. За десять лет у нее была сотня возможностей встретиться с Раулем и выяснить из-за чего он настолько низко пал, изменив ей с другой женщиной, но Саманта не видела в подобных действиях никакого смысла.

Сердце может обмануть, но глаза никогда не солгут. Даже сейчас, стоит ей сомкнуть веки, как перед ней предстаёт картина из прошлого. А сегодня на мгновенье Саманте показалось, что Рауль на самом деле был огорошен ее появлением и даже что-то пытался ей сказать, однако она вмиг одернула себя. Рауль Дюмон умеет притворяться, используя харизму и внешность, как средство для получения желаемого. Не знающий ни в чем отказа, Рауль сумел с легкостью соблазнить ее, потому что ему так захотелось. Но она не была простой дурнушкой, слепо влюбленной в Прекрасного Принца! Саманта Джеймс всегда имела и власть, и влияние, и миллиарды, поэтому она и полюбила самого Рауля, а не состояние его семьи. Поддержала решение мужчины стать художником. Согласилась позировать ему столько часов, сколько ему угодно. Потому что она любила…

– Дорогая, ты в порядке? – громкий крик Энрике вывел ее из размышлений, и Саманта выключила шумную воду, прежде чем распахнуть дверцу душевой кабинки.

– Я сейчас выйду, Энрике! – прокричала в ответ Саманта, чувствуя, как ее накрывает волна ярости. Она неоднократно просила жениха осведомиться у отца о том, кто именно устраивает прием, однако Энрике лишь кивал, но выполнить ее просьбу так и не удосужился. Лишь тогда, когда они уже подъезжали к старинному роскошному особняку, она узнала от него правду.

Саманта часто бывала в прежнем доме семьи Дюмон, но она и предположить не могла, кому принадлежит это здание, пока Энрике не сообщил ей об этом буквально на пороге. Еще одна черта, которая раздражала Саманту в ее женихе: чрезмерная непосредственность. Хоть Энрике и отличался добротой и послушанием, иногда он вёл себя крайне беззаботно и безрассудно. Он напоминал ей щенка, преданного своему хозяину – в случае Энрике тем самым «хозяином» были его родители – и боящегося даже гавкнуть, чтобы не получить тумаков. Отец и мать безумно любили сына и во всём потакали ему, так почему же он был не в состоянии выражать свое мнение? Чего он боялся?

Открыв дверь, уже вытертая насухо и закутанная в махровый халат Саманта чуть не уткнулась носом в обнаженную грудь Энрике. Мужчина успел снять рубашку, и теперь демонстрировал совершенный пресс – результат его многолетнего посещения тренажерного зала. Так или иначе, Энрике не то чтобы не возбуждал ее, но и не вызывал лишнего желания коснуться его или поцеловать.

Привлекательный. Темноволосый. Мускулистый с обаятельной улыбкой и ямочкой на подбородке, он, почти наверняка, нравился многим представительницам слабого пола. И всё же Саманта, невзирая на его бесчисленные попытки, оставалась холодна и равнодушна к его прикосновениям.

С Раулем же все происходило иначе... Он распалял ее ощущения, обжигал поцелуями, пробуждал в ней настоящий вулкан. Вулкан взрывного вожделения и желания. Странно, что она ни разу не слышала от Энрике упрёков за её безразличие в постели, поскольку в процессе участвовал только он, а она лежала, как безвольная кукла, без каких-либо движений. Зачем ей отказывать ему в близости? Рауль ведь не хранил ей верность, и Саманта не намеревалась воздерживаться. Она ничем не хуже Рауля Дюмона! Следуя глупому придуманному ею девизу, Саманта силилась забыться в объятиях Энрике, хоть это и давалось ей с трудом.

– Что с тобой, Саманта? – непонимающе спросил Энрике, когда девушка увернулась от протянутых рук. – Ты провела больше часа в душе. И должен тебе сказать, что папа будет недоволен, если узнает, что мы так поспешно покинули праздник.

– Папа! – раздраженно воскликнула Саманта. – Причем здесь твой папа? У меня разболелась голова от музыки, поэтому мы уехали домой. Или ты предлагаешь мне делать то, что приносит мне дискомфорт?

– Нет, дорогая, – покачал головой Энрике. – Просто мы даже не успели познакомиться с Адрианом Николя Дюмоном и членами его семьи, хотя входили в список почетных гостей.

– Что за навязчивая идея завести дружбу с семьей Дюмон? – покосилась на него Саманта. – Поверь, никто из этого семейства не отличается дружелюбием, особенно Адриан Николя Дюмон!

– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивился Энрике, вздернув черную бровь. – Ты знакома с кем-то из его семьи?

– Ты не читаешь прессу, Энрике? – огрызнулась Саманта. – Очевидно, что я обо всем узнала из журналов! Хотя зачем тебе читать? Ты чаще проводишь время в сомнительных компаниях в клубах и сам появляешься на страницах газет, не пропуская ни одну тусовку в Милане и в близлижащих городах!

Энрике расплылся в широкой улыбке, видимо, приняв ее длинную тираду за некий комплимент, чем еще сильнее разозлил и без того возмущенную Саманту. Неужели этот мужчина не способен отнестись серьёзно к их разговору?

– Закажи билеты в Милан на завтра, – отрывисто бросила Саманта, нанося на ладони крем с ароматом лепестков роз. – Я терпеть не могу этот чертов Монте-Карло.

– Уже завтра? – ошарашенно уставился на нее Энрике. – Я же не успею приобрести яхту, о которой мы договаривались с отцом! Давай перенесем поездку на послезавтра, Саманта! Мы не можем вернуться в Италию, не выполнив поручения папы!

– Энрике, ты не понял меня? – перестав массировать затекшую от долгого полета шею, Саманта скривила губы в кривой ухмылке, всем видом выражая недовольство. – Мне нужно быть дома завтра!

– Но... обратный билет придется ждать максимум два дня, потому что нам удалось заполучить последние, – неожиданно вспомнил Рауль, включая мобильный телефон и хмурясь. – Да, вот туристический агент посылал мне сообщение о подтверждении покупке обратного билета. Черт! Предложение было актуально всего тридцать минут, а я забыл проверить электронную почту.

– Потому что ты идиот, Энрике! – прошипела Саманта. – Убирайся из моей комнаты и делай, что хочешь, но завтра же я должна быть в Милане! – не выдержав, девушка швырнула лежащую на кровати рубашку в мужчину и Саманта отвернулась к окошку, скрестив руки на груди. Через пару секунд за спиной раздался хлопок двери. Верно, лучше ей побыть одной, чем рядом с человеком, раздражающим ее своей беспечностью.

Нет, она не бежала, как трусливая девчонка, страшась очередной встречи с бывшим женихом! Она просто не хотела оживлять призраков прошлого, сталкиваться с тем, что так упорно забывала годами, вновь чувствовать почти улетучившийся горький вкус предательства. Она слишком много усилий приложила, чтобы хоть на чуть-чуть облегчить боль. А теперь она вынуждена вновь мысленно возвращаться в былые моменты, и всё из-за Рауля Дюмона – живого напоминания о ее роковой ошибке.

***

Пытаясь настроиться на ту спокойную и безмятежную атмосферу, в которой жила до прилета в Монте-Карло, Саманта и не заметила, как слабый свет восходящего солнца начал проникать в ее номер, снятый в одной из самых дорогих и престижных гостиниц Монако «Голубая Бездна». Саманта давно привыкла к роскоши, поэтому оформленная в королевском стиле с золотистыми колоннами и хрустальными люстрами спальня не привела ее в восхищение, да и радоваться было нечему.

Внезапно повисшую гробовую тишину в комнате нарушило методичное и настойчивое постукивание в дверь.

Наверное, Энрике все же удосужился вернуться в номер. Настенные часы показывали ровно пять утра. Где он был все это время? Явился почти к утру! Ладно она, Саманта, не могла сомкнуть глаз, лихорадочно думая над произошедшим, но он мог бы лечь в постель, в конце концов! Она же не всерьёз выгнала его из номера. Хотя, учитывая то, какими оскорблениями она обсыпала его, Энрике мог и обидеться. Черт побери, Саманта далеко не мамочка, обязанная заботиться о чувствах давно взрослого малыша!

Настойчивый стук повторился, и Саманта, недовольно простонав пошла в прихожую. Неужели Энрике, помимо всего прочего, ещё и умудрился забыть ключ от номера?

Распахнув дверь, девушка застыла от шока. Впервые она была огорчена, что нежданный гость на пороге оказался не Энрике.

– Какого черта ты здесь делаешь? Что тебе нужно, Рауль Дюмон, в столь ранний час? Если сам не спишь и маешься без дела, то это не значит, что нужно тревожить других!

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Навстречу неизвестности

Какую встречу она представляла после стольких лет? Как должна вести себя, видя перед собой мужчину, кардинально изменившего ее жизнь в худшую сторону? Неизбежность. Обреченность. Очередная западня судьбы. Разумом Саманта понимала, что рано или поздно им пришлось бы пересечься в пусть и большом, но тесном мире, и всё же она отказывалась верить в это. Тщетно надеялась избежать неизбежного. А сейчас он настолько близко, что она может разглядеть лихорадочный блеск в голубых глазах, безмолвно кричащих о том, чего Саманта вовсе не желала знать.

Зачем он пришел? Чтобы попросить прощения? Может, оно и хорошо, что Рауль Дюмон после стольких лет осознал свою вину, только теперь Саманту абсолютно не волновало его раскаяние. Слишком много воды утекло.

– Почему ты так странно на меня смотришь? – придав голову твердости, спросила Саманта, поймав вспыхнувшую искру во взгляде мужчины, устремленном на ее лицо. – Будь любезен отпустить дверь и дать мне выспаться.

– Это правда, что ты выходишь замуж? – проговорил вместо ответа Рауль и решительно прошел внутрь, не обратив внимания на ее возмущенный возглас.

Откуда он знает о помолвке? Впрочем, какая разница откуда! Саманта не собиралась скрывать предстоящую свадьбу, на их помолвке собрались фотографы и журналисты со всей Италии, поэтому об этом событии писали во многих газетах. Желание ее матери устроить пышный прием, о котором будут вспоминать еще очень долго, осуществилось.

– Ты пришел, чтобы спросить или поздравить? – вздернула тонкую бровь Саманта. – В любом случае, моя личная жизнь тебя не касается. Но да, я действительно скоро выйду замуж.

Рауль на мгновенье опустил глаза, прежде чем поднять голову и взглянуть на Саманту так, что она невольно передернула плечом. Презрение. Отвращение. Брезгливость. И еще много чего, не подающегося описанию. Словно он смотрел не на нее, а на какую-то потаскуху, продающуюся за деньги.

– Решила построить свое счастье на чужом горе, Саманта Джеймс… – процедил сквозь зубы Рауль, и она вздернула подбородок, бесстрашно встречая направленный на нее словесный удар.

Саманта... Когда-то он обращался к ней иначе, вкладывая в обычное сокращенное имя столько нежности и тепла, что она таяла, как воск.

– Так ты явился, чтобы оскорблять меня? – язвительно усмехнулась девушка. – Рауль, уходи, иначе я буду вынуждена позвать охрану, чтобы они вывели того, кто осмелился нарушить покой постояльца номера люкс.

– Правда? А как поступить с тобой? Ты тоже нарушила мой покой, да еще и совершила преступление. Куда обратиться мне, Саманта?

Весь его вид выражал непоколебимую решимость и уверенность в собственных словах. Однако Саманта не намеревалась вступать с ним в дискуссию. Разве они не все сказали друг другу в последнюю встречу? К чему бередить старые раны?

К сожалению, с этого самого момента она уже не сумеет забыть образ нового Рауля, совсем не похожего на того парня из прошлого. Без пиджака и галстука, в одной шелковой белоснежной рубашке, обтягивающей его мускулистый торс, со взъерошенными черными волосами и странной гримасой, исказившей привлекательные черты лица, Рауль выглядел, как необузданный и потревоженный зверь, готовый вот-вот напасть на пойманную добычу. Но Саманта не станет вновь его жертвой.

– Ты с ума сошёл? Прошло десять лет, а не десять дней, чтобы что-то требовать от меня, Рауль! Зачем ворошить прошлое? Если тебя мучает совесть, то я ничем не могу тебе помочь. Я давно обо всем забыла. Если ты пришёл просто мило поговорить, как два старых знакомых, то вынуждена сказать, что ты выбрал неудачное время. Если тебя нужно что-то ещё, то обращайся к тем женщинам, с которыми ты спишь! – на одном дыхании четко выговорила Саманта и вскрикнула, когда холодные мужские пальцы обхватили ее запястье. Он сжал ее руку так сильно, словно хотел сломать, заставляя ее глядеть на него с нескрываемым ужасом. Рауль? Романтичный и чувствительный художник, обладающий тонкой и ранимой натурой, был совершенно неузнаваем в этом взбешенном и разозленном мужчине.

– Отпусти! – приказала Саманта, попытавшись выдернуть руку.

Не получилось. Крепкий и железный захват, который, кажется, никто не сможет разжать, если он сам не пожелает выпустить ее.

– Рауль, немедленно отпусти! – закричала девушка, вцепившись в его пальцы длинными красными ногтями. Он даже не шелохнулся, игнорируя боль и появляющиеся красные следы, и лишь продолжил беспощадно сжимать запястье женщины. А вот Саманта, заметив появляющиеся на его коже капли крови, машинально убрала руку и проглотила подступивший к горлу ком. Она не будет уподобляться ему, не станет причинять физическую боль в угоду уязвленного самолюбия. И почему... внутри нее образовался странный комочек напряжения, дрожащий и отдающий непонятной вибрацией под грудью?

– Не разговаривай со мной в подобном тоне, – прорычал Рауль, и Саманта изумленно уставилась на него. Она не привыкла слышать отчетливую угрозу от этого мужчины. Никогда раньше он не смел кричать на нее. – Не вздумай указывать мне, что делать и с кем спать. Я пришел, чтобы посмотреть в твои лживые глаза спустя десять лет и понять, сожалеешь ли ты о том, как подло со мной поступила. И знаешь, что я вижу, Саманта Джеймс? Что у тебя нет совести.

– У тебя нет никакого права рассуждать о том, есть у меня совесть или нет, – выплюнула Саманта, отметив, как опасливо сузились голубые глаза. – Прежде чем искать недостатки во мне, посмотри на…

Она не успела договорить, потому что мужчина со всей силы швырнул ее на кровать, как безвольную тряпочную куклу, а затем навис над ней. До ее ноздрей донесся терпкий аромат дорогого одеколона и лосьона после бритья, смешанный с его собственным неповторимым мужским запахом муската и корицы, который она, к сожалению, помнила до сих пор. Аромат, кружащий ей голову на протяжении долгих лет. Аромат, присущий одному единственному мужчине. Горячее дыхание опалило ее щеку, и Саманта выставила ладони вперед, упираясь в твердую грудь мужчины, отталкивая его.