Текст книги "А если Бог это я? "
Автор книги: Анджей Земянский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
В VIP-палате стояли Малый с выражением ярости на лице и радостная медсестра. Увидав Ружицкого, Игорь крикнул:
– Пан доктор, удалось!
– Ммм?
– Я задал себе тот вопрос во сне! Наконец!
Ружицкий придвинул стул, жестом руки отправив остальных из палаты.
– Ну что, рассказывай.
Игорь глотнул слюну.
– Мне снилось, что я заперт в каком-то помещении вместе с еще несколькими людьми. Не знаю, почему, но все вокруг ужасно боялись. Нечто близилось, оно было уже вот-вот, под самой дверью. Моя паника достигла зенита, и тут: бабах! Словно молния. Я задал себе вопрос: «А не снится ли мне это?» И это было странно, совершенно невероятно. До меня дошло, что я сплю, и что я все могу. В страхе мне вдруг захотелось перенестись в безопасное место. И я вдруг оказался на залитом солнцем шоссе, в огромном красном кабриолете среди песчаных холмов. Вокруг – ни души. Левая моя рука лежала на руле, а в правой у меня была громадная порция мороженого; ехал я достаточно быстро и был счастлив. Странно, правда?
Ружицкий отрицательно покачал головой.
– Только ведь я не люблю мороженого.
– Ну, выходит на то, что ты врешь.
Парень пожал плечами. После минутного раздумья, он вернулся к прерванному рассказу.
– И тут мне сделалось как-то не по себе, что я удираю, раз во сне могу все, что угодно. И я развернулся. На заднем сидении машины лежало ружье. Правда, с другой стороны, я несколько опасался этого «чего-то», которое таилось в предыдущем месте. Там, где в доме ожидали люди. Но в бардачке на передней панели я нашел устройство в форме наручных часов. То был выключатель сна. Можно было надеть его на запястье и выставить время. Если что-то пойдет не так, устройство сделает так, что я проснусь.
– Интересно, – усмехнулся Ружицкий. – Как для начала, обалденная креативность.
– Мой кабриолет превратился в «феррари», и уже через несколько секунд я был на месте.
– И ты убил это «нечто»?
– Да.
– Но ты не увидел, что это было такое, правда?
– Совершенно верно. Людей в средине уже не было. Я чувствовал облегчение, а потом как будто бы и забыл, что мне все это только снится. Меня вновь мучили какие-то неясные ситуации; люди, которые чего-то от меня хотели. И я снова испытал страх.
– И тогда ты проснулся?
– Да. А откуда вы знаете?
– Выключатель на твоем запястье сработал в соответствии с твоими настройками.
– Но ведь потом его уже и не было. По второй части сна я его уже не помню.
– Ты его выставил ранее, и какая-то часть твоего мозга продолжала его контролировать. Он сработал, как следует.
Парень вздохнул и задумался, покусывая губы. Ружицкий тоже ничего не говорил. Первый шаг. Легкая победа. Случай становился банальным. Но только лишь на первый взгляд. Что-то должно было иметься вместе с тем, что творилось с Олей, Игорем и с таинственным заключенным. Он чувствовал это, хотя еще не мог выразить словами.
– Пан доктор, – прервал молчание Игорь. – Вы этого хотели?
– Да.
– И что дальше?
Ружицкий послал ему теплую улыбку.
– Теперь, если вновь обретешь контроль над сном, попытайся очутиться в более рациональном мире. Там, где царят законы физики, где обычный кабриолет не превращается в «феррари» по первому желанию, где по твоему желанию не находятся ружья, где нет выключателей. Там, где ты будешь иметь возможность думать и чувствовать рационально.
– Что чувствовать?
– Все. Тепло, холод, вкусы, запахи, боль, усталость, радость и печаль. Попытайся очутиться в таком мире, как наш.
* * *
– А мы можем полетать? – спросила Оля, помогая Ханке накрывать на стол к обеду.
– На чем? На вертолете, самолете, параплане, планере? – Ружицкий отставил пузатую рюмку с коньяком и взял сигару.
– Нет, сами по себе. Вы же говорили, будто это возможно.
– В этом мире – нет. Здесь действуют законы физики.
– Тогда пошли в другое место. – Девочка уже закончила расставлять тарелки. – До обеда еще успеем?
Ружицкий вздохнул и отложил сигару.
– Здесь время – штука простейшая.
* * *
Громадный город сиял десятками неоновых вывесок, реклам, растекался уличными фонарями, пульсировал указателями на перекрестках. Все-таки, Вроцлав был не совсем таким; здесь, несмотря на лето, чувствовалось настроение Рождества.
– Ночь я люблю. – Оля вышла на полянке в сквере в центре города. Она разложила руки. – Так?
Тот кивнул.
– Но ведь я не лечу.
– А ты помаши руками, словно птица.
Девочка начала махать. Она поднялась на пару десятков сантиметров и тяжело опала вниз. Тогда Ружицкий показал ей, как надо делать. Подъем всегда был самым сложным делом.
– А теперь наклонись, руки перпендикулярно телу. Как крылья в самолете.
– Ой, как здорово!
Они летели на высоте метров в десять.
– Следи за электрическими проводами и фонарями.
– А разве тут можно разбиться?
– Наверное можно, но до сих пор я как-то не разбивался.
– А мы можем выше?
Ружицкий кивнул. Он показал, как можно увеличить скорость. Достаточно было приблизить руки к бокам, словно в реактивном самолете с изменяющейся геометрией крыльев.
– Но осторожнее, если выше – может быть и страшно.
– А чего бояться? – крикнула Оля, стряхивая развевающиеся волосы с лица. – Ведь это же только сон.
– Я и сам не знаю чего. Выше пятого этажа я уже испытываю легкое беспокойство.
– Да чего там. Во сне ведь ничего случиться не может.
– Тогда давай поднимем планку, – он указал Оле на крышу Польтегора[21]21
Польтегор (Польтегор Центр) – уже не существующее офисное здание во Вроцлаве, которое до июля 2007 года было самым высоким домом этого города, выстроенное в 1982 году по монолитной технологии. Здание располагалось в районе «Кржики» посреди жилмассива «Юг». Высота от фундамента до крыши – 92 м (25 этажей), полная высота составляла 125 м. Теперь на его месте находится офисный, коммерческий, развлекательный и жилой комплекс Sky Tower – самое высокое здание Польши в категории «высота от фундамента до крыши» и «выше всего расположенного последнего этажа» (205,82 м). – Википедия.
[Закрыть]. – Полетели туда!
Девочка помотала головой, глядя на стремящийся в небо небоскреб.
– Ё-моё… Так ведь его снесли же. Его уже нет.
– Ё-моё, – передразнил ее Ружицкий. – Здесь не снесли. Сюда их власть не распространяется.
Ошеломленные шумом ветра, они высадились на самом краю крыши. Оба осторожненько глянули вниз.
– Бли-ин… Это же теперь придется слетать вниз?
– Так ведь во сне с нами ничего не может случиться, – засмеялся Ружицкий, но так, чтобы не обидеть Олю.
– Но… – прикусила она губу. – Я и вправду испытываю беспокойство. Точно так, как пан доктор говорил.
– Может, парашютик?
Оля тут же согласно закивала головой.
– Я буду лучше себя чувствовать.
Из тайника на крыше Ружицкий вынул громадный парашют и помог девочке справиться с ремешками. При этом он пояснил, что вместо запасного парашюта имеется надувной шар, который в случае опасности заполнится гелием и смягчит любое падение. Девчонка действовала храбро. Вместе они спрыгнули с крыши и искусно опустились на газон, разделявший полосы движения на улице Силезских Повстанцев.
– Классно как! – Оля еще в полете отстегнула парашют и сбросила его прямо на раскидистые кроны растущих внизу лип. – А в чужой сон мы войти можем?
– Так ведь ты же сам это уже делала и говорила потом, будто бы это довольно страшно.
– С вами я бояться не буду.
Ружицкий заметил, что девчонка чем-то заинтригована.
– И что бы ты желала увидеть?
Оля глянула на него исподлобья, после чего гладко приземлилась на тротуаре под крупной торговой галереей.
– Мне хотелось бы узнать, как оно бывает, когда находишься в чужом сне, а этот человек просыпается. Я тоже при этом проснусь?
Ружицкий отрицательно покачал головой.
– Когда человек просыпается, сон не исчезает. Он остается где-то в глубине, все менее реальный, разреженный, рвущийся, но он все еще существует. В нем можно выжить довольно долго. Возможно, даже и постоянно, этого я не знаю.
– А ты сам не пробовал такое?
– Когда человек просыпается, то для обитателя его сна это весьма неприятное переживание.
– Опасное?
– Я же сказал: неприятное. С тобой же ничего не случится.
Оля схватила Ружицкого за руку и умоляюще поглядела ему прямо в глаза.
– Давай попробуем.
Тот пожал плечами.
– Не боишься?
– Но я очень хочу, – прикусила девочка губу, одновременно что-то усиленно обдумывая. – И сделай так, чтобы я не боялась.
Мужчина лишь тяжко вздохнул, потом повел в ближайший магазин.
– Космические скафандры имеются? – спросил он у подскочившего к ним продавца.
– Ну конечно же, имеются. Прямиком из NASA, новейшая технология!
– Странные у тебя сны, – буркнула Оля под нос. – А мне казалось, будто бы это музыкальный магазин.
– Ну что вы, – возмутился продавец. – У нас всегда имеется все, что только пожелаете. Вам скафандры обычные или военные?
– Неуничтожимые, – ответил на это Ружицкий. – Я имею в виду, чтобы все можно было чувствовать, но чтобы с человеком ничего не могло случиться.
– Вы попали в самое нужное место. У нас только такие и имеются!
Он мотнулся в заднюю комнату и тут же вернулся, чтобы надеть на клиентов наплечники, которые с невероятной скоростью разложились, образовав толстые скафандры, покрывающие все тело.
– Вот это доспехи! – Оля пошевелилась неуклюже. Ее голос несколько искажали наушники; в тесных шлемах было слышно каждое их дыхание, но вот звуки снаружи доходили без каких-либо искажений.
– Мы гарантируем полнейшее чувствование абсолютно всего, и в то же время – невозможность разрушения. Стопроцентная безопасность, – нахваливал продавец, проводя их до двери. – Испытания проводились на поверхности Солнца, так никто не обжегся.
Лицо Оли, видимое через стекло шлема, говорило, что она на седьмом небе от счастья. Бедная богатая девочка, ведущая скучную, лишенную приятелей жизнь, которая, к тому же, становится еще хуже от излишне заботливых родителей. Она искала бегства в снах. И нашла. Самостоятельно. Ружицкий был просто поражен ее талантом. Сам он дошел до своего уровня умений уже в достаточно приличном возрасте.
– Ну что, прыгаем?
– А куда?
– Найди сама чей-нибудь сон. Какой угодно.
* * *
Они ожидали, что пейзаж будет мрачным, невеселым, потому яркое солнце застало их врасплох. Здесь тоже был город. Но дома стояли редко, далеко друг от друга. Все вокруг было раскопано; похоже, здесь строили железнодорожный путь или трассу гигантского трамвая.
– Ты думаешь, где-то здесь имеется тот человек, которому все это снится? – спросила Оля.
– Мне кажется, что это во-о-он тот, – указал Ружицкий пальцем.
Относительно неподалеку он заметил мелкую, незаметную фигурку, осаждаемую массой людей. Каждый, казалось, чего-то от нее желает, чего-то выпрашивает или просто морочит голову. Мужчина неуклюже отступал, медленно, как будто бы в нем совершенно не оставалось энергии. Когда Оля с Ружицким подошли поближе, никто не обратил на них внимания, хотя трудно было бы ожидать, будто бы космические скафандры здесь не редкость. Какое-то время они приглядывались к толпе.
– Скучно тут, – сказала наконец Оля. – Мы можем как-нибудь его разбудить?
Ружицкий расхохотался.
– Естественно.
Он искривил пространство, и Солнце упало на землю.
* * *
Процесс пробуждения – это всего лишь несколько мгновений. Только – и вправду – они были ужасными. Какие-то непонятные мучения, бредовые видения, отсутствие воздуха, а потом – молния, атака поразительного холода и запаха пота. Сырость, холод, мороз, смрад, отчаянная попытка раскрутить мысли…
– Ужасно, – раздался в наушниках приглушенный шлемом, дрожащий голос девочки.
– Я ведь предупреждал.
– А что потом?
– Как будто бы кто-то вырывал дыры в реальности и… – заколебался он. – И заменял ее ужасным сиянием.
– И долго это продлится?
– Нет. Но и потом тоже приятного не будет. Попытки привести мышцы в движение, нечто вроде депрессии, а вокруг все делается все «страньше и страньше».
– Но ты говорил, что можно остаться в ком-то, в его сне, даже и после пробуждения.
– Потому что можно.
– А управлять им можно?
– Кем? Человеком наяву?
– Да.
Ружицкий задумался.
– Не знаю. Я никогда не пробовал.
– Ой, пошли уже отсюда. И правда – страшно.
* * *
Снова они были в ночном Вроцлаве, где можно было летать. Они медленно приземлялись на пустой мостовой. Грузовик, который неожиданно вывернул из-за угла, начал тормозить. Слишком поздно. Громадный буфер ударил Олю, выбросив ее вверх, словно из катапульты. Девочка с чудовищной силой ударилась о фасад дома и свалилась на тротуар.
– Ну и бумц! – раздалось в наушниках.
– С тобой ничего не случилось? – Только теперь до Ружицкого дошло, что он волнуется. Кретин! Вроде бы, ну чего там могло случиться во сне. Но странно, что она не проснулась.
– Пан доктор… – Оля поднялась на ноги. – Ну что со мной могло случиться в этом скафандре?
– Здесь грузовик не мог тебя сбить. Это мой сон.
– Нууу… Несчастный случай на производстве.
Ружицкий сбросил с себя свой космический скафандр.
– Здесь ничего подобного случиться не могло, – повторил он.
Откуда-то с боку к нему подошел высокий, широкоплечий мужчина. Что самое паршивое, его лицо казалось знакомым.
– Я куплю у вас этот скафандр, – предложил он.
Ружицкого это настолько застало врасплох, что он, не подумав, ответил:
– И что вы мне за него дадите?
– В морду!
Удар в лицо был настолько сильным, что Ружицкий сразу же проснулся.
* * *
Прежде, чем встать с кушетки, он выпил воды из заранее приготовленного стакана. Хотелось закурить, но он был последователен в собственных действиях. Наяву не курил. Ленивым шагом он направился в палату Оли.
Девочка, улыбаясь, сидела на кровати.
– Вот это номер, – возбужденным голосом произнесла она. – Я и не думала, что в ваших снах такие разборки.
– А их и нет.
– Но ведь этот тип так вас ударил…
– И что с ним? Ведь я полагаю, что какое-то время ты еще находилась в том сне.
– Понятное дело, что я осталась. Я его убила.
– Каким образом?
– Ну, на мне ведь был космический скафандр, а на спине – плазмоган. Одной лишь очередью я покончила и с ним, и с половиной города.
Ружицкий наморщил брови. В его сне плазмоган никак не был предусмотрен. Он вообще не видел сны о чем-либо таком. Неужели девчонка умела настолько модифицировать чужие образы? Интересно, а чего еще она умеет? По счастью, это всего лишь сон. Завтра утром никто во Вроцлаве не обнаружит пятна вторичного излучения. Но вот интересно, почему это так сильно она желала увидеть, можно ли остаться в ком-либо после пробуждения? Вопросительные знаки начали активно множиться.
– А кто это был? – вырвала его из задумчивости Оля.
– Не знаю, – буркнул он в ответ. – Но кое-какие подозрения имеются.
– Наверняка это тот самый бандит, которого здесь охраняет полиция.
Девочка явно была возбуждена.
– Возможно. Если это так, выходит, он тоже много чего умеет.
– Нууу! Давай пойдем в его сон и устроим там скандал!
Ружицкий глянул на часы.
– Еще не сейчас. Мне нужно сходить к Игорю.
– Но…
– Послушай, Оля… У меня к тебе есть одна просьба: ни в коем случае не ходи туда сама. Встретимся у Ханки и переговорим.
* * *
Мир Игоря был реальным. Законы физики в нем тоже действовали. Ружицкий чувствовал холод, ледяной ветер обдувал его лицо, мертвящая темень едва уступала в дрожащем свете зажигалки. Ради пробы он легонько обжег себе палец. Все происходило как и в реале. С одной лишь разницей – не было Луны. На небе, если не считать муравейника звезд, совершенно не похожих, впрочем, тех, что имелись на настоящем небе, не было ничего… Ружицкий вынул из кармана волшебный ноктовизор и, только лишь благодаря нему, увидел, что его окружают негостеприимные холмы, поросшие густым лесом. Довольно-таки типично для особы, живущей в кошмарном страхе. Из другого кармана Ружицкий вытащил детектор людей, после чего превратился в человека-невидимку.
Игорь находился за ближайшим холмом, в малюсеньком форте, окруженном палисадом из отесанных древесных стволов. Впрочем, форт – это было слишком громко сказано. Внутри палисада даже не было приличного дома. Посреди площадки горел огромный костер, а гревшийся возле него закутанный в шкуру некоего животного парень не выпускал из рук примитивного копья. Слишком много страха. Но здесь, в отличие от яви, этот страх было легко укротить.
* * *
Он проснулся и включил стоящий возле кушетки компьютер. Не хотелось даже подниматься. Ружицкий быстро просматривал данные, касающиеся военных бронемашин. В конце концов, выбрал «Росомаху»[22]22
Patria AMV (англ. AMV, Armored Modular Vehicle – бронированная модульная машина) или KTO Rosomak (польск. KTO, Kołowy Transporter Opancerzony – бронированный колёсный транспортёр, rosomak – росомаха) – многоцелевой бронетранспортёр, разработанный финской компанией «Патрия» (Patria Vehicles) в 2001 году.
Бронемашина Rosomak выпускается в различных версиях в зависимости от предназначения. Шасси машины могут иметь колёсную формулу 8х8 или 6х6.
Компания Patria Vehicles выиграла тендер на поставку бронемашин польским вооружённым силам в 2002 году, в войска поступит 690 единиц Rosomak. (http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1286013)
[Закрыть], поскольку предпочитал читать инструкцию по эксплуатации на польском языке.
* * *
После того, как вновь очутился во сне, Ружицкий открыл люк и выставил голову из башенки. Двигатель он не включал, чтобы не испугать парня.
– Игорь, это я! – крикнул он в темень. – Доктор Ружицкий, тебе нечего бояться.
Тем не менее, панику он вызвал. Внутри палисада что-то с грохотом рухнуло на землю.
– Это действительно вы?
– Выйди и проверь.
– Как же, как же. А вдруг это обманка?
– Нет здесь никаких обманок. Мир чертовски реальный.
Пара мгновений тишины.
– Я еще не до конца вам верю.
Ружицкий лишь тяжело вздохнул.
– Так может мне войти вовнутрь?
Снова несколько секунд для раздумий.
– А может, лучше – нет.
Ружицкого начало это слегка доставать. Он врубил двигатель и включил фары.
– Если ты меня не впустишь, то я расхеря… развалю этот палисад одной очередью!
Ошеломленный странными в собственном мирке звуками парень отодвинул один из элементов палисада и осторожненько выглянул наружу. Видок еще тот! Во сне у него было мускулистое тело, почти как у Конана Варвара, паренек был практически голым, лишь бедра были прикрыты неширокой повязкой из плохо вычиненной шкуры какого-то зверя. Он все еще опасался покинуть круг мерцающего света внутри палисада. Ружицкий соскочил с башенки Росомахи и подошел поближе.
– Да выходи же, выходи. Нечего бояться.
– Но вы точно реальны?
Ружицкий даже и не знал, что на это ответить.
– Весьма курьезный вопрос. – Ему никак не удавалось найти наиболее подходящих слов. – И, следует признать, я и сам не знаю.
Игорь с любопытством поглядывал на бронемашину за спиной у доктора. Ружицкий тоже повернул голову.
– Пошли, проедемся. Покажу тебе пару штучек.
– А откуда она тут взялась? – спросил Игорь, открывая бронированные дверки.
– Я на нем приехал. – Ружицкий занял место водителя. – Садись сюда. – Он указал парню место командира. – Так, это вот ноктовизор, здесь электрические гашетки пушки и пулемета.
– Как мне ими пользоваться?
– Пока что – методом тыка. А когда проснешься, то не издавай из себя стонов, словно умирающая девица, а попроси принести компьютер и поставить так, чтобы ты мог видеть экран, после чего хорошенько изучи инструкцию по обслуживанию. В яви, вместо того, чтобы ждать, когда придет следующий сон и освободит тебя от мучений, пользуйся временем с толком. Обучись чему-нибудь и постепенно изменяй этот мир. Шаг за шагом.
– Это я создал этот мир?
– В какой-то степени. Ты начал управлять сном. И все вокруг сделалось реальным. Здесь тепло, холодно; тут ты можешь чувствовать боль, заниматься сексом. Здесь, просто-напросто, действуют физические законы. Ты можешь здесь по-настоящему жить, и это реальное бегство от страданий наяву. Там попросту формируй свой разум, чтобы пользоваться им здесь.
Парень все время крутил головой. С любопытством он касался ладонью различных фрагментов оснащения боевой машины.
– Но ведь этот бронетранспортер ты не создал, правда?
– И да, и нет. Ты такую возможность допускаешь, так что создать ее мог я. Как будто не допуская, что если бы в этом мире не было, к примеру, огня, процесса сгорания, то эту хрень нельзя было бы запустить ни за какие коврижки…
Казалось, Игорь мало чего понимает. Он создал себе свой маленький, сотканный из проекций собственных страхов мирок, в котором, все же, сумел избавиться своего величайшего кошмара из яви. Вот интересно, все вокруг не было слишком дружелюбным, и все же лучшим, чем то, что творилось в реальности. Парень не был в состоянии сотворить Эдема. Он не мог полностью освободиться от страхов, потому он перенес его в другие регионы. Темнота, мрачные деревья, пустота… Инстинкт подсказал ему, что лучше бояться чего-то неопределенного, имея действующие руки и ноги, чем торчать в «дружелюбном» мире полностью парализованным. Неисповедимы пути больного ума.
«Росомаха» остановилась перед небольшим озерцом. Ружицкий повел по нему лучом прожектора, размещенного в башенке.
– Какая-нибудь рыба здесь имеется? – спросил он.
– Не знаю, – пожал парень плечами. – Если и есть, то наверняка пираньи, – он нервно потер подбородок.
– Закинь туда гранату. Поглядим, что выплывет.
– А вдруг ядовитые змеи? Может, не надо…
– Ну, если выплывут, они и так уже будут дохлыми.
– Но мне змеи противны…
– Слабак! – Ружицкий опустил ствол пушки и дал пару залпов. Машиной хорошенько тряхнуло. Какое-то время они вообще ничего не могли слышать. Уставившись в ноктовизоры, они следили за поверхностью воды.
– Э-э, ничего и не выплыло. Тебе еще следует поработать над этим миром, сделать его более дружелюбным.
– Но как?
– Просто пожелай. А твой рациональный разум сделает все остальное.
– Но ведь я не умею.
Ружицкий открыл люк и выскочил на броню. Увидав серебряный отблеск, позволивший увидеть блестящую поверхность озера без тепловизора, он улыбнулся.
– А ведь умеешь.
– Но…
– Высунь-ка голову, – он подождал, пока тот не выполнит приказ и указал пальцем. – Видишь? Луна уже имеется.
Игорь сморщил брови.
– И… это я его сотворил?
– Ну, наверняка уж не я, – Ружицкий отнял бинокль от глаз. – Лично я знаю, как выглядит Море Спокойствия, так что сделал бы его гораздо лучше, чем на этой дешевой подделке.
Игорь хотел было что-то сказать, но передумал. Скорее всего, он плохо слушал соответствующий урок в школе, или же с памятью на карты у него было не ахти.
– А не означает ли это, что в таком случае завтра здесь будет день?
«Умный сукин сын».
– Да. Ведь Луна отражает свет Солнца.
– А… А Луну можно будет как-то поправить?
– Да.
– А вы в любой сон можете входить? – неожиданно сменил тему Игорь.
– Да, – в третий раз ответил Ружицкий.
– А я?
– Нет. Но я могу отвести тебя к кому-нибудь из знакомых, прежде чем здесь появятся другие люди. Во всяком случае, поболтаешь с кем-нибудь.
Парень даже подскочил на месте.
– И к Гире тоже? – Он вспомнил парализованного, как и он сам, парня, который приезжал к нему в гости на инвалидной коляске. – У него тоже имеется такой сон?
– Почему бы и нет. – Ружицкий слегка усмехнулся. – Только гляди, не слишком удивляйся.
– А сейчас мы можем это сделать?
Вздох вовсе не был деланным.
– Элементарно. Но не забывай, ты сам этого хотел.
* * *
Советская артиллерия обстреливала Варшаву с противоположного берега. Разрывы были довольно-таки отдаленными, но при каждом из них Игорь инстинктивно приседал. Вместе с Ружицким он пробирался среди бежавших в противоположном движении солдат.
– Ой беда, ой беда! – кричал какой-то отчаявшийся гражданский. Несколько семей, тянувших тележки со скарбом, прижалось к стене каменного дома, чтобы не попасть под копыта кавалерийского соединения, скачущего по центральной улице.
Ружицкий потянул совершенно дезориентированного Игоря за временную баррикаду из мешков с песком, подошел к какому-то офицеру.
– К Начальнику!
– А пан кто таков?
– Сообщение государственной важности!
То ли генеральский мундир, что был надет на Ружицком, то ли «ходы», что были у него в этом мире, но офицер вникать не стал. Он повел их прямиком в командный пункт в угловом доме. Они прошли мимо постов из солдат-фронтовиков в полевых мундирах и по широкой лестнице прошли в штаб на втором этаже. Офицеры, собравшиеся возле карт, были, правда, похожи на персонажи со старинных фотографий, но вот о Пилсудском этого никак сказать было нельзя. Гиря, несмотря на наличие пышных усов, был слишком молод для роли Начальника[23]23
Пилсудский (pilsudski) Юзеф (1867–1935), польский политический и государственный деятель, маршал Польши (1920). Один из лидеров Польской социалистической партии. В 1919–1922 годах глава государства («начальник» государства). После осуществленного им в мае 1926 года государственного переворота установил в стране авторитарный режим, действуя в качестве военного министра (1926–1928, 1930).
[Закрыть]. Но никто вокруг на это внимания не обращал.
Офицер, который привел их в штаб, молодцевато дорожил. Гиря его проигнорировал и сразу же подошел к неожиданным гостям.
– Бли-ин[24]24
А вы думали, что только русские способны придумать удачный паллиатив для собственного ругательства? У поляков с давних времен имелась kurwa, но вот где-то с начала 80-х в молодежном жаргоне появился «kurde» – звательная форма от kurd, что можно перевести и как «курд» (национальность), и как сокращение от «kurdupel» – «коротышка», «огрызок» (презр.); где-то в это же время распространился и наш «блин». – Прим. перевод.
[Закрыть], Усрись уже среди живых. – Он подал руку ровеснику. – Как вам, пан доктор, удалось сделать это так быстро?
– Похоже, пока что его мир тебе бы не понравился, – буркнул Ружицкий.
– Да я ведь тоже начинал потихоньку. – Гиря похлопал Игоря по бицепсу. – Ну, настоящий Шварценеггер. Я поначалу был похож на Рэмбо.
Ружицкий склонился над ближайшей картой, что лежала на штабном столе.
– И как там акции Тухачевского? Он все еще мечтает завоевать весь мир?
– Мы с генералом Розвадовским[25]25
Генерал Тадеуш Розводовский – начальник штаба у Пилсудского.
[Закрыть] как раз планируем один такой небольшой маневр, который заставит его поломать голову.
– Ээээ… повторение действительности.
– С чего вы взяли? В реале они бы от изумления речь потеряли. Мы пишем историю наново.
Ружицкий кивнул.
– Ну да, я слышал, как ты наяву обсуждал что-то с историком. Тем самым, которому трамвай отрезал ноги.
– Не-е. Маневр выдумал я сам.
– Ну да ладно. Игорем займешься? Мне бы хотелось, чтобы он потихоньку начал привыкать к различным реальностям, перед тем, как толком сотворит собственную.
– Ясное дело. – Игорь при этом хлопнул ровесника по спине. Гиря спросил у него: – Ты кем желаешь командовать? Кавалерия тебя интересует?
– Скорее уж авиация, – неуверенно ответил новичок.
– Тогда забили. Есть тут у меня одна американская эскадра бипланов. – Он дал знак дежурному офицеру. – Бог послал нам выдающегося эксперта по воздушным боям. Доставьте его на аэродром и выделите ему личный самолет.
– Слушаюсь!
– А если я убьюсь? – вырвалось у ошеломленного Игоря.
– Ну что же, будешь мертвым, – пожал Гиря плечами.
Ружицкий остановил его жестом.
– В этом случае ты проснешься. После этого попытайся заснуть еще раз, а я проведу тебя сюда снова. Понятное дело, если ты захочешь. Ведь существует очень много миров, где в течение целого дня стреляют гораздо меньше. Пациентов у меня много.
– Черт, наверно, я предпочел бы танк.
– Тогда придется подождать всего лишь пару десятков лет. Буквально один моментик. Для Гудериана я тоже готовлю чертовски неприятную неожиданность.
Ружицкий предпочел не догадываться, какого рода танк встанет на пути немецкого генерала, и с чем придется сражаться мессерам. Он уже успел познакомиться с придумками Гири, будучи как-то свидетелем сцены, когда Брут взывал к небесам в безграничном изумлении: «А это чего такое?». Бедняга никак не мог вонзить стилет в кевларовый жилет Юлия Цезаря[26]26
Пан Автор не прав: Из книги Александра Травникова «Школа ножевого боя»: «Легкий бронежилет без металлических вставок тоже не защищает от сильного колющего удара ножом. При попадании в многослойное кевларовое покрытие мягкая (твердость HRS 38–40) пуля с округлым оконечником сминается и останавливается. Боевой нож (твердость HRS 54+) с качественной заточкой острия клинка пробивает/прорезает кевлар и доходит до тела противника, потеряв порядка 50 % энергии удара.» Посетители сайта Freeknife отмечают, что кевлар ножом пробивается (http://freeknife.ru/forum/index.php?showtopic=111). Понятное дело, что у Брута стилет мог быть и не стальным… А может, ему просто не хватило силушки?… – Прим. перевод.
[Закрыть].
Когда уже они остались одни (если не считать штабных офицеров), Гиря сразу же сделался серьезным.
– Сюда кто-то пытался вломиться, – буркнул он.
От удивления Ружицкий даже вздрогнул.
– Сюда? В твой сон? Но ведь это же невозможно.
– И я же об этом.
– Погоди, а может это та новенькая девчонка, Оля? Она на многое чего способна.
– Нет, с Олей мы уже договорились в яви. Мы даже уговорились, что она будет командовать обороной Москвы, когда я буду ее захватывать.
Ружицкий наморщил брови. Из кармана мундира он вынул золотой портсигар и какое-то время игрался ним.
– И как это выглядело?
– Ну, ведь здесь не может сниться ничего такого, чего бы я не хотел видеть во сне. – Гиря подал Ружицкому огонь. – Но у меня сложилось такое впечатление, что кто-то очень хотел сюда проникнуть. Что он манипулирует моим телом в яви.
– Что?
– В яви.
– Господи! В каждой палате имеются камеры. Ни у кого нет возможности к тебе даже прикоснуться.
– Пан доктор. Там, наяву, я парализован, так что никакого прикосновения почувствовать не могу. Кто-то желал войти в мой сон, манипулируя моим разумом.
Ружицкий глубоко затянулся. Ему вспомнился вопрос Оли: «А можно ли в ком-то остаться, когда тот проснется». Он выкинул сигарету и инстинктивно застегнул карман мундира.
– Ну ладно. Тогда я отсюда исчезаю, чтобы все хорошенько проверить.
* * *
На Ханке был мундир защитного цвета, лицо разрисовано зелеными полосами. Выглядела она просто прелестно. Оля же надела индейскую корону из перьев, на ее лице тоже была боевая раскраска, в руках она сжимала автомат. Обе радостно лыбились.
– Господи Иисусе! – Похоже, что в его собственном сне глаза Ружицкого вылезли из орбит. – Да что здесь такое происходит?
– Была попытка взлома. Объявлена мобилизация. – Ханка указала пальцем на солдат, укладывающих мешки с песком на побережье яхтенной марины.
– Взлом? В мой сон?! В убежище?!
Оля мотнула головой.
– В рай, – буркнула она. – Попросту Адам договорился с Евой, и они устроили грандиозный камбэк.
Ружицкий налил себе коньяку. Несколько минут он наблюдал за солдатами в порту. Те не были похожи ни на перепуганных, ни на нервничающих. Сверху все это, скорее всего, походило на веселье по причине неожиданных учений. Таа-ак… В рай невозможно вломиться. И все же кто-то предпринял попытку. А то, что он видел, это самая банальная обратная связь. Действия этого неизвестного были восприняты защитными механизмами как попытка нападения. Интересно, какого же? Ружицкий включил телевизор. Горели какие-то дома, где-то на совершенно ином континенте. Понятно. Обычная нарезка из его собственной памяти. Террористы. Самая обычная обратная связь. Правда, совершенно глупая, если учесть, чем занимались солдаты внизу. Он обернулся и глянул на свою театральную армию. Обе девицы вытянулись по стойке смирно, приложив руки к пустым головам.
– Так как, идем воевать? – надменным тоном спросила Оля.
– Ясное дело. Сейчас сварганю какой-нибудь танк.
– Но я же говорю про настоящую войну. Ты же знаешь, кто это делает.
Ружицкий на минуту задумался.
– Тот бандит, которого привела в институт[27]27
Похоже, пан Автор в своем рассказе поначалу хотел представить нам некий Институт Сна. Потом все скатилось до частной клиники. Понятное дело, в государственный институт архитектора не устроишь… – Прим. перевод.
[Закрыть] полиция?
Это прозвучало как вопрос. Для обоих было очевидным, кто мог предпринять попытку чего-то столь невозможного, как попытка взлома в его сон. А вот вопрос «зачем?» оставался пока что без ответа. Существовало опасение того, что именно ему, Ружицкому, удастся найти доказательства того, что как раз именно этот тип убил дружков по тюремной камере. Но как? Захватив контроль над их снами? Принуждая к самоубийству? Тогда здесь его ждет разочарование. Ему даже не удалось войти в сон Гири. Но почему тогда парень упоминал о манипуляциях наяву? В его палату по ночам доступ имела лишь медсестра. Заключенный же из собственной палаты выйти не мог, поскольку его стерегла полиция.
* * *
Теперь он жалел, что не расспросил более тщательно. Даже если предположить, что бандит способен войти в сон любого человека, как может это делать он сам и Оля, все равно, ему никаким образом никак нельзя проникнуть в сон медсестры. А все по той простой причине, что никто из персонала на дежурстве никогда не засыпал. Клиника обладала высокими стандартами, ее сотрудники зарабатывали очень прилично. По просьбе Станьчика он сам несколько раз проверял возможность хотя бы вздремнуть. Понятное дело, что проверял это не наяву. Просто-напросто, он входил в сон провинившегося и откровенно заявлял, что последующий подобный прокол закончится увольнением с работы. И Ружицкий был совершенно уверен в том, что все на ночных дежурствах были трезвыми, причем, в обоих значениях этого слова. Он пожал плечами.
– Отправляемся на войну? – еще раз спросила Оля.
– Ты никуда не отправляешься, а Ханка просто не может, поскольку она – существо нереальное.
– Ах, спасибо за напоминание, – послала ему та убийственный взгляд. Похоже, ее достало, потому что затем она прибавила: – А это обязательно, чтобы каждый мужчина вел себя словно кабан в посудной лавке?
