Текст книги "Единственный мужчина"

Автор книги: Анджела Дивайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

И в этот решительный момент Пенни с ужасом осознала, что ей совсем нечего сказать. Да она и говорить-то не могла! Чувствуя себя совершенно потерянной, она нервно сжала в руке стакан и в отчаянии улыбнулась Джону.

– А о чем бы ты хотел поговорить? – дрожащим голосом спросила она.

– О боже! – взревел Джон, и со всего маху врезал кулаком по каминной доске так, что стоявший на ней стакан с недопитым виски высоко подпрыгнул и чуть не лишился своего содержимого. – Я потерял целую неделю! Забросил все свои дела! Искал тебя! Нашел! А ты ведешь себя как деревенская идиотка! Где, черт побери, тебя носило все это время?!

Пенни внимательно вслушивалась в его выкрики, пытаясь найти в словах Джона какой-то скрытый смысл. Целую неделю? Неужели он потратил целую неделю, чтобы отыскать ее?

– Я-я была з-здесь, – запинаясь сказала она. – Ну, на Мертл-Бич.

– Так я и думал! – воскликнул Джон, меряя комнату огромными шагами. Вильма сказала, что получила от тебя открытку без обратного адреса. Но она была отправлена из этих мест. Но ведь в округе тысячи домов. Была даже мысль, что ты прячешься у Лэнни, но она отрицала это, когда я говорил с ней по телефону. Она сказала, что не встречала тебя с того самого вечера.

– Лэнни так сказала? – переспросила Пенни, и голос ее дрогнул.

Ей пришлось подавить накативший приступ смеха, чтобы не заводить Джона еще больше. Но того было трудно провести. Услыхав сдавленный смешок, он в три шага пересек комнату, оказался возле нее и сгреб ее в охапку.

– Лгала, не так ли? – взбешенно допытывался он. – Черт возьми, да вас линчевать за это мало обеих! Ты что, не понимаешь, что ты делаешь?

– А что я делаю? – стараясь придать себе невинный вид, спросила она. – Что собственно такого я делаю?

– Ты что, оглохла? – резко спросил Джон. – Я не знал, черт побери, где тебя носит. И только по чистой случайности я наткнулся на тебя сегодня. Ты исчезла из моей жизни, не объяснив ничего!

– А почему ты думаешь, что я обязана что-то объяснять? – вдруг на Пенни накатила волна раздражения. – В последний раз, когда я видела тебя, вы обнимались с Брэндой. Ну вот у меня и возникли вполне серьезные основания полагать, что тебе безразлично – где я нахожусь и что со мной…

– Какой абсурд! – продолжал бушевать Джон. – Да кто тебе дал право думать так обо мне. Да и в тот раз не я обнимал Брэнду, а она – меня. А это – большая разница.

– Правда? – Пенни постаралась вложить в свой голос как можно больше приторной сладости. – Похоже, что я заблуждалась, и заблуждаюсь до сих пор. Но мне совершенно ясно, что ты целовал меня в тот вечер только по двум причинам. Первая в том, что ты хотел унизить меня. А вторая – отомстить Брэнде.

– Это самая нелепая чушь, которую я слышал когда-либо! – возмутился Джон. – Отомстить? Месть? Меня не интересует месть! И Брэнда Сью меня больше не интересует!

– Правда? – сладко пропела Пенни. – Ну и что же ты делал с ней сегодня?

Джон остановился как вкопанный. Поднял голову. Лицо его посуровело.

– Тебя это не касается, – отрезал он.

– Да что ты говоришь? – воскликнула Пенни. – Как это интересно! Ты требуешь от меня объяснений – где я была, что делала. И в то же время не хочешь сказать, почему встречаешься с другой женщиной. И при этом еще заявляешь, что любишь меня! Ведь это называется двойной игрой!

– Здесь я ничего не могу поделать, – упрямо ответил Джон. – Придется тебе мне довериться, Пенни.

– Но почему я должна тебе слепо доверять? – теперь пришел черед Пенни разрядить сдерживаемые эмоции. – Знаешь, Джон, до сего дня я даже и представить себе не могла – насколько ты высокомерен. И это довольно глупо с моей стороны, ведь твоя собственная экономка предупреждала меня об этом.

– Сара? – в замешательстве переспросил ее Джон.

– Да, – продолжала Пенни. – Никогда не извинится, никогда ничего не объяснит – в этом весь мистер Джон! – стараясь подражать голосу миссис Маккендрик произнесла Пенни. – Это были практически первые услышанные мною от нее слова. И я была просто обязана к ним прислушаться.

Вздохнув, Джон скрестил руки на груди. Его каменное лицо и жесткий взгляд слегка смягчились.

– Послушай, милая, – нерешительно начал он, ласково взглянув на Пенни. Знаю, я – не пай-мальчик, с которым всегда так легко и просто. В какой-то степени это все издержки воспитания. В юности я был еще тот шалопай, и отец решил наставить меня на путь истинный. И каждый раз, когда я возвращался домой, он приставал с расспросами: «Где тебя носило? Что ты натворил на этот раз?..» И если я начинал ему дерзить в ответ, он бил меня. Ну, терпел я это лет так до девятнадцати, да и сбежал. В армию. Отслужил. Закончил колледж. С шалопайством было окончательно покончено, но с того времени я поклялся себе, что никто и никогда не заставит меня когда-либо снова отчитываться в своих поступках. И я строго придерживаюсь этих правил.

Пока Джон рассказывал о своей непростой юности, на лице Пенни попеременно отражались и потрясение от услышанного, и сочувствие.

– Понимаю, – сказала она, громко вздохнув, и положила руку ему на плечо. Но это – разные вещи. Я не хочу расспрашивать тебя ни о чем более, но мне важно знать – что же связывает тебя и Брэнду?

– Послушай, Пенни, – в голосе Джона вновь зазвучали предостерегающие нотки. – Оставь это, слышишь! Есть вещи, о которых лучше не знать. Неужели ты не можешь понять этого?

– Нет, не могу, – горячо возразила Пенни. – Все это заставляет меня думать, что в твоем поведении действительно есть что-то двуличное. И это беспокоит меня.

– Ну, если на то пошло, – сказал он, скрипнув зубами, – в тебе есть тоже кое-что, чего я принять не могу. Например, твоя непредсказуемость, твоя безответственность и то, как ты распоряжаешься своей собственностью.

Последние его слова привели Пенни в состояние полнейшего негодования.

– Мне вообще не следовало бы сюда приходить! – вскакивая на ноги, решительно произнесла она. – Ты сказал, что хочешь поговорить со мной. Но все, чего ты хочешь – это побольнее оскорбить меня. Я могу распоряжаться своим наследством так, как пожелаю! Это ведь все мое, не так ли? И почему я не имею право жить в имении моего отца?

– Продолжай в том же духе, – сухо посоветовал Джон. – Старый Уильям Эллиот был бы очень доволен тобой.

– Что ты имеешь в виду? – горячо спросила Пенни.

Внезапно лицо Джона вновь обрело сходство с непроницаемой каменной маской.

– Ничего, – ответил он. – Ничего. Забудь это. Пенни едва могла дышать от ярости после того, как Джон оскорбил ее, да к тому же и ее отца. Она бросила на него быстрый оценивающий взгляд, и былая враждебность вновь захлестнула все ее существо.

– Знаешь, Джон, – сказала она мягко, но решительно, – похоже, это самое разумное предложение за весь сегодняшний день. Давай все забудем. Особенно эту нелепую идею, что между нами может быть что-то общее.

Гордо вскинув голову, она поднялась с софы и направилась прочь из комнаты, но была внезапно остановлена Джоном, который властно удержал ее за запястье.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – в его голосе послышалась едва сдерживаемая ярость.

– Нет! – выдохнула его пленница. – Я могу еще добавить, что твоя пицца горит!

Затем она с удовлетворением захлопнула за собой дверь.

* * *

Ветер на улице все крепчал, небо постепенно затягивали зловещие тучи. Ухватившись за перила деревянного настила, Пенни вздрогнула и на минуту остановилась. Как же ей теперь добраться до города? Невдалеке внизу она увидела несколько сбившихся в кучу автомобилей. Среди них выделялся один черно-белый с синей мигалкой на крыше. Полицейская машина! Может быть, ее водитель подскажет ей, где она сможет найти такси, чтобы добраться до дома?

Поспешно спустившись по лестнице, она помчалась к небольшой группе людей, окружавших полицейского. Было видно, что он говорит что-то в мегафон, но слова его уносил ветер. Наконец он закончил, и слушавшие начали расходиться. Охваченная внезапным беспокойством, Пенни прибавила ходу.

– Простите, сэр, – еле отдышавшись, обратилась она к полицейскому. – Не могли бы вы сказать, где здесь можно найти такси?

Полицейский медленно обернулся. Прямо на Пенни смотрели усталые доброжелательные глаза крупного пожилого сизолицего мужчины. На лице его ясно читалась тревога.

– Куда вы хотели бы поехать, мадам? – спросил он.

– На Мертл-Бич.

Полицейский, озабоченно нахмурившись, покачал головой.

– Лучше вам этого не делать, мисс, – сказал он. – Мы только что получили штормовое предупреждение. Приближается ураган. И мы советуем всем покинуть побережье как можно скорее. Ради вашей же безопасности уезжайте сейчас же!

Глава 6

– Но я не могу! – В ужасе вскричала Пенни. – Моя подруга отправилась на рыбалку с Мертл-Бич. Я просто обязана убедиться, что она в безопасности.

– В таком случае вам следует поторопиться, мисс, – посоветовал полисмен. До того, как нас накроет ураганом, осталось три, максимум четыре часа. А потом начнется светопреставление. Да, вы говорили, что вам нужно добраться до Мертл-Бич?

– Да, сэр, – согласилась Пенни.

– Ну тогда, может быть, кто-нибудь из них согласится подвезти вас? задумавшись, спросил он, указывая мегафоном на еще не успевшие разъехаться автомобили.

– Кто-нибудь подбросит эту леди до Мертл-Бич? – кричал он уже через минуту в мегафон, двигаясь вдоль колонны.

Уже через несколько минут лысеющий мужчина, возившийся до этого с мотором, окликнул Пенни.

– Мисс, мы едем в Конви и будем рады подбросить вас до места. Садитесь на заднее сиденье с ребятней.

Не успев перевести дух, Пенни втиснулась на указанное ей место, где ее встретили два мальчугана с кучей резиновых игрушек.

– Послушайте, если вам не удастся сразу же найти вашу подругу, не задерживайтесь там ни на минуту, – предостерег ее на прощанье полисмен. Возвращайтесь в город как можно быстрее. Ожидается, что высота проливной волны будет около пяти метров. А вам совсем нет смысла тонуть. Желаю удачи!

Он постучал по стеклу машины на прощанье, и Пенни со своими новыми знакомыми устремилась в быстро сгущающуюся мглу.

Всю дорогу до Мертл-Бич она промолчала, погруженная в свои невеселые размышления. Ее первым инстинктивным побуждением после того, как она узнала о надвигающейся беде, было вернуться в дом, к Джону, где было безопаснее. Но все дальнейшее произошло столь быстро, что для этого просто не было никакой возможности. И кроме того, между ними ведь все кончено! Она все еще ощущала себя глубоко оскорбленной словами Джона, а чувство гордости за свою стойкость заставляло чаще биться ее сердце. Она все-таки от него ускользнула! Все равно… Неужели он не будет за нее волноваться?

Но вдруг раздумья навели ее на отчаянную мысль: «А что, если он не слышал штормового предупреждения? Вдруг он утонет или погибнет под развалинами дома? И в этом будет виновата она? Ведь она не предупредила его!» При мысли об этом Пенни всю затрясло. И как она будет искать Лэнни в этом хаосе? От этих раздумий голова девушки шла кругом.

Но наконец хоть одна проблема была решена. Когда они достигли бунгало Коксов, там уже звонил телефон.

– Вы уверены, что с вами все будет в порядке, мисс? – озабоченно спросил водитель, когда она выбиралась из машины. – Может быть, все-таки поедете с нами дальше? Мы будем только рады.

– Все будет нормально, – благодарно, но без особой уверенности ответила Пенни, и машина растворилась в сумерках.

Она мгновенно взлетела вверх по лестнице. Телефон трезвонил не умолкая. «Наверное, это Лэнни», – подумала она.

– Лэнни? – обеспокоенно спросила она, срывая трубку.

– Да. Слава Богу, Пенни, ты дома! Я пытаюсь дозвониться уже целый час. Послушай, ты знаешь о надвигающемся урагане?

– Да, – подтвердила Пенни. – А ты где?

– Мы причалили к берегу у Каролина-Бич и собираемся ехать в глубь острова подальше отсюда. Послушай, ты не можешь отогнать мою машину домой?

– Конечно, – согласилась Пенни.

– Ну тогда все прекрасно. Но не трать много времени на сборы. В этом бунгало нет ничего такого, что стоило хотя бы ломаного гроша… А когда ты вернешься, ни в коем случае не задерживайся в своем трейлере – такие фургоны здешние ураганы просто уносят как пушинку. Скорее мчись в ближайший большой дом, например в Уотерфорд-холл или куда-нибудь еще… Поняла?

– Хорошо, – согласилась Пенни. – Пока, дорогая. Желаю удачи!

Обеспокоенность, звучавшая в голосе подруги, подействовала на Пенни. Лишь на миг она задержалась в доме, чтобы взять холст, над которым работала всю неделю, и поспешила вниз, к машине.

Обратное путешествие запомнилось Пенни на всю жизнь. Это был сущий кошмар. В обычные дни такая поездка занимала от силы пару часов, но в этот вечер все дороги были просто забиты транспортом. Усиливающиеся порывы ветра все сильнее хлестали по машине, в которой Пенни пробиралась сквозь заторы. Свет фар растворялся в быстро сгущавшейся, чернильного цвета тьме. Невидимые деревья стонали и яростно скрипели, потоки воды захлестывали ветровые стекла. Дворники уже не справлялись с работой. Включенный на полную мощь радиоприемник невыносимо трещал, но сквозь эту какофонию звуков время от времени отчетливо пробивались зловещие предупреждения о надвигающемся стихийном бедствии. Сводки погоды звучали зловеще: «Ураган Янис движется со скоростью сто десять миль в час. Сейчас его фронт находится в трехстах милях от Чарлстона. Губернатор распорядился, чтобы все жители покинули прибрежную зону. Если вы находитесь в прибрежных районах, немедленно покидайте эти места! Повторяем, немедленно отправляйтесь в глубь территории!»

Только через четыре часа бегства от урагана Пенни свернула с шоссе на дорогу, ведущую к Уильямсбергу. Она увидела знакомую аллею могучих дубов, которые, казалось, кланялись ей, под напором ветра. Подавив невольный вздох облегчения, она подъехала к Уотерфорд-холлу. Все последнее время в ее голове доминировала только одна мысль – как уйти от урагана. Теперь, находясь в относительной безопасности, она вернулась к предмету своих неотступных терзаний – Джону Миллеру. Пенни боялась встречи с ним. Конечно, он успел обогнать ее – ведь ему не надо было ехать на Мартл-Бич, и он уже, наверное, дома. Она представила, как он откроет дверь и увидит ее на пороге. Извинится за обиду, в это Пенни очень хотелось верить, и все встанет на свои места. Он обнимет ее и нежно прижмет к себе. «Слава Богу, я дома», – подумала Пенни. Захлопнув дверцу машины, она стремительно взбежала по ступенькам парадного крыльца. Потоки воды, низвергавшиеся с неба, в минуту превратили ее платье в липкую тряпку. Укрывшись под фронтоном, она позвонила в медный колокольчик.

Сквозь стекла было видно, как в холле зажегся свет, и тяжелая дверь распахнулась. Очередной порыв ветра так сильно подтолкнул Пенни, что она упала на открывшего ей дверь.

– Господь милостив! – вскричала Сара Маккендрик, стараясь удержать равновесие вместе с навалившейся на нее девушкой. – Мисс Пенни – цела и невредима! Мистер Джон, должно быть, очень рад, что вы вернулись!

– А где он сам? – спросила Пенни, с надеждой всматриваясь в глубь холла.

Взгляд же экономки тем временем был устремлен совсем в другую сторону. Прочно уцепившись за тяжелую дубовую дверь, она старалась что-то разглядеть в темноте и бушующих потоках ливня.

– Как, он же должен быть вместе с вами, мисс, – ответила она. – Разве это не так?

Сгибаясь под яростными ударами проникшего в холл ветра, Пенни изо всех сил навалилась на дверь, стараясь захлопнуть ее. Внезапно вой ветра утих и на мгновенье наступила зловещая тишина. Пенни даже расслышала, как часто бьется ее изнывающее от горя сердце.

– Нет, Сара, – прошептала Пенни непослушными губами. – Нет. Он не со мной.

Экономка, испуганно ахнув, прикрыла рот ладонью.

– Но вы ведь знаете, где он, не так ли? – с горечью произнесла она, оправившись от шока. – Он там, в этом жутком светопреставлении разыскивает вас!

Сара была права. После бегства Пенни Джон вытащил из плиты подгоревшую пиццу и поспешил на улицу. Но в то время, когда он открывал дверь, беглянка уже садилась в машину, отправляясь на Мертл-Бич.

– Пенни! – сердито вскричал он. – Пенни, немедленно возвращайся!

В ответ он услышал только рев морских волн и пронзительный свист ветра.

– Ах, черт! – яростно выругался Джон и со всего маху швырнул несчастную пиццу в песок. Коробки грохнулись, заставив полисмена с мегафоном вздрогнуть от испуга.

– Надо было бы штрафануть тебя, приятель, за загрязнение окружающей среды, – проворчал он, оглядывая спекшееся месиво, – но вряд ли в этом есть какой-то смысл. Особенно если учесть, какую груду мусора оставит здесь через пару часов приближающийся ураган.

– Ураган?

Какой ураган? – обеспокоенно спросил Джон, ухватившись за деревянные перила.

– Ты что, с Луны свалился? – укоризненно заметил полисмен, размахивая мегафоном. – На нас надвигается ураган. Приказано всех эвакуировать.

– Черт! – выругался Джон. – Послушай, ты не знаешь, куда направилась та девушка, которая только что садилась в машину?

– Конечно, знаю, – ответил полицейский. – Она поехала на Мертл-Бич на поиски подруги.

– Отлично! – обрадовался Джон. Сбегая с лестницы, он схватил пару испорченных тарелок из фольги и запустил ими в полисмена. – Вот тебе и пицца!

– Спасибо, приятель, – с грустной иронией ответил тот, наблюдая, как уже через мгновение машина Джона с ревом мчалась по дороге. – Можно было бы штрафануть тебя и за превышение скорости, но думаю, что сейчас и это бесполезно!

Нетерпение Джона только подогревали многочисленные пробки и заторы. Он еле-еле тащился в бесконечном потоке машин, изредка обгоняя одну-две. Но когда он добрался до бунгала Коксов, Пенни и след простыл. Обежал всех соседей и наконец убедился, что беглянка скрылась.

Отчаявшись найти девушку, он присоединился к бесконечному каравану машин, медленно двигавшихся прочь из опасной зоны. Так же как и Пенни дорога показалась ему бесконечной. Но когда он достиг поворота на Уильямсберг, то не стал заезжать в Уотерфорд-холл, а сразу же направился в Мерривилль.

К тому времени его беспокойство достигло апогея. Нет, он тревожился не за себя. Все мысли его были о Пенни, этой непредсказуемой и бессердечной девчонке. Он уже не раз переживал подобные буйства стихии и знал, что нужно делать для собственной безопасности. Но Пенни была здесь новичком и могла растеряться, могла… Все это неминуемо вело к гибели! Может быть, она попытается укрыться в своей консервной банке, в ее так называемом «доме» трейлере, наивно ощущая себя в полной безопасности… В конце концов, если она так глупа, что сбежала от него, зная о надвигающемся урагане, она вполне могла поступить именно так…

Джон ощущал нарастающее желание отшлепать ее как непослушного ребенка. И одновременно он страстно мечтал о том, чтобы найти Пенни и прижать ее к своей груди… и никогда больше никуда не отпускать! И вот когда перед его глазами уже открылась картина Мерривилля, он стал свидетелем страшного зрелища. Внезапно одна из огромных сосен зашаталась под очередным порывом ветра и, не выдержав напора, со страшным треском наклонилась в сторону трейлера.

– Нет! – закричал Джон. – Нет! Нет! Нет!

Машинально он выскочил из машины и помчался вперед. Но было уже слишком поздно. В дрожащем свете фар он отчетливо видел, как металлические стены сплющиваются, как консервная банка, под огромной тяжестью навалившейся сосны. Крик горя и отчаяния утонул в какофинии звуков разбушевавшейся природы. Потеряв контроль над собой, Джон яростно бросился на бесчувственное дерево и начал в бессильном отчаянье колотить по нему кулаками.

– Пенни! – вопил он. – Пенни! Ты здесь? Ответь мне!

А в это время в Уотерфорд-холле несколько его взволнованных обитателей собрались у телевизора на кухне и с тревогой вслушивались в сводку последних известий. Телекамеры запечатлели весь ужас происходящего. Вот группа механиков пытается наладить вышедший из строя генератор больницы. Ревущие потоки воды с грязью доходят им до плеч, но они продолжают делать свое дело. Наконец, поломка устранена, и уставшие, но сияющие от счастья ремонтники приветственно машут руками оператору, а затем скрываются в здании больницы. Пенни ощутила, что плачет, когда увидела, как люди одержали победу над стихией.

– Они герои, настоящие герои! Работать в таких условиях! – глотая слезы, прошептала она.

– Вы чертовски правы, – угрюмо согласилась Сара, со вздохом отворачиваясь от телевизора. – Но ведь они не единственные, кто идет на помощь людям. Есть еще и полиция, и пожарные, и аварийные службы. Не говоря уже о простых гражданах, которые попали в эту заваруху. Вроде мистера Джона.

Экономка внезапно замолчала, показывая, что не собирается больше обсуждать эту тему. Но не удержалась, и бросила Пенни полный упрека взгляд.

– Ну-ну, зачем ты так, Сара, – попытался успокоить ее муж, Гордон Маккендрик, неуклюже похлопывая жену по плечу. – Мисс Пенни вовсе не виновата в том, что налетел ураган. И в том, что мистер Джон не вернулся, тоже нет ее вины. Послушай, ставлю десять против одного, что он скорее всего укрылся у кого-нибудь из своих друзей, и твое беспокойство совершенно напрасно. Лучше займись каким-нибудь делом.

Пенни закусила губу, когда экономка резко прошла мимо нее к плите. Совет Гордона был разумен, но она не могла не чувствовать своей вины и справедливости упреков Сары. В глубине души девушка ощущала себя ответственной за то, что Джон попал в такую переделку. Как ни крути, это действительно была ее вина. Пусть он оказался таким невыносимо высокомерным нахалом, но она должна была пересилить себя и вернуться за ним в дом. Тогда бы он не поехал разыскивать ее и не попал бы в ураган. Но если сейчас с ним что-то случится, не дай Бог, этот грех будет целиком на ней. Эта последняя мысль сделала Пенни настолько несчастной, что она не смогла сдержать слез.

– Ну вот еще! – раздраженно сказала Сара, пристально посмотрев на нее сквозь очки. – Хватит того, что одна из нас сходит с ума от беспокойства. Похоже, и вам следует найти себе какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Вы умеете готовить?

– Да, – уныло ответила Пенни, сглатывая слезы.

Она с удивлением обнаружила, что вся плита уставлена различными кастрюльками, пароварками и сковородками, которые булькали, шипели и ворчали на разные голоса. Конечно, сейчас было не самое подходящее время для стряпни, но тем не менее она приняла от экономки цветастый фартук и облачилась в него.

– Ну, тогда за работу, – распорядилась Сара. – В прошлый раз, когда был ураган, электричество починили только через две недели. А у меня здесь больше десяти килограммов мяса, и я не хочу, чтобы оно пропало.

Последующие несколько часов Пенни что-то послушно резала, размешивала, разливала, отбивала и чистила. Но ни соблазнительные запахи, исходившие от жареных цыплят, вареной кукурузы, сладкого картофеля, ни повелительный тон экономки не трогали ее. Все ее мысли вертелись только вокруг Джона Миллера. Пенни вспоминала его сильное мужественное тело, его темные густые волосы, его прищуренные зеленые глаза, его чувственные губы. Она думала о его обаятельной улыбке, о его несгибаемой воле, которая любого может довести до бешенства, о том, как перехватывает дыхание, когда он прижимает ее к себе и ласкает, о том, как изменилась вся ее жизнь – какой бурной стала она, после того, как Джон Миллер появился рядом. «Я люблю его, – потрясающе ясно осознала Пенни. – Я люблю его так сильно, что не смогу жить без него, как бы он ни досаждал мне! Господи, только бы он остался жив!»

– Что это было? – вдруг спросила она, отрешившись от своих мыслей.

– Что было? – раздраженно отозвалась Сара, отмеряя очередную порцию кукурузной муки.

– Мне кажется, я слышала что-то еще, кроме воя ветра. Что-то похожее на шуршание шин. Может быть, машина?

– Не думаю, дорогая, я ничего не слышала. А ты, Гордон?

Но Пенни уже сорвала свой фартук, кое-как вытерла руки и помчалась к кухонной двери. Не успела она одолеть и половины пути, как дверь с треском распахнулась и на пороге появился промокший до нитки Джон. Глаза его почти безумно блуждали… Он бросил взгляд на Пенни, узнал ее, и, почувствовав несказанное облегчение, сгреб девушку в охапку и стиснул так, что у нее аж затрещали кости.

Казалось, прошло уже несколько часов, а она вес смеялась и плакала у него на руках, целуя его спутанные мокрые волосы. А он промок так сильно, что вода текла с него ручьями и собиралась в лужи на блестящем полу. Пенни так крепко вцепилась в него, что, казалось, никаким силам уже было не под силу разлучить их. Замирая от восторга, она стала бурно протестовать, когда он начал, как ребенка, раскачивать ее из стороны в сторону. Наконец Джон разомкнул свои стальные объятья и опустил ее на пол. Но она все еще не отрывалась от него, прижимаясь всем телом. Пенни смотрела на него и заливалась слезами счастья.

– О Джон, – только и могла она шептать одними губами, страстно обнимая его. – О Джон…

Вновь вдыхая аромат ее волос, он прижался губами к ее головке. Его руки сомкнулись у нее за спиной так, что она едва могла дышать.

– Пенни, выходи за меня замуж, – очень серьезно сказал он. Пенни только ахнула в ответ. Да и что она могла сказать, когда Джон так страстно сжимал ее.

– Ч-что ты сказал? – она произнесла это запинаясь, так как губы Джона все ближе приближались к ее губам.

Но вряд ли это имело значение, ибо Джон одарил ее поцелуем, столь страстным и крепким, что ей показалось, что она теряет сознание от блаженства. В ушах девушки раздавался мелодичный звон, и когда его губы впивались в ее, огонь охватывал все тело Пенни. Этот поцелуй длился бесконечно, и они стояли, будто слившись друг с другом… Пенни всем существом ощущала восхитительное облегчение. Казалось, этот поцелуй соединил их навеки и ничто теперь не в силах разделить их.

Наконец Джон слегка ослабил свои объятья и заговорил, изредка прерывая себя поцелуями – нежными, легкими и радостными.

– Я сказал – выходи за меня замуж, Пенни. И хоть Пенни и была потрясена случившимся, но совсем не так, как Сара Маккендрик минутой позже. Потому что Джон, прервав свое общение с Пенни, обернулся к ней и сгреб и ее в охапку.

– Добрый вечер, Сара. Привет, Гордон, – весело поздоровался он. – Мы вынуждены просить прощения. Мисс Пенни и я отправляемся спать.

Сказав это, он зашагал к двери, удерживая на руках протестующую и вырывающуюся девушку.

– А, да, поскольку ты сейчас все равно готовишь, – вдруг обернулся он к экономке, – то почему бы тебе заодно уж и не испечь и свадебный пирог?

С этими словами он прикрыл дверь в кухню.

– Джон, ну как ты мог? – краснея от смущения, упрекнула его Пенни, когда он наконец донес ее до своей спальни и опустил на роскошную кровать. – Миссис Маккендрик чуть в обморок не упала после твоих слов.

Джон раскатисто расхохотался.

– Ну, я думаю, она придет в себя сразу же после нашей свадьбы, – ответил он, с наслаждением гладя ее по бедрам. – Знаешь, ты чертовски привлекательна. Пенни. Одна мысль, что я вот так могу к тебе прикасаться, просто сводит меня с ума.

Пенни задержала дыхание и протянула руку, чтобы приостановить его бурные ласки.

– Джон, – чуть слышно прошептала она, – ты действительно просишь, чтобы я вышла за тебя замуж?

– О нет, Пенни, – ответил он, окинув ее долгим страстным взглядом, исполненным такой магнетической силы, что она сама невольно придвинулась к нему. – Я ничего не прошу. Тебе придется выйти за меня замуж!

– Ты самовлюбленный грубиян! – запротестовала Пенни. А он, не обращая больше внимания на ее слова, примостился рядом и начал нежно поглаживать ее грудь. – Почему ты думаешь, что можешь делать со мной все, что захочешь?

Под плавными движениями его пальцев соски стали набухать. Джон прислонился лицом к ее мокрому платью и счастливо засмеялся. Пенни кожей почувствовала этот возбуждающий вибрирующий звук.

Он умело расстегнул одну из пуговиц на ее платье и приник губами к обнаженному телу девушки. За первой пуговицей последовала другая.

– Вот почему, – ответил он, еще раз проведя теплыми губами по ее нежной коже. – Потому что ты – только моя женщина, и ты знаешь это! О боже! Твои груди – божественны! Как горы сливок с розовыми бутонами на вершинах. Я буду целовать их до тех пор, пока ты не будешь молить о пощаде…

Закончив с пуговицами, Джон потянулся к застежке ее лифчика. Раздался щелчок – и через минуту и платье и лифчик полетели в сторону. Вздрагивая от предвкушения неизбежного, Джон гладил рукой ее обнаженное тело.

– Джон, прекрати это, – умоляюще прошептала Пенни.

Вместо того он приник губами к ее затвердевшему соску и начал нежно его посасывать. Пенни стало мучительно сладко.

– О-о-о! – простонала она, млея от восторга. – Нет, Джон, нет, не надо!

Все тело ее было охвачено неземным бушующим пламенем, которое, казалось, исходило из самых сокровенных уголков ее существа. Дыханье перехватило, и, чувствуя, что сознание вот-вот покинет ее, она вцепилась обеими руками в его мокрые темные густые волосы.

– О Джон! – выдохнула она.

– Ты хочешь, чтобы я прекратил? – хриплым шепотом спросил он.

– Нет, конечно, нет, – взмолилась Пенни. – Я так сильно хочу тебя, что уже не могу терпеть.

Она услышала его победный смех. Затем он внезапно вскочил и быстрыми уверенными движениями избавился от своей мокрой одежды. Швырнув ее на пол, он обнажил свое могучее тело. Затем потянулся к ее шелковому бикини.

– Я не могу упустить такого приглашения, – прерывающимся от страсти голосом произнес он глухо. – Я люблю тебя, Пенни, и я хочу тебя!

Он даже немного испугал девушку темной страстью, мелькнувшей в его глазах, когда опрокидывал ее на огромную кровать. Но его крепкие руки были удивительно нежными и ласковыми. Он осторожно поцеловал выбившийся завиток ее волос. Затем протяжно вздохнул и крепко сжал Пенни в объятьях. Обхватив ее задумчивое лицо ладонями, он устремил свой горящий взгляд прямо ей в глаза.

– О, Пенни, – простонал он сквозь зубы. – Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь.

Вдруг он стремительно притянул Пенни к себе и начал целовать – горячо и яростно. В его ласках уже не было былой мягкости. На смену ей пришла всесокрушающая страсть, одновременно и пугавшая, и возбуждавшая ее. Пенни знала, что Джон – сильный, но она не могла представить мощи его упругих, как стальной канат, мышц на руках, твердости его спины, похожей на гранитный валун. Раз за разом он прижимал ее губы к своим, заставляя раскрываться… И постепенно ответный огонек страсти начал распространяться по ее телу, как пожар в лесу – сначала исподволь и медленно, а потом забушевал так, что в этом огне могло сгореть все окружающее. Она сжала его лицо с неожиданной силой и ответила на его поцелуй так страстно, что Джон застонал от удовольствия. Пенни прильнула к этому сильному мужскому телу, наслаждаясь его грубой мощью, той страстью, которая билась в нем в поисках выхода. Так раз за разом они перекатывались по кровати в неистовых объятьях, напрягшись и тяжело дыша, будто состязались друг с другом. Наконец Джон подчинил ее себе, уложил на кружевные подушки и удерживал на них, тяжело дышащую и вырывающуюся.