Текст книги "Молоток и гвозди (ЛП)"

Автор книги: Андрия Лардж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Боже правый… – говорю я с резким вздохом. – Это горячо.

Она стонет, ее глаза закрываются. Я смотрю на нее сверху вниз, потрясенный тем, насколько она охуенно сногсшибательна. Ее светлые волосы рассыпаются вокруг головы, как нимб, а на лице – экстаз. И она хочет меня. Не Романа Боровского. Меня.

Ее свободная рука шлепает по моей груди. Она откидывает голову назад, и я чувствую, как она начинает биться в конвульсиях вокруг меня. Ее короткие ногти впиваются в мою грудь, когда она разлетается на части. Я не могу сдержаться, так как ее тело сжимает меня как кулак. Я кончаю вместе с ней. Прижимаюсь лбом к ее лбу, пока мы оба переживаем оргазм. Когда мы оба кончаем, я падаю на нее сверху и утыкаюсь лицом в ее шею. Харли обхватывает меня руками и удовлетворенно вздыхает.

Глава 9

Харли

На следующее утро я просыпаюсь в своей постели с Ноланом, обнимающим меня. После фантастического секса на диване мы переместились в спальню для второго раунда. Это тоже было очень горячо. Тело Нолана просто восхитительно. Я бы хотела, чтобы он всегда оставался голым. Я выворачиваюсь из-под него, чтобы сбегать в ванную. Так сильно хочу в туалет!

Я иду в ванную и чищу зубы, а затем возвращаюсь в спальню. Забираюсь обратно в кровать и под одеяло. Нолан вздыхает и переворачивается на спину. Он трет глаза, а затем моргает, глядя на меня. Я улыбаюсь.

– Доброе утро.

Он улыбается.

– Доброе утро.

– Хорошо спал?

– Как убитый, – ворчит он и потягивается.

Он стонет, когда его суставы хрустят и растягиваются. Нолан переворачивается на бок и поворачивается ко мне лицом. Я провожу пальцами по его заросшей челюсти. Нолан кладет свою руку на мою, поворачивает свое лицо к моей ладони и целует ее.

– Значит, теперь я могу называть тебя своей девушкой, да? – бормочет он.

Я ухмыляюсь.

– Да.

– Хорошо.

– О, я забыла сказать тебе вчера вечером, потому что мы немного отвлеклись, но Роман сказал какую-то гадость о тебе, и я врезала ему по яйцам.

Нолан потрясенно смотрит на меня, а потом разражается хохотом. Думаю, это самый громкий смех, который я когда-либо слышала от него. И конечно же, я не могу не смеяться вместе с ним.

Когда его смех начинает стихать, он спрашивает:

– Что он сказал обо мне?

– Он спросил, что я забыла с тобой, а потом назвал тебя напыщенным мудаком и папиной маленькой сучкой. – Я морщусь.

Нолан хмыкает и переворачивается на спину. Он смотрит в потолок.

– Тебя это беспокоит? – мягко спрашиваю я.

– Не столько напыщенный член, сколько папина маленькая сучка, – хрипловато отвечает он.

– Почему?

Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Потому что это правда.

Я хмурюсь.

– Нолан…

– Нет, правда, это так.

– Как это?

– Я работал на отца с тех пор, как умерла моя мать, занимался всякими мелочами в офисе, копировал бумаги и все такое, вплоть до поступления в колледж. Я получил степень по биологии, потому что хотел помочь найти лекарство от рака груди, но, как только я закончил колледж, отец помахал перед моим лицом кучей денег и сказал, что я могу получить их, если буду работать на него. Так что я согласился и выбросил свои мечты на ветер ради денег.

– Это несправедливо. Ты был молод и глуп, и твой отец должен был поддерживать то, чем ты хотел заниматься, а не подкупать кучей денег, чтобы заставить тебя работать на него.

– Я не был так молод. Мне было двадцать шесть, когда я закончил обучение. Достаточно взрослый, чтобы принять правильное решение.

– Ты ведь знаешь, что мальчики взрослеют гораздо позже, чем девочки? – хмыкаю я.

Нолан фыркает и закатывает глаза.

– Может и так. Роман подписал контракт с командой примерно в то же время, и узнал о том, что мой отец предложил мне работать там. После этого я стал ему безразличен, потому что мне не нужно было ничего делать, чтобы получить работу. Мне не пришлось трудиться ради нее, как ему. Он всю жизнь тренировался, чтобы стать лучшим хоккеистом и попасть в НХЛ. А я ни черта не делал, чтобы получить свою работу.

– Тебе нравится работать на отца? – спрашиваю я.

– Не очень, – ворчу я.

– Так почему бы не уйти? Сделать то, ради чего ты поступил в колледж?

Нолан вздыхает.

– Я бы существенно сократил себе зарплату. И не смог бы позволить себе ни дом, ни ремонт, который ты делаешь. Сейчас я в некотором роде застрял.

Я вздыхаю и придвигаюсь ближе к нему. Кладу голову ему на грудь и обхватываю его за талию.

– Мне очень жаль.

Нолан начинает гладить мои волосы.

– Никто не виноват, кроме меня, – бормочет он.

– Должен быть способ вырваться из-под власти твоего отца, – говорю я.

– Если что-то придумаешь, обязательно дай мне знать, – говорит он, и я слышу улыбку в его голосе. – Эй, я занимаюсь организацией ежегодного благотворительного вечера «Хулиганы», который скоро состоится в поддержку рака груди. Хочешь быть моей парой?

Я поднимаю голову и смотрю на него.

– Да, черт возьми! – взволнованно говорю я.

Нолан ухмыляется.

– Это мероприятие со строгим дресс-кодом, ты же понимаешь?

Мое радостное предвкушение исчезает.

– Что это значит? – спрашиваю я, хотя и догадываюсь.

– Ты должна будешь надеть платье. Ну, скорее, вечернее платье, – отвечает он, сдерживая смех.

У меня глаза вылезают на лоб.

– Чувак! Последний раз я надевала платье на свой третий день рождения!

Нолан смеется.

– Ты уже сказала «да», так что теперь не можешь отказаться.

– Я даже не знаю, где купить платье, не говоря уже о вечернем наряде! – восклицаю я.

– Мы пройдемся по магазинам, не волнуйся, найдем то, что тебе подойдет.

– Значит, мне придется одеть высокие каблуки? – я гримасничаю.

– Да.

Я прижимаюсь лбом к его груди.

– О, Боже, я сломаю лодыжки! Никогда раньше не ходила на каблуках!

Нолан смеется.

– Ну, тогда нам придется поскорее их купить, чтобы ты могла потренироваться.

Я стону. Это будет полный кошмар.

Нолан

Вхожу в свой офис с двухчасовым опозданием. Я не хотел уходить от Харли, но у меня есть дела, которые нужно сделать для благотворительного вечера. Мне нужно найти место проведения, поставщика провизии, группу, спонсоров и т. д. Я сказал Харли, что мы пойдем покупать платье в эти выходные. Это должно быть весело. Когда я сказал ей, что придется надеть вечернее платье, выражение ее лица было бесценным. Как только я сажусь, мой телефон подает сигнал, и динамик оживает.

– Нолан, мой кабинет, сейчас, – говорит голос моего отца.

– Да, сэр, – отвечаю я.

Я иду по коридору в кабинет отца. У меня предчувствие, что это будет не очень хорошая встреча. Обойдя секретаршу, я стучусь в открытую дверь и жду, когда он пригласит меня войти.

– Закрой дверь, сынок, – говорит он жестким тоном.

Я делаю, что мне велено, и закрываю дверь. Затем иду и сажусь в кресло перед его столом. Его недовольный взгляд встречается с моим через бифокальные очки.

– Ты не вернулся домой вчера вечером, – говорит он.

– Нет, не вернулся, – отвечаю я.

– Где ты был? – спрашивает он, и я вижу, как вспыхивает его характер.

– Мне 33 года, это вряд ли тебя касается, – бормочу я.

Его верхняя губа кривится в усмешке.

– Ты был с той девчонкой, не так ли?

– Опять же, не твое собачье дело, – огрызаюсь я.

– Я приму это как «да». Послушай сюда, ей и ее несносной семейке больше не рады в моей клубной ложе, и я не думаю, что тебе стоит продолжать с ней встречаться.

– Хорошо, что это не тебе решать, – фыркаю я.

– Ты совершаешь огромную ошибку, – говорит мой отец.

– Нет, не совершаю. Единственная ошибка, которую я совершил – это познакомил ее с тобой, – рычу я и встаю.

Затем направляюсь к двери. Слышу, как отец поднимается с кресла, но не обращаю на это внимания. В следующее мгновение он хватает меня за плечо и разворачивает к себе.

– Я не говорил, что ты можешь уйти, – кричит он мне в лицо.

Я вырываюсь из его хватки.

– У меня есть дела, которые нужно сделать для общего блага, и нет времени слушать эту чушь.

В его глазах вспыхивает ярость.

– Я тебя так не воспитывал. Я воспитывал тебя так, чтобы ты уважал меня и мое мнение. Мне плевать, что ты уже взрослый мужчина; это моя семья будет опозорена, пока ты трахаешься с этой девчонкой!

– Ее зовут Харли! – сердито кричу я ему. Мне так надоело, что он называет ее «той девчонкой». – И тебя должен волновать тот факт, что твой единственный сын влюблен в нее по уши! Но ты этого не делаешь, потому что все, что тебя волнует – это твой чертов социальный статус и то, что она входит в него. А как насчет того, что чувствую я, а? Мне плевать на то, откуда она родом и какую работу выполняет, мне важна только она! И если ты любишь меня так, как должен, то для тебя не будет иметь значения, в кого я влюбился!

Мой отец вздрагивает, как будто я физически бью его по лицу. И, черт возьми, я только что сказал, что люблю Харли… дважды. Он отступает на пару шагов, поражённый. Я все еще в такой ярости, что не могу больше смотреть на него. Поэтому поворачиваюсь и выхожу из его кабинета, захлопывая за собой дверь.

Закрываюсь в своем кабинете, хлопая дверью. Я подхожу к своему столу и опускаюсь в кресло, откидываясь на спинку и закрывая глаза. Проклятье. Я только вчера понял, что начал влюбляться в нее, но после вчерашней ночи и сегодняшнего утра, похоже, я влюбился в нее по уши. И правда, как я могу не влюбиться? Она делает меня лучше. Она милая, веселая и заботливая. Честная и верная. И она великолепна. В ней нет ничего, чего бы я не любил.

Харли

Я немного нервничаю, когда иду за платьем с Ноланом. Особенно переживаю по поводу каблуков. Мне никогда не приходилось и не хотелось их надевать. И до сих пор не хочу. Он ведет меня в элитный бутик, где каждое платье, мимо которого я прохожу, стоит больше тысячи долларов.

– Нолан, я не чувствую себя комфортно в таком дорогом платье. А вдруг я его порву, пролью на него напиток или еще что-нибудь?

– Детка, с тобой все будет в порядке. Обещаю, – говорит он с ободряющей улыбкой.

– Я просто не хочу, чтобы ты платил за такое дорогое платье, когда есть вероятность, что я могу его испортить. – Я вздыхаю.

– Не волнуйся об этом, – бормочет Нолан и прижимается поцелуем к моему виску.

К нам подходит помощница, и Нолан на минуту заговаривает с ней о том, что мы ищем. Она достает с вешалки кучу платьев, и мы идем за ней в примерочную. Нолан присаживается на стул за дверью. Девушка следует за мной в примерочную и помогает мне облачиться в первое платье. Это золотое платье без бретелек с разрезом «русалка». Оно мне ни капельки не нравится. Я не могу, черт возьми, пошевелиться! Но иду показывать его Нолану и все время вожусь с ним. Брови Нолана взлетают вверх до линии волос.

– Вау, – вздыхает он.

– Нет. Эта штука такая неудобная.

– Ладно. Но ты все равно выглядишь потрясающе.

Я вздыхаю и возвращаюсь в примерочную. Следующие пять платьев проходят практически так же. Девушка, помогающая мне, говорит, что у нее есть что-то, что мне может понравиться, и оставляет меня одну на пару минут. Она возвращается с темно-фиолетовым платьем. Затем помогает мне влезть в него, и я любуюсь собой в зеркале. У платья глубокий вырез, заканчивающийся фиолетовым поясом с блестками, который обвивает мою талию под ребрами. У платья длинные фиолетовые рукава с кружевным рисунком. Юбка ниспадает прямо вниз и имеет высокий разрез, который поднимается более чем на половину моего левого бедра. Оно прекрасно, и я чувствую себя в нем очень сексуально. Я ярко улыбаюсь ей через зеркало. Она понимающе улыбается.

Я придерживаю юбку, выходя из примерочной. Глаза Нолана расширяются, а губы поджимаются. Я краснею.

– Я… я… черт… – заикается он.

– Не хотите примерить пару туфель? – спрашивает меня продавщица.

– Я никогда раньше не носила каблуки. – Морщусь я.

Она мягко улыбается.

– Все в порядке. Я найду что-нибудь не слишком высокое.

Я киваю.

– Хорошо.

Она оставляет нас с Ноланом наедине. Я робко смотрю на него и вижу, что он все еще смотрит на меня.

– Тебе нравится это платье? – нерешительно спрашиваю я.

Он кивает.

– Да, очень, – хрипит он.

– Может, мне его купить?

– Определенно, – сразу же говорит он.

Я улыбаюсь.

– Хорошо, потому что оно мне тоже нравится.

– Ты выглядишь потрясающе, Харли. – Искренне говорит он.

– Спасибо.

Продавщица возвращается с парой четырехдюймовых серебряных туфель на шпильках и протягивает их мне.

– Вы с ума сошли? – недоверчиво восклицаю я.

Нолан смеется и берет их у нее.

– Садись, – говорит он.

Я сажусь, вздыхая. Нолан опускается передо мной на колени и надевает туфли на мои ноги. Я чувствую себя Золушкой. Сжимаю руки в кулаки и как можно жеманнее произношу.

– О, смотрите, мой прекрасный принц пришел, чтобы сбить меня с ног, – говорю я, по-девичьи хихикая.

Нолан закатывает глаза и сдерживает улыбку.

– Ладно, ты обута. Посмотрим, как ты справишься, – говорит он и поднимается на ноги.

– О, Боже, – стону я.

Нолан берет меня за руку и помогает встать. Я тут же спотыкаюсь и вскрикиваю. Нолан ловит меня. Он хохочет. Я бросаю на него злобный взгляд, от которого он прикусывает нижнюю губу.

– Я сломаю лодыжки! – хнычу я.

– Нет, не сломаешь, давай, просто ступай медленно, – подбадривает Нолан, держа меня за обе руки.

С помощью Нолана я прохожу несколько футов.

– Я выгляжу как идиотка!

Нолан качает головой.

– Тебе просто нужно потренироваться. Может быть, мы купим тебе для начала недорогую пару пониже, а потом ты сможешь ходить на тех, что повыше, – говорит он.

– Это просто смешно, – хмыкаю я.

– Слушай, до благотворительного вечера осталось полгода. К тому времени ты уже в совершенстве овладеешь ходьбой на каблуках, – говорит Нолан.

Я тяжело вздыхаю.

– Хорошо.

Нолан поворачивается к продавщице.

– Упакуйте платье и туфли, пожалуйста.

Глава 10

Нолан

В течение следующего месяца я все больше и больше участвую в ремонте. Харли учит меня клеить и шпаклевать. Она учит меня укладывать плитку и правильно красить стены. Мне все это очень интересно, и у меня неплохо получается. Харли любит дразнить меня, говоря, что она собирается выпороть меня и сделать мастера на все руки.

Я также начал ходить с ней на ужин к ее отцу раз в неделю. Мне очень нравится быть рядом с ее семьей. Они – замечательная компания, и я нахожу себя смеющимся как никогда раньше. Мой отец не разговаривает со мной с момента нашей крупной ссоры. Вообще, я почти не бываю в его доме с тех пор, как начал ночевать у Харли. За последний месяц почти вся моя одежда оказалась у нее дома, так что у меня нет причин возвращаться к отцу.

Мой дом скоро станет пригодным для жилья, и я смогу переехать туда, что будет непросто, потому что тогда я не буду спать рядом с Харли каждую ночь. И я понимаю, что мне это очень нравится. Мне нравится просыпаться с ней по утрам. Мне нравятся наши небольшие разговоры за завтраком, и мне нравится готовить вместе ужин. А еще мне нравится расслабляться на диване и смотреть с ней телевизор. Нам стало так комфортно жить в одном пространстве, что я не могу представить себе, как буду жить в доме один.

Мы с Харли работаем над моим домом по выходным, чтобы побыстрее закончить проект. Ее отец и братья тоже стали приходить и помогать. Я благодарен им за помощь.

– Малыш, давай я покажу тебе, как пользоваться торцовочной пилой, и ты сможешь резать отделку, пока я начну ее устанавливать. Так дело пойдет быстрее, – говорит Харли.

– Хорошо.

И Харли подробно рассказывает мне о работе с торцовочной пилой. Мы делаем пару пробных запусков, и когда я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы работать самостоятельно, она отправляется в другую комнату, чтобы начать устанавливать уже отрезанные куски. Я работаю в кабинете, а Харли – через фойе в семейной комнате.

Я только что положил очередной кусок дерева на пилу и включил ее, как вдруг меня сильно хлопают по спине, заставляя руку, держащую дерево, дернуться вперед. Средний палец левой руки проскальзывает под лезвием, срезая все – от первого сустава и дальше – начисто.

– О, Господи, Нолан! О, Боже, прости! – в ужасе восклицает Джон.

Я поднимаю руку, не совсем понимая, что вижу. Как будто я смотрю на это не из своего тела. Моя рука полностью залита кровью, она маленькими струйками стекает по руке. Но это не больно. Я слышу неистовые голоса Джона и Нейта, зовущих Харли, но они звучат несколько приглушенно. Часть моего пальца отсутствует. Исчезла. Нет его. Когда я смотрю на пилу, то вижу его. Недостающий кусок лежит на участке, который я резал, и под ним небольшая лужица крови.

В комнату влетает Харли.

– Что? Что, черт возьми, происходит? – кричит она, прежде чем ее взгляд падает на меня.

Она вскрикивает, поднося руки ко рту, а затем бросается ко мне.

– Что, черт возьми, произошло? – требует она, бросая смертельные взгляды на отца и брата.

– Я лишь хотел поздороваться. И похлопал его по спине как раз тогда, когда он опустил пилу. Я не думал, что он так дернется! – Джон истерит, сцепив руки на макушке.

У меня сводит живот. Здесь так много крови. Она капает с моего локтя на пол.

– Черт возьми, папа!

– Харли, мне нехорошо, – вздыхаю я.

– Я знаю, детка. Нейт! Принеси мне складной стул! – огрызается она.

Через секунду Харли помогает мне сесть на металлический складной стул. Мое дыхание учащенное, а периферийное зрение пропадает. Мне кажется, что я могу потерять сознание.

– Папа, возьми отрезанный палец Нолана, заверни его во влажное бумажное полотенце и положи в пакет. После этого возьми мою сумку-холодильник, достань из нее напитки и положи туда палец вместе с пакетами со льдом, – говорит она с таким видом, будто полностью контролирует ситуацию и точно знает, что делает. Слава Богу, потому что я ничем не могу помочь. – Нейт, вызывай скорую, потом иди в мой грузовик и возьми аптечку.

– Уже иду, – говорит Нейт и достает свой телефон, чтобы позвонить в 911. Я слышу, как он разговаривает по телефону со службой спасения, когда направляется к двери, и молюсь, чтобы скорая приехала поскорее.

– Неужели Нейт не может позаботиться о пальце? – ворчит ее отец, Джон.

– Нет! Из-за тебя Нолан лишился его, так что тебе и заботиться об этом!

Я слышу, как смех Нейта стихает, когда он выбегает на улицу к грузовику Харли. Харли успокаивающе гладит меня по затылку и шее.

– Дыши глубже, Нолан, у тебя гипервентиляция.

– Так… много… крови… меня тошнит, – пыхчу я и упираюсь локтем своей руки в колено, а затем опускаю лоб на ладонь.

– Не смотри на него. Держи руку повыше, все будет хорошо, – говорит она, продолжая одной рукой гладить мою голову и шею, в то время как другая ее рука находится под моим локтем, помогая мне держать его повыше.

– Начинает болеть, – стону я.

– Потерпи, милый. Нейт вызвал скорую, и они должны быть здесь с минуты на минуту, – мягко говорит она.

Нейт возвращается с аптечкой Харли. У нее довольно приличная аптечка, потому что может случиться нечто подобное. Она начинает заворачивать мой палец в марлю.

– Я обложил его палец льдом, – доносится откуда-то спереди напряженный голос Джона.

Если я подниму голову, меня может стошнить, поэтому я даже не пытаюсь посмотреть, где он. Хотя голос у него дерьмовый.

– Хорошо, надеюсь, они смогут его пришить на место, – бормочет Харли. – Ты отлично справляешься, Нолан. Просто продолжай дышать, – говорит Харли, ее голос спокоен и контролирует ситуацию.

Слава Богу, она спокойна, потому что, если бы все было наоборот, я бы взбесился до чертиков. Не могу поверить, что мне только что отрезали палец. Боль начинает усиливаться, и это плохо.

Харли

Это был долгий, черт возьми, день. Почти весь день мы провели в больнице, где Нолану пришивали палец. Это заняло несколько часов, потому что операция очень утомительная. Доктор сказал, что операция прошла хорошо, и палец должен полностью зажить через несколько месяцев, но пока трудно сказать, какой будет его подвижность. Остается только ждать и наблюдать.

Я веду Нолана, накачанного обезболивающими препаратами, в дом. Доктор обмотал его средний палец вместе с указательным и безымянным, используя их в качестве скобы. Нолан пробирается в спальню и забирается на кровать, используя свою здоровую руку. В больнице ему выдали спортивные штаны и футболку, так как его одежда была испорчена кровью. Он ложится на спину и тяжело вздыхает.

– Давай-ка избавим тебя от этой одежды, – бормочу я и начинаю стягивать с него ботинки.

Нолан только ворчит, его глаза закрываются.

Я развязываю шнурок на его талии, затем стягиваю штаны с его ног. Затем помогаю ему сесть, чтобы стянуть через голову футболку, осторожно придерживая ее рукой. Нолан ложится обратно.

– Спасибо тебе за все, Харли. Без тебя я бы пропал, – сонно бормочет Нолан, его затуманенный взгляд едва способен сфокусироваться на мне.

Я улыбаюсь и сажусь на кровать рядом с ним. Провожу рукой по его волосам.

– Не за что.

– Как ты догадалась, что делать с моим пальцем? – спрашивает он.

– Поскольку вероятность потерять или повредить палец в моей профессии так высока, я на всякий случай прочитала об этом, – говорю я ему.

– Ты такая умная, – бормочет он, снова закрывая глаза.

– Спасибо. Как насчет того, чтобы немного поспать? – предлагаю я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в губы.

Он кивает.

– Хорошо.

– Хорошо. – Я улыбаюсь и целую его еще раз.

– Я люблю тебя, Харли, – шепчет он, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня.

Мое сердце бешено трепещет в груди. Он действительно так говорит, или это просто обезболивающие?

– Правда? – вздыхаю я.

Он кивает.

– Я понял это на следующий день после того, как провел с тобой свою первую ночь. Когда я спорил с отцом тем утром на работе, то дважды сказал ему, что люблю тебя.

О, Боже! Он серьезно! Может, он и не хотел говорить мне об этом, принимая обезболивающие, но он действительно это имеет в виду. Слезы застилают мне глаза. Он любит меня! И я люблю его. Последний месяц показал мне это, и я все больше и больше влюбляюсь в него с каждым днем, когда мы вместе.

– Я тоже люблю тебя, Нолан, – бормочу я, наклоняясь, чтобы снова поцеловать его в губы.

Нолан улыбается мне в ответ.

– Скажи это еще раз, – шепчет он.

– Я люблю тебя.

– Напомни мне завтра, если я забуду, – бормочет он, прежде чем задремать.

Я хихикаю, целую его в губы и оставляю отдыхать. Я устала и, наверное, могла бы поспать, но мне нужно немного развеяться. Я выхожу в гостиную и немного смотрю телевизор, а затем забираюсь в постель и прижимаюсь к любимому мужчине.

На следующее утро я просыпаюсь от того, что Нолан стонет от боли. Когда я открываю глаза, Нолан сидит, свесив ноги на пол, и повернут ко мне спиной.

– Эй, давай я принесу тебе обезболивающее, – говорю я ему и откидываю одеяло.

– Пожалуйста, – стонет он.

Я спешу на кухню, где вчера вечером поставила на стойку его бутылочку с обезболивающими таблетками. Я беру таблетку и стакан воды, а затем возвращаюсь в спальню. Нолан все еще сидит на краю кровати, сгорбившись, прижимая к груди раненую руку. Врач предупредил, что боль может быть сильной, потому что в руке и пальцах задеты все нервы. И боль может длиться почти весь период заживления.

– Вот, милый, – бормочу я.

Нолан протягивает руку, и я кладу таблетку ему на ладонь. Он бросает ее в рот, затем берет стакан воды и выпивает половину. Он возвращает мне стакан и с болью бормочет.

– Спасибо. – Мне так жаль его. Восстановление будет не из приятных, и доктор сказал ему не напрягаться первую неделю.

– Нолан, ты должен позвонить отцу и сказать, что тебе нужен больничный на неделю или две, – говорю я, заранее зная, что он возненавидит эту идею.

Нолан рассказал мне вскоре после того, как это случилось, что он сильно поссорился с отцом из-за меня. Правда, он опустил ту часть, где сказал отцу, что любит меня. С тех пор отец с ним не разговаривает. Даже на работе.

Нолан стонет.

– Я не могу взять больничный, у меня слишком много дел и подготовка к благотворительному ужину.

– Малыш, ты не можешь водить машину, принимая обезболивающие препараты, и уж тем более не можешь достаточно хорошо функционировать, чтобы выполнять работу.

Нолан наклоняет голову.

– Черт! – вздыхает он. – Мне, по крайней мере, нужно наведаться в офис, чтобы передать все документы по ужину Броку, чтобы он мог приступить к работе. Как думаешь, ты сможешь меня отвезти? – спрашивает он, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.

– Конечно. – Я улыбаюсь.

Он пытается улыбнуться, но у него не получается, вместо этого выходит болезненная гримаса.

– Спасибо.

Нолан

Харли помогает мне одеться в единственную пару тренировочных штанов Адидас, которые у меня есть, и простую белую футболку с длинным рукавом. Сейчас ноябрь, так что на улице становится очень холодно. Как только я одеваюсь, она заставляет меня съесть банан, чтобы хоть что-то попало в желудок, и меня не тошнило от обезболивающего. Мне кажется, она не осознает, насколько она прирожденная воспитательница. Когда-нибудь она станет отличной матерью.

Харли одевается в джинсы и свитер. Она оставляет волосы распущенными, когда не работает, потому что знает, что мне это нравится. И я думаю, что это очень мило, что она делает это только для меня. И тут я вспоминаю наш вчерашний разговор перед тем, как заснуть. Черт, я не так хотел признаться ей в любви, но, думаю, это было самое подходящее время.

Когда она помогает мне надеть пальто, я спрашиваю ее:

– Ты должна была напомнить мне о чем-то сегодня?

Она ухмыляется.

– Да, должна была.

– И? О чем? – спрашиваю я, приподнимая бровь.

Ее улыбка становится шире.

– Вчера вечером ты сказал, что любишь меня, – говорит она, застегивая пуговицы на моем сером пальто.

Я улыбаюсь.

– И?

Она смотрит мне в глаза, сжимая лацканы моего пальто.

– Я тоже тебя люблю.

Я киваю и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее.

– Я счастлива, что ты вспомнил, – говорит она.

– Ну, я серьезно. Я так сильно тебя люблю, ты значишь для меня все, – повторяю я.

Она мягко улыбается, и я вижу, как на ее глаза наворачиваются слезы.

– Это делает меня такой счастливой, ты даже не представляешь. И ты должен знать, что значишь для меня все.

Я прижимаюсь к ней лбом. Мое сердце настолько переполнено, что уверен, оно может разорваться. Подумать только, всего несколько месяцев назад мы почти все время были друг у друга на устах. Как это превратилось в любовь? У меня нет объяснений, но я рад, что это произошло.

Быстро поцеловавшись, мы отправляемся к машине Харли. Через несколько минут после того, как мы выезжаем на дорогу, у меня звонит мобильный телефон. Я достаю его из кармана и смотрю на экран. Это Джон Джеймсон. Я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить.

Я подношу телефон к уху.

– Здравствуйте, Джон.

Краем глаза я вижу, как Харли смотрит на меня.

– Привет, Нолан, – тихо шепчет он. – Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Я проснулся с болью, но лекарства начинают действовать, так что мне уже лучше.

– Это хорошо. Слушай, я чувствую себя просто ужасно из-за того, что произошло…

– Джон, перестаньте, я знаю, что вы не хотели этого. Это был несчастный случай. Не корите себя за это, – говорю я ему.

Я бросаю взгляд на Харли. Она благодарно улыбается мне.

– Я очень благодарен вам за то, что вы позвонили и проверили меня. Это больше, чем сделал бы мой отец.

– Теперь ты практически член семьи, Нолан, ты же знаешь.

Я не могу не улыбнуться.

– Да, я знаю.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, хорошо?

– Обязательно, спасибо.

– Ты сможешь прийти сегодня на ужин?

– Да, сэр, – отвечаю я.

– Хорошо, тогда до вечера. Пока, Нолан.

– До встречи, Джон.

Я вешаю трубку. Харли кладет руку мне на бедро и сжимает его.

– Спасибо тебе за это. Он искренне сожалеет о случившемся, – говорит она.

– Знаю, но это был несчастный случай. Я знаю, что он не хотел этого делать.

– Думаешь, твой отец в это поверит? – Харли смеется.

Я смеюсь.

– Без понятия.

– Думаешь, ты будешь в порядке к сегодняшнему ужину? – спрашивает она.

– Да, думаю, да, – киваю я.

– Хорошо, хорошо, – улыбается она.

Через десять минут мы заходим в мой офис. На нас бросают любопытные взгляды люди, работающие в приемной, и я не могу их винить. Сын босса пришел с женщиной, которую они никогда не видели, с перевязанной рукой и в штанах Адидас. Такого они никогда не видели.

Я хватаю все, что касается благотворительного ужина, и прошу Харли отнести это в офис Брока. Я никогда не говорил ей, что Брок – мой коллега, и именно он рекомендовал ее, так что она наверняка будет шокирована. Дверь его кабинета закрыта, поэтому я стучу и жду, когда он скажет:

– Войдите.

Я открываю дверь, пряча Харли за спиной. Брок сильно хмурится, разглядывая меня.

– Что, черт возьми, с тобой случилось? – спрашивает он.

Я ухмыляюсь и отхожу в сторону, позволяя Харли показаться. Глаза Брока комично расширяются, и он разражается хохотом. Харли бросает на меня забавный взгляд и бьет меня локтем в бок. Я хрюкаю и вздрагиваю.

– Эй, не надо обижать раненого, – дразню я.

Она хмыкает и заходит в кабинет Брока с папками, которые несет для меня. Увидев Брока, она радостно улыбается.

– Привет, Брок! Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Я здесь работаю, это мой кабинет, – отвечает он с усмешкой.

– Рада снова тебя видеть! – восклицает она, обходя его стол и обнимая его.

– Я тоже рад тебя видеть.

Она бросает взгляд между нами.

– Похоже, теперь я знаю, кто порекомендовал меня тебе, – говорит она мне.

Я киваю.

– Ага.

Брок смотрит между мной и Харли.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – спрашивает он, указывая на мою руку.

– Э-э… я вроде как отрезал себе часть пальца, – бормочу я, потирая затылок.

Брок тупо смотрит на меня.

– Прости, что?

– Мы работали в его доме. Он обрезал деревянную обшивку с помощью торцовочной пилы, когда мой отец остановился и хлопнул его по спине как раз в тот момент, когда он опускал пилу. Нолан дернул рукой. Молния! Отрезало верхнюю часть среднего пальца! – оживленно объясняет Харли.

У Брока открывается рот, и он разражается хохотом, шлепая рукой по столу.

– О, Боже! Это чертовски смешно!

– Заткнись! Это больно! – восклицаю я, сдерживая улыбку.

Когда смех Брока утихает, он спрашивает:

– Так что ты здесь делаешь?

– Мне нужно взять пару недель отпуска; доктор сказал мне нужен покой, так что я надеялся, что ты сможешь взять на себя организацию благотворительного ужина.

Харли кладет папки на стол. Брок стонет.

– Черт возьми, ты же знаешь, что я ненавижу такое дерьмо.

– Знаю и клянусь, постараюсь помогать из дома, насколько смогу, но я на обезболивающих и едва соображаю, не говоря уже о том, чтобы управлять деталями организации, – говорю я ему.

Он кивает.

– Хорошо, чувак. Я тебя понял. Но ты будешь мне должен.

– В долгу не останусь. Спасибо, Брок.

Брок ухмыляется.

– Так что там у вас двоих?

Я закатываю глаза.

– А что у нас?

– Что? Ты с самого начала отрицал, что неравнодушен к Харли, и вот, пожалуйста, вы пришли сюда вместе.