Текст книги "Подорожный страж"

Автор книги: Андрей Лукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Попадёшь, коли ног не жалко. Отчего же не попасть, – голос у Копытая был не слишком правдивый, но Стёпка не обратил на это внимания, не до того ему было, от только о приближающихся весичах думал.

– Ладно, живи, – сказал он. Потом взвесил дракончего в руке – увесистый был гномлин, упитанный, – широко размахнулся и зашвырнул его в глубину леса, только Копытая и видели.

А дюжинник Ограл, выдравшись кое-как из куста, безуспешно пытался оседлать своего дракона. Но дракон не давался, он злобно шипел на хозяина, вертелся ужом и тряс головой. Потом он вырвал уздечку из рук гномлина, взлетел повыше и скрылся за деревьями. Ограл страшно заругался по-гномлински, но дракона это не впечатлило. Он всё равно не вернулся.

Стёпка обидно засмеялся.

– Ну что, не бывают драконы друзьями? Если их так взнуздывать, как ты, тогда, конечно, какие из них друзья. А я своего вообще не держу – так он за меня сам на врагов бросается. Драконы, они на ласку шибко привязчивые. А злых дураков они не любят. Ты всю жизнь на драконах летаешь, а такой простой вещи не понял. Ты такой же пустоухий, как долинники.

Ограл аж позеленел, но возразить ему было нечего. Он попыхтел, попыхтел да и растворился в траве. Побежал, верно, дракона своего догонять и взнуздывать.

А у Степана после этой маленькой победы на душе стало чуть-чуть полегче. Всё будет хорошо, и плевать на всех весских и оркландских магов, руки у них коротки демона изловить, не на таковского напали.

Тропа, на которую его так тянуло, была едва заметна. Наверное, по ней давно никто не ходил. Но это Стёпку не смутило. Другие не ходили, а я пойду. За другими, может, просто никто не гнался и никто охоту на них не устраивал. Он поправил котомку, почесал Дрэге брюшко и… И до него донеслось лошадиное ржание, стук копыт и бряканье металла о металл. Весичи, не обнаружив демона на тропе, возвращались назад! Они не просто возвращались, они спешили, они, осознав свою ошибку, торопились перехватить ускользнувшего демона, словно кто-то подсказал им, куда он делся и каким путём пошёл.

Стёпка испуганно пригнулся и бросился по тропинке в гущу леса. Почти сразу ему стало ясно, что далеко он не убежит. Весичи были слишком близко, а лес, на беду, был не такой уж и густой. И он поэтому свернул с тропы и повалился за ближайший большой камень, надеясь, что его здесь никто не заметит, что весичи не додумаются искать его на этой заброшенной тропе, что ему поможет какое-нибудь чудо, что всё как-нибудь обойдётся, как обходилось до этого…

Он забыл о гномлинах.

Копытай ли выкатился на траву или Ограл, Стёпка видеть не мог, но весичи закружились, придерживая коней, загомонили, дружинники похватались за арбалеты… Один из магов прикрикнул, призывая к молчанию – все угомонились, и осторожно выглядывавшему из-за камня Степану стало слышно о чём они там говорят.

– …лесом он помёлся, говорю, прямо вон туды! – кричал злым голосом Копытай.

Стёпка обмер. Всё, выдал дракончий, не надо было у него дорогу спрашивать.

– А я откель ведаю, чаво его туды понесло! Тропа ему там помстилась, куды, говорит, ведёт. А там тропы спокон веку не было, какая там тропа, коли по энту руку скалы да обрывы… Да не, никуды не ушмыгнёт, некуда ему отседова ушмыгивать, путь ему теперича один – лесом вдоль каменьев да опять на энту тропу.

– Ну, смотри у меня! – пригрозил дракончему один из магов. – Коли сбрехал, я тебя…

– А ты меня, оглоедина, не пужай, мы тута и не такими пуганы, – огрызнулся гномлин. – Об чём там с вами Тютюй сговаривался, мне дела нету. Нужон вам демон, вот и ловите его… И неча на меня глазеньями зыркать, понаехали тута, дракону по нужде присесть некуда…

Весичи повертелись ещё на тропе, поругались друг на друга и на гномлинов, поспорили, потом разделись на два отряда и разъехались в разные стороны, почему-то даже и не подумав проверить заброшенную тропу.

Когда всё утихло, Стёпка выполз из-за камня. Ему опять удалось обмануть преследователей. Почему Копытай сказал, что заброшенная тропа ему помстилась? Ничего она не помстилась. Он и сейчас её очень хорошо различал, вот она, прямо под его ногами… А гномлин и весичи её, похоже, не видели. Может быть, это какая-нибудь заколдованная тропа, которую не каждому увидеть дано. Хорошо, если так.

* * *

День был солнечный, хороший, по-настоящему летний, идти бы себе по тропинке и жизни радоваться: птичий пересвист слушать, на облака любоваться, лесные ароматы вдыхать полной грудью… А вместо этого приходится думать только о том, как бы не угодить в лапы весским магам. И все красоты и приятности окружающего мира поэтому проходят стороной, и совершенно не получается ими наслаждаться. Вроде бы оторвался от погони, а хрустнет сучок – и сразу кажется, что это враги в засаде таятся и сеть ловчую готовят. И Стёпка часто оглядывался и прислушивался, и замирал, и даже за деревья прятался и сидел, выжидая, но постепенно уверился в том, что маги потеряли его след, и слегка расслабился, только оглядываться всё равно не забывал.

Дрэга, которого эти проблемы вообще не волновали, весело носился взад-вперёд, ловил мошек, потом надолго исчез и объявился лишь, когда тропинка привела Стёпку в узкое, словно прорубленное в скалах ущелье. Началось оно сразу, без предупреждения – только что был густой лес, и вот уже и справа и слева возвышаются отвесные скалы. И Стёпка чуть было не повернул назад, потому что ему показалось, что он ошибся и потерял тропинку. Но тропинка – едва различимая – уверенно пробиралась среди каменных осыпей и замшелых валунов, и он пошёл по ней, хотя и сомневался уже, что она выведет его в Протору.

Зато стало ясно, что Копытай крупно лопухнулся, когда уверял весичей, что здесь одни скалы и обрывы и что демону отсюда некуда ушмыгивать. Очень даже было куда. И как здорово, что ни гномлинам ни весичам о том неведомо. Они там где-то вдоль скал его ловят, а он напрямик через горы пробирается.

Дрэга передохнул на плече, сорвался и вновь улетел вперёд, хорошо, если на разведку. Можно было надеяться, что, окажись вдруг и здесь весская засада, дракончик вовремя её обнаружит и сообразит предупредить хозяина.

Стёпка впервые оказался в настоящем ущелье. Он вертел головой во все стороны, разглядывал причудливо изломанные скалы, прикидывал, как бы он взбирался по ним до самого верха, если бы у него было свободное время, как заглянул бы вон в ту расщелину, как попробовал бы вскарабкаться вон на тот причудливый уступ и как потом сбрасывал бы с него большие камни, чтобы они падали на скалы и с грохотом разлетались на куски, словно бомбы… Но ущелье тянулось и тянулось, нескончаемое и однообразное, и вскоре ему захотелось поскорее выбраться отсюда, вообще выйти из леса на какую-нибудь нормальную дорогу, чтобы вокруг были широкие луга и светлые просторы. К тому же у него появилось неприятное и очень отчётливое ощущение, что его преследуют. Ему стало казаться, что кто-то недобрый буравит его спину пристальным взглядом, подкрадывается, перебегая от камня к камню, выбирает подходящий момент и вот-вот прыгнет… Стёпка старательно гнал от себя нехорошие догадки, но ему то и дело вспоминалась лежащая в костре обглоданная голова. Он часто оглядывался, никого не обнаруживал и от этого нервничал ещё сильнее. Один раз он даже, пересилив себя, нарочно остановился, чтобы дождаться того, кто, может быть, идёт за ним – никто за ним, вроде бы, не шёл. Это было хорошо, однако тревожное ощущение не исчезало, и кто-то всё крался и крался следом по ущелью… а может, он крался в Стёпкиной голове. Кажется, это называется манией преследования. Когда все вокруг с таким азартом охотятся за тобой, поневоле начинаешь шарахаться от любого куста и за каждым камнем воображать сидящих в засаде врагов.

Стены ущелья тем временем сходились всё ближе, и Стёпка заподозрил, что он здорово сглупил, выбрав эту сомнительную, давно никем не используемую тропу. И не пора ли уже остановиться, и не пора ли повернуть назад?.. Оказалось, что пора. Стёпка стоял и не верил своим глазам. Ущелье упёрлось в отвесную, уходящую под самое небо скалу. Дороги дальше не было. Тайная тропинка привела в никуда.

Он скинул котомку, присел на тёплый, нагретый солнцем камень и с удовольствием вытянул уставшие ноги. Свалившийся сверху Дрэга тут же потребовал чего-нибудь вкусненького и с удовольствием засунул голову в туесок с изюмом. Вокруг было тихо и спокойно. Никто не подкрадывался по ущелью, никто не таился за поворотом, только с обрыва сорвалась стайка дракончиков и унеслась вверх, за гребень скалы. Надо же – летают стаями, как вороны. Смаклу бы сюда, вот бы подивился…

Ну и что теперь делать? Всё-таки возвращаться? Идти назад по ущелью, обходить каким-то образом весскую засаду, пробираться мимо вездесущих пронырливых гномлинов, которые конечно же из кожи вон вылезут, но постараются обнаружить ускользнувшего демона… Возвращаться страшно не хотелось. «А ведь придётся, – уныло сказал сам себе тот, прежний Стёпка. – Столько времени зря потерял!» Но другая его половина впадать в отчаяние не желала. Она рвалась в бой, вперёд, сквозь все горы и преграды, и почему-то была непоколебимо уверена в том, что у неё всё получится. Несмотря даже на неприступные скалы.

Однако сколько ни задирай голову, сколько ни прикидывай, наверх здесь точно не забраться – слишком круто даже для уверенного в себе демона. Крыльев у него нет, и летать, к сожалению, он умеет только вниз. Но не зря же тайная тропинка привела его в этот тупик! Кто протоптал её, кто ходил по ней в прежние годы? Не может такого быть, чтобы не обнаружилось здесь какого-нибудь скрытого от посторонних глаз прохода. В памяти услужливо всплыли Индианы Джонсы, Властелины колец, замаскированные рычаги, хитрые замочные скважины, тайные знаки и даже детский сим-сим, который «откройся!».

«Кто ищет, тот всегда найдёт» – сказал Стёпка, поднимаясь с камня. Поговорка хорошая, но он, по правде говоря, не слишком в неё верил. В настоящей жизни почему-то чаще всего срабатывает гадский закон подлости, и тот, кто ищет, обычно ничего, кроме неприятностей, не находит. Однако сидеть без дела было скучно и глупо.

Первый осмотр ничего не дал. Обычные камни, обычный мох, ни рычагов, ни отверстий – ничего подозрительного. Трещины на скалах не скрывали очертания дверей, валяющиеся вокруг валуны (Стёпка не поленился и старательно наступил на каждый), не заставляли открыться замаскированный проход. И как это называется? Облом называется.

Объевшийся дракончик лежал рядом с котомкой и самым наглым образом ничего не делал, в то время как Стёпка уже по третьему разу ощупал все стены и камни и пошёл на четвёртый заход.

– Почему лежим? – наконец рассердился Стёпка. – Я тебя что, просто так кормлю? Развалился тут… проглот мелкий. Давай, тоже ищи. Видишь, у меня ничего не получается.

Надо было раньше дракончику хвост накрутить. Но кто же знал! Дрэга, конечно, понял, что Стёпка рассердился не всерьёз и потому ничуть не обиделся. Мигом преобразившись из ленивого отдыхающего в энергичного следопыта, он метнулся вверх по скале, сунул голову в одну расселину, в другую, исчез на несколько секунд, объявился вдруг далеко в стороне, затем ловко спустился вниз и замер метрах в полутора от земли, вцепившись в свисающий с камня мох всеми коготками.

– И что? – подошёл поближе Стёпка.

Дракончик мигнул, выдрал их моховой подушки клок. Вроде как знак оставил, где искать следует.

– Так просто? – недоверчиво протянул Стёпка. – А почему я до этого не додумался?

Мох отрывался от скалы неохотно. Он был крепкий, плотный и цеплялся корнями за каждую трещину. Но Стёпка напрягся и сдёрнул большой пласт, словно ковёр со стены, и уронил его под ноги, такой он был тяжёлый. И в том месте, на влажной поверхности камня, примерно на уровне плеч обнаружился отчётливый отпечаток ладони. Как будто кто-то приложил к скале свою руку с растопыренными пальцами и с силой вдавил её в камень как в сырую глину. И оставил – на века. Только надписи «Здесь был Вася» не хватало.

Стёпка долго разглядывал случайно обнаруженный артефакт. Он вовсе не был уверен, что такие знаки на камнях тоже называются артефактами, просто ему нравилось это слово. Оно было такое… весомое, значительное и очень часто встречалось в разных фэнтезийных книжках и играх. Тайный знак, ставший уже не тайным, а очень даже явным, притягивал взгляд со страшной силой, и от него ощутимо несло магией. Стёпка этот запах теперь безошибочно узнавал. Особенно после встречи с оркимагом.

Дрэга висел на скале вниз головой и тоже внимательно изучал отпечаток. «Что думаешь?» – спросил у него Стёпка. Дракончик фыркнул и отвернулся, мол, тут и думать нечего, всё и так ясно. «Ну, смотри, – сказал Стёпка. – Если что, виноват будешь ты, так и знай». Осколком камня он аккуратно вычистил отпечаток от земли и песка, помедлил секунду, затем осторожно приложил руку к скале. Его ладонь, разумеется, была намного меньше, но всё равно она очень удобно легла в прохладное углубление в камне.

Он был готов к тому, что его ударит магическим разрядом или какой-нибудь скрытый острый шип воткнётся в кожу, чтобы попробовать его кровь. С трудом ему удалось преодолеть нахлынувший страх и удержать ладонь на месте. И правильно. Разрядом не ударило, шип не ужалил. Пальцы ощутили приятное тепло, под ногами дрогнула земля, и в глубине горы что-то протяжно захрустело и посыпалось. Дрэгу тут же словно корова языком слизнула. А Стёпкину ладонь с силой притянуло к скале и даже, вроде бы, сдавило. И ему вдруг очень живо представилось, что её сейчас намертво зажмёт в камне, и придётся потом перегрызать себе запястье, чтобы освободиться, как это делают волки, попавшие в капкан… Стёпка рывком освободил руку и на всякий случай отступил на пару метров, с трудом пытаясь унять сердцебиение.

Гул тут же прекратился. Рука не пострадала, пальцы остались на месте. И что? И ничего. Трусить не надо – вот чего. Хорошо, что Ванька этого не видел. Уж он-то бы точно не испугался… Может быть. Он же у нас отважный экскурсант-экзепутор. Сначала делает, потом думает.

Когда Стёпка вновь приложил ладонь к выключателю, в глубине опять загудело, отдалось в коленях мелкой дрожью, и левее, шагах в пяти от него, часть скалы, очертаниями напоминающая широкую дверь, рывками поползла вниз. Мелкие камешки скатывались под ноги, нехотя отваливался пластами наросший за долгие годы мох, что-то хрустело и трещало. Магический механизм открывал тайный проход, открывал нехотя, с задержками, с ощутимыми толчками в глубине горы, словно там с трудом проворачивались давно заржавевшие шестерни и колёса.

Зрелище было поразительное. Стёпка смотрел во все глаза и внутренне ликовал. Всё-таки не зря здесь проложили тропу, не зря его так тянуло в это ущелье. Не обманул, выходит, внутренний голос, привёл куда надо. Если, конечно, ему именно туда надо.

В глубине скал ещё раз глухо пророкотало, и вновь наступила тишина. Тайный проход оказался входом в пещеру. Он приглашающе зиял перед Степаном, и сухой воздух, струящийся из подземных глубин, нёс собой лёгкий привкус затхлости. Нетерпеливый Дрэга скакнул вперёд, оглянулся на хозяина и смело ринулся в темноту – полетел на разведку.

Глава двенадцатая, в которой демон пересчитывает мертвецов

Степан стоял на пороге пещеры, под мрачные своды которой ему предстояло вступить. Радость от того, что он сумел обнаружить выход из ущелья, уже слегка померкла, и теперь он должен был решиться на более важный шаг – отправиться туда. А любому мало-мальски начитанному человеку хорошо известно, что одинокого путника в таких пещерах обязательно подстерегают смертельно опасные неприятности. Выползет навстречу либо что-нибудь членистоногое с огромными жвалами или нечто давно умершее с горящими безумными глазами – жалей потом, что не туда зашёл.

В пещере было тихо и темно. И жутко до дрожи. Как в могиле. Вся Стёпкина хвалёная демонская смелость, которой уже и без того минувшей ночью был нанесён значительный урон, куда-то бесследно улетучилась перед этой неуютной дырой в горе, и он ощутил себя очень маленьким, очень слабым и очень испуганным подростком. Да он и в самом деле сейчас был маленьким, слабым и испуганным. Хотелось, чтобы стоял рядом верный друг Ванька! Да и Смакла, само собой, тоже не оказался бы лишним. Втроём даже самые пугающие пещеры кажутся не такими уж и страшными. Посмеяться можно (пусть даже через силу), поговорить о том о сём, помочь в случае чего, из пропасти, например, вытащить, если не до конца успел провалиться…

Собравшись с духом, на что ушло ещё минут пять или даже больше, Стёпка нерешительно шагнул в темноту. И тут едва не отпрыгнул назад. В глубине пещеры с пугающей готовностью мягко зажёгся свет. Само собой, это не лампочки загорелись, а обычные факелы-самосветки, такие же, как в Летописном замке. Они были воткнуты в специальные отверстия в стенах почти через каждые два метра. Стёпка облизал пересохшие губы и беззвучно обругал себя за глупый испуг. Тому, кто в своё время позаботился об этих факелах, памятник нужно поставить, честное слово. Дураку понятно, что гораздо приятнее идти по нормальной, пусть даже и не слишком хорошо освещённой пещере, чем пробираться в полной темноте, ничего перед собой не видя и рискуя каждую секунду воткнуться лбом в скалу или нарваться на какое-нибудь оголодавшее чудовище. Правда, на чудовище можно нарваться и при свете факелов, и то, что ты жуткую морду этого чудовища перед смертью успеешь разглядеть, как-то мало успокаивает, но всё-таки…

Вообще-то это была не совсем пещера. То есть не такая пещера, которую промыло за сотни лет подземными водами без участия человека. Это был определённо рукотворный проход, вырубленный прямо в толще скалы, достаточно широкий и высокий, чтобы по нему свободно могли пройти два взрослых человека. Или один не очень взрослый демон. Каменные стены носили отчётливые следы зубил или кирок или чем там ещё пробивают в скалах проходы. Когда-то здесь работали, звенели инструментами, разговаривали, смеялись или переругивались, шумела жизнь, было людно и не страшно… А теперь было пусто и страшно. Даже магическое освещение почему-то не делало пещеру более привлекательной. Как там называется, когда боишься тесных помещений? Фобия какая-то. Стёпка явственно почувствовал, что эта фобия в нём точно есть, и слегка загрустил. Вот так вот живёшь и не знаешь, что на самом деле ты трус и можешь испугаться в самый неподходящий момент.

Дошагав на негнущихся ногах до первого поворота, Стёпка оглянулся. С одной стороны оставшийся открытым вход его радовал, потому что всегда можно передумать, развернуться и убежать на свежий воздух, если выползет навстречу что-нибудь страшное. Но с другой стороны – а вдруг в пещеру следом за ним войдут, ну, скажем, те же весские маги? Идёшь себе спокойно, ни о чём не подозреваешь, а они – раз! – и настигнут. Что там впереди поджидает, ещё неизвестно, а вот насчёт весичей можно не сомневаться, они точно демона ищут. Поэтому лучше бы входной камень как-то вернуть на место.

Сделать это оказалось проще простого. Приложил ладонь к такому же отпечатку в стене (его даже искать не пришлось, вот он – прямо под первым факелом), и тяжёлая плита со скрежетом поднялась, надёжно отрезав пещеру от внешнего мира. Теперь, если кто-нибудь даже и попытается её открыть, беззвучно сделать это у него не получится. Впрочем, скорее всего, к тому времени Стёпка будет уже далеко отсюда, где-нибудь по ту сторону гор. Глядя на уходящую за поворот цепочку факелов, он на это очень надеялся.

Поначалу ему представлялось, что пещера окажется очень длинной и запутанной, что она будет тянуться и тянуться, опускаясь всё ниже и все сильнее разветвляясь, и он даже задумался о том, что, наверное, нужно как-то отмечать свой путь (камешками или отметками на стенах), но ничего этого делать не пришлось. Довольно быстро, всего после двух не слишком крутых поворотов он вышел в небольшой зал – с нехотя загоревшимися факелами на стенах, с едва различимым во мраке потолком, с широкой каменной лестницей, уходящей вверх, в неуютную темноту. Это всё удивительно напоминало вход в захваченную кровожадными орками Морию из «Властелина колец»! Так же величественно и мрачно. Стёпке это не понравилось. Жутковатая Мория его не манила ни с какого боку. Не затем он в этот мир явился, чтобы бесславно сгинуть в мрачных заброшенных подземельях, вернее, подгорьях или даже подскальях. Знать бы заранее, кто или что ждёт его там, впереди, кто встретится, и от кого, может быть, придётся убегать со всех ног! Хорошо бы хозяевами этих чертогов оказались гоблины, здесь их можно не бояться, здесь они друзья…

Он прислушался. Тишина в зале стояла просто оглушительная. Ни шороха, ни скрипа. Даже Дрэга, вылетевший откуда-то сверху, из-под потолка, скользил как во сне, беззвучным планирующим листом. Или здесь вообще никого не было, или коварные враги затаились перед нападением.

– Ну что там? – спросил его шёпотом Стёпка. – Кто там?

Дрэга на лету тронул его кончиком крыла и вновь унёсся во мрак. Самосветки не обращали на дракончика внимания и загорались только, когда к ним приближался Степан. Но Дрэгу это ничуть не смущало, и в темноте он летал так же уверенно, как и при свете дня.

Нужно было идти. Честное слово, если бы не это неотвратимое «нужно идти», чёрта с два пошёл бы он дальше, чёрта с два стал бы, преодолевая свой страх, блуждать по этим пугающим подземельям, каждую секунду ожидая встречи с одуревшими от одиночества местными кошмарами и озверевшими от скуки ужасами. И пусть бы Ванька состарился и напрочь облысел у элль-фингов – была бы ему наука, гаду упрямому, как на экскурсии ходить! Он там сидит себе в плену и в ус не дует, а ты мучайся тут за него, трясись от страха и зубами стучи.

Стёпка поругался мысленно на Ванеса, взбодрил себя злостью – и тихонько вдоль стеночки побрёл дальше. А куда денешься! Нужно, значит нужно.

Он поднялся по засыпанной каменным крошевом лестнице, постоял немного наверху, пытаясь настроить себя на более мужественный лад, посопел, помялся и вошёл в следующее не слишком просторное помещение, в котором тоже сразу загорелись факелы. Там стояли вдоль стен какие-то ящики, валялись брёвна, камни, ещё что-то… Стёпка не успел всё разглядеть, потому что сразу же наткнулся взглядом на лежащее перед входом тело. Или правильнее сказать – скелет. Настоящий «мёртвый скелет» в истлевшей одежде и проржавевшей насквозь кольчуге. Он лежал ничком, разбросав в стороны неприятно тонкие кости рук. Рядом валялся широкий топор с короткой рукоятью. Круглый шлем, откатившийся в сторону, был вскрыт как консервная банка, и в нём угадывались серые обломки раздробленного страшным ударом черепа. И ещё… Бедняга был прикован. От его ноги тянулась к тяжёлому кольцу в стене грубая и не слишком длинная цепь. Это, наверное, был раб-стражник, прикованный здесь для того, чтобы никого не впускать или не выпускать. Вон и миски какие-то стоят, кувшин с отбитым верхом… Стражник охранял проход, и его за это зарубили, возможно, его же собственным топором. И теперь он лежал здесь пугающим предупреждением для каждого, кто осмелился войти в эту пещеру: вот, мол, как страшно жить и вот какая непоправимая неприятность может произойти с каждым из вас, дорогие мои.

Я так и знал, поёжился Стёпка, разглядывая торчащую из-под шлема редкозубую челюсть, я ведь так и знал: сначала скелеты, а там, глядишь, и зомби какие-нибудь ожившие обнаружатся на мою голову. Почему я такой несчастливый? Почему всё плохое случается обязательно со мной? За что?

Его сразу отчаянно потянуло назад, к солнцу и свежему воздуху, подальше от мёртвого стражника с расколотой головой и от тех, кто этого стражника убил. Понятно, конечно, что кровавое злодеяние совершилось не вчера и даже не на прошлой неделе, а очень много лет назад, и убийца не сидел же всё это время за поворотом, поджидая очередную жертву, но Стёпке теперь было просто страшно, страшно и всё. И он пошёл бы назад и не поленился бы вернуться к началу ущелья, чтобы попробовать найти какой-нибудь другой, не такой мрачный путь в обход засады, если бы не та, недавно объявившаяся в нём половина, которая была намного смелее и которую полуистлевший скелет почти не испугал. «Подумаешь, скелет! Лежит себе, никого не трогает. Так что не дрейфь, демон, и смело шагай вперёд на своих подгибающихся от нехороших предчувствий ногах».

Для начала нужно было перешагнуть печальные останки. Стёпка всерьёз ожидал, что стоит ему только занести над скелетом ногу, как тот сразу оживёт и схватит неосторожного гостя, чтобы утащить его, обомлевшего, в мир иной. Поэтому он не стал перешагивать, а обошел его осторожно вдоль стеночки и вздохнул с облегчением, лишь отойдя на безопасное расстояние. Скелет, надо отдать ему должное, проявил завидную выдержку и даже не шевельнулся. Как, впрочем, и должен поступать всякий уважающий себя скелет. Раз уж так случилось, что ты умер, будь добр лежи и не пугай живых людей. Пока ещё живых, добавил зачем-то про себя Стёпка, и от этих слов ему стало совсем жутко, и он очень отчётливо представил себя, лежащего в пыли с расколотой головой, с разбросанными руками, с выпотрошенной котомкой… «И никто не узнает, где могилка моя». Он крепко зажмурился, отогнал кошмарное видение и прошептал, крепко сжав рукой стража: «Не будет этого, не дождётесь, гады».

Оставив за спиной комнату с мёртвым стражем, он увидел перед собой просторную, уходящую в темноту галерею. На правой стене были закреплены факелы, ближние из которых уже загорелись, а в левой стене через равные промежутки располагались двери. Обычные, нормальные человеческие двери, не слишком аккуратно сколоченные из досок, рассохшиеся, перекосившиеся, с грубыми кольцами вместо ручек… Первая дверь была приоткрыта, третья висела на одной петле, четвёртая вообще лежала на полу, – а дальше всё скрывала темнота. Заглядывать за эти двери Стёпка, разумеется, не собирался. Чего он, спрашивается, за ними не видел? Мало ли кто там таится. И вообще это было похоже на тюрьму. Коридор, тусклый свет, двери какие-то не слишком привлекательные, а за ними, возможно, останки истлевших узников, прикованные цепями к стенам… Нет, лучше пройти мимо, туда, в конец галереи, куда уже улетел Дрэга и где, судя по всему, был выход из этого мрачного – очень мрачного и очень неуютного – места.

Он уже почти не боялся. Пещера оказалась просто пещерой. Стены, факелы, двери… Двери мозолили ему глаза. Всё же слегка обидно будет уйти, не узнав, что за ними скрывается. А вдруг там… ну, не знаю… сокровища какие-нибудь несметные… или сундуки с волшебными эликсирами. В компьютерных играх в таких пещерах всегда можно было отыскать что-нибудь очень полезное: золото, магические свитки, оружие, крутые доспехи или, скажем, вход на следующий уровень. Чем эта пещера, спрашивается, хуже?

Стёпка не слишком долго колебался. Ему даже не пришлось себя уговаривать. Первая дверь и без того была слегка приоткрыта, и ему осталось только тихонько потянуть за кольцо. Дверь скрипнула и с готовностью распахнулась, словно соскучилась по входящим и выходящим людям. Стёпка побоялся сразу туда заходить, потому что внутри было темно, и он ждал, чтобы зажглись факелы. А факелы не спешили зажигаться, они ждали, чтобы он сначала вошёл. И ему пришлось войти. Всего одна полуразрядившаяся самосветка неторопливо осветила тесное помещение. К счастью, это была никакая не тюремная камера, а, кажется, кухня. Да, точно – кухня. У стены громоздилась большая сложенная из камней печь, заставленная грубыми чугунками, на покосившемся столе и на полу валялись ножи, разбитые кувшины и тарелки. На стенах висели окаменевшие пучки трав. Журчала где-то едва слышно вода, видимо, специально проведённая сюда из какой-нибудь подземной реки, чтобы не нужно было далеко за ней ходить. Искать здесь было нечего, и Степан уже собрался выйти, когда увидел ещё одного мертвеца. В дальнем углу сидел на лавке скелет женщины в бесформенном похожем на балахон платье. Седой от пыли череп с остатками волос провалился в плечи, высохшие руки бессильно свисали вниз, на острых коленях лежало плоское блюдо.

Степан не понял, каким образом его вынесло из этой кухни. Он так оттуда рванул, что даже Дрэга не удержался на плече и с протестующим писком распахнул крылья. Раньше Степка думал, что мертвецов он не боится и, если увидит где-нибудь, то ни за что не испугается. И когда первого увидел – того, что у входа с черепом расколотым лежит, – страх свой преодолел и очень себя за это зауважал. А в кухне этой перетрусил как стыдно сказать кто. Казалось бы, ну чего страшного? Ну сидит себе на стуле скелет высохшей, давным-давно умершей женщины, никого не трогает… А посмотришь на её обтянутый высохшей кожей череп – и такая дрожь пробирает, что до самого Кряжгорода готов бежать без передыху, лишь бы от неё подальше. Самое удивительное, что эта кухарка тоже была прикована цепью к стене. Неужели и она была рабыней?

Не заглянуть за вторую дверь теперь было невозможно. Любопытство оказалось сильнее страха. Степан увидел совсем крохотную каморку, едва ли больше Смаклиной. В ней даже факела не было. Отличалась она от каморки младшего слуги в основном тем, что в ней имелся мертвец. Он лежал на топчане… он, казалось, спал. Вечным, как говорится, сном. Мертвеца уже густо покрывала пыль, и он походил на мумию, только лежащую на боку и с поджатыми ногами в коротких растоптанных сапогах. На этот раз Стёпка выскакивать не стал, а просто тихонько прикрыл дверь, словно боялся громким стуком разбудить усопшего.

Протиснувшись под перекосившейся дверью в третье помещение, Стёпка первым же делом испуганно пошарил глазами по сторонам в поисках мертвецов и очень обрадовался, когда их не обнаружил. Стояли вдоль стен грубо сколоченные топчаны, валялась на полу деревянная кадушка, и сидела рядом с ней очень крупная наглая крыса, совершенно не испугавшаяся вошедшего в комнату человека и зажёгшегося тотчас на стене неяркого факела.

– Кыш, зараза! – негромко сказал ей Стёпка, немного радуясь тому, что крыса – существо, хоть и противное, но вполне живое. Голос его прозвучал глухо и неуверенно. И крыса это почувствовала. Она презрительно подёргала носом и вразвалку скрылась под топчаном.

Стёпка, кажется, понял, куда попал. Никакая это была не Мория, а просто обычная пещера, в которой много лет назад жили люди. Жили себе, делами разными занимались, может, прятались от кого-то, может, нравилось им в пещере жить, может, разбойничали себе потихоньку. Скорее всего как раз и разбойничали, потому что нормальные люди стражников и кухарок цепями к стенам не приковывают. В общем, жили-жили, а потом почему-то умерли. Причём, одни умерли во сне, другие прямо на рабочем месте, а третьи из-за того, что кто-то не очень добрый ударил их по голове мечом или топором.