Текст книги "Подорожный страж (СИ)"

Автор книги: Андрей Лукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Гномлинский царь пришпорил дракона и тот заковылял, переваливаясь вперёд, волоча по земле брюхо и увешанный кольцами хвост. Телохранители ползли следом. Царь остановил дракона шагах в пяти от Степана, и дракон сразу облегчённо поджал лапы. Умаялся бедняга этакую сиятельную тяжесть на себе таскать.

Дрэга повозился на Стёпкином плече, нервно подёргал хвостом и затих. Но чувствовалось, что он готов сорваться с плеча в любой миг.

Стёпка смотрел на царя. То был толстый дородный гномлин, с головы до ног упакованный в кольчугу. На поясе топор и меч, копьё за спиной, всё как полагается. Он был бородат до косматости, но ещё не сед. В лице – надменное презрение и ни капли страха. Ещё бы – с таким-то войском за спиной! Лицо щекастое, неприятное, вредный, сразу видно, царь у гномлинов.

Царь в свою очередь тоже внимательно разглядывал Стёпку. Телохранители за его спиной настороженно следили за каждым Стёпкиным движением, держа наготове взведённые арбалеты. Стёпка нервно поглядывал на них, помня про отравленные стрелы.

– Ты почто, отрок, за долинников стоишь? – спросил царь гнусавым голосом, так спросил, словно не сомневался в своём праве спрашивать и в том, что Стёпка непременно ему ответит.

– Чего? – опешил Стёпка. – За каких долинников?

– Сам в поединщики вызвался, али надоумил кто? – не унимался царь.

– В какие поединщики? – спросил Стёпка. – О чём вы говорите?

– Ты весскую речь, некумыка, разумеешь ли? – рассердился царь, всплеснув ручонками. – Али с тобой по гоблински тарабарить?

– Сам ты некумыка, – обиделся Стёпка. Царь перед ним или не царь, а обзываться нечего.

– Разумеет, – обрадовался гномлинский правитель, оглядываясь на телохранителей. – По одёжке весича видать. Почто, спрашиваю, за долинников встал?

– Ни за кого я не вставал. Я сам по себе.

– Брешешь, запротыркин хвост, – рассердился гномлин. – Ответствуй сей же миг, чем тебя лысый Долибай в свою орду сманил?

– Никто меня никуда не сманивал, – твёрдо сказал Стёпка. – И Долибая вашего я знать не знаю. Кто это такой?

– А то тебе невдомёк, – противно захихикал царь, сотрясаясь большим животом. – Они, они, долинники Долибаевы топоры на нас давно точат. Глянь, чего удумали: весича напустить… – он прервался на полуслове, хищно повёл носом. Глазки его масляно сверкнули, взгляд остановился на Стёпкиных ногах.

– А-а-а-а, – протянул он с нехорошим таким выражением, словно вся Стёпкина подлость стала ему враз видна как на ладони. – А-а-а… Вона чё! А и щедр Долибаюшка до преподлости… Ты слушай меня, отрок, мы тебя не в пример щедрее одарим. Согласный на такое, нет?

– На какое? – не понял Стёпка.

– Экий ты выхрюстень! – рассердился гномлин. – Биться за Долибая станешь ли?

– Не стану! – твёрдо сказал Стёпка. Ему надоела эта непонятная болтовня. А потом он зачем-то спросил:

– А что вы мне за это дадите?

Это он Смаклу вспомнил, уроки его гоблинские, и сразу так спросилось, словно он и в самом деле хотел за какие-то непонятные гномлинские услуги получить хорошую цену. А на самом деле он ничего получать и не хотел, ему только одного хотелось, чтобы эти гномлины от него поскорее отвязались.

Гномлин засиял весь, заулыбался, и дракон под ним тоже весь завертелся, заюлил и хвостом по траве зашаркал:

– Всё дадим, всё чего твоя душа пожелает. Ступай за мной, отрок. С государями нашими говорить будешь.

Он развернул дракона и, не дожидаясь Стёпкиного согласия, стукнул пятками по крутым драконьим бокам.

Стёпка подобрал котомку и двинулся следом. С государями, он сказал. Выходит, сам-то он не царь, а так – парламентёр. А государей у них, выходит, сразу несколько. Интересно будет на них посмотреть.

Показалось ему или в самом деле по рядам гномлинского войска пронёсся вздох облегчения, когда они увидели, что Стёпка спокойно идёт вслед за толстяком, не выказывая ни малейшей враждебности? Их можно было понять: одно дело выходить на бой с подобными себе, другое – с великаном, который в десять раз выше самого высокого гномлина. А вообще-то гномлины были, кажется, повыше и покрупнее гномов. Или просто в первых рядах гномлинского войска стояли самые отборные здоровяки.

Толстяк повелительно рыкнул, шеренги качнулись в стороны, образуя широкий проход, потом… Потом Стёпка не разглядел, что произошло, но всё гномлинское войско вдруг чудесным образом исчезло, словно растворившись в высокой траве. Скрылись с глаз воины в кольчугах, опустились копья, драконов со всадниками словно ветром сдуло. Было войско и нет его. Стёпка в удивлении таращился по сторонам, но смог заметить лишь едва угадываемые в траве кочки, в которых в другое время и в другом месте ни за что не определил бы притаившихся воинов.

Следуя за своим позвякивающим и побрякивающим провожатым, Стёпка вертел головой, но больше так и не смог увидеть ни одного гномлина, ни единого дракона. Кроме тех двух, конечно, что охраняли толстяка. Эти двое, не скрываясь, кружились вокруг, то залетая вперёд, то за спину, то взмывали над Стёпкиной головой, не забывая при этом злобно посверкивать глазами, свирепо скалиться и недвусмысленно потрясать арбалетами. Стёпка старательно делал вид, что в упор их не видит, и гномлинов это здорово бесило, однако они не могли ничего ему сделать без приказа командира. Да и с приказом они ему тоже ничего бы не сделали. Только они сами об этом, видимо, не догадывались. А Стёпка очень хорошо догадывался. Потому и не обращал на них особого внимания.

* * *

…Их было трое, гномлинских государей. Они обнаружились в неглубокой ложбинке, окружённой густыми зарослями колючего кустарника. Один сидел на вершине большого валуна, второй ходил туда-сюда в глубокой задумчивости, а третий чуть в стороне отчаянно размахивал коротким мечом, разя налево и направо воображаемых врагов.

Толстяк пришпорил дракона, подскочил к этой троице, быстро что-то заговорил, указывая на приближающегося Степана зажатой в руке плетью. Так что, когда Стёпка подошёл, они уже всё о нём знали. Как им, вероятно, казалось.

Толстяк откланялся и, нехорошо зыркнув в Стёпкину сторону, отбыл к войску вместе со своими злобными телохранителями.

– Здрасьте, – сказал Стёпка, присев на корточки, чтобы удобнее было разговаривать с их невеликими величествами. Величества не соизволили ответить на приветствие, они словно бы даже и не услышали его. Дрэга шевельнулся на плече, пошипел на гномлинов для порядку и снова успокоился.

Гномлины молча разглядывали Стёпку. Он так же молча разглядывал их. Тот, что сидел на камне, на государя, откровенно говоря, был совсем не похож. На какого-то восточного колдуна он был похож, потому что одет он был очень попугаисто: в пёструю лохматую телогрейку без рукавов, пронзительно-синие шаровары и ярко-алые сапожки. Кроме того на нём красовался широченный зелёный пояс с кистями, висели на шее всевозможные бусы и обереги, а все пальцы сверкали перстнями. И ещё у него была наголо бритая, сильно загоревшая голова и длинные, словно приклеенные усы. Он прищурившись смотрел на Стёпкины кроссовки и хищно водил крючковатым носом. Тоже, видимо, учуял Зебурово золото.

Второй, тот, что прыгал с мечом, был в кольчуге с головы до пят; его борода воинственно развевалась по ветру, и сам он весь казался каким-то взъерошенным, словно задиристый воробей. Он был, наверное, таким правителем, который сам идёт на врага впереди войска, первым врубается во вражеский ряды, крушит врага налево и направо, получает от всего этого настоящее удовольствие и кончает свою жизнь, как и подобает истинному вояке, на поле боя, разрубленный на несколько частей, но не склонивший головы.

Ну а третий… Третий тоже был в доспехах, но он не прыгал, мечом не размахивал и был похож на такого правителя, который всё тщательно продумывает, всё правильно планирует, рассчитывает, а потом – раз! – и всех побеждает. А если не побеждает, то всё равно все думают, что он самый умный, только с народом ему не повезло или погода в тот день была плохая.

– Ну что, преподлая твоя душа, сколь за отказ просишь? – спросил гнусавым голосом похожий на колдуна гномлин. – Сколь просишь? Отвечай.

«За какой отказ?» чуть было не спросил Стёпка, но подумал и спросил совсем другое:

– А сколько вы мне дадите?

– Моя бы на то воля, мы бы тебе такого… наподдавали! – взорвался тот гномлин, что махал мечом. – Узнал бы ты у нас, штрезняк, как с государями торговаться! Борода у него ещё не вылезла, а туда уже – в поединщики подался! И к кому? К вонючим долинникам! К пятколизам Долибаевым! Тьфу на весь твой род до последнего колена!

Внутри у Стёпки уже привычно ощетинилось. Не нравилось ему, когда на него непонятно по какой причине начинали ругаться.

– На вас самих тьфу! – огрызнулся он. – А если будете обзываться, то я вообще уйду. И делайте тогда что хотите, вот так!

Он поднялся с корточек, словно бы уже собрался уходить. Но задумчивый гномлин сразу же замахал руками:

– Нет-нет! Не бери в голову! Достославный Чуюк несколько невоздержан на язык, прости, ежели он тебя обидел.

– Дык я его ещё и не обижал! – тут же взвился достославный Чуюк. – Я вот его чичас так обижу, что он у меня до самого Оркланда не опамятуется! Я его… У-у-ух! – но после этого страшного «у-у-ух!» ничего больше не последовало, так что Стёпка решил в самом деле не обращать внимания на не совсем вежливую речь задиристого гномлина, и вставать передумал.

И опять все надолго замолчали. Стёпка ждал, когда начнут говорить гномлины. А гномлины, видимо, ждали, когда он начнёт выдвигать какие-то свои требования. А он ничего не выдвигал. И это их заметно нервировало. Колдун несколько раз обеспокоенно оглядывался на задумчивого гномлина, а невоздержанный Чуюк со всё большим остервенением рубил вокруг себя уже не воображаемых врагов, а обычную траву и вереск. Листья и ветви так и летели от него во все стороны.

Первыми не выдержали, конечно, гномлины. Стёпка-то ничего от них не ждал и потому мог молчать сколько угодно.

– Ну? – буркнул наконец колдун.

– Что? – спросил Стёпка, едва удержав чуть не сорвавшееся с губ невежливое «баранки гну».

– Мы ждём, – очень терпеливо сказал колдун.

– Чего? – ещё терпеливее спросил Стёпка.

Колдун отчётливо скрипнул зубами, молчаливый гномлин сердито кашлянул, а Чуюк в клочья изрубил ещё один ни в чём не повинный куст.

– Чего ты хочешь? – спросил молчаливый.

– А что вы мне можете дать? – поинтересовался Стёпка. Его начал забавлять этот странный разговор непонятно о чём.

– Мы тебе, гулицряп, такого могём надавать! – завопил во всё горло разъярённый Чуюк. – Мы тебе такого надаём, за триста лет не доковыляешь до дому на своих култышках! До самой смерти с душевным вздрогом Чуюка поминать будешь!.. И как у тебя, досточтимый Топтычай, норову хватает с этаким тухлоумом гутарить! Моя бы воля!… У-у-ух!

Стёпка на эти слова и бровью не повёл, понял уже, что достославный Чуюк по иному разговаривать не умеет и обижаться на него… как бы это… не стоит.

– Золота хочешь? – спросил вдруг Топтычай.

– Золото ему! – тут же рявкнул Чуюк. – Жвыль смердючую ему в хлебало, а не золото! Обойдётся, вот вам моё слово!

– Не дадим мы тебе золота, – сказал Топтычай. – Самим мало.

– Да не нужно мне вашего золота, – отмахнулся Стёпка. – У меня и своё есть. Мне хватает.

– Своё? – с нехорошим таким намёком протянул колдун. – Давно ли оно твоим-то сталося?

– Когда мне его дали, с тех пор и сталося, – отрезал Стёпка. – А чьё оно до того было, меня не интересует. Моё оно теперь, понятно.

– Серебром можем откупиться, – предложил Топтычай.

– Многовато серебришка-то получится, – негромко проговорил колдун. – Уверен ли ты, досточтимый Топтычай, что унесёт он этакую тяжесть?

– А пущай он им подавиться, коли столь до него жаден! – захохотал Чуюк, вперяя в Стёпку злобный взгляд из-под шлема. – Пущай он его волоком через весь улус тащит, нам что за дело. Возьмёшь ли откуп серебром, гнилорванец?

– И серебра мне вашего тоже не нужно, – сказал Стёпка. – И сами вы гнилорванцы. А что у вас ещё есть?

Самое интересное, что он понятия не имел за что гномлинские правители готовы отвалить ему так много серебра, что его даже и не унести. А гномлины об этом не догадывались. И это было очень забавно.

– Серебро ему наше не по вкусу, – окрысился Чуюк. – А с Долибая золотом взял.

– Что хочу то и беру, – заявил в ответ Стёпка. – Нам, демонам, никто не указ, понятно.

Насчёт демона это он нарочно проговорился, а то вдруг до них ещё не дошло, с кем они имеют дело.

– Вам, демонам, руки бы поотрубать и ноги по колена укоротить, чтобы не шлындали где ни попадя! – ничуть не испугавшись заявил противный Чуюк. – А то повадились, вишь ты, в поединщики наниматься. И к кому? К долинникам вонючим! Тьфу!!!

– Руки у вас коротки, чтобы демонам руки отрубать! – сказал Стёпка. – Смотрите, как бы я вам чего не поотрубал… по колена, а то и выше.

И едва он это произнёс, со всех сторон раздался вдруг грозный шелест множества крыл, и вокруг ложбинки прямо из травы взмыли в воздух гномлины-телохранители на драконах. Десятка два или, возможно, три вооружённых до зубов маленьких, но очень опасных воинов, готовых на всё ради защиты своих государей. Дрэга сердито зашипел – и замолк. Даже ему стало ясно, что против такого воинства им не устоять. Государи гномлинские, оказывается, о безопасности царственных своих персон заботились очень серьёзно и охрану себе завели соответствующую.

Гномлины красиво повисели в воздухе, слаженно перестроились, выдвинув вперёд всадников с тяжёлыми арбалетами, потом, повинуясь короткому знаку колдуна, опустились в траву. И тоже словно в земле растворились.

– Мы не боимся тебя, демон, – колдун растянул в улыбке губы. – Но и сражаться с тобой не хотим. Зачем нам ссориться?

– Я тоже не хочу с вами ссориться, – согласился Стёпка. – Я вообще ни с кем ссориться не хочу. Иду себе по своим делам, никого не трогаю…

– Вот и иди себе мимо! – перебил его Чуюк. – Иди и не оглядывайся! И неча тут честной народ в смущение вводить! Демон он, вишь ты! Видали мы таковских демонов… кое-где!

– Деньгами не желаешь, советом возьми, – предложил Топтычай, терпеливо переждав взрыв Чуюковой ярости. – Хороший совет – он немалых денег стоит, ежели вовремя даден.

Стёпка подумал немного, подвоха не усмотрел и кивнул:

– Ладно. Согласен.

– А обещаешься ли Долибаю боле не служить и от поединка отказаться? – сурово вопросил Топтычай, теребя свою роскошную бороду.

– Обещаю, – честно пообещал Стёпка. – Служить никому не буду и от поединка насовсем отказываюсь. Честное демонское слово.

– Ведомо нам, чего стоит слово демона! – свирепо выкатил маленькие глазки Чуюк. – Кровью клянись, что не замыслишь противу нас лиха. Кровью!

– Это как? – растерялся Стёпка. – Руку себе резать что ли?

– Горло себе перережь! – оскалился Чуюк. – Мы тебя за это шибко благодарить будем.

– Я лучше ТЕБЕ сейчас всё перережу! – Стёпка нарочно сделал вид, что жутко рассердился. Надоел ему этот злобный коротышка. И вообще, пришла пора показать кое-кому, как следует разговаривать с демонами, а то расслабились тут, понимаешь, обзываются и прощения при этом не просят. – Прикуси-ка ты, мелочь пузатая, свой поганый язык, пока я всерьёз не рассвирепенился. А то ведь не посмотрю, что ты какой-то там царь или кто ещё… Так врежу промеж глаз – вспотеешь кувыркаться!

Досточтимый Чуюк от неожиданности выпучил глаза и подавился очередный ругательством. Не ожидал такого отпора. Топтычай зычно захохотал, хлопая себя по животу, а колдун прикрыл глаза и тонко улыбнулся. Охранники, почуяв, видимо, что обстановка на переговорах опасно накалилась, вновь взмыли в воздух, но увидев хохочущего Топтычая, почти сразу скрылись с глаз.

– Клянёшься ли кровью своей, что не встанешь за долинников? – спросил, отхохотавшись, Топтычай.

– Клянусь, – легко согласился Стёпка. – Но если вы против меня какую-нибудь пакость замыслите, то я за себя не отвечаю.

Топтычай выпятил бороду и набычился:

– Топором своим клянусь, топорищем и обухом, что никакого зла супротив тебя, демон, мы не замышляем и впредь на том стоять будем. Иди своей дорогой…

– И в дела гномлинские боле не суйся! – встрял опомнившийся Чуюк. – На первый раз мы тебя отпущаем, но коли ещё замыслишь на нашем пути встать… У-у-ух!

– Так, – спохватился Стёпка. – А где же обещанный совет?

– Многомудрый Тютюй всё тебе поведает, – махнул в сторону колдуна Топтычай. – А нам к дружине пора. Долинники, слышь, того гляди навалятся. Не поминай лихом.

– Свидимся ишшо, – свирепо зыркнул на Стёпку Чуюк, вжикнул мечом, и оба государя двинулись прочь из ложбинки, сопровождаемые сидящими верхом на драконах охранниками.

Колдун легко подхватился с места, зазвенел амулетами:

– Совет мой, демон, таков будет… Ты в Протору ли идёшь ныне?

– Туда, – кивнул Стёпка. – Переправа мне нужна. А что?

– По охотничьей тропе, что меж Братних сопок ведёт, идти думаешь?

– По ней, вроде, – согласился Стёпка.

– Не ходи там. Вот тебе мой совет. Не ходи.

– Почему? – не смог не спросить Стёпка.

– Поджидают там тебя. Засаду весичи спроворили. Маги царя весского шибко хотят изловить тебя.

– А вы откуда об этом знаете? – Стёпку такая новость не слишком обрадовала, но и не слишком удивила. От магов-дознавателей всего можно ожидать. Уж если они не погнушались из Смаклы заложника сделать…

– По всему улусу о том который день трезвонят. Награду за пойманного демона объявили. Ждут они тебя там, поверь моему слову, – колдун несколько раз кивнул, подтверждая свои слова. – Дозорные из Чуюковой тысячи нынче на зоре видели двух весских магов, а с ними десяток дружинников. На тропе стоят, сразу за Постылой скалой. Выйдешь на них – там-от тебя и повяжут.

– Не повяжут, – не слишком уверенно возразил Стёпка. А сам подумал, что могут и повязать, если магов там сразу двое.

– Повяжут, – повторил и колдун. – Куды тебе супротив магов.

Стёпка помолчал, потом спросил:

– Ну и что мне тогда делать? Как в Протору добираться?

– Есть другая тропа. Наша, гномлинская. Ни один маг, ни один весич о ней ведать не ведает. Прямиком на Княжий тракт выйдешь сразу за Братними сопками. Даже Оптицу минуешь. Там тебя маги ужо не настигнут.

– А как я эту тропу найду?

– Мы тебе провожатых определим, – пояснил колдун. – Они тебе дорогу покажут и зараз убедятся, что ты нас не обманываешь и долинникам помогать не станешь.

– Не верите мне? – спросил слегка обиженный Стёпка.

– Мы никому не верим, – легко согласился колдун. – Особливо тем демонам, которых враги наши за золото наняли для дела преподлого.

Стёпка было дёрнулся, хотел заявить, что его никто не нанимал, но сдержался. Понятно ему было, что гномлины не поверят ни единому его слову. Ну и ладно, пусть не верят, лишь бы засаду помогли стороной обойти. Ему встречаться с магами не очень хотелось, он догадывался, что одолеть сразу двух ему будет непросто… Если он вообще сможет их одолеть.

– Ладно, – сказал он. – Давайте ваших провожатых. Некогда мне тут рассиживаться. Идти пора.

– А и то дело, – обрадовался колдун. – У тебя свои заботы, у нас свои, – он помялся, подёргал амулеты, – Не поведаешь ли, чем ты дракона приманил, что он от тебя ни на шаг? Колдовать ли способен? Али слово драконочье тебе ведомо?

– Пожалел я его, – сказал Стёпка, поглаживая сидящего на плече Дрэгу. – Он на ласку шибко привязчивый.

Тютюй, так, кажется, назвал колдуна досточтимый Топтычай, понятливо покивал бритой головой:

– Долинник пустоухий у него в хозяевах был, не иначе. Потому и не сумел при себе удержать скотинку душевную. Долинники, они, известно как драконов содержат… Руки бы им всем поотрывать по самый корень! Ты, демон, посиди вот там, в сторонке, погоди чуток, а я за провожатыми пошлю… Посиди пока, успеешь ещё ноги натоптать. Идти далёко, а крыльев у тебя пока ещё нету.

Глава одиннадцатая, в которой демон ищет обходные пути

Стёпка обошёл крутобокий валун, скинул котомку и сел, привалившись к камню. День только начинается, а ноги уже гудят. И ещё очень хотелось есть. Он вытряхнул содержимое котомки на плащ, пожевал сыр с хлебом, покормил сушёными ягодами вертевшегося под руками Дрэгу, глотнул из бутыли брусничного морса, и уложил всё своё хозяйство назад в котомку, постаравшись сделать это поаккуратнее. За его спиной шумели крылья драконов, Тютюй что-то втолковывал своим подчинённым, брякало оружие, кто-то возмущённо возопил, но Тютюй оборвал вопли сердитым рыком и позвал Степана.

– Вот тебе, демон, провожатые. Дюжинник Ограл и дракончий Копытай. Лучших даже в Упырелловой пуще не сыщешь. Тайгу до последнего камешка знают. Они доведут тебя до самого тракта. Можешь им верить, как… как себе веришь.

Дюжинник и дракончий оказались обычными гномлинами и драконы у них были тоже самые обычные, почти такие же как Дрэга, разве что окрасом чуть потемнее. Кто из провожатых Ограл, а кто Копытай определить было невозможно да и не нужно. Оба были сердиты, насуплены, вооружены и окольчужены. Оба буравили Степана злобными бусинками глаз и без лишних вопросов понятно было, что их не радует полученное задание. Не завели бы эти копытаи куда-нибудь не туда, подумал Стёпка, вон как набычились, словно я у них последнее украл. Небось, в битву рвутся, врагов рубить, а тут какого-то демона сопровождать приходится. Вся добыча и слава другим достанется.

– А теперь уходи, – властно сказал Тютюй и рукой махнул, указывая, в каком именно направлении следует уходить. – И не вздумай шутить с нами, отрок. Мы, гномлины, обиды долго помним и обмана никому не прощаем во веки веков. Даже демонам. Из-под земли выкопаем и всё припомним.

Стёпка смерил его презрительным взглядом – хотя, честно говоря, мерить-то в гномлине было почти что и нечего, – хотел сказать в ответ что-нибудь столь же обидное, но ничего не придумал и ответил памятными словами однорогого Шервельда:

– Надеюсь, что наши пути больше не пересекутся.

Тютюй хмыкнул и отвернулся, даже ручкой помахать на прощание не соизволил. Ну и Стёпка тоже не соизволил. Так и разошлись, не попрощавшись.

Провожатые, не оглядываясь, летели далеко впереди, словно им и дела не было до того, идёт Степан за ними или двинулся куда-нибудь совсем в другую сторону. Стёпка, естественно, ни в какие другие стороны двигать не собирался, но и бежать в гору за драконами ему тоже не очень хотелось. Он вообще для себя решил, что пусть эти провожатые делают, что хотят, а он пойдёт так как ему удобнее, а если им это не понравится – пусть утрутся и терпят.

На краю ложбины он оглянулся. Тютюй стоял на валуне и смотрел ему вслед. Маленький расфуфыренный гномлин на большом камне. Тоже мне – государь! Сам ростом едва с полботинка, а туда же – «из-под земли выкопаем». Видали мы таких выкапывальщиков.

А забавно получилось, что гномлины приняли его за поединщика. У них здесь, похоже, крутая разборка с долинниками намечается, вот они и испугались, что на стороне неприятеля демон будет сражаться. Да что там говорить, любой бы на их месте испугался. Одно дело своего брата гномлина мечом по голове охаживать, и совсем другое – путаться под ногами у демона, который одним пинком может вывести из строя дюжину самых крепких воинов. Да-а… У людей, выходит, свои войны бушуют, а у гномлинов свои. Из-за чего они, интересно, биться будут, что не поделили с сородичами. Теперь уже и не узнаешь. Разве что у провожатых спросить. А, кстати, где же они?

Стёпка остановился, и сразу же из-за ближайшего куста вывернулся один из гномлинов.

– Почто встал? – злобно рявкнул он, осаживая дракона в метре от Степана. – Шагай шибче, некогда нам у каждого куста тебя дожидать. У нас и своих делов хватат… Почто стоишь, спрашиваю?

Демонская гордость в Стёпкиной груди возмущённо встала на дыбы. Стёпка прислушался к ней, выплюнул травинку и решительно повернул назад.

– Ты куды? – вскрикнул гномлин. – Али дороги не видишь?

– А пойду-ка я к многомудрому Тютюю, – сказал Степан как бы между прочим.

– Чево?.. Почто?.. – вылетел из травы и второй провожатый. – На кой тебе Тютюй надобен? Ить, кажись, распрощалися ужо.

– Да вот скажу ему, что провожатых он мне дал каких-то бестолковых. Скажу, что с такими провожатыми я идти не согласен и что я лучше к долинникам вернусь. Сражаться за них буду. Они меня шибче уважали.

– Стой, демон! – отчаянно завопили гномлины в два голоса, испугались, видимо, не на шутку неминуемого Тютюева гнева. – Стой! Виноваты мы, зараз кругом виноваты! Не ходи к долинникам! Мы тебя самой короткой тропой проведём, куды только захошь! Прости нас, непонятливых, смени гнев на милость!

В общем, поставил он заносчивых недомерков на место. После этого дракончий с дюжинником присмирели, вредность свою припрятали подальше и обязанности провожатых стали исполнять с истинным усердием. Они то кружились вокруг Степана, зорко оглядывая окрестности, то улетали далеко вперёд, но так, чтобы он не потерял их из виду, то разделялись, и тогда один летел впереди, а другой зачем-то возвращался назад, видимо, осторожничал, проверял, нет ли за ними погони, не выслеживают ли вдруг враги какие-нибудь, те же долинники, например.

Часа два они так шли, и Стёпка даже втянулся и о ногах своих уставших слегка забыл. Дрэга иногда улетал в лес, один раз исчез надолго, объявился потом весь мокрый, вздумал отряхиваться на Стёпкином плече и вымочил всю рубашку. Но Стёпка не рассердился, потому что солнце уже пригревало вовсю и стало жарко.

Гномлины поглядывали на Дрэгу с нескрываемым удивлением, никак не могли привыкнуть к тому, что у Степана тоже есть свой дракон. И когда Дрэга выныривал из леса и садился на Стёпкино плечо, их так и передёргивало, так и корёжило. В конце концов один из гномлинов не выдержал. Он дождался Степана, поднял своего дракона повыше и полетел рядом, косясь из-под низко надвинутого шлема в сторону мгновенно напружинившегося Дрэги.

– На кой тебе, демон, дракон надобен? – спросил он сердито. – В чём тебе от него прок, коли не ты на нём, а он на тебе сидит?

– Значит, надобен, – сказал Стёпка и сам спросил в ответ. – А ты кто: Копытай или Ограл?

– Дракончий я государев, – напыжился гномлин. – Копытаем меня величают.

– За драконами ухаживаешь, да?

– РОстим мы их, кормим и воинскому строю обучаем.

– А зачем?

– Гномлинам без драконов нельзя, мы без них ровно обезноженные. В поход дальний али в битву без дракона как соберёшься? А тебе дракон – забава дитячья.

– Он сам со мной остался. Я его не держу. Захочет улететь – пусть летит. Только он не хочет. Ему со мной хорошо. Я его жалею и не обижаю.

Копытай похмурился, пожевал губами, взмыл повыше. Его дракон летал легко, словно бы и не нёс на себе увешанного железом всадника.

– Продай мне свово дракона, демон, – предложил вдруг гномлин. – Я тебе за него хорошую цену дам. Не пожалеешь.

– Я друзей не продаю, – сказал Стёпка.

– Да каков из дракона друг? – удивился Копытай. – Рази ж скотина другом могёт быть?

– Это у вас, может, скотина, а у меня друг. Он меня в бою защищал, а я его за это продавать должен?

– Ну, гляди, демон, воля твоя. Токмо я бы тебе куда как хорошо заплатил.

– Нет, – сказал Стёпка. – Ни за что. Нам вдвоём веселее. Правда, Дрэга.

Дракончик в ответ куснул его за мочку уха, будто и в самом деле сообразил, о чём идёт речь. Сердитый Копытай гикнул и унёсся далеко вперёд. Минуту спустя Стёпку нагнал летевший до того где-то в стороне Ограл.

– Об чём с тобой дракончий толковал? – спросил он недовольно.

– Дракона хотел у меня купить, – отмахнулся Стёпка. – Большие деньги предлагал.

– Я больше дам, – тут же оживился Ограл. – На два кедрика больше. Мне продай.

– Да зачем вам мой дракон? – удивился Стёпка. – Вам разве своих не хватает?

– Драконов много не быват. А твой – из низовых, окраса инакого и крыльями в размахе поширше. Хорошее потомство от него пойдёт. А свежая кровь в стаде завсегда прибыток приносит. Продавай, пока беру. Не продешевишь, моё слово верное.

– Нет, не продам, – сказал Стёпка и повторил. – Друзей не продаю.

– Не бывают драконы друзьями, – напористо отрезал Ограл. – Сколь их ни корми – всё в лес норовят. И энтот от тебя сбежит, попомни моё слово. Наскучит ему у тебя сухие корки глодать, только ты его хвост и видел. А у меня ещё ни один не сбегал. Я их так взнуздываю – ого!

– Один уже навзнуздывался, что дракон от него ко мне сбежал.

– Не тебе поучать, как гномлину дракона обхаживать. Ты мне свово продай.

– Не буду я его продавать, даже и не просите. Не буду.

Дюжинник послал дракона вперёд, крикнул через плечо:

– Ты поразмысли, поразмысли хорошенько, демон. Я тебе плохого не присоветую.

Не успел он отлететь подальше, вокруг Степана завертелся Копытай.

– С Огралкой сговаривашься. Мне уступить не пожелал, ему дракона продаёшь! Правду толкуют, что демоны токмо на подлости и горазды. За сколь ты ему уступил?

Стёпка разозлился. Вот ведь прицепились! И не убедишь их ни в чём. Да и как их убеждать, если они даже друг другу не верят.

– Вас зачем Тютюй со мной отправил: дракона покупать или дорогу показывать?

– Одно другому не мешат.

– А мне мешает! – постарался как можно сердитее рявкнуть Стёпка. – Так мешает, что я сейчас как наколдую… сам не знаю что! Вас потом не то что Тютюй – мама родная испугается! Отцепитесь от меня, пока я с вами обоими страшного чего не учудил!

Дюжинника словно веником смело. Только пыль за его драконом взметнулась да ветки кустов заколыхались. И больше они Степану своими просьбами не докучали. Копытай, правда, попробовал ещё раз намекнуть, что побольше заплатит, но Стёпка так на него зашипел, что дракончий чуть на землю от испуга не свалился. А Дрэга потом долго с нескрываемым удивлением поглядывал на хозяина, не мог поверить, что тот способен издавать столь устрашающие звуки.

* * *

Где-то к полудню они миновали примерно половину пути. Это нетрудно было определить, потому что обе Братние сопки остались справа.

Обозлённые провожатые старательно делали вид, что они летят сами по себе и до плетущегося где-то позади демона им дела никакого нет. Однако же из виду его не теряли. А Степану так было ещё лучше. Не очень-то ему и хотелось поддерживать задушевные разговоры с надоедливыми коротышками. Доведут они его до места, распрощается он с ними и – всего хорошего! Неприятно было познакомиться, как любил говорить в таких случаях Ванес.

Когда он проголодался, он не стал гномлинов звать, не стал им ничего объявлять, просто остановился в подходящем месте, скинул котомку и отдохнул в своё удовольствие. Сначала Дрэгу накормил – не сухими корками, конечно, а сыром, изюмом и хлебным мякишем, – а потом и сам подкрепился. Да ещё неподалёку обнаружились целые заросли демоники. Дрэге опять же спасибо: так аппетитно чавкал, что Степан не выдержал и пошёл глянуть, чем это дракон угощается. Демоника была крупная, сладкая и сочная. В голове опять слегка пошумело, но Степан уже не обращал на это внимания, зная, что ничего страшного в этом нет. Пошумит и перестанет.