Текст книги "100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Нашему атташе запретили выходить за его пределы. Вскоре была прервана телефонная связь».

В 14 часов венгерское радио передало дневной приказ регента и информацию о том, что Венгрия попросила СССР о перемирии.

Позволим себе привести полностью текст этого выступления.

«По воле нации, поставившей меня во главе страны, важнейшей целью внешней политики Венгрии являлась отмена мирным путем или по крайней мере частичное устранение несправедливостей Трианонского мирного договора. Надежды, которые мы возлагали в этом отношении на Лигу Наций, не осуществились. Когда разразился новый мировой кризис, Венгрия не руководствовалась желанием приобрести новые территории. Мы не имели никаких агрессивных намерений по отношению к Чехословацкой Республику и Венгрия не хотела военным путем возвращать отторгнутые от нее области. Мы вступили в провинцию Бачка только после крушения Югославии и только для того, Чтобы защитить наших братьев по крови. Мы приняли к исполнению арбитражное решение стран «оси» в отношении областей, отнятых у нас в 1918 году.

Венгрия вступила в войну против союзных держав лишь под нажимом Германии. Тем не менее мы никогда не стремились увеличить нашу собственную мощь и никогда не замышляли отнять у кого-либо хотя бы один квадратный метр территории, принадлежащей ему по праву.

Ныне каждому трезвомыслящему человеку ясно, что Германия проиграла войну. Все ответственные за судьбы своих стран правительства должны сделать из этого факта соответствующие выводы, ибо, как однажды сказал великий немецкий государственный деятель Бисмарк, ни одна нация не обязана приносить себя в жертву ради союзника.

В полном сознании своей исторической ответственности я обязан предпринять все возможное для избежания дальнейшего бессмысленного кровопролития. Нация, которая допустила бы, чтобы земля, возделанная ее предками, превратилась в арену боев уже проигранной войны, нация, которая рабски защищала бы чужие интересы, потеряла бы всякое уважение в глазах мирового общественного мнения.

Я вынужден констатировать тот факт, что германский рейх уже продолжительное время проявлял нелояльность по отношению к нашей стране, что несовместимо с договором о военном союзе. Уже долгое время против моего желания и воли все новые и новые венгерские части посылаются в бой за пределы наших границ. В марте «фюрер» германского рейха пригласил меня для переговоров по поводу моих настойчивых требований отозвать на венгерскую территорию наши вооруженные силы. При этом он сообщил мне, что Венгрия будет оккупирована немецкими войсками и что он уже отдал соответствующую директиву, пользуясь тем, что я в то время был фактически арестован, находясь за границей. Одновременно гестапо вторглось в нашу страну и арестовало большое число венгерских граждан, в том числе членов венгерского парламента и даже министра внутренних дел в резиденции моего правительства. Премьер-министр избежал ареста только благодаря тому, что нашел убежище в посольстве одного из нейтральных государств. После того как я получил от «фюрера» германского рейха твердое обещание, что он отменит приказы, нарушающие и ущемляющие суверенитет Венгрии, при условии, что я сформирую правительство, пользующееся доверием немцев, я объявил о сформировании правительства Стояи. Но немцы не сдержали своих обещаний. Под прикрытием немецких оккупационных войск гестапо начало гонения на евреев, что было несовместимо с понятием человечности… Когда война приблизилась к нашим границам и перешагнула их, немцы снова предложили нам свою военную помощь. Но и в этом случае они не выполнили своих обещаний. Отступая из восточных районов страны, они грабили и опустошали наши земли, оставляя после себя развалины и пепелища. Это поведение, несовместимое с понятием союзнической лояльности, увенчалось актом открытой провокации – вероломным нападением на командира венгерского корпуса фельдмаршал-лейтенанта Силарда Бакаи, когда он пытался навести порядок в центре Будапешта. Он был похищен агентами гестапо, когда выходил из машины у своего дома… Немецкие самолеты сбросили листовки, которые были направлены против существующего венгерского правительства. Я получил из надежных источников сведения о том, что венгерские части прогерманской ориентации вынашивают план насильственного захвата власти путем государственного переворота. Они замышляют свергнуть назначенное мною Временное правительство Венгрии, а территорию нашей страны превратить в поле боя отступающей армии рейха. Учитывая все это, я принял решение защитить честь Венгрии от посягательств ее прежнего союзника, ибо этот союзник везде и всюду, вместо того чтобы оказать венгерской нации обещанную военную помощь, отнимает у нее самое дорогое – ее свободу и независимость. Я сообщил представителю германского рейха, что мы намерены заключить с противником перемирие и приостановить всякие боевые действия против него.

Зная вашу любовь к правде, я надеюсь вместе с вами вспенить нашей стране лучшее будущее… Высшие венгерские военачальники уже получили от меня соответствующие указания. Согласно этим указаниям войска должны, соблюдая верность присяге, подчиняться назначенные мною командирам и выполнять их приказы. Я обращаюсь к каждому истинному венгру последовать за мной по избранному мною пути, который требует жертв, но который при. несет спасение Венгрии».

Выполняя указание главы своего правительства, командующий 1-й венгерской армией, действовавшей на левом крыле группы армий, генерал-полковник Миклош в тот же день обратился к своим офицерам и солдатам со следующим воззванием:

«К офицерам и солдатам 1-й армии! Ко всем военнослужащим венгерских вооруженных сил!

Я ставлю вас в известность о том, что высокородный витеж Надбаньи Миклош Хорти, государственный регент Венгрии, заключил временное перемирие с Советским Союзом, Англией и Соединенными Штатами Америки. Целью этого соглашения является спасение венгерского народа от кровавых жертв во имя немецкого плана завоевания мирового господства, обеспечение независимости венгерского государства и изгнание немецких оккупантов из нашей страны.

Старинные враги Венгрии – немцы в ответ на это арестовали государственного регента и содержат его в заключении. Главнокомандующий венгерской армией смог лишь бегством сохранить свою жизнь. Будапешт оккупирован немецкой армией. В столице Венгрии свирепствует начальник немецкого гестапо – руководитель всех кровавых палачей, и каждому венгру угрожает топор палача.

Венгерские офицеры и солдаты! Ваш долг – спасти Венгрию и венгерский народ. Государственный регент объявил войну Германии. В этой войне нас поддерживают Советский Союз, Англия и Соединенные Штаты Америки, нас поддерживают победоносные армии этих государств.

Я, как старший по чину венгерский военачальник, приказываю вам от имени страдающего в немецком плену государственного регента подняться на борьбу с немецкими оккупантами и шпионами Гитлера, а также агентами гестапо и прислужниками изменника родины Салаши. Я главнокомандующий венгерскими вооруженными силами, приказываю всем венгерским офицерам и солдатам начать борьбу всеми имеющимися в их распоряжении средствами против захватчиков родины и угнетающих Венгрию немецких убийц, а также против предателей венгерского народа.

Приказываю расправляться со всеми предателями, навязываемыми вам изменником родины Салаши в качестве командиров.

Вы должны рассчитаться с каждым клятвопреступником, который продался немцам. Там, где вы не можете вступить в открытую борьбу, ведите с немецкими бандитами скрытую партизанскую войну. Если же и это невозможно, уходите целыми ротами, батальонами и полками в освобожденные русскими районы, где вы под моим командованием совместно с русской армией будете бороться за независимость и честь Венгрии.

Миклош Хорти, генерал-полковник».

Командованию группы армий «Юг» теперь следовало считаться с возможностью того, что венгры, как и румыны, сложат оружие и тогда над всем фронтом группы армий нависнет страшная угроза. Были немедленно приняты всевозможные предупредительные меры. Прежде всего надлежало выяснить, какие венгерские части и соединения будут и дальше сражаться на нашей стороне

Скорцени с Венком поняли, что необходимо начинать акцию, названную операцией «Фаустпатрон».

В мемуарах Скорцени был такой отрывок: «Прежде чем я расскажу о подготовке и выполнении плана, заключавшегося в овладении Замковой Горой и занятии ее войсками, замечу, что до 15 октября мы много совещались по этому вопросу. И тут на сцене появился обергруппенфюрер СС и генерал полиции Эрих фон Бах-Зелевски, прибывший прямо из Варшавы вместе с «Тором». Речь на этот раз идет не о нордическом божестве – сыне Одина и боге грома, – а о мортире калибром 600 мм («Тор»), снаряды которой весили 2200 кг и пробивали «бетонные стены любой известной толщины». Эти мортиры использовались, в частности, против Севастопольского форта и, по просьбе фон дем Баха-Зелевского, в Варшаве. Бах напоминал мне огородное пугало в очках. В отличие от некоторых наших офицеров он произвел на меня не самое лучшее впечатление. Он предложил «быстро покончить с Замковой Горой», разрушив с помощью «Тора» королевский замок вместе со всеми находящимися там людьми. Я не проявляю уважения к памяти Баха-Зелевского – все это выглядело так, будто он хотел, чтобы его отождествляли с ужасной мортирой».

Скорцени не стал тратить свое время, объясняя «этому несчастному», какое значение имели для него, австрийца и европейца, Будапешт и эта возвышенность, на которой властелин из андегавенской династии Янош Хуниади («Белый Рыцарь») мужественно защищал Запад. Он ограничился напоминанием, что операцией поручено руководить именно ему. Скорцени надеялся выполнить приказ Верховного главнокомандования вермахта не так жестоко и кроваво, как это было недавно сделано в другом месте. Диверсанту не пришлось показывать письмо Гитлера. Впрочем, генерал Венк, направленный ОКВ в качестве советника-эксперта, признал правоту эсэсовца. Поэтому «Тор» уехал со своими снарядами.

Отто Скорцени выходит из захваченного здания венгерского министерства обороны

Незадолго до полуночи 15 октября в штаб корпуса прибыл полковник из венгерского министерства обороны. Он показал доверенность, выданную ему министром, для ведения переговоров с немецким командованием. Единственно возможный ответ звучал так: «Переговоры будут возможны только тогда, когда регент публично откажется от своего заявления о заключении перемирия с общим врагом. Наши дипломаты насильно удерживаются на Замковой Горе, это является враждебным актом».

По предложению Скорцени был составлен ультиматум венгерскому правительству: «Если до 6.00 16 октября не будут сняты заграждения и мины, препятствующие свободному доступу на улицу Винер Штрассе, ведущую к нашему посольству, мы с большим сожалением вынуждены будем сделать соответствующие выводы». У немцев сложилось впечатление, что представитель министерства был не согласен с резкой переменой в поведении регента. И не только он один так считал. Скорцени вспоминал: «Что касается меня, я решил овладеть Замковой Горой 16 октября, точно в 6.00. Эта задача была непростой. Замковая Гора, окруженная многочисленными фортификациями длиной более трех километров и шириной не менее 600 метров, доминирует над Дунаем. Мне стало известно, что недавно ее гарнизон усилили, – теперь регента охраняли 3000 солдат, находившихся в состоянии постоянной боевой готовности. За Венскими воротами располагались казармы одного из этих полков, в которых за мешками с песком закрепились подразделения, вооруженные станковыми пулеметами и минометами. На крайней южной точке возвышенности, в расположенных на Дунайском склоне садах замка, сооружено пять солидных опорных пунктов, с укрытиями и пулеметными гнездами. Перед замком огневые позиции заняли три вкопанных тяжелых танка, позади них находилась каменная стена. За стеной и воротами, во дворе, находились позиции шести противотанковых орудий. В замке размещались солдаты, вооруженные станковыми пулеметами и автоматическим оружием. Чтобы достичь замка, сначала необходимо было преодолеть дорогу, проходящую вблизи министерств войны и внутренних дел, охраняемую двумя батальонами с мортирами и пулеметами. Я хотел бы добавить, что истинные силы защитников стали известны нам лишь после овладения Замковой Горой. Также существовал подземный ход, соединявший правый берег Дуная с подземельями министерства войны, в который вела тайная лестница. Примерно посередине перехода располагалась известная «сокровищница», в которой хранились драгоценности венгерской короны. Переход был, конечно же, разделен многочисленными бронированными дверями, которые требовалось преодолеть».

В ставке Гитлера рассматривалась возможность проведения воздушно-десантной операции. Но это, по мнению Скорцени, было безумием. Единственным подходящим для приземления местом являлся так называемый Кровавый луг который мог бы еще раз подтвердить свое название. Замковая Гора полностью доминировала над площадью, поэтому в случае начала обороны венгры полностью контролировали бы ее. С высоко расположенных позиций по немцам стреляли бы, «как по кроликам». Скорцени решил найти другое решение.

Участники операции по свержению адмирала Хорти: Отто Скорцени, Адриан фон Фёлькерзам и Вальтер Гирг

В его распоряжении находилась 22-я добровольческая кавалерийская дивизия СС «Мария Терезия», взявшая свое название по имени императрицы Австрии и королевы Венгрии. Это подразделение находилось в стадии формирования. Оно состояло примерно из 8000 «фольксдойче» (венгров немецкого происхождения), начавших уже под вечер 15 октября занимать позиции вокруг средневековых каменных стен Замковой Горы. Ночью она была окружена полностью. Дивизии оказывал поддержку венгерский полк под командованием оберштурмбаннфюрера Кароя Нея. Этот полк позже стал костяком 25-й гренадерской дивизии гренадеров СС «Хуньяди». Ее символом был крест, заканчивающийся стрелами. Кроме того, Скорцени получил под свое начало сильный курсантский батальон из военного училища, находящегося в Винер-Нойштадте – тысячу добровольцев, имевших отличную военную выправку, а также две танковые роты, располагавшие танками типа «Пантера», и подразделение «Голиафов» (малых транспортных средств с дистанционным управлением, начиненных взрывчатым веществом). У него также была возможность использовать егерский батальон «Центр» и батальон стрелков-парашютистов войск СС, находящийся с этого момента под командованием Скорцени. Все это дополняла рота специалистов связи и небольшой штаб с Адрианом фон Фёлькерзамом во главе.

Скорцени с Фёлькерзамом готовили план атаки, не беспокоясь о ранее принятых по этому вопросу решениях. Для них самым важным являлось то, что его одобрил генерал Венк.

Примерно в 3.0 °Cкорцени вызвал всех офицеров на Кровавый луг и отдал последние распоряжения. Они готовились атаковать одновременно с четырех сторон. Батальон курсантов из училища в Винер-Нойштадте должен высадить стальной забор, находящийся с южной стороны садов замка, ворваться туда и связать окопавшиеся там венгерские силы. С запада специалисты из егерского батальона под командованием гауптштурмфюрера Фукера в сопровождении оберштурмфюрера Хунке преодолевают линию старых укреплений, доходят до юго-западного фасада замка и, удерживая его, одновременно начинают атаку с тыла на венгерских солдат, окопавшихся в садах. С восточной стороны батальон стрелков-парашютистов должен овладеть туннелем, ведущим с набережной Дуная, и проторить проход к министерству войны. В то же самое время Скорцени с основными силами, моторизованными и танками, состоящими из двух рот егерского батальона «Центр», форсирует Венские ворота и атакует замок.

Сам диверсант вспоминал: «Акция должна была выглядеть как парад и дружеское прохождение войск. Свое оружие, поставленное на предохранитель, солдаты должны спрятать за бортами грузовиков. Я хотел, чтобы с нашей стороны не прозвучало ни одного залпа, и запретил отвечать на одиночные выстрелы. Я надеялся, что дорога, ведущая к Венским воротам, а также две параллельные дороги наверху, сходящиеся у замка, не заминированы. Сделав последние распоряжения, я послал связного в штаб корпуса. Ничего нового не произошло. Все офицеры вернулись на позиции. Время 5.59. Медленно светало. Я сделал знак рукой: «Шагом марш!» Я ехал стоя в большой командирской машине во главе колонны. Возле меня заняли места Фёлькерзам, Остафель и пять унтер-офицеров – все они были со мной в Гран-Сассо. Каждый из них имел на вооружении штурмовой карабин, несколько гранат с длинными рукоятками и «фаустпатрон» – недавно изготовленное эффективное противотанковое оружие с кумулятивным зарядом. Это была моя штурмовая группа. За мной двигались четыре танка «Пантера», затем подразделение «Голиафов» и грузовики с солдатами, сидящими (если так можно сказать), как на параде. Мы сначала двинулись с Кровавого поля вниз, а затем взбирались к Венским воротам, сопровождаемые оглушительным шумом двигателей и лязгом гусениц. Чтобы добраться до Венских ворот, требовалось преодолеть более двух километров. Неожиданно справа мы заметили ворота… Проход был свободен. Мы проехали через ворота под наблюдением нескольких венгерских солдат, их удивление усилилось, когда я им отдал честь. Справа от нас оказались казармы. Нам были видны пулеметы, установленные на боевых позициях. Я опять отдал честь, и мы снова проехали. Оставалось преодолеть лишь один километр прямой дороги к замку. Наше подразделение миновало основные боевые позиции. С этого момента венгры получили возможность стрелять нам в спину. Взрыв мины, одиночный выстрел часового или автоматная очередь могли стать сигналом к началу кровавого сражения.

– Езжай быстрее! – крикнул я водителю.

Мы вкатились в гору со скоростью 35–40 км/ч. Я выбрал правую дорогу, чтобы мы смогли проехать у немецкого посольства; половина подразделения продвигалась по левой дороге. Оставалось всего 600 метров… Ничего не происходило. С левой стороны мы миновали министерство войны. В этот момент раздались два сильных взрыва. Это наши «подземные» стрелки-парашютисты взорвали проход к тайной лестнице, ведущей к министерству.

Через минуту мы въехали на площадь, находящуюся перед королевским замком; неожиданно перед нами возникли три венгерских танка. Наши «фаустпатроны» были в то время спрятаны, мы представляли собой великолепную мишень для танков! В первом танке ствол подняли вверх – это означало, что они не намерены стрелять… Вход в замок защищала высокая каменная стена. С этого момента акция набирала темп и события разворачивались стремительно. Я приказал водителю съехать на «Кюгельвагене» вправо и дал сигнал ехавшей за мной «Пантере». Танк ударил в стену и сделал в ней пролом. Выскочив из машины, мы проникли Через пролом во внутренний двор замка. Вся группа бежала Вслед за мной с «фаустпатронами» в руках. Венгры уже подняли тревогу. Перед нами возник какой-то офицер, размахивая пистолетом, он что-то кричал. Фёлькерзам выбил у него пистолет. Во дворе располагались позиции шести противотанковых орудий, но туда уже въехали следующие две «Пантеры». Передо мной появился еще один венгерский офицер. Я крикнул ему:

– Пожалуйста, отведите меня к командующему гарнизоном Замковой Горы! У нас нет ни минуты времени!

– Пожалуйста, сюда!

Он указал мне на мраморную лестницу, покрытую великолепным красным ковром. В сопровождении не отстающего от меня венгра я вбежал в здание, перескакивая через несколько ступенек. Коридор. Прихожая. У открытого окна находился столик, на котором стоял готовый к бою пулемет. Лежащий на столе солдат прицеливался и уже намеревался нажать на курок, когда подоспевший шарфюрер Хольцер выбросил оружие в окно. Ошеломленный солдат упал со стола. С правой стороны я увидел двухстворчатую дверь. Постучав, я вошел.

– Имею ли я честь говорить с командующим?

– Да, но…

– Я требую немедленной капитуляции вашего гарнизона. Будет стрельба! Послушайте, желаете ли вы отвечать за кровопролитие союзника? Мы заняли все ваши укрепления. Поверьте, любое сопротивление сейчас уже бесполезно; оно может быть опасно лично для вас и ваших солдат.

Снаружи послышалась стрельба короткими очередями из автоматов. Этот момент наш «китаец» – оберштурмфюрер Хунке – выбрал для того, чтобы войти в комнату и, козырнув мне, доложить:

– Двор и главные входы находятся в наших руках. Жду дальнейших приказаний.

Он отдал честь генералу, который обратился ко мне:

– Я отправлю связных офицеров, чтобы прекратить огонь… Считаюсь ли я вашим пленником?

– Как посчитаете вы, господин генерал. Мы согласны, чтобы вы и ваши офицеры оставили у себя личное оружие».

Немцы определились, что за прекращением огня будут следить несколько совместных патрулей. В состав каждого из них входил один венгерский офицер и один немецкий. Выходя от командующего, оставшегося под опекой Остафеля, Скорцени столкнулся в прихожей с группой возбужденных, даже враждебно настроенных венгерских офицеров. Двух особенно нервных майоров он взял с собой в качестве связных офицеров, после чего вместе с Фёлькерзамом и несколькими людьми из Фриденталя отправился на поиски регента.

Штабная группа одного из соединений Красной Армии переправляется по восстановленному мосту через Тиссу

«Замок еще производил впечатление полностью меблированного. Мы проходили через роскошные залы, полные ковров, тканей на стенах, батальных картин и портретов. Я заранее детально изучил внутреннюю часть резиденции и теперь разместил в ключевых точках полдюжины вооруженных фаустпатронами унтер-офицеров. Я, конечно же, решительный противник использования фаустпатронов в салонах, разве что в случае крайней необходимости. Это оружие является действенным не только в борьбе с танками; его использование имеет очень сильный внешний эффект. Один выстрел, произведенный в точке, где сходятся четыре или пять залов, безусловно, вразумил бы противника; подобным образом и один снаряд из этого оружия, выпущен– ный в анфиладе коридоров, произвел бы огромные разрушения».

Немцы вынуждены были смириться с действительностью: регент отсутствовал. Оказалось, что примерно в 5 часов 45 минут он нашел убежище у находящегося в дружеских отношениях с кайзером Вильгельмом II генерала войск СС Карла фон Пфеффера-Вильденбруха, как говорили очевидцы «удивительно похожего на кайзера». Хорти не оставил никакого приказа руководителю обороны Замковой Горы.

Командующий IX горнострелковым корпусом CC Карл Пфеффер-Вильденбрух

Немцы оказались хозяевами Горы и правительственной резиденции. Несколько гранат, выпущенных из окон замка фаустпатронами, принудили венгерские подразделения, еще продолжавшие сопротивление в саду, сложить оружие. Время было 6 часов 30 минут. Немецкие потери составили шестнадцать человек – четверо убитых и двенадцать раненых. Венгры потеряли трех человек убитыми и пятнадцать были ранены. Скорцени настоял на том, чтобы солдаты хонведа и гвардейского батальона сложили оружие. Затем, примерно в 9 часов 30 минут он собрал венгерских офицеров и сказал им: «Вначале мне хотелось бы сказать, что в этом историческом месте немцы в течение столетий не воевали с венграми. Как австриец, я вспоминаю о нашем совместном освобождении в 1718 году. Нам выпало жить в очень трудное времена, поэтому европейские солдаты, независимо от вероисповедания и идеологии, должны добровольно объединиться, особенно когда это касается венгров и немцев. С завтрашнего дня каждый из вас, если захочет, сможет командовать своим полком, батальоном или ротой. Потому что никто не имеет права заставить человека воевать вопреки его воле и убеждениям. Мы будем воевать добровольно, поэтому, пожалуйста, те, кто желает продолжать сражаться на нашей стороне, сделайте шаг вперед». Почти все офицеры шагнули вперед.

Скорцени писал в мемуарах: «Я вспоминаю об обстоятельствах, при которых воспользовался полномочиями, полученными от Гитлера. В начале октября в Вене моторизация наших подразделений, батальона стрелков-парашютистов и батальона военного училища в Винер-Нойштадте доставляла мне серьезные хлопоты. Я решил эту проблему благодаря полковнику интендантской службы, бывшему немного педантом.

Было поздно, и мне захотелось есть. Мы зашли в казино, где я заказал две колбаски, и вдруг заметил, что забыл свои продовольственные карточки.

– Я ничего не могу поделать, – сказал полковник. – Устав есть устав. Вы должны быть фюрером, чтобы вас обслужили без карточек.

Этот хороший интендант начинал меня раздражать, так как я был очень голоден. Руководимый импульсом, я вытащил мою доверенность и подал ее полковнику, который с изумлением прочитал текст. У него был практичный ум.

– Мой дорогой, почему вы раньше не вспомнили об этом? – спросил он.

Он тотчас же распорядился, и нам принесли четыре колбаски. Мы съели их не только с нескрываемым удовольствием, но и с подобающим почтением.

Больше у меня не было причин показывать свой ценный документ, так как моих собеседников всегда предупреждало заранее Верховное главнокомандование вермахта».

В течение двух первых дней Скорцени волей-неволей пришлось выполнять функции командующего гарнизоном будапештской Замковой Горы. Это предоставило ему возможность провести две великолепные ночи в удобном ложе, принадлежавшем когда-то императору Францу-Йозефу, принять ванну в его великолепной медной ванне размерами приблизительно 2,5 на 1,5 метра и познакомиться с одной славной и благовоспитанной личностью.

16 октября власть в стране перешла к нилашистам, партии «Перекрещенные стрелы» Ференца Салаши. Салашистский переворот оказался почти бескровным. Был создан коалиционный кабинет с бывшим министром Имреди и К. Берегфи. Глава правительства поблагодарил Скорцени за спасение королевского замка от разрушений и выразил удовлетворение, что потери с обеих сторон оказались небольшими. Он также сообщил ему, что кабинет национального единства устроит совместные торжественные похороны погибшим немецким и венгерским солдатам. 20 октября Скорцени должен был вернуться в Будапешт, чтобы принять участие в этой церемонии, проведенной на площади перед королевским замком.

Генерал Корой Берегфи приветствует нового венгерского правителя Салаши

Скорцени вспоминал: «Через несколько минут после моей встречи с Берегфи о своем приезде велел уведомить элегантный пожилой мужчина, одетый в мундир генерал-полковника императорской армии.

– Привет, привет! – обратился он ко мне в старосветской манере. – Кто-то хотел меня застать врасплох, говоря, что ты являешься венцем, но я не удивился. Мне подумалось: только венец может справиться в подобной ситуации! Великолепно! Какая лихость! Я рад, что познакомился с тобой! Чудесно!

Мне казалось, что он сошел с одной из картин, украшавших большие залы в стиле рококо, в которых накануне мои люди манипулировали фаустпатронами. Фёлькерзам, вошедший вслед за ним, поспешно пробормотал: «Это эрцгерцог Йозеф фон Габсбург».

Я попросил эрцгерцога присесть в кресло. Затем поинтересовался, чем я могу ему помочь.

– Вот именно, ты можешь оказать мне большую услугу. Мои лошади находятся в конюшнях замка. Как ты думаешь, могут ли они здесь остаться?

– Ну, конечно, Ваше Высочество. Все останется по-прежнему. Мне очень хотелось бы увидеть ваших лошадей.

– Привет! Пошли со мной, я покажу тебе их. Увидишь, какие они прекрасные.

Они действительно оказались великолепными созданиями. Эрцгерцог хотел подарить мне одного коня на память, но мне пришлось объяснить, что я не знаю, что с ним делать, так как командую моторизованными подразделениями.

– Это правда, – грустно сказал он. – Современная война уже не похожа на ту, давних времен. Но все равно, вчера ты решил дело по-старому, как настоящий кавалерист! Если вернешься в Буду, не забудь меня навестить. Привет!»

Регент Хорти был интернирован из своего замка в великолепный замок Хиршберг в горной Баварии. Скорцени встречал его позже в Нюрнбергской тюрьме. Когда перед самым Рождеством 1945 года диверсанта перевели из одиночной камеры в крыло для свидетелей, он хотел опротестовать это решение. Все же они встречались ранее и имели краткую, но вежливую беседу в поезде, везущем его в Баварию вместе с семьей и грудой багажа. Однако же в Нюрнберге Хорти не захотел встречаться со Скорцени. Немецкий представитель у американцев фельдмаршал Кессельринг объяснил бывшему регенту, что его протесты неуместны и не будут приниматься во внимание союзническими властями. Вскоре Хорти был освобожден и поселился в Португалии, з ноября 1954 года он написал канцлеру Аденауэру из Эсторилу, непрерывно утверждая, что никогда не хотел предавать Германию и вести переговоры с Москвой. 9 февраля 1957 года, на 89-м году жизни Хорти скончался. Он был похоронен в Лиссабоне на английском военном кладбище. Хорти не смог вернуться на родину, однако его желание все же исполнилось. 4 сентября 1993 года в Венгрии состоялась церемония перезахоронения останков Хорти в семейном склепе в Кендереше, что вызвало неоднозначную реакцию в обществе.