Текст книги "100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Поведение Хинди во время событий 15 октября у многих вызвало легкую оторопь. Большинство офицеров знали его как скромного, тихого джентльмена. Многие не могли понять, почему он присоединился к салашистам. 29 ноября салашистское правительство доверило Ивану Хинди вести дела в венгерской столице и ее пригородах. По этой причине его подпись стояла под множеством смертных приговоров. Но, с другой стороны, Хинди пытался спасти венгерских евреев. Он лично посещал адвоката Ласло Варга, чтобы тот выправил для евреев необходимые бумаги. К подготовке поддельных документов оказался причастен молодой сотрудник министерства внутренних дел, доктор Шандор Керестеш, 50 лет спустя ставший почетным председателем Христианско-демократической народной партии. Кроме этого, Хинди выправил необходимые документы для двух приятелей Варга, хотя прекрасно знал, что оба они были дезертирами.

Вообще-то Иван Хинди был типичным венгерским офицером тех времен. Его действия и поведение во многом были предопределены появлением в 1919 году Венгерской Советской республики. Она стала некоей антикоммунистической прививкой для целого поколения. Во время его допроса в народном трибунале он признавался: «В моих глазах коммунизм был грабежом, убийствами, но прежде всего абсолютным атеизмом и полным моральным упадком». Кстати, именно за участие в событиях 15 октября 1944 года Хинди был приговорен трибуналом к смертной казни.

Хинди никогда не отказывался от своих убеждений. И никогда не скрывал, что был разочарован сотрудничеством с немцами, которое закончилось бессмысленным и кровопролитным опустошением Будапешта. Но страх перед большевизмом и чувство собственного бессилия не позволяли ему возражать немецким союзникам. Хинди вовсе не был нилашистским фанатиком. На основе его записей можно был убедиться, что он с каждым днем испытывал к немцам все больше и больше презрения. В середине января в официальных сообщениях он обозначал опустошение Будапешта как некую неизбежность. Сообщение о прорыве блокады, с которыми по радио часто выступал Гитлер, он откровенно назвал «сказками». В конце осады в его сообщениях открыто звучала симпатия к Красной Армии и недовольство немцами. Но он не мог действовать так, как подсказывала ему совесть. Он стал заложником ситуации.

«Вместе в борьбе против большевизма». Венгерский плакат времен войны

После своего ареста Иван Хинди не испытывал никаких иллюзий относительно своей судьбы. Как-то он сказал одному из приятелей: «В тайной полиции [6]6
  Видимо, Хинди подразумевал органы НКВД.


[Закрыть]я рассказал все так, как было на самом деле. Я продиктовал им мое признание. Они были немало удивлены моей откровенностью. Я не исказил ни одного факта, не попытался что-то приукрасить. Их интересовали же только четыре месяца из моей жизни, которые длились с 15 октября 1944 года по февраль 1945 года. Допрашивавшие меня, видимо, прекрасно знали, что вся моя жизнь до 15 октября 1944 года была безупречной. Ты знаешь, я всегда выступал против крайностей. Даже после 15 октября я не принимал участия в зверствах. Там, где это было в моих силах, я пытался их предотвратить. Я принял на себя командование по обороне Будапешта. Во время процесса надо мной мне не требуются свидетели. Ни свидетели защиты, ни свидетели обвинения. То, что я произнесу, будет являться чистейшей правдой. Я знаю, что меня приговорят к смерти и казнят».

На вопрос, почему он вообще взял на себя оборону Будапешта, Хинди отвечал: «Интересно, что мне очень редко задают этот вопрос. Ты ведь знаешь, я много времени проводил за письменным столом в министерстве обороны. Я должен был заниматься почетной, но скучной работой. Я всегда тосковал по сражениям, но мои просьбы раз за разом отклонялись. Но во мне оставалась надежда, что рано или поздно я встану во главе боевой части, получу такое высокое звание, которое только можно получить. 15 октября мне представилась такая возможность. Я стал генерал-лейтенантом и комендантом оборонявшегося Будапешта. Я воспринял мое назначение как солдат – невзирая на политику и формы правления. Я достиг своей мечты, за что и должен поплатиться своей жизнью».

Но Хинди не указал истинных причин своего поведения. Казалось невероятным, что офицер, который никогда не был карьеристом, в один момент мог предать своего командира и имперского регента из-за каких-то симпатий к немцам, в которых он вскоре разочаровался. Из того, что Хинди рассказывал своим товарищам в тюрьме, можно было прийти к выводу, что он решился на это предательство не столько из-за любви к Германии, сколько из-за ужаса перед советской системой. В данном отношении Хинди не был одинок. В те дни его примеру последовали многие венгерские офицеры, которые не испытывали к нилашистам ни малейших симпатий. Капитан личной охраны имперского регента Дьюла Фольдеш признавался, что был разрываем противоречивыми чувствами, когда получил приказ выступить против немцев. Позже он покончил с собой. Или еще пример, унтер-офицеры 2-го гусарского полка «Арпад фьеделем», происходившие из крестьянских семей и мало интересовавшиеся политикой, во время событий 15 октября 1944 года послали делегацию к офицерам. Делегация заявила, что в случае капитуляции Венгрии большинство гусарских унтер-офицеров хотело бы присоединиться к ваффен-СС. Они просили офицеров посодействовать в этом.

Иван Хинди олицетворял собой исчезнувший вид венгерского офицера. Он придерживался правых политических взглядов, но принципиально отказывался от кровавых расправ и военных эксцессов. Но именно он оказался ответственным за те зверства, которые творили в Будапеште эсэсовцы и салашисты. Он не мог смириться с ними, но и не мог их предотвратить.

Лицом, ответственным за поддержание боевой дисциплины в столице, был генерал-лейтенант Имре Каланди, председатель Венгерской ассоциации бокса, которому на момент осады исполнилось 69 лет. Во время Первой мировой войны он прошел путь от командира штурмовой роты до командира батальона. Уже тогда он относился к числу высококлассных офицеров. В 20-е годы он получил прозвище «Папа Шторм». Поводом для этого стал тот факт, что Каланди был организатором учебного полигона «Варпалота», на котором войсковые части отрабатывали штурмовые операции. Как только Каланди узнал об окружении Будапешта, он явился к Хинди и попросил направить его добровольцем в одну из сражавшихся частей. При этом он заверял, что его крепкое физическое здоровье позволяло принимать участие в боевых действиях. Он был один из тех немногих венгерских командиров, которые регулярно появлялись на передовой. Его лицо и руки были во многих местах ранены осколками разорвавшихся снарядов. В машине генерал ездил всегда рядом с водителем, что было проявлением некоего демократизма. Когда не было автомобиля, он выезжал в места боев на велосипеде, иногда добирался пешком.

Имре Каланди

Попав в плен, Каланди скончался на этапе. После ранения Каланди его должность перешла к генерал-майору Андору Секу. Но в начале февраля и он был тяжело ранен во время боев у южного вокзала. От полученных ранений Сёку кончался в апреле 1945 года.

Генерал-майор Эрнё Билльницеркомандовал самоходными артиллерийскими установками. Он родился в 1889 году в Фиуме. Зимой 1942/43 годов он был командиром артиллерийского корпуса, который вел бои у Дона. В сентября 1944 года ему было поручено формирование и командование частями самоходной артиллерии, которая стала применяться в годы Второй мировой достаточно поздно.

Билльницер был единственным офицером Генерального штаба, которому удалось избежать окружения и вовремя покинуть венгерскую столицу. Он был взят в плен в окрестностях Пербаля. Из советского плена он был освобожден в 1948 году. Но месяц спустя он был вновь арестован. Сначала он был осужден на три года лагерей, а затем еще на восемь. Из заключения он вышел лишь в марте 1956 года. Он был лишен всякого имущества и не имел права на пенсию. В поисках работы он устроился сторожем в больницу на улице Шандора Петефи. Его судьба круто изменилась в 60-е годы. Тогда на него вышел генерал-майор Андраш Зако, один из лидеров венгерской военной эмиграции на Западе. Он предложил пожилому генералу работать на западные спецслужбы. Истощенный физически и психически Билльницер не согласился на эту авантюру и сам пришел в органы госбезопасности. Именно этот шаг изменил его жизнь к лучшему. Советская пропаганда активно использовала этот случай, а сам Билльницер получил небольшую квартиру и пенсию. Умер в 1976 году в Будапеште.

Эрнё Билльницер. На фото в форме майора

Командиром 10-й пехотной дивизии поначалу был генерал-майор Корнель Оселаньи, но в ноябре 1944 года новым командиром стал полковник авиации Шандор Андраш. В прошлом он был лейтенантом пехоты (звание присвоено в 1918 году). Но после окончания Первой мировой войны он перешел на службу в военную авиацию. Таковая создавалась тайком, так как ее существование противоречило условиям мирного договора (напомню, Венгрия, как часть Австро-Венгрии, была проигравшей страной). В итоге обучение летному делу Андраш проходил в фашистской Италии. Он даже успел поучаствовать на стороне франкистов в гражданской войне в Испании. В ноябре 1942 года он был назначен начальником штаба боевой авиации. Но вскоре под немецким давлением он был освобожден от этой должности. В качестве некоей компенсации Андраша сделали начальником военной академии. Когда в ноябре 1944 года военная академия прекратила свою деятельность, Шандор Андраш принял под свое командование 10-ю пехотную дивизию. Но, видимо, воевать за немцев Андрашу не хотелось. В итоге 15 января 1945 года он перешел на сторону Красной Армии. Казалось бы, его судьба складывалась удачно – он был назначен начальником штаба заново создававшейся венгерской армии. Но вскоре он совершил ошибку, он стал подвергать критике методы работы политического управления. В итоге он оказался в тюрьме. К немалому его удивлению, суд приговорил его к смертной казни. В последний момент казнь была заменена пожизненным заключением. На свободу он вышел через 10 лет, в октябре 1956 года. После повторного Появления в Будапеште советских танков Андраш решил не искушать судьбу и скрылся в Канаде. На родину он вернулся лишь в 1978 году. Умер он в возрасте 87 лет.

Командующий 10-й пехотной дивизией Шандор Андраш

Командир 12-й резервной дивизии Иштван Бауман, равно как и возглавлявший 1-ю танковую дивизию генерал полковник Янош Вертешши, не играл особой роли во время осады Будапешта, так как их частями фактически распоряжались немецкие офицеры. Находясь на Пештском плацдарме, обе дивизии были изрядно потрепаны. В этой связи интересной представляется биография Иштвана Баумана Он родился в 1884 году. В 1916 году за участие в деятельности революционных кружков он был арестован. На свободу Бауман вышел лишь после окончания Первой мировой войны и крушения австро-венгерской монархии. С 1931 по 1938 год он руководил так называемой «красной обороной», боевой организацией венгерских коммунистов. В 30-е годы к Иштвану прикрепилась кличка «злая собака». Это было связано с шуткой, когда один из его подопечных сделал такую надпись на табличке, которая висела на его дверях. В 1942 году оказался на Украине. Вначале он был командиром боевой группы, а затем командиром полка. Командование 12-й резервной дивизией он принял в дни салашистского путча, 15 октября 1944 года. В те дни Бауман часто болел, а потому почти не появлялся в расположении своей части. В 1946 году Советский Союз ходатайствовал о его выдаче как военного преступника. За действия во время оккупации Украины он был приговорен к 20 годам лагерей. Ему не помогло даже его коммунистическое прошлое. Скончался Иштван Бауман в 1966 году.

Подполковник Ласло Верешвари, командир вахтенного батальона «Будапешт», пользовался дурной славой в венгерской армии. До марта 1944 года он находился на передовой. Во время октябрьских событий 1944 года под его командование был передан отдельный вахтенный батальон. Его вспыльчивость не мешала проявлять ему чудеса героизма. Как говорили свидетели, он прогуливался под градом пуль вдоль железнодорожной насыпи и подгонял хлыстом подчиненных ему солдат. После того как его батальон был полностью уничтожен, он с немалой радостью занял пост коменданта замка, занимаясь непосредственно организацией обороны того сооружения. Один из жандармов так вспоминал о Верешвари: «Мы были ограждены от подполковника Верешвари, которого прозвали «ужасом замка». Дважды в день он заглядывал к нам в подвал. Раньше всегда караул рапортовал: «Внимание! Приближается Верешвари!» Он любил похвастаться тем, что под его командованием погибло три состава вахтенного батальона. Он обладал чудовищной внешностью: коренастый, надменный. Он всегда морщился, когда проходил мимо нас. «Что вы делаете, господа?» – вызывающе он спрашивал нас. Во время осады мы иногда находили время, чтобы переброситься в картишки. Он всегда находил игральные карты и отбирал их с возмущенным возгласом: «Что это, господа?» Он был настолько ненавистен солдатам, что те решились убить его при следующем визите». Однако до этого дело не дошло. Верешвари погиб в феврале 1945 года во время боев к юго-западу от Пилишчабы.

Советские генералы

Маршал Советского Союза Родион МАЛИНОВСКИЙродился в 1898 году в Одессе. Будущему полководцу рано пришлось столкнуться с житейскими невзгодами. Его мать, Варвара Николаевна, в поисках заработка с малолетним сыном перебралась в село Сутиски и устроилась кухаркой в земской больнице. Здесь мальчика определили в школу. Но учиться пришлось недолго. Судьбу юноши решила начавшаяся Первая мировая война. Под влиянием прочитанных книг и волны патриотизма, прокатившейся по Российской империи, созревает твердое решение – идти сражаться за Родину. Родион намеревается уйти добровольцем на фронт. Но в армию берут восемнадцатилетних, а ему нет шестнадцати. Тогда он тайком забирается в теплушку воинского эшелона, что грузился на станции Одесса-Товарная, уезжает на фронт и добивается зачисления в действующую армию. Там Родион Малиновский стал пулеметчиком Елизаветградского полка 64-й стрелковой дивизии.

Осенью 1914 года в водоворот войны был втянут и полк, в втором служил рядовой Родион Малиновский. 14 сентября на рассвете под губительным огнем солдаты-елизаветградцы форсируют Неман. На плоту в составе пулеметного расчета вместе с товарищами подносчик патронов Малиновский. Распластавшись на бревнах, солдаты гребут саперными лопатками. Выскочив на берег, пулеметчики открывают огонь по противнику, поддерживая атаку переправившихся отрядов. Первый бой выигран, и это воодушевляет солдат. А впереди новые бои. Вдоволь хлебнув фронтового лиха, юный Малиновский овладевает азбукой войны. За бой у Кавальвари Родион Яковлевич получает свою первую боевую награду – Георгиевский крест IV степени и производится в ефрейторы. Теперь ему предлагают пойти в школу прапорщиков. Открывается дорога в офицеры. Но юноша отказывается от этого предложения. В боях под Сморгонью Родион Яковлевич был тяжело ранен в спину и ногу.

В составе 1-й и 3-й особых бригад, действовавших во Франции, находилось более 20 тысяч человек, переброшенных из России. В числе первых в апреле 1916 года на французскую землю выгрузился 2-й особый пехотный полк. Родион Малиновский в нем был начальником первого пулемета 1-го взвода 4-й пулеметной команды. На протяжении месяца полк вместе с другими экспедиционными войсками находился в лагере Манш, – многочисленные парады чередовались со строевыми смотрами, учениями.

К концу июня 1916 года 1-я бригада в составе 1-го и 2-го полков была направлена на фронт, вначале в район Реймса, а затем под Сюлери и форт Бримон. Здесь господствовали позиционные формы войны. И немцы, и французы глубоко врылись в землю, создали систему мощных оборонительных узлов, прикрытых хитроумными заграждениями. Бои не затихали. Обе стороны забрасывали друг друга минами, которые неожиданно рвались в окопах и наносили тяжкий урон. Артиллерийские налеты, разведывательные вылазки держали солдат в постоянном напряжении. Иногда бои достигали высокого накала. Однажды, это случилось осенью 1916 года, аванпосты 1-й особой бригады после усиленного артиллерийского обстрела были атакованы немцами. Два русских поста, на каждом из которых находилось по два пулемета и по нескольку десятков стрелков, неприятелю удалось окружить. Но и в окружении никто не дрогнул. Бойцы геройски сражались почти сутки, пока подоспевшее подкрепление не отбросило наседавшего противника. Отличившиеся в бою храбрецы получили награды Франции. Среди удостоенных французского военного креста был и начальник пулемета Родион Малиновский.

В 1917 году Родион Малиновский и его товарищи, неплохо освоившие французский язык, сведения о революционных событиях в России черпали из левых французских газет «Юманите», «Попюлер».

В сентябре 1917 года развернулись события, вошедшие в историю под названием Лa-Куртинского восстания. Непокорным солдатам – они располагались в лагере Лa-Kypтин – командование предъявило ультиматум: сдать оружие. Солдаты отказались это сделать. И тогда против них были брошены вновь прибывшие части. Пять дней лакуртинцы отчаянно защищались, немногим из них удалось с боями прорваться из лагеря, основная же масса была взята в плен и с помощью французских войск разоружена. Многие из участников восстания были сосланы на работы в Северную Африку и другие гиблые места, часть снова брошена в пекло войны. Таким был трагический финал русского экспедиционного корпуса.

Родион Малиновский находился в числе наиболее стойких защитников Ла-Куртина. Открывшаяся рана спасла его от расправы: больного, прежде чем судить, надо было сначала вылечить. Еще два долгих года прошли на чужбине. Пришлось быть чернорабочим, а потом снова сражаться с войсками кайзера в составе иностранного легиона 1-й марокканской дивизии.

В 1919 году русских солдат собрали в лагере близ города Сюзана. Белые агитаторы уговаривали их вступить в армию Генерала Деникина. Родион Малиновский и большинство других солдат наотрез отказались от этого предложения. Они потребовали быстрейшего возвращения в Россию. И вот в августе 1919 года из Марсельского порта во Владивосток отправился пароход с солдатами бывшего экспедиционного корпуса, на котором возвращался на родину и Родион Малиновский.

В России шла Гражданская война. Пробыв недолгое время в оккупированном японцами Владивостоке, он решает присоединиться к красным. Наконец, после долгих мытарств и скитаний, он добрался до Иртыша и в районе Омска встретился с разведывательным разъездом Двести сорокового Тверского полка. Французский военный крест и солдатская книжка на французском языке чуть не стоили ему жизни, так как вначале красноармейцы приняли его за переодетого белого офицера. В составе 240-го стрелкового полка Р.Я. Малиновский прошел через Сибирь.

В 1920 году его посылают в школу подготовки младшего командного состава, потом он командир отделения, а в декабре 1920 года принял пулеметный взвод в Нижнеудинске. Вскоре молодого командира назначают начальником пулеметной команды, а в 1923 году Малиновский уже командир батальона. Спустя три года он становится коммунистом.

Родион Яковлевич сам чувствовал, что одного опыта и двухмесячного обучения в школе младших командиров для квалифицированного красного командира мало. Нужны были твердые и глубокие военные знания. В 1927 году перед ним распахивает двери Военная академия им. М.В. Фрунзе, которую через три года он заканчивает по первому разряду. После окончания академии Родион Яковлевич недолго работает начальником штаба кавалерийского полка, потом в течение нескольких лет служит в штабах Северо-Кавказского и Белорусского военных округов.

Полковник Р.Я. Малиновский воевал в Испании с января 1937 до мая 1938 года. Полковник Малино (так называли Родиона Яковлевича в Испании), как и все советские военные специалисты, приобретал новый боевой опыт. По возвращении в СССР в Москве его ждала новая работа: он стал старшим преподавателем Академии им. М.В. Фрунзе. Увиденное, пережитое и передуманное под небом далекой Испании он суммирует в диссертации, главное место в которой заняла Арагонская операция.

Незадолго до начала Великой Отечественной войны, в марте 1941 года, его назначают в Одесский военный округ командиром только что сформированного 48-го стрелкового корпуса. Мне в то время довелось быть начальником штаба Одесского округа. Хорошо помню, как энергично взялся молодой комкор за подготовку соединения. Его редко можно было застать в управлении корпуса. Почти все дни, а часто и ночи в дивизиях: занятия с командирами, полковые учения и больше всего внимания боевой готовности. За неделю до начала войны 48-й корпус был выдвинут поближе к границе. Здесь, на берегу реки Прут, и встретил генерал-майор Малиновский начало войны.

Тогда командующий Южным фронтом генерал-полковник Я.Т. Черевиченко так аттестовал командира 48-го стрелкового корпуса:

«Тверд, решителен, волевой командир. С первых дней войны товарищу Малиновскому пришлось принять совершенно новые для него дивизии. Несмотря на это, он в короткий срок изучил особенности каждой дивизии. В сложных условиях боя руководил войсками умело, а на участке, где создавалась тяжелая обстановка, появлялся сам и своим личным примером, бесстрашием и уверенностью в победе воодушевлял войска на разгром врага. В течение месяца войны части корпуса Малиновского бессменно вели упорные бои с превосходящими силами противника и вполне справились с поставленными перед ними задачами. Сам Малиновский за умелое руководство представлен к награде».

1942 год генерал-лейтенант Малиновский встретил уже в должности командующего войсками Южного фронта. Летом 1942 года Южный фронт был слит с вновь созданным Северо-Кавказским фронтом. Родион Яковлевич получил назначение на должность командующего 66-й армией, затем заместителя командующего Воронежским фронтом. А некоторое время спустя Ставка Верховного Главнокомандования поручила Малиновскому возглавить 2-ю гвардейскую армию, которой в критические дни Сталинградской битвы суждено было сыграть исключительно важную роль. Разгром Манштейна, от которого во многом зависел общий успех Сталинградской операции, наглядно показал полководческий талант Малиновского.

28 января 1943 года Указом Верховного Совета СССР группа военачальников была впервые награждена орденом Суворова I степени. Этим орденом по его статуту могли быть награждены командующие фронтами и армиями, их заместители и некоторые другие военачальники фронтов и армий за руководство боями и сражениями, в которых достигались выдающиеся победы над врагом. В числе награжденных был и Родион Яковлевич, удостоенный ордена Суворова I степени за блестящую победу, одержанную войсками 2-й гвардейской армии над немецко-фашистской группировкой Манштейна, которая шла на спасение окруженных войск Паулюса. Признанием высокого военного искусства, таланта Родиона Яковлевича было также назначение его в начале февраля 1943 года командующим войсками Южного фронта и присвоение ему звания генерал-полковника. 14 февраля войска Южного фронта освободили Ростов-на-Дону. В апреле Малиновскому было присвоено звание генерала армии.

В течение нескольких дней – с 10 по 14 октября 1943 года – войска Юго-Западного фронта под командованием Р.Я. Малиновского блестяще провели Запорожскую наступательную операцию, во время которой ночным штурмом был взят город Запорожье – важный узел обороны противника. 20 октября 1943 года Юго-Западный фронт переименовывается в 3-й Украинский. Малиновский остается его командующим.

Маршал Советского Союза Федор ТОЛБУХИНродился в июне 1894 года в деревне Андроники на Ярославщине, в семье крестьянина-середняка. После смерти отца поехал в Петербург, к старшему брату. Работал бухгалтером и продолжал учиться. Сдал экстерном за полный курс Петербургского коммерческого училища. Первая мировая определила ему другую судьбу: в декабре 1914 года попал в армию и стал рядовым-мотоциклистом на Северо-Западном фронте. Потом он был направлен в Ораниенбаумскую офицерскую школу и по окончании ее произведен в прапорщики. Попал уже на Юго-Западный фронт, начал с командования ротой, закончил Первую мировую войну командиром батальона, штабс-капитаном. После демобилизации чудом смог перевить Ярославский мятеж 1918 года.

В августе 1918 года общее собрание граждан Сандыревской волости избрало Федора Толбухина военным руководителем военкомата. С этого времени, с организации военного обучения запасников, исчисляется срок его службы в новой, Красной Армии. Летом 1919-го он уже на фронте, воевал против Юденича и поляков. Завершил войну, будучи начальником штаба дивизии. В 1921–1922 годах участвовал в ликвидации финской авантюры в Карелии. За личную храбрость, как говорилось в постановлении Реввоенсовета, проявленную в бою у крепости Новогеоргиевской, удостоился ордена Красного Знамени, трижды был награжден именными серебряными часами с надписью «Честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии». В межвоенные годы перерывы от службы в войсках имел дважды: на время учебы в Академии им. М. В. Фрунзе, оперативный факультет которой окончил в 1934 году, после чего был командиром дивизии. Затем год провел на курсах усовершенствования высшего командного состава. Все остальное время до и после учебы занимался преимущественно штабной работой – начальник штаба дивизии, корпуса, военного округа. В июне 1940 года получил звание генерал-майора. С началом Великой Отечественной войны оказался в штабе Южного фронта.

С 1941 по 1942 год генерал Толбухин занимает должности начальника штаба Закавказского, Кавказского и Крымского фронтов. В марте 1942 года за неудачи предпринятых Крымским фронтом наступательных действий освобожден от должности начальника штаба этого фронта и перемещен на должность заместителя командующего войсками Сталинградского округа. С июля 1942 года командует 57-й армией, которая, обороняя южные подступы к Сталинграду, Не пропустила 4-ю танковую армию вермахта к городу, а затем участвовала в расчленении и уничтожении окруженной на Волге вражеской группировки. 19 января 1943 года командарму присваивается звание генерал-лейтенанта.

После непродолжительного командования 68-й армией на Северо-Западном фронте в марте 1943 года Ф. И. Толбухин назначается командующим Южным фронтом. С этого времени и до конца Великой Отечественной войны он командует фронтами, действующими на южном крыле советско-германского фронта: с октября 1943 года – 4-м Украинским, с мая 1944 года и до конца войны – 3-м Украинским. Первой из проведенных им в должности командующего фронтом операций стала Миусская наступательная 1943 года, имевшая целью сковать, а при благоприятных условиях во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разгромить донбасскую группировку противника, не допустить переброски ее сил в район курского выступа, где шли решающие сражения.

Специальные подразделения, принимавшие участие в обороне Будапешта

Среди венгерских защитников Будапешта можно было заметить несколько «особых» формирований: отряд «Пронай», ударный батальон «Ваннай», различные боевые группы салашистов – все эти «ситуационные» формирования выходили далеко за рамки военного схематизма. Общим у них было только одно: что их члены хотя и по разным причинам, но добровольно сражались на стороне защитников столицы.

Как только Будапешт стал фронтовым городом, в нем стали возникать различные добровольческие корпуса. Первым подобную инициативу высказал подполковник Паль Пронай, которому к тому моменту исполнилось 70 лет. Пронай создавал добровольческие корпуса, так называемые фрайкоры, еще в 1919 году, когда боролся против Советской республики, и в 1921 году, когда вел военные действия против Австрии. После событий 15 октября 1944 года он обратился к Эмилю Коварцу, министру по делам тотальной мобилизации, дабы тот разрешил ему формирование нового военизированного подразделения.

Пронай, с тех пор как покинул в 1921 году ряды егерского батальона, предпринимал несколько попыток создать военизированные организации. Без войны и без риска жизнь Проная превратилась в череду общественных скандалов и длящихся годами судебных разбирательств о защите чести и достоинства. Одним из его «противников» был некий гвардии майор Виктор Ранзенбергер, с которым Пронай затеял на улице драку.

После аншлюса Австрии и вторжения немецких войск на территорию Венгрии Пронай безуспешно пытался возобновить свою организаторскую деятельность. Однако момент для этого настал только после путча салашистов, пришедших в октябре 1944 года к власти. Пронай начал набирать добровольцев прямо на площади Аппони. Но это предприятие в очередной раз потерпело неудачу. Старший лейтенант Вильмош Бондор вспоминал: «В глаза бросалось явное отсутствие дисциплины. Люди, сплотившиеся вокруг старика, явно ничего не понимали в современной тактике ведения войны. В итоге они совали свой нос во все дела».

Капитан Золтан Микё, который был уполномочен командованием возглавить новое формирование, благоразумно не выдал людям Проная никакого оружия. Организационной деятельности препятствовало также то обстоятельство, что «старик» не мог организовать постоянное пополнение добровольцев и их регулярное обучение воинскому делу. В итоге многие из добровольцев покидали ряды отряда. В течение нескольких недель Пронай ссорился с бывшим ротным командиром Ласло Ваннаем. В силу этого обстоятельства Ваннай начал создавать свой собственный отряд. Его ожидал больший успех. Студенты, поначалу присоединившиеся к Пронаю, чуть позже откололись от него. Ваннай сформировал из них университетские штурмовые батальоны. И тут о себе опять дал знать склочный характер Проная. Сначала он стал оскорблять Дьюлу Элишера, командира студенческих батальонов, а затем набросился с обвинениями на Ванная, инкриминируя ему переманивание людей. В спор вмешались присутствовавшие офицеры, так как бойкий старик намеревался пустить в дело свой хлыст.

Пронай носился везде в широкополой бурской шляпе, топал подкованными железом сапогами, то и дело хватался за огромную кобуру или за свой любимый хлыст. После этого скандала Пронай намеревался найти поддержку у Хинди, но он жестоко ошибся. Сам Хинди вспоминал во время суда: «Он сообщил мне, что получил у правительства разрешение на создание специального отряда, а потому просил выделить ему оружие. Я заявил Пронаю, что ничего не знаю о подобном решении правительства. Впрочем, было очень странно, что с правительственным решением он пришел именно ко мне, так как там должны были знать, что у армии не было ни лишней униформы, ни лишнего оружия. В ответ на это Пронай заявил, что мог бы поставить под ружье 1500 человек. Я всегда испытывал антипатию к формированиям, которые создавались подобным способом. Так что я отклонил просьбу бойкого старикашки. Затем я осведомился у старшего квартирмейстера армейского корпуса, знает ли он что-нибудь об отряде Проная, так как не исключено, что их придется снабжать провиантом. Я получил ответ, что Пронай хочет собрать вокруг себя полторы тысячи человек… Некоторое время спустя я обнаружил, что в его отряде только 100–120 человек не были вовсе вооружены. Я припоминаю даже, что в отряде был десяток пистолетов-пулеметов».