Текст книги "Спецотдел 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Волковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Кошкин встряхнулся и велел себе успокоиться. Понятно, что сейчас его мозг ищет виноватого, но здесь Викин брат совершенно не при чём. Это Макс так реагирует на чужака в стрессовой ситуации: вполне адекватно, но не очень этично. В общем, фу таким быть.

Хватит избегать того, что действительно важно: как там парни?

– Эй, вы, подойдите сюда! – окликнул один из врачей. – Будете таскать носилки.

Максу и Бьёрну вручили одного из парней и погнали наверх, к машине. Следом тащили носилки позвавший «спеца» медик и Ежов.

Как выяснилось, пострадавших обвал не задел, так что новых травм у них не прибавилось. И, насколько понял Макс, восстановление после «тардус мортем» – вопрос времени, хорошего питания и здорового сна. Тому парню, что ударился головой, придётся пройти обследование, а остальные скоро будут в порядке.

Эду и Руслану пришлось хуже: бывший стажёр, судя по всему, сломал ребро, заработал сотрясение и, кажется, повредил ногу. Руслан получил травму головы, множественные ушибы и, возможно, перелом руки.

Пока не пришедших в сознание потерпевших упаковывали по машинам, Бьёрн умчался обратно в подвал. Видимо, за напарником.

Макс на входе разминулся с носилками, на которых лежал Руслан, и поспешил вниз, перескакивая через ступеньки.

Эд уже пришёл в себя и всё пытался сесть, а то и встать и идти самостоятельно. Невнятно бормотал, что с ним всё в порядке, но медики пригрозили его усыпить.

Тащить Эда пришлось вчетвером. Он виновато вздыхал и ёрзал, но легче от этого не становился.

Когда из подвала забрали всех пострадавших, Егор предложил отвезти Вику и Макса в больницу. Старший уже вызвал местного участкового и временно доверил ему охранять место происшествия. Ежов извлёк откуда-то блокнот и что-то строчил в нём, то и дело поглядывая на окружающих. На нервы это действовало ужасно.

Макс сбегал за сумкой и безнадёжно испорченным пиджаком, и вскоре «форд» выехал на Коммунистическую, оттуда проулком на проспект и покатил в сторону второй городской больницы.

Чёрный «крузак» Ежова неспешно, но неотрывно следовал за «фордом». Егор мрачно поглядывал на «преследователя» в зеркало заднего вида.

Вика всю дорогу молчала, глядя в окно, и Макс так и не решился спросить, что, с её точки зрения, обо всём случившимся думает её брат. Так и добрались до больницы в непривычной тишине.

Александр Ежов, зловеще поблёскивая очками, выловил их в больничном коридоре, пока Вика беседовала с врачом.

– У меня к вам несколько вопросов, господа, – он посмотрел сначала на Егора, потом на Максима. – Итак, почему в здании оказались гражданские без соответствующих документов?

Что-то в манере общения Ежова неуловимо напоминало Максу Григория Викторовича, заменявшего Иваныча пару лет назад. И, надо сказать, ассоциация была не самая приятная.

– Гражданские помогали разобраться с «тардус мортем», – хмуро отчитался старший группы. – Времени дожидаться другие группы и оформлять документы не было, поскольку жизни людей были под угрозой.

– И теперь у вас снова пострадавший «спец», а ведь всего две недели прошло с инцидента с Зеркальщиком! И – что ещё печальнее – раненый гражданский. Он ведь может иск на город подать на круглую сумму. И наверняка выиграет дело.

– Он не станет, – вмешался Максим.

Холодный пристальный взгляд главы московской комиссии переместился на Кошкина.

– «Не станет» потому, что он ваш личный знакомый? Кумовство разводите в стенах спецотдела?

Максиму стало неловко и неприятно. Он-то знал, что никто ничего такого тут не разводит: ни он сам лично, ни Егор, ни Антон Иваныч. Но как доказать это москвичу? И стоит ли? Понятно, что работа Ежова – искать нарушения, и наверняка он навидался этих самых нарушений за годы работы преизрядно. Но то, что этому типу часто встречались злодеи, не значит, что их городской отдел сплошь состоит из злостных коррупционеров и некомпетентных разгильдяев! А взгляд Ежова, кажется, выражает именно это.

Проверяющий, между тем, продолжал:

– Гражданин Кузнецов... хм, Бьёрн вот утверждает, что они с напарником вызвали спецотдел из здания. А потом, видимо, четверть часа изучали удручающие интерьеры заброшенного помещения. Просветить меня он не пожелал: крайне нелюбезный гражданский, надо сказать. До нас доходили слухи о вольностях, которые здесь позволяют «частникам». Но всегда интересно убедиться лично, – Ежов улыбнулся одними губами. – Так что вы скажете по этому поводу, господа?

– Ничего, – пожал плечами Егор.

Наверное, с точки зрения москвича, у Брянцева тоже были проблемы с любезностью. Вид у Егора был мрачный, а взгляд тяжёлый и недобрый.

Макс предостерегающе коснулся плеча старшего.

К счастью, конфликта удалось избежать: дверь напротив видящих открылась, и выглянувший врач попросил Егора зайти и подписать кое-какие документы.

– Получили вызов, приехали, – прокомментировал ситуацию Максим, когда молчание стало совсем неловким. – Действовали по ситуации.

– Значит, вы полагаете, что ваш старший действовал совершенно правильно?

Кошкин не задумываясь кивнул.

– Когда группа поддерживает старшего, это хорошо, – хмыкнул Александр, делая пометку в блокноте. – Куда он, туда и все остальные...

– Не пояснишь, что это значит? – раздался голос Вики.

Максим и не заметил, когда она подошла.

– А тебе требуются пояснения? – вопросом на вопрос ответил москвич, приподняв брови.

– Просто скажи, ты считаешь, что группа действовала по ситуации, или нет?

– Вика, остынь, – Александр закрыл блокнот и примирительно поднял его, как флаг.

Блокнот, правда, был чёрный, а не белый.

– Я и не горячусь пока, – холодно заявила Вика.

– Ты горячишься. А ведь тебя там даже не было, так что любые – теоретические! – взыскания тебя и не коснутся.

– Глупости, Саш. Взыскания накладывают на группу. А я член группы Б-пять.

– Ух, всё такая же непримиримая! – улыбнулся Александр. – Я всегда говорил, что у тебя есть характер, сестрёнка.

– И всё же, возвращаясь к моему вопросу...

– А что тут обсуждать? – пожал плечами Ежов. – Действовали твои товарищи действительно по ситуации, надо только показания сверить, чтоб никто не придрался, сгладить, так сказать, некоторые моменты. Мало ли кто будет перепроверять отчёты.

– Надо же, а мне в детстве родители говорили, что Саша всегда всё делает так, как положено. В пример тебя ставили.

Максу показалось, что Вика напрасно реагирует так остро, почти агрессивно. Но делать коллеге замечание он, разумеется, не стал.

– Ну это же родители! – усмехнулся Александр. – Они знали ровно столько, сколько нужно было, чтоб считать меня образцовым сыном.

– А что насчёт того, из-за чего ты приехал? Безумного Зеркальщика? – поинтересовалась Вика. – Там наш отдел тоже действовал сообразно обстоятельствам. Иначе жертв было бы намного больше. Антона Иваныча не проверять надо, а награждать!

Максим ни разу ещё не видел Вику такой взволнованной. Всегда сдержанная, строгая коллега сейчас сверкала глазами, а голос её звучал громче и звонче обычного.

– Вика, давай не будем обсуждать этот вопрос здесь и сейчас. Мы смущаем твоего коллегу. Пожалуй, вам есть, о чём поговорить, а мне надо вернуться в отдел.

Когда Александр удалился, Максим спросил:

– Ты в порядке?

– Да. Извини, брат всегда действует мне на нервы. Глупо, понимаю.

– Меня мой брат тоже порой достаёт, – улыбнулся Макс. – Сейчас-то всё хорошо, а вот в детстве бывало всякое.

– Давай, я расскажу, как там ребята, а ты расскажешь мне про всякое, которое бывало? – улыбнулась Вика, уже взявшая себя в руки.

Руслана пообещали отпустить завтра, а Эда врачи решили подержать в своих владениях подольше: неделю, а то и все десять дней, но в целом и тот, и другой, по словам медиков, отделались легко.

– Ну что ж, теперь в контору: до конца смены ещё столько бумаг заполнить придётся, – вздохнул Максим.

– Уж бумаги мы как-нибудь одолеем, – заметила Вика.

С этим Кошкин не мог не согласиться.

Следы

19 июля

Девятнадцатого июля Вика, как и в прошлом году, и в позапрошлом, выехала на работу пораньше, чтобы успеть заскочить в маленькое кафе «У Тони». Именно тут пекли сырники, которые нравились Егору.

Умытые ночным дождём улицы дышали свежестью. Небо всё ещё хмурилось, но прогноз погоды обещал, что к полудню вернётся июльская жара.

В кафе «У Тони» Б-четыре попали случайно, помогая участковым обновлять защиту в первый год командной работы. Тогда-то Вика впервые заметила, как старший радуется еде. Егор, конечно, держал себя в руках, но Вика обратила внимание на то, что старший не просто ест, а наслаждается вкусом.

Месяц спустя она узнала о дне рождения Егора от Азамата. Сам Егор никому ничего не говорил и праздновать явно не собирался. Вика тоже терпеть не могла суету, разводимую вокруг дней рождения. Но решила, что приятная мелочь ни к чему старшего не обяжет, а порадовать может. И поскольку единственным, что в её присутствии вызвало положительные эмоции у Егора, были те сырники, выбирать не приходилось.

Именинник обрадовался, хоть и сделал вид, что нет.

...Дорога от кафе заняла чуть больше времени, чем Вика запланировала, так что, когда она прибыла на работу, в кабинете уже сидели Аз и Макс. Эд всё ещё оправлялся после обвала, а Егор, видимо, пока не вернулся с планёрки.

Вика поставила контейнер с сырниками на стол старшего.

Азамат радостно подкинул маленькую нарядную коробочку:

– Добрые традиции – это хорошо! У меня вот тоже, как положено, подарок. Эх, и вот почему вы все так не любите отмечать свой день рождения?! Даже новичок ни слова в феврале не сказал... а, ну, хотя тогда, конечно, не до праздников было, но...

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Егор.

– С самым обычным девятнадцатым июля! – торжественно возвестил Аз. – Самые обычные сырники, как видишь, уже у тебя, а вот – самый обычный презент.

Он привстал и бросил коробочку старшему. Егор перехватил её, недовольно покачал головой, но проворчал:

– Спасибо.

В позапрошлом году он попытался вернуть подарок, сказав, что имеет право не отмечать день рождения. На что Азамат возразил, что он, в свою очередь, имеет право радоваться тому, что когда-то давным-давно родился их старший, милейший во всех отношениях человек, пусть и бука.

Егор открыл коробку и вынул из неё саше на длинном шнурке.

– Теперь у тебя в машине будет пахнуть жасмином, цитрусами, мелиссой, подземным ландышем и лавандой!

– Ты хочешь сказать, что сейчас в машине недостаточно приятно пахнет? – приподнял брови Егор, внимательно глядя на тёмно-красный мешочек.

– Не, там всё прекрасно! – заверил его Аз. – А с этим сбором будет ещё прекраснее! Сам собирал и сушил между прочим. Ну, почти сам: с бабулей. Мы назвали этот микс ароматов «Б-пять»! В нашей с бабулей интерпретации, жасмин – это Вика, я – апельсин, мелисса – Макс, лаванда – Эд, а ты – подземный ландыш.

– О, ну если «Б-пять» и бабуля одобрила, то ладно, пусть висит. Но если будет бесить, сниму тут же, – Егор с некоторым подозрением принюхался к мешочку и едва заметно одобрительно кивнул.

– Ура! – обрадовался спец по редким существам. – Нет, бесить не будет: он успокаивает и в то же время бодрит – идеальный баланс.

– С меня, как обычно, обед в любом заведении, – подал голос Максим, пока старший расправлялся с сырником, наткнув его на пластиковую вилку, извлечённую из ящика стола.

Егор кивнул, подхватывая вилкой второй сырник.

– Так, а по работе что-то есть? – поинтересовалась Вика, поправив очки.

Егор никогда не благодарил за сырники, но съедал их до крошки, ни с кем не делясь. Вика предполагала, что в семье старшего не принято было отмечать дни рождения, во всяком случае – день, когда родился Егор. Но проверять свои предположения она не стремилась: личная жизнь на то и личная.

– Кое-что есть, – сказал старший, доев второй сырник. – На месте пожара следы присутствия неустановленного существа. Просили подъехать к полудню: пока там ребята из пожарной службы работают. Но следы могут выветриться, так что выезжаем через двадцать минут. Данные, которые уже собрали, скинул в чат.

Все тут же потянулись к телефонам.

Итак, что тут у нас?

Предполагаемая причина пожара – удар молнии. Выгорела деревянная веранда и часть крыши, большая часть дома уцелела, но хозяева – супруги Красновы – погибли, задохнувшись в дыму. Если бы не следы существа, инцидент признали бы несчастным случаем, но следы имели место, а значит, полагается провести проверку.

Проверка... Вика еле заметно поморщилась. Брат всё ещё был в городе: официально его командировка заканчивалась двадцать пятого июля. Саша не навязывал общение и в общем-то вёл себя хорошо: никому не мешал, успел очаровать половину диспетчеров и всех хранительниц склада, но всё-таки Вике будет спокойнее, когда он уедет.

Да уж, сестра из неё так себе. Дочь, кстати, тоже: родителям она звонила только по праздникам, и это всех устраивало. Так, хватит отвлекаться. Надо вернуться к тому, что у неё точно хорошо получается – к работе.

Итак, данные о погибших.

Муж: Тимофей Краснов, двадцать девять лет, видеооператор местного телеканала «Говорит Город».

Жена: Элина Краснова, двадцать пять лет, домохозяйка.

Красновы не обращались в полицию, ничем не болели, не ссорились с соседями. Никаких подозрительных связей, долгов и скандалов. Дом супругам подарили родители Элины, преуспевающие предприниматели.

Молния попала в дом во время ночной грозы, следов поджога нет. Судмедэксперты занимаются телами, но на первый взгляд никаких причин подозревать, что Красновы умерли не в результате последствий возгорания нет.

Что ж, интересно, что там за остаточные следы существа.

– Через пять минут жду всех в гараже, – объявил Егор, отставляя пустой контейнер.

До пожара дом Красновых был симпатичным коттеджем: большие окна, кирпичная отделка, просторная веранда-терраса. Участок небольшой, но уютный, с качелями и маленькой беседкой, увитой вьющимися растениями. Вокруг беседки и вдоль дорожек пестрели цветы в аккуратных фигурных клумбах.

Ещё вчера тут было мило, а сегодня – лопнувшие стёкла веранды и чёрные подпалины, запятнавшие стены, частично обвалившаяся крыша и тяжёлый запах пожарища. Уже не чей-то дом, а место происшествия.

Ребят из пожарной службы Егор предупредил по дороге, так что те не обратили особого внимания на новоприбывших.

Один из пожарных провёл спецотделовцев к месту обнаружения следов по чёрной и мокрой веранде.

Дышать здесь непривычным «спецам» приходилось через раз.

– Вот тут, видите?

Они видели: светящиеся пятна и полосы ярко выделялись на фоне обгоревших стен и остатков садовой мебели. Следы были сосредоточены вокруг двери, ведущей в дом, причём большая часть следов располагалась над проёмом, расходясь единым выплеском наподобие веера.

– И вон там ещё, – пожарный толкнул створку и махнул рукой внутрь дома.

Прихожая пострадала куда меньше веранды, но впечатление производила столь же удручающее.

Светлая отделка декоративной штукатуркой, залитая тёмными потоками с потолка и до пола. Светлая мебель и одежда, висящая на открытой вешалке у платяного шкафа, безнадёжно испорчены. Зеркало в дверце потрескалось.

Едкий запах пожарища ощущался тут ещё сильнее, чем снаружи.

Шкаф, вешалка, обувница, крошечный столик для ключей, стены, пол, потолок – всё было равномерно, будто светящейся краской, покрыто яркими следами существа.

– О, так и хочется что-нибудь позаимствовать в лабораторию, – вздохнул Азамат. – Вдруг получится что-то интересное узнать о том, кто тут наследил? Егор, можно я «ёлочку» прихвачу?

Спец по редким существам ткнул пальцем в картонный ароматизатор для машины, валяющийся рядом с ключами.

– Бери, – подумав, отозвался старший. – Только бумаги оформи как полагается, а не как обычно.

Аз с энтузиазмом кивнул и аккуратно спрятал «ёлочку» в пакет для улик, а его коллеги занялись осмотром дома.

За пределами прихожей следов неизвестного существа не было, а вот обычные создания присутствовали. На чистой, нетронутой пожаром кухне под раковиной притаился слизень, оставляющий на посуде липкие следы. В спальне, пропитавшейся тяжёлым запахом гари, во всю стену разросся ковровик. В подвале пережидали пасмурную погоду мелкие светящиеся «комарики».

Ничего подозрительного. Вряд ли какое-то опасное существо жило в доме постоянно. И раз сверхъестественных следов нет в спальне, где погибли Красновы, значит, на них не напал монстр.

– Может, существо пришло после удара молнии? – выдвинул предположение Макс, когда «спецы» закончили осмотр дома и вышли во двор. – Не к людям, а на выплеск энергии.

– Возможно, – кивнул Егор.

К ним подошёл сотрудник пожарной службы со стопкой бумаг под мышкой и сказал:

– Мы закончили. Следов поджога не обнаружено, электрика новенькая, нарушений нет, так что пока причина возгорания всё та же – удар молнии. Оформляем несчастный случай?

Егор кивнул.

– Тогда заполните вот этот протокол и распишитесь вот тут. И тут. Замечательно! И вот здесь ещё.

– Мы одну вещь в лабораторию забираем. Аз, покажи.

– О, ну тогда ещё вот эту форму надо будет заполнить и протокол изъятия.

Через пятнадцать минут Егор закончил с бумагами, и вскоре красный «форд» повёз группу обратно в отдел.

Тучи вместо того, чтобы разойтись, как обещали синоптики, всё сгущались и сгущались, и когда машина въезжала в гараж, вдали гулко пророкотал гром.

Азамат умчался в лабораторию, клятвенно заверив, что все-все бумаги успеет заполнить до конца смены. Егор занялся бумагами по прошлому делу, Макс взялся листать меню ближайших кафе и ресторанов.

Вика посмотрела в окно, за которым шумел усиливающийся дождь, и подумала, как вовремя они успели вернуться. Надо позвонить в архив и уточнить, кто именно мог прилететь, прибежать или приползти на место удара молнии.

Но стоило взяться за телефон, как в дверь постучали.

– Входите, – отозвался Егор.

В кабинет вошла взволнованная Аллочка.

– Так, мои дорогие, вы же сегодня ездили на удар молнии? И уже закончили с тем делом, верно?

– Несчастный случай оформили, – согласился Егор, внимательно глядя на секретаря Антона Иваныча.

– Ну что ж, а теперь езжайте-ка на новый удар. Только там со смертельным исходом. Женщину убило молнией, вызвали «скорую», а врачи позвонили нам: говорят, там следов больше, чем дождевой воды. Езжайте, дорогие мои! Площадь Революции, жертва прямо в центре – не пропустите. Только этого нам не хватало. Ещё и проверка эта!..

Аллочка вздохнула, покачала головой и вышла, громко цокая каблуками.

– Аза я предупрежу: пусть пока в лаборатории посидит, – сказал Егор. – Через пять минут встречаемся в гараже.

На площади Революции, окружённой торговыми домами справа и здоровенным бизнес-центром слева, было почти безлюдно. Если бы не ливень, вокруг тела, конечно, собралась бы толпа, но пока зеваки предпочитали смотреть на труп издали: из-под козырька бизнес-центра, с крылец магазинов и из окон кафе.

Рядом с медиками маячил только один человек. Он суетливо размахивал руками и всё повторял, что видел молнию и что сразу вызвал врачей.

Макс мягко, но решительно отвёл свидетеля в сторону, а Вика и Егор, поздоровавшись с медиками, подошли к телу.

Светящиеся следы присутствия существа покрывали всю жертву, лежащую лицом вниз на мокрых плитках: волосы, одежду, кожу – и неровным пятном расходились примерно на полметра вокруг.

– Я её узнал! – возбуждённо тараторил свидетель в сторонке. – Ну, покойную. Она же такая ух! прям как в телевизоре! Хотел ещё подойти, автограф взять. Но замялся чё-то: вдруг откажет? А потом бах! Тыщ! Жуть!

– А покойная была знаменитой? – с почти неразличимым сомнением в голосе спросил Максим.

– Конечно! Это же Марина Тан! Ну, та самая! Шикарная журналистка с канала «Говорит Город».

Вика насторожилась: именно там, насколько она помнила, работал Краснов. Она посмотрела на Егора, и тот, мрачнея на глазах, кивнул.

Теперь случившееся с Красновым и его женой совсем не походило на несчастный случай.

Из бизнес-центра выбежала шумная толпа с большими камерами и микрофонами. Никто из них не обращал внимания на дождь: все торопились приобщиться к сенсации.

– Я ими займусь. Вика, оформляй бумаги, – распорядился Егор, глядя на приближающихся журналистов. – Тело пусть увозят. Макс, позвони Азу – пусть едет в морг. Потом вы оба по свидетелям.

Вика кивнула. Макс вытащил телефон.

Журналисты, судя по логотипам на одежде и технике, работавшие с Мариной, окружили вышедшего им навстречу Егора и загомонили, желая знать всё и сразу.

Пока Вика подписывала нужные бумаги, подъехала машина городского морга.

Тело Марины Тан увезли. Машина скорой уехала на очередной вызов. Журналисты, донимавшие Егора вопросами, начали расходиться: кто обратно в бизнес-центр, кто в кафе. Только двое самых настырных да суетливый свидетель оставались возле Брянцева.

Дождь кончился, будто его выключили, но небо по-прежнему было мрачным и тяжёлым.

Надо побыстрее разобраться со свидетелями, а потом браться за коллег и родственников Марины Тан. Наверняка кто-то из них сможет дать ответ хотя бы на один из вопросов: не угрожал ли кто-то покойной? не работала ли Тан вместе с Красновым над каким-нибудь сенсационным разоблачением? не была ли подавлена или напугана? не получала ли странных подарков?

Вика встряхнулась и предложила Максу разделиться: она обойдёт магазины и кафе, а коллега пусть берёт бизнес-центр и случайных зевак. Надо найти видящего свидетеля и получить описание существа.

Кошкин с планом согласился и поспешил к широкому крыльцу бизнес-центра.

Опрос свидетелей длился утомительно долго: кто-то видел отблеск молнии, убившей журналистку, кто-то слышал инфернальные раскаты грома, явно возвещающие недоброе. Одна старушка клялась, что видела дьявола, а какой-то маленький мальчик плакал и боялся, что его заберёт «блестячая громкая штука». А кто-то ничего не видел, но очень хотел узнать детали, и сам задавал десятки вопросов.

Через полчаса пустопорожних разговоров к Вике подошёл высокий худощавый парнишка. Незнакомец вежливо дождался, пока она закончит беседовать с мнительным пенсионером, уверенным, что смерть журналистки – отвлекающий манёвр, а на самом деле она сбежала в Амстердам, потом спросил:

– Вы из спецотдела?

– Да. Виктория Ежова, – она потянулась за документами, но парень покачал головой.

– Я и так вам верю. Я Виктор Белов, видящий. Извините, что сразу не подошёл: сначала в шоке был... Реально в шоке... сидел себе в кафе, – парень махнул рукой в сторону «Маленькой Италии», выходящей окнами на площадь, – кофе пил, подкаст слушал, а потом посмотрел в окно, а там такое! Ух. Такое! Я прям застыл. Весь прям застыл! Потом такой думаю: надо же кому-то рассказать. А кому? Не в полицию же звонить про это... Ну, мне папа говорил про спецотдел, ещё давно, в седьмом классе. Ну и я стал смотреть, кто тут может быть из спецотдела. Вижу: вы и тот парень вроде всех спрашиваете. Я такой думаю: они или не они? А потом к вам присмотрелся – ну, вы такая строгая, но красивая, как в сериалах про всякие расследования. Ну, я и решил подойти... А правда, что молнией убило журналистку?

– Да. Марину Тан, канал «Говорит Город».

– Жаль. Она такая классная была, – вздохнул парень. – Прям жалко, что её убили.

– Так что именно вы видели? – уточнила Вика.

– Я видел монстра, – поёжился её собеседник. – Он из Марины Тан вылетел! Большущий! Сияющий! С крыльями! Такой вау. А крылья как у Тираэля из «Дьяблы». Ну, это игрушка такая. Ща, я вам картинку покажу!

Виктор покопался в телефоне и вскоре продемонстрировал сотруднице спецотдела нужного персонажа. Крылья у него и впрямь были впечатляющими. Вика записала в свой телефон, как зовут носителя крыльев, заодно внесла контакты свидетеля и уточнила, насколько большущими были крылья существа. Вроде бы метра три в размахе.

– Спасибо, вы нам очень помогли, – кивнула Вика. – А куда существо делось после того, как вылетело из тела пострадавшей?

– Он взлетел, прямо вверх! А потом исчез. И громыхнуло так, что стёкла затряслись! А она упала. Я, знаете, сразу понял, что она мёртвая. Жуть...

Ещё раз поблагодарив парня, Вика попрощалась и, отойдя в сторону, позвонила Егору.

– Описание передай Азамату, а сама давай сюда. Здесь интересная информация появилась. Третий этаж, кабинет триста восемь.

– Иду.

Дозвониться до спеца по редким существам не удалось, так что Вика переслала ему картинку с Тираэлем и краткий пересказ показаний свидетеля.

Дверь триста восьмого кабинета была распахнута, и изнутри доносились громкие голоса.

– Не может быть!

– ...срочно ехать!

– Жабину кто-нибудь звонил?!

– В три на презентацию едет Фокина!

– ...это порча...

– Ни за что!

В просторном помещении обнаружились три человека. Обладателями громких голосов оказались недовольная дама за стойкой респешн, ругающаяся с кем-то по телефону, и возмущённый парень, расхаживающий из угла в угол с открытым ноутбуком в руках.

Третьим человеком была миниатюрная рыжая девчушка, которая при виде Вики замахала руками, привлекая внимание.

Когда Вика подошла, девушка сказала:

– Вас ждут вон там, – и махнула в сторону неприметной двери в нише за диваном.

За неприметной дверью оказался крошечный кабинетик, заставленный коробками. Впрочем, стол и четыре разномастных стула тут поместились, да и голоса из приёмной слышались приглушённо.

Два стула были заняты: один – Егором, второй – солидный лысеющим мужчиной в круглых очках.

– Это начальник Марины Тан, Семён Петрович Левин. Моя коллега, Виктория Ежова.

– Очень приятно! – кивнул Левин, тяжело поднимаясь с места. – Я как раз рассказывал про этих подлецов из «Сказки». Детали вам расскажет уважаемый господин Брянцев, а мне уже пора. Пресс-конференция через пять минут!

Когда мужчина вышел, Егор поделился новостями:

– Гражданин Левин сказал, что Тан и Краснов работали в паре и что в начале месяца они взялись освещать скандал с управляющей компанией «Сказка», которая обманывала жильцов. Исковая сумма – три миллиона. Обстановка на территории ЖК напряжённая: Краснов даже подрался с представителем «управляшки», когда снимали первый репортаж. Стоит проверить, не натравили ли эти представители монстра на въедливых журналистов. Потом поговорим с мужем журналистки: он, как мне сказали, её единственный родственник.

– Согласна, – кивнула Вика. – Макс ещё не закончил?

– Сказал, что почти. Дождёмся его и...

Из приёмной раздался громкий выкрик:

– Марина! Кто видел Марину?! Где она?

«Спецы» переглянулись, и Вика выглянула за дверь.

По приёмной метался высокий мужчина. В спокойном состоянии он, наверное, был красив, но сейчас его лицо искажала мучительная гримаса.

– Где Марина? Где она? Где?!

– Тише, Стас, – пыталась успокоить его выскочившая из-за стойки женщина.

Метнувшаяся ей на помощь рыжая девчушка остановилась возле Вики и доверительным шёпотом пояснила:

– Это Станислав Гречников, муж Марины Тан. Она по паспорту Танина, фамилию оставила свою, но замужем уже два или три года.

– Гражданин Гречников! – громко окликнул Егор, отодвигая Вику. – Подойдите сюда, пожалуйста.

Мужчина метнулся к ним.

– Вы знаете, что с Мариной? Вы медики, да? Вы из «скорой»?

– Проходите сюда, пожалуйста. Садитесь.

– Ладно, хорошо... Простите, я сам не свой, – тихо произнёс мужчина, сев за стол. – Я муж Марины, Стас.

– Спецотдел, старший сотрудник Егор Брянцев, Виктория Ежова. Мы должны задать вам несколько вопросов. Вы готовы?

Гречников молча кивнул. Вике показалось, что в его глазах мелькнуло что-то похожее на беспокойство.

– Итак, что вам известно о гибели вашей супруги?

– Ничего. Совсем ничего... Ну, то есть не совсем ничего... но немного: только то, что сказали её коллеги... Молния... боже мой, какая нелепая чудовищная случайность!

Он вздрогнул и прикрыл лицо рукой: на безымянном пальце тускло блеснуло широкое обручальное кольцо, а на среднем темнела татуировка. Вика присмотрелась и разглядела три переплетённых защитных знака.

– Такая трагедия... я... у меня нет слов... – продолжал Гречников, и его голос прозвучал так театрально, что Вике захотелось оглянуться в поисках кулис и зрителей. – Как только мне Семён Петрович позвонил, я тут же приехал, но Марину уже увезли... и я не знаю, что теперь делать... как теперь жить...

Вдовец нервно щёлкал пальцами и непрестанно переводил взгляд с Вики на Егора и обратно.

Не похоже, что он убит горем.

Скорее похоже, что он пытается что-то скрыть.

– Скажите, а вы знали, что ночью погиб коллега вашей жены? – вмешалась в разговор Вика. – Некто Тимофей Краснов.

Взгляд Гречникова на секунду стал злым, но вдовец тут же опустил глаза, пытаясь не выдать обуревающих его чувств.

– Нет, – пробормотал он. – То есть да... Маринины коллеги что-то такое говорили, но я не слушал. Мне не до того! Я ничего не знаю!

– Его тоже убило молнией. Странно, правда? – Вика поправила очки, пристально глядя на собеседника.

– Очень! – с жаром кивнул мужчина, уже вполне успокоившись. – Это всё грозы. Не погода, а безобразие.

– Между прочим, коллега вашей жены погиб не один. С ним умерла его жена. Из-за той же молнии. Бедная девушка задохнулась в собственной спальне.

Гречников побледнел и с запинкой пробормотал:

– Какая... трагедия...

Он точно что-то знает. Возможно, он знает об этом преступлении всё. Но как это доказать?

То, что Гречников нервничает, то, что его злит упоминание о Краснове, как и то, что он, судя по татуировке, видящий, – всё это не улики.

– Действительно, это трагедия, – согласилась Вика. – Как и случившееся с вашей женой. Вам не кажется, что в этих инцидентах многовато совпадений?

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – уставившись в стол, проговорил вдовец.

У Егора зазвонил телефон, но всё внимание Вики было приковано к Гречникову. К его поникшим вздрагивающим плечам, к пальцам, переплетённым до белизны костяшек. К вздутым на висках венам.

Он явно не испытывает горя. Нет, тут совсем другие чувства.

Надо надавить на него: Гречников не похож на стойкого человека, а значит, может расколоться и признаться в содеянном.

– Вы были знакомы с Красновым? – спросила Вика.

Вдовец поднял голову. Теперь его глаза лихорадочно блестели. Губы пересохли, а лицо осунулось, будто он разом постарел лет на десять.

– Какая теперь разница? – проскрипел он.

Он потёр переносицу, снова пряча глаза.

Это не горе.

Это вина. Гнев. И страх.

– А с его женой Элиной вы были знакомы? Ей было всего двадцать пять...

– Хватит! Зачем вы говорите мне о чужой жене, когда я только что потерял свою?! Зачем столько странных вопросов?! Всё, хватит! Я ухожу! – Гречников вскочил со стула.

Егор спрятал телефон и медленно проговорил, обращаясь к коллеге:

– В сумке Марины Тан нашли «ёлочку», – вдовец оцепенел, глядя на Брянцева, как кролик на удава. – Такую же, как в доме Красновых. Кто-то пропитал их особым составом и подсунул их Тан и Краснову. Обе «ёлки» уже отправили в лабораторию. Отпечатки мы на них, конечно, не найдём: про них сейчас даже дети знают. Но вот анализы ДНК – другое дело. Достаточно микрочастиц слюны, чтобы точно установить, кто кроме самих жертв трогал эти «ёлки».