Текст книги "ПУТИН ПРОТИВ ЛЕНИНА (СИ)"

Автор книги: Андрей Бирюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

<

Глава 2

Россия в начале царствования Николая II. Развитие социал-демократии, идеологическая и идейная борьба

В конце XIX века в России, в 1894 году, после смерти Александра III, согласно законам престолонаследия, началось царствование Николая II. После длительного периода контрреформ второй половины XIX века, при метаниях от хождения в народ и до террора, при бурном всплеске развития общественной мысли, в широких кругах интеллигенции и буржуазии стали возникать надежды на перемену курса, нешуточные упования возлагались на то, что новый император сможет провести коренную перестройку устаревшего и громоздкого государственного аппарата, доставшегося новому правителю от своего родителя. Казалось, что новый император сможет покончить с абсолютной властью и Россия перейдет на качественно новый тип правления. Конституция! Вот что требовали широкие слои буржуазии и интеллигенции. Именно конституция могла бы дать новый импульс как обществу, так и производительным силам, дать еще большую свободу капиталу. И ведь им было на что сослаться: примеры стран всей Западной Европы говорили в пользу ограничения абсолютной власти, ибо только одна страна в Европе полностью сохранила абсолютную монаршую власть – Россия. Даже Германия, где кайзер командовал везде и всем, являла собой пример ограниченной монархии, поскольку существовал рейхстаг, существовали легальные партии, была легальная оппозиция. А вот новый самодержец считал иначе. Будущий император с детства впитал в себя идеи К. П. Победоносцева, яркого монархиста и консерватора, который искренне верил в божественную избранность российских самодержцев, и сумел передать это чувство своему воспитаннику. В дальнейшем вера в свою исключительность, в божественное предназначение, идея фикс, что он избран самим Богом для некоей миссии, сыграли роковую роль в цепи последовавших событий. В результате такого воспитания, для Николая II неограниченная монархия стала единственно возможной формой государственного устройства России. Иной формы правления он не принимал и не воспринимал. Можно сказать, что неограниченная абсолютная самодержавная власть была для Николая II семейным делом. Бывший помощник министра внутренних дел Владимир Гурко писал так: “Видя в себе, прежде всего, помазанника Божьего, он почитал всякое свое решение законным и по существу правильным. “Такова моя воля”, – была фраза, неоднократно слетавшая с его уст и долженствовавшая, по его представлению, прекратить всякие возражения против высказанного им предположения. Это было не убеждение, это была религия”. Недаром, выступая перед депутатами от земства и городов в январе 1895 года, Николай II назвал надежды на конституцию “бессмысленными мечтаниями” и заявил о своем твердом намерении “охранять начала самодержавия”. Надежды на мирный и сравнительно безболезненный переход к конституционной монархии рухнули окончательно и бесповоротно. В некотором отношении речь царя от 17 января послужила исходной точкой для нового роста революционной агитации, которая вспыхнула с новой силой. Но бросаться на царя Николая II и ругать его лишь за то, что он царь, глупо и бессмысленно. В династии Романовых были разные цари, разные личности, и каждого из них должно оценивать по-разному, не по титулу, а по роли в жизни общества и делах государства. Не должны оставаться в стороне и личные качества, черты характера и нравственные устои. Упрямый и волевой Петр I; любвеобильная, но сильная характером и умом Екатерина II, благодаря которым Российская империя получила гигантский толчок в развитии; Николай I, сухой педант с палочной дисциплиной; и грубый, прямолинейный, не совсем образованный, но жесткий Александр III миротворец, который, тем не менее, проявлял твердую волю в проведении в жизнь принятых решений… каждый из них был не просто государственный деятель, но и человек со своими переживаниями и чувствами. Даже Павел I, получивший прозвище “безумный”, на деле оказывается совсем неоднозначной фигурой. И черно-белая картинка, без полутонов, никак не сможет дать цельный портрет. Поскольку наши монархисты зело озабочены возвращением царя-батюшки на трон, дабы лишиться гражданского состояния и стать верноподданными, посмотрим кратко на всю династию, дабы увидеть, что она из себя представляла. Как-никак, один из ‘‘убойных’’ аргументов наших либеральчиков как раз и состоит в том, что узурпаторы большевики изничтожили августейшую семью. При этом не принимается во внимание, что само отречение было проведено под давлением генералов и крупной буржуазии. Большевиками там даже и не пахло. Все это провернула армейская верхушка и крупная буржуазия. Но такие мелочи наших ниспровергателей всего советского не волнуют. В общей сложности Романовы дали России 19 правителей. Среди них – 5 женщин. Начало династии дал Михаил Романов, безвольный и бесцветный, ничем себя не проявивший. За ним пошли Алексей, прозванный отчего-то Тишайшим, затем Федор, Софья и Иван. Беспокойная череда правлений пресеклась Петром Первым. Но этот период оказался только затишьем перед бурей. Сразу же после его смерти, вплоть до воцарения Екатерины Великой, борьба за трон велась самыми грязными, самыми кровавыми средствами. Да и сама Екатерина села на трон только благодаря убийству своего мужа. Азартная игра за трон передалась и потомству, когда Александр I под руководством английской разведки организовал убийство своего отца. На этом кровь своих закончилась, зато стала востребованной кровь верноподданных. Вспомним усмирение бунтов, начиная с крестьянской войны Степана Разина и заканчивая бунтом Емельяна Пугачева. А ведь кроме них, были и сотни других восстаний и бунтов, подавляемых царями с немалой жестокостью. Не стоит забывать и того, что именно династия Романовых повинна в окончательном закрепощении крестьян, свобода в России была понятием номинальным, и только в отношении первых двух сословий. Только при Александре II, когда угроза монархии стала неизбежной, царизм пошел на освобождение крестьян, да и то, на самых невыгодных для последних условиях. Как видим, никакой святости, никакой августейшей благодати. Те же самые криминальные дела, за которые в любой цивилизованной стране положено наказание согласно уголовному кодексу. Но ни один монархист этого не воспримет, вопрос монаршего благочестия для них вопрос слепой веры, не поддающийся никаким доводам. А теперь, давайте посмотрим, а что же представлял из себя Николай Александрович Романов, не как царь, а как один из живущих на земле людей. Постараемся не зашорить себя ни идеологическими схемами, где предстает либо алчущий крови недалекий, бездарный и бездушный царь, либо перед нашим взором вывешиваются якобы православные пасторальные картинки, где вместо живого человека с его страстями и желаниями, мы видим некое подобие идеала, перед которым нам следует падать ниц, и молиться, молиться и молиться, а потом каяться, каяться и каяться, поскольку, по словам монархистов, все беды Советского Союза были от того, что царь и его семья были расстреляны. Трудно уложить в жесткие рамки небольшой книги обилие фактического материала, свидетельств, писем, воспоминаний, и при этом в полной мере раскрыть образ царя и человека до мелких подробностей, но это тема иного исследования. Но, по крайней мере, даже небольшое описание последнего русского царя поможет нам в дальнейшем понять, почему же все-таки произошло то, что имело место в последующие годы. Будем помнить о роли личности в истории. Родился Николай II 6 мая 1868 года. Современники описывали его, как человека без внешней аффектации, и простого в общении. Получил домашнее образование, но при этом не обладал качествами, для государственного деятеля необходимыми. А ведь преподавание велось выдающимися русскими государственными деятелями и учеными с мировым именем, достаточно назвать лишь некоторые имена: Янышев И. Л. учил каноническому праву в связи с историей церкви, главнейшим отделам богословия, православия и истории религии; Бунге Н. X. – статистике, политической экономии и финансовому праву; монархист Победоносцев К. П. – законоведению, государственному, гражданскому и уголовному праву; Бекетов Н. Н. – химии; Обручев Н. Н. – военной статистике; полководец Драгомиров М. И. – боевой подготовке войск; Кюи Ц. А. – фортификации. И после долгих лет обучения, Драгомиров высказал свое знаментое суждение о “священной” особе императора: ‘‘СИДЕТЬ на престоле годен, но СТОЯТЬ во главе России неспособен’’. Министр иностранных дел Российской империи Н. П. Дурново, консерватор и монархист до мозга костей, считал, что Николай ‘‘обладает средним образованием гвардейского полковника хорошего семейства’’. Известный юрист А.Ф. Кони писал: ‘‘Его взгляд на себя, как на провиденциального помазанника божия, вызывал в нем подчас приливы такой самоуверенности, что ставились им в ничто все советы и предостережения тех немногих честных людей, которые еще обнаруживались в его окружении’’. Как видим, многие знаменитости того времени четко отмечали в Николае Александровиче отсутствие качеств, жизненно необходимых для государственного деятеля. Тем не менее, он мистически относился к своему долгу самодержца. Под влиянием окружения, в частности того же К.П. Победоносцева, взгляды Николая II приобрели ярко направленную реакционно-монархическую сущность, которой он так и не изменил до конца жизни. Во всех делах, будь то государственные или семейные, для него было характерно безволие, которое тут же сочеталось с упрямством в решении вопросов, которые он связывал с личным престижем. Личный престиж и самодержавие были для него идентичны. Современники отмечали, что во многих делах царь был упрям, но при этом слабоволен. Приведу всего два примера, и чтобы отсечь обвинения в пристрастности, приведу их от лиц, не страдавших симпатией к большевикам, а бывших в непосредственном окружении царя. Из воспоминаний А.Ф. Редигера, бывшего военным министром в 1905-1909 годах: “Его неспособность отказать кому-либо в просьбе, особенно, если она шла от заслуженного лица и была сколько-нибудь исполнима, подчас мешала делу и ставила в трудное положение министра, которому приходилось быть строгим и обновлять командный состав армии, но вместе с тем увеличивала обаятельность его личности. Царствование его было неудачно и притом – по его собственной вине. Его недостатки на виду у всех, они видны и из настоящих моих воспоминаний. Достоинства же его легко забываются, так как они были видны только лицам, видевшим его вблизи, и я считаю своим долгом их отметить, тем более, что я и до сих пор вспоминаю о нём с самым тёплым чувством и искренним сожалением”. А тесно общавшийся с царем Г.И. Шавельский писал так: “Однажды он сказал министру иностранных дел С. Д. Сазонову: “Я стараюсь ни над чем серьёзно не задумываться, – иначе я давно был бы в гробу”. Своего собеседника он ставил в строго определённые рамки. Разговор начинался исключительно аполитичный. Государь проявлял большое внимание и интерес к личности собеседника: к этапам его службы, к подвигам и заслугам…Но стоило собеседнику выйти из этих рамок – коснуться каких-либо недугов текущей жизни, как государь тотчас менял или прямо прекращал разговор”. Женившись на Алисе Гессенской, попал под ее влияние. Не мог терпеть людей с сильным характером, в отношении них проявлял лицемерие, подозрительность и недоверие. Типичные примеры в этом ряду: С. Ю. Витте, П. А. Столыпин и В.Н. Коковцов. В результате влияния супруги, при дворе необычайно усилилась роль прогерманской камарильи. Монархические убеждения и симпатии Николая II и его ближайшего окружения отныне и навсегда были на стороне кайзеровской Германии. Любил читать как лёгкую развлекательную литературу, так и серьёзные научные труды, часто на исторические темы; русские и зарубежные газеты и журналы. Был замечательным отцом и с удовольствием с ними возился. Он дорожил своим покоем, привычками, здоровьем и особенно благополучием своей семьи. Очень любил охоту. Для понимания его характера и душевных качеств, не лишним будет указать, что на прогулках любил заниматься отстрелом ворон, бездомных кошек и собак. Из дневника царя: ‘‘8-го мая. Воскресенье. День простоял холодный и серый. В 11 час. поехали к обедне и завтра[кали] со всеми. Принял морской доклад. Гулял с Дмитрием в последний раз. Убил кошку. После чая принял князя Хилкова’’. Убийство кошки, видимо, как раз и есть пример для подражания, достойное деяние для будущего страстотерпца и святого. Любил он и выпить, о чем не раз писал в своем дневнике, как, например, в августе 1906 года: “Вернулся к 8 час. домой. Николаша угостил нас отличным обедом в палатке. Пробовал 6 сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно”. Впрочем, в глазах многих русских это совсем не недостаток. Многие лица из царского окружения отмечали его хладнокровие, или даже безразличие, с которыми он встречал неприятные известия, будь то поражение при Цусиме или поражения в Первой мировой войне. Безусловно, при режиме абсолютной власти, его личные качества и посредственные способности не могли не влиять на внутреннюю и внешнюю политику. И все вместе взятое, в совокупности с требованиями общественного развития и нежеланием перемен, привело в итоге как к краху всей империи, так и его личной трагедии. Стоит учесть и влияние Григория Распутина, который через императрицу воздействовал на царя, а значит, и косвенно влиял на принятие решений царем. Широко известна фраза, сказанная царем Джунковскому: “Лучше один Распутин, чем десять скандалов императрицы.” Можно сколько угодно спорить по поводу Распутина, но бесспорно одно – его влияние на царскую семью было огромным, и также сыграло трагическую роль в событиях, предшествовавших революциям 1917 года. Но при всем этом не следует также впадать в крайности, и объявлять абсолютно все действия последнего русского царя, как реакционные, негативные и бездарные. Не вредно будет помнить, например, что именно по инициативе России были созваны гаагские конференции по разоружению в 1899 и 1907 годах. Что отмечался высокий экономический рост, который пусть даже проходил в узких шорах самодержавия, сдерживавшего прогрессивное на то время развитие капитализма в России, но все же был налицо. Однако в целом, к сожалению, внутренняя и внешняя политика России, скованная незыблемостью служения самодержавию, терпела провалы, порой катастрофические, о чем пойдет речь позже. Само царствование Николая II началось с трагического события, которое имеет все основания называться одним из поворотных пунктов истории России, наряду с 9 января 1905 года, Цусимой и другими. Имя этому событию – Ходынка. По давней традиции коронования российских царей проходили в Москве. В этот раз, по странной беспечности властей место для народного гулянья и раздачи царских подарков было выбрано крайне неудачно. В ту пору Ходынское поле использовалось как учебный плац для войск Московского гарнизона, оно было испещрено глубокими рвами, оврагами и траншеями, и было пригодно разве что для военных целей. Причем даже накануне гулянья, когда стало очевидно, что сюда стекается колоссальное количество народа, не были приняты экстренные энергичные меры, способные предотвратить катастрофу. В программу предстоящего гулянья на Ходынском поле входила раздача с 10 часов утра всем желающим царских подарков, заготовленных в количестве 400 тысяч штук (завернутый в цветной платок гостинец состоял из полфунта колбасы, сайки, конфет, орехов, пряника, эмалированной кружки с царским вензелем и позолотой); в 11– 12 часов должны были начаться музыкальные и театрализованные представления; в 14 часов ожидался “высочайший выход” на балкон императорского павильона. И предполагаемые подарки, и невиданные театральные зрелища из “Руслана и Людмилы”, “Конька-Горбунка”, “Ермака Тимофеевича” и цирковой программы дрессированных животных Дурова, а также желание увидеть своими глазами “живого императора” и возможность, может быть, раз в жизни поучаствовать в подобном действии, заставили огромные людские массы направиться сюда еще задолго до начала. В своих воспоминаниях, мастеровой Василий Краснов, так объяснил свои мотивы присутствия в тот день на Ходынском поле: “Ждать утра, чтобы идти к десяти часам, когда назначалась раздача гостинцев и кружек “на память», мне казалось просто глупым. Столько народу, что ничего не останется, когда я приду завтра. А до другой коронации еще доживу ли я?.. Остаться же без “памяти’’ от такого торжества мне, коренному москвичу, казалось зазорным: что я за обсевок в поле? Кружки, говорят, очень красивые и “вечные’’... Тогда еще эмалированная посуда была в диковинку”. История Ходынской трагедии достаточно описана как в исторической литературе, так и беллетристике. Потому просто приведем всего лишь несколько свидетельств очевидцев. Те, кто пережил тот день, впоследствии вспоминали “кровавую субботу” как самое страшное потрясение своей жизни. “Погода стояла тогда превосходная, – писал впоследствии П. Шостаковский, – и предусмотрительный московский люд... решил провести ночь на Ходынском поле, на свежем воздухе, чтобы на месте быть к самому началу гулянья... Ночь, как на беду, была безлунная, и Ходынское поле погрузилось в полную темноту. Люди все прибывали и, не видя перед собой дороги, спотыкались, падали в овраги... Все более плотной становилась необозримая толпа. Народ все прибывал и прибывал. Не менее полумиллиона людей скопилось к утру между городской границей и стеной из 100 буфетов. Горсточка полицейских и казаков, отправленных на Ходынское поле „для поддержания порядка», почувствовала, что положение становится угрожающим и что ей не справиться с этой стихией... Утро выдалось тихим, ни ветерка. Притока свежего воздуха над спрессованной толпой не было. Дышать становилось все труднее. Пот заливал синевато-бледные лица, и они казались заплаканными”. Известный репортер, корреспондент газеты “Русские ведомости” В. А. Гиляровский, единственный из двухсот отечественных и зарубежных журналистов, освещавших коронационные торжества, кому довелось провести ночь на Ходынском поле, вспоминал: “Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади все плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли… Вот она, смерть неминучая!” Шеф жандармов и свитский генерал В.Ф. Джунковский писал в своих записках: “Над этой почти миллионной толпой стоял от людских испарений пар, похожий на болотный туман. Этот туман скрывал толпу во рве. Дышать было нечем. Около 6 часов утра стали раздаваться крики о помощи. Толпа заволновалась и стала требовать раздачи угощений. В 2-3 буфетах начали раздавать. Раздались крики: «Раздают», и это было как бы сигналом к началу несчастья. Море голов заколыхалось. Раздирающие стоны и вопли огласили воздух. Толпа сзади наперла на стоявших во рву, некоторые взбирались на плечи и по головам шли вперед, происходило что-то невообразимое, артельщики растерялись, стали бросать кружки и узелки в толпу. Не прошло и 10 минут, как буфеты были снесены, и вся эта масса, как бы пришедшая в себя, отхлынула назад, с ужасом увидала ров, наполненный и мертвыми, и изуродованными. Прибыли власти, началась ужасная работа – отделение живых от мертвых. Умерших обнаружено было 1 282 человека, раненых более 500; покойников увозили в течение почти всего дня на Ваганьково кладбище, где их приводили в известность, несчастных раненых отвезли в больницы и приемные покои.” Печально известный по русско-японской войне Куропаткин А.Н. также вспоминал, что “в 12 часов пополудни, по дороге к Ходынскому полю, встречались возы с убитыми, которых по глупому чьему-то распоряжению развозили днем по всем частям Москвы. Многие, ехавшие на праздник, в том числе, как говорили, государь, встретили эти возы. На празднике стали получаться всё более и более печальные вести. Обручев сказал мне, что убитых 1100 человек. Другие говорили – до 3000 человек. Тем не менее все собрались и заняли нарядные эстрады. Съехались высочайшие особы. Прибыл государь с государыней, хор в 1000 человек (другие говорили в 2000 человек) с Сафоновым грянул “Боже, царя храни”. Только по официальной статистике, в этом «прискорбном событии”, как именовалась Ходынка в опубликованном вечером лаконичном сообщении властей, пострадало 2690 человек, из которых 1389 погибли. Точное же число получивших разного рода увечья, ушибы и травмы вряд ли поддается учету. Во всяком случае, как впоследствии отмечалось в литературе, еще долго в окрестностях Москвы находили трупы в беспамятстве бежавших оттуда людей. С.Ю. Витте впоследствии вспоминал: “Меня мучил прежде всего вопрос: как же поступят со всеми искалеченными людьми, как поступят со всеми этими трупами убитых людей, успеют ли поразвозить по больницам тех, которые еще не умерли, а трупы свезти в какое-нибудь такое место, где бы они не находились на виду у всего остального веселящегося народа, государя, всех его иностранных гостей и всей тысячной свиты. Затем у меня являлся вопрос: не последует ли приказ государя, чтобы это веселое торжество по случаю происшедшего несчастия обратить в торжество печальное и вместо слушания песен и концертов выслушать на поле торжественное богослужение?” Вероятно, что и перед царем вставали в тот день те же самые вопросы, однако ни воспоминания других лиц, ни его собственные записи не раскрывают в полной мере его душевных переживаний. Обратимся к его дневнику: “До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно, там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”. Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello. Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч”. Вот и все, что он мог сказать и выразить. Про страдания народа всего пара лаконичных сухих строк, остальное же семейные дела. И встав перед выбором: довести до конца праздничную программу по намеченному плану или же объявить траур и показать народу, что он с ним, Николай II оказался в крайне затруднительном положении. Да, вполне возможно, что он по-человечески был огорчен и расстроен случившимся. Но его больше беспокоило то, что съехавшаяся со всего света такая масса людей прибыла в Москву именно на коронационные торжества. Не хотелось ему и омрачать праздник для своих родственников. И ничто не подсказало ему единственно верного решения. В этом был царь, истинный, а не лубочно-пасторальный, каким его любят представлять современные монархисты, либералы и новые буржуа. Когда Витте добрался до места, никаких видимых следов случившегося не было, “ничто не бросалось в глаза... все было замаскировано и сглажено”. Но что более всего потрясло не только его, но и многих гостей и жителей Москвы, так это то, что “празднества не были отменены, а продолжались по программе: так, массою музыкантов был исполнен концерт под управлением известного дирижера Сафонова; вообще все имело место, как будто никакой катастрофы и не было”. Праздник над трупами, по выражению Гиляровского, шел своим чередом... Потом, всего в полутора-двух верстах от Ходынки, царь произносил перед собравшимися высокие слова о том, что заботы о народном благе так же близки его сердцу, как они были близки его деду и незабвенному дорогому родителю. А вечером, облачившись в парадный мундир лейб-гвардии уланского полка с орденской лентой Почетного легиона, император с супругой направился на запланированный по церемониалу бал у французского посла графа Монтебелло. Многие ожидали, что бал будет отменен, более того, императору советовали не приезжать сюда. Однако Николай не согласился, выразив мнение, что, хотя катастрофа и есть величайшее несчастье, но оно не должно омрачать праздник коронации, и ему не хотелось бы огорчать свою родню. Интересы “семьи” оказались выше интересов если не народа, то хотя бы престижа государственной власти. Можно смело сказать, что в этом трагическом эпизоде в концентрированном виде спроецировалось время правления Николая II. Именно тогда отчетливо проявилась неспособность в общем-то неглупого императора точно реагировать на изменения ситуации и в соответствии с ней корректировать собственные поступки и действия властей. По всей вероятности, ему было просто не дано должным образом отвечать на живое течение общественной жизни. Но если в судьбе частного человека это, как правило, имеет малое значение, то для главы такого авторитарного государства, как царская империя, этот недостаток был чреват очень тяжелыми последствиями. Для современных монархистов это весьма неприятный момент, трудно объяснимый с их точки зрения, и часто трактуемый ими как испытание или воля Божья, но легко понимаемый, если отбросить излишнее преклонение перед институтом монархии. И недаром для характеристики трагедии я выбрал только тех, кто был приближен к царю, кто были истинными монархистами не только по положению, но по зову сердца. После катастрофы остро возник извечный русский вопрос: кто виноват? Наказаны были московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник – оба были сняты с занимаемых должностей. Но все же, неужели они одни были виноваты в этом? Давайте еще раз дадим слово графу С.Ю. Витте: “На вопрос о том, каким образом могла произойти такая катастрофа и кто за нее ответствен, сейчас же получили ответ: что катастрофа произошла от полной нераспорядительности, а между тем никого ответственного.” В современной исторических исследованиях и литературе бытуют две версии: согласно первой, во всем виноваты только московские власти. Эту версию активно поддерживает, например, Борис Галенин, который утверждает, что “в коронацию 1896 года устройство майских “коронационных народных зрелищ и увеселений” в Москве вопреки здравому смыслу было изъято из ведения московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича и всецело передано Министерству Императорского Двора”. Согласно его версии, великий князь Сергей Александрович был отстранен от контроля за проведением народных гуляний в результате интриг И.И. Воронцова-Дашкова. Таким образом, Галенин считает, что Ходынская трагедия была отнюдь не случайностью, а тщательно подготовленной. По второй версии, ответственным за происшедшее был именно Генерал-Губернатора Москвы великий князь Сергей Александрович, получивший прозвание “князь Ходынский”. Но кто бы ни был виноват, Ходынская трагедия стала важной вехой на пути поворота людского сознания. Ходынка стала предтечей расстрела 9 января, и революции 1905-1907 годов. Брошенная кем-то фраза: “Ходынкой началось, Ходынкой и закончится”, стала пророческой. Хотя распространившиеся вести о сотнях умерших и покалеченных поколебали верноподданнические чувства, все-таки будет неуместным говорить о коренном переломе сознания и мышления. Еще не было реформ Столыпина, индустриализация не достигла своего пика, общественное сознание только-только вырывалось из оков народничества в поисках правильного пути, и народ, который в основе состоял из крестьянства, оставался инертным и нежелающим перемен. А перемены уже шли. Невидимые глазу, но они были. В результате экономического развития в пореформенный период (а особенно промышленного подъема 90-х годов XIX века) окончательно сложилась система российского капитализма. Это выражалось как в росте предпринимательства и капиталов, совершенствовании производства, так и в его технологическом перевооружении, и что особенно важно, увеличении количества наемной рабочей силы во всех сферах народного хозяйства. Одновременно с другими капиталистическими странами в России происходила вторая техническая революция, совпавшая с индустриализацией. Из отсталой аграрной страны Россия к началу 20 в. стала аграрно-индустриальной державой. По объему промышленной продукции и процессу концентрации производства она вошла в пятерку крупнейших государств (Англия, Франция, США и Германия) и все глубже втягивалась в мировую систему хозяйства. Сложившаяся к тому времени политическая система самодержавия с его мощным и многочисленным бюрократическим аппаратом и относительная слабость российской буржуазии, пре-допределяли активное вмешательство государства в формирование монополистического капитализма. В России сложилась система государственно-монополистического капитализма. Самодержавное государство в своей внутренней и внешней политике стало защищать интересы и помещиков, и крупной монополистической буржуазии. Взятый премьер-министром С.Ю.Витте курс на всемерное содействие промышленному развитию не был принципиально новым явлением. Составными частями ‘‘системы’’ С.Ю.Витте являлись таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции, широкое привлечение зарубежных капиталов в виде займов и инвестиций, накопление внутренних финансов ресурсов с помощью казенной винной монополии и усиления косвенного налогообложения. Государство активно ‘‘насаждало’’ промышленность, оказывая содействие, как административное, так и материальное в возникновении новых и расширении существующих предприятий. Одной из крупнейших мер, осуществленных С.Ю.Витте в рамках реализации его ‘‘системы’’, явилось введение в 1897 г. золотого денежного обращения. Золотое содержание рубля при этом уменьшилось на 1/3. Кредитный рубль приравнивался к 66 2/3 копейки золотом. Государственный банк, ставший эмиссионным учреждением, получил право выпускать не обеспеченные золотом кредитные билеты на сумму не более чем в 300 млн. руб. Финансовая реформа способствовала стабилизации курса рубля и притоку в Россию иностранных капиталов. Содействуя развитию российской промышленности, ‘‘система’’ С.Ю.Витте отличалась противоречивостью. Позволяя государству вмешиваться в экономику, Витте добивался быстрой капиталистической эволюции России, но с другой стороны, это вмешательство противодействовало естественному становлению буржуазных структур. И вся индустриализация России осуществлялась за счет перенапряжения населения, прежде всего – крестьянства. Таможенный протекционизм оборачивался неизбежно ростом цен на промышленные товары. На положении широких народных масс отрицательно сказывалось усиление налогообложения. Налицо было явное противоречие между государством и производительными силами общества. Царизм, понимая острую необходимость перемен, тем не менее избегал глубоких социальных преобразований. Важнейшим средством пополнения государственного бюджета царской России стала винная монополия. В 1913 году она обеспечивала 27-З0% всех бюджетных поступлений. В связи с этим государственный бюджет не без оснований называли ‘‘пьяным бюджетом’’. Вопреки заверениям власти и обслуживавшей ее прессы, введение монополии не способствовало уменьшению пьянства и повышению нравственности народа. И опять же, либеральчики совсем об этом не говорят, хотя мусолят тему о спаивании русского народа именно советской властью. И все-таки, считая графа Витте одиозной фигурой, нельзя не отметить, что большинство его мер шло на пользу России, если, конечно, не принимать во внимание, что выполнение экономических программ развития шло за счет народов империи и набивало кошельки представителей крупной буржуазии. Негативно отражавшаяся на благосостоянии широких слоев населения политика форсированной индустриализации, при всех своих плюсах и минусах, сыграла определенную роль в подготовке революционного взрыва в 1905 году. С большим размахом велось железнодорожное строительство, к 1900 году было построено 22 тыс. верст железных дорог. В результате Россия располагала второй в мире по протяженности сетью железных дорог. Интенсивное железнодорожное строительство стимулировало развитие промышленности, в первую очередь – тяжелой. Российская индустрия росла самыми высокими в мире темпами. В целом за годы подъема промышленное производство в стране более чем удвоилось, причем производство средств производства увеличилось почти в три раза. Рост производства неизбежно приводил к количественному росту пролетариата, а уровень техники требовал уже не просто грубую физическую силу, а людей знакомых даже не просто с азами образования, но имеющих серьезную образовательную базу. Этот экономический подъем сменился неизбежным острым промышленным кризисом, первые симптомы которого проявились в самом конце 90-х годов XIX века. Кризис продолжался до 1903 года. Повышательная тенденция в экономической конъюнктуре обозначилась в конце 1909 года, а с 1910 года страна вступила в полосу нового промышленного подъема, продолжавшегося до начала первой мировой войны. В целом общие итоги развития отечественной индустрии в конце XIX – начале XX века были весьма внушительны. По объему промышленного производства Россия в 1913 году занимала 5-е место в мире, уступая лишь США, Германии, Англии и Франции. Разительные перемены в 1900-х годах происходят и во внешней политике. Царизм постепенно переходит от миротворческой политики Александра III к агрессивной внешней политике. Причин тому было несколько. В 1900-1903 годах Россия была поражена тяжелым экономическим кризисом, что не могло не отразиться на росте революционных выступлений рабочих и активизации марксистских и иных нелегальных кружков. Их рост косвенно можно проследить по отчетам охранки и жандармских отделений. Не следует соблазняться карикатурными штампами и считать полицейскую машину царской России недейственной, управляемой косноязычными и неграмотными дуболомами в жандармских мундирах. Отнюдь не так, господа жандармы дураками не были и работали весьма умело, что объясняет высокую степень провалов различных нелегальных организаций. Имея точную информацию о царивших умонастроениях, делая выводы на основе статистики, которая четко и недвусмысленно показывала количественный рост кружков, фиксируя явственный отход протестного движения от чисто экономических требований к требованиям политическим, они не могли не прийти к бесспорному выводу, что в стране назревает революционная ситуация. В условиях полного нежелания смены внутреннего курса и ограничения абсолютной власти монарха, иного выхода, как “маленькая победоносная война”, которая снимет, или хотя бы серьезно ослабит напряжение в обществе, царизм не видел. В борьбе тех, кто выступал за мирные и дипломатические средства в разрешении противоречий модернизирующейся России – в частности, Витте и Столыпин, – и партией сторонников войны, победила “военная партия”, занимавшаяся открыто завоевательные позиции. В 1891 году было принято решение строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали, имевшей стратегической значение. В 1896году был подписан договор с Китаем о строительстве КВЖД (китайско-восточной железной дороги), позднее – о сдачи Китаем в аренду Порт-Артура, и Дальнего. В 1900 году царское правительство ввело в Манчжурию войска. Эти договоры и действия сделали Россию опасным сопер-ником Японии и Англии в Китае. И в результате, подстрекаемая Англией и США, Япония в 1904 году напала на Россию без объявления войны. Война вскрыла вопиющие недостатки в армии и на флоте, она свидетельствовала об экономической и военно-технической отсталости страны. Совпав с экономическим кризисом, вкупе с позорнейшими поражениями при Цусиме, в Порт-Артуре и Маньчжурии, война стала важным революционизирующим фактором. Считая своей главной задачей подавление начавшейся революции, правительство С. Витте согласилось на посредничество американского президента Т. Рузвельта в подписании мирного договора. В августе 1905 года был подписан мирный договор, по которому Россия отдавала Японии Южный Сахалин и Ляодунский полуостров с Порт-Артуром, окончательно признавала право Японии на Курильские острова. К чести С.Ю. Витте, следует указать, что требование Японии о контрибуции было отвергнуто. В разгар войны, 9 января 1905 года, в Санкт-Петербурге была расстреляна мирная демонстрация рабочих. Поводом для выступления рабочих стала проигранная забастовка, начавшаяся 3 января на Путиловском заводе и охватившая все заводы и фабрики Петербурга. В Петербурге в события оказалась вовлечена крупнейшая легальная рабочая организация страны – “Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга”, во главе которой стоял священник Георгий Гапон. 5 января Гапон бросил в массы мысль обратиться за помощью к самому царю и составил петицию, перечислявшую требования рабочих. Наряду с экономическими, петиция включала ряд политических требований, главным из которых был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания. 7 января содержание петиции стало известно царскому правительству. Содержавшиеся в ней политические требования, предполагавшие ограничение самодержавия, оказались неприемлемы для правящего режима. В правительственном сообщении они расценивались не иначе, как “дерзкие”. Вопрос о принятии петиции в правящих кругах не обсуждался. 8 января на заседании правительства под председательством Святополк-Мирского было решено не допускать рабочих до Зимнего дворца, а при необходимости останавливать их силой. С этой целью было решено расставить на главных магистралях города кордоны из войск, которые должны были преграждать рабочим путь к центру города. Вечером 8 января Святополк-Мирский ездил в Царское Село к императору Николаю II с докладом о принятых мерах, о чем царь записал об этом в своём дневнике. В связи с этим трагическим событием, между прочим, будет уместным сказать несколько слов о Георгии Гапоне. Родился он в 1870 году, учился в полтавской духовной семинарии, по окончании которой некоторое время служил земским статистиком. По настоянию жены принял священнический сан, затем вскоре поступил в петербургскую духов-ную академию, а по окончании последней получил место в петербургской пересыльной тюрьме. Все, кто был знаком с Георгием Гапоном лично, отмечали, что он был умен. Но это не был человек широкого ума. Да, как правило, он быстро схватывал суть дела, но при этом лишь догадывался о причинах, все, что ему требовалось, это способы и методы достижения цели. Он был готов на любые компромиссы, лишь бы достигнуть ближайшей цели, и в этом была его самая слабая сторона. У него была своя навязчивая идея – всемерное способствование освобождению русского народа. Поскольку крестьянство представляло собой инертную массу, то Гапон обратил свое внимание на пролетариат. Еще в бытность слушателем академии, он был связан с рабочими и сблизился с начальником московского охранного отделения Зубатовым и другими высшими чинами полиции, на службе у которой находился все время своей деятельности в рабочих организациях. В том же году основал в Петербурге «Общество фабричных и заводских рабочих» по типу зубатовских организаций и стал его председателем. В своих планах он предполагал при общей экономической вспышке предъявить политические требования. Вместо революционной борьбы Гапон толкал рабочих на путь ходатайства перед царем. Он лично выступал в последние дни перед 9 января на всех собраниях районов, произнося везде горячие зажигательные речи. Во время шествия к Зимнему дворцу был ранен, но спасен своими друзьями. Спасшийся от пуль, Гапон в бессильной ярости прокричал: ‘‘Нет больше Бога! Нет больше царя!’’ При помощи эсера, инженера Рутенберга, бежал за границу. В Париже пытался сойтись с революционными организациями, встречался с Г.В. Плехановым, В. И. Лениным, П. А. Кропоткиным и некоторыми французскими социалистами. В мае 1905 г. вступил в партию эсеров, но вскоре был исключен из нее за “политическую безграмотность”, обнаружил честолюбие и властолюбие. Позднее он совершенно отошел от революционных организаций, не без основания подозревавших его в связи с охранкой. Был убит 28 марта 1906 года на даче под Петербургом, по иронии судьбы тем самым Рутенбергом, который когда-то спас тему жизнь. По официальным данным, всего за день 9 января было убито 96 и ранено 333 человека, а с учётом умерших от ран – 130 убитых и 299 раненых, по подсчётам советского историка В. И. Невского, убитых было до 200, раненых – до 800 человек. Расстрел 9 января дал толчок резкому развитию революционных выступлений по всей стране. По всей стране прокатилась волна забастовок, проходивших под политическими лозунгами, вера рабочих масс в царя пошатнулась, а влияние революционных партий стало расти. Все чаще звучало: “Долой самодержавие!” 29 января по старому стилю, Указом Николая II была создана комиссия под председательством сенатора Шидловского с целью “безотлагательного выяснения причин недовольства рабочих Петербурга и его пригородов, и устранения таковых в будущем”. В состав комиссии должны были войти чиновники, фабриканты и депутаты от петербургских рабочих. Политические требования были заранее объявлены неприемлемыми, однако именно их и выдвинули депутаты от рабочих. И в результате 20 февраля царским указом комиссия Шидловского была распущена. 6 августа 1905 года Манифестом Николая II была учреждена Государственная дума как “особое законосовещательное установ-ление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов”. Срок созыва был установлен не позднее середины января 1906 года. Одновременно было опубликовано Положение о выборах от 6 августа 1905 года, установившее правила выборов в Госдуму. Из четырёх демократических норм – всеобщие, прямые, равные, тайные выборы -, в России оказалась реализованной только тайная подача голосов. Выборы не стали ни всеобщими, ни прямыми, ни равными. Кстати, Ленин первоначально призывал бойкотировать выборы в Думу, но потом признал это решение ошибкой, но легко поправимой. В октябре 1905 года в Москве началась забастовка, которая охватила всю страну и переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку. 12—18 октября в различных отраслях промышленности бастовало свыше 2 млн человек. 14 октября петербургский генерал-губернатор Д. Ф. Трепов расклеил на улицах столицы прокламации, в которых, в частности, было сказано, что полиции приказано решительно подавлять беспорядки, “при оказании же к тому со стороны толпы сопротивления – холостых залпов не давать и патронов не жалеть”. Последние слова очень ярко характеризуют отношение полиции, правительства и самого царя к своему народу. Всеобщая забастовка вынудила императора пойти на уступки. И в результате в Манифесте от 17 октября 1905 года, царизм даровал гражданские свободы: неприкосновенности личности, свободу совести, слова, собраний и союзов. Возникли профессиональные и профессионально-политические союзы, Советы рабочих депутатов, укреплялись социал-демократическая партия и партия социалистов-революционеров, образовались Конституционно-демократическая партия, “Союз 17 октября”, “Союз Русского Народа” и другие. Таким образом, основные требования либералов были выполнены. Самодержавие пошло на создание парламентского представительства и начало реформы. Манифест также положил начало длительному процессу раскола общества на либеральное и революционное течения, впоследствии приведшему к Февральской, а потом и Октябрьской революциям. Немалую роль раскол сыграл и в подавлении декабрьского вооруженного восстания в Москве. События развития русского общества и сособытия первой русской революции нельзя рассматривать в отрыве от одного из ярких и сильных политиков того времени – Петра Аркадьевича Столыпина. Для многих его современников, приход Столыпина к власти был неожиданным, поскольку человек он был новый, и во многом считавшийся не способным к принятию собственных решений. И они все были в корне не правы. Сам царь признавал сильный и непокорный характер П. А. Столыпин. 1862-1911 Столыпина, сказав В.Н. Коковцову при назначении последнего на должность премьер-министра: “Надеюсь, вы не будете меня заслонять так, как это делал Столыпин?” Главным делом жизни Столыпина стала земельная реформа. Эта реформа должна была создать в России класс мелких собственников – новую “прочную опору порядка”, оплот государства. Тогда России были бы “не страшны все революции”. Свою речь о земельной реформе 10 мая 1907 года Столыпин завершил знаменитыми словами: “Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!” Из остальных “реформ” правительство обещало реформы местного самоуправления, просвещения, страхования рабочих. После принятия указа 9 ноября Думой он с внесенными поправками поступил на обсуждение Государственного Совета и так же был принят, после чего по дате его утверждения царем стал именоваться законом от 14 июня 1910 года. По своему содержанию это был, безусловно, во многом либеральный буржуазный закон, способствующий развитию капитализма в деревне и, следовательно, прогрессивный. Суть земельной реформы заключалась в создании прочного фундамента царизма в деревне, в разрушении общины и продвижении по пути промышленного, а, следовательно, капиталистического развития. Общинное и коллективистское сознание осознавалось Столыпиным как резерв революционных сил общества, как его социальная база. И для того, чтобы этот резерв разрушить, ему требовалось создать в деревне прочную опору для самодержавия из крепких собственников, отколов их от основной массы крестьянства, создать частные хозяйства, а избыток рабочей силы направить в город, где ее поглотит растущая промышленность. Подобным путем пошла современная Украина, где хуторское мышление стало основой возрождения бандеровщины и возникновения укрофашизма. Первой целью реформы было скорейшее разрешение так называемого ‘‘аграрного вопроса’’, как источника массового недовольства, второй являлось устойчивое процветание и развитие сельского хозяйства и крестьянства. Не следует считать данную реформу актом заботы царизма о крестьянах. Отнюдь! Рост волнений среди крестьянства, бунты, самовольный захват помещичьих земель, неурожайные годы, все это в той или иной мере вынуждало царское правительство как-то снижать растущую напряженность. Важным инструментом разрушения общины и насаждения мелкой частной собственности стал кредитный банк. Предполагалось, что банк поможет всем желающим купить землю в кредит по разумным ценам. Между 1905 и 1914 гг. в руки крестьян перешли таким путем 9,5 миллионов гектар земли. Задуманная как благо, эта мера не смогла разрешить вопрос напряженности в крестьянской общине, а скорее, даже ее усилила, поскольку купить в кредит, даже по сниженным процентам, могла не каждая крестьянская семья, что усиливало расслоение социальных прослоек, с резким ростом бедноты, которая не могла приобрести землю. Решить аграрный вопрос за счет отнятия земли у одних и передачей ее в руки других, не удалось. Как результат, образовалась значительная прослойка людей, не имевших земли. перед которой стояло два пути: выехать на окраины, где им будет выделена земля, либо в город, становясь, таким образом, источником роста рядов пролетариата и наемных рабочих. Следует учитывать и то, что крестьянство Сибири и Дальнего Востока не было склонно к приему пришлых людей, отчасти от природного консерватизма, отчасти из-за опасения, что пришлые получат определенные привилегии при наделении землей. В итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Да и те собственники, которые все-таки стали кулацкой прослойкой, отнюдь не являли собой патриотически настроенной прослойки населения. наоборот, именно в них расцвели махровым цветом жадность, скупость, стремление урвать у ближнего любой ценой. Все попытки создать единоличников-патриотов неизбежно приводят к созданию класса собственников, патриотизм которых существует только в хуторском, местечковом проявлении. Страна, как единое целое с ним, его попросту не интересует. На те же грабли наступает и наша современная власть. Отчего-то ею безоговорочно утверждается, что олигарх, собственник, капиталист – это опора патриотизма и процветания нашей Родины. Уроки истории снова никого ничему не учат. В настоящее время получила распространение точка зрения, что Ленин был не прав, оценивая аграрную реформу Столыпниа, как проводимую по прусскому пути, то есть, в интересах помещика. Сторонники этой версии полагают, что Столыпин стремился создать широкий слой фермеров, то есть, шел по американскому пути. Скорее всего, имеет место быть середина – довольно широкий слой собственников, при значительном сохранении помещичьих земель. Надо помнить, что окончательное наделение крестьян землей произошло только после Октябрьской революции, согласно Декрету о земле от 25 октября 1917 года. В сентябре 1911 года Столыпин был убит провокатором: эсером, агентом охранки Д.М. Богровым. Депутат 3-ей Государственной думы А. В. Гучков позже сказал: “невозможно разобрать, кто убил премьер-министра – революционеры или полиция”. Генерал-прокурор считал, что следует привлечь к ответственности министра внутренних дел Курлова, начальника киевской охранки Кулябко, полковника Спиридовича, которые не выполнили свои служебные обязанности и создали такую обстановку, которая позволила осуществить убийство премьер-министра. Но, руководители охранных служб остались безнаказанными, и это ярко подтверждает версию того, что убийство было одобрено на самом высшем, императорском уровне. Но почему император смог пойти на уничтожение Столыпина? Думаю, что основная причина была в том, что на фоне яркой и самобытной фигуры Столыпина Николай II не представлял собой ничего особенного, кроме посредственности. Вспомним, наконец, о его болезненном самолюбии и желании олицетворять собой верховную власть. А при живом Столыпина это было абсолютно невозможно, уж слишком велика была разница между энергичным, деятельным премьером, и безвольным, но упрямым посредственным царем. Не следует сбрасывать со счетов и Григория Распутина, чье влияние на царскую семью было известно всем. Столыпин сыграл свою роль, задушив революцию, разогнав 1 и 2 Государственные думы (вспомним разгон Верховного Совета Ельциным в 11993 году, как все похоже!), изменив избирательные законы и обеспечив царизму полную поддержку этого совещательного органа. Первые две думы были разогнаны за откровенно левый характер. Только шельмование избирательных законов, гонения на левые силы, позволили Столыпину сформировать реакционное большинство 3 Государственной думы. Позже, широко известный думский деятель В.В. Шульгин позже дал Столыпину едкую, и, в некотором смысле, имеющую основания, оценку: “Основателем русского фашизма я считаю Столыпина… Правда, покойный премьер… сам не подозревал, что он фашист. Но тем не менее он был предтечей Муссолини”. Подводя итог началу правления Николая Второго, мы не видим ничего августейшего, ничего патриархального. Те же процессы становления буржуазии, как в Европе и Америке, воистину, нет ничего нового под солнцем. Недаром, даже вопрос канонизации Николая принял острые формы, и причисление его к лику святых вызвало неоднозначную реакцию даже в среде церкви, которая всегда и везде была сторонницей только монархической формы правления: мы есть Третий Рим, а четвертого не бывать. Видя цепь событий начала ХХ века, быстрое развитие новых сил и классов, перерастание капитализма в империализм, и одновременно поиск интеллигенцией и наиболее передовыми силами новых путей развития общества при обилии течений в теоретической сфере и почти полном отсутствии какой-либо практики (французская коммуна 1870 года не в счет, ибо просуществовала всего два месяца, дав однако некоторые практические формы управления, которые в Советской России получили наименование Советов), мы можем теперь понять, почему революционное движение металось от легальных, от оппортунистических организационных форм, до ультралевых. Развитие любой мысли, рано или поздно раскалывается на определенные течения, в зависимости от ситуации. Одна часть продолжает следовать прежнему, основному пути, другая часть, считая, что все, что можно было достичь, достигнуто, начинает подвергать сомнению и ревизии основополагающие принципы, причем, исходя из своих собственных представлений, а не из объективно сложившейся ситуации. Спору нет, догматизм в обществе, которое постоянно меняется, это тормоз и безусловный вред, но изменения могут и должны делаться только с учетом обстановки и обстоятельств, исходя из расстановки сил и уровня развития классов. Неизменямыми могут быть только основополагающие принципы, отход от которых будет означать полное или частичное поражение. Одним из таких отходов в теоретической мысли, стало понятие легальности. Из легальных течений, более всего интерес представляет движение “экономистов или легальных марксистов”, ярким представителем которого был П. Б. Струве. Вот только последователи Струве считали, что Россия страдает не от капитализма, а от недостаточного его развития. По словам Ленина, в своей работе “Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России” Струве выступил не как марксист-диалектик, а как профессор-объективист; легальный марксизм у Струве “представлял собой попытку практического приспособления рабочего движения к потребностям и интересам буржуазного общественного развития”. Не удивительно поэтому, что зародившись, легальный, или экономический марксизм, как идейно-политическое течение части передовой российской буржуазии, стал использовать для обоснования развития капитализма в России отдельные положения экономического учения Маркса. Ранее, Струве написал “Открытое письмо” императору Николаю II, в котором открыто выразил свою приверженность либерально-конституционному мнению. Основное содержание его идей, его “личного марксизма” заключалось в западническом либерализме, в вере в западные либеральные политические порядки и ценности. Октябрьскую революцию принял враждебно, занимал пост в правительстве Врангеля, и позже, уже в эмиграции, утверждал, что последний российский император просто обязан был утопить революцию в крови. Вполне достойно истинного русского либерала. Сравните его с нынешним и попробуйте найти 10 отличий. Уверен, что не найдете. Таким образом, идейная борьба по вопросу о путях развития капитализма в Росси на рубеже XIX – XX веков, не могла не привести к вопросу о перспективах смены власти, какими путями это должно произойти, что будет служить интересам трудового народа, а что уведет в сторону, какие силы общества станут союзниками, а какие непримиримыми врагами. Ключевым вопросом теоретических споров стал способ перехода и смены правящего режима. В этой обстановке, понимая, что изолированные друг от друга марксистские кружки это всего лишь начальный этап, который себя изжил на данном этапе, в 1894 году Ленин заговорил о создании единой организации. Оценивая тот период, Владимир Ильич говорил своим товарищам, что в данный период нужны не заговорщики, а революционная партия, опирающаяся на рабочее движение. Необходима долгая кропотливая работа и борьба. В конце 1895 года в Санкт-Петербурге группа социал-демократов образовала организацию нового типа. Союз, или вернее предтеча партии, был построен на принципах центризма, строгой дисциплины и тесной связи с массами. В его ядро входило примерно два десятка человек, все они распределялись между тремя районами, на которые был разбит город. Основой Союза стали рабочие кружки на заводах и фабриках. Руководство “Союзом” взяла на себя группа во главе с Лениным, который одновременно был редактором всех его изданий. В состав “Союза борьбы” входили А.А. Ванеев, П.К. Запорожец, Г.М. Кржижановский, Н.К. Крупская, Ю.О. Мартов и другие. Возникший “Союз борьбы за освобождение рабочего класса” довольно быстро был разгромлен. Но до этого члены союза сумели наладить связи более с чем 70 заводами. Были организованы каналы взаимодействия с организациями в Москве, Николаеве, Нижнем Новгороде и других городах. О размахе организации говорит тот факт, что когда союз был разгромлен по доносу провокатора, по делу было арестовано 251 человек. Но и находясь в заключении, члены союза борьбы руководили борьбой, направляя забастовки и поставляя теоретические работы для листовок. Можно с уверенностью сказать, что провал Союза одновременно стал и его успехом, поскольку рабочее движение стало уже не стихийным, оно получило в качестве организующего центра организацию, способную не только сражаться за сиюминутные интересы рабочего класса, но и ставить долгосрочные задачи и пути их решения. Разумеется, до идеальной работы было еще далеко, но начало процессу было положено. Таким образом, в России возникла новая политическая сила, не разрозненные кружки, а группа единомышленников, сумевшая правильно уловить и понять тенденции развития как общества, так и производительных сил. Союз, в лице Плеханова входил в состав II Интернационала. Между прочим, на Лондонском конгрессе, где впервые участвовали представители российской социал-демократии, им пожелали успехов в трудной борьбе против капитала и политической тирании. Ситуация однозначно требовала единого центра руководства борьбой, и по иронии истории, именно по настоянию Струве был созван первый съезд российских социал-демократов. Прошедший в Минске, он представлял кружки из Санкт-Петербурга, Москвы, Киева, Екатеринослава, представителей Бунда и “Рабочей газеты”. Часть представителей, в частности из Одессы, Харькова и Литвы приехать отказались. Но несмотря на это, а также многочисленные разногласия, съезд провозгласил создание марксистской рабочей партии и принял решение назвать её Российской социал-демократической рабочей партией. Почти сразу же после съезда почти все его участники были арестованы. Но главное свершилось, была создана партия нового типа, были изданы Манифест партии и решения съезда, и, хотя до создания реальной партии потребовалось еще пять лет, тем не менее исторически развитие революционного движения в России перешло на иной уровень. Процесс организационного становления РСДРП занял почти пять лет, когда в 1903 году на II съезде завершилось объединение социал-демократических групп. И с 1903 года мы можем начать отсчет времени развития событий, которые привели к основанию первого в мире социалистического государства.