Текст книги "Чертово колесо"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Непонятно, зачем он вообще туда сунулся. Наверное, любитель экстрима или молоденьких девочек»,—решил старший опер, довольный своей проницательностью.

Поднявшись к себе в номер, Георгий принял контрастный душ, упал на кровать и попытался собрать воедино фрагменты «веселенького» вечера. Ясно пока было только одно: за этой «пещерной» лавочкой наркотиков кто-то стоит. Вполне возможно, даже кто-то из «отцов города». Хозяин заведения – наверняка фигура не самая главная, что-то вроде зиц-председателя Фунта из «Золотого теленка».

Похоже, с «крышей» у него все в порядке, учитывая тот факт, что там собирается вся мажорная элита. Сбыт идет очень бодренько, значит, имеется надежный канал поставки. В небольшом городке слухи расходятся быстро – похоже, многие знают или догадываются, что творится в «Пещере». Достаточно вспомнить реакцию грудастой мадам и старлея, когда он упомянул о молодежном клубе. Сын главы администрации – персона неприкасаемая.

В общем, ситуация выглядела безрадостно. Но хуже всего было то, что в нее была втянута Катя, его дочь.

Подводя итог своим размышлениям, Жора решил прямо с утречка позвонить своим в Питер, а пока что пообщаться с тем лейтенантом, парень он вроде неплохой. Он достал из сумки жестянку с английским чаем, коробку слоеного датского печенья и направился в холл.

Любимов не ошибся: охранник оказался общительным парнем. Тем более что читать при свете керосиновой лампы – занятие утомительное. Евгений с радостью согласился попить чайку с гостем из Питера. Чайник пришлось разогревать на газовой плите, которая стояла на кухне.

Новый знакомый по достоинству оценил напиток:

– Хороший чаек! Даже не помню, чтобы пил что-нибудь подобное.

– Это из специализированного магазина. Есть у нас такие, для настоящих ценителей.

– Заявление писать бесполезно.– Ермолаев взглядом показал на «фонарь» под глазом.– Тем более ты приезжий.

– Да я уже понял.

– Вот она где, эта «Пещера»!..– Лейтенант в сердцах постучал себя по загривку.

– А что? Уютное местечко.– Любимов не пытался скрыть иронию.– Наркота без всяких рецептов. Лучше, чем в аптеке.

Лейтенант отправил в рот кусочек печенья:

– Знаю. Из Голландии получают. Еще качеством хвалятся. Их бы разогнать к едрене фене...

– Чего ж не разгоните?

– Не все так просто...

– Хозяин крутой? – Любимов ловко разыграл праздное любопытство.

– Еще бы...– На лице Ермолаева появилась саркастическая улыбка: – Артем Сергеевич Прибылов. «Товарищ Артем». Это его подпольная кличка. Бывший первый секретарь горкома комсомола. Помню, меня еще принимал. И кафе было комсомольско-молодежное.

– Ну, значит, товарищ проверенный,– Любимов ответил в том же духе.– С активной жизненной позицией.

– Все они активные, когда надо к кормушке бежать. Вот первыми и поспели...

– Везде так. Не только у вас,– вздохнул Жора.– Ну а глава города как?

– Да он-то вроде ничего. Старается.

– Чего ж шалман этот не прикроет?

– Не знаю... – пожал плечами старлей.– А может, тоже имеет... Там ведь вся наша «золотая молодежь» гуляет.

– Понятно.

Собственно, «пристрелочная» часть беседы на этом закончилась. Любимов был бы никудышным опером, если б не умел разбираться в людях. Это неотъемлемая часть сложной науки выживания. Сотруднику «убойного» действительно очень важно чувствовать плохих людей. Но, возможно, куда более важно – различать хороших, порядочных.

Ермолаев ему понравился. Он был честным человеком, а это, как ни старайся, скрыть трудно. Поэтому Жора решил сэкономить время.

– Жень, а ведь я мент,– резко сменил он тему.

– Ты?! А сказал – военный.

– Майор из питерского Главка. «Убойный» отдел. Только ксива в номере.

Новость стала для Ермолаева полной неожиданностью. Избиение коллеги – это уже совсем другой коленкор. Евгений даже забыл о своем эксклюзивном чае.

– На фига ж врал?..– с детской обидой спросил он.

– Потому что вижу впервые. А теперь чуток разобрался.

Ермолаев усмехнулся:

– Стал бы я, старший опер, по ночам халтурить, если б что-то имел...

– И это тоже,– кивнул Георгий.

Ближе к ночи коллеги прихватили с собой керосиновую лампу и переместились в номер Любимова. В неформальной обстановке они быстро перешли на «ты», беседуя, как старые приятели. Георгий рассказал всю предысторию своего появления в Северогорске. Евгений в свою очередь поделился тем, что знает.

– Ты, Жора, за дочку не переживай. Нашла на нее одно время блажь, а сейчас все в норме. Вот Денис, тот продолжает глотать, хотя и неплохой парень. Спортом занимался. Но чего-то заклинило...

Любимов вспомнил, как этот «неплохой парень» залепил увесистую пощечину его дочери.

– У них с Катей что, любовь?

– Похоже на то. Жениться, говорят, собирались. А ты своему будущему зятю в торец...

– Я как увидел, не сдержался,– Георгий досадливо поморщился.– Надеюсь, не пожалуется?

– Вряд ли. Может, на пользу пойдет. А насчет нашей ментовки ты не думай. У нас и нормальных мужиков хватает – и преступления раскрываем, и с наркотой ловим.

Жора не удержался и все-таки вставил шпильку:

– Но только не всех, а кого разрешат, так?..

– Тебе хорошо рассуждать! – Старлея замечание задело.—Да если я в этот кабак сунусь, через день на гражданке буду. И куда меня после возьмут? С волчьим билетом?.. В Питер к вам ехать?

– Да все я понимаю...– поморщился Любимов,– Только больно грустная какая-то картина получается...

– А мне, думаешь, не грустно? Жора задумался.

– Придется вам подсобить. Где у вас телефон?

– На вахте.

– Уже поздно.– Любимов взглянул на часы.– Утром своих вызвоню.

– Думаешь, получится?

– В одной стране живем, к тому же в одном регионе, и законы для всех писаны.

* * *

Спустя сорок минут после того, как Катя обнаружила тело Дениса, на месте происшествия работали эксперты. Невдалеке стояла милицейская машина. Рядом с ней выстроилась толпа зевак – в основном завсегдатаи «Пещеры».

Следователь прокуратуры Ирина Голубева взглянула на судебного медика:

– Ну, что там?

– Закрытая черепно-мозговая травма. Плюс – гематома на лице.

– Гематома раньше была,– уточнила Голубева.

– Тогда, получается, сзади били. Плоским предметом...

В подтверждение его слов подошел эксперт, держа в руках кусок толстой доски. Он показал находку Голубевой:

– В кустах нашел.– Он кивнул в сторону деревянного обломка.– Может, и этим.

– Попробуй пальцы снять,– попросила Голубева.

– Попробую, но вряд ли удастся. Сами знаете...

Чуть в стороне от трупа застыла группа из трех человек. Среди них выделялся местный «шериф» – начальник городской милиции Зуев в форме подполковника. Рядом с ним топтался Прибылов. Хозяин «Пещеры» уже вышел из состояния ступора и теперь бойко излагал свою версию разыгравшейся трагедии. За его спиной обреченно сжалась фигурка Кати.

– Вот она его видела.– Прибылов кивнул в сторону девушки.

– Когда?..– уточнил подполковник.

– Когда Дениса вышла искать. Слышит крик. Она – к машине, а оттуда этот бородатый убегает, который в клубе с ним дрался.

– Точно он?..– Зуев внимательно посмотрел на девушку.

Катя кивнула.

– Хорошо. Позже следователь тебя допросит.

– Он в гостинице остановился,– поспешил проинформировать Прибылов.

– Проверим!

Со стороны экспертов раздался громкий голос Голу-бевой:

– Вы отцу его сообщили?..

– Да, сейчас приедет,– кивнул Зуев.

Мощные фары подсветили место происшествия. Зуев обернулся. К стоянке на высокой скорости подрулил джип «лендровер». Сзади – машина с охраной. Послышалось характерное шипение протекторов об асфальт. Тяжелая машина остановилась в нескольких метрах от места происшествия. Из иномарки медленно, совсем по-стариковски, вылез крупный мужчина в дорогом костюме. С отсутствующим видом он посмотрел на собравшихся здесь людей. Наконец его взгляд остановился на теле, лежащем на тротуаре  Ремизов с шумом втянул носом воздух и шагнул к сыну, но на его пути вырос Зуев, пытаясь остановить главу городской администрации.

– Федор Сергеевич, мы уже все выяснили...

Первый чиновник города не оценил попытку проявить заботу о своих нервах. Впервые за время их знакомства он грубо оттолкнул начальника милиции.

– Уйди...

Через несколько секунд убитый горем родитель склонился на телом сына. Начальник горотдела занял место позади, стараясь заслонить главу администрации от любопытных взглядов зевак, столпившихся в сторонке.

Ремизов сразу сник, как будто некая неведомая сила разом состарила его лет нд десять. Он откинул полог материи, скрывавшей лицо сына, провел ладонью по его белой как мел щеке. Врач с тревогой посмотрел на мэра – в его возрасте такие нервные стрессы чреваты серьезными последствиями. На всякий случай он нащупал в кармане пузырек с валидолом.

Прошла минута, другая... Никто не решался беспокоить человека, потерявшего единственного сына.

Наконец Ремизов выпрямился. Когда он вновь заговорил, Зуев не узнал голос своего начальника, он был глухим и растерянным:

– Как это произошло?..

– По предварительным данным – убийство.

– Подозреваемые есть?

– Мужчина... Приезжий. Будем задерживать.– Зуев выдержал тяжелый взгляд начальника.

– Возьмите дело под свой контроль. О ходе расследования докладывать лично мне – в любое время дня и ночи.

Сгорбившись, мэр медленно направился к своей машине. Зуев проводил взглядом непривычно сутулую спину начальника – раньше тот всегда держал ее прямо, по-офицерски, словно аршин проглотил.

«Эх, не было печали...– с тоской подумал подполковник.– Теперь такое начнется...»

После ухода коллеги Любимов пришел к выводу, что в этом городке и для отдела внутренних расследований работа найдется. «Похоже, теремок этот ''крышуют" на самом высоком уровне. Так, на сегодня впечатлений достаточно». Жора закрыл глаза и тут же забылся тревожным сном.

Проснулся он от громкого и настойчивого стука в дверь. Жора с трудом выкарабкался из глубокого сна. Чертыхаясь, подумал: «Не иначе пожар или наводнение... Действительно, экстремальный туризм получается».

Он включил свет, оделся и, соблюдая осторожность, отошел вправо из опасного сектора. Профессиональное чутье не подвело. Дверь буквально влетела внутрь. Окажись он на ее пути, к предыдущим шишкам добавилась бы еще одна – куда более ощутимая. В номер ворвались три дюжих молодца в милицейской форме. Накинувшись на обалдевшего постояльца, они повалили его на пол лицом вниз. Любимов почувствовал, как на его запястьях защелкнулись стальные «браслеты». Последним в комнату по-хозяйски вошел Зуев.

Набрав в легкие воздуха, Георгий крикнул:

– Сдурели, что ли? Я майор милиции!

– Ага. Из «Золотого попугая».– Тот, что прижимал его спину коленом, соизволил подняться на ноги.

– Документы в куртке...

– Проверь...– Зуев коротко кивнул одному из гоблинов.

Лежа по полу, Жоре пришла в голову запоздалая мысль: «Обидно, что ребятам не успел позвонить».

Медленно, как клей, потянулись минуты томительного ожидания: за это время оперативник разыскивал удостоверение, потом Зуев внимательно изучал корочку, словно не решался поверить своим глазам. Наконец он подал знак, и многострадальную физиономию Любимова разлучили с полом.

– Хорошо бы услышать цель вашего визита,– Жора мрачно уставился на начальника милиции.

– У нас к тебе вопросы появились, майор. Надо разобраться.

– А в чем дело-то?..

– Парня того, которого ты в клубе ударил, нашли мертвым.

– Так вы думаете, это я его, что ли?! – оторопел Любимов.

– Вот на эту тему мы и побеседуем. Так, ребята, сворачиваемся... Давайте его в машину!..

В этот час в здании горотдела милиции горели всего несколько окон. За одним из них на втором этаже находился кабинет Зуева. Последний уступил место за своим столом следователю прокуратуры Голубевой. Человек, привыкший сам устраивать перекрестные допросы, сидел на стуле напротив.

Любимов безумно устал, он не выспался, болела голова, яркий свет ножом резал глаза, а тут еще эти абсурдные обвинения. И эта мадам, которая сверлила его взглядом, как будто пыталась просверлить в черепе дырку.

– Свидетели видели, как вы ударили потерпевшего. После чего он потерял равновесие и упал.

В другое время Георгий вел бы себя более спокойно, но сейчас его бесила эта женщина и ее вопросы.

– Да! В зале я ему врезая, не удержался! За то, что он Катю ударил!

– Вы ее знаете? – На лице следачки отразилось удивление.

– Это моя дочь.– Любимов безуспешно пытался обуздать эмоции.– От первого брака. Я к ней и приехал.

– Странно, почему ж ока промолчала, что вы ее отец?..

– Видимо, не узнала.

Любимов посмотрел на Зуева, который стоял справа от него:

– Ей всего пять лет было, когда мы с женой развелись.

– Чего ж ты к ней не подошел?

– Не успел.– Жора усмехнулся.– Вышибалы не дали. Вырубили меня и выкинули на улицу.

Голубева вновь перехватила инициативу:

– И куда вы потом отправились?

– Куда, куда... В гостиницу. В фонтане умылся и пошел. Здесь ночной город светом залит, особенно гостиница. Пока блуждал по вашей темноте...

Георгий вдруг осекся, снова взглянул на Зуева, пытаясь апеллировать к его мужской логике:

– Нет, вы серьезно думайте, что это я?!

– Больше некому.

Следователь снова напомнила, кому в допросе принадлежит первая скрипка:

– Во сколько же вы вернулись?

– Не знаю. На вахте спросите.

– Уже спросили,– уточнил Зуев.– В час ночи. А парня убили в двенадцать двадцать. Как раз чтобы успеть дойти...

Георгий понимал, что излишнее проявление эмоций играет на руку этим упертым пинкертонам, но обвинение, которое ему ненавязчиво предъявили, выглядело просто абсурдным. Где-то в уголке сознания он еще надеялся, что перед ним профессионалы, и они просто разыгрывают нелепый спектакль. Бред какой-то! Оперативник «убойного» отдела приехал в Северогорск, чтобы «замочить» парня своей дочери...

Не скрывая раздражения, он спросил:

– Я что, из ума выжил?! Зачем?!

Зуев пожал плечами и выдвинул свою версию:

– Думаю, обидно стало. Тебя, майора милиции, из-за какого-то сопляка отлупили. Понять можно. Вот и решил машину разбить.

– Ну ты даешь!! Я что, пацан, такими вещами заниматься?

– А тут как раз Денис вышел.– Зуев не обратил внимания на его реплику.– Завязалась драка... Тут ты его доской и огрел. Разумеется, убивать не хотел..

Логика, достойная аплодисментов. Если бы не наручники, Любимов обязательно бы похлопал. Пришлось «восхититься» на словах:

– Браво!.. Но только – по вашей же логике! – мне следовало не Дениса дождаться, а того охранника, который меня сзади дубинкой огрел... И вообще – весь этот бред доказать надо.

Внимательно глядя на подозреваемого, Голубева не без некоторой торжественности произнесла:

– Вынуждена вас, Георгий Максимович, огорчить. Есть свидетель, видевший, как вы убегали от машины. И крик потерпевшего он слышал.

Прежде чем ответить, Любимов подумал: «Вот он, момент истины... Эти двое думают, что выкинули на стол козырного туза».

– А этот ваш свидетель, случайно, не ошибся?..

– Он тебя еще в клубе запомнил,– покачал головой Зуев.– Во время потасовки.

– Любопытно, и что за свидетель?

– А вот это мы не обязаны...– Голубева откинулась на стуле, словно отстраняясь от его вопроса.

– Тогда опознание проводите! Хочу на него взглянуть!

– Утром проведем. А пока задерживаю вас на двое суток. По подозрению в убийстве.

– Классно работаете! – восхитился Любимов.– Прямо как в цирке!..

Он поглядел на Зуева, но тот ловко спрятал глаза.

– Я б тебе генерала дал. Досрочно. И – в Москву, на повышение!..

Начальник гороотдела сделал вид, что пропустил эту реплику мимо ушей. Он не был честолюбив и плевать хотел на генеральские лампасы и даже на такую близкую полковничью звезду. Зуев давным-давно, еще старшим лейтенантом, понял, как мудра и справедлива поговорка: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе». Вся его карьера вот уже много лет была прочно связана с Северогорском. Здесь безо всяких академий он исправно рос в должностях и званиях, а самое главное – неуклонно повышал свой достаток. Зуев давал жить другим и поэтому неплохо жил сам. На окраине города достраивался его двухэтажный особняк, в гараже стояла не пижонская, но вполне достойная его должности машина, а двухкамерный холодильник ломился от деликатесной жрачки. Старшая дочь училась в Москве, на коммерческом отделении престижного института, и, слава Богу, была избавлена от необходимости подрабатывать где-нибудь официанткой или кем-то еще хуже... Папа присылал ей достаточную субсидию.

И вот теперь появился этот питерский «ковбой», чтобы разрушить с таким трудом налаженный баланс. Нет, этот номер у него не пройдет...

Зуев открыл дверь, чтобы позвать двух постовых.

Выходя из кабинета, Георгий обернулся:

– Начальству моему сообщить не забудьте.

– Обязательно,– откликнулась Голубева.– Вам адвокат нужен?

Георгий на секунду задумался:

– Пока обойдусь.

Когда за Любимовым закрылась дверь, следователь внимательно посмотрела на милицейского начальника:

– Ну, что скажете?

– Его работа, не сомневаюсь,– уверенно заявил Зуев,– Это он пока выделывается – как же, из Питера!.. На своих надеется.

– Боюсь, с опознанием будут проблемы.– Женщина с сомнением покачала головой.– Мы ведь обязаны ее предупредить.

– О чем?..– нахмурился Зуев.

– Что это ее отец. И неизвестно тогда, как девочка себя поведет. Может ведь показания и не давать.

Зуев раздраженно ответил:

– Что ж мы, убийцу отпустим? А Федор Сергеевич?.. Что мы ему скажем? Что люди скажут?..

– Да. Люди нас не поймут.

Шеф синегорской милиции помолчал, устало опустился на стул:

– Так, может, и не стоит ей говорить? В интересах дела. А опознание через стекло проведем. Закон позволяет.

Голубева опустила глаза:

– К сожалению, ничего другого не остается.

Любимов попытался поудобнее устроиться на жестком матрасе, но сон, о котором он мечтал еще полчаса назад, улетучился. В голове крутилась одна и та же сцена – когда местный Шерлок Холмс в юбке сообщила ему о наличии свидетеля.

Георгий погрузился в безрадостные размышления. Вот это называется влип по самые не балуйся. Классическая подстава, которая тут же развалится в суде. А пока они предъявят ему обвинение и будут полгода мурыжить в СИЗО. Могут даже ребятам сообщить задним числом, чтобы нервы им не портили. На местного адвоката надежды никакой... С Зуевым все понятно: ему срочно надо найти подозреваемого – как-никак убит сын мэра. Прокурорская мадам поет с ним в унисон, хотя налицо явные нестыковки.

Остается лжесвидетель, и тут всего два варианта: либо его смонтировали на заказ, либо его подсунул настоящий убийца.

Отправляясь па ковер к городскому главе, Прибылов ничего хорошего для себя, разумеется, не ждал, но и не предполагал, что все обернется настолько плохо.

В таком состоянии он видел Ремизова впервые. Федор Сергеевич, обычно спокойный и уравновешенный, сейчас в ярости метался по кабинету, как разъяренный бенгальский тигр, загнанный в клетку. Прежде, чем обрушить на пришибленного хозяина «Пещеры» очередной заряд обвинений, он каждый раз останавливался напротив него, словно пытался размазать его по стулу. Прибылов на секунду представил: «Такой если всю правду узнает, не пощадит». Противный холодок расползся по животу. Сравнивая это ощущение, он вспомнил, как в детстве пришлось глодать кишку.

– Я же тебя предупреждал – за Дениса отвечаешь лично! Чтоб никаких таблеток!.. А ты что вытворяешь?!

Оправдания Прибылова выглядели как жалкий лепет провинившегося школьника в кабинете строгого директора:

– Мы и не продавали! Можете у бармена спросить. Кто ж знал, что этот питерский в драку полезет?.. Всего не предусмотришь.

– Мне на твои оправдания... Тьфу! Наплевать и растереть, понял?! – Ремизов гаркнул так, что секретарша в приемной слегка подпрыгнула от неожиданности.– Я одно знаю! Денис у тебя был! Живой и здоровый!.. А теперь его нет!

Прибылов опустил голову, пробормотав негромкой скороговоркой:

– Я вас, Федор Сергеевич, понимаю... Это трагедия. Единственный сын...

– Мне от твоего понимания... – Мэр резко махнул ребром ладони: – Знаешь?

– Федор Сергеевич, но это же чистая случайность! Драка где угодно могла произойти!..

Ремизов снова принялся мерить шагами казенный кабинет. Все эти жалкие оправдания он уже не слушал. Хуже всего было то, что он понимал: часть вины за смерть сына лежит на нем самом.

Он остановился возле своего кресла и мрачно взглянул на Прибылова:

– Как чувствовал... Давно надо было твою берлогу прикрыть!..

Артем успел устать от не свойственной ему роли козла отпущения. И он неосторожно произнес фразу, которая окончательно вывела Ремизова из себя:

– Закрыть-то несложно. Только ведь и вам деньги нужны!

– Я что их, в свой карман кладу?! – Мэр снова сорвался на крик.– Я на них городские дыры латаю!..

– Так об этом и речь! – поспешно подхватил Прибылов, ругая себя за длинный язык.– Вот ведь и больницу собирались отремонтировать...

Ремизов тяжело опустился в кресло, как бы подводя черту под разговором. По его жесткому, не терпящему возражений тону Артем понял: прибыльному бизнесу пришел конец.

– С больницей без тебя справимся. Короче, прикрывай свою аптеку. Иначе посажу.

– Федор Сергеевич, кроме меня...

Ремизов резко перебил владельца клуба:

– Прикрывай, я сказал!.. А твои дела меня больше не интересуют – каждый баран носит свои яйца...

* * *

Когда Катя увидела безжизненное тело любимого, ей показалось, как будто внутри нее что-то заледенело, а потом треснуло и разлетелось на осколки. Эти острые осколки впились в сердце, легкие и мешали дышать.

Теперь она поняла: предчувствие беды возникло еще тогда, на «Чертовом колесе», когда она впервые всерьез испугалась за жизнь Дениса. Врачи называют такое состояние реакцией на тяжелый стресс, прописывают таблетки, назначают курсы психотерапии, но Катя точно знала: цветок этот боится только времени, и пока оно не пройдет, он будет держать ее чувства в плену, отгородив ее от мира своими черными лепестками.

Весь следующий день после убийства Дениса девушка не вставала с постели. Принимать транквилизаторы она категорически отказалась – какой смысл? Голова и так словно ватная.

Катя неподвижно лежала на диване в своей комнате, отвернувшись лицом к стене. Не хотелось ни есть, ни спать, ни думать. Вообще ничего не хотелось. Мир разом потерял свои краски. Остался лишь этот абстрактный голубовато-холодный узор на обоях, который складывался в ее воображении в различные фигурки, а то и в целые картины.

Кате казалось, что она может пролежать так очень долго, и единственное, чего хотелось в тот момент: пусть все оставят ее в покое. Однако именно это ее желание окружающие ее люди старательно игнорировали. Она отключила мобильник, отказалась подходить к телефону, но от матери и отчима спрятаться не могла.

Они напомнили о себе осторожным стуком в дверь. Катя не изменила позы. За спиной послышались осторожные шаги. Марина присела на краешек дивана, поправила плед:

– Катюш, ты как?..

Пришлось из вежливости отвернуться от стены.

– Нормально...

Над ней склонилось озабоченное лицо мамы:

– Может, тебе принести что?

– Не надо.

– Из института звонили, спрашивали, как ты себя чувствуешь...

– Скажи, что я в порядке.

Марина обеспокоенно посмотрела на мужа. Коротков приблизился к дивану, стараясь говорить с интонациями доброго доктора, навестившего больного ребенка.

– Катюша, из прокуратуры звонили. Просят приехать.

Девушка чуть шевельнулась, ее голос звучал тихо и несколько заторможенно, при этом она слегка растягивала гласные, словно находилась под действием транквилизаторов.

– Зачем?

– Понимаешь, надо опознание провести.

– Какое опознание?

– Того мужчины, который Дениса убил.

Ей почему-то показалось, что в этой мягкой вкрадчивости голоса прячется подвох, некий лживый чертик, убеждающий сделать то, что она делать совсем не хочет. Сначала Артем, теперь родители, следователь. Все хотят, чтобы она подтвердила то, что на самом деле не видела. А ведь этот мужчина за нее заступился...

– Я не поеду.

На помощь пришла мама:

– Катенька, им очень нужно. Иначе его выпустят.

– Я им уже все сказала.– Девушка упрямо дернула головой.

– Говорят, этого мало. Мы понимаем твое состояние...

Катя почувствовала фальшь в последней фразе. Если бы они хоть чуть-чуть ее понимали, не стали бы упрашивать тащиться на опознание убийцы.

– Мы тебя отвезем,– пообещал отчим.

Катя молча повернулась лицом к стене и с головой накрылась пледом, как улитка, которая забралась в свою раковину.

Марина поднялась с дивана и, приблизившись к мужу, негромко произнесла:

– Позвони – пусть подождут. Тоже должны понимать... Мы позже зайдем.

Когда за предками закрылась дверь, Катя уже ни о чем не могла думать, кроме как об этом злосчастном опознании, словно внутри ее головы запустили старую пластинку, и звукоснимающая иголка постоянно натыкалась на царапину, возвращала песню на предыдущий куплет. Она понимала, что на диване под пледом от необходимости тащиться на опознание не спрячешься, и даже не потому, что об этом просят родители. Страх – вот в чем проблема. И здесь не важно, видела она того мужика рядом с машиной или нет. Главное, что скажут люди, что подумает убитый горем отец.

Голубева уступила кресло хозяину кабинета, а сама скромно пересела на потертый кожаный диванчик. Оба устали, оба не выспались и, чтобы как-то взбодриться, пили крепкий чай, который Зуев приготовил лично.

Взглянуть со стороны – настоящая идиллия: два вечных соперника – милиция и прокуратура – в едином порыве собрались образцово покарать преступника. Хотелось поскорее оформить это дело, но на тот момент оно зависло в подвешенном состоянии. Все теперь зависело от девушки, которая продолжала лежать на своем диване и смотреть в стену.

Зуев в который раз набрал номер телефона Коротковых:

– Ну как? Понял... Будем ждать.

Следователь поставила недопитую чашку на стол:

– Ну что там?

Зуев раздраженно бросил трубку:

– Поднять ее не могут. Говорят, в трансе. Просят еще подождать.

– Плохо, у нас времени в обрез.

– Знаю.

– Вы начальству его звонили?

– Хотел после опознания. А то, сами знаете, понаедут из Питера. Начнут давить со всех сторон. Власть показывать.

Голубева с пониманием кивнула. Комплекс провинциала – вещь довольно стойкая и не зависит от занимаемой должности. Любимов оставался для нее чужаком, как бы она ни пыталась откреститься от этой мысли,

После небольшой паузы Зуев добавил:

– А обвинение предъявите – тогда все... Пусть едут...

Через какое-то время в ее комнате появился человек,  которого она меньше всего хотела видеть. Катя только задремала, как в дверь постучали. Знакомый голос заставил ее вздрогнуть:

– Здравствуй, Катя. Как себя чувствуешь?

Девушка обернулась, мельком взглянула на поникшую фигуру Ремизова, родителей на заднем плане, поздоровалась и снова уткнулась в свой «настенный телевизор».

Ремизов присел на корточки рядом с диваном. Он не знал, что говорят в такие минуты, горечь утраты сама подсказала слова:

– Катюша, поверь, мне еще тяжелее... Ведь я каждый Денискин ноготок знаю. С рождения. Он у нас поздний... А в три года его мотоцикл сбил... Представляешь? Думали, инвалидом останется... Катюша, ты же мне как дочка... Прошу...

Ремизов с трудом узнал ее голос: глухой, заторможенный, какой-то омертвелый, как будто его пропустили через компьютер:

– Я уже все сказала.

Ремизов тяжело вздохнул. Он не представлял себе, как вывести девушку из этого душевного оцепенения. Сзади совсем некстати встрял Коротков:

– Я же говорил: бесполезно.

Отец Дениса с усилием поднялся на ноги.

– Федор Сергеевич, может, чаю?..– засуетился хозяин дома.

В его голосе слышалась услужливость метрдотеля, принимавшего у себя в ресторане богатых иностранцев. В ответ Ремизов только махнул рукой.

Отчим подошел к дивану и еще раз попытался вразумить девушку:

– Катя, но такой порядок. Иначе этого мерзавца выпустят.

Слова повисли в воздухе.

– Ну что мне,– не выдержал Ремизов,– на колени перед тобой встать?!

Скорее всего, так бы и произошло, если бы не Коротков, который в последний момент успел подхватить высокого гостя под руки.

– Что вы!.. Не надо, Федор Сергеевич!

И тут Катя сломалась. Она медленно повернула свое бледное, осунувшееся лицо. Ремизов внутренне содрогнулся, заметив, как изменились ее глаза. Прежде живые, готовые засмеяться в любую минуту, они превратились в два крохотных бездонных колодца, на дне которых притаились отчаяние и какая-то запредельная усталость.

Он подался вперед:

– Катюша, мы с тобой вместе поедем... Ради Дениса...

Пауза затянулась. Она была черной и вязкой, как смола.

– Хорошо... Я поеду,– наконец кивнула Катя.

Подполковник Зуев опустил трубку на рычаг и с облегчением вздохнул:

– Все в порядке: Катя согласилась его опознать.

Голубева поправила волосы. Когда проблема решилась, образ озабоченного следователя прокуратуры чуть сместился в тень, уступив место привлекательной женщине тридцати четырех лет, которая искренне переживала о том, как выглядит после бессонной ночи:

– Честно говоря, я думала, мы опоздаем.

– Федор Сергеевич ее уговорил. Через полчаса будет.

Голубева попыталась представить, каково это,– потерять сына в пятьдесят лет. Картинка получилась смазанной и очень неприятной. Между тем Зуев снова взял трубку и связался с заместителем по внутренней связи.

– Виктор Степаныч? Организуй анонимное опознание... Да, Любимов из Питера. Подбери там людей. Только не затягивай. У тебя полчаса... Что значит «мало?! А ты постарайся, сам Ремизов приедет...

Он повесил трубку.

– Ну что, еще чайку?..

– Не откажусь! – Голубева улыбнулась – впервые за последние сутки.

Ремизов посадил Катю в свою машину, родители на своей пристроились сзади. За окном проплывали деревья, дома, люди. Северогорск жил повседневными провинциальными заботами. Люди узнавали из газет о горе, постигшем главу города, большинство уделяли сочувствию несколько секунд, после чего переключались на свои проблемы.

Мысли девушки снова вернулись в привычно-мрачное русло. Еще вчера Денис являлся частью этой реальности, а теперь чья-то злая воля безжалостно вырвала из жизни любимого человека, а ее посадила в стеклянную капсулу с мутными стеклами – именно такое сравнение она подобрала для своей депрессии.

Катя с благодарностью посмотрела на Ремизова. Его вежливое молчание сейчас значило куда больше, чем все слова на свете. Машина притормозила у городского отдела милиции. На входе Катю с Ремизовым встретил замначальника ОВД и провел их на третий этаж. Здесь, в просмотровом кабинете, уже ожидали Зуев, Голубева и двое понятых. На одной из стенок располагалось большое стекло, через которое открывался вид на соседнее помещение. Там сидели трое мужчин, примерно одного возраста и с одинаковыми бородами.

Катя почувствовала себя неуютно: замкнутое пространство, незнакомые люди. Хотелось, чтобы процедура поскорей закончилась. Еще одно воспоминание из детства: она сидит в зубоврачебном кресле и просит добрую фею, чтобы она ускорила бег времени.