Текст книги "Чертово колесо"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Андрей Кивинов, Олег Дудинцев
Чертово колесо

* * *

Расплатившись с таксистом, Марина запоздало пожалела, что не воспользовалась услугами частника. Запрошенная сумма явно не соответствовала покрытому расстоянию. Правда, за двадцать минут поездки шофер своей болтовней сумел отвлечь ее от мрачных мыслей – и на том спасибо...

Попрощавшись с говорливым водителем, Короткова окинула взглядом высокое здание Главка. В перспективе уходящего дальше проспекта виднелся Смольнинский собор, его купол в этот утренний час весело общался с солнцем, где-то поблизости взвыла тревожная сигнализация, люди спешили по своим делам – каждый в коконе своих собственных проблем. Когда-то и она являлась частью этого огромного людского муравейника, но теперь, после неспешной размеренной жизни в небольшом городке, вся эта суета немного давила.

Отправляясь в Питер, Марина с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке, но другого выхода в создавшейся ситуации она просто не видела.

Короткова открыла массивную дверь, поднялась по ступеням, подошла к стойке, за которой стоял молодой человек с погонами сержанта милиции. Он вопросительно на нее уставился.

Короткова приветливо улыбнулась:

– Скажите, Любимов у вас еще служит? Георгий Максимович?..

– Он из какого отдела?

Марина растерянно пожала плечами:

– Не знаю. Из уголовного розыска.

– Уголовный розыск большой, дамочка!..

Марине пришлось совершить небольшое путешествие в глубины памяти, впрочем, оно оказалось недолгим – работа бывшего мужа никогда ее особенно не интересовала:

– Раньше он убийствами занимался.

Сержант кивнул головой:

– Вот это другой разговор! Значит, из второго убойного. Сейчас поглядим...

Он подвинул к себе засаленный журнал, пролистал несколько страниц.

– Так, Любимов Георгий Максимович. Есть такое дело.

Сержант набрал местный номер из четырех цифр.

– Это с проходной беспокоят. Тут с Любимовым хотят пообщаться... Женщина...

Он повесил трубку.

– Сейчас спустится.

Когда до встречи с бывшим супругом осталось не более минуты, в голову Марины снова полезли мрачные мысли.

Максу показалось: засунь он пальцы правой руки в песок, они и то гнулись бы лучше. Гипс уже сняли, но былая подвижность конечности еще не восстановилась. Его это безумно злило, и первый приступ раздражения начинался с утра, во время похода в сортир. Мало того – временная однорукость, как назло, совпала с концом квартала, когда вал разнообразной писанины буквально захлестнул отдел.

Виригин вложил в правую руку шариковую ручку, пытаясь адекватно приспособиться к новым физическим реалиям,– странно, но в гипсе получалось лучше. Буквы то растягивались почти в линию, то наползали одна на другую, словно в дымину пьяные военнослужащие, пытающиеся держать строй. Дело продвигалось медленно и никак не тянуло на оформление служебного документа. С ненавистью глядя на онемевшие пальцы, Макс отложил авторучку. Жора Любимов, который сидел за соседним столом, наблюдал за мучениями коллеги с сочувствием:

– Аутогенную тренировку не пробовал?.. Говорят, помогает.

Виригин поднял вверх руку, в который раз попытался заставить пальцы двигаться.

– Еще как пробовал! Но они,– Макс кивнул в сторону растопыренных пальцев,– чихать на это хотели. После гипса не шевелятся, хоть режь. Придется разрабатывать.

– Ну, тогда остается последнее, испытанное веками средство...– Жора безуспешно попытался скрыть иронию.

Виригин заинтересованно следил, как его бывалый коллега отодвинул ящик стола, достал оттуда граненый стакан и медленно, разбив движение на несколько этапов, поднес его к губам.

– Рекомендую, Макс. Стакан – он всему голова!

Виригин оглядел пыльную емкость с розовым ободком (похоже, эту отметину оставил портвейн «Три топора») и скептически заметил:

– Так и спиться недолго!

– А кто сказал, что туда надо водку наливать?..– удивился Любимов.

Макс победно продемонстрировал левую руку:

– Ничего, пока этой обойдусь.

– Вольному – воля... Кто ж твои каракули разбирает? – Жора разочарованно убрал стакан обратно в стол.

Кивнув в сторону пухлого уголовного дела, Виригин с трудом подавил зевок:

– А кто их вообще читает?..

Этот содержательный диалог был прерван телефонным звонком. Жора снял трубку:

– Любимов слушает... Женщина?.. Сейчас подойду.

После ухода коллеги Макс поупражнялся писать левой рукой, после чего углубился в чтение свежих министерских приказов. В этот интимный процесс весьма некстати вмешался замначштаба Егоров, который материализовался в кабинете с толстым делом в руках. Открыв папку, он раздраженно ткнул пальцем в листок:

– У тебя что здесь написано?!

– Как что? План работы по делу– Виригин мельком взглянул на документ.

– На каком языке?!

– Я иностранными не владею,– пожал плечами Виригин.

– Тогда сам прочитай! – Егоров положил перед опером дело.

Макс трижды пробежал глазами по тексту, но результаты оказались плачевными – писанина относилась к раннему периоду его упражнений левой рукой. Он мужественно попытался разобрать свои же каракули, меняя расстояние до предмета. Егоров недовольно наблюдал за этими маневрами.

Так ничего и не разобрав, Виригин, сощурившись, посмотрел на подполковника:

– У меня, Сергей Аркадьевич, со зрением что-то. А очки все никак не купить.

– А как другим такое читать?! – взвился Егоров.– Глаза ломать?!

– Кому другим?..– насупился Виригин.

– Мне, например!

Виригин пододвинул папку начальнику штаба:

– А другим и не надо. Не положено.– Он ткнул пальцем в оттиск штампа с грифом «Секретно».

Егоров раздраженно поскреб фолиант, хотел что-то сказать, но в сердцах махнул рукой и выскочил из кабинета. «Штабная культура» в угрозыске прививалась плохо. Если честно – никак не прививалась!..

Нельзя сказать, что появление бывшей жены вызвало у Жоры радость. Чувство, которое он испытал, больше смахивало на досадное удивление – слишком много плохого пришлось пережить обоим в свое время. И хотя история их отношений осталась в прошлом, неприятный осадок не исчез.

Миновав вахту, Любимов подошел к женщине:

– Ты?!

– Тебя и не узнать. С бородой...– Марина оценивающе оглядела бывшего супруга.

Настроение у Жоры резко испортилось, появилось смутное ощущение тревоги – вряд ли эта женщина приехала сюда, чтобы полюбоваться на его бороду и предаться ностальгическим воспоминаниям на тему «Когда мы были молодыми». Во всяком случае, в себе он такого желания не обнаружил.

Отойдя с экс-супругой чуть в сторонку, Любимов без обиняков поинтересовался:

– Что тебе нужно?

– Я бы никогда не приехала, но нужен совет. Профессиональный. С Катей – беда.

Катя была их общей дочкой и сердечной болью Жоры. Жены могут приходить и уходить, а дочь – это навсегда, это та, в ком течет твоя кровь. А значит, это навечно твое, за что ты, как ни крути, всю жизнь в ответе.

– Что случилось?..– спросил Жора совсем с другой интонацией.

Мимо прошел знакомый опер. Любимов рассеянно обменялся с ним приветствиями.

Марина огляделась в поисках сидячих мест:

– Может, поговорим в другом месте?.. Сможешь уделить мне полчаса?..

– Хорошо, здесь неподалеку есть кафе.

Они присели за угловым столиком, рядом с окном. Девушка принесла две чашки кофе. Марина с удовольствием пригубила обжигающий напиток, достала из сумочки конверт с фотографиями.

– Это накануне выпускного...

Рассматривая снимки повзрослевшей дочери, Любимов не мог избавиться от чувства горечи и досады.

– Это она после дня рождения. Пять месяцев назад.

– Я еще не забыл...– буркнул Жора.

Марина не ожидала другого приема, но в тот момент ссора не входила в ее планы.

– Только прошу, не злись. Понимаю, тебе неприятно...

– Чем она занимается? – отложив очередную фотографию, сухо поинтересовался Жора.

– На второй курс перешла. Филиал вашего экономического. Платное отделение. Но, боюсь, сорвется из-за этих наркотиков. Просто на глазах деградирует. Ужас какой-то...

Она проследила за реакцией бывшего мужа. Любимов отложил фотографии и, не меняя тона, произнес:

– Рассказывай.

Чтобы усилить напряжение, Короткова взяла небольшой тайм-аут. Она, не торопясь, сложила фотографии в сумочку, достала пачку сигарет:

– Здесь курят?

– Нет.

– Понятно... Есть у нас в городе молодежный клуб, «Пещера».

– Рок-н-ролльщики, что ли?..– удивился Макс. Он никогда не был заядлым меломаном, но, как и многие представители своего поколения, знал, что «Пещерой» («Каверн») назывался ливерпульский погребок, где в «сладкие шестидесятые» начинали свой путь к всемирной славе юные Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр – они же группа «Битлз».

– Да нет, Максим, там совсем другая музыка. Знаешь, этот долбеж по темечку – сплошное «бум-бум-бум»?..

Макс кивнул. Таким «бум-бум-бумом» казалась ему вся современная музыка. Не только клубная.

– Там эту заразу и продают,– с горечью продолжила бывшая супруга.– Причем нагло, в открытую. Весь город об этом знает.

– Героин?..– нахмурил брови Любимов.

Воображение легко нарисовало ему страшную картину «ломки». Такое в своей оперской работе он наблюдал не раз.

– Кажется, нет... Я в этом не очень разбираюсь. Какие-то таблетки импортные. Очень дорогие.

Георгий сделал еще одну попытку:

– Экстази?..

– Вроде бы.– Марина отпила глоток кофе.– Ее Денис в этот клуб втянул. Денис – это Катин парень. А она и рада, дуреха...

– Он что, таблетками торгует? – насторожился Любимов.

– Нет... Не знаю... Но сам их принимает – это точно. Так-то он ничего, если б не наркотики...

– Чего ж твой муж с ними не разберется? – криво усмехнулся Любимов.– Он же у тебя «крутой»!..

Почувствовав иронию, Марина с трудом удержалась, чтобы не сорваться на крик:

– Думаешь, мы с ней не говорили?! Все без толку.

На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:

– И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: «Дочка, наркотики – это нехорошо...» Бросай своего Дениса и так далее... Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.

– Боюсь, уже не поможет.– Короткова обреченно покачала головой.

– Тогда что поможет? – Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.

– Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала... – Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.

– Любопытно, а своих у вас нет?..

Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.

– А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?

Любимов слегка опешил:

– Как это кому?!

– Да как ты не понимаешь?! – повысила голос Марина.– Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь... Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят...

Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;

– Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?

Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:

– Ну ты же в Питере служишь. «Вторая столица». У тебя связи... В конце концов, это и твоя дочь!

Последняя фраза вывела его из себя:

– Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..

– Жора, разговор сейчас не о том.

Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:

– О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!

Марина поступила так, как делала всегда,– просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой – типично женским джокером всех времен и народов:

– Мне с тобой все ясно. Зря ехала...

На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева – так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.

– Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!

Марина резко встала и бросила ему в лицо:

– И правильно сделала!..

Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье... Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.

В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов...

Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.

Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы – он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.

– И она еще меня обвиняет!..– гневно произнес он.– Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..

– Сколько ж ей тогда было? – Виригин оторвался от скоросшивателя.

– Почти шесть,– глухо ответил Жора.

Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: «Папочка, любимый!..»

Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было... И как он был тогда по-настоящему счастлив... Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.

– А сколько ей сейчас? – тихо спросил Макс.

– Восемнадцать.

– И что, с тех пор больше не виделись?!

– Нет...

Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:

– Но ты хоть пытался?..

Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:

– Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая такое шоу устроила!.. Даже «скорую» вызвала – якобы с сердцем у нее плохо. Она, кстати, поздоровее нас с тобой будет.

Любимов сделал паузу.

– Но встретиться все равно не дала, хотя решение суда было. И я, представляешь, как побитый пес, поплелся обратно. Долго потом раны зализывал... И после этого для себя отрезал. Напрочь.

На лице Макса отразилось сочувствие: такой ситуации врагу не пожелаешь.

– Жор, но дочь-то в чем виновата?..

Любимов хлопнул ладонью по столу, словно прибил невидимую муху:

– Нет уж – или все, или ничего! Но только не унижаться и не клянчить: «Дай, пожалуйста, свидание на часок». Как на зоне... А потом еще объясняться, что я не сволочь. Представляю, что она Катюхе обо мне наговорила!..

Макс в который раз попытался пошевелить пальцами:

– Я бы все равно так не смог. Все-таки родная дочь...

Георгий почувствовал, что волна злости снова накатывает откуда-то из темных глубин его сознания.

– А я смог! – сказал он, как отрезал.– И думай, Макс, что хочешь...

– А чего она приезжала-то?..– Виригин попытался сменить тему.

– Говорит, дочь с каким-то парнем тусуется, а он на «колеса» подсел – «экстази» или «спиды», толком не понятно. Ясно одно: наркотики совершенно свободно продаются в клубе, куда он Катюху таскает. Похоже, у них в этом городишке полный беспредел. Представляешь, хочет, чтобы я приехал в этот Северогорск и разобрался!.. Народный мститель из Техаса, блин!..

– А местные менты для чего? Заборы подпирать?..

– Похоже, они в доле.

– Неслабо... – хмыкнул Макс– И все равно, если подумать, ей сейчас плохо. Твоей дочери.

– Зато мне хорошо,– огрызнулся Любимов.

Макс снова вложил в правую руку скоросшиватель, а Любимов вскочил со стула и принялся мерить кабинет нервными шагами:

– Ну и как я ей помогу?! Если бы еще в Питере – другое дело. И потом: ну, допустим, закроют этот клуб. И что?.. Откроют другой. Проблему наркотиков это не решит, пока местные за них не возьмутся.

Макс прервал поток самооправданий:

– Кстати, а где этот Северогорск?

Любимов взглянул на коллегу. Город, где теперь жила его дочь, находился километрах в шестистах в сторону приполярного Мурманска.

И тут Виригина, что называется, осенило:

– Так это ж наш регион – Северо-Запад!

Любимов застыл, с удивлением глядя на коллегу:

– И что?..

Виригин посмотрел на него с укоризной – сам догадается или нет? – и вздохнул:

– А то, что у нас в Питере есть региональный РУБОП и прокуратура!

Догадка коллеги высветила ситуацию в ином свете. Появлялась, пусть гипотетическая, крохотная, но все-таки реальная возможность разобраться с этим наркотическим притоном.

– Я об этом как-то не подумал...– ущипнул правое ухо Любимов.

Наверное, наказывая себя за недогадливость.

Жора пошел к начальнику после обеда. Все в отделе знали, что Палыч в это время, как правило, пребываете благодушном настроении. Время от времени опера этим беззастенчиво пользовались.

Шишкин, беззвучно шевеля губами, внимательно прочитал рапорт.

– Неделя за свой счет?..– прищурился он.– По каким таким «семейным обстоятельствам»? Ты же вроде один живешь?..

– У меня дочь в Северогорске. Вот, решил навестить.

Шишкин недовольно покосился на подчиненного:

– Что, вот прямо сейчас, в конце квартала, когда надо отчеты сдавать?.. Дней десять никак не подождать? Ты же нас без ножа режешь!

Георгий ненавидел просить, особенно у начальства, но ситуация обязывала:

– Анатолий Павлович, ну очень надо! С дочкой может беда случиться!..

– Рассказывай,– Шишкин отодвинул бумагу в сторону.

Любимов в общих чертах обрисовал ситуацию.

– Наш регион, говоришь...– Шишкин ненадолго задумался: – Ладно, оформим тебе как местную командировку. Наркотики, конечно, не наша епархия, но в конце концов одно дело делаем. С Сан Санычем я договорюсь. Только не лезь там никуда – прикрытия у тебя нет, а гостей, сам знаешь, не очень-то жалуют.

* * *

Георгий взял билет на утренний поезд. В четыре часа дня он уже вышел с платформы на привокзальную площадь славного города Северогорска.

Первым собеседником Любимова стал подвыпивший мужчина с опухшим лицом и в помятой одежде. Он призывно держал в руках алюминиевый тазик с вареными раками. Люди равнодушно спешили мимо, но не потому, что им не нравился товар,– напротив, членистоногие выглядели очень даже аппетитно. Однако всех настораживал диссонанс между деликатесной закуской и затрапезным видом продавца. В голову лезли нехорошие мысли об антисанитарии, угрозе заражения какой-нибудь заразой (типа сальмонеллеза или «куриного гриппа»), санэпидемстанциях и тому подобном.

Завидев Любимова, мужик бросился наперерез.

– Слышь, друг, купи раков! Глянь, какие откормленные. Бройлерные!

Любимов взглянул на товар – похоже на правду

– Спасибо, не надо...– вздохнул Жора. Он вдруг с тоской подумал о том, как давно не был с друзьями в бане и как давно не пил ледяного пива после парилки.

Опытный психолог (куда там Фрейду!), продавец уловил тень сомнения в его голосе и продолжил уговоры:

– Купи! Пивка в дороге попьешь!

– Я уже приехал.

– Жаль...– огорчился мужичок.

– Ты бы где-нибудь у бани встал,– посочувствовал Любимов,– там твой тазик влет бы ушел.

– Не... – махнул рукой мужик.– Там своя мафия.

– Понятно. Тогда подскажи, как до гостиницы добраться?

Абориген показал в сторону кирпичной пятиэтажки:

– Тут недалече. За угол повернешь, и минут пять пехом.

– А как называется?..

На лице мужичка появилось такое выражение, как будто более глупого вопроса он отродясь не слыхивал:

– Гостиница!

Любимов бодро зашагал в указанном направлении под аккомпанемент знакомого голоса:

– Женщина, купите мужу раков! Смотрите, какие роскошные!.. Он вас, знаете, как ночью любить будет?..

За одиннадцать лет, а именно столько прошло со времени его первого и последнего посещения местного отеля, здесь мало что изменилось. Если честно – почти ничего. Видимо, новые хозяева посчитали, что командировочным, а также местным влюбленным парочкам, снимавшим номера на одну ночь, вполне достаточно небольшого косметического ремонта. Все остальное, включая сантехнику, осталось на прежнем уровне – по типу «минус три звезды». Впрочем, Любимов на европейский сервис не претендовал.

За стойкой с открытыми глазами дремала полногрудая брюнетка. Чтобы постояльцы не спутали, с кем имеют дело, на одной из округлых выпуклостей красовался бейджик с надписью «администратор».

Любимов положил на стойку свой потрепанный паспорт. Администратор подняла длинные ресницы. На миг в ее глазах мелькнул интерес. За считанные секунды молодая женщина успела оценить внешность, манеру держаться, одежду приезжего и сделала вывод о его платежеспособности. В случае с Любимовым этот интерес угас, как падающая звезда.

– Вам двухместный номер?..

– А это смотря кто будет соседом! – подмигнул Жора.– Если какая-нибудь блондинка...

Шутка не прошла. Администратор принялась медленно заполнять бланк, словно первоклассница на уроке чистописания. Любимов знал, что в таких городках ритм жизни совсем иной. Он не увидел за спиной очереди страждущих попасть в этот «странноприимный дом», но все равно ее монументальная медлительность слегка раздражала.

Чтобы как-то отвлечься, он уставился на ее пышную грудь, пытаясь представить ее без прикрытия. Виртуальная картинка выходила волнующей.

– Цель вашего приезда?..

Любимов часто заморгал – дурацкий вопрос застал его врасплох. Как тут ответишь? «Цель приезда: совершить подвиг»?.. Или «цель приезда: промышленный шпионаж»?..

Ничего не придумав, он ляпнул первое, что пришло в голову:

– Горный туризм.

Выщипанные бровки поползли вверх. Полногрудая уставилась на Любимова, словно тот выпрыгнул из летающей тарелки.

– Так у нас здесь и гор-то нет...

Георгий сообразил, что сморозил глупость.

– А как же название?..– попробовал он выкрутиться.– Северогорск!..

Администратор вяло пожала плечами, наверное, впервые в жизни задумавшись о происхождении названия родного города:

– Может, когда и были...

Георгий снова уставился на ее волнующую воображение грудь в районе бейджика.

– Значит, меня коварно обманули...– вздохнул он.– Придется прогуляться по тундре.

Тундра администраторшу устроила – она что-то черканула в бланке.

– Сколько дней жить будете?

– Два дня, три... Может, больше... Точно не знаю. Оформляйте пока на три. Дальше по обстановке – как туризм пойдет.

Администратор наконец закончила свой титанический труд, положила на стойку паспорт Любимова, бланк и ручку. Он снова увидел ее глаза – они оказались карими с зеленой каемкой вокруг зрачка.

– Распишитесь!

Георгий оставил в бланке свою закорючку, а взамен получил ключи от номера.

– Второй этаж. Номер двести четырнадцать.

Фраза означала, что осмотр груди закончен. Любимов забрал ключи, поднял сумку:

– Спасибо. Говорят, у вас здесь клуб есть интересный, «Пещера». Не подскажете, как его найти?

За одну короткую встречу он умудрился удивить администраторшу в третий раз.

– Это в центре. Но там же одна молодежь.

– А я разве старый?..– искренне удивился Любимов.– Может, составите компанию?

На лице молодой женщины вдруг появился неподдельный испуг.

– Нет-нет, что вы...

По дороге в номер Любимов попытался решить уравнение с двумя неизвестными: чего администраторша так испугалась – перспективы составить ему компанию или самого клуба?..

Он несамокритично решил, что наиболее вероятен последний вариант.

По иронии судьбы, Катя познакомилась с Денисом именно на презентации «Пещеры». На торжественной вечеринке собрались отпрыски тех, кто входил в ту или иную элиту Северогорска.

Денис понравился ей сразу: симпатичный, спортивный, интересный, веселый. О том, что он сын первого лица в городе, ей сказали позже, но это уже не имело никакого значения. Они выбрали друг друга сами, без оглядки на социальный статус и толщину кошельков своих родителей.

Вначале все это нравилось: ярко-одетые, красивые тусовщики, рейв-вечеринки, продолжавшиеся до утра,– вся эта бездумная мишура. Молодежь приходила сюда, оставляя за пределами танцпола все проблемы. Казалось, «Пещера» живет своей, не связанной с внешним миром жизнью. Но это только казалось...

И однажды Катя это поняла очень отчетливо.

Как-то раз она неважно себя чувствовала, в ее голове поселилась тупая боль: то ли от необходимости сдавать курсовик, то ли от монотонной музыки —а может, от того и от другого вместе. Зато Денис напоминал высоковольтный трансформатор: глаза блестят, весь как на пружинах,– он так и искрился энергией. За свой столик он ненадолго возвращался с танцпола только затем, чтобы попить колы и дать отдышаться своей партнерше...

Кондиционеры не справлялись с духотой. Денис расстегнул рубашку – золотая цепочка и крестик прилипли к влажной груди. Катя невольно залюбовалась его стройным мускулистым телом. Она видела, какими восхищенными взглядами провожают девчонки ее парня, как завистливо перешептываются, глядя в ее сторону. Любая пошла бы с ним, помани он пальцем, но Денис выбрал именно ее – единственную и неповторимую, и от этого сердце наполнялось любовью и гордостью.

Не хотелось портить вечер, но сегодня она действительно чувствовала себя скверно:

– Денис, у меня голова болит. Я пойду. Проводи меня.

– Мы же недавно пришли!

– Ну да,– усмехнулась Катя,– всего три часа назад.

– Разве?..– Он искренне удивился, словно напрочь забыл о существовании времени.– Брось, котенок, ты просто устала!.. Сейчас Алекс зажигать начнет. Кстати, у меня есть отличное лекарство от головной боли. Вот...

В его ладони появилась таблетка с изображением доллара.

– Это что, наркотики?

– На самом деле, некогда запатентованное средство для похудения, обладающее болеутоляющим эффектом. Если злоупотреблять, то кофе – тот же наркотик.

Он подвинул ей стакан с «колой», а сам обвел зал рукой:

– Все зависит от атмосферы: чем она приятней, тем больше удовольствия. Не бойся, это безобидная дозировка. У тебя просто пройдет голова и поднимется настроение.

– Хорошо, под твою ответственность.

Катя запила таблетку шипучим напитком.

Головная боль исчезла через минуту. Прошло совсем немного времени, и Катя почувствовала себя так, словно кто-то в ее голове дернул большой многовольтовый рубильник. Поверхность привычного мира как бы отогнулась, приоткрылся другой слой бытия: он искрился невиданными цветами, красками, звуками, изгибался замысловатыми линиями. Появилось ощущение счастья. Цвета стали ярче, монотонный ритм, несущийся из динамиков, словно изменил свою плотность – теперь он стал частью ее тела, и ноги сами понесли Катю на танцпол. Они протанцевали всю ночь, а под утро спрятались в кладовке и занялись любовью...

Волшебная ночь потребовала расплаты. Катя проснулась в четыре часа дня с ощущением полной разбитости и головной болью, не сопоставимой с той, что мучила ее в клубе.

Походы в «Пещеру» становились важной частью жизни, все остальное начинало исчезать, как деревья в наползающем тумане. И Катя чувствовала эту подмену так же ясно, как ускользающий интерес к учебе.

Под знаком «экстази-вечеринок» минуло несколько месяцев до того памятного происшествия на аттракционе... В ту ночь они решили по приколу покататься на «Чертовом колесе». Карусельщик дядя Саша, который подрабатывал сторожем, давно привык к подобным просьбам, но сыну мэра отказать не смог. Получив свою сторублевку, он отправил молодых в поднебесье на два круга, а сам ушел в свою каморку.

Как только люлька поплыла вверх, Катя почувствовала: с Денисом что-то не так. В темноте его глаза горели лихорадочным блеском, превратившись в один огромный зрачок. Приступ начался внезапно и нарастал, как снежная лавина. Денис вдруг обхватил себя руками, сотрясаясь в жутком ознобе, словно просидел в холодильнике два часа.

Когда кабинка достигла почти высшей точки, он перегнулся через бортик, сбросив с высоты пятого этажа остатки полупереваренной пищи. Его лицо превратилось в белую маску, на лбу выступили бисеринки пота. Он что-то монотонно бормотал...

Катя всерьез испугалась: она не знала, что делать, как помочь любимому в такой ситуации. Казалось, колесо вообще перестало двигаться. Наконец, вот он – долгожданный настил.

Катя пыталась вытащить Дениса из люльки, но тот мертвой хваткой вцепился в прутья безопасности. В эту минуту он вообще ничего не соображал. Пришлось улетать на второй круг.

Карусельщик уже успел выпить свои традиционные сто граммов и с удивлением уставился на парня, который еле выбрался из люльки, сделал несколько нетвердых шагов и сложился пополам, сотрясаемый жуткими приступами рвоты.

– Чего это с ним? Укачало, что ли?..

Катя посмотрела на пьяного мужика и вдруг рассмеялась диким истерическим смехом, который плавно перешел в рыдания.

Позже девушка узнала, что Денис передознулся своими «таблетками счастья» и хлебнул этого «счастья» по полной программе. Тогда, на «Чертовом колесе» Катя вдруг с ужасающей четкостью увидела: «экстази» – это ключ к ящику Пандоры, который хранится в каждом человеке. Воспользуйся им, и наружу полезут несчастья, болезни, пороки, зло... Она закрыла этот вопрос для себя и теперь боролась за Дениса. Боролась изо всех сил, несмотря на все сопротивление, которое он оказывал.

В процесс вмешалась «тяжелая артиллерия» в виде папы Дениса – главы местной администрации Федора Сергеевича Ремизова. Ему, естественно, доложили о пагубном пристрастии сына, и всесильный северогорский родитель взял отпрыска под личный контроль. Казалось, дело идет на поправку, но... Вскоре Денис опять сорвался.

Вечером Любимов отправился на встречу со злачным Северогорском, размышляя на ходу, что же все-таки так испугало администраторшу.

Найти клуб «Пещера» оказалось проще простого – ориентиром служила карусель «Колесо обозрения», располагавшаяся в городском парке буквально в двух сотнях метрах от молодежной мекки. В этот вечерний час аттракцион напоминал огромную неподвижную букву «О», сигнализирующую миру, что Северогорск – город, где любят повеселиться..

Рядом со входом в «Пещеру» застыл высокий крепыш со скошенным лбом. Его физиономия очень подходила к названию клуба – именно в пещерах когда-то обитали неандертальцы. Крепыш осуществлял пресловутый фейс-контроль. То есть служил этаким тонким человеческим фильтром, который решал, кто достоин «Пещеры», а кто нет. Насчет себя Жора не обольщался. Он занял место неподалеку от входа, наблюдая за процессом прохода в «Пещеру» местной публики.