Текст книги "Хребет Мира"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Приложения

Сообщение о состоянии пушной торговли

Сент-Луис. 3 октября 1831 года.

Военному министру

Сэр! В ответ на Ваше письмо от 9 сентября с вопросами о пушной торговле я имею честь заявить, что мои личные знания и наблюдения позволяют мне сообщить Вам сведения по целому ряду интересующих Вас вопросов, касающихся торговли близ Скалистых Гор и к западу от них. Впервые я поехал к Скалистым Горам с целью заняться меховой торговлей в 1822 году; с тех пор я был постоянно связан с этим делом либо в верховьях Миссури, либо в районе Скалистых Гор. Дважды я переходил на другую сторону хребта и увидел все многочисленные формы торговых операций с индейцами. В 1822 году я служил клерком в экспедиции, возглавляемой Иммелом и Джонсом из Миссурийской Пушной Компании. Мне посчастливилось быть одним из тех, кто остался жив после того, как на берегу Жёлтого Камня на нас напали, ограбили и устроили нам настоящую резню Черноногие. обстоятельства той атаки указывают на опасную сторону нашего дела. Примерно за двенадцать дней до этого события мы встретились с группой индейцев, среди которых были только воины, никаких женщин и детей. Некоторые ехали верхом, некоторые шли пешком. Их провизию и мокасины везли собаки на своих спинах. Нас было двадцать девять человек, все прекрасно вооружённые. Мы везли почти двадцать тюков пушнины. Мы мирно пообщались, любезно поднесли им кое-какие подарки и расстались самым дружеским образом. И всё же мы подозревали, что они могли коварно обмануть нас, поэтому мы двинулись с Трёх Притоков Миссури к Жёлтому Камню, к месту рандеву. На двенадцатый день около четырёхсот индейцев устроили нам засаду у подножия гор на границе с рекой. Вероятно, они получили о нас необходимые сведения от тех индейцев, которых мы повстречали ранее. Мы рассеялись почти на полмили вдоль реки. Семеро погибли, четверо получили ранения. Мы растеряли все наши вещи, пушнину, лошадей и капканы. Это было моё первое соприкосновение с опасной стороной торгового дела. Я спасся тем, что пробежал добрых семь миль по прерии, преследуемый только пешими разбойниками. Ночью я возвратился к месту бойни. Оказалось, что дикари стали там лагерем, и я потихоньку ушёл подальше, дабы не подвергать себя опасности. Меня приютила группа индейцев Вороньего Племени, с которыми я повстречался ближе к следующему вечеру. Два моих компаньона были позже предательски убиты… Следующей весной меня ограбили индейцы-Вороны – те самые люди, среди которых я провёл целую зиму и которым делал всяческие подарки и вообще был с ними в наилучших отношениях. Однако стоило им повстречать меня, когда я был совершенно один, они без колебаний отобрали у меня абсолютно всё, даже порох и свинец, предназначенный для моего личного пользования. После того меня грабили ещё дважды, и последний случай произошёл почти на том же месте, что и самый первый раз. Так что мне хорошо знакомы опасности торговли.

Пушная торговля в районе Скалистых Гор включает в себя как обмен товарами, так и охоту на бобров. Сейчас на охоту отправились в общей сложности от пяти до шести сотен человек; часть из них выступила от Миссури, часть – из Санта-Фе. Эти в своём большинстве британцы и охотой промышляют обычно западнее гор, но они охотились и к востоку от гор, пока там не объявились американцы. Практически все отряды пользуются одинаковыми приёмами охоты. Охотятся при помощи капканов, основная цель – бобры. Что же касается торговли, то она целиком соединена с охотой…

Индейцы Скалистых Гор не возражают против нашей охоты, что, хоть и кажется странным, всё же вполне объяснимо, так как они постоянно получают подарки от охотничьих отрядов. Помимо этого, индейцы воруют у охотников лошадей и возвращают их за определённое вознаграждение, что является не такой уж малой статьёй дохода. Это стало настолько привычным, что никак не отражается на взаимоотношениях белых и индейцев. У индейцев, живущих на американской территории к западу от Скалистых Гор, никогда прежде не было капканов, поэтому они не ловили бобров. Более северные племена, то есть обитающие на британских землях, напротив, прекрасно оснащены капканами и являются прекрасными ловцами бобров, запасаясь шкурами для себя лично и для торговли с белыми. Это относится и к Воронам, которые теперь стали возражать против присутствия белых, но раньше не позволяли этого себе…

Среди наиболее крупных племён в районе Скалистых Гор можно выделить несколько. В первую очередь, Змеи, из которых мне известны три группы (Шошоны, Итаны, Команчи)… Во-вторых, Черноногие; они наиболее опасные и воинственные, ходят крупными отрядами против других индейцев, хорошо оснащены огнестрельным оружием, приобретённым у британцев. Черноногие – отменные трапперы, научились этому делу у британцев и от них же получили капканы… В-третьих, Плоскоголовые; они обитают на южных ветках реки Колумбия, всегда дружественны по отношению к гражданам США, никогда не убивали никого из них. Их не очень много, быть может человек пятьсот. В-четвёртых, Вороны, около пятисот семей, то есть 1000 воинов… Они не стыдятся воровать и запросто рассказывают об этом со всей откровенностью… Я видел у них в деревне около десяти тысяч лошадей… Дети учатся ездить верхом с раннего детства. Младенец переезжает с места на место, подвешенный в своей люльке к луке седла. Верхом же на лошадь ребёнок садится, едва научится сидеть вообще. В четыре года они все, независимо от пола, уже ездят верхом самостоятельно и хорошо правят лошадьми. В-пятых, Арапахи и Большебрюхие; это один и тот же народ, разговаривают на одном языке…

С уважением,

Ваш покорный слуга Вильям Гордон

Проткнутые носы

Война Проткнутых Носов поразила даже видавших виды военных людей. Майор Брисбин указывал в своём докладе: «Многие из опытных солдат сказали, что 1877 год был для них самым тяжёлым испытанием. Что касается моего личного мнения, то мне даже во время Гражданской войны не приходилось видеть столь опасной и трудной службы».

Чувства многих граждан к Проткнутым Носам были на редкость теплы. Вот как полковник Майлс описывал приём пленных индейцев в форте Кио: «Семьи офицеров и солдат, а также подразделение Пятой Пехоты, гражданские скауты и индейцы – все выстроились в линию на берегу Жёлтого Камня. Оркестр грянул «Слава вождю Жозефу»!”

Полковника Майлса называли героем, и крохотный городок, выросший близ форта Кио, даже был назван его именем. Майлс принялся устраивал пленных Проткнутых Носов в форте Кио и подготавливать всё необходимое для отправки их весной на северо-запад, согласно условиям достигнутого соглашения. Не получив никаких распоряжений по поводу своих письменных запросов, Майлс был уверен, что может отправить индейцев в их резервацию в Лапуай. Однако высшее руководство рассмотрело детали минувшей войны и пришло к заключению, что индейцы будут переселены в другое место. Ещё в июле 1877 года инспектор по делам индейцев Эрвин Ваткинс предложил выслать “недоговорных” Проткнутых Носов на Индейскую Территорию, в связи с тем что белые люди, пострадавшие в результате враждебных действий отдельных головорезов, были настроены весьма агрессивно по отношению к Проткнутым Носам. Тех же, которые подписали мирный договор до начала войны, намеревались превратить из охотников в фермеров, хотя большинство официальных лиц сомневалось в разумности интеграции индейцев в среду настоящих фермеров.

В ноябре большинство чиновников уже склонялось к мысли, что Проткнутых Носов надобно разместить в резервации Куапау возле Модоков. Генерал Шерман полагал, что это самое подходящее для них место, где «умеренным трудом они вполне смогли бы прокормить себя в мирных условиях. Но ни в Орегон, ни в Лапуай им нельзя возвращаться». Шерман знал, что Ховард и Майлс пообещали дикарям вернуть их в резервацию Лапуай весной 1878 года, но он придерживался мнения, что с мятежниками нужно обходиться строжайшим образом, иначе другие могут последовать их примеру. Отказываясь выполнить обещание Майлса и Ховарда, генералы Шеридан, Шерман и Терри заявили, что ни у Ховарда, ни у Майлса не было достаточно юридических прав обещать что-либо сдавшимся туземцам.

Как человек военный, Шерман не скрывал своего восхищения боевыми качествами Проткнутых Носов: «Закончилась одна из самых удивительных индейских войн. Индейцы проявили мужество, упорство и ловкость, перед которыми всем следовало бы склонить голову. Они не занимались скальпированием, отпускали пленных женщин, не занимались садистскими убийствами мирных жителей. Они дрались по всем правилам военного искусства, выставляя авангардные и арьергардные отряды, устраивая засады снайперов, воздвигая оборонительные сооружения».

Но никакое восхищение профессиональными воинскими качествами индейцев не притупило в Шеридане чувство опасности, связанное с возвращением дикарей на родную землю. Среди многих племен ещё слишком ясно проглядывалось беспокойство, и пламя восстаний могло разгореться внезапно с новой силой.

Министр внутренних дел Карл Шурц направил 1 ноября телеграмму, которой уведомлял Майлса о необходимости отправить Проткнутых Носов вниз по реке Жёлтый Камень в форт Бафорд, затем в форт Линкольн. От форта Кио до форта Бафорд было четыреста миль, а до форта Линкольн предстояло покрыть ещё четыреста. Вождь Жозеф узнал о решении военных властей лишь 16 ноября, прибыв в форт Линкольн. Первоначально Майлс также не догадался о планах Шеридана, так как до его сведения было доведено, что доставка продовольствия для пленников в форт Кио обошлась бы слишком дорого, поэтому их переправили в Линкольн. Но если бы Майлс знал наверняка о далеко идущих планах командования, он всё равно не смог бы ничего предпринять.

Майлс организовал фургонный обоз для передвижения мужчин и наиболее крепких женщин в сопровождении военного эскорта. Раненых, больных и детей он отправил по реке. Пароходы уже прекратили навигацию, поэтому пришлось дожидаться прибытия из города Ливингстон плоскодонок с зимними запасами для форта Кио. Майлс задействовал для переброски пленных в форт Бафорд четырнадцать плоскодонок. Посудины, слегка обрамлённые бортами, достигали тридцати двух футов в длину и восьми футов в ширину.

В распоряжение Фреда Бонда, одного из рулевых, попало двадцать два Проткнутых Носа, которым выдали сушёную солёную свинину, зелёный кофе, коричневый сахар, рис, муку. На дно лодки уложили камни, чтобы можно было разводить костёр.

Чтобы подстегнуть лодочников, Майлс обещал наградить первого, кто достигнет форта Бафорд. Мистер Бонд вспоминал: «Я встал перед индейцами и объяснил им, что я был их начальником в том длинном путешествии, что нам предстояло плыть через враждебную территорию Лакотов, поэтому я надеялся, что Проткнутые Носы будут послушными. Затем я повернулся к одному старому вождю, который тщательно переводил мои слова, и сказал, что буду называть его Джорджем Вашингтоном за его благородный облик. Я сказал, что он будет передавать своим людям все мои распоряжения. После этого я обратился к одной женщине, волосы которой казались белыми, как снег, она была достаточно крепкой и высокой, хотя лицо её было густо покрыто морщинами, которые заставили бы поморщиться даже аллигатора из болот Флориды. Я сказал, что буду звать её Тень Ночи. Она должна была командовать всеми женщинами и выполнять обязанности лоцмана. Ещё одной пожилой индеанке я поручил заниматься приготовлением кофе и просушивать дрова для костра. Остальным женщинам я велел взять на себя обязанности по приготовлению пищи и присмотру за ранеными. Молодым индейцам я ничего не сказал, потому что оставил их для будущих дел».

Молодые люди требовались временами в качестве гребцов и иногда в качестве бурлаков, если лодка останавливалась на песчаных отмелях. В свободное время индейцы мастерили для себя луки и стрелы, при помощи которых постоянно добывали свежее мясо. Бонд обязательно делал остановку в полдень на каком-нибудь островке, чтобы все могли отдохнуть. Они проходили четыре мили в час и почти сорок миль в день. В обязательном порядке принимались все предосторожности против возможного нападения диких зверей и отрядов Сю. Дни стояли светлые, ночи морозные. Рыбы и дичи хватало в изобилии. Вдоль реки росло множество кустов с ягодой, и Проткнутые Носы с удовольствием собирали её, потребляя заодно с нею значительное количество сахара.

Когда они доплыли до реки Миссури, воду уже покрыл лёд, заметно затруднив продвижение. Но Бонд сумел попасть в форт Бафорд в назначенное время. Военное руководство взяло приехавших индейцев под стражу и обходилось с ними, как с пленными. Остальные плоскодонки приплыли через несколько дней, за ними появился и обоз полковника Майлса.

Приказом № 225 от 9 ноября пять рот, размещавшихся в форте Бафорд, были направлены в качестве сопровождения пленных Проткнутых Носов в Бисмарк. Но полковники Майлс и Мур решили, что индейцам было бы удобнее продолжить путешествие по воде, и назначили весьма высокую оплату рулевым. Продвижение по реке Миссури заметно облегчило бы путь уставшим индейцам.

Фред Бонд вспоминал: «День изо дня мы занимались тем, что отпихивали кружившие вокруг нашей посудины льдины. Изредка на берегу появлялся олень и немедленно падал, сражённый пулей вождя Вашингтона, который, похоже, не умел промахиваться. А стрелы молодых индейцев обеспечивали нам на ужин сытный бобровый хвост, ведь это отличное блюдо, если уметь его приготовить. Но, несмотря на отличное времяпрепровождение, я всё чаще замечал в глазах моих путешественников пустоту, и я никак не мог понять, кто заронил в них печаль».

Бонд сделал разумный вывод, что время, проведённое в форте Бафорд, наложило тяжёлый отпечаток на Проткнутых Носов. Они стали впадать в депрессию. Их вера в Майлса и его обещания таяла с каждым часом. Они не без основания начали тревожиться за свои жизни.

Первое подтверждение своих опасений Проткнутые Носы получили, проезжая деревни племени Мандан. Манданы встретили пришельцев весьма агрессивно, бросали в них камнями и даже угрожали поджечь лодки. Проткнутые Носы скрепя сердце прошли через это испытание, понимая, что не могли дать вооружённого отпора Манданам. Вся их внутренняя сила была сконцентрирована на ожидании дальнейших испытаний.

В форте Линкольн они были страшно напуганы железной дорогой, свистом паровозов, артиллерийским салютом. Индейцы восприняли обрушившийся на них шквал звуков, как знак собственной судьбы. Бонд рассказывал по этому поводу: «Они сделались внезапно такими беспомощными, что мне пришлось в одиночку править лодкой, чтобы добраться на противоположный берег к крепостному причалу. Все они затянули какую-то заунывную песню, я думаю, песню смерти».

Плоскодонки и обоз достигли форта Линкольн 16 ноября. Военное министерство распорядилось отправить Проткнутые Носы из Линкольна в форт Ливенворт. Первоначальное место назначения было изменено. Генерал Шеридан сообщал в телеграмме генералу Шерману: «Вашу депешу касательно Проткнутых Носов получил. Я распорядился держать пленных в форте Ливенворт вместо форта Рилей до получения дальнейших распоряжений».

Майлс активно запрашивал Шермана о возможности направить делегацию Проткнутых Носов в Вашингтон, но от всех уровней власти он получил официальный отказ – от Мак-Крари, Шурца, Шермана, Шеридана и Хайта.

Тем временем жители Бисмарка организовали 19 ноября грандиозное чествование полковника Майлса, его солдат, вождя Жозефа. Бонд так описывал увиденное: «Весь маленький городок гудел, как улей, готовясь провести большой бал и ужин в честь вождя Жозефа. Дамы из форта тоже пришли. Не было никаких отпечатанных входных билетов. За вход платили по десять долларов наличными, но женщин пропускали бесплатно».

Колонну Майлса с индейцами при въезде в Бисмарк встретил оркестр из форта Линкольн и практически всё население округи. На городской площади пленникам и военному эскорту раздавали пищу. Внешний вид Проткнутых Носов, как вспоминал Бонд, заставлял сердце сжиматься от горя. К этому времени пленные уже узнали, что их отправляли на Индейскую Территорию. Единственное замечание Жозефа по этому поводу было: «Когда же белые люди научатся говорить правду?» В городе прошёл и специальный банкет в честь Жозефа и двух его помощников. Газета «Bismarck Tribune Weekly» напечатала 21 ноября официальное приглашение вождю: «Верховному Вождю Проткнутых Носов – Жозефу. Сэр, желая выразить наши добрые чувства и восхищение вашим мужеством и человечностью, проявленными во время недавнего военного конфликта с армией Соединенных Штатов, мы сердечно приглашаем вас отобедать с нами в Доме Шеридана. Обед состоится в половине второго пополудни».

Пока вождя Жозефа и его близких соратников чествовал избранный комитет, Фред Бонд устраивал прощальный ужин для своего нового друга вождя Вашингтона. «Грустно нам было кушать. Помню, как официантка сказала, что чертовски бесчеловечно было сажать этих людей под стражу!»

Всем казалось очевидным, что военные да и гражданские власти перегибали палку в отношении пленных. Но на военных оказывалось немалое давление со стороны жителей районов боевых действий. В одном из писем военному командованию говорилось: «Этих пленников следует судить. Их надо привести обратно, чтобы пострадавшие их опознали, чтобы их признали виновными и повесили, как поступают с убийцами».

Некоторые из чиновников высказывались против высылки Проткнутых Носов на Индейскую Территорию. Так Хайт, комиссионер по делам индейцев, писал министру внутренних дел Карлу Шурцу: «Опыт показывает неразумность высылки северных индейцев на Индейскую Территорию. Далеко за примером не нужно ходить, стоит лишь вспомнить катастрофические последствия переселения Понков». Он детально изложил все факты о человеческих потерях среди Шайенов и Понков. Перемещение Проткнутых Носов предполагало ещё более значительные климатические перемены в жизни индейцев, что означало гораздо больший уровень смертности. Тем не менее делались все приготовления для дальнейшей отправки пленных через четыре дня. Вождь Жозеф сказал: «Нас не спрашивали о нашем желании. Нам просто приказали сесть в поезд».

Полковник Майлс заявил, что сделал всё от него зависевшее, чтобы воспрепятствовать перемещению Проткнутых Носов на Индейскую Территорию. Его доклад хранился у министра обороны Мак-Крари: «Эти люди оставались друзьями правительства с момента встречи с первыми белыми людьми и на протяжении всего времени исследования их земель, и их умелая помощь сэкономила нам тысячи долларов и сотни жизней. По моему мнению, их обманывали долгие годы, что привело к потери множества воинов и имущества. Теперь у них не осталось ничего, кроме жалкой кучки одежды. Я имею честь сообщить, что обеспечил их достаточным объемом провизии, чтобы они могли достойно существовать. Они достаточно разумны, чтобы оценить по достоинству оказанную им поддержку правительством».

Объясняясь с Жозефом, Майлс сказал: «Вы не должны винить меня. Я приложил все силы, чтобы сдержать данное вам слово. Но вожди, стоящие надо мной, дали мне приказ, и я должен подчиниться или уйти в отставку. Но это вам не поможет, потому что приказ выполнит кто-то другой».

Жозеф верил Майлсу и ни в чём не обвинял его. Он сказал: «Я не знаю кого винить. Есть вещи, которые я не способен понять. Правительство посылает генерала драться с нами и заключать с нами соглашение, но затем нарушает данное слово. Очевидно, что-то не так с этим правительством». Позже, познакомившись поближе с системой политической и военной иерархии, Жозеф сказал: «У белых людей слишком много вождей».

23 ноября, когда Проткнутые Носы покидали Бисмарк, генерал Шерман направил рапорт на имя военного министра: «Пленники сейчас выдвинулись кратчайшим путём в форт Ливенворт, где останутся до весны, после чего я буду просить Индейское Бюро обеспечить их жильем на Индейской Территории».

27 ноября Проткнутые Носы добрались до места своей зимовки. Их расположили в двух милях от форта. Вскоре многие индейцы заболели малярией, от которой умерло двадцать человек.

В своей речи во время капитуляции Жозеф выразил надежду на то, что ему удастся отыскать тех соплеменников, которые успели убежать или потерялись во время долгого пути. Оказавшись в положении ссыльного, он никого не мог искать, но некоторых беженцев к нему прислали, когда они объявились.

Илусикасет, что означает Стоящий-На-Краю, известный также под кличкой Джон Пинкхэм, однажды поведал свою историю о военной кампании и бегстве. Вместе с пятью другими мальчиками (от двенадцати до семнадцати лет) он скрылся во время сражения при Большой Дыре. Прячась, переполненные страхом, они отстали и не сумели соединиться с основной группой. Вместо этого они решили вернуться к реке Чистая Вода. Имея в своём распоряжении лишь одну винтовку, они несколько недель подряд чувствовали себя в совершённой растерянности. «Мы старались держаться как можно дальше от белых людей, поэтому шли очень осторожно, медленно. Почти всё время мы ничего не ели. Голод ужасно терзал нас. Иногда в течение нескольких дней мы не могли понять, где находились. Мы не знали местности и боялись за наши жизни. После долгих блужданий мы, наконец, преодолели Скалистые Горы и другие дикие утёсы и добрались до резервации Проткнутых Носов». Официальные представители правительства не замедлили отправить их в форт Ливенворт вместе с тринадцатью другими «недоговорными» индейцами, которые только что возвратились с охоты на бизонов. Практика моментальной высылки «недоговорных» краснокожих применялась повсеместно.

Раньше упоминалось об одной женщине, которая во время родов отстала от племени и попала к дружественно настроенным Абсарокам. Абсароки приняли её ребёнка в свою семью, но вскоре о присутствии этой женщины стали осведомлены власти агентства и отправили её на Индейскую Территорию. Все без исключения коменданты фортов и индейские агенты получили приказ переправлять «недоговорных» дикарей на Индейскую Территорию. Племенных вождей строго предупредили не принимать бродяжных Проткнутых Носов. Одна из женщин, проживавшая неподалёку от Медвежьей Лапы с ужасом вспоминала, как обращались с Проткнутыми Носами, пойманными после сражения в пограничных городах. «С ними обходились хуже, чем с бездомными собаками… Я с содроганием воскрешаю в памяти картины того жестокого обхождения с ними».

К тем, кто сдался на Змеином Ручье, позже прибавилось ещё восемнадцать человек. Затем появились некоторые из тех, кто сбежал в Канаду. Среди них оказался и Жёлтый Волк. Добравшись до Канады, группа Жёлтого Волка попала в деревню Лакотов, где их встретили, как своих соплеменников. «Мы смешались с ними. Они взяли каждого из нас в свои палатки… Они дали мне всё, что мне потребовалось. Весной один из Лакотов сделал меня своим братом». Проткнутые Носы оставались среди Лакотов до самой весны 1878 года, когда до них дошли слухи, что их племя начало возвращаться на родные земли. Но слух оказался ложным, в чём быстро убедились те, кто поторопился вернуться на родину.

Небольшие группы организовывались время от времени и отъезжали в Айдахо. В отряде Жёлтого Волка насчитывалось тринадцать мужчин, девять женщин и несколько детей. Все ехали на лошадях, почти у половины мужчин имелись ружья. Они прекрасно понимали, что их могли ожидать трудности, избежать которых будет не легко. Отсутствие продовольственных запасов, скорее всего, заставит их воровать скот. Но это они воспринимали совершенно нормально. Дважды индейцы разных резерваций пытались взять их в плен.

Однажды они добрались до стада какого-то скотовода и поживились, затем решили найти хозяина и как-нибудь уладить неприятную ситуацию. Их встретили три белых человека с ружьями наперевес, крича: «Убирайтесь отсюда!» Жёлтый Волк выстрелил и убил одного из них.

В другой раз Жёлтый Волк совершил ещё один жестокий поступок, ища пропитание и дружбу. Беспомощность в английском языке сделала их общение с белыми людьми просто невозможным. Был случай, когда один из белых людей приветственно закричал: «Идите сюда, друзья! Слезайте с коней! Мы дадим вам муки!» Но индейцы не поняли этого.

На Скалистом Ручье в Монтане Проткнутые Носы повстречали старателей. Взаимные подозрение и недоверие закончились смертью Джона Хэйса, Амоса Эллиота и Билли Джори. Некто по имени Джонс готовил еду для незваных гостей, когда услышал стрельбу. Он бросил всё и пустился наутёк. Индейцам не удалось поймать его.

На пути к Тропе Лоло Жёлтый Волк зарубил ещё одного поселенца и разоружит трех других, потому что посчитал, что жесты их рук, поднявших оружие, означали: «Ну-ка, потягайтесь с нами силой!»

Сообщения о подобных нападениях быстро достигли официальных властей в форте Миссула, откуда вскоре выступил отряд в тринадцать человек под командованием лейтенанта Томаса Вэлласа и пустился по следу Проткнутых Носов по Тропе Лоло. Солдаты настигли дикарей 25 июля и вступили в перестрелку. Жёлтый Волк сказал: «У нас была маленькая война».

Командование форта Лапуай тоже получило информацию о столкновениях с индейцами и выслало делегацию, состоявшую из солдат и представителей агентства, навстречу Проткнутым Носам, когда те добрались до Чистой Воды. Индейцы более старшего возраста сдались немедленно, но Жёлтый Волк заявил: «Что касается меня, то я лучше останусь в прерии и сделаюсь похожим на койота. У меня нет дома!»

Ещё несколько воинов попытались избежать капитуляции, но условия вынудили их сдаться. Они поняли, что за ним охотились бы до последнего и убили бы их.

Жёлтый Волк рассказывал о своих злоключениях: «Меня отправили на Индейскую Территорию с девятью другими воинами из группы Жозефа. Там мы воссоединились с нашими родными и друзьями, то есть с теми, кто остался в живых… С нами не плохо обращались, пока мы были пленными. Нам предоставили даже свободу передвижения, разве что не разрешали ехать в направлении Айдахо и Уаллоуа. У нас были даже школы. Но климат убивал нас. Все новорождённые умирали. Многие из стариков тоже… Ночью и днем мы страдали от той погоды. В первый год немало людей заболело лихорадкой. Нам всегда не хватало нашей родной земли. Не было гор, не было ручьев, не было прозрачных рек. Я беспрестанно думал о Уаллоуа, где я вырос, о людях, о наших типи на изгибе реки. Я вспоминал голубое озеро, зелёные луга с пасущимися лошадьми и коровами. Мне казалось, что ко мне взывал голос из лесистых гор. Мне чудилось, что я спал. Я не ощущал себя живым».

Жозеф с самого начала выступал охранителем своего народа, пытаясь решать все спорные вопросы путём переговоров. Когда же все средства оказались исчерпаны, он вступил в войну, чтобы отстоять права Проткнутых Носов и их землю. Боевые действия он прекратил, только когда смог договориться о приемлемых для племени условиях капитуляции. Обнаружив, что обещания были нарушены властями, он мобилизовал всю свою волю, дабы помочь соплеменникам выжить.

Вполне понятно, что его не могли удовлетворить условия существования в резервации Куапау в Канзасе. Его жалобы сумели заставить комиссионеров Хайта и Кингсли начать расследование. Вскоре комиссионеры пришли к твёрдому убеждению, что совершили ошибку, посчитав, что горные индейцы легко свыкнутся с климатом Канзаса. К такому же выводу пришёл сенатор Томас Мак-Крири, являвшийся и членом комитета по расследованию, посетившим Проткнутых Носов в октябре 1878 года.

Инспектор генерал Мак-Нейл пришёл к заключению, что необходимо было провести встречу с президентом, и с этой целью организовал поездку Жёлтого Быка и Жозефа в Вашингтон в марте 1879 года. Однако переговоры с президентом лично, а также с секретарём внутренних дел и другими чиновниками не принесли ожидаемых результатов. Отчаявшись, Жозеф дал интервью газете «North American Review»: «Я слышал только разговоры, но ничего не делалось. Хорошие слова не живут долго, если они не перерастают в конкретные дела. Слова не могут заплатить за смерть моих людей. Ими нельзя расплатиться за мою землю, которую теперь топчут Бледнолицые. Словами не сохранить могил наших отцов. Хорошие слова не вернут моих детей. Хорошие слова не сделают реальностью обещания, данные мне военным вождем Майлсом. Хорошие слова не подарят моим людям здоровья и не остановят смерть. Хорошие слова не обеспечат моих людей домом, где можно жить спокойно. Я устал от разговоров и не могу понять, почему такое множество разных белых вождей может говорить такие разные вещи и обещать так много различного».

Газетчики спешили к вождю, чтобы услышать новые его выступления. Жозеф дал очередное интервью той же газете «North American Review»: «Все люди созданы одним и тем же Богом. Все они являются братьями. Земля всем нам доводится матерью, поэтому у всех людей должны быть равные права. Скорее реки должны побежать вспять, прежде чем один человек получит право запрещать другому жить, где ему пожелается. Если вы привяжете лошадь к столбу, разве она сможет нагулять себе достаточно жира? Если вы поместите индейца на крохотном клочке земли, он не будет довольным, не сможет расти и процветать. Я спрашивал белых вождей, откуда они взяли право принуждать индейцев жить на одном конкретном месте, в то время как белым позволяется быть где угодно. Никто не ответил мне. Я лишь прошу правительство обращаться со мной подобающим образом. Если мне нельзя вернуться на родину, то пусть хотя бы разрешать жить там, где моё племя не будет умирать… Мы должны быть все равными – братьями одного отца и одной матери. Над нами общее небо, вокруг нас общая страна, нами управляет общее правительство. Когда всё это будет соблюдаться, великий Вождь Духов, правящий миром, улыбнётся, глядя на эту землю, и ниспошлёт нам дожди, которые смоют все следы крови, пролитой братьями. О таких вот временах мечтают индейцы, об этом наши молитвы».

К 1880 году подавляюще большинство индейских племён Запада были покорены и рассеяны или же согнаны на строго ограниченные территории, известные под названием резерваций. Упорство и военные навыки офицеров и рядовых солдат, прошедших сквозь мясорубку Гражданской войны, сломили сопротивление последних боевых отрядов дикарей. Началось массовое переселение белых людей через континент. К этому времени у многих американцев стал возникать вопрос о справедливости политики правительства по отношению к покорённым народам. Трагедия Проткнутых Носов получила широкую огласку в прессе, взывания вождя Жозефа к справедливости были услышаны. Официальным лицам в агентствах пришлось согласиться с мыслью, что выживание племени прямым образом зависело от их возвращения в родные горы.