Текст книги "Не время для смерти"

Автор книги: Андрей Жолобай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

За окном танцевал дворник. Он, то раскачивался вокруг черенка воткнутой в сугроб лопаты, словно заправский стриптизёр у пилона. То, обхватив его обеими руками, будто истинный рокер, приплясывал вместе с микрофонной стойкой.

Неподалеку от веселого трудяги рылся в сугробе пёс. Питбультерьер рыжей масти, то и дело, поднимал голову, громко фыркал, чихал и мотал башкой, сбрасывая налипший снег с носа. На показавшемся из-под сугробов темном пятне асфальта ярко светились выведенные флуоресцентной краской начальные буквы: СЧ… Счастье есть. Ещё совсем немного, и пёс отроет похороненную под снегом надпись полностью. Как жаль, что само счастье даже с помощью усердного питомца уже не откопать.

С двадцатого этажа почти не разглядеть, что за рыжее пятно с упорством снегоуборочного комбайна роется в сугробах. Тем более не рассмотреть повадки. Но я знаю об этом, поскольку создал его. И создал именно таким. Как и дворника, и окно, и все, что за окном, а так же все, что перед ним. Нет, все-таки не все. Вика – единственный элемент моего мира, который сотворен не мной. Она порождение усилий талантливого программиста, рискнувшего своей карьерой там, где оказались бессильны именитые психологи и психиатры.

К слову, пока совершенно неясно, оправдан ли этот риск. Таймер все еще отсчитывает секунды до взрыва. Моего взрыва. Потому что я бомба. И все мы сейчас заложники одного единственного террориста – моего мозга.

Девушка сидела на краю дивана, будто примерная школьница в ожидании наказания. Нет, никакой эротики. Просто характерно сложенные на коленях руки, заплаканные глаза, слегка покрасневший носик. Тот самый, которым она так мило умела тыкаться в моё плечо. Совершенно так же, как это делала до нее другая.

Вика – виртуальная информационная копия ангела. Что же ты наделал любитель программных кодов и цифровых связей? Я посмотрел в глаза соседке. Сейчас в имени девушки не хватало ещё одной буквы – П. Печального ангела.

Присел у кровати, аккуратно накрыл ладонями кисти девичьих рук. Тёплые и нежные, совершенно такие, как и должны быть. Теперь я знал, что это мой разум наделяет физическими характеристиками и поведенческими чертами все, что попадает в сферу его влияния. От того и квартира такая знакомая, потому что моя. И девушка такая родная, потому что… Потому что копия всего того, чего на самом деле никогда не существовало. Странная милая копия мечты.

Непроизвольная улыбка лишь слегка коснулась губ. Девушка вздрогнула. Ее внимательный взгляд ни на секунду не отрывался от моих глаз и не пропустил едва заметное сокращение лицевых мышц. Что она рассмотрела в этой улыбке? Насмешку? Может быть жалость?

– Вика… ты знаешь кто ты?

Что я надеялся услышать в ответ? Или, наоборот, чего боялся не услышать?

– Виртуальная информационная копия-я-я-я… – она разрыдалась, уткнувшись в меня лицом.

Нежные руки цепко ухватились за отворот пестрой рубашки. Полотно уступило слезам, ткань намокла и тянулась под напором девичьих рук. Отлетела пуговица, бесшумно утонула в длинном ворсе прикроватного коврика, подтверждая мои догадки.

Недоумение, обида, раздражение и ярость, – стремительно сменяли друг друга на лице девушки, но это не прекратило мой смех.

– Не было ковра, – продолжал захлебываться мой голос, которого на самом деле тоже нет.

Именно осознание того, что окружающая реальность совершенно нереальна, рвало меня на части. Наполняло глаза слезами, а грудь кашлем. Чертовым кашлем, проклятую грудь, которых, на самом деле тоже нет.

– Ыыыыыыы,– уже тянул я на одной ноте.

Женский кулачок врезался в плечо. Сначала вяло, едва ощутимо, затем сильнее, ещё сильнее… И вот уже к моему истеричному смеху, добавилось ее разъярённое рычание. И куда только подевались обида и слезы?

Крохотная кисть, сжатая в неправильный кулак, когда большой палец прячется под сомкнутыми остальными, яростно колотила между полушарий грудных мышц. А я по-прежнему не мог прекратить смеяться. Да и как тут остановиться? Когда массивные непонятно кем и когда наращенные мышцы почему-то не спасали грудь от хрупких кулачков, которые с завидным упорством пытались проколотить меня насквозь. Я уверен, что внешнее проявление мышц атлетов строго индивидуально. Без сомнений, многое зависит от упражнений и средств, которые были задействованы в процессе тренировки тех самых мышц. Но, бог ты мой, откуда мне знать, как должна выглядеть моя же грудь, если бы я стал любителем жима штанги лежа? Ведь я никогда им не был.

– Нет ковра, – хрипел я, уже с трудом игнорируя боль в груди и прикрывая голову руками от расползающейся по всему телу дроби крохотных кулачков.

– Отставить!

Не знаю, что именно подействовало: тон или содержание команды. Но дарованным парнокопытным никуда не смотрят, тем более, когда счёт идёт на секунды. Вскочил на ноги, сделал шаг назад и выставил перед собой руки, раскрытые в древнем и, как я очень надеялся, хорошо понятном жесте – сдаюсь.

Сцена достойная пальмовой ветви. Кто тот неведомый кудесник, режиссерское мастерство которого позволило прорваться смирению сквозь смех и слезы на моем лице? Как удалось ему остановить прыжок разъяренной фурии за доли секунды до того, как ухоженные девичьи ногти впились в моё лицо, полосуя его на ремни?

– Погоди, – прохрипел я.

Сделал еще один шаг назад, опасаясь, что пружина – Вика все же распрямится, выталкивая в моё лицо накопленную механическую энергию. Стоит лишь сомнению, на долю секунды мелькнувшему в заплаканных глазах, уступить напору боли и разочарования.

– Это не мой коврик.

Я мог бы часами наблюдать за хаотичной переменой чувств на этом совершенно детском с позиции эмоциональной открытости лице. Слегка вздернутые брови и приоткрытые более, чем обычно веки – интерес. Добавьте сюда приоткрытый рот округлой формы и морщинки на лбу и, пожалуйста – удивление. Но вот, брови поползли друг к дружке навстречу, а в уголках губ зародились едва заметные складочки – быть гневу.

– Я объясню, дай отдышаться.

Лицо девушки сохранило настороженность, но тело слегка расслабилось, позволяя мне продолжать.

– У меня никогда не было такого ковра, и я не помню, чтобы о нем мечтал.

Да-да именно недоумение и должна была вызвать моя реплика. Правильно ты хмуришься, милая. Потому что, на самом деле, я мало что понимаю сам. Те крупицы информации, которыми позволяла оперировать память, совершенно беспомощны, если обращаться за ответами к здравому смыслу. Но, еще до того, как все встало на свои места, и голос вдруг перестал быть безымянным. Задолго до того, как я узнал о том, что со мной случилось. Я чувствовал, что проклятый прикроватный коврик здесь лишний, а рядом со мной не совсем та, которой здесь место.

– Вот почему ты разозлилась? – попытался я развить наступление.

– Ты смеялся! Ты думаешь, что я бесполезная копия, что…

Я вновь вскинул руки вверх. Гнев ещё тут, он никуда не ушёл.

– Спокойно! Я смеялся не над тобой, просто кое-что понял.

Правильно пусть будут интерес и сомнения. Сейчас и здесь я за мир во всем мире и в этой комнате, чем бы она ни была, в частности.

– Во-первых, ты не копия!

Больше интереса, милая, больше.

– Но…

– Погоди, – я размахивал руками словно дирижер, усиливая правдоподобность своих слов.

Не потому, что лгал раньше, а потому, что швырнул однажды в плодородную почву ее юного сознания сомнения и позволил им прорости. Не время сейчас бороться со всходами. Не время выяснять, кто виноват, что больному сознанию позволили стать определяющим для новорождённого. Сколько же он сказал ей лет, когда я отказался и дальше примерять на себя роль няньки? Помимо его воплей, в которых он утверждал, что эта роль скорее принадлежит Виктории. Прозвучали еще и слова о том, что она словно пятилетний ребёнок и я ей сейчас очень нужен! Просьба, крик о помощи, боль, приказ и целый океан страха. Страха за неё как личность или как творение? Любимую игрушку… Боже, она совсем дитя, откуда эти проклятые пошлые воспоминания… прочь, прочь, про-о-о-о-очь! Нельзя сейчас. Она читает меня, словно раскрытую книгу, ведь я и есть весь ее мир! Куда же ты бедная уходила, когда покидала квартиру, когда вынуждена была «идти на работу»? Где он тебя держал, этот цифровой бес-искуситель?

– Я уверен, что этот пылесборник появился у кровати благодаря твоим стараниям, – ткнул я пальцем в коврик.

Вика свесилась с кровати, задумчиво разглядывая свое творение. Думай милая, думай моя хорошая.

– А ещё периодически появляются продукты, которые ты постоянно приносишь, когда возвращаешься с «работы». Вся эта кухонная дребедень и техника. Блюда и рецепты…

– Ты возмущался по утрам, что пол очень холодный. Я решила, хорошо бы включить отопление и подумала, нам не помешает пушистый коврик, – прервала меня Вика. – А кухонную дребедень приходилось программировать Антону. Это и было моей работой: проанализировать твоё состояние, рассказать о нем Антону и получить вводные и все необходимое для дальнейшего воздействия. Он, такой лапушка.

Чтоб меня… Это, что сейчас ревность хлестнула своей чёрной плетью по просыпающейся нервной системе? Я стиснул зубы и постарался задушить это темное чувство в зародыше.

– Видишь? И моё пробуждение и наше с тобой жилье – это твоя заслуга, ты очень полезна, – усмехнулся я.

– Еще ты сказал, что я не копия.

– Конечно, нет. Она даже кулаки так никогда не складывала, потому что так неправильно, – опрометчиво добавил я.

Лицо Вики только что пылало искренней радостью. Эти загнутые вверх уголки губ и блеск в глазах. Всего секунду назад! Кто тянул меня за язык, кому сейчас надо моё правильно или неправильно? Девушка насупилась, разглядывая свои крохотные кулачки. Идиот!

– Ты научишь меня, как правильно, – и я понял, что в ее словах нет места вопросительному знаку. – Не потому, что так делала она, а потому, что надо все делать правильно.

– С радостью, – не стал тянуть я с ответом.

И как же я раньше не замечал её совершенно детскую непосредственность? Но стоит ли в таком случае говорить ей все? Например, о женском журнале с постером бодибилдера на две страницы. Довольная Вика однажды притащила его с той самой «работы». Как потом оказалось, грудь культуриста совершенно не подходит под моё телосложение, но девушку это нисколько не смущало. Возможно, в дальнейшем она планировала наделить меня и прочими позаимствованными у постера частями тела. Надо ли говорить о ногтях, которые никогда не были столь длинными у оригинальной версии? О ногтях, наверное, придется соврать. С подобной эмоциональностью мне точно ещё не раз будет угрожать расцарапанная мордаха. И вряд ли она согласится их укоротить, если узнает, что ее предшественница отдавала предпочтение коротким царапкам. Впрочем, с таким темпераментом, боюсь, мне будет угрожать и кое-что более существенное, чем царапины. Позднее, когда научится правильно использовать свои кулачки.

Слишком много взрывоопасного материала сконцентрировала в себе сегодня крохотная виртуальная квартирка. И я искренне радовался тому, что ещё один часовой механизм прекратил свой обратный отсчёт. Пусть и всего лишь на время. Поскольку, был уверен, что мне не удастся избежать в дальнейшем, подходящего повода отведать её когтей. От судьбы, как известно, не убежишь, тем более с моим-то характером.

Глава 6

Познавать себя – увлекательнейшее занятие, когда ты молод, не сломлен и порох в твоих пороховницах ещё не превратился в ягоды целлюлита. Пламя в груди, лед в суждениях и мир у твоих ног. Немного сложнее, когда тебе за тридцать, а пороховницы отсутствуют напрочь, словно и не были предусмотрены изначальной конструкцией, как и прочие части человеческого тела.

Наш персональный, на двоих с Викой, создатель всего сущего оказался не только талантливым парнем, но и, к тому же, достаточно терпеливым. Он долго пытался доказать, что моё беспокойство о собственных мыслях напрасно. Мол, они в полной безопасности. Поскольку какой-то там раздел того, что от меня осталось, отвечает за мыслительный процесс. Но совершенно другой раздел мозга – за мою речь. И якобы считывание идёт только со второго раздела, потому что именно он посылает соответствующие электрические импульсы, которые, в свою очередь, обрабатывает специально разработанный для коммуникаций со мной прибор. Прототип мыслесканера, который использовался на ранних стадиях общения, искажал информацию и затруднял ее расшифровку. В связи, с чем основательно затянул процесс моей реабилитации и в итоге был отключён. За ненадобностью. Поскольку сознание приспособилось и прекрасно транслирует речь на передающее устройство. На всякий случай я оставил за собой право сомневаться. Доверие слишком хрупкая штука, чтобы разбрасываться им без особых на то причин.

Два года гении технической сферы и медицинские светила бились над моим серым веществом в ожидании ответа. Бесконечное множество опытов, океаны фармакологической химии – все ушло в никуда. Надо признать, что этот факт был воспринят мной не столь радостно, как самим рассказчиком. Уж Антон-то наслаждался моментом по полной. И я его искренне понимал.

В свои двадцать три года он победил в нескольких конкурсах по программированию, был замечен хедхантерами корпорации и приглашен участвовать в «грандиознейшем проекте всех времён и народов». Каком именно, юноша скромно умолчал. Мне была не понятна причина подобной скрытности. Кому способен разболтать мозг в банке?

Нет, конечно все было гораздо сложнее, чем обычная трехлитровая емкость, в которой моя любимая мама консервировала в своё время вкуснейшие помидоры. Но, парень честно признался, что и сам не сумел постичь глубины технической и медицинской составляющих данного чуда. Сопровождалось это признание таким объемом терминов, по мнению Антона из, как минимум, смежных научных областей, что я развел виртуальными руками в стороны и прекратил морочить нам обоим головы. Тем более, что в моем случае приходилось морочить всего себя, без остатка.

Бытует мнение, что мозг – это такая же мышца, которую необходимо тренировать. В какой-то мере я с этим согласен. Без сомнения орган этот гораздо более сложный, чем бицепс и подходить к его тренировкам необходимо более утонченно. Но не тренировать совсем – значит не развивать и не развиваться. В моем случае очень подходит слово вообще. Ведь я и мыслю, и существую лишь в одной ипостаси.

Поводов для радости хватало, но иногда накатывало, и печаль все-таки брала своё. Например, когда Антону удалось убедить меня в том, что медицина не шагнула настолько далеко, насколько требовалось для обретения новой плоти. Вырастить вокруг моего сиротливого органа тело по-прежнему могли лишь писатели фантасты. Не оправдало надежды и клонирование. Я, конечно, не овца и со мной пришлось бы повозиться основательней. Но все же, чем вы люди заняты? Помимо производства новых встроенных в тело айфонов и лексусов на воздушной подушке.

Антон утешал и боролся с моей хандрой, подкидывая все новые и новые задачи. Мы играли в шахматы, обсуждали футбол, делились впечатлениями по поводу очередного кинематографического творения. В конце концов, он не выдержал и признался, что выход есть. Но, что за «дырку» он обнаружил в сонме сомкнувшихся вокруг меня обстоятельств, не сообщил. Маловразумительные отговорки, сбивчивые объяснения и уверения в том, что необходимо подождать, дали настолько мало, насколько хватит лишь для зарождения одного совершенно бессмертного чувства – надежды. Странная это штука. Она умудряется выжить там, где жизни нет в принципе. Благодаря надежде сознание цепляется за малейшее отклонение от гибельного вектора, интерпретирует и искажает любую доступную информацию в пользу фантомного хеппи-энда.

Шел всего третий день моего, со слов «создателя», плюс-минус стабильного существования. «Творец» признался, что около пяти лет посвятил созданию Вики. Если представить себе, что изначально он работал над прототипом ориентировочно двадцатилетней модели, то соседке уже смело можно праздновать юбилей в четверть века. О Вике мы говорили много. Опасаясь утечки информации, юноша не смел делиться достижениями с коллегами и, обнаружив в моем лице благодарного слушателя, наконец-то смог выплеснуть накопившуюся сладость триумфа. Помимо прочего, Антону были интересны все мои впечатления о его творении. Роль лакмусовой бумажки немного смущала. А ещё я стеснялся ложных воспоминаний, которыми, словно наживкой, соседка провоцировала «поклевку» спящего разума. Как далеко бы не шагнуло человечество в своем развитии, голод в прямом и в переносном смысле по-прежнему был способен прорвать блокаду тонкого слоя цивилизованности. На чем и построила Вика основную часть своей терапии. Может быть именно поэтому больше приходилось говорить Антону, а мне краснеть и отмалчиваться. Уж больно пикантной была наживка, на которую Виктория выудила моё сознание из отрешенного забытья.

Создать самообучающуюся программу Антону удалось за год до ее подселения ко мне. Но теоретические способности творения, на практике проявлялись плохо. Несмотря на то, что заявленный потенциал искусственного интеллекта, который корпорация в дальнейшем планировала внедрить в качестве управляющей программы в новую Среду, зашкаливал ориентировочными показателями. А именно из операционной системы этого ИсКина Антон позаимствовал большинство революционных решений, позволивших осуществиться проекту ВИКА. Его детище в штыки воспринимало внешнюю нагрузку второстепенной информацией, если эта информация не носила прикладной характер. Сухие цифры «кушались», но не «переваривались». Не развивали самосознание виртуальной девушки. И надо признать, подозрения, что в итоге он зря рискнул карьерой ради кражи корпоративной собственности, добавили значительное количество седых волос в густую шевелюру юноши.

Первые подвижки случились лишь тогда, когда создатель отказался от научного подхода и решил «кормить» Вику сказками. Славянские, азербайджанские, молдавские, итальянские, немецкие и французские образцы народного творчества усваивались ангелом с большей охотой чем какая-нибудь тригонометрия. И все свободное время, которого у юного гения оказалось в избытке, он посвятил развитию своего детища.

Сказки приходилось читать вслух. Иначе Вика не проявляла энтузиазма. Антон обвешивался всевозможными датчиками и читал так, как никогда ранее даже на уроках литературы, когда преподаватель требовала особо выразительного чтения. Именно эмоции, которые он транслировал Вике во время чтения, и зацепили ее цифровую сущность за живое.

По счастью к большой работе Антона подпускали редко. Все чаще руководство использовало юношу в качестве генератора свежих оригинальных идей. И лишь изредка позволяло воплощать ему свои же предложения в проекте. Как правило, ему не удавалось доводить работу до логического завершения. Стоило кому-либо из старших товарищей раскусить очередной креатив юного гения, как проект сворачивался и передавался в другие более надежные руки. По сути зависимые, менее свободные и не столь талантливые, но гораздо более преданные руководству. Что для проекта, по мнению правления корпорации, носило основополагающий характер. И позволяло юноше обладать большим количеством свободного времени.

Секретность. Грифы, печати и обрекающие на всевозможные кары приписки в отношении вероятных нарушителей корпоративной тайны – гирляндами запретов вились вокруг каждой идеи парня. Узнай, руководство корпорации о Виктории, и она не миновала бы этой участи. От одной мысли о том, что виртуального ангела отберут и отправят на доработку кому-нибудь другому, Антону становилось плохо. Расставаться с Викой он не желал, а потому тщательно оберегал тайну ее существования. К счастью, у руководства хватило сообразительности не тушить юношеский пожар созидания своим чрезмерно практичным подходом.

Антон получил доступ к серверам Среды. Одной из заброшенных и практически забытых, но до сих пор пользующейся некоторым спросом. Все эти новые игровые платформы, насыщенные событиями: непрекращающимися войнами, приключениями и загадками, – плодились на рынке услуг со скоростью митоза у новорожденного. И среда первооткрывательница давно утратила популярность. Как и соответствующее оборудование для неполного погружения, на смену которому повсеместно внедрялись Вирт-капсулы.

На заре открытия Вирта, разработчики столкнулись с множеством проблем, которые не способно было решить неполное погружение. Среди них и виртуальное протезирование. Как оказалось, мозг человека, утратившего конечность в реальности, отказывается отращивать ее в Вирте. То есть безногих ногами Среда не наделяла, а если исключение все же имело место, то новообретенные конечности носили характер скорее декоративный. Причина была в первичном сканировании. В связи с чем, в человеческую жизнь вошло понятие страхового сканирования. Ежегодные, а порой ежемесячные или даже ежедневные копии сберегались на специальных серверах и гарантировали страхователю достойное существование в случае наступления страхового случая. А так же гарантировали корпорациям бесперебойный поток пользователей и страховых взносов.

Но, исключения все же случались. Дети, утратившие полную функциональность в реальности, зачастую полностью восстанавливали себя на просторах Вирта. Может быть, благодаря их вере в саму возможность подобного чуда. А может и по другой причине, которую ученым еще только предстояло выяснить. Но не взрослые. И уж тем более не родившихся с нарушением в опорно-двигательной системе. Впрочем, и тут дети своей врожденной непосредственностью порой удивляли и позволяли Среде отрастить им недостающее.

Не знаю, благими ли намерениями был выстлан путь человечества. Но страховое сканирование обеспечило возможность удовлетворительной жизни в Вирте, даже тем, кто вследствие травм и болезней более не мог полноценно существовать в реальности. Но, как оказалось, то, что жизненно необходимо одним, не прочь приобрести за большие деньги и те, у кого в реальности проблем не возникало.

И пока остальной мир по тем или иным причинам всеми силами стремился в Вирт, я греб против течения в надежде отыскать «дырку», способную вернуть меня к жизни вне цифровых казематов.