Текст книги "Боевые слоны в Античности и раннем Средневековье"

Автор книги: Андрей Банников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Ганнибал штурмует римский лагерь под Капуей. Рис. И. В. Кирсанова

Ливий приводит и иную версию сражения под Капуей: «У других писателей я вычитал, что битва эта вовсе не была такой трудной, что больше было пустого страха, чем воинского пыла, когда в римский лагерь неожиданно ворвались со слонами испанцы и нумидийцы и слоны прошли по лагерю, с шумом опрокидывая палатки, а испуганные мулы и лошади, оборвав привязи, разбежались» [Liv., XXVI, 6, 8; пер. М. Е. Сергеенко].

В 210 г. до н. э. между римскими войсками под командованием проконсула Марцелла и армией Ганнибала произошла ожесточенная битва под Канусием, в которой опять приняли активное участие слоны.

Атака карфагенских слонов в битве под Канусием. Рис. И. В. Кирсанова

«Сражение шло уже долго, но никто не имел перевеса, и Ганнибал приказал вывести вперед слонов: не напугают ли они противника и не приведут ли его в замешательство. Сначала слоны действительно смешали ряды римлян: одних потоптали, другие в страхе разбежались, обнажив линию обороны. Это пошло бы и дальше, если бы военный трибун Гай Децим Флав, схватив знамя первого манипула гастатов, не приказал всем идти за ним; приведши их туда, где столпились животные и беспорядок был наибольшим, он приказал забросать слонов дротиками. Все дротики попали в цель – и немудрено: кидали с близкого расстояния в таких громадин, да еще сгрудившихся вместе. Не все слоны, правда, были ранены, но те, в чьих спинах засели дротики, кинувшись бежать, увлекли за собой и невредимых – животные эти с норовом. Тут уже не один только манипул, но каждый, кто только мог попасть в бегущих слонов, стал кидать в них дротики. Огромные животные кинулись на своих и убили их больше, чем врагов: животное, охваченные страхом, не слушается сидящего на нем вожака. На карфагенян, уже смятых побежавшими слонами, наступала римская пехота; краткий бой – и враг бежит врассыпную. Марцелл вдогонку послал конницу; гонимых страхом преследовали, пока наконец не загнали в лагерь. Ко всему еще в самых воротах лагеря рухнули два слона; и солдатам пришлось лезть в лагерь через ров и вал; тут-то и началось избиение: убито было около восьми тысяч человек и пять слонов. И римлянам эта победа недешево стоила, тысячу семьсот легионеров (из двух легионов), больше тысячи трехсот союзников потеряли убитыми; раненых – и граждан, и союзников – было очень много. Ганнибал в следующую ночь ушел; Марцеллу хотелось его преследовать, но большое число раненых удержало на месте» [Liv., XXVII, 14; пер. М. Е. Сергеенко].

Поражение карфагенян под Канусием. Рис. И. В. Кирсанова

К концу Второй Пунической войны у Ганнибала, очевидно, уже не оставалось слонов. Силы его армии стремительно таяли. Карфагенское правительство приняло решение попытаться переломить ход военных действий в свою пользу и приказало Гасдрубалу перейти Альпы и идти на соединение с армией Ганнибала. Однако римлянам стало известно об этом замысле и, как только Гасдрубал оказался в Италии, путь ему преградила римская армия под командованием консула Ливия Солинатора, к которому присоединился отряд его коллеги – консула Клавдия Нерона. Решительная битва между противниками состоялась у реки Метавр. Согласно Полибию, в армии карфагенян было 10 слонов [Polyb., XI, 1, 1]. Гасдрубал поставил их в центре впереди фронта армии. Основной удар карфагенский полководец направил против левого крыла римлян под командованием Ливия Солинатора, поскольку он видел, что из-за неровностей почвы правое крыло неприятеля, которым командовал консул Нерон, не сможет помешать его атаке. Бой шел с чрезвычайным ожесточением, при этом, «отрезанные и с обеих сторон обстреливаемые, звери производили расстройство в рядах и римлян и иберов» [Polyb., XI, 1, 9; пер. Ф. Г. Мищенко] (см. вкл., рис. 30).

Гасдрубал приказывает перебить своих слонов. Рис. И. В. Кирсанова

Исход боя был решен искусным маневром, произведенным Нероном: он прошел со своими воинами за строем римской армии, обогнул ее левое крыло и ударил с фланга на карфагенян. Карфагенская армия была уничтожена. Гасдрубал, отважно сражаясь, предпочел смерть позору поражения, а из слонов шесть были убиты на месте, а четыре, прорвавшись через ряды сражавшихся, были позднее пойманы живыми [Polyb., XI, 1, 12]. Ливий добавляет интересную подробность, касавшуюся участия слонов в этой битве. «Большинство слонов перебили не враги, а сами их вожаки; у каждого из них были долото и молоток; когда слоны приходили в неистовство и начинали кидаться на своих, вожак между ушей, как раз в том месте, где шея соединяется с головой, ставил долото и бил по нему изо всех сил. Это самый быстрый способ умертвить громадного зверя, когда с ним уже нет сладу. Гасдрубал первым ввел его в употребление» [Liv., XXVII, 49, 1–2; пер. М. Е. Сергеенко].

Сципион Африканский (235–183 гг. до н. э.). Мраморный бюст

В 203 г. до н. э. карфагенское правительство решило вновь отправить армию в Северную Италию. Ее возглавил брат Ганнибала Магон, который высадился в Лигурии, имея под своим командованием 12 000 человек пехоты и 2000 всадников. Здесь он пополнил свои силы цизальпийскими галлами. Через некоторое время он получил из Карфагена значительное подкрепление в 6000 пехотинцев, 800 всадников и 7 слонов. Задача Магона состояла в том, чтобы совершить диверсионный поход на Рим, который воспрепятствовал бы Сципиону вторгнуться в Африку [Liv., XXVIII, 36; 46; XXIX, 4]. Навстречу карфагенянам выступили проконсул Корнелий Цетег и претор Квинктилий Вар, которые столкнулись с неприятелем между Аддой и Тезеном. Магон разместил своих слонов во второй линии боевого порядка и приказал пехоте начать атаку. Сражение было упорным, и никто не желал отступать. В это время Квинктилий атаковал противника во главе своей кавалерии. Однако Магон бросил вперед слонов и атака римской кавалерии захлебнулась. Карфагенская конница бросилась преследовать римскую, слоны развернулись и ворвались в ряды легионов. Поражение римлян было бы неизбежным, если бы гастаты одиннадцатого легиона не метнули все разом свои пилумы в гигантских четвероногих. Четыре слона были убиты тут же остальные, получив ранения и страдая от боли, повернули назад и смешали ряды карфагенской армии. Когда римляне подвели находившийся в резерве легион, Магон приказал дать сигнал к отступлению. Но в этот момент он получил тяжелое ранение и после того, как его вынесли с поля боя, карфагенская армия обратилась в бегство.

Италия была не единственным театром военных действий на котором в составе карфагенских армий действовали слоны. В Испании под командованием брата Ганнибала Гасдрубала была сосредоточена армия из 70 000 пехоты, 5000 кавалерии и 36 слонов [Liv., XXVIII, 12, 13–14; App., Iber., 25]. Ей противостояла римская армия под командованием Сципиона, насчитывавшая всего 45 000 пехотинцев и 3000 всадников. В 206 г. до н. э. между противниками произошло решающее сражение при Кармоне, которое поставило точку в вопросе о том, кому обладать Испанией. Гасдрубал разместил своих слонов на флангах, однако это не принесло ему успеха: "…слоны, испуганные беспорядочным сражением всадников, велитов и легкой пехоты, бросились с флангов в середину строя" [Liv., XXVIII, 15, 5]. Карфагенская армия потерпела сокрушительное поражение, и Карфаген навсегда лишился своих испанских владений.

Кроме того, карфагеняне попытались продолжить борьбу за Сицилию и высадили на этот остров 5000 человек пехоты, 3000 всадников и 12 слонов [Liv., XXIV, 35, 3]. Эта армия был разбита Марцеллом у реки Гиммеры в 212 г. до н. э., причем 8 слонов были захвачены римлянами живыми [Liv., XXV, 41, 7].

Битва при Заме. Римские велиты пытаются остановить карфагенских слонов (Les Elephants / sous la direction du Dr. J. Shoshani. Paris,1993. P. 147)

Последней битвой, в которой карфагеняне использовали боевых слонов, была битва при Заме. У нас сохранилось два описания этого эпохального сражения, сделанные Полибием и Ливием. Дополнительную информацию о нем мы можем почерпнуть у Аппиана. Относительно численности обеих армий и их боевого построения все три источника в основном согласны между собой. Армия Ганнибала насчитывала около 50 000 человек, из них 2000–3000 всадников и 80 или даже больше слонов. У Сципиона было 23 000 пехотинцев, 1500 всадников италийцев и римлян и, кроме того, на помощь ему подошел царек Декама с 600 всадниками и Масанасса с 6000 пехотинцев и 4000 всадников [App., Lib., 40, 41][204]204
  Дельбрюк Г. История военного искусства… С. 271.


[Закрыть].

Ганнибал поставил слонов перед фронтом армии, "за ними отвел место наемникам, коих насчитывалось до двенадцати тысяч: это были лигистины, кельты, балеаряне, мавры. За наемниками выстроены были туземцы ливияне и карфагеняне, а последними стояли войска, прибывшие вместе с Ганнибалом из Италии, на расстоянии стадии с лишним от передних рядов" [Polyb., XV, 11, 1; пер. Ф. Г. Мищенко]. Сципион "построил свои войска в следующем порядке: впереди поставил манипулы гастатов в некотором расстоянии один от другого, за ними принципов, но не против промежутков в передних рядах, как бывает у римлян обыкновенно, а за самыми манипулами, в некотором расстоянии от них, ибо у неприятеля было множество слонов. Последними поставлены были триарии. На левом из флангов Публий поместил Гая Лелия во главе италийской конницы, на правом – Масанассу со всеми подвластными ему нумидянами. Промежутки между передними манипулами он заполнил отрядами легковооруженных, которым и отдал приказ начинать битву: если б они не устояли перед натиском слонов, то должны были отступить более быстрые из них в самый тыл войска через промежутки, следовавшие один за другим по прямой линии, другие, замешкавшиеся по вине неприятеля, – в боковые проходы между рядами манипулов" [Polyb., XV, 9, 6; пер. Ф. Г. Мищенко; cf. Liv., XXX, 32, 11: 33, 1–3].

Битва при Заме (Kistler J. M. War Elephants. Lincoln; London, 2007. P. 131)

К этому описанию можно добавить любопытную подробность, сообщаемую Аппианом: «Так были построены у Сципиона пехотинцы; всадников номадских, привычных переносить вид и запах слонов, он поставил на флангах, италийских же, ввиду их непривычки к этому, – позади всех, они готовы были двинуться через промежутки, когда пехотинцы выдержат первый натиск слонов. У каждого из этих всадников был помощник, несший большое количество дротиков, которыми он собирался отражать зверей. Так обстояло у него дело с конницей» [App., Lib., VII, 40; пер. С. П. Кондратьева].

На первый взгляд такая диспозиция обеих армий вполне оправданна: Ганнибал, имевший большое количество слонов, рассчитывал повторить маневр Ксантиппа и прорвать римский боевой строй, а Сципион предпринял собственные меры, чтобы избежать участи Регула. Однако не нужно забывать, что в отличие от Ксантиппа Ганнибал сильно уступал противнику в числе конных воинов. Поэтому без дополнительной поддержки его всадники, стоявшие на флангах, были бы неминуемо обращены в бегство, а пехота подверглась бы двойному фланговому удару неприятельской кавалерии. Г. Дельбрюк задается вполне логичным вопросом: почему Ганнибал, имея такое большое количество слонов, не разместил какую-то их часть на флангах своей армии[205]205
  Дельбрюк Г. История военного искусства… С. 271.


[Закрыть]? Ведь нам хорошо известно, что слонов с наибольшим успехом всегда применяли именно против конницы, поэтому карфагенский полководец мог свести подобным образом римское преимущество на нет. Почему он этого не сделал? Г. Дельбрюк приходит к выводу, что сообщения наших источников относительно количества слонов у Ганнибала являются явным преувеличением[206]206
  Там же. С. 277.


[Закрыть].

Ход битвы у Полибия и Ливия представлен практически одинаково. "Потом, когда все приготовления к битве были кончены, произошло несколько легких схваток нумидийской конницы с обеих сторон. Ганнибал приказал вожатым двинуться со слонами на врага. Но раздавшиеся со всех сторон звуки труб и рожков смутили нескольких слонов, которые повернули назад и кинулись на нумидян, пособников карфагенян. Благодаря этому отряд Масанассы быстро оттеснил конницу от левого крыла карфагенян. Прочие слоны столкнулись с римскими легковооруженными на промежуточном пространстве между боевыми линиями, причем и сами сильно пострадали, и врагам причинили большой урон, наконец в страхе одни из них кинулись на римское войско, которое благодаря предусмотрительности вождя могло пропустить их через свободные промежутки без всякого урона для себя, другие перебежали на правое крыло и, обстреливаемые конницей, попали наконец за боевую линию. В это время Ле-лий воспользовался смятением слонов и обратил в беспорядочное бегство карфагенскую конницу. Он с ожесточением теснил бегущих; то же сделал Масанасса. В это самое время тяжелые пешие войска обоих противников мерным шагом грозно наступали друг на друга; только войска, прибывшие из Италии вместе с Ганнибалом, оставались неподвижно на месте. Когда враги сблизились, римляне согласно исконному обычаю издали дружный боевой клич, ударили мечами в щиты и начали напирать на врага. Сначала, пока битва была только рукопашная и противники дрались один на один, пока сражающиеся действовали не копьями, а мечами, перевес был на стороне наемников, благодаря их ловкости и отваге, и многие римляне были ранены. Однако, полагаясь на превосходство своего военного строя и вооружения, римляне продвигались все дальше вперед. Кроме того, у них за передовыми бойцами следовали другие, поддерживавшие бодрость духа в сражающихся, тогда как на неприятельской стороне оробевшие карфагеняне не спешили к наемникам и не подавали им помощи, благодаря чему варвары стали наконец отступать. Во время отступления наемники наталкивались на стоявших позади карфагенян и, будучи твердо убеждены, что те покинули их, рубили своих же. Многие карфагеняне пали поэтому геройскою смертью, ибо вынуждены были рубившими их наемниками обороняться и от своих воинов, и от римлян. С яростью и отчаянием кидаясь в битву, карфагеняне перебили множество своих и врагов, стремительным нападением расстроили даже манипулы гастатов, а начальники принципов, поняв в чем дело, остановились со своими манипулами. Огромное множество наемников и карфагенян пало на поле брани частью от рук своих воинов, частью под ударами гастатов. Тех из наемников, которые искали спасения в бегстве, Ганнибал не допустил до соединения с его войсками, приказав задним воинам протянуть вперед свои копья и не допускать к себе бегущих. Вследствие этого бегущие вынуждены были укрываться на флангах и выходить на прилегающие к ним открытые поля.

Битва при Заме (Джулио ди Петро де Пиппи, XVI в.)

Пространство, разделявшее войска, которые еще уцелели, всё было залито кровью, наполнено ранеными и убитыми, и эти последствия поражения сильно затрудняли действия римского военачальника. И в самом деле, кучи трупов, истекающих кровью и наваленных друг на друга, а также вооружение, разбросанное повсюду в беспорядке вместе с людьми, мешали движению построенного правильно войска. Тем не менее Публий распорядился перенести раненых в тыл, гнавшихся за неприятелем гастатов отозвал звуками трубы назад, поставил их впереди поля сражения против неприятельского центра, а принципам и триариям велел тесно сомкнуться в ряды на обоих флангах и проходить вперед мимо трупов. Когда пространство это было пройдено и принципы поравнялись с гастатами, полчища с величайшей яростью и стремительностью ударили друг на друга. Воюющие были почти равносильны по численности и воодушевлению, равно по вооружению и храбрости, посему исход битвы долгое время оставался неизвестным, ибо сражавшиеся считали своим долгом держаться на своих местах до последнего издыхания. Наконец возвратились из погони за конницей Масанасса и Лелий и каким-то чудом вовремя подоспели к делу. Нападение произведено было ими с тыла, благодаря чему большая часть воинов Ганнибала истреблена была на месте, а из бежавших уцелели лишь весьма немногие, потому что в деле участвовала конница и местность была ровная. Потери римлян убитыми превышали тысячу пятьсот человек, карфагенян было убито больше десяти тысяч и немного меньше взято в плен. Так вышеназванные военачальники завершили последнюю битву, окончательно решившую распрю в пользу римлян" [Polyb., XV, 12–15, 1; пер. Ф. Г. Мищенко; cf. Liv., XXX, 33, 12–16; 34; 35, 1].

По мнению Г. Дельбрюка, план битвы, задуманный Ганнибалом, был гораздо более виртуозным, чем это представлено у Полибия и следующего ему Ливия. Понимая, что он не сможет противостоять римской кавалерии, карфагенский полководец будто бы отдал приказ своим всадникам обратиться в самом начале боя в притворное бегство и тем самым увести за собой конницу неприятеля. Чтобы выиграть время для проведения решающего маневра, Ганнибал подкрепил первую линию своей армии, полностью состоявшую из легковооруженных застрельщиков, тем небольшим количеством слонов, которое у него имелось. Тяжелая пехота была выстроена в две боевые линии, причем вторую составляли ветераны Ганнибала, которые и должны были нанести главный удар.

Схема сражения при Заме

Серебряная монета из Нового Карфагена (237–209 гг. до н. э.)На аверсе изображение Геракла (Мелькарта), увенчанного лавровым венком, с палицей на правом плече; на реверсе изображение шествующего африканского слона (Sylloge Nummorum Graecorum Copenhagen: The Royal Collection of Coins and Medals, Danish National Museum. Vol. 8: Egypt, North Africa, Spain and Gaul. Copenhagen, 1982. № 293)

Как только неприятельские всадники покинули поле боя, карфагенский полководец отвел легковооруженных и двинул вперед фалангу карфагенских граждан. После того как она завязала сражение с противником, Ганнибал разделил вторую фалангу на две части, которые стали обходить справа и слева строй сражавшихся карфагенян. «Это то же самое движение, которое африканцы произвели при Каннах, с тою лишь разницей, что оно началось позднее; поэтому отрядам предстояло совершить более длинный путь»[207]207
  Дельбрюк Г. История военного искусства… С. 273.


[Закрыть]. Если бы ветераны Ганнибала смогли нанести фланговый удар по римской пехоте в то время, как с фронта ее теснила фаланга карфагенских граждан, судьба битвы была бы решена. Однако Сципион вовремя заметил и разгадал маневр своего гениального противника. Чтобы парировать его, он также разделил свою вторую линию и противопоставил ее наступавшей справа и слева второй линии карфагенян. Сражение затянулось и приняло еще более ожесточенный характер. Неизвестно, на чью сторону склонилась бы фортуна, если бы в этот момент на поле боя вновь не показалась римская кавалерия, которая ударила в тыл карфагенянам[208]208
  Там же. С. 271–274.


[Закрыть]. Это решило судьбу сражения, судьбу войны, судьбу Карфагена и поставило точку в военной карьере величайшего полководца древности. Красивая картина битвы, и даже если она далека от действительности, она очень хорошо соответствует тому образу победителя при Каннах, который создали античные историки[209]209
  Согласно мнению некоторых исследователей, уже в древности не битва при Каннах, а именно сражение при Заме признавалось высочайшим достижением Ганнибала как тактика (Brizzi G. Il guerriero, l’oplita, il legionario. Gli eserciti nel mondo classico. Bologna, 2008. Р. 84–91). Cf. Brizzi G. Fatti d’arme sull’Ofanto: considerazioni sulla bataglia di Ausculum (279 a. C.) // Revue des Etudes Militaries Anciennes. 2005. № 2. Р. 64.


[Закрыть].

Описание битвы при Заме, сделанное Аппианом, заслуживает меньше доверия, чем рассказ Полибия или Ливия. Однако нельзя не отметить интересную деталь, которую Аппиан сообщает в отношении того способа борьбы со слонами, к которому прибегли в этом сражении римляне. "Когда войска сошлись, начали сражение слоны, снаряженные для внушения ужаса и возбуждаемые уколами стрекал со стороны тех, кто на них сидел; но всадники-номады, носясь вокруг них, метали в них дротики один за другим, пока вожаки не вывели их из битвы, израненных, бросившихся бежать и уже переставших слушаться. Так было со слонами, стоявшими на флангах, стоявшие же в середине фаланги стали топтать римских пехотинцев, бывших неопытными в такой битве, малоподвижных вследствие своего тяжелого вооружения и поэтому не имевших возможности легко от них убегать или их преследовать, пока Сципион не приказал италийским всадникам, выстроенным позади и имевшим более легкое вооружение, соскочить с испуганных коней и, окружив слонов, забросать их дротиками. И он сам, первый, соскочив с коня, ранил шедшего впереди слона. Его пример внушил смелость другим, и они стали уже отовсюду наносить слонам раны; тогда отступили и слоны" [App., Lib., 43; пер. С. П. Кондратьева].

В соответствии с заключенным мирным договором карфагеняне должны были выплатить победителю огромную контрибуцию, выдать оружие и боевых слонов [Liv., XXX, 43, 11]. Когда же во время Третьей Пунической войны Карфаген уже стоял на пороге гибели, карфагеняне в отчаянии "звали по именам слонов, как будто те были еще здесь, они поносили и своих предков, и самих себя, говоря, что следовало, не передавая ни кораблей, ни слонов, не внося дани, не передавая оружия, умереть вместе с родиной, когда она была в полном вооружении" [App., Lib., 93; пер. С. П. Кондратьева]. Но, что сделано, то сделано…

Реверс серебряной карфагенской монеты: африканский слон, на котором восседает корнак в просторном плаще с капюшоном (III в. до н. э.)

2. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ БОЕВЫХ СЛОНОВ НУМИДИЙЦАМИ И РИМЛЯНАМИ. ЗАКАТ «ЭПОХИ БОЕВЫХ СЛОНОВ»

После окончания Второй Пунической войны Карфаген лишился своего политического могущества, и право содержать боевых слонов имел в этой части Африки только Масанасса, ставший верным союзником Рима. Он был, по-видимому, первым нумидийским царем, кто обзавелся боевыми слонами. Именно эти животные, а не эскадроны нумидийских всадников стали основным видом военной помощи, которую оказывали правители Нумидии Риму; уже в 198 г. до н. э. Масанасса отправил 10 слонов в Грецию консулу Квинту Фламинию, который вел войну против царя Македонии Филиппа V [Liv., XXXII, 27, 2]; в 191 г. до н. э. послы Масанассы, прибывшие в Рим, обещали предоставить 20 слонов консулу Манию Ацилию, которому предстояло вести войну с Антиохом III [Liv., XXXVI, 4, 8]; 22 слона нумидийский правитель послал в римскую армию, воевавшую в Греции против царя Персея [Liv., XLII, 62, 2]; 10 животных было отправлено в Испанию во время Нумантинской войны [App., Iber., 46]. Тогда же Сципион Младший, еще простой трибун, прибыл к Масанассе, чтобы вновь просить слонов [App., Lib., 71, 72]. Во время Третьей Пунической войны Гулусса, сын Масанассы, привел Сципиону слонов, которые затем были использованы при штурме лагеря карфагенян [App., Iber., 126].

Масанасса (240–149 гг. до н. э.). Мраморный бюст

Югурта (около 160–104 гг. до н. э.). Изображение на монете

Сын и наследник Масанассы Мициспа продолжал сохранять союзнические отношения с Римом, и нумидийские слоны продолжали воевать под знаменами республики. Дважды Мициспа отправлял их в Испанию на помощь римлянам: 12 животных было послано Сципиону Эмилиану, воевавшему с нумантинцами, и 10 – проконсулу Фабию Сервилиану во время войны с Вириатом [App., Iber., 57, 89].

Когда произошел разрыв с нумидийскими царями, боевые слоны вновь стали из союзников противниками римлян. Нумидийский царь Югурта обладал большим количеством гигантских четвероногих [Veg., III, 24], которые стали основой его военных сил во время Югуртинской войны. Уже в самом начале её он, пытаясь выиграть время и заключить перемирие с Римом, выдал республике 30 боевых слонов [Sallust., Bell. Iugurth., 29, 6]. В битве при реке Мутул у Югурты было 44 слона, из которых 4 были захвачены римлянами живыми, а все остальные перебиты во время сражения [Sallust., Bell. Iugurth., 53, 4]. После ряда военных неудач Югурта был вынужден вновь вступить в переговоры с римлянами. В соответствии с заключенным договором нумидийский царь выдал победителям всех своих боевых слонов [Sallust., Bell. Iugurth., 62, 5–6]. Однако и после окончания Югуртинской войны цари, правившие в Нумидии, не переставали использовать этот род войска.

Бронзовая монета Юбы I На аверсе символическое изображение Африки; на реверсе шествующий лев (Sylloge Nummorum Graecorum Copenhagen: The Royal Collection of Coins and Medals, Danish National Museum. Vol. 8: Egypt, North Africa, Spain and Gaul. Copenhagen, 1982. № 532, 533)

Власть над страной была разделена между потомками Югурты Гиемпсалом и Иарбом. Во время вспыхнувшей в Риме гражданской войны между сулланцами и марианцами Иарб примкнул к партии последних. Известно, что он привел им на помощь свои войска, в том числе и слонов. Однако Помпей, посланный в Африку Суллой, разбил войска марианцев и захватил всех слонов Иарба [Plin., NH, VIII, 4]. Тем не менее нумидийцы очень быстро восстановили свой военный потенциал и, когда в Риме началась новая гражданская война между сторонниками Помпея и Цезаря, царь Юба, поддерживавший помпеянцев, имел в своем распоряжении 120 голов этих животных [[Caes.], Bell. Afr., 19].

Римляне, как уже говорилось выше, впервые столкнулись с боевыми слонами во время войны с Пирром. После победы над войсками эпирского царя римский сенат даровал консулу Курию Дентату право отпраздновать триумф. Именно тогда по Риму прошли четыре захваченных у Пирра слона [Eutrop., II, 14][210]210
  «Primus Romam elephantos quattuor duxit».


[Закрыть]. Под Панормом, как уже отмечалось, римляне захватили около 130 карфагенских слонов. Согласно утверждению Фронтина, Метелл, не имевший достаточного количества кораблей, чтобы доставить всех животных в Италию, соединил бочки, покрыл их дощатым настилом и на этом импровизированном пароме перевез слонов через Сицилийский пролив [Frontin., Strateg., I, 7, 1]. Четвероногие гиганты стали украшением триумфального шествия Метелла в 252/ 251 г. до н. э. Поскольку римляне не умели обращаться со слонами, то, не найдя им никакого применения, они перебили животных на потеху толпе на цирковой арене [Plin., NH, VI, 16][211]211
  «Verrius eos pugnasse in circo interfectosque iaculis tradit paenuria consulii quoniam neque ali placuisset, neque donari regibus» («Верий сообщает, что они сражались в цирке и были перебиты дротиками, так как, отказавшись кормить их или дарить кому-либо из царей, не знали, что с ними делать»). По мнению Ф. Уолбанка, прежде чем перебить слонов на арене, Метелл ввел какое-то их количество в свое войско. После этого изображение слона стало гербом рода Метеллов (Walbank F. W. A Historical commentary on Polybius. Vol I. Oxford, 1957. P. 103).


[Закрыть]. Однако длительные войны с карфагенянами заставили римлян изменить свое отношение к слонам и продемонстрировали им, что эти животные могут принести большую пользу на полях сражений.

Драхма Юбы IIНа аверсе изображение царя в профиль и надпись: «REX VBA» («царь Юба»); на реверсе изображение шествующего африканского слона (Sear D. R. Greek Imperial Coins and Their Values. London, 1982.№ 5972)

Филипп V (221–179 гг. до н. э.). Изображение на монете

Сломив могущество Карфагена и установив дружеские отношения с Масанассой, а затем и его сыновьями, римляне начинают использовать слонов в военных целях. Впервые они воспользовались слонами уже в войне против македонского царя Филиппа V. В битве при Киноскефалах (197 г. до н. э.) командовавший римской армией Тит Фламинин поставил слонов впереди правого крыла, которое отодвинул немного назад по сравнению с фронтом остальной армии [Liv., XXXIII, 8, 3]. Такое построение принесло римлянам победу: когда их левый фланг начал уже подаваться под натиском македонян, Тит ввел в бой слонов. Напуганные появлением гигантских зверей македоняне сразу же обратились в бегство [Liv., XXXIII, 9, 6]. После окончания войны с Филиппом римляне подарили всех своих слонов состоявшему с ними в союзе пергамскому царю Атталу [Liv., XXXIII, 30, 10].

Спустя всего 7 лет слоны вновь появляются в римской армии. В битве при Магнесии (190 г. до н. э.) у римлян было 16 слонов, которые, однако, так и не приняли участия в сражении, находясь в резерве позади линии триариев. И это неудивительно: во-первых, количество этих животных у римлян было несоизмеримо с тем количеством, которое мог противопоставить им противник, а во-вторых, римские слоны были африканской породы, в то время как у сирийцев были большие индийские слоны [Liv., XXXVII, 39, 13].

Во время Третьей Македонской войны (171–168 гг. до н. э.) у римлян было кроме 22 африканских слонов, посланных им Масанассой, еще какое-то количество индийских слонов, полученных ими от сирийского царя Антиоха [Polyaen., IV, 21]. Неясно, о каком Антиохе упоминает Полиен, об Антиохе III или его сыне Антиохе IV Эпифане (175–164 гг. до н. э.). Антиох IV считался другом и союзником римского народа. Римляне не могли не знать, что вопреки условиям Апамейского договора он содержал у себя боевых слонов. Однако когда их посольство, возглавляемое Гаем Попилием, встретилось с царем в Египте, римляне потребовали только, чтобы Антиох прекратил войну и ушел в свои владения [Liv., XLV, 12, 6]. Таким образом, мы должны предположить, что либо слоны, захваченные в результате Сирийской войны, около 10 лет использовались римлянами в военных целях, либо римляне сознательно закрывали глаза на нарушение сирийским царем условий Апамейского мира и даже, более того, получали от него этих животных.

Македонскому царю Персею стало известно, что римляне собираются использовать против него слонов. Зная, что наибольший страх эти животные внушают лошадям, царь будто бы прибег к следующему средству, которое, по его замыслу, должно было приучить македонских коней к их виду и реву: он "приказал ремесленникам изготовлять деревянные фигуры, сходные видом и цветом с настоящими слонами. Но так как более всего страшен был для коней голос этих животных, Персей приказал в каждую деревянную фигуру помещать человека с трубой, который, направляя эту трубу через пасть фигуры, издавал резкий и пронзительный звук. Так македонские кони научились не обращать внимания на голос и вид слонов" [Polyaen., IV, 21; пер. М. М. Холода]. Кроме того, по приказу царя были образованы отряды "слоноборцев" (elephantomachae), специально обученных борьбе с четвероногими гигантами [Liv., XLIV, 41, 6].

Дидрахма Персея (179–168 гг. до н. э.)

На аверсе изображен Персей; на реверсе – стрекало для управления слоном и надпись по-гречески: "Царь Персей" (Munich City Coin Collection. Munich, 1968. № 1196)

Война шла уже около трех лет, и никто из противников не мог достичь решающего успеха. Тогда римский главнокомандующий консул Марций Филипп решил пересечь горную цепь Олимпа и перенести военные действия непосредственно на территорию Македонии. Во время этого перехода, который, несомненно, был не менее труден, чем переход Ганнибала через Альпы, слоны сильно препятствовали движению армии. «Неизъяснимо труден был спуск: срывались животные, катилась вниз поклажа; и четыре мили еще не прошли, а только о том и мечтали, чтобы воротиться назад, будь это возможно. Да и слоны вносили смятенье не хуже неприятеля: дойдя до нехоженных мест, они сбросили погонщиков и подняли такой рев, что всех повергли в трепет, особенно лошадей. Наконец придумали, как их перевести. Несколько ниже по склону вбивали в землю на одном уровне два крепких столба, отставив один от другого чуть дальше, чем на ширину слона; на поперечную балку накладывали доски по тридцати футов длиною, наподобие мостика, и присыпали землею. Еще ниже по склону на малом расстоянии устраивали такой же второй, затем третий мостик и так далее у каждого обрыва. С твердой земли слон ступал на мостик, но прежде, чем он доходил до края, столбы подрубали, и слон сползал до начала следующего мостика, какой – держась на ногах, какой – скатываясь на заду; когда под ним вновь оказывался ровный мостик, все начиналось сначала, покуда не спустились в долину» [Liv., XLIV, 5, 1–7; пер. О. Л. Левинской].