Текст книги "Путешественник"

Автор книги: Андрей Земсков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

А вот товарищ майор его даже пальцем тронул, побеседовал с ним по-доброму, и Жоржик начал рассказывать не только то, что знает, и чего не знает, но нам надо было что бы он рассказал под видеозапись. А уж дальше эти показания можно было бы передать Бенкендорфу, что бы его ребята дальше это дело раскручивали. Александр Христофорович может, конечно, и не дотягивает до уровня Лаврентия Павловича и Генриха Аллоизовича, но для этого времени, он был хорошим профи. Даже то, что Жоржик, приехав в Россию, столько здесь всем врал, уже было повод для серьезных претензий к нему и вопросов на тему целей, которые он при этом присутствовал. Только ли просто карьеру сделать, да казенный пансион получать или втереться в доверие при дворе и пролезть в армейские штабы? Уж не шпион ли он часом?

А вот и они едут, легки на помине. Вдали со стороны Петербурга послышался топот конских копыт, на дороге показались синие мундиры жандармов. Бронетранспортеры к этому времени уже рассредоточились, заняли позиции в роще и за строениями, где их не было видно издали, и заглушили двигатели. Бойцы моей кирасирской роты залегли, заняв круговую оборону. Все действовали четко и грамотно. Все же за почти полгода мы успели этих парней хорошо натаскать. Дай только приказ, так эта рота разнесет в клочья парочку здешних дивизий. Одиннадцать пулеметов ПКМ, плюс еще одиннадцать ПКТ на бронетранспортерах, два автоматических гранатомета АГС-17 и два 82-мм миномета. Это по здешним временам сила, даже не считая почти сотни автоматов. Но, надеюсь, что с властями у нас сейчас конфликта не будет, и мы продолжим успешно сотрудничать на благо России.

Издалека видно, что жандармы в некотором замешательстве. Похоже, что они скакали по следам от гусениц, а после моста через Черную Речку, где наши машины развернулись цепью, они не могли сразу решить, куда скакать. Там ведь еще второй и третий взводы пошли в стороны, обходя место дуэли с флангов. Получив приказ от кого-то из офицеров, от основной массы отделилось несколько групп, которые поскакали по следам машин первого и второго взводов. Основной же отряд поскакал по дороге в строну Коломяжской дороги. Я взял бинокль и залез на крышу штабного бронетранспортера. В оптику я смог разглядеть среди жандармов Кокошкино и лично самого Бенкендорфа. Я спустился в люк, пролез в кабину и взял микрофон громкоговорителя, которым была оборудована машина.

– Сергей Александрович, Александр Христофорович! Добрый вечер! Мы здесь на поляне возле амбара! Скачите сюда! – Произнес я в микрофон и мой голос загрохотал в тишине зимнего пригородного вечера.

Жандармы аж вздрогнули в седлах от неожиданности. Зампотех мигнул фарами, обозначая наше местонахождения. Наверное, лучший способ избежать эксцессов при первом контакте, это самим обозначить себя и дать понять, что мы сами ждем представителей властей. Основная группа во главе с Бенкендорфом перешла на аллюр и вскоре уже была рядом с поляной. Бенкендорф и Кокошкин в сопровождении пятерых жандармов выехали на поляну и спрыгнули с коней.

– Здравия желая, ваше сиятельство! – Крикнул я, спрыгивая с бронетранспортера, и не спеша направился к ним.

– Князь, объясните, что тут происходит? Почему ваши машины сломали два шлагбаума и проехали через город, пугая обывателей, а затем по мосту, хотя даже тяжелые конные повозки могут въезжать на мост только с разрешения стоящей у моста стражи! Мне придется вас арестовать...

– Сожалею, но у вас это может не получиться... – Усмехнулся я и ухмыляясь посмотрел на шефа жандармов. – Попытавшись меня арестовать, вы будете выглядеть смешно и нелепо. Да еще и со мной поссоритесь, а со мной лучше дружить... Немного поясню. Прямо под вашим носом иностранные шпионы пытались убить талантливейшего поэта, гордость нашей Державы. Вы это проворонили, а мои люди смогли предотвратить трагедию. И не только предотвратить, но и задержать злодеев, которые во всем сознались. Вот и подумайте, как государь воспримет попытку меня арестовать после этого... Именно попытку. Так как при попытке меня арестовать, я просто сяду вон на ту машину и уеду. И остановить меня вы не сможете. Броня этих машин не пробивается не только из ружей, которыми вооружены ваши жандармы, но даже из полевых пушек. В тоже время, если нас попытаются задержать, нам даже не надо будет стрелять. Вы уже знаете что произошло со шлагбаумами, которые из-за спешки стражники не успевали открыть при нашем приближении. Гусеницы наших машин ломали достаточно толстые бревна как спички и перемалывали их в труху. Мне искренне будет жалко как тех, кто встанет на пути этих машин, так и их ни в чем не виноватых лошадей. Потому попытка ареста вызовет только еще больший конфуз. Вы догадываетесь, как на это может отреагировать их императорское величество, который ценит и меня, и господина Пушкина. Я не желаю Вам зла. Более того, я Вас лично очень уважаю и считаю, что Вы своим тяжелым трудом спасаете наше Отечество от множества опасностей.

Было видно, что Бенкендорф был в гневе, но прекрасно все понимал и сдерживал себя. Да и явно не знал, что говорить в этой ситуации. С одной стороны он тут был большим-большим начальником, перед которым все должны трепетать. Но он был очень умным человеком и понимал, что если я откажусь ему подчиняться, то он будет бессилен. Я знал, что ему докладывают о тренировках моей гвардии, но возможности получать точную информацию о наших боевых возможностях. Все же контрразведывательное обеспечение у нас было поставлено по стандартам 20-21 веков. Однако, будучи боевым генералом и очень умным человеком, он догадывался, что технические новинки дают нам огромное преимущество.

– Давайте не будем сейчас пикироваться, ваше сиятельство. Это будет только во вред России и на пользу ее врагам. Лучше будет, если мы будем действовать, объединив наши усилия. Дело в том, что это не просто дуэль. Хотя бы потому, что участником дуэли является великий поэт. Его настойчиво провоцировали. Друзья господина Пушкина неоднократно мирили стороны и предотвращали дуэль. Но те, кто это затеял, продолжали изводить поэта, пользуясь его несдержанностью, свойственной творческим натурам. Условия дуэли таковы, что под видом поединка должно было произойти подлое убийство. Дистанция минимальна, десять шагов. Пушкин ранее неоднократно стрелялся, и все хорошо знали, что на дуэлях он никогда не стреляет первым. Следовательно, гражданин Дантес, успев сделать выстрел первым почти наверняка не оставил бы несчастному Александру Сергеевичу шансов. Сами понимаете, что низкоскоростная пуля такого медвежьего калибра, куда бы ни попала, всяко приведет к повреждению органов. И если не убьет сразу, то лишь оттянет конец...

При словах о низкоскоростных пулях медвежьего калибра Бенкендорф как-то странно на меня посмотрел. Я понял, что ляпнул немного не то. Это у меня в руках 9-мм автомат с дозвуковыми патронами, а у парней 5.45-мм АК-74 с начальной скоростью пули 900 метров в секунду. А у них тут нормальный калибр стандартного пехотного ружья – 18 миллиметров.

– Более того! Для того, что бы гарантированно убить нашего поэта, в условиях дуэли специально оговорен повторный выстрел. – продолжил я.

– Они договорились стреляться до результата? – Спросил Бенкендорф.

– Да, условия дуэли не давали Александру Сергеевичу шансов остаться живым... – Кивнул я. – А теперь посмотрим, кто организовал дуэль. Оба – французы. А ведь именно с французами мы бились в 1812 году, разгромили считавшиеся непобедимыми наполеоновские полчища, и в 1814 наша армия вошла в Париж. Французы этого не забыли и затаили злобу. Еще раз воевать с нами у них силенок не хватит, но вот нанести удар по нашей культуре, убив лучшего из русских поэтов... По Дантесу я Вам дам кое-какие сведения, вы их проверите и поймете, что он очень много врал и втерся в доверие ложью. А вот этот салат с лапшей...

– Кто-кто? – Удивился шеф жандармов.

– Оливье Доширак. Атташе французского посольства. Заметьте, в прошлом он – армейский офицер. Что может делать на дипломатической службе армейский офицер? Легко догадаться, заниматься шпионажем. И такая деятельность может не ограничиваться только сбором сведений. Это может быть и то, что можно назвать, войной другими средствами, то есть подрыв государства изнутри.

– Позвольте, но виконт д'Аширак имеет репутацию честного и благородного человека! Это знают все... – Возразил Бенкендорф.

– Эх, Александр Христофорыч... – Вздохнул я. – Ведь как раз шпион и будет всегда стараться выглядеть самым честным и благородным, что бы не вызывать подозрений, что бы ему доверяли... Он даже не будет сам подглядывать и подслушивать. Для этого есть всякие мелкие продажные людишки. Он будет сидеть в центре сплетенной им паутины, куда стекается вся информация, и делать вид, что он самый честный и благородный...

– Да, пожалуй вы правы... – Вынужденно согласился граф.

– А теперь посмотрим, на роль этого честного и благородного в данной дуэли... Условия составляли секунданты. Данзас является другом Пушкина и пытался примирить стороны и предотвратить дуэль, хотя и не смог. Потому вынужден был согласиться стать секундантом. Следовательно, Данзас не мог быть инициатором смертельных условий. Значит, смертельные условия предложил и, скорее всего, даже настаивал на них, мусье Доширак. И мусье Доширак настоял на условии, что во время поединка, дуэлянты не должны разговаривать друг с другом. И Данзасу с трудом удалось настоять, что они все же могут объясняться через секундантов. То есть Доширак не только навязал смертельные условия дуэли, но еще и исключил возможность примирения сторон. И далее, мусье Доширак – дипломат, официальный представитель своего государства. И он не может не знать, что в России дуэли запрещены, и участие в них является уголовным преступлением? Явно он это знает, но будучи дипломатом, сознательно идет на совершение деяния, являющегося преступлением по законам страны пребывания. А ведь это прямое нарушение его служебных обязанностей, ибо это повод для международного скандала. Дипломат мог отказаться быть секундантом, так как это ему не позволяют обязательства перед своей страной. Значит, организация дуэли была не его личным делом, а частью его служебной задачи, как офицера французской разведки. Если в моей логике есть какая-то ошибка, то, пожалуйста, поправте меня, ваша сиятельство...

– Вы говорите совершенно логично, ваше сиятельство... – Немного подумав, кивнул Бенкендорф.

– Давайте будем считать, что это вы пришли к этим выводом сами. Все же это ваша работа, а не моя.

– Князь, но вы сейчас говорили, как будто не один год прослужили жандармским офицером или полицейским сыщиком...

– Было дело... – Усмехнулся я. – В молодости мне пришлось немного послужить в уголовном сыске. Правда, это было в другом государстве...

Ага, и государство это называлось Союз Советских Социалистических Республик, а затем – Российская Федерация.

– Потому кое-какое представление об этом деле имею. А потому вижу один неприятный момент, который мы вынуждены будем отработать. Дело в том, что о дуэли мы узнали уже когда господин Пушкин выехал на место ее проведения. И времени у нас не было. Действовать надо было очень быстро, да и места точного не знали. Мы и так успели в самый последний момент. А ведь дорога от моего имения сюда не близкая, да еще и снегом завалена. Обычные автомобили на колесах даже до Петербурга бы доехать не смог ли бы. Вот и пришлось ехать на этих машинах, которые могут по снегу без всякой дороги ездить. Потому и на заставах не было времени останавливаться. За поломанные шлагбаумы я завтра заплачу и пришлю своих мастеровых все починить. Людей пришлось тоже взять много на случай, если придется искать это место. Да еще в последний момент этот лягушатник надумал стрелять. Пришлось прострелить ему руку и колено.

– Я готов согласиться, что ваши действия были вызваны неотложной необходимостью предупредить смертоубийство и спасти жизнь господину Пушкину, а потому заслуживают оправдания. – Согласился Бенкендорф.

– Есть в этом деле один очень важный момент, дорогой граф. Это опытные образцы машин для будущего вооружения армии, а мои бойцы с опытными штуцерами, которые мы пока не хотели посторонним даже показывать. А в итоге были вынуждены стрелять. И все это увидел французский шпион, бывший кадровый офицер. Он же просто сложит два плюс два и сделает выводы. А ведь нам оно не надо... Был бы он просто французским подданным, то можно было бы его в Петропавловку, а там всякое бывает... Аппоплексический удар, хавчик несвежий...

– Это низко...

– На войне, как на войне. Ни чего личного, просто для меня важнее мощь нашей Державы, а не личные амбиции. Знаете, пока гвардейцы в ярких мундирах маршируют на плацу, мои бойцы учатся ползать в болотной жиже. Война это не парад, это грязь и кровь. И только тот, кто не побрезгует пройти через это, сможет пройти победным маршем по костям побежденных, втоптанных в грязь. Историю пишет победитель. И потому победитель всегда является честным и благородным, а побежденный обречен быть облитым грязью. Это я к тому, что в таких делах надо отбросить сантименты. Доширака придется высылать из России, а нам крайне нежелательно что бы он, вернувшись в Париж доложил своему командованию о новых оружие русских. Потому, вы сейчас ему высказываете претензии на тему того, почему дипломат посмел совершать действия, запрещенные нашими законами, и требуете от него завтра явиться к вам с объяснениями. После этого мусье Доширак уезжает...

– И как мне с ним разговаривать завтра? Ведь это же международное дело... Необходимо докладывать их величеству...

– Вам не придется с ним завтра разговаривать. Он не придет к вам. Это уже наша забота. Он сегодня же ночью сбежит из столицы. Надо будет сделать так, что бы карета, в которой будет его двойник, прошла бы несколько застав, и стражники могли бы подтвердить, что видели мусье Доширака и проверяли его документы. А после того, как он не явитьсяя к вам и вы узнаете, что он сбежал, то прикажете его задержать и вернуть. И на какой-то заставе, где стражники будут заранее предупреждены, они как бы попытаются задержать карету, а Доширак как бы начнет в них стрелять. Разумеется, никто ни кого не убьет, но после этого Доширак скроется. И мы сможем заявлять, что он пробирался во Францию переодевшись и по поддельной подорожной. И все! Доширак исчезает, а мы с вами не виноваты. Думаю, пока его двойник будет изображать бегство, сам Доширак расскажет нам много чего интересного...

– Да, князь, с вами действительно опасно иметь дело. Меня об этом предупреждали... – Задумчиво произнес шеф жандармов, внимательно разглядывая меня и мое снаряжение.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство. Видите ту веточку... А вот теперь на ней появилась красная точка.

Хлопнул выстрел моего «Вала», лязгнул затвор, выбрасывая горячую гильзу, и ветка, в которую я целился, отлетела в сторону. С оптикой и лазерным целеуказателем попасть в достаточно толстую ветку с расстояния в полсотни метров было не очень сложно. Но на Бенкендорфа выстрел произвел впечатление, особенно учитывая, что вместо привычного грохота, он услышал только негромкий хлопок.

– Вам не о чем беспокоиться, уважаемый Александр Христофорович, вы же видите, что в лице меня и моих бойцов у вас есть надежная защита. Если кто будет обижать ваших жандармов, вы не стесняйтесь, звоните мне. Мы сразу подъедем и проучим негодяев. Кстати, приезжайте ко мне в гости в мою усадьбу. Обещаю, что будет интересно, вам я покажу много такого, чего не показывал обычным гостям.

В общем, слово за слово, и мне удалось подружиться и с Бенкендорфом, человеком умным, храбрым и благородным. Он успел отличиться в войне с турками, Отечественной войне 1812 года и в боях на Кавказе. В отличие от декабристов, которые жаждали свободы лишь лично для себя, граф освободил своих крестьян, да еще и с землей и заплатив за них подати в казну на несколько лет вперед. При этом расходы быстро окупились за счет доходов от переработки производимой ими сельхозпродукции. То есть шеф жандармов в своих имения проявил еще и качества мудрого хозяйственника.

Уже стемнело. Пушкина, Данзаса и Дантеса жандармы арестовали и, усадив в экипажи, повезли в город. Д'Аширака «отпустили», потребовав явиться на следующий день с объяснениями в полицию. После этого его аккуратно, чтобы никто не видел, взяли Рагнар и Сенсей, заткнули крот кляпом и погрузили в наручниках в штабной бронетранспортер. Бойцы погрузились в машины, и наша колонна с включенными включив фарами на небольшой скорости двинулась в обратный путь. Обратная дорога не обошлась без приключений. Под предпоследней машиной посередине моста все же проломился настил, и бронетранспортер чуть было не свалился в Неву, провалившись одной гусеницей. Я приказал личному составу покинуть машину. Александр Васильевич лично сел за рычаги последней машины, развернул ее на месте, и перегнал ее на марсово поле, сделав круг через Гренадерский и Воскресенский мосты. А провалившуюся машину мы тянули тросами. Возились долго. Один раз она чуть было вообще не сорвалась с моста, но ее удалось удержать. В итоге через три часа мы все же вытащили ее на неповрежденную секцию моста. Там за рычаги сел Александр Васильевич и довел бронетранспортер до берега. Я распорядился послать с посыльным письмо обер-полицмейстеру с обещанием оплатить ремонт поврежденного моста, а после запуска моего металлургического производства, представить проекты строительства через Неву стальных мостов с каменными опорами. В имении я был уже глубокой ночью. Построил личный состав, объявил устную благодарность и приказал командирам представить к середине следующего дня списки особо отличившихся для награждения.

Утром меня ждал сюрприз. Меня разбудил телефонный звонок лично их императорского величества. Мне была объявлена по телефону устная благодарность и заявлено, что ремонт поврежденного моста будет оплачен казной. Но самым главным сюрпризом было то, что император желал посетить мое имение вместе с господином Бенкендорфом, а так же хотел принять участие в торжествах по поводу пуска первого мартена и первой плавки стали.

После телефонного разговора с императором я задумался, а может быть мне удастся обеспечить промышленно-технический рывок и не смещая Николая Павловича. Все-таки кроме прозвища «Николай Палкин», его так же называли царем-инженером. Не смотря на мнение тогдашних «специалистов» о невозможности строительства и эксплуатации железных дорог в России, он лично изучил опыт строительства железных дорог в Европе и отдал распоряжение сначала о строительстве Царскосельской дороги, а затем и железной дороги Санкт-Петербург – Москва. А благодаря моему влиянию, опыту пользования телефоном и автомобилем, он уже становиться ярым сторонником технического прогресса. Однако, остается специфический менталитет самодержца из рода Романовых, помноженный на личную упертость Николая. Заставить его принимать нужные внутриполитические и внешнеполитические решения мне будет крайне непросто, учитывая, что уже сейчас столичное высшее общество начинает борьбу против меня, видя во мне конкурента в борьбе за влияние при дворе.

Да и французом я здорово только что дорогу перебежал. А эти очень обидчивые. Можно разгромить их армию, отнять колонии, даже оккупировать половину Франции, как сделал Гитлер, они только вздохнут и утрутся. Но вот если «азиатские варвары» покажут этим «цивилизованным европейцам» свое реальное, а не выдуманное, превосходство, то поедатели лягушек очень сильно обидятся. Тот же Наполеон попер на Россию и сгубил свою империю из-за идиотской обиды, когда ему отказали отдать в жены сестру Александра I, не признавая корсиканского выскочку полноценным европейским монархом.

Но французы в мировом масштабе – просто мелкие хулиганы, хотя тоже пакостей могут понаделать. А вот англичане с их многовековым опытом шпионажа и интриг это серьезно. Это очень серьезно. А их моя персона обязательно заинтересует. И пойдут на все что бы не допустить укрепления России, а уж тем более не позволят мне влиять на внешнюю политику. Даже если им не получиться меня устранить, а пытаться точно будут, то будут чужими руками плести интриги.

Это в книжках попаданцы сразу идут к самому главному на момент их попадания в прошлое государственному боссу – царю или Сталину и начинают его учить, как и чего делать. А самый главный босс обязательно обязан воспринимать попаданца как пророка, беспрекословно его слушать и делать все что он повелит. Был бы тут Сталин, то я бы действительно попытался бы действовать через него. Но здесь главный босс не Сталин, а «помазанник божий», окруженный благородными господами, у которых свои интересы.

Лет так через 15 начнется Крымская война. Даже раньше. Русская армия, получив новое оружие и новую тактику, будет действовать намного успешнее. Развитие промышленности пополнит казну. Значит и действия в войне с Турцией будут результативнее, а позиция России на международных переговорах более уверенная. Хотя, если не сместить с поста Нессельроде, откровенно преклоняющегося перед Европой, то он опять сольет на переговорах все наши победы, оплаченные кровью русских солдат, за эфемерное признание европейских держав. А если не уступить им на переговорах, да еще и вести иную политику в отношении Австрии, то война будет еще раньше. Поскольку я планировал сделать свой первый глобальный военно-политический ход в 1848 году, то ответка должна прилететь от мелкобританцев и собранной ими коалиции году так в 1849. Думаю, они уже будут готовы к этому времени для основательного наезда, то есть – военного вторжения на нашу территорию, так как будут готовиться осадить Россию, видя наше усиление. А события 1848 года послужат лишь последней каплей. Действовать в этом варианте истории они будут решительнее и жестче, война будет серьезнее.

А что мы можем сделать? Промышленность в России нашими стараниями будет развиваться активно. Мои корпорации не только будут строить собственные заводы, но и передавать технологии русским промышленникам, а так же продавать им оборудование. С появлением хотя бы основных железных дорог решим проблему логистики и получим доступ к основным необходимым промышленности ресурсам – железной руде, углю и нефти. Основной проблемой будут кадры, точнее их почти полное отсутствие. Как инженеров, так и просто квалифицированных рабочих. За счет хороших бытовых условий и высокой оплаты нам удалось собрать для наших заводов лучших мастеровых и наиболее умных и работящих крестьян. То есть мы сняли «сливки» с имеющихся трудовых ресурсов. Эти «сливки» были дисциплинированны, трудолюбивы и способны быстро обучаться. Но их было крайне мало, даже первые производства толком не получалось укомплектовать, так как остальных учить нужно значительно дольше. А это означало, что бурное развитие промышленности необходимо обеспечивать обученным персоналом, начиная готовить его заранее, а так же как можно скорее добиться полной грамотности населения. А это способно сделать только государство. Царское правительство предпринимало меры в области народного просвещения, но явно недостаточные. К 1917 году грамотность населения значительно возросла по сравнению с началом 19 века, но до всеобщей грамотности все равно было далеко. Значит, необходимы чрезвычайные меры, как для массового обучения грамоте, так и для подготовки учителей, врачей и инженеров. А на такое подвигнуть Николая будет невозможно.

Что касается армии, то император был откровенным милитаристом и армию просто обожал. Он навел в ней порядок после некоторого послевоенного разброда, но при этом его забота об армии практически полностью сводилась к насаждению дисциплины, шагистике и парадам. Тактической и боевой подготовкой армия почти не занималась. На вооружении вплоть до Крымской войны находилось гладкоствольное дульнозарядное ружье образца 1808 года с ударно-кремневым замком, являвшееся копией французского ружья образца 1777 года. Перевооружение на нарезное оружие, которое уже шло в европейских армиях, в России реально началось только в ходе Крымской войны. То есть в военной сфере, учитывая, что Николай считает себя очень большим военным специалистом, с ним тоже будет тяжело. Тем более, что он очень любит совершенно непрактичные, неудобные и холодные мундиры в обтяжку. Ни он, ни здешнее офицерство не захотят переодеваться в мешковатые зелено-коричневые мундиры без гламурных побрякушек и учиться в них не только бегать, но и по грязи ползать. Возможно и получиться убедить Николая провести нужные преобразования в армии, но военная аристократия встанет на дыбы и будет сопротивляться изо всех сил.

С внешней политикой тоже вряд ли я смогу провести все, что намечаю, даже если устранить Нессельроде. Слишком уж по-другому я намерен выстроить внешнюю политику Империи. Ну и крестьянский вопрос, который надо решать. Все это понимают, но боятся. Для нормального проведения крестьянской реформы нужно подавить амбиции аристократии и подавить жестко. То есть, опять же нужны чрезвычайные меры. Таким образом, мне все равно придется смещать с царского трона Николая Павловича и садиться на его место самому. К тому же его наследником будет нерешительный Александр Второй, при котором расплодятся либералы. Но затем будет Александр III Миротворец при котором Россия не воевала, но все в мире Россию уважали. Но за ним придет Николай II – царь-неудачник, из-за которого Держава окажется на грани гибели. Он позволит втравить Россию в абсолютно ненужную войну, а когда все начнет рушится, то отречется. В Первой Мировой и Гражданской в России погибнет 12 миллионов человек. Все, решено! Николая надо смещать, апотом очень серьезно перерабатывать и закон о престолонаследии, что бы не было у нас такого, как Николай II Неудачник. Да и вообще систему воспроизводства элиты продумывать, что бы элита не слила Державу ради личного обогащения, как это сделали советские партократы в 1991 году.

Николай, конечно, мужик неплохой, потому когда буду его смещать, то попытаюсь сначала поговорить и предложить добровольно передать власть. А не согласиться, то все равно власть отберу. Убивать не буду. Во всяком случае пока он будет у меня под контролем. Вот если сбежит или будет захвачен врагами, то тут как говориться, ничего личного – у царей работа такая головой рисковать. Хотя сами они это понимают только в последний момент, когда уже бессильны что-то изменить. Но пока я еще не готов к взятию власти.

На подготовку уйдет года два, минимум год. Надо развернуть мой полк, который пока еще фактически является батальоном, до полноценной дивизии. На учениях и тренировках бойцы показывают хорошие результаты, но уверенности в том, что он так же будут действовать в бою, пока нет. Да и командиров надо готовить, а это дольше и сложнее, чем солдат. С нового года уже начали работать командирские курсы, куда мы набираем будущих великих полководцев, но пока они просто молодые ребята.

Потому пока готовимся, готовим кадры, готовим общественное мнение. Власть будем брать в 1840. А дальше чрезвычайные меры по созданию системы образования и всеобщему обучению грамоте. Великие стройки – заводы, шахты, железные дороги, электростанции. Начало большой программы электрификации. Крестьянская реформа. Военная реформа и перевооружение армии. И все это надо сделать не на костях русских мужиков, а наоборот, подняв жизненный уровень широких масс. Аристократия будет не просто недовольна, она при первой же возможности поднимет мятеж. Придется ее жестко поставить на место и вновь заставить служить Державе, как было заведено при Петре, а не паразитировать на эксплуатации крестьян. А потом будет война. Тяжелая война. И никуда мы от нее не денемся. Англия и Франция не позволят России стать сильной и процветающей, не позволят вести самостоятельную политику. Их идеал – нищая Россия, скупленная их капиталом. Россия в которой элита полностью ориентирована на «цивилизованный мир», а не свою страну. Если в той истории просто за увеличение авторитета на Балканах и потенциальной угрозе занятия проливов, Англия собрала мощную коалицию и напла на Россию со всех морских направлений, где только могла, то в этой истории все будет еще серьезнее. Против нас британцы мобилизуют всю Европу. Главное обеспечить со стороны Германии хотя бы нейтралитет, лучше, конечно, союз, но нам, как всегда будут в этом деле мешать.

Вот такое будущее здесь у меняя и у России. А пока будем готовиться принимать в гости Императора, а о дальнейших событиях поведает следующая книга.