Текст книги "Черный король"

Автор книги: Андрей Иванов

Соавторы: Дмитрий Рубин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

22

Северное лето коротко и капризно. На каждый солнечный день приходится по два-три облачных и дождливых. После жаркой недели небо заволокли угрюмые облака, и природа замерла в ожидании грозы.

Борис Устинов вышел из дома за полтора часа до назначенной с Боровским встречи. Однокомнатная квартира, которую он снимал, находилась в пятиэтажном здании постройки шестидесятых годов на углу Садовой и набережной Крюкова канала. Окна комнаты выходили на колокольню Никольского собора. Перед выходом из дома молодой человек минут десять стоял на балконе, куря и наблюдая за прогуливавшимися по набережной горожанами.

Наконец Устинов покинул квартиру и не спеша направился в сторону Сенной площади. Вечер только начал окутывать город, краски улиц становились ярче, а звуки пронзительнее. Молодой человек был спокоен, уверенной и неспешной походкой он рассекал людские волны, катившиеся по Сенной.

Миновав Апраксин переулок, перейдя Фонтанку и пройдя по улице Ломоносова, Устинов очутился у Пяти углов. Он посмотрел на часы. До назначенной встречи оставалось сорок минут. Поняв, что у него есть лишних четверть часа, Устинов зашел в небольшое кафе, вывеска которого гласила «Здесь варят самый вкусный кофе в городе». Стены заведения украшали картины с видами прерий, в зале звучала латиноамериканская музыка. Устинов сел за угловой столик и заказал кофе. Через пару минут официантка поставила перед ним дымящуюся чашку. Молодой человек положил сахар и, перемешав его, стал не спеша потягивать ароматный напиток.

Десять минут спустя Устинов вышел из кафе и зашагал по Разъезжей. Куря на ходу, он двинулся в сторону улицы Марата.

Тучи над городом становились темнее, однако ни одна капля дождя пока не упала на землю.

Наконец Устинов дошел до Пушкинской улицы. Во двор, где стоял дом Боровского, вела длинная полутемная арка. Возле нее стояли «Жигули», в которых сидела Настя Абдулова. Увидев вошедшего в арку Устинова, она поднесла к губам рацию.

– Он вошел во двор, – сказала старший лейтенант.

Информацию принял майор Соловец, находившийся в квартире Боровского.

– Понял, – сказал оперативник.

Миновав арку, Устинов оказался во дворе. Остановившись, молодой человек огляделся. Два дня назад, когда он первый раз оказался здесь, в песочнице играли дети, а на скамейках сидели пенсионерки. Сегодня двор был пустынным. Оперативники позаботились о том, чтобы никто из жителей не находился в зоне захвата.

Устинов молча стоял, глядя на опустевшие скамейки и песочницу. Дверь, ведущая в подъезд Боровского, находилась в тридцати – сорока метрах, но молодой человек не спешил пересечь двор, чтобы войти в дом. Что-то останавливало его, мешало пройти эти последние тридцать шагов. Неожиданно он развернулся и направился прочь из двора.

Быстрым шагом молодой человек прошел мимо машины, где была Абдулова, и зашагал в сторону Невского проспекта.

– Он уходит, – сообщила оперативница по рации. – Следую за ним на Невский.

– Он уходит, – сказал Соловец, глядя на коллег.

Наступил момент, когда на принятие решения давались секунды.

– Андрей, Слава, идите за Настей, – дал указание Соловец. – Мы с Толяном останемся здесь. Держим связь по рации.

Ларин и Волков выбежали из квартиры. Перепрыгивая через ступени, оперативники начали стремительно спускаться по лестнице.

Абдулова уже была на Невском. Устинов заметил оперативницу еще на Пушкинской и пустился бежать в сторону станции метро. Между девушкой и преступником было около пятидесяти метров, и расстояние это постоянно сокращалось. Юркая и невысокая Абдулова ловко лавировала между прохожими. Однако Устинов тоже обладал спортивными данными, и настичь его было нелегко.

Наконец преступник оказался возле входа на станцию «Маяковская». Поняв, что он собирается нырнуть в метро, Абдулова обратилась по рации к коллегам:

– Он спускается вниз. Идите к другому выходу наперерез.

Ларин и Волков, находившиеся на углу Невского и Пушкинской, бросились к двум выходам со станции «Площадь Восстания», которая соединялась с «Маяковской» подземным переходом. Расчет Абдуловой был прост. Если преступник не успеет сесть в электричку, он будет вынужден направиться к одному из выходов, находившихся впереди. Оставалось надеяться, что в момент, когда Устинов сойдет с эскалатора, у платформы не окажется ни одного состава. Надежда оперативницы оправдалась. Устинов перескочил через турникеты, гигантскими прыжками преодолел движущуюся лестницу, но на платформе не увидел ни одной электрички. Он помчался вперед, расталкивая томившихся в ожидании граждан. Спустя полминуты на платформу выбежала Абдулова. Она сразу увидела мелькающую впереди светло-желтую рубашку преступника и устремилась за ней.

Ларин забежал в вестибюль станции «Площадь Восстания» со стороны Литовского проспекта, а Волков – в вестибюль станции на Московском вокзале. Оперативники начали спускаться вниз.

Устинов подбежал к лестнице, ведущей на переход, и через мгновение его желтая рубашка скрылась из глаз Абдуловой. Оставалась надежда на Ларина и Волкова. Если оперативники не сумеют перехватить преступника, он скроется в людском потоке питерской подземки!

Устинов мчался по длинному тоннелю перехода, лавируя среди прохожих. Он часто бывал на этой станции и знал, что до эскалатора, ведущего наверх, оставалось около пятидесяти метров. Через несколько мгновений это расстояние сократилось до десяти – пятнадцати шагов. Но когда движущаяся лестница находилась уже совсем рядом, на пути Устинова, словно из-под земли, вырос Ларин. В руках у оперативника был пистолет. Он направил его на преступника.

– Стойте, Устинов! – крикнул милиционер.

На мгновение Устинов застыл, но тут же развернулся и бросился назад. Однако не успел он сделать нескольких шагов, как подножка Абдуловой уложила его на каменный пол. Оперативница подскочила сзади и заломила руку убийцы. А еще через мгновение рядом очутился Ларин, который помог коллеге надеть на Устинова наручники. Милиционеры повели задержанного в сторону, откуда должен был появиться Волков.

Через семь минут оперативники и сопровождаемый ими Устинов были в дежурной части вестибюля станции метро. Ларин по рации связался с Соловцом.

– Але, Георгич, – сказал он.

– Слушаю, – ответил майор.

– Все в порядке. Мы его взяли.

– Где вы находитесь?

– В дежурке на входе в метро с Лиговского.

– Будем через десять минут.

Соловец повернулся к Дукалису, который стоял рядом и слушал разговор коллег.

– Порядок, – сказал майор. Затем он вновь включил рацию. – Витя, это Соловец, – обратился оперативник к шоферу, находившемуся в «уазике» в соседнем дворе.

– Да, Олег Георгич, – ответил Витя.

– Подъезжай, мы спускаемся.

Простившись с Боровским, который все это время находился в соседней комнате, милиционеры вышли из квартиры и спустились во двор. Там их ждал «уазик» с Витей за рулем.

– Давай на Лиговку, ко входу в метро, – сказал Соловец.

Витя нажал на газ, и милицейская машина выехала со двора.

23

Весь день природа словно сдерживала себя и наконец после нескольких предупредительных раскатов грома выплеснула на город грозу. Улицы мгновенно наполнились пузырящимися потоками воды. На ходу «уазик» оперативников окатывал тротуары фонтанами брызг.

В тот же день в Двенадцатом отделении милиции Борис Устинов был допрошен капитаном Лариным. После задержания оперативники тщательно обыскали преступника и обнаружили в его бумажнике динарий Александра Македонского. Монета находилась в отделении для мелочи. Устинов завернул ее в носовой платок.

Сейчас динарий лежал на столе между оперативником и убийцей.

– Как вы узнали о том, что монета была в одной из фигур дембельских шахмат? – спросил Ларин.

– Разрешите закурить? – сказал Устинов.

– Курите. – Капитан протянул ему сигарету.

Устинов затянулся и выдохнул дым.

– Вы умеете играть в шахматы? – вдруг произнес преступник, глядя в глаза оперативнику.

– На любительском уровне, – сухо ответил милиционер.

Устинов покачал головой.

– Я, когда попал на зону, – сказал он, – вообще не представлял себе, что это такое. Но начальник зоны втянул нас в шахматный психоз.

– Что вы имеете в виду?

– Его звали Михал Михалыч Короленко. Он не просто заставлял всех играть, он подчинил шахматам нашу жизнь. Иногда это доставляло удовольствие. Особенно когда во время турнира удавалось обыграть команду охраны.

Ларин усмехнулся:

– Могу себе представить.

– Уже через полгода после посадки я начал довольно прилично играть, а к концу срока мне можно было давать звание кандидата или даже мастера.

– Давайте вернемся к монете, – напомнил Ларин.

– В нашей камере сидел один человек лет шестидесяти. Звали его Дмитрий Евгеньевич.

– Шувалов?

– Да, Шувалов. Он был неразговорчив, и первые несколько месяцев я вообще с ним не общался. Но потом меня назначили его помощником в слесарную мастерскую.

– Почему именно вас?

– Я по образованию краснодеревщик.

– Значит, вы начали работать вместе с Шуваловым?

– Начал. И сразу понял, почему Шувалова так ценил Короленко. Любая вещь, вышедшая из-под его резца, как будто светилась. Если он был недоволен результатом, то мог переделывать работу по многу раз. Талантливый мужик.

– Что было дальше?

– Постепенно мы стали больше и больше общаться. Особенно когда оставались в мастерской одни. Дмитрий Евгеньевич словно раскрывался в разговорах со мной, а потом, возвращаясь в камеру, снова замыкался.

– Чем была вызвана такая откровенность?

– Однажды Шувалов сказал мне, что у него не было детей, а он всю жизнь хотел иметь сына.

– Значит, то, что Шувалов рассказал вам о динарии, было проявлением отцовских чувств?

– Отчасти да. Но главное заключалось в другом. Лежа в тюремной больнице, он узнал, что неизлечимо болен. Ему оставалось максимум полгода, а до свободы было еще далеко.

– И Шувалов завещал динарий вам?

Устинов кивнул и взял из пачки еще одну сигарету.

– Монета была зашита в ляжку его ноги. Когда Дмитрия Евгеньевича осудили, в тюрьме еще не было металлоискателей. Однако с их появлением стало ясно, что вынести динарий с зоны невозможно. Тогда Шувалов решил извлечь его и спрятать в одну из шахматных фигур трех наборов, которые Короленко поручил сделать для питерских дембелей. В черного короля. Дмитрий Евгеньевич рассказал мне историю монеты и сказал, что в ней заключается мое будущее.

– И он был прав.

Ларин тоже закурил.

– Но почему для транспортировки динария были выбраны именно питерские дембеля? – спросил оперативник,

– Шувалов хотел, чтобы монета вернулась в Питер, туда, где она когда-то досталась ему от отца, который получил ее от своего родителя. К тому же случай был очень удобный, а риск минимальный.

– Что дальше?

– Дальше, через несколько месяцев после того, как динарий с шахматами ушел с зоны, Дмитрий Евгеньевич скончался. А пять лет спустя я откинулся и тронулся в Питер. Я знал только имена солдат, служивших у нас, и то, что в одном из трех черных королей находится динарий. Полгода ушло на добывание информации и подготовку.

– Когда и как вы подменили фигуру в наборе Новикова?

– Это было проще всего. У него квартира – проходной двор. Только ленивый туда не попадет. Я прикинулся работником «Петрогаза» и, загримировавшись, попросил соседку провести меня на кухню. Она оставила меня там одного. В это время Новиков валялся пьяный в своей норе. Я забрал черного короля и на всякий случай заменил его другой фигурой. Но динария там не оказалось.

– Почему вы убили старшего Белодубровского?

– Сначала я предложил ему продать мне шахматы. Сказал, что коллекционирую доски ручной работы. Но он – ни в какую. Тогда я предложил обменять его шахматы на любые другие, какие он мне укажет, из магазина. Но старикашка попался упрямый. Мне, говорит, их внук подарил… Поверьте, я не собирался его убивать. Но последний раз, когда в то утро с этим пенсионером разговаривал, он уж больно меня разозлил. Отдал бы по-хорошему, был бы жив. Тем более что динария в его наборе я не нашел.

– Динарий оказался в черном короле из набора Рыжова?

– Да. Но с ним совсем глупо получилось. Он должен был находиться на работе, я проверял. А когда вошел в кабинет, не надо ему было ружье на меня направлять…

Ларин взял со стола монету и покрутил в руках.

– Кроме вас, кто-нибудь знал о существовании динария?

– Нет. Я решил действовать в одиночку. – Устинов вздохнул. – Зря. Предложи я Рыжову войти в долю, может быть, здесь бы не сидел. Думаю, сумел бы с ним договориться.

– Мы этого уже не узнаем, – возразил Ларин.

24

Два дня спустя в одиннадцать часов в кабинете подполковника Петренко должно было состояться оперативное совещание. Ларин подготовил доклад о проделанной работе по двум последним убийствам. До начала оставалось десять минут. Оперативник зашел в курилку, там, прислонившись к стене и дымя сигаретой, стоял Дукалис. Коллеги, еще не видевшиеся сегодня, пожали друг другу руки.

– Как дела, Толян? – спросил Ларин.

– Знаешь, Андрей, – сказал Дукалис, – твой совет подействовал.

– Какой совет?

– Помнишь, ты посоветовал мне, как поступить с этой Кузнецовой из Отдела внутренней безопасности, которая все меня доставала?

– Помню.

Дукалис улыбнулся:

– Ты был прав.