Текст книги "Черный король"

Автор книги: Андрей Иванов

Соавторы: Дмитрий Рубин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

16

Лето продолжало сжимать мир в своих жарких объятиях. В дневные часы город раскалялся, и горожане томились в офисах и автомобильных пробках. Счастливые отпускники спешили покинуть пыльный мегаполис.

Оперативникам Двенадцатого отделения милиции до отпуска было еще далеко. В одиннадцать часов в кабинете подполковника Петренко началось совещание, в котором, кроме Мухомора, приняли участие Соловец, Ларин, Дукалис, Волков и Абдулова. Петренко сразу приступил к делу.

– Есть новая информация по последнему делу? – спросил он подчиненных.

Слово взял Соловец.

– Мы отработали дембельскую линию в деле Рыжова, – сказал майор.

– Поясните, – дал указание Мухомор.

– Как мы уже докладывали, в квартире убитого был обнаружен дембельский альбом, – пояснил Соловец. – В нем был снимок, на котором убитый изображен в обнимку с двумя другими призывниками из Питера – Сергеем Белодубровским и Александром Новиковым.

– Так как Новиков не проживает по месту прописки, пришлось провести оперативные мероприятия по выяснению его местонахождения, – продолжил Ларин. – Нами было установлено, что Александр Новиков проживает у своей сожительницы на Коломенской в коммунальной квартире. Мы побывали там и пообщались с ним. Он рассказал, что видел последний раз своих сослуживцев четыре года назад.

– Они служили во внутренних войсках, – сказал Волков, – охраняли зону в Воркуте. Начальник зоны Михаил Короленко увлекается шахматами и заставляет всех своих подчиненных играть в них. Там даже проводятся турниры между охранниками и осужденными. Кроме того, выпускается шахматная стенгазета, устраиваются сеансы одновременной игры с приезжими мастерами…

– При чем тут шахматы? – поморщился Петренко.

– Когда трое наших дембелей закончили службу, по распоряжению Короленко им были вручены подарочные наборы шахмат ручной работы, – объяснил Ларин. – И вот что интересно. Жена убитого Рыжова рассказала, что тот бережно хранил свои шахматы в кабинете. Когда же мы осмотрели кабинет наутро после убийства, то шахмат не обнаружили.

– Мало ли куда он мог их деть, – сказал Мухомор.

– Жена утверждает, что Рыжов их очень берег, – добавил Ларин.

– Сергей Белодубровский, ныне проживающий в Германии, иначе относился к своим шахматам, – продолжил Волков. – Он подарил их деду Александру Прокофьевичу Белодубровскому, убитому на площади Островского.

– Я поговорил с его бывшими партнерами по игре, – сказал Дукалис, – они уверяют, что Белодубровский регулярно приходил в Катькин сад со своими шахматами. Когда же его нашли убитым, шахмат при нем не было.

– А в квартире? – спросил подполковник.

– В квартире тоже нет, – ответил Дукалис. – Я там все перерыл.

– Из трех подарочных наборов мы смогли обнаружить только один, – подвел итог Ларин. – Это набор, принадлежащий Новикову. Когда мы его первый раз увидели, то обратили внимание, что одна из фигур – явно не родная. Хозяин шахмат говорит, что фигуры не менял.

– Что из этого следует? – спросил Мухомор.

– Из этого следует, что фигуру подменил кто-то другой, – ответил Ларин.

– С какой целью?

– Мы взяли у Новикова шахматы и отдали их на экспертизу Калинину, результат оказался очень интересным, – сказал Ларин.

– Ну, ну, – заинтересовался подполковник.

Слово взяла Настя Абдулова.

– На фигуре черного короля были выделены отпечатки пальцев, которые имеются в нашей картотеке, – доложила старший лейтенант.

– Так… – произнес Мухомор.

– Отпечатки принадлежат некоему Борису Устинову, осужденному в девяносто четвертом году и отбывавшему срок в колонии, которую охраняли Рыжов, Белодубровский и Новиков, – закончила Настя.

– Когда мы сравнили полученный из картотеки портрет Устинова с фотороботом убийцы Рыжова, составленным свидетельницей Лаврушиной, то оказалось, что перед нами одно и то же лицо, – сказал Ларин.

– Но если Новиков охранял Устинова, значит, он может его вспомнить, – заметил Мухомор.

– Мы показали фоторобот Устинова Новикову. Он сказал, что никогда Устинова не видел, – ответил Волков.

– Ничего удивительного, – объяснил Соловец. – На зоне сотни зеков, невозможно запомнить каждого в лицо.

Наступила пауза, во время которой Мухомор оценил услышанное.

– Какие из всего этого следуют выводы? – спросил подполковник.

– Из всего вышесказанного, Юрий Саныч, – сказал Соловец, – можно сделать вывод, что Борис Устинов охотится за чем-то, что имеется или имелось у кого-то из трех дембелей.

– Что же это может быть? – размышляя, произнес Мухомор.

– У нас нет конкретной версии на этот счет, – осторожно сказал Соловец. – Но нам кажется, что в этой истории какую-то роль, возможно главную, играют шахматы.

– Шахматы? – удивился Петренко.

– Да, именно шахматы, – поддержал коллегу Ларин, – три подарочных набора, врученных Рыжову, Белодубровскому и Новикову по указанию Короленко. Нам кажется, они не случайно пропали у Рыжова и старшего Белодубровского, и не случайно у Новикова появился черный король с отпечатками пальцев преступника.

– А вам не кажется, – сказал Мухомор, – что Новиков может быть связан с Устиновым? Может, он с ним в шахматы играет, отсюда и отпечатки.

– Мы не исключаем такой возможности, – ответил Соловец, – поэтому собираемся и дальше разрабатывать Новикова.

– Что еще вы намерены предпринять? – спросил подполковник.

– Мы намерены выяснить, кто изготовлял подарочные шахматы на зоне. Возможно, это как-то прояснит ситуацию, – сказал Соловец.

Мухомор с сомнением покачал головой, но возражать не стал. Опыт работы подсказывал ему, что у этого дела может быть самая неожиданная развязка.

17

На выходные оперативная бригада во главе с капитаном Налоговой полиции Антоном Сорокиным отправилась на рыбалку. Инициатором акции был налоговик. Он уговорил милиционеров отправиться с ним на реку Вуоксу, где, по словам Сорокина, имелись отличные рыбные места. По плану капитана компания должна была доехать на машине до заимки в лесу, где жил лесничий Федор. На заимке Антон намеревался оставить машину, лесничий согласился подбросить рыбаков до реки.

Итак, субботним утром Соловец, Ларин, Дукалис и Волков погрузились в видавший виды «жигуленок» Сорокина. Настроение у компании было приподнятым. Когда предыдущий раз Сорокин вытащил оперативников на зимнюю рыбалку, милиционеры забыли взять с собой водку, что принесло им дополнительные трудности. Впрочем, тогда друзья рыбачили недалеко от Петербурга, в каких-нибудь сорока – пятидесяти километрах, возле поселка, где найти выпивку не составило труда. На сей раз компания собралась ехать гораздо дальше. Там, куда держали путь работники силовых органов, водку не продавали, необходимо было заранее сделать запасы. Накануне оперативники обсудили, сколько спиртного взять с собой, и пришли к выводу, что ящика им должно хватить.

– Чтоб не сильно напиваться, – сказал Соловец.

Сказано – сделано. В пятницу вечером водка была куплена, а в субботу утром погружена в багажник «Жигулей» Сорокина. Уже через час после этого компания с ветерком неслась по шоссе, обгоняя дачников и травя анекдоты.

В тот же день рыбаки оказались на заимке, где их встретил лесничий Федор. Это был не слишком разговорчивый человек неопределенного возраста с крупной фигурой, мешками под глазами и клочковатой бородой. Во дворе у Федора стоял «Москвич». Машина, подобно хозяину, была неопределенного возраста и цвета. При езде она чихала, кашляла и громыхала на каждом бугре. Тем не менее лесничий без приключений доставил рыбаков на берег Вуоксы на своем железном коне.

План Сорокина был непростым. Он уговорил оперативников провести ночь на одном из речных островов в палатках. Чтобы добраться до острова, Антон приготовил резиновую лодку. Ночевать предстояло в двух палатках. Одну взял Сорокин, другую Соловец, у которого палатка осталась со студенческой юности.

На берегу реки, куда доставил их Федор, коллеги надули лодку и договорились, что завтра лесничий встретит их вечером на том же месте. Несколько раз во время путешествия у оперативников возникало предложение раскатать одну из бутылок, приятно позвякивающих в багажнике. Однако Сорокин, как куратор проекта, пресекал эти попытки, резонно говоря, что сначала надо добраться до места, разбить лагерь, развести костер, а уж потом расслабляться. Нетерпение росло, но тем больше энергии прилагали друзья для достижении цели.

Наконец компания оказалась на острове, где под руководством Соловца были поставлены две палатки – большая Сорокина и маленькая майора. Рыбаки отправились в лес за дровами. При разведении костра вновь понадобилась туристская сноровка старшего оперативника. Волков тоже имел кое-какие навыки в походном деле. Вдвоем с Соловцом они соорудили костер, искры которого взрывом выплеснулись в светлое летнее небо.

Из рюкзаков была извлечена закуска, состоявшая из овощей, вареных яиц, кур, бутербродов и разнообразных консервов. Водка, так долго дожидавшаяся оперативников и налоговика, наконец была разлита по жестяным кружкам. Компания расселась вокруг костра. Сорокин произнес тост.

– Друзья, – сказал он. – Я всю жизнь любил рыбалку. Но, как известно, главное в ней не то, сколько рыбы ты поймал. Главное – общение с близкими тебе людьми. А где, как не на рыбалке, возможно такое общение! В городе мы оторваны друг от друга. Пересекаемся только по работе. Можно сказать, не имеем возможности заглянуть друг другу в глаза.

Речь Антона лилась как песня. Оперативники нетерпеливо переглянулись, они знали, что их приятель любит блеснуть красноречием.

– За рыбалку! – вдруг громко воскликнул Дукалис.

– За рыбалку! – поддержали его коллеги.

Сорокин вынужден был прерваться и чокнуться с друзьями. Опустевшие металлические кружки вскоре были вновь наполнены нетерпеливой рукой Дукалиса. На сей раз слово взял Соловец.

– Выпьем за Антона, – сказал он, глядя на Сорокина. – У него есть одно замечательное качество.

– Какое же? – поинтересовался налоговик.

– Всякое общение с тобой не проходит незаметно. Какое бы мероприятие ты ни организовал, каждый раз оно превращается в незабываемое приключение. За это мы тебя любим! Будь здоров!

Компания чокнулась и опорожнила жестяные кружки.

– Спасибо за тост, – сказал Сорокин, – но должен тебя, Олег, огорчить. На сей раз никаких приключений не будет. С утра наловим рыбы, днем, сварим уху, а вечером – по домам…

Кузнечики стрекотали, лес благоухал, река плескалась о берег, на котором оперативники и налоговик до поздней ночи жгли костер, выпивали и старались не говорить о работе.

Наконец компания, утомленная дневным путешествием, успокоилась и расположилась на ночлег. Сорокин, Ларин и Волков легли в палатке налоговика, а Соловец и Дукалис – в палатке майора.

Утром первым поднялся Сорокин. Ночь, проведенная на свежем воздухе, не оставила следов от вчерашнего застолья в головах рыбаков. Вслед за налоговым полицейским проснулись оперативники. Они, потягиваясь, вышли из палаток и после скромного завтрака стали готовиться к рыбалке. В этот момент случилось неожиданное. Дукалис достал из рюкзака ласты, маску и гарпун.

– Что это? – спросил Соловец.

Старший лейтенант самодовольно улыбнулся.

– У меня будет подводная рыбалка, – ответил он.

– Откуда ты это взял? – спросил Ларин, кивая на подводное снаряжение.

– Брат дайвингом увлекается, вот я у него и одолжил, – объяснил Дукалис.

Рыбаки с интересом осмотрели арсенал товарища.

– Ну ты даешь! – покачал головой Волков.

– Пользоваться-то этим умеешь? – спросил Сорокин.

– Обижаешь, Антон! Я с детства нырянием занимаюсь, – отреагировал Дукалис.

Друзья не стали отговаривать товарища. Было решено, что Ларин и Соловец расположатся на берегу по правую руку от лагеря, а Волков и Сорокин – по левую. Дукалиса попросили нырять подальше, чтобы не распугать рыбу. Взяв ласты под мышку, старший лейтенант направился вдоль берега и скрылся из виду. Рыбалка началась.

Первому повезло Ларину. Буквально через десять минут он вытащил из воды увесистого хариуса. Следующим был Соловец. Майор подсек мощного сига. Волкову досталась небольшая плотвичка. Вскоре оперативники повторили свой успех. Ни один из них не ожидал столь удачного начала.

Лишь Сорокину не везло. Налоговый полицейский подсек было окуня, но рыба сорвалась. Огорченный неудачей налоговик решил действовать иначе. Он сходил в лагерь, находившийся неподалеку, и принес на берег резиновую лодку.

– Поплыву на середину реки! – сказал Сорокин друзьям. – Там должен быть косяк.

С этими словами он отчалил от берега и направился туда, где река, разливаясь, становилась вдвое шире. Вскоре налоговик скрылся за изгибом берега. Оперативники продолжили наблюдать за качающимися на волнах поплавками.

– Слышь, Георгич, – обратился Ларин к Соловцу, – как думаешь, сколько рыбы нужно на уху?

Майор задумался.

– Смотря по скольку порций мы собираемся съесть, – ответил он.

– Под водку уха пойдет хорошо, – резонно заметил Ларин.

Вдруг со стороны, куда на лодке удалился Сорокин, раздался крик, заставивший оперативников вздрогнуть и насторожиться. Вскоре крик повторился. Соловец и Ларин отложили удочки и побежали по берегу в направлении, откуда доносился голос налоговика. К ним присоединился Волков. Милиционеры обогнули мыс и сразу поняли, в чем дело. Метрах в двадцати от берега резиновая лодка с Сорокиным быстро погружалась воду, рядом с ней в воде барахтался Дукалис. Он размахивал подводным ружьем, пытаясь что-то объяснить налоговику. Минут через пять лодка скрылась в воде, а Сорокин и Дукалис поплыли к берегу.

Когда они вышли из воды, их окружили оперативники.

– Что случилось, мужики? – спросил Соловец.

– Ты у него спроси, – сказал Сорокин, показывая рукой на Дукалйса.

С Антона струями стекала вода, вид у него был растерянный. Оперативники посмотрели на Дукалйса, облаченного в маску и ласты и держащего в руках подводное ружье.

– Я там нырял, – начал объяснять Дукалис. – Смотрю, плотва плывет. Здоровенная! Вот такая. – Старший лейтенант показал руками размер рыбы. – Ну я по ней пальнул, – продолжил он. – Немного промазал, гарпун совсем рядом прошел.

– Зато в лодку попал, – мрачно сказал Сорокин.

Все молчали, оценивая сложившееся положение.

– Как теперь обратно добираться будем? – размышляя, произнес Соловец.

– У меня в школе по плаванию тройка была, – попытался пошутить Волков.

– Да… тяжелый случай, – сказал Ларин. – Без поллитры тут не разобраться.

Друзья согласились с капитаном, и вскоре компания расположилась на солнце вокруг откупоренной бутылки. Сорокин повесил мокрую одежду на осину. Обсуждение случившегося не заняло много времени. Было решено возложить ответственность на Дукалйса и отправить его вплавь на берег за помощью. Старший лейтенант пытался возражать, но в конце концов ему пришлось согласиться с мнением большинства.

– Выйдешь на дорогу, оттуда три километра до лес ничего, – сказал Сорокин. – Если повезет, поймаешь попутку.

– А если не повезет? – отреагировал Дукалис.

– Доберешься пешком.

Закончив обсуждение, оперативники и налоговик направились рыбачить дальше, а Дукалис пошел в лес искать бревно, чтобы с его помощью преодолеть речной простор. Спустя полчаса бревно было найдено, старший лейтенант выволок его на берег и, получив последние напутствия от коллег, пустился в плавание.

Сначала все шло хорошо. Оперативник энергично работал руками и ногами, остров остался за спиной, а впереди начали вырисовываться очертания большой земли. Однако через некоторое время Дукалис почувствовал, что дальше от берега течение становится сильнее. Старший лейтенант безуспешно пытался его преодолеть. Вскоре бревно вместе с ним оказалось далеко внизу по течению.

– Эй, кто-нибудь! – закричал Дукалис. – Помогите!

Охрипший голос оперативника одиноко прозвучал

над темной речной водой. На пустынном речном берегу не было никого, кто бы его услышал и протянул руку помощи.

– По-мо-ги-те! – надрывался Дукалис.

– Ите! Ите! – отвечало эхо.

К счастью, вскоре река начала сужаться, и на одной из ее излучин течение вынесло милиционера на берег. Оставив бревно, старший лейтенант углубился в прибрежную рощу в поисках человеческого жилья. Минут десять он брел среди деревьев. Один осинник; попавшийся ему на пути, оказался особенно густым. Вдруг, когда оперативник наконец выбрался из кустов, чья-то ладонь сзади легла на широкое плечо Дукалиса. Вздрогнув, он оглянулся. То, что увидел оперативник в следующее мгновение, заставило его усомниться, не является ли происходящее вокруг сном. Перед милиционером стоял индеец. Самый настоящий индеец, каких Дукалис видел в детстве в восточногерманских фильмах и позже в американских боевиках!

– Хао, бледнолицый брат, – сказал краснокожий и сделал приветственный знак рукой.

– Добрый день, – неуверенно произнес Дукалис.

– Рад видеть тебя на стоянке Одинокого Бизона, – продолжил индеец.

Только сейчас оперативник сообразил, что сын прерий разговаривает с ним на чистом русском языке.

– Одинокий Бизон – это вы? – поинтересовался старший лейтенант.

– Я Орлиный Глаз.

– Анатолий, – в свою очередь, представился оперативник.

– Бизон – наш вождь, – объяснил новый знакомый Дукалиса. – Пойдем со мной, я представлю тебя ему.

С этими словами Орлиный Глаз направился вперед, следом заковылял подавленный милиционер. Вскоре индеец и оперативник оказались на широкой поляне, посреди которой Дукалис увидел несколько вигвамов, возле которых бродили соплеменники Орлиного Глаза с разрисованными лицами и перьями в волосах.

Индеец провел оперативника в одно из лесных жилищ, где, дымя трубкой, восседал Одинокий Бизон, человек лет пятидесяти с глубокими морщинами и изрядным брюшком. Состоялось знакомство, в ходе которого пожилой индеец предложил Дукалису огненной воды и вскоре стал лучшим другом оперативника. Дело в том, что Одинокий Бизон сам оказался отставным майором, бывшим работником милиции.

Дукалис и прежде слышал, что в Ленинградской области обитают люди, играющие в индейцев. Эта игра, напоминающая пионерскую «Зарницу», внешне похожа на съемки фильма про Дикий Запад. Одинокий Бизон изложил Дукалису идеологию «индейского движения», в надежде, что тот пренебрежет сомнительными ценностями цивилизации и примкнет к его лесной вольнице. Оперативник обещал подумать над предложением вождя, а пока попросил показать ему дорогу, по которой можно добраться до заимки лесничего Федора. На прощание Бизон обнял Дукалиса, назвал братом и выпил с ним на посошок.

Оказалось, дорога находилась недалеко, в десяти минутах ходьбы от стоянки индейцев. Выйдя на нее, старший лейтенант поймал попутку и вскоре оказался на заимке. Он поведал Федору о своих приключениях. Вдвоем на «Москвиче» они направились к реке, чтобы на надувной лодке лесничего доставить рыбаков с острова на берег.

18

Наглотавшись свежего воздуха и основательно отдохнув от трудовых будней, оперативники Двенадцатого отделения с новыми силами принялись за работу.

Милиционерам удалось выяснить, кто изготавливал шахматы на воркутинской зоне, где служили Рыжов, Белодубровский и Новиков. Это был осужденный на восемь лет и умерший в тюремной больнице Дмитрий Шувалов, шестидесятидвухлетний заключенный, не доживший двух лет до освобождения. Подняв сведения о Шувалове, оперативники узнали, что он происходил из известной в прошлом династии петербургских нумизматов. Оперативникам и раньше приходилось сталкиваться с преступлениями, связанными с нумизматикой. Крупный специалист в этой области Александр Гриншпун не раз консультировал милиционеров. Сегодня с утра Ларин позвонил эксперту и договорился после обеда прийти к нему за советом.

Пожилой нумизмат жил на Чкаловском проспекте. Милицейский «уазик» подвез оперативника до массивного серого здания, возведенного в прошлом веке. Офицер вошел в подъезд. Следы старой лепки еще сохранились на стенах, исписанных и разрисованных подворотными художниками.

Поднявшись на второй этаж, Ларин позвонил. За дверью раздались неторопливые шаги. Оперативник знал, что Гриншпун делает все не спеша. Наконец дверь открылась, и на пороге появился пожилой человек в длинном халате. Познакомившись с Гриншпуном несколько лет назад, Ларин отметил, что нумизмат похож на Эйнштейна, какой запомнился по фотографии в школьном учебнике. Та же седая шевелюра, те же усы и большие, навыкате, глаза.

– Андрей Васильевич, приветствую вас, – сказал хозяин квартиры.

– Здравствуйте, Александр Зиновьевич.

– Проходите, пожалуйста.

Ларин вошел в просторную прихожую.

– Пойдемте в комнату, – предложил Гриншпун.

Хозяин и гость оказались в гостиной, уставленной тяжелой, потемневшей от времени мебелью.

– Будете чай или кофе? – спросил нумизмат.

– Пожалуй, кофе, – ответил Ларин.

– Сейчас приготовлю, – сказал Гриншпун, направляясь на кухню.

Ларин внимательно осмотрел комнату. Последний раз оперативник был здесь полтора года назад. В жилище нумизмата ничего не изменилось. Время, казалось, застыло в этих стенах; Милиционер опустился на кожаный диван, закинул ногу на ногу и стал листать газету «Монетный двор», лежавшую на журнальном столике.

Через несколько минут в комнату вошел Гриншпун, держа в руках поднос, на котором стояли кофейник, сахарница и две чашки. Он разлил кофе, положил в свою чашку две ложки сахара и не спеша начал помешивать напиток.

– Давненько вы у меня не были, – сказал нумизмат.

Ларин тоже положил сахар в чашку и, помешав кофе, сделал пару глотков.

– Не было повода, Александр Зиновьевич, – ответил оперативник.

– Пришли бы без повода, навестили старика.

Ларин улыбнулся:

– Много работы.

– Все ловите жуликов?

– Ловим, Александр Зиновьевич.

– Всех не переловите.

– Почему же так пессимистично? – удивился Ларин.

Гриншпун достал сигарету.

– По телевизору какую программу ни включишь – один сплошной криминал, – объяснил он.

– Я, к счастью, редко смотрю телевизор, – сказал оперативник и тоже закурил.

– Итак, с чем вы ко мне пожаловали? – поинтересовался Гриншпун.

Ларин приступил к разговору, ради которого потревожил седого нумизмата.

– Скажите, Александр Зиновьевич, вам говорит о чем-нибудь фамилия Шувалов? – спросил оперативник.

– А почему у вас возник интерес к этой фамилии?

Ларин знал, что Гриншпун любил реагировать вопросом на вопрос.

– Интерес к ней у нас возник потому, что некто Дмитрий Шувалов мог иметь отношение к делу, которым мы сейчас занимаемся. Нам стало известно, что дед Шувалова был известным петербургским нумизматом, поэтому я и пришел сегодня к вам.

Гриншпун допил кофе и поставил чашку на журнальный столик.

– Да, вы правы, – сказал он. – Матвей Елизарович Шувалов был крупнейшим специалистом в своем деле. Кстати, он жил неподалеку отсюда.

– И где же?

– На Каменноостровском проспекте. Знаете дом с мансардой на Австрийской площади?

– Да, знаю.

– В этом самом доме он и проживал до семнадцатого года. Занимал пол-этажа.

– Значит, Шувалов был состоятельным человеком?

Гриншпун всплеснул руками:

– Не то слово, Андрей Васильевич! Его коллекция оценивалась в сто пятьдесят тысяч царских рублей!

Он подошел к шкафу с массивными застекленными дверцами и, открыв его, достал с полки огромную книгу в темном переплете.

– Вот, – сказал Гриншпун. – Это энциклопедия мировой нумизматики. Издана в Англии в сорок седьмом году.

Нумизмат открыл книгу на нужной странице и положил на журнальный столик перед оперативником. С фотографии начала века смотрел человек с двойным подбородком, пышными усами и бородой.

– Как у вас с английским? – поинтересовался Гриншпун.

– Честно говоря, не очень, – признался милиционер.

– Тогда я вам переведу.

Он пробежался глазами по заметке в энциклопедии.

– Здесь говорится о том, что начало коллекции Шувалова положил его отец, когда нашел в огороде своего имения несколько старинных монет эпохи Ивана Грозного. Он начал скупать коллекционные экземпляры, потратив на это немалую часть своего состояния. После смерти отца Дмитрий Шувалов унаследовал коллекцию и значительно преумножил ее, а после революции вместе с остальным имуществом коллекция Шувалова была национализирована. Сам он бежал за границу, где и скончался в Париже в тридцать пятом году. – Гриншпун перевел дыхание. – Вот так обстоят дела с вашим Шуваловым, – сказал он.

– А где теперь находится его коллекция? – спросил Ларин.

– К сожалению, в своем первоначальном виде коллекция не сохранилась. После конфискации она одно время находилась в запасниках Эрмитажа, но затем сведения о ней теряются.

– То есть как?

– Скорее всего коллекция была продана за границу в тридцатые годы. Я сталкивался с материалами, из которых следовало, что ею интересовался Арманд Хаммер. Как известно, этот человек скупил много экспонатов из наших музеев.

– Значит, след коллекции теряется в Америке?

– Ничего определенного, Андрей Васильевич, на этот счет я вам сказать не могу. Однако…

Гриншпун сделал многозначительную паузу.

– Вы что-то хотите добавить? – спросил Ларин.

– В тот момент, когда ЧК отобрала коллекцию у Шувалова, в ней уже не было главного экспоната.

– Что вы имеете в виду?

Вновь подойдя к шкафу, Гриншпун начал в нем что-то отыскивать.

– Я имею в виду… – произнес нумизмат. – Я имею в виду… Вот что я имею в виду. – С этими словами он достал альбом в красочной суперобложке. – Сейчас я вам кое-что покажу.

Найдя нужную страницу, Гриншпун положил альбом перед Лариным. На снимке была старинная монета, по краям которой шла неразборчивая надпись, а в центре красовался профиль человека с крючковатым носом.

– Это динарий Александра Македонского, – сказал нумизмат. – В настоящее время известны три такие монеты. Одна хранится в Британском музее, другая в личной коллекции шаха Брунея, а третья в Лувре. Но существовала еще и четвертая…

– И она находилась в коллекции Шувалова! – догадался Ларин.

– Совершенно верно. Это была жемчужина его коллекции! Самый дорогой экспонат! Так вот, как я уже сказал, когда ЧК делала опись коллекции, динария в ней уже не было.

– А имелись какие-нибудь версии, куда он исчез?

– Версии имелись… Был слух, что Шувалову удалось скрыть монету и вывезти ее за границу. Говорили также, что она исчезла еще раньше, была украдена. Но коллекционер якобы скрыл это. К сожалению, документального подтверждения этим слухам не существует, и динарий считается утерянным.

Ларин задумался.

– А как вы полагаете, Александр Зиновьевич, где сейчас может находиться монета?

Гриншпун усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на оперативника.

– Молодой человек, – сказал он, – если бы я знал, где находится динарий, то приложил бы максимум усилий, чтобы им завладеть. – Он засмеялся и достал новую сигарету. – Хотите еще кофе?

– Пожалуй, – кивнул Ларин.

Гриншпун вышел на кухню, а Ларин внимательно рассмотрел фотографию динария. В альбоме был указан его размер – два с половиной сантиметра в диаметре.

Вскоре в комнате вновь появился Гриншпун с кофейником.

– Скажите, Александр Зиновьевич, – сказал Ларин, – если бы у вас все-таки появилась эта монета, кому бы вы могли ее продать?

– А я бы не стал ее продавать, – улыбнулся нумизмат.

– И все-таки?

Специалист задумался.

– Проще всего было бы предложить ее Эрмитажу, – сказал он.

– Там покупают монеты?

– Да, у них есть отдел нумизматики.

Ларин сделал большой глоток кофе.

– А кроме Эрмитажа, кто еще мог бы купить динарий? – спросил оперативник.

Гриншпун пожал плечами:

– Видите ли, Андрей Васильевич, в городе немало нумизматов, которые готовы были бы целиком отдать свою коллекцию, чтобы стать обладателем одной монеты Александра Македонского. Однако, боюсь, никто изизвестных мне коллекционеров не сумеет набрать суммы, достаточной для покупки динария. Никто, кроме разве что…

– Кроме кого?

Гриншпун глубоко затянулся и выпустил дым.

– Есть в городе один человек… Виктор Боровский. Я не знаю, как у него идут дела сейчас, но когда-то он был в состоянии купить не одну такую монету. Я слышал, что с тех пор у Боровского была пара неудачных сделок и часть его состояния пропала, но… Думаю, кое-что осталось, и этого «кое-что» может хватить на покупку динария.

– Как найти вашего Боровского? – спросил Ларин.

– Если он не переехал, то живет на Пушкинской. Я дам вам его телефон, можете сослаться на меня. Но учтите, он очень непростой человек.