Текст книги "Бог непокорных (СИ)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

своя задача, свой участок работ, и видно было, что те, кто находится здесь, трудятся увлеченно, а

не из страха или жажды наживы.

Тиэнна увидела высокого и худого оборотня-ворона, пребывавшего в данный момент в

человеческом обличье. Перевертыш беседовал с подслеповатым пожилым человеком, обсуждая

детали какого-то сложного чертежа, который они развернули и держали в руках. В беседу иногда

вклинивался маленький недовольный карл, которому приходилось подпрыгивать или

вытягиваться на носках для того, чтобы разглядеть рисунок.

– Мне говорили, что Небесный Генерал сделался беспечен из-за той странной задачи,

которую ему поручили. Расходы на армию были сокращены, численность войск уменьшилась и их

подготовке перестали уделять должное внимание… – Произнесла Тиэнна. – Но теперь я вижу,

что все не так. Генерал Одеран не сидел без дела.

– Большие армии – это прошлое, – кивнул Маэнгель. – К чему собирать войска, если

один такой корабль может сжечь тысячу рыцарей и вернуться на пристань неповрежденным? Ты

видишь перед собой будущее. – Он сделал широкий жест, как бы демонстрируя – вновь —

Тиэнне всю эту необычную пещеру.

Около часа они провели внизу – Маэнгель показывал гостье приборы, в которых

переплетались законы магии и механики, познакомил с несколькими инженерами и чародеями и

позволил подняться на борт «Покорителя».

– Теперь, кажется, мы все осмотрели? – Спросила Тиэнна молодого графа под конец

экскурсии. – Если да, я бы хотела привести себя в порядок с дороги и переодеться.

– Конечно.

Но он повел ее не к лифту, а в дальнюю часть пещеры.

– Карлы прорыли массу туннелей, – объяснил он свои действия. – Один из них ведет

прямо к отцовскому поместью.

– Оно ведь неблизко. А тут у вас, наверное, лошадей нет?

– Лошадей нет, но есть кое-что получше.

Когда они вошли в первый, самый широкий туннель, от которого, ветвясь, отходило еще

несколько, Тиэнна поняла, что он имел в виду. В туннелях были проложены рельсы, на которых

стояли вагонетки и дрезины. Людей тут было не слишком много, в основном карлы и кобольды —

суетились, принимали и разгружали вагонетки с материалами, и отправляли обратно пустые.

Маэнгель подозвал рабочих и приказал им поставить на рельсы дрезину с сиденьями,

предназначавшуюся для перевозки пассажиров. Затем он отобрал четырех кобольдов и велел им

ехать к дому отца, а сам вместе с Тиэнной занял пассажирские места. Кобольды налегли на

рычаги, дрезина сдвинулась с места и, лязгая, поехала в один из туннелей, быстро набирая

скорость.

Подземные коридоры, едва освещенные редкими огнями на стенах и светильником,

установленным в передней части дрезины, мелькали перед глазами Тиэнны. Во время пути она

размышляла о причудах ума и странностях дежьёна. Маэнгель сказал, что она видит перед собой

будущее – неужели это действительно так? До сих пор она полагала, что смысл развития – в

личном совершенствовании, но Маэнгель показал ей, что есть другой путь: совершенствование

орудий, которыми пользуешься, а не себя. В этом было что-то, что ее смущало, но пока она не

могла разобраться, что именно. Что плохого в хорошем инструменте, пусть даже он и выглядит

необычно?.. Возможно, все дело именно в этом – в непривычности подхода? Впрочем, нельзя

назвать его совсем непривычным: Браш был точно таким же инструментом —

усовершенствованным, созданным по правилам дежьёна, многократно умножавшим мощь

управлявшего крепостью чародея. Но здесь, в Гафете, сделан шаг еще дальше. Этот инструмент

был еще более совершенным, чем цитадель, а вдобавок – маневренным, и меньше зависел от

колдовской силы того, кто им управлял. Во время экскурсии Маэнгель сказал ей, что для

эффективного управления кораблем и его орудиями не нужно быть сильным и искусным магом:

требовался определенный навык и опыт в использовании, получить которые было нетрудно, а сила

Дара не имела особенного значения. Может быть, это ее смутило? С этими изобретениями любой

идиот мог выдать поток пламени больший, чем мог бы сделать дракон или маг из второго

поколения бессмертных… Она поняла, что должна обсудить этот вопрос со своим духовным

наставником в следующий раз, когда встретит его во сне.

Дрезина замедлила ход, выехала из туннеля и оказалась в небольшой пещере, из которой

вело еще три туннеля. Справа находилась широкая вертикальная шахта. Маэнгель помог своей

спутнице спуститься на землю и направился в сторону шахты. Вошел в колодец и несколько раз

дернул за свисавший вдоль стены шнур, после чего вышел обратно в пещеру. Прошло время, и

Тиэнна услышала скрип лебедки. Вниз опустилась кабинка лифта – в два или три раза меньше

той, с помощью которой они оказались в пещере с тремя летающими кораблями. Они зашли

внутрь, Маэнгель снова дернул за шнур, и кабинка медленно поплыла вверх.

Спустя десять минут они были на поверхности земли, под крышей просторного

одноэтажного здания. Кобольды, поднявшие их, поклонились Маэнгелю и попросили разрешения

отлучиться на ужин – если, конечно, молодой хозяин не собирался воспользоваться подъемником

снова. Маэнгель отпустил их и вышел вместе с гостьей наружу.

Место, в котором они оказались, представляло собой нечто среднее между замком со

множеством дополнительных построек и крошечным городком. Фортификационные сооружения

наличествовали, но имели скорее символический вид: через трехметровую стену, окружавшую это

место, перебраться нападающим было бы совсем несложно.

Но тут никто, кажется, и не предполагал, что поместье может повергнуться нападению.

Четверо ворот были открыты и следили за ними не особенно тщательно; повсюду сновали люди и

карлы, кипела работа в мастерских. Хозяйственные постройки, гостевые домики, дома для

рабочих и мастеров… центральное здание было больше и роскошнее прочих, но не довлело над

окружающим пространством, в отличии от большинства известных Тиэнне жилищ феодалов.

– Я распорядился, чтобы твоих людей поселили вон там, – Маэнгель показал на один из

гостевых домиков. – А для тебя комната будет выделена здесь… – Кивок в сторону

центрального здания.

– Я должна найти их, чтобы они знали, что со мной все в порядке. – Сказала Тиэнна. —

А то наделают тут шума…

– Конечно. Но сначала, позволь, я покажу твою комнату.

Вокруг центрального здания был разбит сад. При приближении Маэнгеля охранявшие вход

стражники вытянулись по стойке смирно.

Комната для гостьи находилась на втором этаже. Ничего особенного, но Тиэнну она

удовлетворила: уютно и ничего лишнего. Еще по дороге Маэнгель распорядился об ужине и

горячей ванне для гостьи. Управляющий, в свою очередь, выгрузил на него массу сообщений,

одно из которых требовало немедленного отбытия молодого графа. К ночи он должен был успеть

вернуться, но ужин пропускал. Маэнгель скривился и, вздохнув, печально посмотрел на Тиэнну: он собирался поужинать вместе с ней.

– Езжай-езжай, – она легонько похлопала его по руке. – Я и так много времени отняла у

тебя.

Жестом руки Маэнгель отослал управляющего и, задержав руку Тиэнны в своей, негромко

сказал:

– Мои комнаты – вон там, – он показал глазами на дверь, находившуюся не так уж

далеко от той, за которой находилась комната Тиэнны. – Придешь ко мне сегодня? Я вернусь не

позже полуночи.

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Сегодня я слишком устала для практики дежьёна. А костюма для наших игр у меня нет

– почти все вещи пришлось оставить в Браше.

– Костюм для тебя у меня найдется, – вкрадчиво пообещал Маэнгель.

Она хотела вновь отказаться, но потом подумала, что, с учетом того, что Маэнгель сегодня

ей показал, он определенно заслуживает небольшого поощрения. Поощрение можно было бы

отложить и на другой день, но завтра должен прибыть граф Одеран и неизвестно, будет ли у них

возможность надолго уединиться.

– Посмотрим… – Тиэнна изобразила задумчивость. – Может быть, и приду. Если не

передумаю.

Улыбка Маэнгеля стала шире, он чуть сильнее сжал ее руку, а затем отпустил и ушел

собираться.

***

…Спустя пять часов Тиэнна – полностью обнаженная, если не считать черные

обтягивающие сапоги, доходившие до середины бедра, черные же перчатки длинною до плеч и

темный корсет – сидела, непристойно раздвинув ноги, в кресле в кабинете Маэнгеля, а сам

хозяин кабинета, также голый, с лицом, закрытым кожаной маской, с руками, связанными за

спиной, с ошейником на благородной графской шее (его благородного родителя, без сомнения, хватил бы удар, если бы он это увидел), стоя на коленях, униженно вылизывал сапог Тиэнны.

Тиэнна поигрывала стеком и слегка скучала.

– Ничтожество, – с отвращением сказала она, больно тыкая в грудь Маэнгелю острым

кончиком сапога. – Смотреть на тебя противно.

Взгляд мужчины (маска оставляла открытым глаза и рот, кроме того, в ней были две щели

на уровне носа, через которые можно было дышать) стал похож на взгляд побитого щенка. Он

постарался лизнуть сапог еще раз, но неудачно, поскольку Тиэнна устраивала его в этот момент

поудобнее.

– Ты ни на что не способен.

– Да, госпожа… – Прошептал Маэнгель.

– Как только на свет мог появиться такой слизняк? – Задумчиво произнесла Тиэнна, как

будто бы ни к кому конкретно не обращаясь.

– Не знаю…

Она быстро наклонилась вперед и безжалостно хлестнула его стеком – раз, другой,

третий – оставляя на коже Маэнгеля багровые полосы, а кое-где – и мелкие капельки крови.

– «Не знаю, ГОСПОЖА»! – Рявкнула она. – ГОС-ПО-ЖА!

– Простите, госпожа.

– Какой же ты все-таки кретин. Элементарных вещей запомнить не в состоянии.

Убожество. Ты должен был родиться в хлеву. Там тебе самое место.

В глазах Маэнгеля теснились отчаянная мольба и бесконечное обожание.

Протянув руку, Тиэнна взяла мужчину за волосы и сжала пальцы. Ноздри Маэнгеля

раздувались от возбуждения и боли.

Она увлекла его голову к себе, заставив сначала вылизывать внутреннюю сторону бедер, а

затем влагалище. Последним Маэнгель, по ее мнению, занялся слишком восторженно и бурно, за

что был отстранен и безжалостно отхлестан по щекам. После чего ему было позволено

продолжить.

***

…Спустя еще полчаса они, усталые, но довольные, пили красное шеманское вино, и

неспешно разговаривали. Черный сапоги и перчатки все еще были на Тиэнне, она поленилась их

снимать, однако, поскольку Маэнгель был избавлен от ошейника, это означало, что игра окончена, и сейчас они – просто хорошие друзья, а не любовники.

На столе лежало несколько свитков и книг – развернув один из них, Тиэнна увидела

схему странного устройства, внешне напоминавшего шар, обрамленный металлическими ветвями, две из которых, судя по их форме, явно предназначались для переноски и удерживания на весу

всей этой конструкции. Шар, предположительно стеклянный, был не сплошным – внутри него,

если Тиэнна правильно поняла схему, должны были находиться шары поменьше, линзы и призмы.

Металлические ветви, утончаясь и множась, пронизывали внутреннее пространство шара. Она

спросила Маэнгеля, что это, и он сказал, что этот прибор называется ???, сфера пустоты.

– Возможно, ты помнишь по урокам философии в Университете Школу Пустоты?

Тиэнна кивнула.

– Чудики, которые считают, что ничего нет. Путь к истине лежит через отрицание,

поскольку положительные утверждения не могут вместить ее… или что-то в этом роде.

– Да, все так. По их мнению все, что есть – не более, чем вибрация, пронизывающая

пустоту; когда вибрация исчезнет, все вернется к своему изначальному состоянию. Обычная

философская школа с большим самомнением, у нас таких десятки. Большинство ее адептов

занимались тем же, чем и все остальные: регулярными медитациями и бесконечными

философскими спорами с адептами соседних школ. Но там нашелся один мастер, который решил

подтвердить истинность их философии на деле. В юности он был знаменитым алхимиком и

чародеем… Лавек Ханлед – возможно, ты слышала о нем?

Тиэнна сделала неопределенное движение головой. За свою жизнь она слышала слишком

много имен и не была уверена, что слышала то, которое назвал Маэнгель.

– Стихии могут быть разбиты на пары, которые уравновешивают друг друга, —

продолжал молодой граф. – Огонь и Вода, Земля и Воздух, Свет и Тьма, Жизнь и Смерть… и так

далее. Чем дальше они друг от друга, тем лучше; если же их сблизить, то противоположные их

свойства вступят в борьбу и уничтожат друг друга. С помощью астральной алхимии Лавек сумел

выделить процесс взаимоуничтожения стихий как некую особую энергию, новый, отдельный

элемент – а точнее, элементы, поскольку не-Огонь был не совсем такой же формой пустоты, что, например, не-Свет или не-Жизнь. Обладая вывернутыми наизнанку Стихиями, Лавек стал искать

способы проникнуть еще глубже; одного отрицания ему показалось мало – поскольку, согласно

философии его школы, все имеет единую основу, Лавек попытался обнаружить в этих анти-

Стихиях нечто общее, отрицая теперь уже их. Получилось двойное отрицание: на первом этапе

Лавек уничтожал существование вещи, а на втором – уничтожал ее несуществование,

образующееся в результате ее исчезновения.

– Я уже запуталась, – сообщила Тиэнна. – Давай пропустим все промежуточные этапы

изысканий Лавека и перейдем к результату.

– Я как раз к ним подхожу, – сказал Маэнгель. – Сила, которую сумел высвободить

Лавек, убила его и разрушила лабораторию. К счастью, его записи хранились в другом месте; также у него были близкие ученики, которые смогли в них разобраться. Отец пригласил их к себе; новые эксперименты ставились с соблюдением всех предосторожностей. По сути, Лавек нашел

способ открывать врата во внешнюю пустоту, нам осталось лишь научиться использовать силу, образующуюся, когда «ничто» начинает взаимодействовать с «чем-то». Сначала, – он кивнул на

схему, развернутую Тиэнной, – был проект сделать переносное устройство, но мы от этой мысли

отказались: оно выходило слишком громоздким.

– Но установить на летающем корабле его можно?

– Совершенно верно.

– И каков будет эффект от применения? – Полюбопытствовала графиня.

– Подавление любой магии на заданном пространстве. Нейтрализация сил любого

стихийного духа вплоть до бессмертных. Может быть, и бессмертных тоже, но с ними до сих пор

не было возможности проверить.

– А что с людьми?

– Люди и животные действие этой штуки переживают лучше, но и им не стоит

находиться в зоне ее применения. Лавека она убила, но там был концентрированный заряд. Сфера

пустоты действует иначе, она накрывает определенную область. Там концентрация ниже. Человек

в зоне ее действия испытывает истощение, потерю сил, теряет сознание, а затем умирает. По сути, со стихиалями все происходит так же, только быстрее.

– Отчего такие различия в эффектах?

– Это же очевидно, Ти. – Пожал плечами Маэнгель. – Мы живем на поверхности

вещей, Стихии и их духи – в глубине. Сфера пустоты разрушает в первую очередь тот

глубинный, нечеловеческий уровень бытия и лишь затем разрушение добирается до поверхности.

Тиэнна задумалась.

– А что происходит потом? – Спросила она. – Вы использовали прибор, уничтожили

кусок мира… а дальше? В бытии так и остается дыра? И она не меняет своих размеров, не

пытается разрастись? Разве бытие не продолжает вытекать во внешнюю пустоту подобно воде из

кувшина, в котором проделали дырку?

– Такие опасения были, – признался Маэнгель. – Но, к счастью, на деле ничего

подобного не происходит. Сколько-нибудь долгое время оставаться открытой может лишь очень

небольшая дыра. Чем она больше, тем быстрее затягивается. Мы не вполне понимаем, в силу

каких причин это происходит. Возможно, само бытие стремится поддержать свою целостность, а

возможно, существует какой-то глубинный запрет, какое-то заклятье Имен, созданное Князьями

или даже Светилами, которое обеспечивает эту целостность. Точная причина пока неизвестна.

– И много будет толку от этой маленькой дырочки, которую вы проделаете? – Спросила

Тиэнна. – Остановите чьи-нибудь чары или убьете какого-нибудь несчастного элементаля…

стоило ли стараться? Не легче ли было сделать все то же самое каким-нибудь другим, более

привычным способом?

Маэнгель широко улыбнулся.

– Ти, ну что ты, в самом деле… Решение лежит на поверхности. Можно сделать

одновременно  множество таких мелких дырочек и объединить их силы.

Тиэнна усмехнулась, покачала головой и стала снимать кожаные перчатки.

– Изобретательно. – Оценила она.

– В этом и состоит отличие людей от богов и демонов. – Кивнул Маэнгель. – Боги

могут быть сколь угодно сильны, но человек все равно найдет способ обойти их запреты.

– О каком запрете идет речь? – Спросила Тиэнна, натягивая сорочку.

Маэнгель последовал ее примеру и тоже стал одеваться.

– Есть мнение, что разрастись дыре не дает влияние Картваила, бога границ и пределов,

которого иногда называют еще Стражем Пустоты. По крайней мере, такова одна из версий.

Наиболее… как бы это сказать?.. наиболее мистическая.

– Ты в нее веришь? – Тиэнна одела платье и потянулась за пояском.

– Не слишком. Я не простачок, который стремится объяснить всё, что происходит, волей

богов. Должно быть какое-то естественное объяснение. Мнение о том, что Сальбрава сама каким-

то образом стремится сохранить свою целостность, мне нравится больше.

Тиэнна на секунду задумалась. Затем она надела туфли и сказала:

– Но ведь это тоже самое. Боги и духи – это и есть «сама Сальбрава», ее душа. И та часть

Сальбравы, которая оберегает целостность мира, носит имя Картваила, лунного бога границ.

Маэнгель отмахнулся.

– Ты слишком все поэтизируешь. Тем более что Картваил, судя по легендам, давно мертв.

– Был убит, а не мертв. – Уточнила графиня. – Если мы говорим об одном из Князей,

это ведь совсем не одно и то же, согласись?

– Ну хорошо, допустим. И тогда почему же он не уничтожил всех нас за эти

эксперименты? Это было бы проще сделать, чем каждый раз закрывать за нами дыры.

– Возможно, еще уничтожит. – Слегка понизив голос, ответила Тиэнна, подпустив в тон

чуточку драматизма.

Маэнгель рассмеялся.

– Ты шутишь, – сказал он. – А ведь подавляющее большинство людей испугались бы

прогневать богов и действительно отступили бы от дальнейшего изучения этой области. Ну

ничего. Придет время, и на богов свободное и сильное человечество когда-нибудь перестанет

оглядываться.

– Ты лекханит. – Констатировала Тиэнна.

– Как и ты. – Не стал отрицать Маэнгель.

– Возможно… – Тиэнна улыбнулась и подошла к книжному шкафу, располагавшемуся

справа от стола. Легонько провела пальцем по корешкам книг. Механика и магия, оптика и

астрология… Полторы полки занимали тома, посвященные различным видам дежьёна: как

правильно строить здания и города; какие дыхательные и гимнастические упражнения делать для

гармоничного развития Тэннака, Холока и Шэ; в какое время зачинать детей и как заниматься

любовью… Ее палец на миг задержался на книге Нэйлы эс-Фанир, посвященной правилам

дрессировки животных – к этой книге существовало приложение, приписываемое Нэйле, но на

деле явно написанное кем-то другим: приложение повествовало о сексуальной практике с

животными с целью зачатия чудовищ, которые бы совмещали в себе черты человека и зверя.

Приложение – не говоря уже об описанной в нем практике – было строго запрещено даже в

Ильсильваре, но запретный плод сладок: Тиэнна читала его, когда обучалась в Университете.

Практическая часть ее не заинтересовала, зато теория показалась любопытной. Тиэнна провела

пальцем по корешкам еще пары книг и вытащила третью, название которой показалось ей

странным.

– Варейд эс-Хабан, – прочла она имя автора. – «Дежьён Двойного Начала»… Что это?

– Открой и сама поймешь.

Тиэнна так и сделала. Первые же рисунки отвечали на вопрос об особенностях этого

дежьёна более чем красноречиво, но Тиэнна перелистнула пару десятков страниц для того, чтобы

быть уверенной, что не ошиблась.

– О! – Сказала она, разглядывая картинку, на которой двое мужчин ласкали друг друга;

на схеме по соседству было показано, что происходит при этом с их Шэ и Тэннаком. – Теперь

вспомнила: я слышала об этом дежьёне пару лет назад, но без подробностей. Я могу взять ее на

время?

Маэнгель на секунду задумался, затем кинул.

– Хорошо. Но, пожалуйста… будь аккуратна. В Эйнаваре за нее сжигают, а у нас могут

посадить в тюрьму или крупно оштрафовать. Слугам запрещено прикасаться к моему столу и

книжному шкафу, но если кто-то увидит ее у тебя, могут доложить отцу… Я не хочу проблем.

– Понимаю. – Тиэнна кивнула. – Не беспокойся. Ты сам практиковал это?

Маэнгель миг помедлил, а затем скривил губы и быстро кивнул.

– И как впечатления?

– Дежьён сыроват. – Подумав, ответил молодой граф. – Много… сомнительных

моментов. В теории все выглядит хорошо, но на деле… – Он покачал головой, думая, какое слово

подобрать. – Он либо не доработан, либо я так и не понял, как правильно его практиковать. В

любом случае, это не мое.

– Вот как? – Тиэнна посмотрела на любовника с иронией. – А что с теорией?

– Общая идея в том, что всякое явление или сила, достигая некоего критического

состояния, обнаруживает в себе свойства, противоположные изначальным. Предельно яркий и

сильный свет слепит и погружает во тьму, сильный холод обжигает, а предельно мужское или

предельно женское обнаруживает в себе качества противоположного пола.

– Любопытно. Я прочту и обсудим.

– Конечно.

Маэнгель вновь улыбнулся и легко пожал ей руку на прощанье; Тиэнна устало улыбнулась

в ответ и ушла. Была уже середина ночи и даже возбужденное любопытство не могло отогнать

желание поскорее очутиться в кровати: долгий и извилистый путь от Браша до Гафета слишком ее

измотал.

Глава 5

В Сеигбалаокхе, четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Ракош, в землях клана

Хангеренеф, в неурочное время были открыты двери храма Лкаэдис, Паучьей Королевы.

Облаченные в черную сталь демонические стражи, в обликах которых причудливо соединялись

черты пауков и людей, склонились перед герцогом Нихантией, правившим землями клана более

четырех тысяч лет. Нихантия протянул руку к вратам и разомкнул запирающее их заклятье; затем

он прошел внутрь.

Огромная статуя Королевы нависала над алтарем. Изгибаясь полукругом, на расстоянии

десяти шагов от алтаря был расположен первый ряд столов и скамей; за ним следовали второй, третий и четвертый. В храме было темно, тихо и пустынно, пахло остатками благовоний,

которыми пользовались во время последнего ритуала, страхом и мертвечиной. Нихантия прошел

по центральному проходу; миновав столы с гниющими остатками последней трапезы, он

опустился на скамью в первом ряду. Ему нужно было собраться с мыслями, прежде чем

обратиться к богине с молитвой.

Как и стражи, охранявшие храм, Нихантия принадлежал к демоническому народу

талхетов, и хотя за прошедшие века количество обликов, которые стали доступны лидеру

Хангеренефов, перевалило за сотню, его основной облик остался прежним: высокая фигура с

двумя парами рук; из тела на уровне нижних ребер вырастает третья пара конечностей – два

гибких когтя длиной около метра; четвертая пара конечностей – сильные и быстрые ноги, почти

неотличимые от человеческих, если не считать нижней их части: вместо пятипалой ступни там

расположен плоский отросток, заканчивающийся когтем. На обеих парах рук так же имеются

когти – недлинные и скошенные к низу на нижней паре, длинные и острые – на верхней.

Верхняя пара рук длиннее нижней – она используется в основном для боя оружием или без него, в то время как нижняя чаще употребляется для колдовства и письма. На обеих руках, помимо

когтей, вырастающих из запястья и закрывающих тыльную часть ладони, так же имеются пальцы

– вполне человеческие: одна из многих черт, унаследованных талхетами от тех жен Хангеренефа, что происходили из рода людей.

Некогда Хангеренеф и еще полсотни бессмертных пауков были детьми Королевы, которых

она породила более двадцати тысяч лет тому назад. Некоторых своих сыновей и дочерей она

пожрала сама, другие основали в Ракоше собственные кланы и стали истреблять друг друга; в

конечном итоге талхетских родов осталось одиннадцать. Бессмертие, источником которого для

талхетов являлась Королева, распространялось на каждый из родов, а не на отдельную особь, и

поэтому среди талхетов существовала иерархия старшинства: старшие пожирали младших и так

продлевали свою жизнь. Так соблюдался баланс, ибо потомство талхетов было многочисленно: не

сдерживай его рост аппетиты старших, оно вскоре заполонило бы собой весь мир. Три раза в год

открывались двери храма Королевы Лкаэдис: в эти дни старшие Хангеренефы пожирали своих

детей в ходе ритуальной трапезы, и незримой мистической соучастницей пира, как полагали,

становилась в эти часы сама Королева.

Нихантия, правнук Лкаэдис, убивший своего отца так же, как тот некогда убил первого

Хангеренефа, знал, что когда-нибудь придет и его черед. Хотя он следил за своими потомками, и

убивал как наиболее слабых, так и наиболее сильных, способных когда-нибудь бросить ему вызов

– он знал, что настанет день, когда он ошибется. Оружием или магией, интригами или

предательством, но кто-нибудь из его детей или внуков возьмет верх, и тогда у клана появится

новый лидер. Этого не избежать… если только не убить саму Лкаэдис и не занять ее место —

немыслимая, безумная, но такая вожделенная мечта!.. Нихантия потряс головой. Опять эти мысли.

Невовремя, совсем невовремя…

Хотя Лкаэдис и считалась бессмертной третьего поколения, за счет храмов и воздаваемого

ей почитания Королева обрела божественный статус и лишь на шаг уступала сотворившим

Сальбраву Князьям – а некоторых из Князей, низринутых и лишенных силы, она, безусловно,

даже превосходила. В ее честь было сложено множество гимнов и ритуальных песен, но теперь, в

связи с последними событиями, Нихантия задумался о том, почему так мало гимнов и песен

посвящено происхождению Королевы. Разве это не есть великое и чудесное событие, о котором

должны слагаться песнопения? Однако, происхождение Королевы оставалось сокрытым.

Несколько дней назад Нихантию посетило видение, которое устрашило его. Он находился

в гадательной комнате дворца – вскрывал живот салакату, тонкокостному рогатому демону,

чтобы посмотреть, как расположены его внутренности. По внутренностям жертвы можно было

понять, какие потоки мировых сил приведены в движение, а какие пребывают в покое, узнать, что

происходит в Сальбраве, увидеть будущее и угадать волю богов. Требовалось лишь правильно

настроить свой ум в соответствии с производимым ритуалом; Нихантия был мастером гаруспиции

и совершал ритуал бессчетное множество раз, используя для гадания внутренности людей,

демонов и животных.

– Грядут перемены… Большая война… – Задумчиво сказал он, копаясь в кишках

прикованного к столу, кричащего от боли салаката. – Конец рода Хангеренефов… – Он мрачно

посмотрел на живот плененного демона, не в силах поверить в то, что сам только что сказал. —

Нет, просто большие перемены в роду… Смена власти? Новый герцог? – Он обдумал эту мысль: она была не слишком радостной, но намного лучшей, чем исчезновение всего рода. Затем

Нихантию заинтересовал странно расположенный отросток тонкой кишки салаката. – Так, а

это?.. Новая святыня?.. Новая святость?.. Новый бог?.. – Он перебирал формулировки, стремясь

найти ту, которая наиболее точно выразила бы его неотчетливые ощущения.

И тогда что-то произошло. Что-то коснулось его ума и изменило его восприятие —

изменило куда сильнее, чем ритуал гаруспиции. Окружающий Нихантию мир стал больше и

глубже, в нем появились направления, не существовавшие ранее; пространство перестало быть

однородным, в нем возникли провалы и пути, ведущие куда-то за грань, в какие-то реальности

более высокого порядка. И все это, весь новый мир, с которым соприкоснулся Нихантия, был

живым. Мир смотрел на Нихантию, разглядывал словно песчинку, и герцог талхетов понял, что

стал предметом интереса одного из Князей или кого-то весьма приближенного к ним. Он прежде

беседовал с некоторыми из них, и знал, что ощущения от каждого – совершенно разные: один

казался бурей, другой – невыносимым огнем, третья – жаждой и вожделением. То, что он

переживал сейчас, было похоже на беспрестанный поток теней, на ядовитый смрад, на тонкий, влекущий к себе аромат безумия и смерти. Воздух истекал ядом, темнота ритуального зала стала

гуще и как будто ожила. Нихантия молча внимал: он не знал, для чего  это пришло и что  оно хочет

от него.

– Нихантия, герцог талхетов… – Голос, вкрадчивый и сладострастный, определенно

принадлежал женщине. Он проник в уши лидера Хангеренефов, словно масло растекся по коже и

нутру, вызвал дрожь во всем теле. – Ты угадал верно, но не вполне. Новая святость – для вас, но

бог – не нов: вы служили мне прежде и будете служить вновь.

– Мы служим Королеве Лкаэдис, – ответил Нихатия. – Так всегда было и будет.

– Вы и есть Королева Лкаэдис, – произнес тот, кто явился Нихантии – но теперь он

говорил мужским голосом. Никакого искушения и сладострастия, вместо них – спокойствие и

холодный расчет. – Вы части ее тела, порывы ее души, ее мысли, следующие друг за другом, ее

желания и влечения. Вы живете ее бессмертием, а она живет вами. Поэтому не говори мне «мы

служим Лкаэдис». Вы служите себе. Но так было не всегда, и я пришел, чтобы напомнить об этом.

Нихантия помедлил, прежде чем ответить. Пришедший не применял волшебство для того,

чтобы поработить герцога, но сам по себе напор воли Темного Князя был слишком велик, и

Нихантии пришлось собрать все силы для того, чтобы ему воспротивиться. Когда он наконец

заговорил, то сказал:

– Плоть любого бога – его народ. Не знаю, кто ты и для чего играешь со мной, но

предавать госпожу по твоему слову я не намерен.

– Я Отравитель, Темный Князь, один из тех, кто Последовал за Темным Светилом, —

ответил мужской голос и одновременно с ним женский произнес «я Отравительница, Темная

Княгиня, Последовавшая». Нихантии на какой-то момент показалось, что мужская ипостась Князя

стоит слева от него, а женская – справа, и они произносят похожие, но все же отличающиеся

слова синхронно ему в правое и левое ухо. Затем зазвучал только женский голос:

– Во время Войны Остывших Светил поиск новых союзников привел меня к Сферам

Луны. Луна и ее Князья в то время хранили нейтралитет, хотя в их среде присутствовали

различные настроения: одни справедливо опасались, что после расправы с нами, Солнце примется

за свою сестру и потому хотели поддержать нас, другие же из тех же опасений желали помочь

Солнечным, надеясь заслужить их снисхождение. Один из Лунных, Сиблауд Великий Ткач был

готов заключить тайный союз. Символом нашего союза должно было стать наше дитя. Так

появилась на свет Лкаэдис. Но все вышло не так, как мы задумывали. Я была убита, Сиблауд