Текст книги "Реванш (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Полковник Колин Руперт ничего не сказал в ответ – отчасти потому, что было лень тратить силы даже на такую мелочь, а отчасти – потому что маявшемуся от скуки экипажу нужно было хоть как-то развлечься, так что пусть треплются, если это не мешает делу. Тем более, полковник был во многом согласен со своим вторым пилотом, ведь тогда, над водами Баренцева моря, они оба уже успели попрощаться с жизнью, падая в море на поврежденной машине, с трудом удержав тогда в воздухе расстрелянный в упор русским перехватчиком "Стратофортресс" и таки дотянув до Норвегии, где не приземлились – рухнули на первую попавшуюся полосу. За несколько минут шесть человек, шесть летчиков, постарели на несколько лет, но им еще повезло – чертов русский "Фоксхаунд" за несколько мгновений свалил три В-52Н, и не все члены экипажей атакованных машин смогли воспользоваться катапультой.

– "Предейторы" ведут разведку, управляясь с земли по радио, – развивал мысль вошедший во вкус Митчелл. – И не только разведку – они могут сразу же атаковать обнаруженную цель ракетами "Хеллфайр", а если с земли ответят огнем, операторы ничем не рискуют. Ведь то же можно сделать и с нашими "динозаврами". Наверное, опять экономят! Проще послать в пекло простых американских парней, чем потратить несколько миллионов на то, чтобы создать хренов компьютер, и путь он воюет, сколько угодно!

Колин Руперт снова промолчал. Всегда считалось, что экипажи стратегических бомбардировщиков рисковали намного меньше других пилотов – истребителей и штурмовиков, выходивших в атаку на цели, видимые невооруженным глазом. Вся работа "Стратофортрессов" заключалась в том, чтобы выйти на рубеж пуска, отстоящий от цели на добрую тысячу миль, избавиться от своих ракет и спокойно вернуться домой. И в тот майский день все должно было быть именно так – но русские перехватчики, появившись тогда, когда их никто не ждал, заставили вспомнить, что на войне можно и умереть.

За тот бой им объявили благодарность, всем, кто выжил, кто добрался до земли целиком, а не по частям. Благодарность и недолгий отпуск – вот и все, что они получили. А потом снова пришлось возвращаться на войну. И командир Девяносто второго бомбардировочного авиакрыла, вдохновляя остальных пилотов, совершал вылеты едва ли не чаще, чем любой другой его экипаж.

Тяжелый бомбардировщик В-52Н "Стратофортресс" оказался самолетом, намного более универсальным, чем новейшие многофункциональные истребители вроде "Раптора" или "Страйк Игла". Именно стратегические "Боинги" начали операцию "Доблестный удар", выпустив из-за горизонта такую тучу ракет AGM-86C по позициям русских, что вражеская система противовоздушной обороны захлебнулась. Это уже потом в пробитые бреши ворвался поток палубных "Супер Хорнетов", добивая ошеломленных русских, а начали все именно пилоты "Стратофортрессов", да еще подводники, посылавшие вдогон свои "Томагавки". Это они обеспечили успех воздушного наступления, добыв победу в бою.

Тогда им сказали, что все, закончилось, что они – герои и просто молодцы, что мир счастливо избежал ядерной войны. Полковник Руперт был готов в это поверить, ведь он сам видел понуро бредущих русских солдат, целые колонны русских, обезоруженных, сопровождаемых чисто символически конвоем. Но это было только начало. Многие враги сдались в плен, сложил оружие, но были другие, те, кто ушел в леса, и теперь наносил стремительные, внезапные и точные удары. И снова гибли американцы, а это означало, что вновь нашлась работа и для крылатых "ветеранов" В-52Н.

Враг поменялся – вместо армии, вооруженной всеми видами оружия, имеющей четкую структуру, центры управления, по которым так хорошо наносить удары крылатыми ракетами, пришли классические партизаны, летучие отряды, не имеющие даже какой-то постоянной базы. А потому изменилось и оружие, и сейчас в грузоотсеке, на многозамковых бомбодержателях вместо "умных" ракет были подвешены свободнопадающие бомбы "Марк-82" калибром пятьсот фунтов, всего двадцать четыре штуки – намного меньше, чем мог поднять в небо огромный мощный "Стратофортресс". Простое, грубое, даже примитивное оружие – но способное стать смертоносно опасным в сочетании с бортовой прицельно-бомбардировочной системой IВМ-"Рейтеон" ASQ-38, дополненной обзорно-навигационной системой AN/ASQ-151. Последняя, включавшая низкоуровневую телевизионную камеру и тепловизор, позволяла вести поиск целей автономно и в любое время суток. Но "Стратофортресс" был не одинок – в тесной связке с ним действовали беспилотные разведчики RQ-1A "Предейтор" и более мощные RQ-4A "Глобал Хок", и даже спутники типа "Ки Хоул-11", а потому лишенные каких-либо систем наведения бомбы – такими же когда-то стирали в пыль немецкие и японские города – ложились с поистине убийственной точностью. В прочем, использовать свое оружие экипажу полковника Руперта пока так и не довелось. А потому приходилось, вот как сейчас, коротать время за бессмысленной, в общем-то, беседой.

"Стратофортресс" неожиданно оказался более приспособленным для миссий COIN, чем даже специально созданный для борьбы еще со вьетконговскими повстанцами АС-130, "летающая канонерка". "Милитаризованному" транспортнику "Геркулес" требовалось опуститься на малую высоту, чтобы вести точный огонь из бортового оружия – стопятимиллиметровой гаубицы, автоматических пушек и пулеметов "Миниган". Опуститься – и подставиться под ответный огонь с земли, под ракеты ПЗРК.

Экипаж "канонерки" вынужден вести бой со своим противником на равных, заведомо дав находящемуся на земле врагу шанс на победу. Совсем другое дело "Боинг", сбрасывающий бомбы из-за облаков но с потрясающей точностью – максимальный эффект при почти полном отсутствии риска. В прочем, кое-кому из экипажа В-52 даже этого уже было недостаточно:

– Вот, например, "Рипер" может находиться в воздухе двое суток, ему не нужна дозаправка, которая может угробить экипаж и без помощи противника, – продолжал развивать идею капитан Митчелл, приободренный тем, что его товарищи по оружие молчали, но вроде бы с одобрением. – Экипаж не совершит ошибку из-за усталости, потому что пилоты запросто могут отдохнуть, попить пивка, отлить, а не терпеть и мучаться в ожидании посадки, просто менять друг друга хоть каждый час.

Четыре человека, офицеры Стратегического воздушного командования ВВС США, по долгу службы не склонные к пустой болтовне, откровенно скучали, и потому без возражений слушали рассуждения своего пятого товарища. Вообще-то в экипаж стратегического "Боинга" по штату входило шесть человек, но – вот она, печать времени, новые обстоятельства, изменившие очень многое из того, что казалось привычным, незыблемым – вылеты давно уже совершались в "облегченном составе". Операторы систем радиоэлектронной борьбы давно уже прохлаждались на земле, или поменяли квалификацию, научившись чему-то более полезному, ведь новый враг не имел ни дальнобойных ракет "земля-воздух", ни истребителей-перехватчиков, от которых бы нужно было отгораживаться, кутаясь в "одеяло" электромагнитных помех, слепящих головки наведения и радары.

Противник, скользивший бесплотными тенями в сумраке бескрайнего леса, вообще не имел тяжелого оружия, но то, что было, использовал с максимальной эффективностью. Враг мог появиться где угодно и когда угодно, атаковав внезапно, и столь же внезапно исчезая, растворяясь в вековой чаще. И потому в небе над тайгой, так высоко, что на земле едва был слышен гул могучих турбин, кружили гиганты "Стартофортресс". Тяжелые бомбардировщики, дозаправляясь прямо в полете, могли оставаться в воздухе сутки и даже больше, пока не уставал экипаж, а при скорости в тысячу километров в час, на самой границе звукового барьера, "бомбовозы" могли оказаться в нужной точке своего района ответственности за считанные минуты, обрушив на головы русских смертоносный град. Неуязвимый для легкого вооружения русских партизан, В-52 кружил и кружил над землей ангелом возмездия, терпеливо выжидавшим, пока в прицеле появится враг.

– Громила-один, это Альфа-шесть, прием! – Голос наземного координатора полетов вырвал командира экипажа из блаженного расслабления, напомнив в одно мгновение, что все они пока еще находятся на войне. – Прием, как слышите меня?

– Я Громила-один, на связи!

Колин Руперт подобрался, напрягся, сбрасывая с себя сонную одурь, и остальные члены экипажа уже были готовы действовать.

– В квадрате Браво-семь обнаружен противник.

– Это на самой границе зоны ответственности, – заметил штурман, колдовавший над приборной панелью бортовой навигационной системы. – Если немного ошибемся, отбомбимся по русской территории, будут проблемы!

"Стратофортесс", могучая стальная птица, не был волен выбирать, куда лететь. Бомбардировщик упорно держался одного района, полосы шириной сто миль, осью которой была ниточка строящегося нефтепровода. Невидимую черту, проведенную политиками, вечно ставящими палки в колеса людям в погонах, пересекать было запрещено, тем более было запрещено применять оружие за пределами разрешенной зоны, и командиру экипажа это было хорошо известно. Армия США не оккупировала Россию – она просто охраняла американских граждан, находящихся на русской территории, а, значит, там, где не было американцев, нечего было делать и американским солдатам, в том числе, и пилотам полковника Руперта.

– Если нарушим границу – хреновы политики, всякие умники из Госдепартамента, нас сожрут живьем, – согласился со штурманом капитан Митчелл.

– Достанем русских, пока они на нашей территории, – процедил командир экипажа "Стратофортесса", искоса взглянув на второго пилота. – Им не уйти!

– Громила-один, я Альфа-шесть, – снова напомнила о себе далекая земля. – Приказываю уничтожить цель! Передаю точные координаты…

– Вас понял, – спокойно отозвался командир экипажа. – Квадрат Браво-семь. Меняю курс. Подлетное время – четыре минуты.

– Будьте осторожны, Громила-один, – предупредил безликий голос, в которой динамик рации убил любой намек на человеческие эмоции, словно с экипажем разговаривал какой-то фантастический робот. – Террористы сбили "Хищника"! Возможно наличие зенитных ракет!

– Черт возьми, – негромко присвистнул капитан Митчелл. – Зубастые ребята, мать их!

– К дьяволу, – отрезал командир. – Мы разделаемся с ублюдками! Отключить автопилот! Курс три-пять-ноль!

Сейчас Руперт и Митчелл действовали, как одно целое. Несколько касаний приборной панели – и самолетом вновь управляет его экипаж. Рычаг управления идет влево, и одновременно громадный "Боинг", двухсоттонная крылатая махина, плавно разворачивается, а в "голосе" его турбин слышится скрытая ярость – это второй пилот увеличил обороты.

За четыре минуты несколько пеших, уже проделавших огромный путь по дикому лесу, причем отнюдь не прогулочным шагом, не смогут уйти далеко. Сбитый "Хищник" успел получить точные координаты цели, отряда русских террористов, ставшие точкой отсчета для экипажа "Стратофортресса". Как бы ни спешил враг, он все равно будет поблизости, а на борту В-52Н достаточно бомб, чтобы перепахать несколько акров, причем – не по одному разу.

Противник там, внизу, это не более чем мишень, и опасен он ровно столько же, сколько картонный силуэт на противоположном конце стрельбища. Русские могут бежать, сломя голову, или затаиться, надеясь, что их не заметят – исход будет один. Они не услышат ничего, только стон воздуха, рассекаемого стабилизаторами мчащихся к земле бомб, и погибнут, даже не успев осознать, что это летит к ним с небес смерть.

– Командир, мы на месте, – сообщил штурман.

Экипажи "Стратофортрессов" очень редко видели свои цели. Они наносили удар из-за горизонта высокоточными крылатыми ракетами – или бомбили с высоты нескольких миль, так, что разглядеть что-либо на земле было просто невозможно. Вот и сейчас под крылом "Боинга" были лишь клубящиеся облака, но полковник Руперт не сомневался, что их цель точно там, куда указывает штурман, мастер своего дела.

– Открыть бомболюки, – приказал командир экипажа. – Сбросить бомбы!

Створки люков в "брюхе" бомбардировщика плавно разошлись в стороны, и в узкие щели один за другим, скользнули остроконечные цилиндры пятисотфунтовых бомб. Разгоняясь под воздействием собственного веса, бомбы "Марк-82", лишенные каких-либо систем самонаведения, устремились к земле, пробивая облачную пелену, расходясь широким конусом, вершиной которого и был сам "Стратофортресс".

– Сброс произведен! – четко доложил капитан Митчелл.

Несколько мгновений – и внизу все покрывается "кустами" взрывов, сливающимися в сплошное море огня. Две дюжины авиабомб, падающих по прихотливой траектории, лишь слегка сглаженной стабилизаторами, засеяли огромное, с несколько футбольных полей, пространство, перемалывая там все, перепахивая осколками. Они падали беспорядочно, не давая шанса укрыться, предсказать, куда именно будет нанесен удар, где грянет очередной взрыв – враг мог метаться из стороны в сторону, тщетно пытаясь спастись, но всюду он будет натыкаться на стену пламени и секущий ливень из раскаленного свинца. Никому не выжить под этим адским дождем.

– Альфа-шесть, я Громила-один, прием!

Колин Руперт бесстрастно повторял свои позывные, запрашивая землю. Полковник никогда не видел убитых им врагов, и сейчас не испытывал ничего, похожего на раскаяние или угрызения совести при мысли о том, что секунду назад оборвал еще несколько жизней.

– Слышу вас, Громила-один!

– Задание выполнено, – доложил Руперт. – Цель поражена. Жду дальнейших указаний.

– Громила-один, возвращайтесь на базу!

"Стратофротресс", израсходовавший весь боекомплект, полегчавший за минуту на пять с половиной тонн, серой тенью скользнул над облаками, разворачиваясь в сторону своей базы. Экипаж полковника Руперта выполнил приказ. Через несколько минут в зоне нанесения удара будет беспилотник, который оценит результаты атаки. Если сделанного окажется мало, бомбардировка повторится. С русскими все равно будет покончено. Хотя сами они не были готовы так легко смириться с очевидным.

Уставшие, двигавшиеся на пределе человеческих сил, люди, не слышали гул парящего над облаками самолета, даже когда крылатая машина оказалась почти над их головами. Все, что они слышали – собственное хриплое дыхание и биение работавшего «на предельных оборотах» сердца, казавшееся оглушающим грохотом. И только нарастающий вой, противный, словно плач на похоронах, заставил их остановиться, прислушавшись ко все более отчетливому звуку.

– Что за черт?! – Олег Бурцев вертел головой, пытаясь понять, откуда идет этот странный звук. Казалось – отовсюду разом. – Командир, ты тоже слышишь это?

Алексей Басов ответить не успел. Вой, волной накрывший группу, замершую на небольшой прогалине, вдруг оборвался грохотом взрыва, и на пути партизан поднялась стена дыма и огня. А затем бомбы упали слева и справа, и ударная волна сбила людей с ног, а осколки с визгом прошли над головами, срезая молодые деревца, словно гигантская пила.

Партизаны не прятались, тем более, не бежали – некуда было бежать, и не от кого прятаться. Огненный вал прокатился по дремучему лесу, взрывы с корнем выкорчевывали огромные деревья, столбы огня вздымались повсюду, и земля под ногами не переставал дрожать.

– Это бомбардировка! – Голос Басова увяз, потерялся в грохоте взрывов, и только по движению губ Бурцев разобрал, что хотел сказать командир. – Нас бомбят с большой высоты! Олег, давай за мной, в воронку! Азамат, не отставай!

Полковник не был ни пилотом, ни артиллеристом, но помнил старую мудрость о том, что снаряд не попадает дважды в одно место. И потому он повел своих бойцов к еще дымящейся свежей воронке, вырытой взрывом бомбы там, где недавно стеной возвышался колючий кустарник, такой, что без топора нечего и думать пройти сквозь него. Басов с Бурцевым, не бросившие носилки, на которых безжизненной грудой лежал их боевой товарищ, бежали первыми, за ними спешил Бердыев, так и не расставшийся с оружием, бряцавшем при каждом шаге бывшего танкиста.

Ухитрившись не выпустить из рук носилки, ставшие вдруг невероятно тяжелыми и неудобными, полковник и сержант спустились на дно воронки, а когда на краю ее оказался Азамат Бердыев, рядом разорвалась еще одна бомба. Ударная волна подхватила партизана, с размаху швырнув его вниз и приложив лицом. А сверху на бойцов летели поднятые взрывом в воздух комки земли. Один из них ударил по макушке Олега Бурцева, заставив десантника громко выругаться.

– Замерли все, – приказал Басов, убедившись, что все его люди на месте, – не высовываться!

Олег Бурцев и не думал покидать даже такое, ничуть не казавшееся безопасным, убежище. Бывший гвардии старший сержант, а ныне обычный партизан, только теперь понял, как чувствует себя таракан, застигнутый не вовремя зашедшим на кухню хозяином на обеденном столе. Беги, не беги – в любой миг на тебя сверху может обрушиться свернутая в трубочку газета, от которой уж точно не увернешься.

Все, что хотелось Олегу сейчас, это скатиться на дно воронки, свернуться там калачиком, зажмуриться, закрыть руками голову, и сделать вид, что вокруг ничего не происходит. Раньше, в горах Чечни, десантник хотя бы видел противника, мог стрелять в ответ, надеясь, что зацепит врага, но теперь, когда враг кружил на высоте нескольких километров, так что даже звук турбин не достигал земли, вся выучка, весь боевой опыт, все мастерство владения оружием, были бесполезны, против слепо мчащейся к земле бомбы.

Очередной взрыв прогремел так близко от укрытия партизан, что края воронки начали осыпаться, грозя заживо похоронить горстку храбрецов. Ударная волна прокатилась по выемке, и Бурцеву показалось, что по голове его хорошо приложило кузнечной кувалдой. В ушах зазвенело, в носу что-то влажно захлюпало – Олег утерся, и увидел кровь на грязной, испачканной в земле ладони. А затем наступила тишина, и потребовалась не одна минута, чтобы понять, что это – отнюдь не последствия контузии.

– Бомбы закончились, – хрипло произнес над самым ухом десантника Алексей Басов, тоже грязный, с безумным блеском в вытаращенных глазах. – Суки, сожрали! – Полковник вскинул сжатый кулак, словно грозя серому пасмурному небу: – Хрена вы нас достанете! Все, парни, выбираемся! Гляньте, как Матвей, жив ли?

– Дышит! – Азамат Бердыев улыбнулся, словно это была самая счастливая новость в его жизни.

– Полезли, ребята! Олег, берем носилки! Аккуратнее!

Партизаны, карабкаясь по крутому склону, скользя вниз и с трудом удерживаясь на ногах, выбрались на поверхность и замерли – леса, через который они пробирались с такими мучениями, больше не было. На километр вокруг, или даже больше, простирался самый настоящий лунный ландшафт. Всюду дымящиеся кратеры воронок, задранные к неб корни выкорчеванных взрывами деревьев, а под ногами при каждом шаге ощутимо скрежещут щедро напитавшие землю осколки.

– Мать твою! – Олег вдруг представил, что осталось бы на месте города, избери его своей целью американский самолет. Несколько кварталов, десятки домов, были бы превращены в груды битого камня, погребя под собой сотни жильцов.

– Идем! Живее! Не спать, мужики!

Какие картины родились при виде того, что осталось от векового леса, в сознании полковника Басова, для его товарищей осталось тайной, но командир группы спешил увести своих бойцов подальше отсюда. Хотя бы потому, что на открытой местности они были хорошо заметны для вражеских беспилотников.

Американский полковник в нетерпении барабанил по столешнице, ожидая доклада операторов, выводивших в район нанесения удара еще один беспилотник – «Стратофортресс» сделал все, как надо, отбомбился и теперь возвращался на базу, от него, от экипажа бомбардировщика, ничего больше не зависело. Но подтвердить результаты атаки было все же необходимо.

– Сэр, подлетное время "Хищника" – пять минут! – доложил один из операторов, худосочный бледный очкарик, самый настоящий "ботаник". В годы кадетской юности полковника таким не было места в армии, а теперь светлая голова на плечах, пусть узких и сутулых, ценилась побольше, чем могучие бицепсы, особенно, если кроме бицепсов ничего больше и не было.

– Черт возьми, что вы тянете?! О, как долго!

Операторы "Предейтора", мчавшего к заданной точке "на всех парах", не обращали внимания на мучавшегося в ожидании командира. Беспилотник двигался по заранее заложенному маршруту, но "экипаж" постоянно отслеживал "картинку" с бортовых камер – инфракрасной и обычной телевизионной, низкоуровневой, позволявшей вести наблюдение при плохой освещенности.

– Мы в зоне нанесения удара! Вывожу изображение с камер на главный экран!

Огромная жидкокристаллическая панель мигнула, и собравшиеся в командном центре офицеры, в том числе и командир аэромобильной бригады Сто первой дивизии, ответственной за безопасность американского персонала на всем Севере России, увидели огромное пространство, испещренное язвами воронок – следами недавней беспощадной бомбардировки. Удар "Стратофортресса", кажется, уничтожил все живое на нескольких десятках, если не сотнях акров. Свободнопадающие бомбы, точку попадания которых невозможно предугадать, были коварным и жутким оружием, страшнее было бы, имей этот В-52 на борту напалм, но и того, что было, хватило, чтобы вызвать трепет в сердцах военных, которые сами знали, на что шли, отдавая приказ о воздушном ударе.

– С русскими покончено, – произнес кто-то. – Что бы могло уцелеть там?

И тотчас оператор, словно назло говорившему, сообщил на все помещение:

– Есть сигнал! Группа теплоконтрастных целей!

"Предейтор" описал круг, выходя на группу людей, как раз выбравшихся из густой рощи на обширную поляну. Оператор тронул ручку управления, заставляя беспилотник снизиться, чтобы цель оказалась как раз в фокусе высокочувствительных камер разведчика.

– Это они! – зло прорычал полковник. – Живучие, ублюдки!

– Сэр, цель в зоне поражения! Готов к атаке!

Беспилотный самолет "Предейтор" был отнюдь не безобидным разведчиком – на пилоне под фюзеляжем "дрона" была подвешена противотанковая ракета AGM-114A "Хеллфайр" с лазерным наведением. И луч лазерного целеуказателя, обязательно входившего в комплектацию авионики "Хищника", был нацелен в спины сорвавшихся с места, бросившись бежать, людей в грязном камуфляже. Оператор, положив руку на панель управления, выжидающе взглянул на командующего.

– Уничтожьте их!

– Пуск!

Оператор нажал кнопку… и ничего не произошло. Ракета не сорвалась с пилона, устремляясь в погоню за беглецами, разматывая за собой тонкую нить дымного следа.

– Что за черт?!

– Запрещающий сигнал! – немедленно доложил оператор. – Цель только что пересекла границу разрешенной зоны, полковник, сэр!

Это была страховка от человеческой глупости, на случай, если кому-то захочется вдруг пострелять. Спутниковая навигационная система, которой оснащались почти все, за редким исключением, летательные аппараты, исправно передавала координаты, и свои, и цели, на пост управления, а компьютер, сопоставив их с заложенными в его память, выдал однозначный ответ – противник находился вне зоны ответственности. Чтобы снять блокировку, требовалось немногое – санкция вышестоящего командира, чистая формальность, и тогда "Хеллфайр" все же совершит свой первый и единственный полет.

– Полковник, сэр, жду вашей команды!

– Отставить, лейтенант, – негромко, но четко, произнес командующий бригадой. Он не верил в предначертание, но сейчас решил, что это судьба. Русские оказались там, где у него лично не было власти над их жизнями, оказались не раньше и не позже, именно в тот миг, когда должны были все разом погибнуть. – Черт возьми, как бы я хотел быть таким везучим сукиным сыном, – еще тише промолвил полковник, и затем так, чтобы слышали находящиеся радом офицеры: – Свяжитесь с русскими, дайте им координаты группы террористов, маршрут движения, все, что есть! Пусть теперь покажут, что мы не зря тратим доллары на оснащение их Сил безопасности!

Офицер связи уже запрашивал штаб ближайшего подразделения русской полиции – их было расквартировано немало вдоль границы зоны ответственности Армии США. Скоро район нахождения террористов будет надежно блокирован. Довольно зря гибнуть американским парням, их уже и так убито немало на этой земле. Полковник расслабленно выдохнул – свое дело он сделал.

Группа выбралась на большую поляну, позади остался перелесок, чудом не сметенный бомбардировкой, а впереди – обширное пространство, лишь кое-где поросшее жидким кустарником. В таком не спрячешься, не затаишься. И именно в тот миг, когда группа достигла центра поляны, и кромка леса уже приближалась, чтобы укрыть партизан, из облаков вывалился американский беспилотник.

– "Хищник"! – Басов первым заметил опасность, вернее, первым среагировал на нее, указывая на серый крест беспилотного разведчика. – Опасность!

"Предейтор" приближался, монотонно жужжа маломощным мотором, нависая над партизанами, словно неумолимый рок. Застигнутые врасплох, они были как на ладони у американцев. Глупо было бежать куда-то – никакого укрытия не найти, крылатый враг все равно опередит измученных переходом людей. Если этот самолетик вооружен – группа останется навсегда здесь, на поляне. То, что не удалось огромному бомбардировщику, способному в одном вылете сровнять с землей целый город, доделает этот почти игрушечный самолет.

Беспилотник, полого пикируя, нацелился точно на горстку растерявшихся, впавших в оцепенение людей. Бердыев, единственный, чьи руки были свободны, вновь вскинул автомат, готовый встретить противника огнем, попробовать хотя бы отогнать его, сбить прицел оператором, сидевшим где-то далеко на своей базе, в полнейшей безопасности. А Олег Бурцев просто зажмурился, зная, что даже не успеет понять, когда "Хищник" выпустит ракету, чтобы разом покончить со всеми партизанами.

Несколько секунд старший сержант слышал только гул мотора и подобный набату стук своего сердца. Ничего не происходило. Олег открыл глаза, и, не веря самому себе, увидел, что беспилотник разворачивается, вновь исчезая в вышине, зарываясь в облака, низко опустившиеся на чащу.

– Что за черт?!

– Улетает, – довольно улыбнулся Басов. – Теперь им нас не так просто достать!

Полковник понял, что группа только что пересекла ту невидимую черту, за которой даже американцы переставали быть всемогущими. У него и его людей появился еще один шанс. Судьба все это время была на диво благосклонна ко всем им, словно отдавая дань уважения людям, готовым так рисковать собственными жизнями. И не воспользоваться такой удачей было нельзя.

– Мы за пределами зоны их ответственности, – сообщил полковник. – Теперь так просто не достанут! Все, парни, ноги в руки, и рвем подальше отсюда – янки могут передумать! За мной, мужики! Марш!!!

И снова почти бегом, старясь не чувствовать оттягивающее руки, кажется, до колен, носилки, петляя меж воронок, распахнувших свои жадные пасти. Ощущение чужого, холодного и безжалостного взгляда в спину подстегивало измотанных партизан, еще несколько минут назад готовых упасть от изнеможения там, где стояли. Прежде, чем вокруг снова раскинулся лес, группа прошла почти километр, всюду видя разрушения – следы воздушного удара. А затем уже дальше, через заросли, в прежнем порядке – первым Бердыев с кучей оружия на плече, следом его товарищи с носилками. И так до тех пор, пока из зарослей на раздалось повелительное:

– Стоять на месте! Опустить оружие! Замерли!

Азамат Бердыев честно попытался отреагировать, отскочив в сторону, сбросив себе под ноги лишние "стволы", вскинув свой автомат – он по-прежнему орудовал одной рукой, кое-как удерживая "калашников". Повернулся влево, вправо, и понял, что не представляет, откуда звучал голос.

Заросли позади группы зашевелились, и на протоптанную партизанами тропу вышел человек, с ног до головы замотанный в "лохматый" камуфляж, подобранный как раз в тон осеннему лесу. Потертый АК-74 с подствольником "леший" демонстративно отвел в сторону. И в тот же миг слева от кустов отделился такой же "лохматый" силуэт, в руках также сжимавший "калашников" – АКС-74 со сложенным каркасным прикладом. Это никого не обмануло – на небольшое расстояние из малокалиберного "калаша" можно относительно точно стрелять и с рук, отдача-то слабая, не зря патрон калибра 5,45 миллиметра и получил наименование низкоимпульсного.

– Полковник Басов, – представился так и не отпустивший носилок командир группы. – Пароль – "Жуков"!

– "Рокоссовский", – отозвался подошедший слева боец, сбросивший капюшон камуфляжного одеяния, открывая лицо. – Я вас узнал, товарищ полковник. Лейтенант Ерохин, – назвался и он. – У вас раненый?

– Осколочное в живот. Большая потеря крови. Он почти не приходит в сознание.

– Хреново, – мрачно протянул Ерохин. – У нас же только санинструктор в группе, а из "медицины" – перевязочные пакеты и противошоковое с анестетиком. Ладно, следуйте прямо, товарищ полковник, временный лагерь – примерно в пятистах метрах. Осторожнее – там мины!

Басов молча кивнул и другим кивком указал своим бойцам путь. Бердыев, снова навешав на себя весь арсенал, привычно двинулся первым, но теперь партизаны расслабились, чувствуя себя непривычно спокойными – вокруг были свои. Они все же добрались до очередной цели.

Ориентиром для возвращавшихся с задания групп диверсантов была старая сторожка лесника – покосившийся сруб, потемневший от времени, с провалившейся внутрь крышей. Это могло обмануть чужаков – избушка хоть и похожа на гнилую халупу, могла вместить в себя десяток человек, если те достаточно неприхотливы. И пока преследователи, если сумеют не потерять след партизан, будут устраивать осаду сторожки, поливать ее шквальным огнем из всех стволов, как раз в спины им ударят полторы дюжины отлично вооруженных бойцов – ровно столько собралось к этой минуте в укрытом среди чащи лагере.

Басов и его бойцы оценили качество маскировки – между деревьями натянут брезент, присыпанный ветками, опавшей листвой и прочим лесным мусором, а под ним ютятся партизаны. Костров никто не жжет – надо быть идиотом, чтобы так приманивать американские беспилотники, оснащенные инфракрасными камерами. Да и со спутника при должной удаче огонь костра будет хорошо различим. Партизаны знали, на что шли, и потому обходились сухим пайком, в крайнем случае, используя специальные спиртовки, дающие не так много тепла.

При появлении новых лиц бойцы, отдыхавшие под березентовыми тентами, насторожились, кто-то по привычке схватился за оружие. Если расставленные посты пропустили кого-то, значит, все в порядке, но расслабляться не стоит.