Текст книги "Колонист (СИ)"

Автор книги: Андрей Трусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

  – Наверно! Живее, если жить хочешь!

  Главный затолкнул меня внутрь, забрался сам и захлопнул за нами дверь. Мы погрузились в темноту, которая, впрочем, быстро была рассеяна светом из коммуникатора – его дисплей, оказывается, мог работать в режиме голопроектора и обладал достаточно сильной светимостью. В руке у главного появился пистолет. Я даже не понял, когда он там оказался. Модель пистолета была незнакомая. Наверно, очередная секретная штучка. Впрочем, по характерной форме, было видно, что это пистолет с раздельным боезапасом: отдельно пули и отдельно емкость с жидкой взрывчаткой. Это немного утешало, так как, обычно, в таком оружии боезапаса бывает втрое – вчетверо больше чем в патронном.

  – А теперь сиди тихо. За нами все равно кто– то из людей придет. Им планы нужны, а жуки умеют только взрываться. Носить они не умеют.

  – А что им мешает сначала нас взорвать, а потом обыскать тела? – резонно спросил я.

  – Ничего. А теперь заткнись, – прошипел главный. Потом он прошептал по связи. – Второй, замаскируйся, и из шахты пока не выбирайся. Будешь действовать, когда стрельба начнется. Мы в дальнем конце коридора в кладовке. Всех остальных – вали. Будет возможность – одного оглуши из удава. Понял?

  – Понял.

  – Первый, спустись где– нибудь в сторонке и поищи на этажах уцелевшие мусоропроводы. По ним можно в подвал попасть, а из подвала есть лаз на нижний уровень. Сможешь выбраться сообщи, что планы у меня и что мы попали в засаду с применением полицейского спецснаряжения.

  – Принято, командир.

  – И еще, выберешься на нижний уровень, проверь дальнюю связь. Глушилка может там уже не работать.

  – Есть!

  Затем потянулись томительные минуты. За дверью был слышен тихий цокот маленьких железных ножек по пластобетонному полу. Под дверь потихоньку сочился дым и видимость становилась все хуже и хуже. Главный насторожился и прислушался. Я, напрягая слух, тоже смог разобрать тихие шаги. Причем шаги приближались, нигде не останавливаясь!

  У самой двери они остановились. Главный взял пистолет на изготовку. Из– за двери раздался голос:

  – Виктор Деменьевич, хватит сопротивляться. Все равно у вас ничего не выйдет, нас больше и мы лучше вооружены.

  В ответ главный выдал несколько коротких очередей на уровне головы, ног и пояса. А потом добавил еще несколько очередей прямо сквозь стенную панель. Тут же стена стала крошиться от пуль летящих в нашу кладовку с другой стороны. Я ничком упал на пол, а главный только присел и, не останавливаясь, стал стрелять уже почти прицельно.

  Комната быстро наполнилась дымом, но главный все же кого– то смог зацепить. Стрелять по нам перестали. Впрочем, во время стрельбы, на меня чем– то брызнуло и, когда я стирал брызги с лица, то на вкус почувствовал что– то соленое. Кровь. Видимо главного тоже зацепило.

  – Вы как? – прошептал я.

  – Бывало и хуже. Второй – ответь.

  В ответ молчание. Главный посмотрел телеметрию на экранчике. В густом дыме его приходилось подносить к самым глазам.

  – Черт! Второй в отключке. Его чем– то достали. Первый, вне пределов досягаемости. Ну что же парень. Видимо мы с тобой отстрелялись. Сейчас они снова жуков пустят, а у нас не дверь, а сплошное решето...

  Я стал напряженно прислушиваться к зловещему цокоту. Но вместо него услышал странно знакомое шипение. Пока я пытался вспомнить, что оно означает, главный дал еще несколько очередей в коридор. Шипение не смолкло. И лишь когда я услышал звонкий щелчок отсечки опустевшего пенала, я сообразил, что это мне напоминает:

  – Пеноклей! Капитан, не стреляйте! Это пеноклей! Там разливают пеноклей!

  – И что?

  – А то что жуков можно теперь не бояться – они все прилипнут! В коридоре сейчас наверно кубометров шесть сверхпрочной клейкой пены!

  Снова раздалось шипение.

  – Уже больше! Это наверно сестра! Леля! Это ты? Ты слышишь меня?!

  В ответ – ни звука. Только равномерно шипение.

  – Леля! Не молчи!

  Тишина.

  – Леля! Ты не можешь говорить?

  И опять тишина.

  – Дурак! – выругал я сам себя. Если она не может говорить, то как она ответит?

  – Леля! Тут опасно! Уходи отсюда! Мы как– нибудь выберемся!

  – Хорош надрываться, – оборвал меня главный. – Ты нас выдашь. Выстрелят на звук и ...

  Ослепительная вспышка в голове. И второй раз за день я теряю сознание...

  Глава 3.

  Очнулся я в палате. На соседней койке сидела сестра. Первое что я от нее услышал:

  – Очнулся вояка?

  – Леля! – я не смог сдержать радости в голосе.

  – Что Леля? Всю жизнь Леля. Наломают дров, а я потом за вами разгребай.

  Тем не менее, ворчащий тон сестры моего оптимизма не убавил.

  – Что с тобой было– то?

  Не знаю, но сестра как– то легко успокоилась и обошлась без выговаривания всего накипевшего. Может причиной тому изначально крепкие нервы (сестра за те несколько лет, что мы жили одни, ни разу не срывалась и все время поддерживала и подбадривала меня), а может, ее успокоило, что мы снова вместе и самое страшное позади... Но далее она заговорила более больше по делу. Не без подколок, но все же.

  – Да так. Вас, мужиков, спасала. Вот этими маленькими детскими ручками!

  Леля помахала перед моим лицом забинтованными ладонями.

  – Это откуда у тебя?

  – Да все оттуда же. Ты, когда в следующий раз надумаешь меня в вентиляционную шахту послать, хотя бы проверь ее сначала на предмет наличия вентиляторов принудительной воздушной циркуляции.

  – Да как я проверю? Я же туда не помещаюсь. До куда заглядывал, все нормально было.

  – Вот именно, что докуда.

  – Так как ты вообще пролезла?!

  – А так же, как сервисные боты: выворачиваешь осевое крепление и складываешь диафрагму с лопастями. А потом протискиваешься в такую мааааленькую дырочку.

  – Черт...

  – А это еще не все. Потому что сразу за вентилятором тот самый сдохший сервобот лежит. Которого, потом, толкаешь до ближайшего ответвления. И не повернутся... Я там чуть с ума не сошла...

  – Черт, черт, черт!

  – Ладно, проехали. Сама идея, наверно, неплохая была. Если не учитывать, что на меня поводок надели. Хотя я его, точно бы где– нибудь заклинила. И фиг бы они меня оттуда выволокли. Но не ужели ты думал, что оставила бы тебя с этими зверями одного?! – последние слова сестра чуть не прокричала. Но, видимо вовремя спохватилась и сдержала тон.

  – Это– то, как раз, не самое страшное было. Главное тебя подальше убрать. Дальше все легче было. Я за тебя больше боялся. А бандиты... Нету их. Считай сразу их и кончил.

  – Ну да, ну да. – покивала она. – Хорошо, я слышала, что ты там кричал мне что– то. А так, сам подумай – одна в тесной шахте, на привязи. Сзади кто– то истошно орет. Чуть не уделалась. На полном серьезе.

  – Я же тебя почти сразу окликнул.

  – Да маладец. А потом обратно послал. А потом взорвал что– то. Я же там чуть не зажарилась. И все, пропал. Знаешь, чего я только не передумала, пока одна там сидела?

  – Это уже не от меня зависело. Там какие– то бешенные военные прибежали. Какие– то планы искали.

  – Какие– то? – Леля натуральным образом заржала. – Какие– то?! Посмотрите на него!Тут уже паника государственного масштаба, а он говорит "какие– то"?

  – Ладно, не валяй дурака. Хорош ржать. – мне стало немного обидно. – Я на самом деле не знаю, что за планы такие, что все вокруг них так и носятся.

  – Да я уж поняла, что не знаешь. – и уже более спокойным тоном Леля продолжила, – Меня ведь, на самом деле, из– за них и прихватили. Сначала дущу вынули, "что да как", все про них спрашивали, а потом, когда я одного укусила, еще и рот заклеили... Хорошо не прибили сразу...

  – Погоди, заклеили?! Это как?

  – Так. Обычный диффузионный клей.

  – Вот сссуки... – только и смог прошипеть я. – Там же проникновение в ткани на молекулярном уровне... Это же навсегда...

  – Ну, не все так мрачно. Со мной так жаждали поговорить, после того, как я вас вытащила, что прямиком, на одной машине с их шишкой, в этот госпиталь отправили. Тут и не такое могут. Видел бы ты их автоклавы... Ммм... Песня!

  – Это ты нас вытащила?! Стой! Погоди, не отвечай! Это сколько я здесь лежал в отключке?

  – Пару суток где– то. Тебя сначала в бак засунули – выводили какую– то химию из твоей крови, А потом в регенератор плюс что– то связанное с процедурами по нормализации биотоков мозга.

  – Ничего себе...

  – Мне доктор шепнул, что тебе повезло еще. Люди и после одного применения нейродестабилизирующих спецсредств инвалидами становятся. А тут дважды, за короткий срок. Да еще химией тебя какой– то в промежутке накачивали. Тоже мало приятного, смотреть, как ты в баке плаваешь и думать, нормальным ты очнешься, или идиотм. Если вообще очнешься...

  Я сглотнул подступивший комок к горлу:

  – Обошлось ведь...

  – Да знаю я. Ты и не такое выдержишь, Хрисаф Олегович.

  Я поморщился:

  – Могла бы и не напоминать. Ладно, так что там, с вытаскиванием?

  – Интересно? Как маленькая девушка спасла несколько здоровенных лбов от толпы разъяренных бандитов?

  – Давай уже рассказывай.

  – Нет, тебе правда интересно? И ни капельки не стыдно, что вас спас, считай, ребенок?

  – Ну не томи уже.

  – Ладно. Так и быть. Расскажу, – я приготовился слушать. – Только ты мне будешь должен!

  – За что?

  – За спасение себя любимого от смерти из– за неудовлетворенного любопытства!

  – Вот зараза мелкая, – я усмехнулся. – Все уже. Хорош дурачится. Осознал, проникся и тому подобное. Глаголь.

  – Надо бы тебя еще помучить. Хотя, ты же у нас больной. Ладно, сделаем скидку на это. В общем– то, история не сложная. Меня, когда рот заклеили, уже, считай, со счетов списали – особо не таились. Прямо при мне главный у бандитов, Серый кажется, с кем– то по телефону говорил. Как раз по– поводу этих планов. Много я не разобрала, только поняла, что кто– то очень серьезный их потерял и на уши поставил всех местных бандитов – мол кровь из носу, но найти, у кого они могут быть. Иначе головы полетят у всех. А этот самый Серый, чтобы прикрыться, успел настучать про тебя, что есть тут один – ползает по запрещенным зонам и тащит все, что ни попадя. Вот его и прижали: приказали найти тебя и доставить. А тебя все нет и нет. А время идет. Вот бандиты на меня и вышли, когда я на барахолку за продуктами выбралась.

  – Как– то ты издалека начала.

  – Да не торопи ты. Это я все к тому, что тут несколько интересов замешано. Тот, кто потерял планы, старался сам их найти через бандитов. Мол, сам потерял, сам и нашел. А так эти планы еще и спец службы всякие искали.

  – А, ну понятно, чего они тогда друг на друга засады всякие устраивали.

  – Не знаю, я только за здание, где вас спасала, поручиться могу. С тобой– то туда военные приехали. А вот с нападавшими интереснее.

  – Ну?

  – Попался! На рифму не нарывайся, да?

  – Леля! Ну хватит уже подкалывать!

  – Короче. Там с бандитами были еще какие– то силовики. Без понятия кто. Или частная служба безопасности, или полицейский отряд или еще кто. Да и не важно это. Важно то, что они прибыли со снаряжением, которое обычным бандитам в руки попасть никак не может.

  – А как ты это вычислила?

  – А я взяла твою маску, нашла дырку в стене, устроилась там. Потом настроила ультразвуковой сканер на узкий луч и немного подкрутила частотный диапазон. И слушала, как они ругались. Те, что со спец подготовкой, все время посылали боевиков вперед в здание. А боевики в ответ ругались, что теряют людей и вообще всячески изворачивались, лишь бы подольше ничего не делать. Спрашивали, почему нужно лезть под пули, если можно послать вперед "тараканов".

  – Тараканов?

  – Ну, знаешь, мелкие такие роботы. Ползают даже по потолку, а вместо брюшка разные заряды стоят. Вас, кстати, в кладовке глушащими зарядами именно эти тараканы и приложили.

  – Что же ты тогда нас не предупредила, если все слышала?

  – Как? Это я сейчас с тобой мило разговариваю, а тогда у меня рот и зубы склеены намертво были и адско болели. А пролезать в проходы между обрушившимися этажами и перекрытиями дело тоже не быстрое. И потом. Откуда я знала, что можно доверять тем, с кем ты приехал? Может они тебя точно так же поймали, как меня бандиты до этого?

  – Да уж...

  – В общем, взяла я пеналы с пеноклеем, монтажный пистолет с картриджами и спряталась в вентиляционной шахте – посмотреть, что дальше будет. При определенном везении можно было бы всех в пену упаковать, а дальше – как дело пойдет. Но получилось, как получилось. Постоянные взрывы, дым этот дурацкий, из– за которого ничего не видно было – на одной маске и выехала. Через нее же увидела электронику тараканью. Они, видимо, под конец уже плюнули на бандитов и все, что было, послали. Я, первым делом за собой проход залила, чтобы со спины не подобрались. А потом коридор стала обрабатывать. Но, видимо, кто– то к вам все равно успел проскочить.

  – А потом?

  – А потом я один за другим опустошала пеналы, пока пена до потолка коридора не поднялась. Подождала, пока она не схватится и спустилась. На остатках последнего пенала залила последних тараканов и пошла тебя спасать. А там ты с каким– то мужиком валяешься в отключке. А рядом труп. Хорошо я в этом дыму только тепловые контуры видела, а то прополоскала бы желудок. А дальше – дело техники. Монтажный пистолет, он и резать может и сваривать и склеивать и... ну да сам знаешь. В общем, пока там с той стороны решали, что с застывшей пеной делать, пока за взрывчаткой ходили, я сидела, пол ковыряла. А потом, как ты сам советовал – дотащила вас волоком до мусоропровода и в него скинула.

  – Сумасшедшая...

  – Сам дурак. Ты хоть знаешь, как они устроены?

  – Эээ...

  – Вот тебе и "Э"! Хорошо я первым того мужика затолкала – догадалась, что на него тебе, если что, мягче падать будет. Потом тебя, а потом сама полезла. Тоже мало приятного, знаешь: ползешь, упираясь в стенки ногами и руками, чтобы не рухнуть. Что внизу – не известно. И, если что, то обратно наверх у меня уже сил вылезти не будет. Не говоря о том, чтобы вас обратно вытащить...

  – Ну, ведь закончилось нормально все?

  – Хм. Закончилось, да. Только не так, как ты планировал. Застряли вы в пробке мусорной. – Леля помрачнела, вспоминая нелегкие минуты. – А я ведь чуть не завыла, когда до вас спустилась. Два мужика, вокруг стены сплошные, выход неизвестно где наверху... Минутку себя жалела, а потом начала стену резать из монтажника. Опять же, не будь на нас всех респираторов, там бы все и задохнулись.

  – Сурово, – представив себе, как все это было, и что бы я чувствовал на ее месте, мне стало как– то не по себе. – Потом ты и нас вытащила, да?

  – Размечтался! Тебя бы я, может быть, еще бы и вытянула. И то не факт. В общем, я вас там оставила. Отдыхать в мусорке. К тому же вы такие спокойные были. – Леля хихикнула. – А сама полезла искать выход, чтобы подмогу привести. Собственно, дальше уже не так интересно. Пока я осторожно ползала по зданию, в поисках безопасного выхода, спецназовцы прочухались и прислали кавалерию.

  Я, вспомнив, приказ главного одному из своих бойцов, уточнил:

  – Это не они прочухались, а один из бойцов все же выбрался за пределы глушилки и связался со своими.

  – Да? Ну не важно. В общем, приехали, оперативно кого постреляли, кого так упаковали, а потом пробились на этаж с мусоропроводом, где ты с их главным в отрубе лежал, проделали в нем еще одну дыру и вытащили вас оттуда.

  – А ты?

  – А я вместе с вами была.

  – Эээ... Зачем?

  – А ты сам подумай: приехали, объявили по громкой связи, что идет военная операция и что кто не сдастся, будет немедленно ликвидирован. А потом элементарно начали расстреливать здание. Брр... Как вспомню, так вздрогну. Ужас! Пули, которые пробивают здание насквозь! В общем, я решила, что лучше я с вами посижу – если они приехали, за тем мужиком, что с тобой там был, то стрелять по нему точно не будут. К тому же не забывай – я тогда говорить не могла. Только представь, из здания, навстречу нашим бравым военным, выскакивает девочка и молча бежит к ним. Причем на окрики не реагирует, а только руками размахивает. Ты бы так рискнул? Я – нет.

  Я откинулся на подушку, заново проигрывая всю ситуацию. Смог бы я поступить в такой ситуации лучше? Не знаю. А вообще сестренка – молодец! Не растерялась, не отчаялась. Если бы не она, то еще не известно, как бы повернулась ситуация. Потом выдохнул и сказал:

  – Какая же ты, у меня все– таки молодец!

  Рот у Лели расплылся до ушей:

  – Ты еще меня на руках носить должен будешь, когда узнаешь, что я всю твою инфу к себе сбросила.

  – К себе? Стоп, погоди, какую еще инфу?!

  – Ну, я там у тебя немного прибралась. И попутно всю информацию с флешек и со всех миникомпов во всяких устройствах и к себе переписала – чтобы не пропало, если что. Я же знаю как ты, начинаешь сопеть, когда теряешь какие– то настройки или файлы важные.

  Я оцепенел. Леля, увидев мои округлившиеся глаза, взволнованно спросила:

  – Что, еще что– то надо было переписать?

  Я все так же тихо, почти шепотом, переспросил:

  – Ты что, вообще ВСЮ инфу переписала?

  – Ну да.

  – И с флешки, такой, как черная небольшая пластинка?

  – Ага, и с этого старья тоже. Только я так и не поняла, что там за протокол был – она тупо не давала доступ на чтение. Пришлось на низком уровне копировать. Я глянула одним глазком – какой– то мусор. Или, может, зашифровано просто – я разбираться не стала.

  Я только и смог выговорить:

  – Пипец...

  – Да что случилось– то?

  – Ты те самые злополучные планы скопировала...

  Комната погрузилась в молчание. Потом я опомнился:

  – А ты уверена, что в этой комнате ничего не пишется?

  Леля оглянулась по сторонам:

  – Да не должно вроде. Это же палата– стационар. Тут если и пишут, то только биометрию и то, нужно быть подключенным к ней.

  Я облегченно выдохнул:

  – Да? Ну тогда ладно. Ты только не пугай так больше, ладно?

  А потом мы с сестрой просто сидели и вспоминали. Кто что делал, и что с нами происходило за прошедшую (всего– то!) неделю. А по насыщенности событиями, так кажется, что и целый год прошел. И это при том, что и до этого жизнь, а точнее выживание, были у нас не из легких – событий и хороших, и плохих, хватало и до этого.

  Так мы и просидели несколько часов, то разговаривая, то смеясь, то хмурясь, а иногда и просто молча. На вопрос: "а что, за нами так никто и не придет?", Леля только рукой махнула:

  – У них там пока свои разборки. Тот мужик, что с тобой был, почему– то сначала хочет лично с тобой поговорить, но пока, видимо, занят очень. За нами тут пока медсестра, да дежурный врач приглядывают.

  – Странно, а я думал тут у военных все как– то строже должно быть что ли...

  – Может в других корпусах и другие порядки, только мы сейчас с тобой в социальном корпусе.

  – То есть?

  – Так сначала, когда нас только– только привезли, над нами сначала как над членами совета тряслись: меня вообще сразу же в автоклав сунули – рот лечить. Я даже боюсь думать, сколько стоит такая операция: разложить и вывести клеевую структуру при помощи нанодизассемблеров, а потом еще и залатать зубы, губы и десны. Очень уж им хотелось от единственного человека, что в сознании был, услышать, что же там происходило.

  – Так радоваться надо – халява же!

  Леля вздохнула:

  – Халява, то халява... Только ведь они не для меня старались – вон и руками даже не занимались, – она махнула одной из своих забинтованных ладоней и замолчала.

  Я тоже промолчал. Да и что тут говорить? Так и сидели. Пока Леля не подскочила:

  – Ладно, я пойду, белому камню поклонюсь – а то с этими бандитами наголодалась. А есть мне пока не разрешают – зубы могу повредить. Бульонами поят. Приходится каждые несколько часов в комнату раздумий бегать. Не скуачй!

  С этими словами Леля выскочила из палаты и в дверях столкнулась с Виктором Дементьевичем.

  – Ой!

  – Так девушка, вы, действительно, погуляйте пока, а мне надо переговорить с этим молодым человеком.

  Он обернулся и приказал сопровождающим:

  – Стойте здесь и никого не пускайте!

  Я молча глядел, на то, как он заходит в палату, закрывает дверь и усаживается на соседнюю койку:

  – Ну что, молодой человек, задал ты мне головоломку.

  Я молчал. Он внимательно изучал меня, что– то тщательно обдумывая в своей голове.

  – Ничего сказать не хочешь?

  – А что я могу сказать? Как вы решите, так и будет.

  Главный усмехнулся:

  – Верно думаешь. Только ведь я еще ничего не решил. – потом он, видимо, приняв для себя какое– то решение, сказал: – короче, есть одна небольшая проблема. И сейчас мы ее с тобой решим.

  Я подобрался на кровати:

  – Нет человека – нет проблемы?

  Главный усмехнулся:

  – Ну что ты, я ж не людоед какой, с детьми воевать. Успокойся, ничего с ни с тобой, ни с твоей сестрой не будет. А вот что с вами дальше делать – вот это вопрос. Никто вас теперь из поля зрения не выпустит – уж больно близко с государственной тайной вы терлись. Так что сам понимаешь, просто так отпустить мы вас не можем. Да и куда вы пойдете? Снова бомжевать, вещи воровать?

  – Мы никогда не воровали!

  – Ну да, я знаю: "оно просто лежало", слышал уже. Ладно, не ерепенься, слежку за вами устраивать никто не хочет, да и в приют сдавать тоже – не тот там уровень контроля. Можно, конечно, в колонию для проблемных подростков вас определить, мне так и советовали, кстати. Но тут еще два соображения мешают.

  Видимо, Виктор Дементьевич, просто рассуждал вслух, чтобы озвучить свои сомнения и придти к окончательному решению.

  – Во– первых, вы, как– никак, спасли мне жизнь. А такие долги я забывать не привык. А во– вторых, – главный задрал рукав пиджака и показал коммуникатор. – Узнаешь? Я ведь тогда купился на твою наглость. Мол, надо же, какой– то салабон, а в технике разбирается на уровне спеца, да еще и с выдумкой. И бандитов укоротил, и боевой лазер из подручных средств собрал... В общем захотелось и мне как– то тебя обыграть. Повел себя как точно такой же салага.

  Я недоуменно смотрел на то на него, то на коммуникатор.

  – Не понимаешь?

  Я помотал головой.

  – Ну хоть что– то. А то я думал, что ты видел, что я делал и тихонько про себя ржал. Ладно, в общем, дело такое: тогда, в здании, коммуникатор тебя упорно не признавал за правомочного владельца, мол, уровень доступа у тебя не тот и вообще ты не пойми кто. Так я твою биометрику временно занес в офицерское сословие – есть у меня такое право, внеочередное звание присваивать в боевых условиях. Заявка потом, конечно, рассматривается комиссией, плюс еще аттестация самого кандидата на повышение... Но ты– то вообще никто! Я потом планировал заявку отменить, но меня оглушило и сделать это вовремя я не успел. А когда нас вывезли, коммуникатор установил связь со штабным сервером и скинул туда эту заявку. И теперь ее уже не удалить!

  – А я– то, что могу сделать?

  – Ты? А вот это мы с тобой сейчас и решим. Офицерское сословие тебе, конечно, не светит, но варианты, все же есть. Пока не истек двух недельный срок до рассмотрения, я могу заявку корректировать.

  – И какие у меня варианты?

  – Собственно, вариантов у тебя не так много. Особенно если учитывать, что за вами теперь присмотр нужен. Я могу оформить заявку на твое поступление в кадетский лицей – там ты и под присмотром будешь и может быть, если повезет, выслужиться и до офицера.

  Я, стараясь не выдать свои чувства, спросил:

  – А еще варианты есть? Ну просто, чтобы знать, из чего выбираю?

  Видимо, главный все же что– то понял по моему лицу, потому что в ответ я услышал:

  – Что, не нравится военная карьера?

  – Да нет, Мне бы, что– то, чтобы я с сестрой вместе был. Нас же только двое и осталось. Кадетов, насколько я понимаю, вообще отдельно селят в общежитие и с режимом там очень строго. А сестру я одну не оставлю.

  – Гм. Понятно. Ладно. Есть и второй вариант. Я могу протолкнуть тебя, с сестрой вместе, в колониальную программу: военное ведомство тоже в ней очень плотно участвует и своя табель о рангах там тоже есть. Пойдешь на комиссию, как кандидат в "колониальные офицеры". Тоже, считай, закрытое учреждение, и там вы точно постоянно будете под контролем. А дальше – как сами себя проявите. Можете всю жизнь просидеть на Земле, а может на "колонисте" через несколько лет улетите.

  Я уставился в потолок. Космос. Иногда, правда, достаточно редко, я выбирался на верхние уровни улья и, если везло с погодой, смотрел на бездонное звездное небо... Пока человечество еще только топталось в солнечной системе: всего несколько постоянных баз на самообеспечении в разных уголках системы и гидроплантации на орбите Земли и Луны. Но оно уже начинало делать первые, робкие шаги, в направлении звездной экспансии.

  В фантастике, конечно, описывались гигантские звездные империи, заселение многих миров, но реальность была куда прозаичнее: мы УЖЕ могли летать к другим звездам и заселять другие миры, но пока просто этого не делали. Потому что это было элементарно не выгодно. Все исследование космоса ограничивалось отправкой роботов– разведчиков в многолетние экспедиции в поисках приемлемых миров. Единственная, транс– звездная экспедиция с человеческим экипажем побывала пока только в ближайшей звездной системе альфа Центавра. И со времени этой экспедиции прошло уже более 80– ти лет.

  – А что, "колониста" все– таки запускают? – спросил я.

  Потому что это была достаточно спорная тема. Государственная программа колонизации насчитывала уже более сотни лет, но подавляющее большинство населения относилось к ней как к очередному мега– проекту, под прикрытием которого отмывались огромные суммы. И все потому, что никакой достоверной информации по этому проекту не было. Да, было несколько заводов на луне, которые, вроде бы, относились к этому проекту, да, там же у Луны работали орбитальные верфи, которые переодически осуществляли пуски роботов– разведчиков, да, где– то в системе висел крупный объект, которые многие считали межзвездным кораблем, но как реально обстояли дела – общественность не знала.

  – А вот это ты узнаешь, только если попадешь в колониальную программу.

  Перед внутренним взором снова встала картина бездонного звездного неба... И тут же в памяти всплыли разрушенные сектора, битва за то, чтобы прожить еще один день, непрекращающиеся разборки, постоянное выкручивание из разных проблем. А потом я решительно сказал:

  – Мы будем колонистами.

  Глава 4.

  – Нет, я меня ты мог сначала спросить?

  Сестра, видимо, решила воспользоваться тем, что нас еще долго никто не побеспокоит, и продолжала выяснение отношений. За стенкой мерно рокотал двигатель дирижабля– дисколета, который вез нас в "колониальный учебный центр". Полет, как нам объяснили, предстоял не близкий, а сопровождающих с нами не было. Нас элементарно посадили в маленький пассажирский кубрик грузового автоматического дисколета, который, вместе с грузами, заодно, вез в учебный центр и нас. Впереди было несколько суток непрерывного полета, так что деться от сестры я никуда не мог. Приходилось отбиваться:

  – Рррр. Покусаю же! Сколько раз одно и то же можно объяснять? Вариантов не– бы– ло! Нас уже никуда не отпустили бы! Точнее были: в военное училище, в приют или за решетку. Оно тебе надо?

  – А меня– то ты почему не спросил?

  Я устало вздохнул:

  – Ну не спросил. Каюсь. Посыпаю голову пеплом. Но чем тебе не нравится быть колонистом? Всяко лучше, чем бомжевать. Теперь у нас хоть какой– то статус официальный будет.

  – Тебе серьезно интересно?

  – Конечно.

  – А почему же ты раньше не спросил?

  – Ну блииин, Леля!

  Сестра, судя по ее виду, совсем не сердилась, а проводила "воспитатльную беседу". Сидя на лежанке рядом со столиком у иллюминатора, она болтала ногами и смотрела наружу. Снаружи уже давно началась глушь – как нам пояснили, учебный центр был где– то в Сибири.

  – Колонистом, значит, захотел быть?

  – Ну... – Я не мог понять, куда она клонит.

  – И веришь, что корабль запустят? – Леля повернулась ко мне лицом.

  – Очень надеюсь на это. – Настороженно ответил я.

  – И что мы полетим туда вместе?

  – Конечно. А как еще– то?

  – А ты не думал, чем будут заниматься женщины в этой самой колонии?

  – Как это чем? Тем же чем и все остальные – колонию развивать.

  – Дубина ты. Стоеросовая. – Леля вздохнула еще раз. – Рожать они там будут. Рожать. И чем больше – тем лучше. Не говоря о том, что оплодотворение будет, скорее всего, искусственным – чтобы гены поразнообразнее были.

  – Блин. Что– то я об этом раньше не подумал... Что же ты сразу– то не сказала?

  Леля с улыбкой смотрела на меня:

  – Сразу? А ты дал мне шанс с тобой поговорить? Поставил перед фактом и, пока я офигевала от неожиданной новости, умчался оформлять документы. А потом, когда нас перевели в другую больницу, мы оказались по разным палатам и сидели там, пока проходили полный медосмотр. Когда бы я с тобой поговорила? С клизмой в ж..пе, в обед бы к тебе побежала?

  – А тебе что, еще и клизму ставили?

  – Нет, блин, банки мне ставили! Дурище ты! Я ему про одно, а он только про клизму и услышал!

  – Ну Лель, чего ты. Мы чего– нибудь придумаем. Это все пока только предположения. Приедем, оботремся, присмотримся. И уже потом, когда разберемся с обстановкой, будем решать: оставаться нам или бежать оттуда.

  Сестра скептически посмотрела на меня:

  – Блаженны верующие. – Подом спрыгнула с лежанки. – Давай, показывай, чего там тебе с собой из продуктов на складе выдали. Есть охота – сил нет!

  Я тоже слез со своей лежанки и выволок из под нее здоровенный баул, в котором лежали "наши" вещи и паек на несколько суток. "Наши" – в кавычках, потому что ничего своего нам с собой взять не дали, мол – минимум личных вещей. Да и в разрушенные сектора, порыться в моих нычках, нас никто бы не отпустил.

  Местный представитель колониального центра, вечно занятый и постоянно чем– то недовольный, после того как бегло посмотрел, все ли данные получены в результате медосмотра, только буркнул:

  – Вечером, в аэропорту Восточный– 5, формируется очередной грузовой дисколет. Линк на ответственного за рейс я вам кинул – свяжетесь с ним на предмет еды в дорогу и снаряжения. Личные вещи можете с собой не брать – все равно в центре на хранение придется сдать. Бессрочное. – Он криво усмехнулся. – И не опаздывайте!

  В самом аэропорту мы битых полтора часа ошивались возле служебной проходной, к которой нас направили, в окружении постоянно снующей туда– сюда толпы народу пока, наконец, не появился наш провожающий:

  – Сколько можно вас ждать! Из– за вас рейс уже на 20 минут задержали!

  И, не слушая наших оправданий, он отволок нас запутанными переходами между ангаров и складов к взлетному причалу, где буквально впихнул нам в руки ту самую здоровенную сумку, дал "пинка" под зад и сказал свое краткое напутственное слово: