Текст книги "Без права на подвиг (СИ)"

Автор книги: Андрей Респов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Несмотря на усталость, погружение в состояние глубокой медитации получилось с первой попытки. На этот раз подсознание подсунуло видение не пустыни, а заснеженной вершины горы под ночным звёздным небом. Мир вокруг замер без движения. Ни единого звука, ни дуновения ветерка. Лишь холод и безмолвие.

Я сосредоточился и мысленно произнёс, синхронно шевеля губами: «Точки эвакуации. Миссия два.»

Целую минуту ничего не происходило. Я даже успел немного заволноваться. Как вдруг окружающее пространство залило густым молочно-белым сиянием. Мир вокруг меня сузился до снежной сферы пятиметрового диаметра. Я же завис в самом её центре. Причём это не было состоянием невесомости, как принято его описывать. Я был словно впечатан в окружавшую меня вязкую субстанцию. Несмотря на её относительную упругость, она была достаточно податлива, чтобы не сковывать движения. Более того, она не мешала ни дышать, ни смотреть. Хоть я и сомневался, что действительно совершаю дыхательные движения, находясь в выстроенном подсознанием мире.

Не заставило себя долго ждать и появление обещанной географической карты местности, в которой я находился. Стоило мне попытаться подробнее рассмотреть детали, или, возможно, виртуальная карта уловила импульсы моего нейротрона, передаваемые на мышцы глазных яблок, как масштаб видимого участка немедленно укрупнился и изображение стало напоминать обычную проекцию в навигаторе. Причём все названия населённых пунктов, обозначения дорог, мостов, ландшафта были легко различимы и понятны.

Все места давно продуманы и выбраны ещё во время ночных бдений в арбайткоманде, осталось лишь подобрать одно из мест поблизости с угольным разрезом и второе резервное, если всё же дамочка-Демиург окажется не там, где предполагается. Рискованно? Отчасти. Пашка же говорил, что я могу один раз изменить точку рандеву. Правда, появится там делегация по встрече не ранее, чем через 12 часов. Что при наличии на хвосте погони не самое приятное время. Значит, стоит быть предусмотрительнее.

Итак, что там требовалось? Озвучить место рандеву? Делается!

– Выбор объекта Прима.

Точка в десяти километрах к северо-, северо-западу от города Мост. Чехия. Карта дёрнулась всего на мгновение. Картинка без всякого с моей стороны дополнительного усилия стала укрупнятся. От скачка масштаба слегка закружилась голова.

Хвала моей памяти, запомнившей все повороты и перекрёстки по дороге к угольному разрезу! Ещё тогда моё внимание привлекла почти незаметная извилистая просёлочная дорога, живописно свернувшая от основного шоссе в лохматые дебри елового леса, перемежающегося стыдливо проглядывающими желтоватыми скальными выступами.

Сейчас же я с удовлетворением отметил, что уже в нескольких километрах от автобана эта дорога ныряет в широкую уютную ложбину у горного основания, разрезанную несколькими ручьями и целым каскадом мини-водопадов.

Живописно, а главное, приметно! Есть, объект прима! Уловив мой эмоциональный всплеск, карта застыла. Участок ложбины на несколько секунд вспыхнул по периметру алым контуром и запульсировал в такт ударам сердца. Отсчёт пошёл. Ближайший месяц меня с Демиургом будет ожидать здесь комитет по встрече. Что ж, едем дальше.

– Выбор объекта Секунда. Вариативная точка. Крепость Кёнигштайн. Окрестности Дрездена. Юго-восток.

Снова секундное мельтешение разноцветных полос. А вот и он. Красивый, величественный. Неудачное местечко, чтобы спрятаться. Но выбор его был в первую очередь обусловлен тем фактом, что немцам вряд ли придёт в голову искать беглого военнопленного рядом с другим лагерем.

В частности, Oflag IV-B Koenigstein с польскими и французскими офицерами, находящийся почти в сердце Германии, уж точно не в списках поисковой ягдкоманды. Скалистое плато, просматриваемое со всех сторон. Удобные коммуникации: шоссе с нескольких направлений, река Эльба, красивый и, что важнее, сложный ландшафт. И ещё – замок виден с очень большого расстояния. И если придётся добираться пешком, это станет для меня важнейшим аргументом. Хотя я, конечно, предпочитаю передвигаться на колёсах. Тем более что от Цайтхайна, как и от города Мост до Кёнигштайна по великолепными немецким автобанам два-три часа езды. Даже с учётом просёлков. Всё, принято!

– Отправить инфопакет! – после привычно вспыхнувшего алого контура я, наконец, расслабился. Образ снежной сферы медленно померк и начал растворяться в сером мареве, сквозь неё медленно проступил душный сумрак лагерного барака. Сердце продолжало стучать в ушах, с каждым вздохом замедляя свой темп.

За сумбуром разгулявшихся мыслей и образов я почти не заметил, как отключился.

Поэтому резкое пробуждение от настойчивой тряски за плечо показалось продолжением моих размышлизмов.

– А? Что? Кто?!

– Нэ журысь, хлопче. Пиднимайся, Тэличко, Кригер к сэбэ вимагаэ! – я не сразу разобрал спросонья голос разбудившего меня человека.

Уже на выходе из барака под фонарём, разглядев Вайду и двух полицаев, поёжился: одежда не успела просохнуть, а отсыревшие ботинки при каждом шаге натирали лодыжки. Но дискомфорт в большей степени вызывала не физическая боль, а настойчиво бьющиеся в висках вопросы: «Почему посреди ночи и для чего прислали за мной полицаев?» К тому же посыльным мог быть любой рядовой прихвостень, а не цельный командир одной из двух рот лагерной полиции.

Ладно, вроде бы ведут добром, не под конвоем. Было бы что-то серьёзное, прислал бы гауптман охранников из административного блока. А так, пока всё в рамках. Подлая интуиция, стряхнувшая дремоту, раскручивала свои обороты с каждым пройденным шагом.

Глава 21

Правда в том, что рано или поздно дичь становится умнее охотника. Просто для неё больше поставлено на карту.

Эрих Мария Ремарк «Возлюби ближнего своего».

Насчёт отсутствия конвоя я, конечно, погорячился.

На воротах у ограды административного корпуса сопровождающих меня полицаев технично оттёрли два немецких охранника. Причём, те самые автоматчики, которые охраняли гауптмана Кригера во время нашей встречи в Зеештадте. Вайда даже вякнуть ничего не успел, лишь озадаченно поглядел нам вслед. А часовые на воротах поспешили отогнать замешкавшихся полицаев.

Мы быстро прошли в пристройку, где располагался отдел «3А». Один из конвоиров занял пост у входа, другой, ткнув мне в спину ствол пистолета-пулемёта, едва мы дошли до двери в комнату, где совсем недавно меня допрашивал гауптман, рявкнул: «Хальт!» При этом немец толчком развернул меня лицом к стене и настойчиво постучал в дверь.

– Вас? …шайзе! – послышался глухой голос Кригера. Дверь отворилась, на пороге стоял гауптман, держа в руках форменную фуражку и промакивая белоснежным платком лоб, – а, это ты, Тэличко. Ведите в мой кабинет!

Из-за спины капитана был виден ещё один немецкий офицер. Худой, веснушчатый, в рубашке с закатанными рукавами. Перехватив мой взгляд, Кригер раздражённо дёрнул щекой, надел фуражку, полуобернулся к офицеру:

– Продолжайте, Шольц, – затем повернулся к моему конвоиру, – рядовой! Вы слышали приказ? Ведите Тэличко в мой кабинет, шнеллер! – гауптман отступил внутрь комнаты и закрыл дверь.

Ни во время короткого разговора, ни потом мне не удалось услышать ни звука из допросной комнаты. Тем более что конвоир не дал задержаться в коридоре и секунды. Но запах. Из допросной несло кровью и…мочой. Острый, насыщенный запах. Такой за полчаса не нагонишь. Явно долго «работают».

Странно, обычно неторопливый и обстоятельный Кригер явно спешит и не хочет, чтобы я стал свидетелем…чего? Допроса? Но ведь меня ведут в его кабинет тоже не чай пить. И явно не для пыток. Пока. Аккуратист Кригер не будет свинячить в своём кабинете. Или это я так себя успокаиваю. Здесь однозначно не банальной проверкой на вшивость попахивает. Скорее, он не хочет, чтобы я увидел кто у него в допросной. А вот это ближе к истине.

Очная ставка? Чтобы, так сказать, ошеломить, а затем и расколоть допрашиваемого. Логично предположить, что за захлопнувшейся дверью у гауптмана кто-то, кто даёт на меня информацию. Хреново. Ладно, поглядим какие у гауптмана козыри.

Что имеем? Ночной вызов. Менее, чем через сутки прибытия контрразведчика из командировки. Его отсутствие в форлагере на регистрации. Информация от Родина о том, что гауптман предпочитает по возвращении из таких поездок беседовать с информаторами. Мало, Миротворец? Чего тебе, Гавр, ещё нужно? Стоп, а что это я паникую. Чего я хотел ещё совсем недавно? Побеседовать по душам с гауптманом насчёт местонахождения фройляйн унтер-офицера. Чем не вариант? Получи, Гавр, распишись!

Кабинет гауптмана располагался в тупике коридора сразу за поворотом. Ничего неожиданного. Почти плакатно. Стол. Два стула. Диван с высокой жёсткой спинкой. Небольшое бюро с патефоном и стопкой пластинок. Портрет фюрера на стене. В полный рост со шпагой, украшенной бриллиантами на фоне драпировки из красного флага со свастикой. Эффектно, грозно. И Герман тут такая душка, стройняшка, мля…

Охранник усадил меня на стул, жёстко припечатав за плечи. Сам же занял пост чуть позади и справа. Я буквально физически ощутил ствол его пистолета-пулемёта в десяти сантиметрах у моего затылка. Ощутимо пахнуло оружейной смазкой. Хе-хе, бздишь, Гавр! Подсознание не обманешь. Оно всё наперёд чует.

А руки-то не связали, контрразведчики грёбанные. Мнимое доверие? Знаем мы эти приёмчики. Чтобы расслабить клиента. Заезжено до дыр. Но на неискушённого лагерника должно произвести впечатление.

Позади в коридоре послышались размеренные шаги. Недолго тянули.

– Нихт бевеген! – рявкнул охранник.

Ясен хрен. Почти не дышу, геноссе. Сижу, не шевелюсь, примус…эээ, пардон. Это не отсюда.

Вошёл Кригер, обогнул стол, снимая на ходу перчатки и укладывая их в фуражку, которую небрежным движением бросил на край стола.

Венский стул деликатно скрипнул под сухим седалищем гауптмана.

– Ну что, Тэличко, рассказывай.

– Виноват, герр гауптман, о чём?

– Как служба в отделе? Доволен ли условиями? Не заметил ли чего-либо необычного в сотрудника, сослуживцах? – мягко стелет, даже голос Кригера приобрёл бархатистые нотки. Прямо кот-Баюн, а не контрразведчик. Хотя много ли я видел раньше контрразведчиков? Штатный молчи-молчи на срочной – это так, прогуляться вышел.

– Я не так долго служу, господин гауптман. Условия более чем приличные. Безмерно благодарен. Сослуживцы мои исключительно грамотные профессионалы и преданны делу Германии. Мы все, как один, стараемся улучшить работу механизма администрации лагеря, прилагаем все усилия, чтобы не упустить ни одной мелочи.

– Наслышан, Петер. Вайсмюллер отзывается о вас с Родиным лишь в превосходной степени. Скажи, Тэличко, ты действительно читаешь книгу фюрера «Германия возрождается»?

– Да, господин гауптман, и считаю её весьма полезной не только для полноправных граждан Рейха. Фюрер в своей гениальности простым доходчивым языком раскрывает истинную антинародную суть большевизма в Советской России. А его прозорливый план по использованию экономических завоеваний индустриализации и коллективизации в СССР с помощью немецких инженеров, экономистов и специалистов в сельском хозяйстве, тот и вовсе шедевр стратегии! Он обязательно должен лечь в основу нового государства, простирающегося от Атлантического до Тихого океана! – я продолжал вдохновенно нести и расцвечивать нацистскую хрень, которой была переполнена книга Геринга, а сам внимательно следил за выражением глаз гауптмана.

Меня ни в коей мере не обманул его заход в стиле светской беседы. Надо же, о литературном опусе фюрера поинтересовался. Ещё бы предложил сравнить погоду здесь в Цайтхайне и на Северном Кавказе, чудила.

По рассеянному, я бы даже сказал «размытому», взгляду, который гауптман зафиксировал где-то в точке у меня над головой, было отчётливо ясно, что всем мои ответы ему, мягко говоря, до лампочки. Нет, он внимательно слушает, фиксируя все детали: мою позу, тембр голоса, степень напряжения лицевых мышц. Но весь этот разговор…явно для того, чтобы отвлечь, ослабить контроль, застать врасплох. Никаких других объяснений у меня подобной тактике не было.

Вызывать посреди ночи, чтобы сравнить мои показания, с показаниями своих штатных осведомителей – слишком незначительный повод. Если Кригер, конечно, не законченный социопат и параноик. Но насколько я с ним знаком, это не так. Отто уравновешенный, умный и изворотливый враг, на две головы выше меня во всех этих шпионских примочках. Скорее всего, он ведёт себя со мной сейчас, как кот с мышью, чтобы максимально эффективно выпотрошить в следующие полчаса. Значит, для этого у него есть веский повод.

И повод этот сейчас в лапах дядюшки Гюнтера в допросной, куда, как я уверен, скоро отправят и меня. И ещё один неутешительный вывод. По всем признакам он явно больше не считает меня тем, кем я пытался притворяться последнее время. Пленным, предавшим Родину за тёпленькое местечко и жирную пайку.

Похоже, гнуть свою прежнюю линию мне уже не светит. Одно радует, что герр Кригер сам меня к себе позвал. Теперь не нужно ломать голову, как к нему подбираться, чтобы выяснить местоположение унтер-офицера Шерман.

Так. Прикинем расклад в здании администрации по охранникам. Он сейчас приблизительно такой: один здесь со мной и гауптманом. Второй у допросной камеры. Внутри, милашка Гюнтер и младший офицер отдела «3А» Шольц. На лестнице внизу ещё один автоматчик. На этаже в комнате с радиостанцией радист и, возможно, у двери ещё один охранник. Что ж, Гавр, похоже, концепция «тихого» побега тает с каждой минутой. Стоит признать.

Про охранников на воротах периметра и ближайшей вышке я подумаю потом. Мне бы на этом этапе не засыпаться. И по возможности провести его без лишнего шума. Да ещё гауптмана в порыве справедливого гнева не грохнуть с концами. Он мне ещё нужен. А автоматчик-то в каске! Надо бы тоже поаккуратнее. На нём ещё столько железа. Загремлю ещё под кастрюльные фанфары…

Одна радость – кабинет гауптмана, как нарочно, идеально для моих планов, расположен в закутке за углом основного коридора. И дверь аккуратист Кригер притворил плотненько. Дверка непростая, дерматином и войлоком для тепла оббитая. И окошко у нас с двойными рамами. С прикрытой форточкой. Всё одно к одному.

– Ты чего замолчал, Пэтэр? – прервал мои прикидки гауптман.

– Так вы же больше ничего не спрашиваете, господин Кригер.

Гауптман выдвинул ящик стола, достал оттуда сигареты и спички, медленно прикурил, затянулся и также медленно выпустил струю дыма. Прищурившись сквозь сизые клубы и вертя в руках спичечный коробок гауптман поинтересовался с деланной небрежностью:

– Смотрю на тебя, Петер. Восхищаюсь и недоумеваю. Нет, правда, Теличко, – Кригер впервые идеально правильно назвал мои имя и фамилию, и где-то внутри у меня настороженно ёкнуло, – как разведчик перед разведчиком снимаю шляпу. Вам удалось провести меня дважды. Я изначально подозревал вас в связях с невыявленными коммунистами и бывшими офицерами Красной Армии. Но даже подумать не мог, что вы специально заброшены в глубокий тыл со специальным заданием. И куда? В лагерь военнопленных! Вы очень смелый человек, Теличко. Это же авантюра! И тем интереснее для меня выяснить её подоплёку. Узнав об этом, я первоначально счёл подобное заявление дезинформацией. Чушь! Чего только не придумают мои осведомители для придания значимости своим доносам! Но я решил копнуть глубже. Стоило Гельмуту…помните Гельмута, Петер? Так вот, стоило Гельмуту немного прояснить вопрос…и выплыло потрясающе много интереснейших подробностей. Я не поленился и съездил в Зеештадт. Тем более, нужно было повидаться с Иоганном, которому из-за вас задолжал двадцать рейхсмарок. Пришлось немного задержаться. И я не пожалел о потраченном времени. Уж очень много любопытного смог рассказать мне местный умелец. Его имя Александэр, кажется. Знакомы? Интересно, Петер, как вам удалось убедить этого человека в том, что вы сотрудничаете с гестапо? Великолепный приём! Браво! Гельмуту пришлось потратить почти час, чтобы окончательно выпотрошить этого изворотливого унтерменша. И снова я убедился, что время не потрачено даром. Настало время вернуться, чтобы ещё раз побеседовать со своим осведомителем. Редкая удача, Теличко! Нужно сказать, вы появились очень вовремя. Я уже несколько месяцев забрасываю безуспешно наживку в местное болото, что гордо именует себя «Союзом антифашистской борьбы». Но у них довольно неплохо организована система конспирации. Пока не удалось выявить руководителей. Так, мелкая сошка. Фанатиков всегда трудно расколоть. Даже с помощью круговой поруки.

Если гауптман думает, что смутил меня своей пафосной псевдооткровенной речью, я, пожалуй, не буду его разочаровывать. Тем более что это несложно: метнуться зрачками вправо-влево, нервно провести ладонями по лицу, втянуть голову в плечи в ответ на настороженный скрип портупеи охранника…

Но подход у геноссе Кригера исключительно грамотный, не отнять. Ошарашить обвинением, затем похвалить, что-то сказать, о чём-то умолчать. Этакий добрый дядюшка, якобы всё знающий и понимающий в шалостях племянника, исподволь подводящий его к чистосердечному признанию.

Наградой моему лицедейству стала удовлетворённая улыбка Кригера:

– Проигрывать надо уметь, Теличко. Вы же офицер разведки! Признаюсь, я и разговариваю с вами сейчас в основном из любопытства. Мой осведомитель так и не смог прояснить цель вашей заброски в лагерь.

– Я могу назвать вам ещё как минимум одну причину, почему вы до сих пор не отдали меня Гельмуту, – решил я прервать красноречие гауптмана. Пора было вступать в игру. Форсировать ситуацию, пока она не зашла слишком далеко, а меня не ограничили в передвижении. К тому же молчать и выслушивать самодовольные разглагольствования Кригера мне уже обрыдло. Неужели он вправду верит в свои актёрские способности, активно убеждая меня в своём «любопытстве» и болтливости? Нет, хер гауптман, вам в своём лицедействе ой как далеко даже до средненьких способностей резидентов Камеди Клаб.

– И какую же? – улыбка на лице гауптмана несколько поблёкла.

– Вам очень хочется, герр Кригер, первым отчитаться перед начальником службы Кригсгефанген полковником Витте. И обойти ваших вечных конкурентов – людей группенфюрера СС Мюллера. Утрёте нос гестапо и быть вам как минимум оберстом, дорогой Отто. Выложите адмиралу на блюдечке не только несколько сотен подпольщиков, а ещё и офицера ГРУ с заданием. А там и до вступления в игру разведок недалеко. А? Это ли не успех? До Железного креста 1-го класса просто рукой подать…

– У меня может кончиться терпение, Петер, – Кригер нахмурился, в голосе его лязгнула сталь.

– Да ладно вам, Отто. Вот же я, перед вами. Мастерски изобличён. Вы справились блестяще! Осталось лишь окончательно прояснить кое-какие детали. И пообещать мне преференции. Не так ли?

– Тойфель! Вы неплохо держитесь, Теличко, – несмотря на внешнее спокойствие гауптмана, я понял, что терпение Кригера и вправду на исходе. По его расчётам, я уже должен был расколоться до самого кобчика и петь канарейкой, восхищённый его нордическим гением. Попробую-ка я и дальше поиграть на его самолюбии.

– Это всего лишь бравада на эшафоте, господин гауптман. И только. Я действительно готов рассказать вам всё. И даже больше. Но у меня будет маленькая просьба. Как у приговорённого, так сказать, последняя.

– Я рад, что мы обрели взаимопонимание, – брезгливая ухмылка гауптмана говорила о том, что он разочарован. Рыцарю плаща и кинжала претила столь лёгкая победа? Противник оказался вопреки ожиданиям не таким стойким, как так часто допрашиваемые им военнопленные. Лёгкость победы принижает её ценность. Но Кригер сдержался. Я ему был нужен, очень нужен! Здесь, в тылу, выдвинутся на пленных можно только плодя осведомителей, раскрывая заговоры существующие и несуществующие. А тут такая удача. Советский разведчик! Знал бы ты Отто, кто я на самом деле…

– Я могу надеяться, тем более что моя просьба напрямую связана с целью задания? – мой тяжёлый вздох и поникшие плечи и вовсе расслабили гауптмана. Он с явным удовольствием раскурил ещё одну сигарету. Да ты интеллектуальный садист, Отто…

– Слушаю вас, Теличко. И в чём же просьба?

– Вы действительно правы: моё задание уже практически выполнено. Осталась завершающая фаза операции. Я должен получить очень важный пакет документов от нашего связного. Сразу предупреждаю: содержимое документов мне неизвестно. Но важность их такова, что за мной пришлют целую диверсионную группу из специалистов глубинной разведки.

– Кто ваш человек? Когда назначена передача документов? Где место встречи с диверсионной группой?! – резкие отрывистые вопросы гауптмана следовали один за другим. Не выдержал, бедняга. Куда делся дядюшка Отто, проникновенно беседующий со мной ещё минуту назад? Терпение явно оставило контрразведчика. Ничего, я ещё перчику подбавлю. Для аппетита.

– К сожалению, я не знаю его в лицо, – я старательно играл озабоченность, – он лишь оставил мне сообщение в тайнике при предыдущем анонимном рандеву, которое произошло в Зеештадте. Там же должна будет пройти и передача документов.

– Мне кажется, Теличко, вы со мной недостаточно откровенны, – гауптман резко поднялся со стула, – думаю, разумнее будет продолжить нашу беседу при участии Гельмута.

– Нет! Господин гауптман, не стоит беспокоить Гельмута! – я нарочито чуть не дал петуха голосом, вызвав из памяти воспоминания о допросе с участием штатного абверовского мастера заплечных дел. Даже особенно притворяться не пришлось.

– Так не тяните и не набивайте себе цену, Теличко. Рассказывайте! – гауптман вернулся на стул, раздражённо теребя спичечный коробок.

– Так я же и говорю. Что всей информации о резиденте у меня нет. Тот, кто должен передать мне документы, знает меня в лицо. А я его нет. Мне известно лишь только, что этот человек находится в близком окружении вашего приятеля Иоганна Вильчека и ещё как-то связан с той женщиной, с которой вы приезжали тогда вразрез. Во время аварии с вагонеткой. Кажется, её фамилия Шерман.

– Астрид?! – вскинул брови гауптман, – при чём здесь племянница Иоганна, которая служит в секретариате филиала Тодта? Ну! Говори!

– Не знаю, господин гауптман! Честно. При инструктаже перед заброской мне говорили, что её используют «втёмную». Тот самый резидент, что должен передать мне важные документы. И ещё это как-то связано со штаб-квартирой организации Тодта в Висбадене и деятельностью сети нашей агентуры в Европе. В вашем ведомстве их группу ещё называют «Красной капеллой» или «Красным оркестром» … – кушай, дядюшка Кригер весь этот наваристый суп с клёцками. Кушай, не обляпайся! Гляди, не кончи в галифе от избытка чувств. Я тебе ещё и не такого накидаю. Всё равно этих ребят сейчас берёт в оборот гестапо по всей Европе. Но не слышать о них Отто не мог. И наживку глотает прямо на глазах. Вон как впалые щёки зарумянились.

– Что-о-о?! – взревел Кригер, снова вскакивая и роняя стул. Он рванулся ко мне и сгрёб за грудки, попытавшись встряхнуть. Не особенно получилось, но гауптман не обратил на это внимание. Разговор шёл на немецком и я, похоже, не совсем точно перевёл идиому «использовать втёмную» по отношению к Шерман. Вот дядюшка и разволновался. Не дай бог Кондратий хватит. Неужто гауптман неровно дышит к блондиночке?

– Я хотел уточнить, что фрау Шерман используют без её ведома! – я импровизировал, чувствуя, что скольжу по самой грани. Но ведь я сам видел её у машины с папкой документов. Почему бы среди них не быть и секретным? Она к тому же ещё и племянница герра Вильчека. Типа со значком «Золотого фазана» на лацкане. Да и лацкан у иоганнового пиджака из такого материала, что явно пошит не в заштатном городишке. Столичным лоском от приятеля Кригера разит на километр. И если интуиция меня не подводит, то и сам гауптман непростой офицер. И мундирчик его также построен не в заштатном офицерском ателье. Сигаретки-то, гляди-ка, смолит американские, не эрзац-дерьмо какое-нибудь. Да и с чего бы лагерному капитану, пусть и из абвера, водиться с денежным мешком? А тому держать в таком месте, как Зеештадт, симпатичную племянницу? Кусочки пазла если и не складывались в чёткую картину, всё равно позволяли мне придавать достоверности моей шпионской легенде. И использовать против Кригера. Осталось как-то выяснить, где сейчас конкретно господин Вильчек, а главное, где его племянница?

– Дальше! – Кригер отпустил меня, но на стул не вернулся, облокотился задом на столешницу, слегка наклонившись ко мне.

Теперь осторожнее, Гавр. Вступаю на тонкий лёд. Если его осведомитель из близких к подполью людей, а это уже не вызывает сомнения, вся конспирация Краснова с Добряковым насчёт моей личности полетела коту под хвост! Значит, стоит «колоться» максимально близко к истинному положению вещей.

– Господин гауптман, согласно плану, я должен был бежать с группой пленных завтра рано утром на одном из грузовых автомобилей. С рассветом мы должны были достигнуть Зеештадта и ждать на въезде в посёлок администрации. Там назначена встреча с резидентом.

– Странно… Офис Иоганна с племянницей расположен в пригороде Мост, а от него до Зеештадта почти час езды. Вы хотите убедить меня, что резидент станет рисковать и продвигаться по ночным дорогам рейха…

– Простите, герр Кригер, – внутренне я уже ликовал: ещё немного и месторасположение Демиурга почти у меня в кармане! – но резидент вполне может ожидать мою группу с вечера. Мы же не знаем, кто он и какую должность занимает. Возможно, у него есть спецпропуск на охраняемый объект.

– Хм. Не лишено логики, Теличко, очень может быть, – гауптман на секунду задумался, – и всё же, я полагаю, вы хитрите, Пэтэр. Наверняка хотите убедить меня в том, что без вас нам резидента не взять. Ведь на явке придётся предъявить вашу личность. Это понятно. Торговаться за жизнь… К тому же мы находимся в жестоком цейтноте! Подготовить операцию захвата с моими резервами за такое время почти нереально. Вы не договариваете, Петер, я это чувствую! Пожалуй, общение с Гельмутом станет более эффективным… – с каждой произнесённой гауптманом фразой я отчётливо понимал, что Кригер точно решил обойтись жёстким вариантом. Некогда было думать, что меня выдало и где я просчитался. Следовало действовать на опережение.

Для активных действий не хватало небольшого толчка, какой-то детали. А я всё тянул и тянул, надеясь на менее сложный сценарий. И тут неожиданно раздался короткий стук, дверь кабинета распахнулась:

– Господин капитан! По вашему приказанию машина заправлена и подготовлена к выезду. Мне остаться ночевать в дежурке? – я скосил левым глазом на стоявшего навытяжку щуплого водителя Кригера.

– Курт, вечно вы со своими докладами…не вовремя. Идите и ждите приказа!

Всё, на раскачку и раздумья времени больше нет! Если не гауптман, то уж этот щуплый гефрайтер мне про гнёздышко Иоганна Вильчека всё дорасскажет, а то и покажет. Надо только вырубать их обоих поаккуратнее.

В голове молнией пронёсся запоздалый вопрос: «Закрыл двери за собой гефрайтер, или нет?!»

Чего уж теперь-то беспокоиться? Юстас – Алексу!

И время с пространством вновь почти остановились. Первой самой сложной мишени – стоявшему за моей спиной автоматчику следовало уделить чуть больше внимания: вставая со стула и одновременно разворачиваясь, я без всяческих ухищрений резко ударил его пальцами в гортань. Снизу вверх, прямо под ремешок каски.

Привычное ускорение нейротрона сделало обычный удар безусловно смертельным. Сломанные хрящи, перебитый позвоночник – охранник стал валиться на стену, будучи уже мёртвым. Осталось лишь слегка сопроводить его к полу, придержав за портупею.

Немедленный разворот к столу: гауптман и гефрайтер успели лишь только начать удивляться. Распахнувшийся рот гефрайтера и расширившиеся зрачки Кригера – последнее, что зафиксировал мой мозгу. На этот раз всё прошло гораздо труднее. Удар кулаком по затылку водителя я старался сдержать, следующим движением усаживая его на своё место на стуле.

И чуть не опоздал: гауптман уже расстёгивал клапан поясной кобуры. Ему бы кричать: «Алярм!» или пошуметь как-нибудь. Похоже, офицерская гордость и недооценка противника сыграли с гауптманом злую шутку.

Контрразведчику от моего кулака досталось по темечку. Выходя из ускоренного режима и окинув быстрым взглядом натюрморт из немецких тел, я первым делом кинулся к двери, приложив ухо. Тихо. Неужели получилось? Точно, тихо, даже половица не скрипнет. Аккуратный гефрайтер прикрыл за собой дверь, но неплотно. Не стал захлопывать. Что позволило мне её приоткрыть и заглянуть в образовавшуюся щель.

Аппендикс закутка, где располагался кабинет, был пуст. Дальше коридор не просматривался. Плотно прикрыв створку, я вернулся к недобиткам.

Гефрайтер тихо постанывал. Гауптман лежал молча, странно подвернув правую руку. Ох, не нравится это мне. Я кинулся к офицеру, прощупал пульс на запястье, затем на сонной артерии, оттянул веко.

Сука! Ах, ты ж зараза… Как так-то? Досадно. Я же старался бить осторожно! Сказался небольшой опыт в схватках в режиме рапида. Видимо, угроза возможного шума со стороны гауптмана сбила меня с осторожного настроя и удар в теменную область оказался сильнее, чем мне бы хотелось. Гауптман был мёртв бесповоротно. И теперь единственная надежда на этого водилу. Первым делом стоило его обездвижить.

Краткий осмотр, кроме лёгкой контузии, никаких повреждений не выявил. Верзилу в каске и гауптмана я затащил за рабочий стол, стараясь не шуметь и предварительно избавив трупы от оружия. Пистолет-пулемёт с запасными магазинами и люгер охранника, вальтер гауптмана и штык-нож гефрайтера составили мой небольшой трофейный арсенал.

Связывая гефрайтера и приспосабливая кляп так, чтобы он не задохнулся, я попутно обдумал дальнейшие варианты действия. Внезапность и наглость вполне могут сослужить мне неплохую службу. Убрать охранника у допросной комнаты я решил, используя маскарад.

Коридор освещён всего двумя лампами: одна висит у поворота к кабинету гауптмана, вторая и вовсе у спуска на второй этаж. Кстати, вот и повод мне переодеться. Напяливать на себя офицерский мундир – киношный шаблон. При алярме сразу стану заметной мишенью. Тем более, что Кригер при жизни был на полторы головы выше меня. А вот обувь носил на пару размеров меньше, чем у меня. Так что, нет, не получится из меня гауптмана.

А вот мундирчик гефрайтера будет очень даже впору. Везёт мне в миссиях на ефрейторов, блин! И сапоги всего на размер больше. Следующие полчаса занял нелёгкий процесс переодевания. В процессе возникла ещё одна идея, как мне лучше замаскироваться. Гефрайтер был благополучно облачён в моё рваньё, я же щеголял в довольно добротном мундире.